Текст книги "Тропиканка. Том второй"
Автор книги: Вальтер Неграо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
– Если спрашиваешь, скажу, – ответила Серена. – Я не допущу, чтобы еще кто-то из моей семьи связался с семьей Веласкесов.
Вот это Витору было уже понятнее, и он поспешил отмести от себя этот упрек.
– Нападки не по адресу. – заявил он. – Да, я из семьи Веласкесов, но ничего общего не имею с делишками донны Летисии. Я разделяю ваше негодование. Мы могли бы объединить наши усилия и покончить с этой дурацкой любовной идиллией.
Откровенное пренебрежение по отношению к матери, которое прозвучало в тоне Витора, понравилось донне Серене еще меньше, чем все остальное: зачем ей такие союзники?
– Уходи, Витор, – попросила она, – и больше не приезжай к Асусене.
– Передайте ей, что я ее люблю, – с этими словами Витор вышел, и Серена надеялась, что этого молодого человека в ближайшее время она не увидит.
Но напрасно.
Когда Серена поднялась к Асусене, чтобы все таки сообщить ей о визите Витора, то нашла только пустую комнату и открытое окно, которое о многом ей поведало. И тогда Серена принялась молиться за дочь, прося, чтобы Господь сохранил ей разум и охранил от беды.
* * *
Витор мгновенно оправдался перед Асусеной, сообщив о несчастном случае на верфи и о болтливости доктора Оливии.
– Замучила своей болтовней, – говорил Витор, – а я весь был как на иголках, все мечтал успеть к тебе. Ты, наверное, еще не знаешь, что я строю себе новую яхту, – продолжал он, – большую, на ней можно будет пересечь даже океан. Ты когда-нибудь слышала о Карибах?
– Это острова, не слишком далеко отсюда, да? – спросила Асусена, завороженно глядя на Витора. – Отец мне рассказывал, говорил, что они необыкновенно красивые.
– Да, очень красивые, и я хочу, чтобы первое плавание было на Карибы и мы отправились туда вместе. Ну как, согласна?
Имело ли смысл и спрашивать о согласии? Асусена уже плыла по теплому ласковому морю в объятиях своего возлюбленного…
– Ах, Далила, Далила, как же ты неправа! – прошептала она, сожалея о своей недальновидной подружке.
– Кстати, я ее сегодня видел, – беззаботно сообщил Витор. – Может, она тебе говорила?
– Нет, не говорила, – отвечала Асусена. – А ты знаешь, мы с ней помирились, и, похоже, она не будет больше на тебя сердиться.
– Надеюсь, – Витор про себя усмехнулся. – Я и сегодня был с ней предельно вежлив, но она набросилась на меня как кошка, и знаешь, мне это надоело. Я хочу, чтобы жители твоей деревни поняли: им не под силу запретить что бы то ни было Витору Веласкесу. А сейчас я хочу пойти и поговорить с твоей матерью.
– Ты самый лучший человек в мире, Витор, – восторженно прошептала Асусена.
– Я это знаю, – усмехнулся Витор. – Поехали.
* * *
Когда Серена увидела Асусену, вернувшуюся вместе с Витором, много легче ей не стало, но все-таки камень свалился у нее с души. Похоже, что на этот раз все обошлось. Однако поощрять эти встречи она не собиралась. И высказала Асусене все, что думала: парень этот ей не пара, он намерен воспользоваться ее молодостью и неопытностью, а героя разыгрывает только потому, что в доме нет мужчин. И что же она услышала в ответ от своей тихой и всегда такой послушной Асусены?
– Я люблю Витора. С ним я сама не своя от счастья, и все это время я с ним встречалась, – страстно говорила тихоня Асусена. – Вот увидишь, мы поженимся, у нас будет семья, дети. А если ты. даже запрешь меня, мама, запретишь видеться, я все равно убегу к нему, когда бы он ни позвал меня – днем, ночью или на рассвете…
– А ты, парень, что мне скажешь? – Серена пристально смотрела на Витора, который все это время скромно стоял в сторонке.
– Асусена у меня одна на всю жизнь, – ответил Витор.
– Ну что ж… – камень вновь лег на сердце Серены, у нее хватило опыта, чтобы различить, когда у человека честные намерения, а когда он пытается обмануть других. Не вызывал у нее доверия Витор, нет, не вызывал, но что она могла поделать? – Раз уж у вас отношения серьезнее, чем я ожидала, встречайтесь. Но встречайтесь под крышей нашего дома, на глазах у меня и Кассиану, как и положено девушке из приличной семьи.
Так сказала Серена, и сказала очень твердо.
– На глазах у Кассиану? – с упреком переспросила Асусена.
– Да, дочка, – столь же твердо ответила ей мать. – Если у твоего парня намерения честные, то они с Кассиану станут родней, и чем раньше подружатся, тем лучше.
– Твоя мать права, Асусена, – поддержал Витор донну Серену, – девушка из хорошей семьи должна встречаться со своим женихом дома. Обещаю, что не обману ваших ожиданий, донна Серена.
– Надеюсь, что нет, Витор.
Витор даже попросил разрешения на прощальный поцелуй и получил его. Поцеловал Асусену, простился с Сереной и уехал.
Вот и свершилось что-то вроде помолвки. Асусена сияла, а Серене было больно смотреть на свою дочь.
– Ты уверена, что поступаешь правильно, Асусена? – спросила она.
– Кто в этой жизни хоть в чем-то может быть уверен? Тем более после того, как ты сама споткнулась на ровном месте, – со свойственной юности жестокостью ответила матери дочь.
И Серена, удержав печальный вздох, замолчала.
Глава 16
Витор провел неофициальное собрание акционеров и даже привез на него Летисию в качестве вице-президента. Летисия не смогла отказать сыну, переоделась в привезенное им платье и поехала. На словах Витор как бы стремился успокоить взволнованных, обеспокоенных людей, но на деле сеял только еще большую панику. Летисия, которая сидела на этом собрании только ради сына, прекрасно увидела, что за спектакль он разыгрывает, и он показался ей более чем неприятным фарсом. Но бороться сейчас с сыном она не могла и предпочла просто покинуть заседание.
После такого заседания со дня на день можно было ожидать только бума на бирже. Всегда устойчивые акции фирмы «Наве» могли пойти по самой низкой цене, и это означало бы конец фирмы. Бонфинь прекрасно понимал это и пришел еще раз поговорить с Витором. Ему было больно видеть, как дело жизни Гаспара развалится в один день.
Но Витор говорил с ним откровенно издевательским тоном:
– Если кто-то и испытывает панику, то только вы, Бонфинь! Никогда еще фирма не находилась в более блестящем положении. Вы знаете, на какую сумму я собираюсь заключить контракт с японцами? Даже говорить не буду, а то у вас начнутся колики. Так что идите себе с миром.
Бонфинь еще раз убедился в своем бессилии, но совесть у него, по крайней мере, была чиста: он просил, предупреждал, предостерегал. На прощание он сказал:
– Я ухожу, мальчик, но колики, к сожалению, будут у тебя, когда тебя припрут к стенке и на шее у тебя затянется веревка.
* * *
Бонфинь вернулся домой в очень грустном и подавленном состоянии. Но в его доме не было места для грусти. В этом доме всегда все кипело и бурлило. И Бонфиню, глядя на бьющую ключом жизнь, становилось легче.
Пессоа сейчас наряжал Адреалину для выхода на пляж. Он надел на нее светлый паричок мамы Изабел, сделал макияж и нарядил в яркое дамское платье.
– Это не мой стиль! – заявила Адреалина, глядя в зеркало на размалеванную аппетитную блондинку.
– Зато так тебя и родная мама не узнает! – возразил ей довольный Пессоа.
– Мама узнает, на то она и мама, – со вздохом сказала Адреалина.
– Посмотрим! – грозно насупился Пессоа. – Вперед, Дрена, и не трусь!
А мама Изабел, изнемогая от любопытства, готовилась в экспедицию. Она последней узнала потрясающую новость, что главная дама города, Летисия Веласкес, поселилась в хижине с рыбаком, и должна была все увидеть собственными глазами. Она должна была сделать снимки! Должна была опубликовать эту сенсацию во всех газетах!
Изабел уже провела небольшую подготовительную работу, предупредив Фреда о том, что он должен будет написать целую серию сенсационных сообщений в светскую хронику. Потом она заставила Жанаину отправиться на прогулку с неравнодушным к ней Плиниу, чтобы выведать у него точное местонахождение Летисии.
Жанаина хоть и без всякой радости, но справилась со своей шпионской миссией и выяснила, что хижина, где живет Летисия, находится возле голландского пляжа.
– Вашей машине туда не пройти, – сказала Жанаина, оглядывая мощную машину, на которой обычно ездила Изабел. – Там песок, вы завязнете.
– Я поеду туда на осле, – решила Изабел.
И поскольку никогда не отступала от своих решений, то действительно поехала на осле. Рядом шла Жанаина и заслоняла свою госпожу от палящего солнца зонтиком.
Когда Летисия вернулась к себе с охапкой хвороста, она застала весьма странную компанию – серого ослика, который стоял в тени деревьев с опущенными ушами, скромно стоящую возле него Жанаину с зонтиком и цветущую клумбу, Изабел, которая носилась с фотоаппаратом, то и дело вскрикивая:
– Удобства на дворе! Восхитительно! – затем следовало: щелк! щелк! – Ну и нищета! – щелк! щелк! – Ну и затрапезность! Подумать только! Отныне это резиденция одной из богатейших наследниц! – щелк! щелк! – На что только не пойдешь ради любви?!
Летисия постояла несколько секунд, наблюдая за деятельностью Изабел, и тут наконец Изабел заметила ее.
– Не шевелись, душечка! – крикнула она. – Сейчас я тебя сфотографирую вот в таком диком виде с ветками! – энтузиазм Изабел достиг апогея.
– А ну давай сюда пленку! – скомандовала Летисия. – И если тебе дорога твоя хозяйка, Жанаина, то увози ее отсюда немедленно!
Изабел тут же сникла. Она всегда пасовала перед настоящими дамами.
– Ты не поняла, Летисия, – умоляюще заговорила она, – я пришла поздравить тебя. Многие женщины в Форталезе хотели бы точно так же перевернуть свою жизнь, но никому еще это не удавалось. Ты чудо, Летисия! – Изабел пятилась, заведя руки с фотоаппаратом за спину от неумолимо надвигающейся на нее Летисии, понимая при этом, что сенсационные сообщения светской хроники, очевидно, появятся без снимков…
А Жанаина, глядя на Летисию, торопливо приговаривала:
– Ну пойдемте же! Пойдемте!
Изабел отдала пленку, взгромоздилась на осла и со слабыми возгласами: «Да здравствует Летисия Веласкес!» удалилась, заслоняясь зонтиком от тяжелого взгляда, который вперила ей в спину Летисия.
* * *
Однако если экспедиция Изабел не принесла желанных результатов, то маскарад Пессоа удался на славу.
Пессоа с Дреной сидели в уголке бара Мануэлы и пили сок, когда туда вошли Соледад с Франшику, – они зашли попрощаться, спустя час Соледад уезжала.
– Делаем ноги, – нервно вскинулась Адреалина, – это и есть моя мать!
– Кто? – не понял Пессоа. – У тебя что, галлюцинации? Здесь же никого нет, кроме Франшику с какой-то своей знакомой.
– Эта знакомая и есть моя мать, – с отчаянием произнесла Адреалина.
– Ну да?! – Пессоа уставился на Соледад, и глаза его округлились. – Ты так говорила, Дреночка, что я понял, будто мать у тебя настоящее чудовище, а она…
– Пожалуйста, помолчи, и все матери тебе будут благодарны! – оборвала его Дрена. – Мы сейчас же делаем ноги.
– Не нервничай, Дрена. Ты неузнаваема, поэтому сиди спокойно и пей свой сок.
Дрене пришлось подчиниться: привлекать сейчас к себе внимание вряд ли было благоразумно.
Соледад попрощалась с Мануэлой, потом пообещала привезти фотографии Аны Каролины Франшику, прося его непременно заняться поисками сестры.
– Не беспокойся, мамочка, – обнял и расцеловал Соледад Франшику.
– Похоже, Франшику не знает, что с чужими матерями шутки плохи! – сердито сказала Адреалина, вольное обращение с ее родной матерью было совсем ей не по душе.
– Ну что ж, осталось только посадить донну Соледад на самолет, – провозгласил Франшику. – С Бом Кливером мы уже попрощались!
– Ты слышишь? Слышишь? – зашептал Пессоа. – Она уезжает. И тебя она не узнала…
* * *
Только на следующее утро Адреалина вздохнула с облегчением. На этот раз опасность, похоже, и в самом деле миновала. Они с Пессоа с утра отправились на пляж, и так было прекрасно бездумно плескаться в море, полежать на солнышке, а потом отправиться в уютный бар Мануэлы и выпить там прохладного сока!
Пессоа попытался выяснить у Мануэлы, что за женщина была вчера у нее в баре вместе с Франшику и в каких они, собственно, отношениях с Франшику? Откуда они вообще знают друг друга?
– Откуда? – начала Мануэла. – Да она… – но договорить не успела: в бар ворвалась толпа молодежи с криками:
– Да здравствует Питанга! Морская королева!
И Мануэла с радостными слезами бросилась обнимать дочь. Как же ей этого хотелось! Кто как не она учила Питангу, как надо держать себя на конкурсе, как ходить, как улыбаться. Сама нарядила ее, причесала, подкрасила. И вот усилия ее не пропали даром! Ее дочь, ее Питанга – морская королева! А ведь когда-то и сама Мануэла была морской королевой. Тогда-то все и началось. А потом кончилось, и очень печально… Но почему, собственно, только печально? У нее есть дочь, ее выбрали морской королевой, и у этой морской королевы будет все совсем по-другому!
– Угощайтесь, ребята! Угощайтесь! – приглашала Мануэла молодежь. – Сегодня у нас настоящий праздник!
Молодежь веселилась от души, и только Питанга выглядела будто слегка растерянной и даже огорченной. Далила допыталась наконец, что Питанга побаивается танцевать на балу с каким-то там неизвестным парнем.
– Я одолжу тебе Кассиану, – пообещала великодушная Далила, – с ним же ты не боишься танцевать?
И счастливая Питанга кивнула.
– Хорошо тебе, Далила! Ты понятия не имеешь, что иной раз случается, когда отдаешь своего парня другой, – внезапно сказала подруге Асусена.
– Ничего не бывает! – уверенно отвечала Далила. – Я Кассиану доверяю. И кто бы там ни был – королева, русалка или принцесса, Кассиану был и останется моим!
Ни Асусену, ни Далилу не огорчил успех Питанги, они были рады за подругу. К тому же у каждой из них были бы свои сложности, выиграй они конкурс, а теперь они от них были избавлены.
День прошел в радостном возбуждении. Только и разговоров было, что о предстоящем празднике, который должен состояться в спортивном зале школы ровно через две недели.
– Ровно через две недели, в субботу, я открываю свой аквапарк, – объявил появившийся на пороге бара Франшику. Он отвез донну Соледад в аэропорт и вернулся полный радужных проектов и перспектив. – Приглашаю всех на открытие!
– Ничего не выйдет! – огорченно защебетали девчонки. – У нас морской праздник. Видишь, Питангу выбрали морской королевой!
– Как? Неужели не Асусену? – не смог сдержать своего удивления Франшику, и все дружно рассмеялись.
Узнав, что праздник будет в школе, Франшику вдруг замахал руками:
– Погодите! Погодите! Морской праздник должен праздноваться в моем аквапарке! Ну как? Что скажете?
Молодежь возбужденно загалдела:
– Да! Вот это идея! Отличная идея! Вот это будет праздник так праздник!
– Сейчас же побегу к вашей донне Марли, директрисе, договариваться, – пообещал Франшику. – А заодно узнаю и насчет Асусены. По-моему, там произошло недоразумение, – Франшику выбежал из бара, и все опять дружно рассмеялись.
Девушки вернулись домой только к вечеру, они были в радостном возбуждении. Все так хорошо, так удачно складывалось! Далила прикидывала, сколько у них уже сделано ожерелий, сколько других украшений. Франшику как-то научил их делать заколки для волос из раковин, и они успели сделать довольно много этих украшений. Выходило, что вместе с кружевами у них будет всего вполне достаточно для киоска. А потом нужно будет подумать еще и о платьях для бала. Хотя, кажется, их мамы уже достали с верхних полок шкафа и отрезы, и куски кружев…
Когда Асусена вошла в дом, ее поразило встревоженное и озабоченное лицо матери.
– Что-то случилось, мама? – испугалась она.
– Вам придется, девочки, – обратилась Серена к дочери и Далиле, которая провожала Асусену, – взять «джип» и дозвониться доктору Оливии.
– А кто же у нас заболел? – спросили девушки, недоуменно переглядываясь.
– Донна Летисия, – ответила Серена.
Она приоткрыла дверь спальни, и они увидели лежащую на кровати худую красивую женщину – в жару и без сознания.
Асусена изменилась в лице, праздничное настроение у нее будто ветром сдуло.
– Мама! Это уже переходит все границы! – сердито сказала она. – Я просто не могу поверить, что эта женщина у нас в доме и лежит на кровати отца!
– Она лежит на моей кровати, – кротко ответила донна Серена, – но сейчас не время сводить счеты, дочка. Было бы жестоко не помочь ей только потому, что произошло то, что произошло. Бери ключи от «джипа», Далила, и поезжайте к Франшику. Позвоните от него доктору Оливии. Она такой прекрасный врач и такой отзывчивый человек!
Притихшие девушки вышли, и вскоре Серена услышала, как «джип» отъехал от дома.
Серена занялась спиртовыми компрессами: перво-наперво нужно было сбить жар, а потом уж приедет доктор и скажет, что за болезнь тут приключилась.
Серена нашла Летисию почти у порога своего дома, она лежала на земле без сознания. Видно, ей сделалось плохо, и она побрела в деревню за помощью.
Франшику дома девушки не застали, наверное, он снова поехал на стройку. Хоть он и обещал устроить через две недели праздник, но сделать еще предстояло немало. И Франсуа, например, вовсе не был уверен, успеют ли они все закончить к сроку. Однако Франшику со свойственным ему оптимизмом не сомневался в успехе. Он готов был работать и днем и ночью, лишь бы поскорее открыть свой парк!
Дома был Франсуа, который охотно предоставил девушкам и телефон, и домашний номер Оливии.
Когда же Франсуа узнал, что серьезно больна Летисия и лежит без сознания в доме Серены, то сразу же предложил свою помощь.
Далила дозвонилась до Оливии, и Оливия пообещала приехать как можно скорее. А Далила заспешила обратно.
– Нет, сначала мы должны заехать к Витору, – возразила Асусена. – Ему первому нужно сказать, что его мать больна.
– А я думаю, что мы должны как можно скорее вернуться обратно, – не согласилась Далила. – Донне Серене наверняка нужна наша помощь.
– Не беспокойтесь, девушки, я заеду к Веласкесам и все им сообщу, – успокоил их Франсуа. – Так будет лучше всего.
* * *
Франсуа тут же и отправился к Веласкесам. Он не сомневался, что Аманда вместе с ним поедет к больной матери, а потом, возможно, нужно будет переправить Летисию в Форталезу…
Но Аманда спокойно выслушала его известие и в ответ не сказала ни слова. Франсуа стоял и вопросительно смотрел в большие темные глаза этой красивой своенравной девушки, надеясь уловить в них хоть тень сочувствия, намек на сострадание, но видел опять только гнев. Своим известием он нарушил ее призрачное спокойствие, потребовал от нее действий и решений, которые были для нее болезненны и невозможны, и она опять защищалась от него.
– Чего ты от меня хочешь? – наконец враждебно спросила Аманда, видя его вопрошающий и укоряющий взгляд. – Я не доктор. Ведь Оливию уже вызвали? И правильно сделали, она знающий, компетентный врач и окажет необходимую помощь!
– Ты, кажется, не поняла меня, Аманда, у тебя заболела мама.
– У меня нет мамы, – ожесточенно ответила Аманда.
– Опять за старое? – со вздохом спросил Франсуа. – А мне-то казалось, что ты повзрослела, что-то поняла.
– Ничего я не поняла и нисколько не повзрослела, – строптиво отвечала Аманда.
– Да какое кому дело, повзрослела ты или нет! – разозлился Франсуа. – Разве сердце и душа наживаются с годами? Они или есть или го нет! Ты знаешь, кто сейчас ухаживает за твоей матерью вместо тебя? Донна Серена, жена Рамиру!
С этими словами он хлопнул дверью. Его терпению, его пониманию пришел конец. Он спешил к Летисии, он должен был знать, что с ней, как она. Он должен был быть с ней.
* * *
Спиртовые компрессы оказали свое действие. Жар стал спадать, и Летисия понемногу приходила в себя.
– Кажется, уже просыпается, – встретила приехавшего Франсуа доброй вестью Серена.
– Идите отдохните, я посижу возле нее, – предложил он.
Летисия приоткрыла глаза.
– Где я? Что со мной? Серена? – Летисия перевела взгляд и увидела Франсуа. – И ты тут, Франсуа?
Серена потихоньку вышла, а Франсуа присел возле постели.
– Ты приболела, Летисия, но не смей сдаваться. Сейчас приедет Оливия, и ты увидишь, как быстро все пойдет на лад…
* * *
Серена принялась за стряпню.
– Порежь картошку, Асусена, – попросила она, – у этой женщины еще маковой росинки во рту не было, пусть хотя бы горячего супчика поест…
Но Асусена не собиралась браться за нож.
– А тебе не кажется странным, мама, что эта женщина лежит в твоей постели да еще любезничает с другим?! – возмущенно спросила она.
– Бог знает, что ты говоришь, дочка! – огорчилась Серена. – Как тебе такое в голову пришло?
Но вот, слава Богу, и Оливия. Серена проводила ее к больной, и Франсуа вышел на кухню.
– Угостите меня кофейком, донна Серена, – попросил он.
– Да, Франсуа, сейчас мы с вами попьем кофейку, – ответила ему Серена, чье великодушное сердце всегда чутко чувствовало добросердечие других.
* * *
А Оливия внимательно выстукивала и выслушивала Летисию, пытаясь разобраться, что же с ней такое. Летисия смотрела на нее блестящими от жара тревожными глазами.
Первое, что бросилось Оливии в глаза, была худоба Летисии. Налицо было явное истощение. А на фоне общей ослабленности организма могло возникнуть что угодно…
– Вы хороню питаетесь? – спросила Оливия. – Только честно.
– Если честно, то все последнее время мне было как-то не до еды.
– Понятно. А вода? Какую воду вы пьете?
– Вода у нас замечательная, прямо из родника! А у меня что-нибудь серьезное? Заразное? Может, я и Рамиру заразила и он там в море мучается?
«Значит, вода ледяная», – отметила про себя Оливия и стала успокаивать больную:
– Успокойтесь, донна Летисия. Рамиру тут ни при чем. Я уверена, что он здоров. А мне, чтобы поставить окончательный диагноз, нужны результаты анализов. Поэтому я забираю вас в больницу. Вам там будет обеспечен необходимый уход, и вы очень скоро поправитесь.
– Нет, это невозможно, Оливия, – Летисия откинулась на подушки, показывая всем своим видом, что не сдвинется с места. – Я обещала Рамиру, что буду дожидаться его дома. Я не могу внезапно исчезнуть. Он этого не переживет.
– Он не переживет, если вы исчезнете с лица земли, – с жестокой шутливостью сказала Оливия, – а если вас сейчас оставить в вашей хижине без всякой помощи, то именно это и произойдет. Или вы хотите остаться на попечении донны Серены? Она, возможно, согласится за вами ухаживать, но я сомневаюсь, что вы именно этого и хотите.
– Хорошо, я все поняла и поеду с вами в больницу, – смирилась Летисия.
– Ну так-то лучше, – одобрила Оливия, – сейчас вы сделаете над собой усилие, я помогу вам, и вы встанете.
Оливия, поддерживая Летисию, которая оказалась совсем невесомой, вышла из спальни. Она оставила Летисию в комнате и заглянула на кухню.
– Я решила госпитализировать нашу больную, – сказала она. – Так она гораздо быстрее поправится.
Серена и Франсуа встали, готовые помочь Летисии добраться до машины.
– Я справлюсь сама, – сказала Летисия. – Франсуа, Оливия, не могли бы вы подождать меня на улице? Мне бы хотелось немного поговорить с Сереной наедине.
Франсуа с Оливией, кивнув, вышли.
– Ты потрясающий человек, Серена, и я не знаю, как тебя благодарить, – слезы блестели в глазах Летисии, и было видно, что благодарит она не на словах, а всем своим настрадавшимся сердцем.
– И не благодари, я сделала бы это для каждого, – ответила Серена. – Я – женщина, мать, как и ты. У меня было много страданий, но много и радостей, которые не дали мне ожесточиться…
– И все-таки мне хотелось бы как-то выразить свою благодарность, – настаивала Летисия. – Можно я пожму тебе руку?
– Я уже сказала, что благодарить меня не за что, Летисия, – Серена говорила очень мягко, но не подала руки. – И я совсем не святая. Если ты не против, мы просто не будем больше об этом вспоминать.
Летисия кивнула и, держась за стенку, медленно вышла. Благодарность ее не уменьшилась, но теперь она еще и уважала эту в самом деле необыкновенную женщину.
