Текст книги "Тропиканка. Том второй"
Автор книги: Вальтер Неграо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
Глава 26
Эстела давно мечтала выступить в роли миротворца – вернуть Витора, как блудного сына, в семью, помирить его с дедом и матерью. Летисии эта мысль очень понравилась, она ухватилась за нее как за последнюю надежду. Ведь Витор всегда доброжелательно относился к «приемной бабке», гораздо лучше, чем к своим кровным родственникам. Только удастся ли Эстеле уговорить его вернуться?
Для начала Эстела позвонила Витору. Они очень мило поболтали о жизни, он даже пригласил «бабулю» навещать его запросто.
Летисия обрадовалась такому разговору, как ребенок.
– Ты поедешь к нему, Эстела? Как я тебе завидую, я так давно не видела своего сына! Разузнай, пожалуйста, хорошо ли он питается, вспоминает ли хотя бы иногда о своей семье?
И вот Эстела стала изредка бывать у Витора с Дави и постепенно, исподволь осуществлять свою миротворческую миссию. Но Витор и слышать не желал о матери и о доме. Отныне он решил жить в полном одиночестве. Эстеле он обычно жаловался на свою злосчастную судьбу, на одиночество, на непонимание близких. Его целью было вышибить слезу у «бабули», заставить ее пожалеть блудного мальчика и ходатайствовать за него перед дедом. И Эстела ему верила.
После встречи с дедом обозленный Витор особенно долго и убедительно жаловался «бабуле»:
– Я, отбросив в сторону свою гордость, первым пришел к нему с миром, предупредить об опасности, грозящей фирме. А он даже не захотел меня выслушать, Эстела, как будто я какой-нибудь проходимец. Он меня ненавидит.
– Что ты говоришь, Витор? Дед души в тебе не чает! – утешала его Эстела.
Витор добился своего – растрогал «бабулю», и она одолела мужа упреками за то, что он был так несправедлив к мальчику, жестоко обошелся с ним. Гаспар недоверчиво качал головой. Он-то знал внука. Витор мог легко прикинуться такой вот обиженной овечкой. Доверчивая Эстела не знала, что под овечьей шкурой затаился серый волк.
Да, Гаспар не доверял внуку, но ему хотелось до конца разобраться в истории с акциями. Действовал ли Дави самостоятельно или по указке Витора? Для этого он и решил навестить внука, внимательно выслушать его доводы. Он хотел нагрянуть в квартиру Дави неожиданно, но Эстела заботливо предупредила Витора.
– Спасибо, бабуленька, никогда этого не забуду, Витор положил трубку и сообщил Дави: – Ну вот, сработало: в наше логово жалует крупный зверь – сам Гаспар Веласкес. Конечно, все точно разнюхать. Мне предстоит решительное сражение. Так что оставь нас наедине. Ненадолго.
Дави охотно это сделал, ему вовсе не хотелось сталкиваться с бывшим шефом. А у Витора лихорадочно блестели глаза. Ему предстояло скорее не сражение, а театральное представление. Дави был прав, предупреждая его: Гаспар очень умен и проницателен. Обмануть его не так просто, как Эстелу. И все же Витор смело готовился к встрече, даже отрепетировал перед зеркалом несколько масок – учтивое и обиженное выражение лица, лицо преданное и любящее.
Гаспар хотел задать внуку несколько вопросов. Почему, например, Дави, осуществляя свой коварный план, приютил его у себя? Витор не растерялся, он ждал подобных вопросов.
– Дед, он знал, что у нас с тобой не самые лучшие отношения, и даже предложил мне сотрудничество. Представь, я согласился и стал работать с ним, чтобы быть в курсе всех деталей. Я пошел на это, чтобы спасти состояние нашей семьи.
Гаспар сомневался. Как будто объяснения Витора были вполне правдоподобны. Он следит за каждым шагом Дави, собирает доказательства его вины. Как бы хотелось ему верить, что внук не замешан в этой грязной истории. Пускай он не желает вернуться домой и в фирму, молодежь сейчас стремится к независимости. Только бы не строил козни против родного деда и матери.
Он обнял Витора. Как будто бы небольшая частица тепла их прежних отношений была восстановлена. Гаспар одобрил решение внука жить своей жизнью, найти другую работу. Во всяком случае, дед останется его опорой и лучшим другом.
После ухода Гаспара Витор облегченно вздохнул: кажется, старая лиса расчувствовалась и поверила ему. Еще немного, и он вновь обретет доверие сеньора Гаспара. Через несколько дней тот позовет любимого внука и примет его с распростертыми объятиями. Вот тут-то внучок и получит свои кровные десять процентов.
Но Витор рано радовался. Гаспар очень сильно любил его, но едва ли смог бы простить ему предательство. Эстеле, с нетерпением дожидавшейся его возвращения, он сказал:
– Знаешь, Витор очень правдоподобно доказывал, что он невиновен. Но у меня предчувствие… В этой головоломке что-то не сходится. Я дам ему еще один шанс. Но если мои подозрения подтвердятся, дороги назад не будет, он мне больше не внук!
* * *
Прошло уже несколько дней, а разыскания Адреалины и Пессоа не продвинулись ни на шаг. Они валялись на пляже, глядя в небо, бродили по окрестностям, сидели в баре у Мануэлы и размышляли, размышляли… Что же означают эти две таинственные буквы – ВК? Пессоа не отчаивался: ведь это только первая ниточка к коду, нужно искать вторую и потянуть за нее.
Они принялись допрашивать Марию Соледад, куда же направлялся парусник Саула? Ведь пират, по всей видимости, решил забрать денежки, которые или зарыл где-то на безлюдном островке, или припрятал в надежном месте.
– Мы шли в Карибское море. Но куда именно, на какой из островов, этого я не знаю. – Мария Соледад пыталась что-нибудь еще вспомнить, но безуспешно.
– Ага, это уже вторая ниточка – Карибы. Пессоа, дай мне, скорее атлас. Попроси у Франсуа, – торопила его Адреалина.
Они все вместе склонились над атласом. Адреалину озарила какая-то новая идея. Она лихорадочно водила пальцем по географическому атласу, что-то выискивая. Пессоа и Мария Соледад уже начинали нервничать и требовали у нее объяснений.
– Нашла, нашла! Вот оно! ВК прямо у нас под носом. Саул направлялся прямо сюда. Клад здесь! – вдруг пронзительно закричала Адреалина. – Мама, Виллемстад – это В, а К – это Кюрасао.
От этого крика Пессоа испуганно подпрыгнул, а Мария Соледад вздрогнула. Ей как будто что-то припомнилось: отец как-то говорил ей о Виллемстаде. Кажется, Ана Каролина напала на правильный след. И Франсуа так думал. Он предложил тост за Дрену – гениального дешифровалыцика, и за разгадку ВК.
Когда вечером вернулся Франшику его семейство поднимало бокалы с соком и поздравляло сестрицу.
– Ты гений, Адреалина! Поздравляю, – торжественно говорил Франсуа. – Теперь все складывается в стройную картину. Мария Соледад вспомнила, что Саул тоже интересовался Виллемстадом – столицей Кюрасао. Может быть, он и собирался плыть туда, чтобы забрать деньги.
Франшику забеспокоился, уж не рехнулись ли они, как старый Бом Кливер! Мало ли что выдумает его ненормальная сестренка. Значит, она прочитала журнал и вмиг расшифровала, что ВК – это Кюрасао? Чепуха!
– Ничего и не чепуха! Ты должен немедленно сгонять туда, Франшику, и проверить, правда это или нет, – предложил Пессоа.
– Ну да! Я возьму с собой заступ и перекопаю весь остров в поисках клада, – обреченно согласился Франшику.
И тут сказал свое весомое слово Франсуа. Если Адреалина потянула за первую ниточку и своим изворотливым умом разгадала шифр, то Франсуа завершил расследование тайны и поставил точку.
– Перекапывать остров не надо, Франшику, – успокоил он друга. – Деньги должны лежать в банке. Кюрасао – налоговый рай, и весь мир хранит там свои денежки. Остров ломится от голландских банков, умные люди переводят сбережения только туда.
Так общими усилиями была разгадана тайна двух букв, и осталось только найти в бортовом журнале номер счета в банке.
* * *
Вернувшись из своей заграничной командировки, Бонфинь понял, что Оливия еще больше сблизилась с Витором. Теперь они встречались каждый день. Парень не терял времени зря. Он подбирался все ближе и к Гаспару и к его, Бонфиня, дочери. Оливия возвращалась домой поздно ночью счастливая, с сияющими глазами. Бонфинь мрачнел, все хотел серьезно поговорить с дочерью, но не мог собраться с духом.
В отличие от Гаспара он никогда не обольщался насчет Витора и не верил, что Дави мог один осуществить такую операцию. За всем этим стоит именно Витор, а не конкурирующая фирма, подозревал Бонфинь. Его беспокоило и то, что молодой Веласкес снова что-то затевает. Он помирился с дедом. Мягкосердечный Гаспар снова доверился внуку и забыл об осторожности. А второй удар от Витора может оказаться для него фатальным.
Бонфинь никак не мог разгадать, что нужно Витору от Оливии? В искренность чувств этого повесы он никогда не верил. Он много слышал о похождениях Витора. Гаспару не раз приходилось выручать внука из переделок. И вот однажды Бонфинь решился высказать дочери свои опасения. Он слышал, как она тихо беседует с Витором по телефону.
– Жаждешь меня увидеть, соскучился? Лгунишка! Хорошо, я буду готова через полчаса. Целую. Пока!
И Оливия, напевая веселую мелодию, поспешила в свою комнату одеваться. У Бонфиня сжалось сердце, он понял, что дело зашло слишком далеко, дочь влюбилась в этого негодяя. И он сам виноват в том, что вовремя не остановил ее.
– Поди сюда, Оливия, – позвал он дочь. – Что происходит, девочка? Ты встречаешься с этим парнем? Вполне возможно, что он просто использует тебя, у него свои цели. А когда ты поймешь это, будет уже поздно. Я не хочу, чтобы ты страдала из-за этого типа.
– Как это использует, папа? Я ведь не ребенок! – обиженно воскликнула Оливия. – Я всегда нравилась Витору, и он этого не скрывал. А я его терпеть не могла. Но сейчас мы сблизились, и я открыла в нем много хорошего. Ты просто несправедлив к нему.
Бонфинь признал, что он бессилен. Витор оказался слишком коварным и сумел так быстро прибрать к рукам Оливию. Похоже, сейчас он преуспел в этом и с собственным дедом. Бонфинь еще пытался бороться, объяснить дочери, что у Витора нет чувств, принципов, у него вообще нет души. Как может человек, ненавидящий собственную мать, деда, привязаться к кому-то искренне, по – настоящему? Люди для него только марионетки, с помощью которых он добивается своих целей.
– Оливия, Витор – психически ненормальный человек, это патологический случай, – привел Бонфинь свой последний довод.
Оливия сама догадывалась об этом. Но она была врачом и считала своей профессиональной обязанностью помочь больному. В ее отношении к Витору была изрядная доля жалости и сочувствия. Он не раз повторял, что нуждается в ее помощи, что она действует на него благотворно и умиротворяюще. И этим он покорил отзывчивое сердце доктора Оливии. Если бы Витор испытывал к ней только страсть, он не сумел бы так быстро покорить ее.
Бонфинь проиграл еще и потому, что ему приходилось сражаться на два фронта. Изабел давно с вожделением наблюдала за развитием этого романа и всячески потворствовала ему. Она и слышать не хотела ни о каком сумасшествии Витора. Все Веласкесы немного сумасшедшие. Ну и что же? А Витор ее просто очаровывал: такой утонченный, воспитанный мальчик.
– Успокойся, Бонфинь! – сердито говорила Изабел мужу. – Я согласна, Витор – парень непростой. Но одного у него не отнять, он – наследник Веласкесов. Не то что этот простолюдин Дави. Представь себе, наша дочь – Оливия Мария Бонфинь Веласкес! У меня даже мурашки по коже бегают, я вся дрожу!
И Изабел по секрету сообщила мужу, что Витор уже поговаривает о свадьбе. После этого бедный Бонфинь потерял аппетит и сон. Но больше он не заговаривал с Оливией. Молча провожал ее глазами, когда она устремлялась на свидания – радостная и беззаботная. Но он знал твердо – его дочь в большой опасности.
Глава 27
Проблемы, одна сложнее другой, катились на Летисию как снежный ком, и с этим ничего нельзя было поделать. Она, как могла, сопротивлялась бедам и невзгодам, приходившим каждый раз с самой неожиданной стороны, но сил у нее оставалось все меньше и меньше.
По-прежнему самой большой ее головной болью оставались взаимоотношения с Рамиру.
Она надеялась, что проживание, хотя и вынужденное, в особняке Веласкесов поможет Рамиру хотя бы в какой-то мере приобщиться к их образу жизни, смягчит его, но не тут-то было. Как ни умоляла она его принять предложение Гаспара и поработать у отца, Рамиру отвечал угрюмым отказом. Он рыбак и останется им до конца своих дней, нравится это кому-то или не нравится. Он надеется, что ему не придется этого повторять. А сегодня ему надо подскочить в деревню, поговорить с Самюэлем – скоро опять в море.
– Иногда я думаю, ты просто ищешь предлог, чтобы повидаться с Сереной и детьми, – вырвалось у Летисии.
– Если мне когда-нибудь придется подыскивать для этого предлог, значит, я конченый человек, – отрезал Рамиру.
…Вторая проблема Летисии была связана с Иванильдой, или Хильдегардой, как теперь ее называли. Эту проблему взялся разрешить Франсуа, но разговора у него с Иванильдой не получилось. Женщина была напугана. Она не хотела давать показаний против Летисии, но и не собиралась сидеть за нее в тюрьме – больше ничего от этой дамы Франсуа добиться не смог. Видимо, Витор сумел запугать ее.
Франсуа, передавая Летисии свой разговор с Иванильдой, рассказал, что Витор угрожал этой женщине. Он говорил, что сумеет их обоих – ее и мать – засадить в тюрьму.
– Мой сын помешался, Франсуа! – вздохнула она.
– Почему бы тебе напрямую не поговорить с ним? – предложил тот.
– Я же говорила тебе, у меня духу не хватит для такого разговора, – объясняла Летисия.
– А твой отец? Он мог бы помочь…
– Никого не хочу вмешивать в это дело, – сразу отвергла это предложение Летисия.
– Но ты не можешь это долго скрывать даже от Рамиру, от своего мужа! – убеждал ее Франсуа.
– Именно Рамиру ничего не должен знать об этом! – воскликнула Летисйя. – Иначе он сам умрет от чувства вины… Помнишь, я тебе рассказывала, что в тот роковой день Жорди устроил мне скандал из-за звонка одного человека?
– Звонка, который вызвал ссору? – вспомнил Франсуа.
– Да, я не видела Рамиру много лет. Но в тот день он был в Рио и позвонил мне… Просто так, узнать, как у меня дела… Мы и не поговорили толком, но Жорди увидел, что я нервничаю, и сделал свои выводы…
– Рамиру с удивлением посмотрел на нее.
– Значит, Рамиру имеет отношение к смерти твоего мужа?
Выходит, так, – скорбно подтвердила Летисйя. – Теперь ты понимаешь, почему об этом не должен знать Витор. Если только он когда-нибудь узнает об этом, Франсуа, то решит, что его подозрения оказались правильными. Тогда он весь мир перевернет, но отомстит и мне, и Рамиру…
* * *
Рамиру не обманывал Летисию, когда говорил, что ему необходимо повидаться с Самюэлем. Но когда они переговорили относительно срока выхода в море, Самюэль сам предложил ему:
– Почему бы тебе не повидаться с Сереной и детьми? Поговоришь с Кассиану… Он сам не свой из-за ссоры с нашей Далилой.
Рамиру взглянул на часы.
– Ворваться к ним без предупреждения в такой час…
– Ты смотри, Эстер, какой он стал воспитанный, – обратился Самюэль к жене. – Ладно тебе, Рамиру. Сходи туда. И дети обрадуются…
На пороге его бывшего дома Рамиру ожидал неприятный сюрприз: он увидел целующихся Асусену и Витора.
– Где твоя мать, Асусена? – резко обратился он к дочери и бросил презрительный взгляд на отпрянувшего от нее Витора.
– Там, в комнате, – испуганно пролепетала Асусена.
Рамиру ворвался в комнату злой, как зверь. Свирепо бросив Серене «нам надо поговорить», опустился на стул.
– Что это еще такое? – возмутилась Серена. – Ни «здравствуй», ни «добрый вечер»…
Рамиру возразил, что ему не до соблюдения этикета. Он только что видел целующихся Асусену и Витора. Здесь, под нашей крышей!
– Под нашей крышей? – возвысила голос Серена. – С тех пор как ты покинул этот дом, у тебя другая крыша!
Рамиру сказал, что дело не в этом. Как она может позволять их дочери встречаться с этим типом?
– Да, – согласилась Серена. – Я дала Асусене разрешение на свидания с Витором. Я научилась сама принимать решения. И я устала запрещать Асусене встречаться с этим парнем. Она хочет этого, так пусть лучше встретятся здесь, чем в дюнах или в лесу. Здесь я, по крайней мере, могу уследить за ними!
– Ты? – у Рамиру глаза сузились от бешенства. – Разве ты можешь за кем-то уследить, когда сама превратилась в современную женщину, которая посещает кабак?!
– Вон из моего дома, Рамиру Соарес, – тихо, но внушительно произнесла Серена. – Ты не имеешь права меня оскорблять. Вон отсюда!
Рамиру выскочил из дома и ту же налетел на Витора. Витор, не утратив самообладания ни на секунду, защищался. В чем дело? У него есть разрешение хозяйки дома встречаться с ее дочерью. И он не понимает, зачем тут Рамиру машет руками и устраивает на ровном месте трагедию.
– Ты не понял, что это достойная семья? – зарычал Рамиру. – И таким, как ты, тут делать нечего!
Витор сделал удивленный вид.
– Я что-то не понял, а моя мать – она из достойной семьи или такая, как я? Как, по-вашему, я должен себя чувствовать, когда какой-то тип, вскруживший голову моей матери, заставивший ее забыть обо всех обязанностях, приходит сюда и оскорбляет меня без всяких причин! Да еще сам перед этим ушел из семьи, чтобы вести сомнительную жизнь со своей милой!
Слова Витора были во многом справедливы, и Рамиру не знал, как на них возразить.
– Кто дал тебе право так со мной разговаривать? – только и произнес он.
Витор, казалось, удивился еще больше.
– Если у вас есть права отца, то у меня есть права сына, и я считаю, что у вас нет морального права критиковать меня!.. Подумаешь, мы с Асусеной поцеловались! Мне тоже было не по себе, когда я увидел, что вы целуетесь с моей матерью! Там, в роще… Но увы! Люди созданы из плоти и крови, и с этим ничего не поделаешь…
Серена вышла на крыльцо и сделала Витору знак, чтобы он замолчал.
– Перестань, Рамиру. А ты, Витор, уходи, пока чего-нибудь не случилось. Уходи, прошу тебя!
Витор пожал плечами.
– Хорошо, – бросил он. – Вы меня сами звали. Но если вы мне отказываете от дома, то пеняйте на себя.
С этой угрозой, смысл которой хорошо поняла опечаленная Асусена, он прыгнул в машину.
Рамиру хотел было снова войти в дом, но Серена стала перед дверью, скрестив руки, всем своим видом показывая, что ему здесь больше делать нечего.
– Ну смотри, Серена, – пробормотал Рамиру, – смотри, как бы тебе не пришлось обо всем этом пожалеть!
– Ступай, – холодно произнесла Серена. – Ступай домой, Рамиру. Тебя ждет жена. Не заставляй ее тревожиться понапрасну!
* * *
Прежде Кассиану не находил себе места, поссорившись с Далилой, а теперь не выказывал ни малейшего признака беспокойства. Он жил как будто во сне. Кассиану точно ступил на борт волшебного парусника, погрузившись в мир книг.
Их страницы шелестели, как морской ветер, слова отдавались в ушах гулом морских раковин. Это было удивительное чувство – каждая прочитанная им страница казалась открытым окном во Вселенную.
Теперь он понимал Самюэля с его пристрастием к печатному слову.
Он лежал на берегу залива – и в то же время плыл по волнам прочитанных фраз.
«А если вам угодно знать мое имя, то я не стану его скрывать. Меня зовут Семан Баруш, я – повелитель пустыни… И, окутанный облаком песка, благородный разбойник исчез за горизонтом…»
– Кто у нас и вправду исчез за горизонтом, – послышался голос Маджубиньи, – так это Кассиану. Теперь он весь Божий день валяется на солнышке, нежится, потягивается, а кому приходится вкалывать? На кого ты бросил все дела? Один трудяга остался на всю деревню – это я. Ты меня удивляешь, Кассиану. Ты точно заразился от Самюэля. Я тебя не узнаю, парень!
Самюэль, лежавший в гамаке поблизости, тоже подал голос:
– По-моему, этот тип хочет нас оскорбить, Кассиану?
– И так грубо, что это спустить ему нельзя, – выразил свое мнение Кассиану.
Оба книгочея лениво поднялись со своих мест и, схватив Маджубиныо, бросили его в воду.
– «Это наша жертва богу моря», – процитировал Кассиану, глядя со смехом, как барахтается в воде Маджубинья.
…Расправившись с Маджубиньей, Самюэль, раз уж ему пришлось прервать любимое занятие, постучался к Серене.
– Впустишь, кума?
– А, кум! – отозвалась Серена. – Пришел на запах кофе?
– Если и бывают на свете совпадения, то это – одно из них, – не согласился Самюэль. – Но чашечка свежего кофе была бы в самый раз.
– Что делает мой сын? – осведомилась Серена, протягивая ему чашку.
– Читает, – с гордостью ответил Самюэль.
– Страсти Господни! – отозвалась Серена. – Опять читает! День-деньской носится с книжками, прячет их от меня то здесь, то там…
Самюэль, довольный, рассмеялся. Он сказал, что скоро Кассиану перестанет стыдиться своего увлечения. Наоборот, будет гордиться тем, что делает.
Серена хмыкнула. Есть чем гордиться – с тех пор как он взялся за книжки, не забил ни единого гвоздя в свой баркас… Похоже, баркас ему больше не нужен.
Самюэль с этим не согласился. То, что сейчас делает Кассиану, важнее баркаса. Кассиану парень неглупый, но он всю свою жизнь боялся выделиться из толпы. Боялся того, чего не знал. С этим Серена согласилась, добавив, что люди часто боятся неизвестности, а потом оказывается, что страдания пошли им на пользу. Это хорошо, когда человек отбрасывает страх и делает шаг вперед, добавила она.
Самюэль кивком подтвердил справедливость этих слов.
– Поэтому тебе не о чем тревожиться, кума, – добавил он. – Книги сейчас важнее для Кассиану, чем лодка. Они помогут ему приблизиться к моей Далиле… Рамиру вчера заходил к тебе?
– Он переступил порог этого дома, чтобы внести в него разлад и неприятности, – подтвердила Серена. – Рамиру сильно изменился. Он посмел повысить на меня голос.
Самюэль немного помолчал.
– Почему-то мне кажется, Серена, – наконец произнес он, – что недалек тот день, когда Рамиру вернется к тебе. Помяни мое слово. Не там, а здесь его дом. И это – аксиома…
* * *
Мысль о том, что он незаслуженно обидел своего внука, выказав ему недоверие, не давала Гаспару Веласкесу покоя и не позволяла ему наслаждаться радостями семейной жизни.
Эстела заметила это.
– Тебя гложет чувство вины? Я угадала?
Гаспар заявил ей, что она права. Он несправедливо поступил с Витором. Возможно, Витор играет на его стороне, но он, Гаспар, подозревает во внуке бесчестного мошенника, какие ему встречались в жизни не раз. Что поделаешь, у него до сих пор душа болит, когда он вспоминает своего прежнего компаньона, которого считал своим другом, почти братом, и который обманул его и предал.
Эстела сказала, что этим сомнениям следует положить конец, и решительно направилась к телефону.
…Витор, услышав голос Эстельы, подмигнул Дави. Прикрыв трубку ладонью, Витор сказал Дави, что сеньор Гаспар почувствовал раскаяние прежде, чем он надеялся. Затем он развязно сказал в трубку, что он придет и что Эстела может на него рассчитывать.
– Я встречаюсь с сеньором Гаспаром в комнате вице-президента компании, – объяснил он Дави, торжествуя. – Сеньор Гаспар не просто клюнул на наживку, он смущен… он потрясен… его замучило чувство вины… Ну, Дави, пожелай мне ни пуха, ни пера!
– Ты должен быть готовым ко всему, – возразил Дави, – возможно, в кабинете тебя будет ждать наряд полиции…
В это время Гаспар, поджидая внука, вместе с Бонфинем как раз просматривал счета. Все было в идеальном порядке. Никаких перерасходов средств, никаких недочетов при перечислениях, баланс компании такой, что комар носа не подточит. Выходит, Витор буквально создан для того, чтобы руководить компанией. Кроме того, ему удалось заключить сказочные контракты с японцами, Бонфинь проверил это лично, находясь в Японии. Сомнений нет: Дави купил эти акции на их же деньги. А свой план Дави начал приводить в действие намного раньше, до того, как Витор вернулся в Форталезу. Гаспар вздохнул с облегчением и сказал Бонфиню, что теперь он, честное слово, заслужил покой.
– Что ты хочешь этим сказать? – встревожился Бонфинь:
– Скоро узнаешь, – уклончиво ответил Гаспар.
Когда явился Витор, Гаспар сообщил ему, что проверил баланс компании за последний квартал, весь приход и расход, все платежи, все счета – и ему осталось только поблагодарить внука. Он со всем прекрасно справился. Витор напустил на себя рассеянный вид. Он-то был уверен, что допустил массу ошибок. Он готов поклясться, что Дави где-то подставил ему ножку. Но если дед доволен им, что ж, он счастлив.
Гаспар разразился пространной речью. Он принялся вспоминать о том, сколько в свое время ему пришлось вкалывать, падая и снова вставая на ноги. Но он никогда не опускал рук. Вся его жизнь связана с компанией. Компания – результат долгих лет его труда. (Витор почтительно кивал, весь внимание.) Когда Гаспару стало известно об интрижке против него, о том, что за всем этим стоит его внук, для него это явилось страшным ударом. Но теперь он понял, что Витор здесь ни при чем, что он не имеет ничего общего с плутнями Дави. И он, Гаспар Веласкес, просит у внука прощения за свои подозрения.
– Не стоит, дед. Я не заслуживаю того, чтобы ты просил у меня прощения, – с видом крайнего простодушия произнес Витор.
– Заслуживаешь, – отрезал Гаспар. – Ты заслуживаешь гораздо большего. Господи! Я едва не исковеркал твою жизнь! Я унизил тебя! Меня эта история научила многому…
– Дед, я хочу доказать свою невиновность, – перебил его Витор, – я хочу разоблачить Дави…
– Мы это сделаем, – пообещал Гаспар, – но пока, Витор, дай мне возможность исправить мою ошибку.
– О чем ты, дед? – отмахнулся Витор, делая смущенный вид.
– Я хочу, чтобы ты простил меня, – продолжал Гаспар, – и чтобы мы начали игру с того места, на котором она остановилась… Я хочу, чтобы ты снова сел в это кресло, которое по праву принадлежит тебе.
– Ты это говоришь всерьез? – изобразил колебание Витор.
– Конечно. Пожалуйста, вернись в фирму, не отказывайся. Прими мои извинения и вернись… А Бонфинь во всем будет тебе помогать, так, Бонфинь?
Бонфинь неуверенно кивнул.
– В таком случае я прошу, чтобы и Дави был возвращен на свое место, – проговорил Витор. – Нам надо узнать, где он взял деньги на покупку акций.
– Это ты серьезно? – вдруг спросил Бонфинь. – Ты серьезно хочешь пригласить его назад?
Витор стал объяснять. Знает ли Бонфинь, как можно поймать мышь? Положить в мышеловку кусочек сыра. Сыром будет высокая зарплата, а мышеловкой – сама фирма. Витор будет всегда рядом с Дави. Он будет по-прежнему якобы его другом. Он установит в его кабинете подслушивающее устройство, чтобы узнать, кто сообщник Дави на фирме.
На том и порешили.
* * *
Поздно вечером Летисия, обеспокоенная отсутствием Рамиру, села в машину и поехала в деревню.
Серена встретила ее в обычной своей манере. Сдержанно, но без насмешек, что с уважением к ней отметила про себя Летисия. Она сказала, что Рамиру действительно ненадолго заглядывал к ним, но давно ушел и куда – она не знает.
Летисия ни с чем вернулась домой и провела бессонную ночь в одиночестве.
Рамиру вернулся под утро.
Летисия налетела на него с вопросами, где он был, но Рамиру озабоченно осведомился, может ли он принять душ.
– А теперь мы можем поговорить? – нервно спросила Летисия, после того как он вернулся из ванной. – Тебе не кажется, что ты сделал мне больно? Я провела ужасную ночь, Рамиру, чего только не передумала.
– Я тоже провел ужасную ночь, – угрюмо признался Рамиру. – Вечером был в деревне и поссорился в Сереной и Асусенои… Серена не слишком хорошо присматривает за детьми.
Не желая огорчить Летисию еще больше, Рамиру не стал ей рассказывать о том, что причиной его ссоры с Сереной был Витор.
– Я тебе сочувствую, – не слишком убедительно произнесла Летисия. – Но почему после этого ты не вернулся домой? Я бы постаралась тебе помочь и утешить тебя.
Рамиру подавленно отвечал, что ему необходимо было остаться одному, чтобы хорошенько поразмыслить, как жить дальше. Летисия так плохо знает его привычки. Он не хотел ее обижать, но иногда у него возникает большая потребность в одиночестве.
– Я понимаю, – заглядывая ему в лицо, покладисто сказала Летисия. – Со временем мы станем лучше понимать друг друга. Может быть, в следующий раз, когда тебе захочется побыть одному, ты найдешь способ предупредить меня. Я ведь боюсь, что с тобой может что-то случиться. Я боюсь тебя потерять.
– Пойми, – серьезно произнес Рамиру, – я никак не хотел возвращаться. Не к тебе, а в этот дом…
– Но почему тогда мы не делаем того, что давно уже наметили? – проговорила Летисия. – Мы давно собирались присмотреть дом только для нас двоих, где никто не будет нам мешать. Надо сделать это немедленно, а то, – она долгим взглядом посмотрела на Рамиру, – а то мы потеряем друг друга, Рамиру!..
