Текст книги "Уроки автостопа или Как за 20$ объехать весь мир"

Автор книги: Валерий Шанин

Машины, изредка проезжавшие мимо нас, начали притормаживать, но все еще не останавливались. И вот, один драйвер не смог перебороть своего любопытства и остановился.

– Вы что тут делаете, ребята?

– Как что? Голосуем! Мы в Читу едем. Подбросите нас?

– Я бы с удовольствием. Но места на двоих нет. Одного возьму.

– Да нет, спасибо, мы разделяться не будем. Может, у вас найдется немного хлеба к нашей каше?

– Конечно, – улыбается драйвер и дает нам буханку хлеба.

Когда каша была сварена, и единственным источником света стал наш костер, подьехал микроавтобус "Мерседес" до Тулуна.

За время этой поездки нам нередко приходилось бывать на различных вокзалах. Но больше всего нас порадовал вокзал города Хилок и объявление на его билетной кассе: "Касса закрывается за две минуты до прибытия ВСЕХ поездов". Мы представили себе, как все поезда в мире начинают прибывать в Хилок, нам стало дурно, и мы написали песню – такую же глючную, как это объявление.

 
До прибытия всех поездов
Без малого три часа
Машинисты гадают на розе ветров
И латают свои паруса.
 
 
Дежурный по станции смотрит вдаль,
Забравшись на виадук.
Цветут барбарис, жасмин и миндаль
И дети смеются вокруг.
 
 
До прибытия всех поездов
Осталось минут сорок пять.
В панике толпы вокзальных воров
Не знают, куда им бежать.
 
 
На их метанья взирают с улыбкой
Два или три мента.
Они давно прощают грехи и ошибки.
Зная, что все пустота.
 
 
До прибытия всех поездов
Осталась пара минут.
Кассиры закрыли дверь на засов
И водку стаканами пьют.
 
 
Над вокзалом кружится стая ворон,
Ожидая, чем кончится фарс.
Первый поезд приходит на пятый перрон…
… Наступил жд декаданс.
 

Что самое смешное, Сашка тоже обнаружился на вокзале. Он, недолго думая, на первой же застопленной машине приехал на ближайшую станцию и там сел в собаку, в которую мы могли бы сесть в Нижнеудинске. Единственным нашим утешением было то, что мы приехали на десять минут раньше электрички.

Сашка отправился греться в котельную, а мы пошли впрашиваться в поезд "Тайшет – Иркутск". Сашка этого делать не стал, по причине отсутствия паспорта. Он как-то побаивался людей в форме, пусть даже в железнодорожной.

– Здравствуйте, это вы начальник поезда? Извините, пожалуйста, с вами можно сколько-нибудь в сторону Иркутска проехать? Мы без денег на перекладных из Москвы в Читу добираемся в монастырь буддийский.

– Садитесь. Чего уж там.

– Здравствуйте. А можно и нам с вам в сторону Иркутска?

Оборачиваюсь на голоса и вижу парня с девушкой. Лица знакомые… А, точно, в Тайшете виделись на вокзале. Ребята, очевидно, обратили внимание на наше "научное" поведение и решили последовать нашему примеру.

– Так. И сколько вас там всего? – занервничал начальник поезда, – Вы, что, так и будете, как хоббиты по двое подходить?

– А дядька-то продвинутый, – шепнул мне Паук.

– Да нет больше никого, просто мы тоже далеко едем, в Улан-Удэ. И тоже из Москвы. Вот уже пятнадцатый день.

– Садитесь. До Зимы, – устало машет рукой начальник, и мы грузимся в общак.

Обожаю общие вагоны. Для меня основным прилагательным, которое можно к ним применить, является "пьяные". Сколько раз я в них вписывался, столько раз либо был напоен, либо был свидетелем попоек. Так и на этот раз. Напротив нас сидят двое, судя по разговору, возвращаются с приисков. Золотоискатели. Радостно пропивают заработанное. Причем первый пить уже больше не в состоянии. Поэтому он лежит на верхней полке и лишь иногда с нее падает. Второй, наоборот, активен. Пьет, матерится и несет ересь. Паук достает из чехла гитару, начинает играть. Я, пользуясь случаем, пишу письмо Скади в Омск. На дебошира мы внимания не обращаем. Ну, пьян человек, ну матерится… Нехорошо, конечно, но мы уже привыкли.

Полину из Свердловска однажды бандиты подвозили. Она собиралась пройти по мосту в Пытьяхе. Идет она себе, никого не трогает, и вдруг рядом машина останавливается. Иномарка. Движение весьма оживленное, поэтому сразу же выстраивается огромный хвост. Драйвера возмущенно сигналят, а из иномарки высовывается "браток":

– Ты… че… совсем… на…, по мосту…, а? Тут… машины и ващще… опасно! Садись на… в тачку…, сестренка.

– Интонации в голосе вроде бы заботливые. Села Полина к ним, перевезли они ее через мост и высадили, а сами по своим… делам поехали. Полина потом говорила:

– Они матом не ругались, они на нем разговаривали.

Нам-то что, а вот попутчику нашему Валерке, матершина золотоискателя, явно не дает покоя:

– Вы бы хоть постеснялись немного. Рядом женщины едут, дети!

– Да пошел ты на…!

В таком духе они общались около получаса. Достали всех. И женщин и детей, и даже нас с Пауком. Золотоискатель не выдержал первым. Он отхлебнул из горла и спросил у Валерки:

– Можно я еб..?

Он кивнул, подумав, что "еб.." – это то же самое, что и "выпью", но ошибся. Мужик взял поллитру и еб… ею Валерку по голове.

Валерке повезло, что я в тот момент тоже стоял. Поэтому бутылка сначала чиркнула по моей голове, а затем, уже несколько снизив скорость, добралась до его. Что тут началось! Крик, гам! Второй золотоискатель, в очередной раз свалившись с верхней полки, проснулся и силится разобраться в сложившейся ситуевине. Проводница убегает и возвращается с начальником поезда и дежурным милиционером. Страж порядка в некотором недоумении. Кого хватать? Каждый вокруг свое кричит. Кто прав? Кто виноват? Помог ему разобраться сам дебошир. Решив, очевидно, что я из одной шайки с Валеркой, и что мне досталось мало, он размахнулся и со всей дури дал в нос… милиционеру. Ну, не виноватый я! Он сам пришел и у меня за спиной встал. А я увернулся и…

Увел он бедолагу, но некоторое время спустя, вернулся:

– Кто из вас свидетели происшедшего?

Народ сделал вид, что пейзаж за окном в три часа ночи очень красив, и не удостоил его ответом. Лишь Паук посмотрел на меня и нерешительно произнес:

– Ну, наверное мы…

– Замечательно! – обрадовался мент. – Я вам сейчас бумагу принесу, напишите, как дело было.

Я написал примерно следующее: "…Мужчина же, ударивший несколько позднее по лицевой части головы пришедшего, опять-таки несколько позднее блюстителя порядка, на замечания мужчины, впоследствии пострадавшего от удара бутылкой, отвечал лишь нецензурной, я бы даже сказал, площадной бранью. По истечении тридцати трех минут их активного общения, первый мужчина схватил бутылку и хватил ею второго мужчину по части головы, покрытой волосяным покровом… Первый был явно нетрезв, о чем нетрудно догадаться, обратив внимание на тот факт, что бутылка была недопита. Ни у одного трезвого человека рука на такое не поднимется. Поллитру разбить? Вдребезги! Да я тебя!…" и т. д…

Паук писал что-то в том же духе. Уклонившиеся пассажиры от души веселились, читая написанное нами, заглядывая нам через плечо.

В смысле через плечи. Сдав писанину проводнице, мы еще немного побренчали на гитаре и стали собирать вещи, ибо подьехали мы уже к станции Зима, до которой нам разрешил доехать добрый начальник поезда. Но тут восстал из пепла и праха второй золотоискатель и, загородив нам проход своей тщедушной фигурой, сказал:

– Мужики, вы щас никуда не выйдете отсюда, это я вам говорю, мужики!

Ну вот, начинается, – подумал я, – кровная месть, глаз за глаз и все такое.

– А почему это мы не выйдем? – поинтересовался Паук, снимая с плеча гитару.

– А п-патаму шта я вам щас билеты до Иркутска куплю. Играйте дальше.

После этих слов мы с Пауком так и сели. Загадочна ты русская душа! Второй золотоискатель ушел, отыскал начальника поезда, заплатил за нас по сорок рублей и лег спать обратно. До этого он успел покормить нас, чем было, налить грамм сто на двоих, дал пачку "Примы", червонец и свой Иркутский адрес.

В общем, дорога от Краснояска до Иркутска была не дорогой, а песней. И не просто песней, а рэгги. Зимним рэгги двух вольно тусующихся раздолбаев Паука и Санты.

 
Рэгги в Сибири, на трассе зимой.
Я хочу быть с тобой, и я буду с тобой.
Рэгги в Сибири, на трассе зимой.
Джа нам поможет вернуться домой.
 

Кстати, до монастыря мы доехали, а потом благополучно вернулись домой. По дороге в монастырь Паук отморозил нос, а потом продал меня за два кило картошки проводницам в поезде «Владивосток– Москва». В Улан-Удэ мы на областном радио интервью давали, а на «Европе Плюс» в той же Улановке пиво пили, и много чего еще смешного и интересного с нами приключилось. Но об этом как-нибудь в другой раз.

Спасибо все! Джа даст нам все! У нас больше нет проблем!

Второй урок:
Самая удобная машина – чужая

Автостопщиком я стала недавно, а изначально я – водник. Воду я всегда любила. Вначале была в походах только совершенно матрасного характера, а зимой 1998 г. связалась со спелеоклубом «Барьер» при МФТИ (он считается московским, хотя находится в Долгопрудном – ближнее Подмосковье). Пещеры мне не понравились – очень уж там грязно, а студенты Физтеха понравились – нестандартные они люди и разносторонние. Я с ними в последнее время много тусуюсь. В физтеховском спелеоклубе теперь и водники водятся, и горники, и лыжники, и велосипедисты, и всяко разно, причем средний член клуба в себе это все сочетает – такие уж они, физтехи.

Физтехи стали меня в серьезные походы брать, и заболела я белой водой (объясняю для чайников: белая – это потому что бурная, пены много, а пиво тут ни при чем). В мае была Большая Лаба на Кавказе, а летом народ решил замахнуться на Урик в Саянах (четвертая категория с элементами шестой для катамаранов). Ребята наши вначале хотели женщин вообще не брать – из соображений безопасности. Но, когда выяснилось, что не хватает одного гребца, порешили вместо него взять двух девушек. Однако, дней за пять до старта все же нашли мужика, хоть и чайника, зато знатного рыболова, а рыба в раскладке занимала существенное место. Девчонок пожалели, не стали обламывать, а взяли пассажирами. Прикиньте, как мне туда хотелось!

Командир настаивал, чтобы я ехала вместе со всеми на поезде. У меня уже был опыт безбилетного проезда с компанией туристов. Для проникновения в поезд я обычно применяла один из двух способов.

Первый состоял в том, что командир давал проводнице групповой билет или ворох билетов, и пока народ таскал многочисленный багаж, по несколько раз пробегая туда-сюда, я проникала в вагон, доставала спальник, заворачивалась в него, меня заваливали казенными матрасами. После того, как проводница пересчитывала места (и то далеко не всегда), я вылезала. Кто будет считать турье, курсирующее по вагону с кружками и кучкующееся вокруг гитар? А спать можно на третьей полке или вдвоем с кем-то – я компактная, незаметная.

Второй способ применялся тогда, когда народу было мало или я вообще ехала одна. Я заходила в соседний вагон, прикидываясь провожающей (бабульке какой-нибудь баулы забрасываю), тусовалась в нем до отправления, потом выходила в тамбур, симулируя курение. После отправления по поезду обычно проходит тетка, открывающая переходы между вагонами (они до отправления с конечной станции закрыты, чтобы "зайцы" не бегали). Пока проверяли билеты (примерно 20–30 минут), я отсиживалась в сортире, а потом заходила в "свой" вагон и громко кричала: "О, привет, мы, оказывается, в одном поезде едем! А давайте я с вами потусуюсь!" Так и оставалась.

Эти методы доказали свою эффективность – проверены многими поколениями "зайцев". Но, чтобы они сработали, надо приходить где-то за полчаса до отправления поезда.

А я по обыкновению протормозила, дела все свалила на последний момент, и прибежала за десять минут до отхода. Народ, естественно, уже загрузился. Попытки прикинуться провожающей провалились в пяти вагонах. Двери закрываются, поезд трогается, и я понимаю, что шмотки мои остались внутри, у нашей команды – я их спихнула сразу, как только прибежала. Я повисаю на поручнях. Проводница срывает стоп-кран, выскакивает и матерится, а я в ответ:

– Не уйду, пока мне не вернут вещи.

Командир выносит мой рюкзак и робко так просит:

– А может, договоримся?

– Мне все равно платить нечем! – но это уже не имеет значения, потому что проводница спускает на него всех собак, чуть ли не из поезда выпихивает.

Я вытряхиваюсь на перрон и успеваю крикнуть несчастному растерянному командиру:

– Я вас догоню! – двери снова закрываются, и поезд уезжает окончательно.

"Вот теперь точно…", – сказал внутренний голос. Перед поездкой я опрашивала продвинутых стопщиков, бывавших на Байкале, и они в один голос утверждали, что ехать туда около пяти суток. А поезд идет четверо, с учетом разницы в часовых поясах. Даже если я его где-то догоню, вписаться туда после такого скандала нереально. Да и как догоню – он уже в пути, а я на Ярославском вокзале, два часа ночи и дикий ливень.

Разбираясь с рюкзаком, я уже вымокла, "презерватив" порвала. Бреду по перрону, остужаю голову дождем и выслушиваю нелестные отзывы о моих умственных способностях от работников вокзала, наблюдавших всю картину. И понимаю – сейчас мне остается только пойти домой. Домой??? Не-е-ет!!!

Начинаю прикидывать: еды у меня с собой – ноль, все насушенные (и недосушенные) сухари – лепта в раскладку – остались в поезде в пакете, который некогда было упихать в рюкзак; денег – 30 рублей с мелочью. На дорогу хватит, а что буду делать на Байкале, если не догоню, одна в дикой Сибири? И в еще более дикой Бурятии? Плевать, там посмотрим… Палатка, спальник, пенка есть, прочие личные вещи с собой.

На пассажирских не догоню, товарняки – совсем гиблое дело, да и опыта нет. Надежда только на автостоп. Казанка "М7" ведет в ту сторону, как туда по городу выбираться, слава Богу, знаю, – сто раз в Нижний и Чебоксары ездила…

Забираюсь под крышу вокзала и надеваю уже подмокший рюкзак под "презерватив", пытаясь совместить края дырок. Жить можно, до нитки не промокну. Подруливают таксисты, узнав, куда и как я направляюсь, думают – шучу, ищу оригинальный повод для знакомства. Отшиваю, перехожу улицу, стоплю в сторону Русаковской эстакады. Дом по пути, но заходить и пугать папу не буду.

Первый "Жигуль" довозит меня до эстакады. По дороге вспоминаю, что в эти выходные "Груша" под Тольятти – это по пути. Проеду первую тысячу километров, и, если увижу, что безнадежно, не укладываюсь, осяду там. Чуть приободряюсь. Но какая, на фиг, Груша, если Урик хочу!

Голосую на подъеме в сторону Спартаковской площади. Мужик меня сажает и говорит:

– Мне вообще-то в другую сторону, но ты такая мокрая…

– А куда вам? – спрашиваю.

– Да на Ярославку – в Сергиев Посад.

Я радостно объясняю:

– Мне бы до МКАДа, а потом – вообще в Сибирь.

Мужик проперся от моей решимости и посоветовал:

– Тебе лучше не выходить на МКАД, а отъехать от Москвы подальше – до 50-километрового кольца.

Я сдуру последовала его совету – крышу мою в ту ночь сорвало напрочь. Зато подсохла.

Вышла у поворота на Ногинск. И провисела там почти полчаса, за которые по кольцу прошла одна машина. Спасла тонущую бабочку из лужи. ГАИшники наблюдали за мной из своей будки, но выходить под ливень обломались. Обломалась и я – вернулась на Ярославку в сторону Москвы и сразу же уехала обратно до МКАД. Там случился КамАЗ. КамАЗист посоветовал мне не выходить на Казанке, а доехать до Рязанки – она тоже ведет на Челябинск. До нее он меня и довез. А когда я обнаружила, что делаю большой крюк, возвращаться было совсем поздно. Вот так, будучи в ночь старта без башни, я потеряла несколько часов драгоценного времени.

Были еще три локальных "Жигуля" на рассвете, большие развязки, которые приходилось проходить пешком – не помню, не до хроники было.

Часов в шесть утра на выезде из деревни типа Дыркино я встала метрах в тридцати от автобусной остановки. Оттуда за мной с любопытством наблюдали цивилы. А машины меня, мокрую, как назло полчаса игнорировали. Наконец одна фура сбросила газ и медленно остановилась где-то на линии горизонта. Не мне, думаю. С остановки начали кричать:

– Чего ты стоишь, это же тебя ждут! Какая разница, почему остановился? Беги, спроси!

Я рефлекторно послушалась, добежала, когда драйвер влез в кабину обратно и заводил мотор. Постучалась, он меня впустил и говорит по рации:

– Слышь, я только остановился отлить, а тут коза уже вскочила!

Не сразу удалось объяснить ему мою сущность, что не посягаю я на его нравственность. Мужику понравилось, что я девушка порядочная – это для него было явлением новым, неисследованным, поэтому вез он меня долго, чего обычно не делал. Но за двенадцать часов слов было сказано очень мало: литовец… У него в кабине я просохла, мозги мои устаканились, и я обнаружила свою ошибку в выборе трассы.

У поворота на Сызрань, на паркинге с навязчивым сервисом (там очень высокая конкуренция среди бизнес-ориентированных аборигенов – не успеешь остановиться, как в кабину просовываются тарелки с супчиком, бутылки с разным содержимым, домашнее печенье, кассеты и различные конечности девочек), мужик встал спать. А я через десять минут уехала в "Супере" (всегда я с этого паркинга уезжаю то на МАЗах, то на КамАЗах, патология какая-то!) до заправки у поворота на Самару. Там я потратила первую десятку из имевшейся тридцатки на пачку круглого печенья и маленькую "торпеду" воды: путь-то неблизкий, литовец меня обедом накормил, но мало ли, что дальше. Пожевала для бодрости. Забегая вперед, отмечу: каждый дальнобой считал своим долгом угостить меня комплексным обедом, причем в том же объеме, что и себя – здорового мужика. Когда в меня уже не помещалось, я пыталась отказываться, но они думали, что я стесняюсь, и впихивали насильно. Так что печенье это я подгрызала изредка для поднятия боевого духа.

Подвалила местная гопота, вылезшая с наступлением темноты. А я, как всегда, опасности в упор не вижу, обрадовалась, что есть у кого спросить дорогу на Уфу. Гопники удивились, но дорогу указали верно и отвалили. Тетя из киоска высунулась и заохала, как же я цела осталась. Только тут до меня дошло, с кем я общалась.

Я прикинула время и расстояние: пока укладываюсь тють в тють. Побоку Грушу! Отдаюсь на поруки Духам Трассы.

Наступила ночь, и тут уж не до селектива. Два КамАЗа с интервалом в двадцать минут – это неплохо, но в обоих мужики хотели, чтобы я не давала им уснуть совершенно определенным способом, а поскольку я их обламывала, то и они меня дальше не везли. Первый выбросил меня у плохо освещенной кормушки и явно ждал, что я раскаюсь. Не дождался. Второй оставил на посту где-то в 250 км до Уфы в четыре утра. Думала подвисну, но уже через три минуты – "девятка" до Челябинска.

Были в ней двое прикольных ребят. Они трепались все утро. Я на секунду закрыла глаза – и проспала стелу на въезде в Азию. Ладно, авось не последний раз. Но высочайшую точку Урала они мне продемонстрировали. В самом живописном месте перевала мы остановились, но только я навострилась пофоткать зеленые дали, как батарейки сели! А я была в полной уверенности, что они практически новые! На горы Жигули и солнечную Башкирию с нефтекачалками хватило, а как же дальше? У ребят пальчиковых батареек не оказалось, где же их теперь на трассе взять?

К двум часам следующего дня (время я оставила московское для единообразия и для ощущения гонки за солнцем) я уже была на новой Челябинской объездной – она еще в атласе 97–98 не указана. На восток, на восток! Солнце догоняю и нашу команду догоню!

Через 15 минут я взяла "ГАЗель", идущую в Тюмень через Шадринск. Замечательный мужик, приятно пообщались, вкусно попитались, и он мне сообщил, что в Кемеровской области шахтеры бастуют, сидят на путях и не пропускают грузовые составы. А пассажирские? Не знает. В новостях про них ничего не сообщали. Меня удивили бесконечные леса мертвых берез вокруг. Мужик объяснил, что из-за нефтеразработок экология нарушилась, и пришли болота, вот у берез и сгнили корни, а потом болота высохли, но деревья уже не растут. На прощанье он посоветовал:

– Ты на трассе М51 не оставайся. Все равно через Курган дальнобой не ходит – там кусок Казахстана, а четыре таможни фурам ни к чему. Все идут через Екатеринбург – Тюмень. Но раз уж ты оказалась южнее, до Тюмени лучше не ехать, там объездной нет. Лучше срезать через Исетское – Ялуторовск.

Так я и сделала, и в вечерних сумерках вышла на посту у Исетского. Разворотный круг красиво смотрелся на фоне заката. А машины шли на Тюмень. Не уложусь, не догоню ни фига.

Однако, через четверть часа стопится "Фолькс" с этаким крестным отцом местного значения. Он долго меня журил по-отечески, довез до некой деревни Архангельское и пугал местными хулиганами, зазывая к себе ночевать. Но, видя мою непреклонность, высадил, снабдив советом:

– Когда хулиганы подойдут, надо им сказать: "Я от Артура", – тогда не тронут.

Хулиганы не пришли, а через две минуты подъехала "Нива" и подбросила до следующей деревни с заковыристым названием Слобода – Бешкиль. Но и там я не подвисла. Через десять минут появился "КамАЗ" – бензовоз (которому пассажиров брать запрещено!). Направлялся он аж в Омск! Мужик оказался лихачом, гнал не меньше сотни и растряс мне все потроха. Было невозможно даже подремать, хотя уже конкретно хотелось. Но я была очень рада. Вторая ночь прошла продуктивно. Есть шансы успеть.

В шесть утра я вытряхнулась на посту у въезда в Омск, объездной у него нет. И вот тут, в качестве компенсации за удачную ночь, я застряла на час. Таблички у меня не было – написать не на чем. Вот и стопился исключительно локал, предлагающий везти в город. Теряться же где-то в недрах Омска очень не хотелось.

Наконец очередной дальнобойный "КамАЗ". В нем – мужик с пацаненком – оба сонные. Ехали через Омск долго и нудно: стояли в пробках и на светофорах. На выездном посту, пока экипаж приводил машину в порядок (пацан что-то протирал, мужик масло менял), я попросилась выйти: очень уж КамАЗы меня измучили. Отпустили с явной неохотой (это общее свойство всех медленных и муторных машин… можно гадать, чем оно обусловлено).

Минут 15 ничего не стопилось, но потом я сорвалась на "девятке" до поворота на Калачинск. Там была кафешка, а в ней кран с водой, и я с наслаждением умылась и почистила зубы. В магазинчике автозапчастей, я спросила, нет ли у них случайно пальчиковых батареек. В продаже их, конечно, не было, но добрый сотрудник подарил мне свои, утверждая, что они совсем новые. Ура!

Ох, а тут мой КамАЗ подъехал. И упорно зазывал к себе. Ну что поделать, влезла в него и еще полтора часа мучилась, да еще и дорога превратилась в грунтовку, причем покрытие представляло собой щебенку, наваленную для последующей кладки асфальта, и жарко стало, несмотря на ранний час. Вдруг они встретили знакомых, едущих на встречу, и встали на обочине трепаться. Я не выдержала и решительно распрощалась. Отошла от них подальше, перешла мост через речушку, стою в чистом поле. КамАЗ поехал, долго призывно бибикал, но я упорно мотала головой и отмахивалась. Проехали. Обиделись, наверно… Вот тот случай, когда лучше хорошо стоять, чем плохо ехать. Степь да степь кругом, солнышко пригревает… не успеваю, блин! Белый день, поток есть. Срочно надо выцепить машину попристойнее. Пока горизонт был пустой, я заменила батарейки. Фотоаппарат не работает! Или он сломался, или новые батарейки – не новые. Проверить можно только одним способом: купить еще. Только где?

Вот проносятся мимо две малюсеньких "Оки" – белая и бордовая. Вдруг резко тормозят, поднимая тучи пыли.

– Садись, – машут, – вещи – в багажник, а то сидеть негде будет.

Двое молоденьких ребят, лет по двадцать, работают на заводе в Тольятти. Они надыбали где-то деталей от "Оки", собрали и гонят в Красноярск продавать. Почему именно в Красноярск, я так и не поняла, но весьма обрадовалась. Ездить медленно эти ребята не умели. По этой долбаной грунтовке, что тянулась километров двести, они топили под стольник. Мы прыгали, как кузнечики. Ремни совершенно не помогали, и я не раз стукалась башкой об крышу. Была у меня с собой каска для сплава, надо было ее надеть, но чего-то я тормозила.

У одной "Оки" раскокали лобовое стекло – трещина пошла конкретная; у другой – лобовуху поцарапали; у обоих – крылья побили, донья в решето превратили, резину стерли… Никогда не видела, чтобы перегонщики так обращались с машинами. Халявные, конечно, тачки, но не так же их…

Когда грунтовка кончилась, кроме механических повреждений мы обнаружили сантиметровый слой пыли на всем, включая шмотки в закрытых багажниках. Питьевая вода в "торпедах" у ребят приближалась к точке кипения.

В деревушке мы нашли колонку и долго, фыркая, отмывались с головы до ног. Правда, любопытные взгляды аборигенов, образовавших очередь, раздеться не дали. А в городишке покрупнее я узрела промтоварные магазины, и во втором из них обнаружила-таки вожделенные батарейки. На них ушла вторая десятка (спонсорство ребята не предложили, хотя обедами и мороженым кормили щедро. Но надо же мне хоть в чем-то самостоятельность проявлять). Фотик оказался в порядке. Ура! А снимать-то нечего: вроде, едем по Сибири, а где же тайга? Надо мной посмеялись, как над маленькой:

– Какая тебе, – говорят, – тайга на Московском тракте?

Когда мы по какой-либо причине останавливались, я пересаживалась из одной машины в другую, чтобы никому скучно не было. Один из мальчишек (разумеется, не помню, как кого звали) был хохмач и приколист, а другой на его фоне казался занудой. "Приколист" дал мне порулить, сидя верхом на ручнике (везет же мне – трижды сидела на этом неудобном фаллоимитаторе!), а сам скрестил руки на груди и босые пятки упер в стекло. Дорвавшись до педали газа, я, естественно, втопила так, что даже он попросил давить полегче, а когда мы поравнялись с его напарником, у того глаза на лоб выскочили, когда увидел пятки в стекле. Вот так развлекались.

На ночь глядя проезжаем стольный град Новосибирск. Омск был большой деревней, а тут как будто домой в Европу попала. Нижний Новгород похож на Москву в миниатюре, а восточнее я цивильных городов больше не видела. Может, плохо смотрела. Новосиб – город молодой и современный, этакий сити. Все там есть, кроме запчастей для "Оки". В одной из наших "Окушек" сдохла свеча (одна из двух возможных), и ехать медленно мы не могли еще и по этой причине. На трассе все было хорошо, а в городе сбросил скорость ниже 80 – и машинка начинает судорожно дергаться. Но ничего, не заглохли, выехали на пустеющую трассу.

Трепались обо всем, пока все темы не исчерпали. Тот, кто ехал один, засыпал и отставал. Как проехали Кемерово, не помню, хотя, вроде, не вырубалась. К двум ночи по Москве (т. е. к пяти утра по-местному) ребята сломались. Высадили меня на автобусной остановке в мелкой деревушке – крыша была кстати, т. к. пошел долгожданный дождь – и пожелали догнать своих (единственные, кто допускал такую возможность, кроме мужика из Тюмени!), а сами поехали в лесок спать. Дождь лил конкретный, но теплый. Есть у меня шансы, черт побери! Начинается новый день, сейчас машины пойдут.

Через двадцать минут сонный мужик на "ГАЗели" повез меня в Мариинск. Пытаюсь разглядеть тайгу – нет ее. Елки да березки.

– Где ж тебе тайга на Московском тракте! – повторяет мужик. – Вот в Красноярской области будет.

Довез он меня до выездного поста, хотя ему туда было не надо, добрая душа. Сразу за постом был крутой поворот и въезд на длинный мост через реку, что создавало "жидкую пробку". Та еще позиция. Ливень перешел в противную морось. Стопились локалы-деньгопросы. Провисела три четверти часа и уехала на "КамАЗе" на 20 км до асфальтового завода. Грязно, мокро.

Служебный "ПАЗик", выехавший с территории завода, подбросил меня до популярной придорожной кормушки.

Смотрю, из нее выходят мужики в форме с автоматами и садятся в джип "Тойота" с правым рулем. Сытые – значит, добрые, надо попроситься. Они удивились и взяли меня, хотя оказались голодными: местная кормежка их не удовлетворила. А вот меня не удовлетворила скорость этого джипа. Шел он не один, а сопровождал "ГАЗель", груженную под завязку автозапчастями. Они в тех краях на вес золота, поэтому к ним была приставлена специально обученная и до зубов вооруженная охрана. Груз "ГАЗели" превышал допустимую норму в 2.5 раза, и каждому посту ГАИ приходилось отстегивать, но это было выгоднее, чем 2.5 рейса. Так вот, тащился этот ценный груз со скоростью 70–80 км/ч! И мы, естественно, тоже. Направлялись они в Красноярск, я подумала: недалеко, потерплю. И машин, как назло, на трассе было мало. Но не посмотрела я на масштаб карты. Страницы-то в атласе одинаковые, а области, по которым я еду, становятся обширнее. И в результате ковырялась я с ними больше шести часов.

Один охранник долго пытался меня пугать, утверждая с высоты своего охраннического опыта:

– Ты – слабая женщина, в экстремальной ситуации не сможешь противостоять преступнику. Значит, автостопом тебе ездить нельзя!

Доводы в пользу непопадания в ситуации он не принимал – такого в его опыте не было. Вместо того, чтобы пугаться, я стала засыпать с открытыми глазами, еще бы – четвертые сутки без сна. Но жестокий охранник спать мне не давал и все стращал. А второму было параллельно. Они меня покормили там, где им показалось съедобно, упорно пытались поить водкой, нарядили в свою униформу, дали в руки автомат, посадили на джип – сфоткались. Но я все равно была недовольна: я же не оттягиваюсь, а поезд догоняю! Они не верили, что трое суток назад я была в Москве. И тем более сомневались в успехе моей авантюры. Ну и хрен с ними, а я должна успеть!

В четвертом часу дня по-местному мы доползли до въездного поста Красноярска. Трассища – четырехполосная, гладенькая. Вот тебе и дикая Сибирь!

По объездной до поста в Березовке меня подвезла "копейка". Пейзажи вокруг – в красных тонах, красивые отвалы породы и, наконец, чуть-чуть тайги – высокие кедрачи и кедровый стланник.

Теперь попер локал. "УАЗик" на 50 км, душный и тряский, с веселым парнишкой; "Жигуленок" до Уяра; "Волга" до Рыбного; еще "Волга", но продвинутая, 3110, до Канска запомнилась тем, что была набита веселыми пенсионерами, которые мне искренне завидовали и действия мои всецело одобряли, а еще купили мне кило вкуснющих кедровых орешков. У нас в Европе орешки мелкие и разгрызаются непотребно, а из местных ядрышки сами выскакивают.

Пенсионеры меня высадили в некоторой точке Канской объездной, утверждая, что это ее конец. Но оказалось, что это далеко не конец. Мне пришлось протопать немножко пешком, но до конца я бы не дошла, меня добрый "Жигуль" вез аж 15 минут. Про Канско – Ачинский угольный бассейн никто не помнит и вспоминать пережитки социализма не хочет. Останки промышленности видны по сторонам, но они мертвы.

Злобный локал продолжал доставать. Справедливости ради от мечу, что нигде не висела дольше десяти минут: сибиряки – народ отзывчивый. "Москвич" подбросил до заправки у совхоза, обозначенного как Иранский, хотя город рядом Иланский, затем маленькая праворульная "Тойота" – пикапчик довезла до поста у Нижнего Ингаша.