Текст книги "Уроки автостопа или Как за 20$ объехать весь мир"

Автор книги: Валерий Шанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Валерий Шанин
Уроки автостопа
или Как за 20$ объехать весь мир

© В. Шанин, 1999

Предисловие составителя

Тяжелое экономическое положение нашей страны, регулярные задержки зарплат и финансовый кризис привели к тому, что подавляющее большинство россиян оказалось за чертой бедности. Кажется, в таком положении нельзя и мечтать о путешествиях. Остается лишь горько сетовать на тяжелую жизнь, завидовать «новым русским» и ждать лучших времен. К счастью, это не так.

Существует простой, а главное, легальный, способ безденежного путешествия – автостоп. Именно так еще в пятнадцатом веке легендарный Афанасий Никитин совершил свое "хождение за три моря". Правда, тогда ему приходилось "стопить" подводы. У сегодняшних автостопщиков возможностей больше – при умелом подходе к делу на попутках можно преодолеть более тысячи километров в день.

Автостоп привлекает своих последователей не только тем, что – это лучший способ путешествовать с полупустым карманом. Это еще и возможность вырваться из рутины нашей повседневности и за короткий срок побывать не только там, куда стремился, но и там, где… оказался. Когда странствуешь по свету на попутных машинах, никогда не знаешь, куда тебя занесет, с кем предстоит встретиться и из каких ситуаций выпутываться. Короче говоря, автостоп – это "театр спонтанности", где не существует заранее написанного сценария и действие разворачивается как последовательность случайных, но в то же время взаимосвязанных событий.

Невозможно представить себе нормального туриста, который, выходя из дома, не знал бы, куда собирается отправиться. А вот среди любителей автостопа есть те, кто с самого начала своего путешествия не имеет никакой конкретной цели. Ведь в автостопе самое главное – сам процесс движения.

Автостоп – это захватывающее и неожиданное путешествие. Автостопщику всегда есть, что рассказать, в отличие от обычного туриста. Автостопом занимаются люди разного возраста и статуса. И ездят они не от Москвы до дачи, а во Владивосток, в Европу, в Африку…

Автостоп – это лучший способ узнать окружающую нас жизнь не по книгам и кинофильмам, а на своем собственном опыте – через уроки автостопа.

Первый урок: НЕ В ДЕНЬГАХ – СЧАСТЬЕ. Конечно, к этому выводу можно прийти и не путешествуя автостопом. Но если собираешься в дальний путь, твердо зная, что можешь позволить себе минимальные траты, то на своем собственном опыте убеждаешься, что успех путешествия зависит только от твоей наблюдательности, общительности и доброжелательности по отношению к окружающим. А бытовые лишения и отсутствие комфорта, связанные с недостатком денег, придают поездке особой смак.

Второй урок: САМАЯ УДОБНАЯ МАШИНА – ЧУЖАЯ. В пути автостопщики постоянно пользуются помощью окружающих. Но не стоит думать, что от этого выигрывают только они. Местные жители, бесплатно подвозящие попутчиков, предоставляющие им еду и кров, вряд ли испытывают меньшее удовольствие.

Третий урок: ЕВРОПА – ДЛЯ ВСЕХ. В начале 90-х годов у российского автостопа открылось второе дыхание – международное. Проницаемость границы плюс отсутствие лишних денег – идеальное сочетание для познания себя и окружающего мира. Отправляясь за границу без денег, а зачастую и без виз, автостопщики, конечно, сталкиваются с трудностями, но с блеском их преодолевают.

Четвертый урок: АВТОСТОП ЗА ТРИ МОРЯ ЗАВЕДЕТ. Автостопом можно путешествовать не только по России или соседним странам, но и в таких экзотических местах, где никогда автостопщиков не видели. Не имея понятия о том, что такое автостоп, местные жители азиатских и африканских стран часто пытаются получить с попутчиков плату за проезд, но, как показывает опыт, если денег нет, то подвозят и бесплатно.

Пятый урок: АВТОСТОП АВТОСТОПУ РОЗНЬ. Автостопное движение в 90-е годы в России переживает второе рождение. Как грибы после дождя появляются автостопные клубы. И каждый из них вносит какой-то свой вклад в автостоп. Проводятся соревнования, экспедиции, печатаются книги, газетные и журнальные статьи.

Сборник "Уроки автостопа" продолжает серию "Мир без границ", где и дальше будут публиковаться книги о путешествиях. Все, кто хочет предложить для издания собственные произведения или переводы с иностранных языков, рисунки или фотографии, могут обращаться по адресу:

117234 Москва МГУ Д—201, "Школа автостопа" (для писем)

E-mail: sbors@geocities.com http://www.chat.ru/-autostop

конт. тел. (095) 486-99-37, 265-43-82, 503-39-76.

Валерий Шанин

Первый урок:
Не в деньгах – счастье

Сергей Фролов
Как мы читали мысли

Передвигаясь по северо-западу Штатов на пути к Тихому океану, мы с напарником – Стасом Кучером (ныне телеведущий «Обозревателя» на ТВ-6) решили непременно заскочить в Йелоустоунский заповедник. И действительно – крюк от основного маршрута составлял пару сотен миль, зато можно было увидеть одно из самых уникальных мест на земле.

Нам повезло еще на въезде на эту славную территорию – в проезжавшем мимо трейлере галдела многодетная американская семейка, глава которой – крупный краснолицый папашка – накануне слушал по северодакотскому радио наше интервью. Мы тогда устроили настоящее шоу в эфире с прибаутками и анекдотами, а в заключении призвали всех американцев не стрематься при виде двух странных парней с желтым и серым рюкзаками, а смело брать их на борт. Вообще, изобретателям радио отдельное спасибо – после той программы нас раза три сажали ее слушатели и подвозили на очень приличные расстояния.

Так случилось и на этот раз. Люди из трейлера признали нас сразу, с радостью впустили к себе, накормили и всю дорогу выспрашивали разные глупости о России.

С ними мы объехали почти весь Национальный парк, а когда почувствовали, что слегка утомили своих благодетелей, вежливо расстались на одной из стоянок и продолжили свой путь на попутках. Резвая бабулька с седыми буклями за рулем аккуратненького "порше" призналась нам, что сама – из старых автостопщиков.

– В Иеллоустоне "стопить" милое дело, – объясняла нам она, – сюда редко заезжают бродяги, весь пипл расслабленный, да еще и пейзажи вокруг настраивают на благотворительность… Так что в парке проблем у вас не будет.

Старушенция оказалась права на все сто – в парке у нас действительно не было проблем. Но как только мы выскочили за территорию, мы столкнулись с самой паскудной хичхайкеровской бедой: нас не брали в течении нескольких часов. Мы стояли на границе штата Айдахо, а там народ проживает не шибко сентиментальный.

От нечего делать мы прошагали с десяток миль, обогнали собрата из штата Вашингтон – веселый бородатый хипарь, похожий на бурундука-пивохлеба стоял на обочине в драном военном плаще и оптимистично размахивал плакатиком "Gonna Washington Please!"

Мы немного потрепались с ним и даже предложили потопать вместе. Но смысла в этом было мало и для него и для нас – двоим вписаться в машину всегда проще, чем втроем. К тому же парняге было явно лениво бить ноги.

Простились. Двигаем дальше. Наконец остановилась дамочка на пикапе и радушно кивнула на кузов: "Залезай". Лезем и слегка застываем – в кузове огромный миролюбивый дог. Ну, по крайней мере, безопасность нам гарантирована.

Когда уже начало темнеть, пикапчик притормозил на развилке.

– Я живу на ферме, за тем холмом, – поделилась наша спасительница, – Завтра утром поеду в сторону Айдахо Фоллз, и если вы не уедете до утра, а скорее всего так оно и будет, то утром вас подброшу.

Хозяйка дога оказалась отчасти права. В тот вечер мы все-таки отъехали, но всего лишь на 5 миль, до ближайшей деревушки, и на следующее утро "догиня" действительно оказалась первой, кто подбросила нас вглубь Айдахо.

Вот как мы закончили этот послейеллоустонский вечерок. Тормознула возле нас замызганная колымага на манер нашего "каблучка", за рулем – трое парнишек довольно интеллигентного вида, но до ужаса грязные, словно облитые киношными помоями.

– Ребята, – сказал очкарик, сидевший за рулем, – если не в падлу, садитесь в фургончик сзади, правда там малость грязновато…

Внутри фургончика лежали железяки и инструменты. Через пять миль интеллигентно-грязные юноши притормозили и стеснительно объяснили, что они уже приехали. Мы вышли наружу – машина стояла во дворе, напоминавшем колхозную МТС – кругом гусеницы, колеса, металлолом…

– Это наш офис, мы занимаемся чисткой колодцев и ремонтом насосов, – признался очкарик, – конечно, тут не очень цивильно, но зато это наша собственная земля. Не вся правда – в диаметре десяти метров вокруг здания. Мы здесь только инструменты храним, а живем в двадцати милях отсюда, в горах.

– Старик, а можно мы поставим здесь палатку? – поинтересовался я, понимая, что больше в этой дыре ночевать негде.

– Конечно, – великодушно согласился парень, – ведь это же наша земля!

– Минуточку, – спросили мы на прощание, – а если на нас наедет шериф, что мы ответим?

– Скажите, что палатку разрешили ставить Том и Ник, – ответили нам на прощание чумазые ребята.

Что делать – мы развернули нашу крохотную палатку, в которую влезают ровно два хайкера плюс два рюкзака, правда со скрипом. Земелька во дворе оказалась жестковатой, колышки отказывались вонзаться в нее, пришлось крепиться растяжками к двум тракторам, стоявшим поблизости. После йеллоустонского рая этот фрагмент загаженной землицы был словно издевкой и одновременно напоминанием – вот до какого маразма может загадить подлец-человек собственное обиталище. Нырнув в спальники, мы легли, молчим и слушаем, как урчат два автостопщицких желудка.

– Нет, надо что-то делать! – возмутился я, – Вариантов конечно много, но я предлагаю один: давай устроим пьянку в память о Национальном Парке.

Предложение было тут же поддержано большинством голосов. Я выскочил из палатки и отправился к светящей на той стороне дороге заправке, при которой, как водится, существовал крохотный магазинчик. Там, как ни странно, я обнаружил целую батарею запыленных винных бутылок всякого "настоящего калифорнийского" пойла, долго выбирал и наконец решился на картонную емкость с галлоном чего-то красного виноградного всего лишь за $5.20. Еще два бакса были потрачены на парочку шоколадных батончиков. Заспанный хозяин магазинчика с любопытством поглядел на набор, купленный полночным клиентом, принял сотенный билет, отдал сдачу и недоуменно проводил меня взглядом, когда сразу из магазина я направился к пустырю, где находилась "МТС". Он даже вышел на улицу и долго смотрел, куда же я направляюсь, ведь за пустырем уже начиналась прерия.

Стас с энтузиазмом встретил меня в палатке, однако закусон его не впечатлил. Он решил повторить поход в лавку и принес оттуда гроздь бананов. Теперь званный ужин был в комплекте. Мы зажгли походные свечки, сервировали закусь прямо на спальниках, разлили вино по кружкам и приготовились к поглощению.

– Тс-с! – прошептал неожиданно Стаc, – Мне кажется, кто-то стоит возле палатки…

Он резко расстегнул входную молнию, мы выскочили на улицу – там действительно в метрах пяти от нас стоял продавец и подозрительно разглядывал палатку.

– Представляю себе, что этот мужик думает о нас, – пробормотал я. – Если мы не удовлетворим его каким-то объяснением, придется объясняться в местной ментовке.

– Эй, здорово, мужик! – ласково окликнул Стас, – Ты чего там делаешь?

– Да так, – пожал тот плечами, – просто стою.

– А ты знаешь, кто мы такие? Мы – странствующие ясновидцы, – продолжал Стаc, – Прикинь, мы можем читать мысли.

– Да ну? – удивился магазинщик, – Ну и о чем я думаю сейчас?

– Все очень просто. Ты думаешь, а не звякнуть ли в участок насчет двух подозрительных бродяг, затеявших ночевку у дороги?

– Ну не совсем так, – смутился мужик. – Оно, конечно, каждый имеет право ночевать там, где ему вздумается, но я что-то давненько не видал здесь палаток – пожалуй, лет 50…

– Расслабься, мужик, – поддержал разговор я, – Мы не бродяги и не воришки, это у нас просто такая мода – устраивать полночные вечеринки посреди запчастей от трактора. Ты же помнишь, я купил у тебя вина и шоколад, а мой корешок – бананы. Ты обратил внимание, что я платил стодолларовой купюрой? Часто ли бродяги Среднего Запада бегают по ночам за вином со стольником в руках?

– Ясный хрен, не часто…

– Стало быть, бабки на какой-нибудь вшивый отель у нас наверняка есть, но мы-то другую цель преследуем – нам по приколу квасить вино именно в палатке и по соседству с трактором. Причем, расположились мы с полного согласия хозяев этого очаровательного местечка.

– Каких хозяев? – напрягся наш гость.

– Нам разрешили здесь остаться Том и Ник! – торжественно объявил Стас, – Можешь позвонить им и проверить.

Имена замурзанных колодезных чистильщиков прозвучали словно магическое заклинание:

– Так это же совсем другое дело, – расплылся в улыбке продавец. – Спокойной ночи вам, ребята.

Он ушел к своему частному предприятию, а мы принялись бодро уничтожать галлон калифорнийского красненького. Посреди ночной долины еще долго тлел огонек свечки сквозь антипожарный тент нашей палатки и тишину содрогали раскаты хохота и ядреные словесные формы нашего родного языка, которые почему-то очень гладко приходили на ум под глоток чужого вина…

Полина Хрущева
Изменение сущностного сознания

Поездка из Екатеринбурга на Кавказ и обратно началась с того, что, выйдя из троллейбуса, я сразу, не доходя до поста, взяла машину до поворота на Сысерть. Там остановилась первая же легковушка – сразу до Челябинска. Старенькая иномарка дребезжала на скорости 100 км/ч, а на 160 – шла гладко, как по западному автобану.

Начало радовало. Яркое солнце, "в багрец и золото одетые леса", захватывающее и растворяющее в себе буйство красок на перевалах – от всего этого на глаза наворачивались слезы, а в душе звучало ликующие пение.

До поворота на Кусу домчалась быстро. А там сразу же попала в самозастопившийся "Камаз" и уехала на нем за Уфу.

Шесть часов вечера. Движения в нужную сторону почти нет, а если и появляется попутка, то полная под завязку. Зато по встречной полосе идет нескончаемая вереница машин – ни одна не проедет мимо, не просигналив в мою честь.

Очередной пост ДПС. Темно. Драйвер долго кривится, прежде чем меня посадить.

– Можно в сторону Самары?

– Докуда в сторону Самары?

– Вы в Самару едете?

– Нет.

– А до следующего поста едете?

– Еду.

У следующего поста выяснилось, что он едет в Тольятти.

– Так можно до последнего поста перед Самарой?

– Если не будешь молчать. А то я усну и дальше не поеду. Ты много автостопом ездила. Случаи интересные бывали?

Я почти час травила байки. Так утомилась, что стала непроизвольно периодически отключаться. Подремала, но спать было неловко, а болтать всякую ерунду сил уже не было.

– Вы любите стихи?

– Сам не читаю, а слушать люблю.

Тут я ему и закатила художественную композицию из 16 сонетов Шекспира, которую составила еще лет 10 назад. Сюжет и моя несколько экзальтированная по причине недосыпания экспрессия произвели на водителя неизгладимое впечатление. Видимо от волнения, он даже не смог меня поблагодарить, но у Красного Яра предложил на выбор:

– Можешь выйти здесь или заехать со мной в Тольятти. Переночуешь в человеческих условиях. А утром я вывезу тебя назад на трассу.

Очень своевременное предложение. Мне действительно ужасно хотелось спать. Да и крюк небольшой.

На следующее утро на иномарках я мигом долетела до Самарской объездной. А до Саратова плелась на "Газели" со скоростью меньше 80 км/ч. К счастью, драйвер не требовал, чтобы я его развлекала. Я читала книгу и думала о чем-то своем.

Из "Газели" я вышла в центре Саратова. Как это не удивительно, но первая же проезжавшая мимо машина остановилась. Водитель, узнав, что мне нужно выбраться на окраину города, сообщил:

– Вообще-то мне туда не нужно, но я сегодня уже совершил одну гадость. Надо же для компенсации сделать что-то хорошее.

На окраине Саратова меня опять подобрала первая же машина. Понеслись со скоростью 145 км/ч. Внимательно разглядывая обгоняемые легковушки, я выискивала среди них дальнобойщиков – с кавказскими или хотя бы ставропольскими и ростовскими номерными знаками. В ставропольских "Жигулях" сидели двое, а на заднем сиденье лежали вещи. В "Волге" из Ростова – всего один человек. Его-то я и попыталась остановить. Однако, ростовчанин проехал мимо – нарушив тем самым подмеченную мной закономерность "останавливается первая же машина, которой я голосую".

Остановились ставропольские "Жигули". Для меня освободили место среди барахла, сваленного на заднем сиденье.

– До Камышина подбросите?

– Да хоть до Пятигорска!

Я про себя тихо ахнула. Надо же, как далеко! Но промолчала. Кто их знает, что за люди. Может мне с ними не понравится?

Едем. Армяне угощают меня домашним сыром и восточными сладостями. Знакомимся. Первый – Аршавир или просто Алик – довольно симпатичный; но второй – Петя – значительно умнее.

Когда зашла речь о вегетарианстве, Алик сразу отверг эту идею напрочь, а Петя оказался ее сторонником, хотя и признал, что у него самого не хватает силы воли отказаться от мяса.

Затем разговор перешел на философские проблемы семьи и брака. Петя спросил у меня:

– Как ты считаешь, нужно обязательно вступать в брак или лучше постараться сохранить свою свободу?

– На этот вопрос каждый должен отвечать сам. Скажу за себя. Когда я не одна, а с кем-то, я знаю, что всегда смогу спрятаться от жизни, от любой трудной проблемы. Тогда жизнь кажется мне мягкой, сырой и теплой. Не дует и не капает. Как в теплице. Одной жить жестко – как будто в лицо дует сильный ледяной ветер, от которого некуда укрыться. Я рассматриваю это как вызов, который я должна принять, чтобы расти вверх. Сжигает солнце, налетают ураганы, льет дождь… Но это жизнь. Над головой небо, а не пленка.

Алик не стал встревать в наши философские рассуждения, но промолчать не захотел. Для поддержания разговора он взялся рассказывать анекдоты:

– Вот однажды еврей и… ой, извини, дальше без мата я не смогу рассказать. Давай лучше другой: армянин и азербайджанец все время… (Пете вполголоса) Как переводится "друг под друга подъе…ют"? Да, да подкалывают…

Вскоре я почувствовала себя в этой машине как дома, а с попутчиками возникла такая психологическая близость, как будто я их близко знала уже лет десять. Поэтому я решилась:

– Я сказала, что мне до Камышина только потому, что увидела двоих мужчин и сначала хотела посмотреть, что вы за люди. Я поеду с вами до Пятигорска, если вы будете относиться ко мне, как к сестре.

Вроде бы сформулировала корректно, но они сначала опешили, потом обиделись:

– Вот ты как о нас думаешь! Ты что, часто встречала плохое к себе отношение? – потом стали хохотать. – Главное, ты не начни к нам приставать. Ничего хуже нет, чем когда женщина пристает.

– Как было бы плохо, если бы ты была обыкновенной. Три минуты удовольствия, а потом только противно. А с тобой мы уже сколько? Семь часов едем, и так интересно! И становится все интереснее!

Чтобы разговор не крутился все время вокруг одной темы, с помощью Шекспира, обеспечившего мне накануне ужин и ночлег, я подняла уровень беседы, а затем перевела его на духовные реалии…

Говорить можно все, что угодно. Сталкиваясь с непривычным взглядом на мир, люди либо сразу же его отвергают, либо принимают к сведению, как новую информацию. Но иногда, правда очень редко, простой разговор приводит к изменению сущностного сознания. Возникает впечатление чего-то грандиозного: кажется, изменяется не только система ценностей в индивидуальном сознании, но и сам мир. Восходящие потоки увлекают, от высоты захватывает дух…

Аршавир подвел итог моим философским размышлениям:

– Вот теперь я действительно отношусь к тебе, как к сестре. Все желание отбила. Даже если будешь в моих объятиях, сексуального волнения не возникнет.

И он действительно заключил меня в братские объятия – я не возражала. На меня обрушился поток признаний:

– Только ты сможешь меня изменить! Вытащить из грязи, по уши в которой я давно уже сижу!

В Калмыкии поборы на каждом посту, а их в одной Элисте четыре. И на каждом повторяется типичный диалог:

– Давай двадцать рублей и проезжай.

– Могу только десять.

– Мало. Двадцать. Думаешь, мне не холодно тут стоять?

– А с чего это я должен давать? У меня все в порядке.

– Ну ладно, давай десять.

Мы ехали без остановки. Армяне поочередно менялись за рулем. Отработав свою смену, Петя сворачивался на сиденье клубочком и засыпал. А Алик все время доставал меня разговорами, из-за чего мне за эту ночь ни разу не удалось сомкнуть глаз.

В 10 часов утра они высадили меня у поворота на Минводы, в восьми километрах после Грачевки, а сами поехали в Ставрополь.

Я остановила молодого дпсника – на 70 км до Алексанровского. По пути он рассказывал мне обо всех местных достопримечательностях. Ехали мы строго со скоростью 90 км/ч.

– Интересно, почему мы едем так медленно? Вы машину бережете? Или принципиально соблюдаете все правила? Или просто не любите быструю езду?

Его ответ меня удивил.

– Когда я еду один, я жму на газ, потому что скучно. А сейчас я растягиваю удовольствие.

Я долго смеялась. Теперь, когда меня кто-то везет слишком медленно, у меня сразу же закрадывается подозрение – а не растягивает ли он удовольствие?

После дпсника я попала в машину к дагестанцу:

– Вот украду тебя и сделаю своей второй женой, – сразу заявил он, но никаких реальных попыток претворить свои угрозы в жизнь не предпринимал.

Когда заехали в Кабарду, я вспомнила, что не взяла юбку (в прошлый раз я ходила на Кавказе в платье до щиколоток).

– А у вас женщины в брюках ходят?

– А ты думала, Кабарда – это Туркмения? У нас на улицах можно встретить девушек даже в набедренных повязках. Они называют их "миниюбками"!

В Баксанском ущелье остановилась, как это чаще всего и было во время всей поездки, первая же машина. Аслан вначале завел разговор о вещах нейтральных – об окружающем пейзаже и местном климате. Затем неожиданно:

– Что ты скажешь, если я начну тебе в любви объясняться?

– Ничего хорошего. То, что ты, видимо, имеешь в виду, не имеет никакого отношения к любви.

– Только это и существует. А все остальное только в книжках.

– Любовь – это то, что наполняет жизнь смыслом и бесконечным блаженством. Это суть мира, сок жизни. Как же ты живешь, если не знаешь самого главного?

Около часа мы простояли перед Тырнаузским постом. Говорили о вечности жизни и бренности оболочек, о сокровищах, которые не могут быть потеряны или украдены… Вопросы, которые он задавал, свидетельствовали о том, что мы в одном потоке, что его сопротивление ослабевает. Большая часть была высказана не словами: у нас уже было создано общее поле и общение шло непосредственно. Постепенно, одно за другим падали укрепления, его дух высвобождался, а глаза, в которых сначала светилась только похоть, засияли другим светом… Он казался потрясенным и просветленным:

– Я никогда этого не забуду… Теперь я понял, как ты ездишь. Ты всех так заговариваешь. А ведь признаюсь тебе, когда я остановился, у меня были дурные намерения. – И все же, – Скажи, только честно, ты сейчас совсем желания не испытываешь?

– Абсолютно.

– А почему тогда вначале мою руку отталкивала, а теперь ее сжимаешь?

Только тут я заметила, что конвульсивно вцепилась в его руку:

– Вначале ты был мне чужим, а потом я почувствовала тебя – чем ты живешь, как воспринимаешь окружающее. Твой мир так беден, что мне стало больно за тебя. Ты стал мне небезразличен, даже, может быть, дорог. И твою руку я держу, как держала бы руку родного человека – брата, которому плохо и которому я хотела бы помочь.

– Так это жалость?

– Нет. Сострадание.

– Какая разница?

– Жалеют, оставаясь в стороне. А сострадание возникает тогда, когда чужая боль становится твоей болью, чужая проблема – твоей проблемой. Поэтому жалость – всегда снаружи, а сострадание – глубоко внутри.

У села Баксан остановился белый «Мерседес» до Кисловодска. Водитель, тоже Аслан, взял сигарету и спросил:

– Не куришь?

– Нет.

– А спиртное пьешь?

– Очень редко.

– А от чего ты испытываешь кайф?

– Когда у человека на моих глазах кардинально меняется картина мира и система ценностей, сознание расширяется, и я каким – то образом причастна в этому – тогда я испытываю высший "кайф".

– Ну и как, с твоей философской тоски зрения, жизнь – дерьмо?

– Как она может быть дерьмом, если все в мире – проявление Бога? Он в каждом человеческом сердце, в каждом явлении природы…

– Хм… Об этом я как-то не подумал… Я в Бога верю, но моя душа еще во власти дьявола – я курю, иногда пью, гуляю с женщинами.

– Любое, даже самое плохое действие, плохо не само по себе, а потому, что оно отражает потерю связи эго с Духом.

Разговор развивался независимо от моей воли. Вскоре я вдруг поняла, что тот самый процесс, о котором мы говорили, уже идет полным ходом, без всякого намерения с моей стороны. Как описать это явление? С одной стороны по внутреннему ощущению очень мощного потока, а с другой – по ряду внешних признаков. Лицо у человека становится необычайно просветленным, он начинает задавать вопросы, на которые сам приходит ответ, разрубающий сомнения, будто Александр – гордиев узел. Не мой ответ – я исчезаю в такие минуты. Я сама (человеческое во мне) будто наблюдает за всем происходящим со стороны и плачет от счастья.

Разговор постепенно перешел на отношения мужчины и женщины, о применимости к ним понятия "грех".

– Когда отношения развиваются правильно, вначале хочется сказать "люблю", а потом уже "хочу". Иначе все встанет с ног на голову. А грех – это отрыв от бога. Сексуальные отношения могут отделять от Бога, а могут приближать к Нему. Есть же тантрические техники соединения с Абсолютом через секс.

– Надо попробовать… Или так сразу не получится?

– Что? Через секс соединяться с Богом?

Улыбнулся:

– Нет. Я не знаю, как это выразить…

– Попробовать жить иначе. С ощущением божественности мира. С новыми акцентами.

Это те минуты, ради которых стоит оставаться на Земле. Чудесно, если такое случается три раза в год. А тут – три раза за три дня. Меня переполняла благодарность этому человеку за то, что он есть, за то, что душа его так прекрасна, за то, что он дал мне возможность пожить настоящей жизнью. Было безумно жаль расставаться, но в то же время было ясно, что то, ради чего мы встретились, уже произошло. И мы расстались, благодаря за эту встречу друг друга и Бога.

У села Александровское на развилке стоит указатель «на Ставрополь», но движения почти нет – одна машина в пять минут. Двое местных проехали, пока я поняла, в чем дело. Третий (я там уже стояла пятнадцать минут) тоже показал, что здешний, и хотел проехать. Но я так страшно замахала, что он остановился и подбросил меня до главной дороги.

Развилка "Ставрополь – Элиста". Семь часов вечера. Уже совсем темно, но рядом заправка и место слегка освещенное. Останавливается "Волга". Там три кавказских физиономии:

– В сторону Элисты…

Я попыталась отказаться:

– Ой, вас много, я не поеду.

Но водитель уже укладывал мои вещи в багажник.

– Я офицер (майор милиции, как впоследствии выяснилось), со мной нечего бояться.

По его голосу я поняла, что бояться действительно не стоит.

– Ты сказала, что не поедешь, потому что "нас тут много". Это не из – за того, что мы нерусские?

– Это не играет роли. Если бы увидела троих русских, сказала бы то же самое.

– Спасибо. А почему же поехала?

– Почувствовала, что безопасно.

– И за это спасибо.

В Ипатово майор передал меня на посту гаишнику "с рук на руки". Тот подсадил меня в "Тойоту" к двум мальчишкам. А я нужна была им как собаке пятая нога. Они терпели меня с плохо скрываемым раздражением. А ехать по Калмыкии – сущий цирк.

На одном из постов подошел узкоглазый друг степей, посветил на меня фонариком и спросил:

– Что это у вас на заднем сидении?

– Девушка.

– Ваша?

– Ну, практически, наша.

Смысла этих мудреных вопросов я так и не постигла.

За Элистой драйвер остановился по нужде. Подъехала «Нива» с ментами. Они попросили документы, посмотрели их и говорят:

– Давай двадцать рублей.

– Это еще почему?

– Тогда мы поехали.

Чтобы не остаться без документов, водитель был вынужден заплатить. Но после этого в Калмыкии уже ни разу не останавливался, сколько его товарищ об этом ни просил.

– Ну уж нет – за двадцать рублей. Заедем в Волгоградскую область, сделаешь это бесплатно.

Мальчики высадили меня в Саратове на первом посту ГАИ. Незадолго до этого мы обогнали свердловский «МАЗ» (легковые все были 64-ые). Его я и застопила для того, чтобы проехать через Саратов и Энгельс. Это мне удалось. Но тащиться со скоростью 60 км в час было довольно грустно.

Пост перед городом Маркс (интересно, как называются его жители – марксисты?). Гаишник остановил парня на "девятке". Присмотрелась – 59! Подошла.

– Подвезете?

– Ну, это смотря сколько нальешь. Чем платить-то будешь?

– Ничем.

– Совсем ничем?

– Совсем. Разве что тебе поинтересней будет, чем одному.

– Мне до фонаря. Я привык один ездить. Ладно, давай сумки. Жалко тебя на дороге оставлять.

В дороге он, как и все остальные, спросил:

– Тебе не страшно одной ездить? К тебе, наверное, мужчины пристают?

На этот вопрос я каждый раз отвечаю по-разному. Андрею я рассказала случаи с армянами и с Асланом, который имел "дурные намерения".

– Ты только меня не старайся ни в чем убедить.

– А что, похоже, что я стараюсь?

– Я твердо знаю, что мне в жизни нужно.

– И я знаю, что тебе нужно, а чего не нужно, потому и молчу.

Я вовсе не собиралась его пугать, но он слегка вздрогнул:

– Вот как, ты знаешь…

В Камышле на стоянке я попала в свердловский «КАМАЗ». В нем впервые за целый день поела, правда, это было уже в час ночи. Мне предлагали поесть все драйвера, но я отказывалась – в дороге меня наполняет энергией уже само ощущение движения и чувство голода не возникает.

Утром я вышла из "КАМАЗ" а в Юрозани. В половине восьмого было еще темно и прохладно. Едва я успела накинуть плащ, как подошла первая машина. Она и повезла меня до челябинской объездной. Вскоре рассвело, и роскошное убранство уральских гор полностью захватило внимание, выключив внутренний диалог (и внешний тоже). Даже бордовый "джип", на котором мы летели, казался частью зелено-багряно-золотого пейзажа.

Дальше все было просто. Объездную проехала на новосибирском "КамАЗ" е, а пермская "шестерка" довезла меня до родного порога – через 46 часов после того, как я попрощалась с Тырныаузом в 2800 км от моего дома.