Текст книги "Н 8 (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Никита не заметил, как за окном сгустились сумерки. Он продолжал сидеть в кресле в полутемной гостиной, краем уха слыша разговоры кухарок, полностью погруженный в свои мысли. Бодро заиграл сигнал вызова. Надо же, Великий князь Константин сам решил позвонить!

– Был занят, не мог ответить, – кратко пояснил Меньшиков. – Говори.

– Что тебе известно про клуб «Двадцать»?

– Ага! – засмеялся тесть. – Тебя приглашают в элиту?

– Откуда информация? – полюбопытствовал Никита. – От Его Величества?

– Ты же знаешь, что я в курсе всех его житейских дел, – похвалил себя Константин Михайлович. – Он еще вчера сказал, что завсегдатаи решили принять в клуб одного юношу – Главу перспективного растущего клана. Рекомендация императора оказалась решающей. Балахнин его горячо поддержал. Кажется, это тот случай, когда желание двух противоборствующих сторон совпадает.

– То есть меня будут принимать все Главы кланов?

– Да, все. Кроме императора. Но Его Величество еще вчера выразил свое мнение, – усмехнулся Меньшиков. – И его поддержали. Так что один голос за тебя уже есть.

– Серьезное голосование?

– Да так себе, обычная проформа. Для поднятия собственной значимости. Наши союзники в любом случае за тебя. А Балахнин с компанией и так стремится сделать из тебя громоотвод.

– Неужели годовое собрание приурочили под мое вступление в клуб?

– Да, так и есть. Вообще там нет точной даты. Во время собрания обсуждают и назначают время следующей встречи. Но с тобой получилось неожиданно, поэтому каждого члена «двадцатки» оповестили в срочном порядке. Собирайся и приезжай.

– Есть какие-то важные мелочи, на которые стоит обратить внимание? – Никита встал и подошел к окну. Возле подъезда, помигивая габаритными огнями, стояла красная «ладога-премиум» Тамары, в которой обе девушки ездили на свою работу. Внедорожный броневик охраны уже уехал в гараж.

– Что точно, так это никто не будет требовать от тебя доказательств финансовой состоятельности, – усмехнулся Меньшиков. – Нет там каких-то условий. Ты первое время старайся слушать взрослых дядек, мотай на ус все интересное. Я уже поговорил кое с кем, попросил присмотреть за тобой. Ненавязчиво. Ты даже знать не будешь.

Меньшиков рассмеялся.

– А в остальном «Двадцать» обычный элитарный клуб. Главное, появляйся там хотя бы раз в неделю. Тем самым ты покажешь свое уважение высоким людям. Да и сам вес приобретешь. Я ответил на твои вопросы?

– Пожалуй, да, – Никита усмехнулся и попрощавшись, отключился.

Послышались оживленные голоса Тамары и Даши. Туда же вплетались звонкие выкрики детей, вернувшихся из «яслей».

– А разве Никиты нет дома? – удивленно спросила Тамара у кого-то.

– Так он в гостиной сидит уже несколько часов, – ответила одна из горничных. – Мы его решили не беспокоить. Больно озабоченный вид у него был…

Горничная при этом понизила голос. Никита усмехнулся и вовремя прикрыл глаза, чтобы свет вспыхнувшей люстры не ударил по сетчатке.

– Папочка! – завопили двойняшки и бросились наперегонки к Никите. – На ручки!

Как будто и не было совместной двухчасовой прогулки днем по лесу. Уже соскучились.

Смеясь, волхв подхватил Полину и Мишу, пошел навстречу удивленным женам.

– Ты чего это горничным не даешь стол накрывать для ужина? Мы голодные! – заявила Тамара, внимательно глядя на мужа. Каждый раз в ее глазах мелькала настороженность, словно она ожидала какой-то неожиданности, и не всегда приятной. Молодая женщина давно сделала вывод, что с таким непоседливым мужем нужно всегда быть наготове.

– Прошу прощения, дорогие мои! – Никита опустил на пол вертящихся детей, которые тут же помчались наверх под присмотром строгой гувернантки «тети Любы». А сам схватил в охапку две драгоценные розы и перецеловал каждую. – Задумался.

– О чем? – не вытерпела Даша. – Мы можем узнать?

Какая дисциплинированная у него младшая жена! И очень вежливая, что не откажешь просьбе.

– За ужином скажу. Идите, переодевайтесь.

Тамара не удивилась, когда Никита озвучил решение князя Балахнина пригласить его в элитарный клуб. Про «двадцатку» она слышала от своего венценосного дядюшки, который там заправлял всеми клановыми лидерами. И считала, что рано или поздно муж туда попадет. Выходит, что это событие случилось гораздо раньше по каким-то причинам: политическим или экономическим. Клановой аристократии сейчас нужен совершенно новый, независимый, и в какой-то мере, авантюрный вожак. Этакий громоотвод.

Была она против? Навряд ли. Скорее, Тамару разъедало любопытство, чем это все закончится. Никита, если и полезет на острия мечей, то в крайнем случае, как это случилось в Бухаре. И тогда в Петербурге будет много развалин. Нет, Балахнин не будет испытывать Назарова на прочность. Намек он уже получил. Здесь что-то другое.

– Я бы хотела попасть в клуб, чтобы посмотреть на эту комедию, – сказала Тамара, когда Никита закончил рассказывать о предложении клановых аристо.

– Почему ты так думаешь? – поинтересовался волхв.

Даша, настырно кормящая отбивающегося Ярослава, тоже стала ожидать ответа Тамары.

– Ничем иным я не могу назвать этот фарс, – усмехнулась ведущая супруга. – «Двадцать» – закостенелая форма джентльменского клуба. За последние тридцать или сорок лет туда вообще никого не принимали. Ты слышал что-нибудь о судьбе Кобылиных?

– Не особо интересовался, – признался Никита. – А что с ними?

– В начале двадцатого века Кобылины очень хорошо вложились в бакинские нефтяные промыслы. Организовали сеть розничной продажи керосина, скипидара и прочей подобной продукцией. Лодыгины, Синие, Кокоревы, Колычевы…

Никита насторожился.

– Немятые, Юрьевы, – продолжала уверенно перечислять Тамара. – Все они как родственная ветвь входила в клан Кобылиных. Думаешь, элита пригласила его в свой клуб? Да ни за что! А ведь только одних особняков по Москве, Петербургу, Астрахани, Баку у них насчитывалось почти полсотни! Финансово этот клан даже был выше, чем те же Волынские.

– В чем же причина? – спросила Яна, сидевшая рядом с Возницыным, и по примеру Даши подкармливала своего жениха. А тот хмурил брови, но сопротивлялся напору девушки очень вяло.

– А вот этого я не знаю, – пожала плечами Тамара, мельком взглянув на детей, которые под присмотром Милютиной покорно доедали рассыпчатую кашу, чтобы, наконец, добраться до бисквита. – Никогда не задавалась этим вопросом. У девушек, вообще-то, совсем другие интересы.

– Ты себя недооцениваешь, – улыбнулся Никита.

– Нет, милый, даже не думай меня вовлечь в эту сферу, – вернула ему улыбку жена. – У меня есть семья, дети, муж – вот здесь я и буду стараться показать свой потенциал. А политические игрища твоя стихия. Кстати, надо приготовить твой новый костюм. Пришла пора его выгулять.

– Как скажешь, дорогая, – Никита вспомнил, что у него в гардеробной действительно висит новый костюм-тройка для официальных выходов. – Надеюсь, галстук-бабочку надевать не нужно?

– У тебя такая неприязнь к «бабочкам»? – фыркнула Даша.

– Честно? Я чувствую себя в таком галстуке немного…ну, по-дурацки.

– Наденешь то, к чему ты привык, – разрешила сомнения Тамара. – У тебя большой выбор галстуков. И не показывай этим надутым индюкам, что тебя может расстроить пылинка на костюме.

Глава 2, 3

Петербург

Элитарный клуб «Двадцать», несмотря на свое странное название, по духу близкое к британским заведениям подобного толка, оставался все же русским закрытым мужским клубом. Он находился на улице Гороховой неподалеку от Семеновской площади и своим фасадом гордо напоминал, что доступность сего места ограничена.

Большой герб клуба с цифрой «20» в орнаменте из разноцветных лент, искусно выписанных эмалью по металлической основе, в вечернее время выглядел очень живописно, подсвеченный фонариками. Возле входа застывшими пеньками стояли служащие одинакового роста и комплекции в строгих черных костюмах; их задача состояла в правильной встрече клановых лидеров. Да, умение распахнуть дверцу дорогой машины и в легком полупоклоне приветствовать высокого гостя, а затем аккуратно эту дверцу, стоившую чуть ли не половину обычной «ладоги-кросс», закрыть, тоже входило в перечень обязанностей.

Никита приехал на своем «бриллианте». Только на этот раз он сидел на заднем сиденье, а машину вел младший офицер охраны особняка, а рядом с ним присутствовал еще один телохранитель.

Семен Фадеев, как старший группы сопровождения, находился во внедорожнике с четверкой крепких парней, и держался впереди «бриллианта». Он не стал останавливаться перед парадной клуба, а дал команду проехать дальше, где была предусмотрена автостоянка для машин охраны.

Никита покинул «бриллиант», легким движением одернул лацканы щегольского пальто и уверенно зашагал к лестнице. Поднялся наверх, не обращая внимание на обязательные почтительные поклоны служащих, и вошел внутрь ярко освещенного зала.

Возле него тут же возник еще один работник клуба, на чьи руки упало пальто. Быстрый взгляд в ростовое зеркало, висящее на стене, оценка собственного внешнего вида. Тамара с Дашей постарались, чтобы муж выглядел безупречно. Все утро хлопотали возле него, доводя костюм до совершенства. И своего любимого супруга в нем. Даже в Вологду только к обеду уехали, взволнованные донельзя, как будто сами готовились к праздничному балу.

– Никита Анатольевич! – на входе в зал его встретил Балахнин с бокалом шампанского. – Я сначала не поверил, что это вы! Прекрасный костюм. Он вас сразу превратил в солидного мужчину.

– Так я и не мальчик уже, вроде бы, – здороваясь с князем, усмехнулся Никита. – Надеюсь, не опоздал?

– Ни в коем случае. Обычно заседание клуба начинается на час-полтора позже намеченного времени, – Балахнин любезно предложил волхву пройти в зал. – Мы даем время пообщаться между собой, обсудить наболевшие вопросы…

– Мы? – Никита с интересом оглядел помещение, в котором находилось человек пятнадцать настоящего аристократического толка, не считая парочки официантов в белоснежных рубашках, старавшихся незаметно сновать между разговаривающими и разносить питье. Не показывая любопытства с появлением нового лица, мужчины в однообразных дорогущих костюмах тихо беседовали друг с другом. Кто-то сидел за столом, а кто-то удобно устроился возле барной стойки. Четверо – Волынский, Шереметев и еще два молчаливых субъекта – лениво перекидывались картами. – Значит, в клубе все же есть иерархия?

– Ни в коем случае! – Балахнин подвел волхва к барной стойке, и бармен тут же по знаку налил шампанского для нового гостя. – На ежегодном собрании выбирается председатель и его заместитель. В этом году выпала честь руководить мне. А господин Морозов помогает. Кстати, вот и он.

Стоявший неподалеку от них невысокий коренастый мужчина с высоким открытым лбом и тщательно зачесанными вбок редкими волосами, отставил в сторону широкий массивный стакан, в котором плескался янтарный напиток, решительно подошел и протянул руку.

– Рад видеть молодую поросль в наших рядах! – удивительно густым голосом с таким ростом произнес он. – Будем знакомы. Мирон Порфирьевич.

Морозовы относились к московскому боярскому роду. Влиятельны для большей части дворянства бывшей столицы. Но и только. Политика делается в Петербурге, а периферия лишь подыгрывает, тщательно выбирая, к кому примкнуть. Так и Морозовы, чутко держащие нос по ветру. Безобидны, лояльны и очень осторожны, как однажды сказал Константин Михайлович зятю.

Никита представился больше для проформы. Его имя уже давно известно среди членов элитарного заведения. Но все делают вид, что так и надо. Новички – редкость в клубе. И цедить слова приветствия при первом знакомстве никто себе не позволит. Пусть даже собеседник моложе на два десятка лет.

Басманов удовлетворенно кивнул, и развел руки по сторонам, блестя золотыми запонками из-под рукавов пиджака.

– Мирон Порфирьевич, возьми на себя труд познакомить Никиту Анатольевича с членами клуба. Пока есть время и часть наших не особо торопливых друзей до сих пор не соизволили появиться…

Балахнин прервал свою речь, учтиво кивнул и как-то незаметно растворился в интимной полутьме зала. Морозов выполнял просьбу князя довольно своеобразно. Он повел Никиту по часовой стрелке, обходя каждую отдельную группку и представляя волхва клановым лидерам.

Представления, кивки, рукопожатия и несколько любезных фраз – ритуал был отработан до автоматизма, и Морозов внимательно следил за выполнением своих обязанностей. Все фамилии присутствующих Никите оказались знакомы, пусть он с большинством из них не встречался раньше. К его удивлению, среди членов клуба оказался князь Городецкий. Старый вологодский соперник со своим хорошо поставленным голосом и колоритной мощной фигурой то и дело вступал в жаркие споры, переходя от одной компании к другой.

– Растешь, юноша, – пророкотал он, сжимая своей клешней руку Никиты, и по старой доброй привычке стал давить своей энергетикой, до хруста в суставах. – Доволен сюрпризом?

– Конечно, – сбивая накал магического давления, честно ответил Никита, и отбив нападение, сам перешел к активной фазе. Городецкий осклабился, но по лицу пошли красные пятна. – Как-никак после столицы и Москвы Вологда представлена двумя достойными людьми.

– Молодец, уловил тенденцию, – хмыкнул князь и прекратил чудить.

Неспешное фланирование по залу, неумолимый бег стрелок на огромном циферблате напольных часов, появление еще нескольких серьезных господ – и Балахнин, переглянувшись с Морозовым, дает кому-то знак. Приглушенный звук гонга разлился по всему помещению.

– Господа! – председательствующий князь прошел в дальний конец зала и поднялся на импровизированный помост, покрытый темно-зеленым ковром. – К нашему счастью, все уже на месте. Можно начинать ежегодное собрание. Возражений не слышу – и это прекрасно. Встреча оказалась настолько незапланированной, что нескольким нашим уважаемым коллегам пришлось бросать своих жен за границей и срочно лететь в Петербург! Ничего, они даже не успеют соскучиться, уверяю!

Легкий смешок пронесся над столиками, за которыми расселись участники собрания. Соседом Никиты оказался владелец крупных солеварных заводов и рудных приисков на Урале Строганов. Он был высоким, жилистым – этот мужчина лет шестидесяти, как вычислил Никита. Род деятельности словно определил внешность Строганова. Природная кряжистость, подобная граниту, заставляла князя шевелиться очень осторожно, чтобы лишним движением не снести со стола посуду. Даже лицо его было неподвижным и хмурым. Но любопытные щупальца аурных «каракатиц» то и дело обволакивали Никиту и пытались пробить защитный ментальный барьер. «Кольчуга», усиленная Берегиней, легко отражала нахальные наскоки. Спокойно реагируя на эти художества, волхв внимательно слушал Балахнина, в свою очередь стараясь найти слабые места в защите тобольского князя.

Так они и развлекались. Но больше всего Строганова заинтересовала необычная структура защитных вязей Назарова. Изредка проводя атаки на ауру соседа, он неизменно наталкивался на прочные бастионы или проваливался в пустоту, которая тут же начинала обволакивать и уничтожать чужую энергетику.

Речь Алексея Изотовича не была в чистом виде докладом. Так, всего понемногу. Возможные совместные проекты, кто женился, а кто ушел в мир иной. Финансы, перспективы и прочие интересы, ведущие кланы к еще большему процветанию. Не обошлось и без камня в огород императора. Критика монархии не была жесткой, но стало ясно, что Балахнин не оставляет попыток изменить политическую картину империи. К его чести, он вовремя замолчал, чтобы не накалять ситуацию.

– Господа, мы в последнее время говорили о необходимости урегулирования спорных моментов между нашими кланами, – председатель обвел взглядом внимательно слушающих его аристо.

Кто-то из служащих отрегулировал освещение так, что сцена оказалась ярко освещенной, а сидящие в зале люди скрылись во тьме. Зажглись желтым уютным светом магические лампы на столиках, официанты разнесли гостям курительные принадлежности. Потянуло ароматным дымом дорогого табака.

– Надо признаться, что они есть и никогда, собственно, не исчезали, – продолжил Балахнин. – Мы не раз пытались выйти с предложением создать некий общий орган, который мог бы рассматривать спорные вопросы. Назовем его Собранием, допустим. Предполагалось, что оно будет решать межклановые проблемы без ухода в горячую фазу противостояния. Да, любая Семья может при помощи боевого крыла закрыть спорные вопросы. Но так ли нужна война в наше время? Вира за кровь немалая, но все же это лучше, чем хоронить убитых. Мы, к сожалению, стали зависеть от эмоций и настроений нашей молодежи, которую трудно сдерживать. Горячая кровь толкает на конфликты, заканчивающиеся печально. Вспомните, господа, что случилось два года назад между вассалами Семей Лопухиных и Юсуповых. Черт-те что устроили в центре Москвы, где по условиям договоров и сделок запрещено выяснять отношения. В результате – разгромленный ресторан и десяток дуэлей с применением магии.

Сидевшие за столами мужчины сдержанно загудели. Шум голосов пронесся по залу и затих.

– К сожалению, не все понимают необходимость переходить на новый уровень общения. Не сложилось, увы. Поэтому с каждым из вас я лично разговаривал, чтобы понять, нужны ли изменения. Или оставить все как есть. Будем по старинке улаживать конфликты?

В какой-то момент Никита посмотрел на своего соседа, и ему показалось, что Строганов подмигнул. Вспомнил, что тобольский князь никогда не сближался с Балахниным и Шереметевым, а однажды по-простому послал эмиссаров столичных аристо в обратном направлении, сдобрив свои пожелания едкими фразами. Не хотел Строганов участвовать в каком-то грандиозном проекте, всерьез опасаясь растущего аппетита петербургских Семей. В Сибири и без них хватало зубастых хищников.

– Вы решили попробовать, – Балахнин расслабился и даже затолкал руки в карманы брюк, став похожим на модного декламатора стихов, – и я рад представить вам нового члена клуба «Двадцать», который вполне может стать тем самым связующим звеном между всеми ведущими Родами России… Никита Анатольевич, вы согласитесь ли выйти из тени?

Смех был уже куда более оживленный и даже дружественный. Раздались хлопки. Никита встал рядом с Балахниным и оглядел с помоста элитарную компанию. Робости он никакой не чувствовал, а волчьи клыки матерых аристо, скрывающиеся за улыбками, только раззадоривали его.

– Мы вручаем каждому, кто переступил порог клуба в качестве его постоянной персоны, именной значок, – князь ловким движением прицепил к лацкану пиджака Никиты маленькую копию герба в виде стилизованной «двадцатки». На этот раз аплодисменты были гуще и увереннее. – Господин Назаров имеет очень хорошее качество, присущее многим из сидящих в этом зале. Он активно и без страха идет вперед, завоевывая свой авторитет, ставя честь Семьи и Рода превыше своих личных желаний. Мы уже убедились в этом на примере бухарского клана Авлодовых. Только вот все, что сейчас имеет Никита Анатольевич, мы взяли в свои руки в тридцать-сорок лет. Неужели этот факт не достоин уважения? И, надеюсь, ни у кого нет возражений насчет его членства в клубе?

– Принимаем! – разноголосицей разнеслось по залу.

Князь Балахнин поднял руку, призывая к тишине, и попросил Никиту сказать несколько слов. Волхв осторожно кашлянул, боясь, что сухость в горле заставит его сфальшивить. Не пустить бы «петуха», что станет предметом тихих насмешек за спиной.

– Скажу честно: идя сюда, думал, что дело не обойдется одними словами, и нужно будет провести какое-то ритуальное посвящение, – улыбнулся Никита. – Например, кинжалом порезать ладонь и скрепить кровью с каждым свое вступление в клуб.

Кто-то хохотнул, кто-то похлопал.

– Здравая идея, – буркнул князь Юсупов, сидевший за соседним столом. – Наши предки, кстати, обменивались кровью. Это исключало всякие недоразумения. Удивлен, почему мы забыли о ритуале, ограничиваясь значками.

Никита дождался, когда всколыхнувший воздух зала говор затихнет – не все были согласны с данным тезисом – продолжил:

– Да, теперь все проще, как сказал уважаемый Юрий Александрович, – легкий кивок в сторону Юсупова. – Обошлось значком на отвороте пиджака. А если серьезно, то для меня оказаться в вашем кругу уже вызов. Я люблю новизну и необычность. Думаю, «Двадцать» – как раз то место. Спасибо.

Снова смех. Никита подозревал, что не все понимают истинную причину его вступления в клуб. Балахнин постарается через него склонить большинство клановых Глав на свою сторону. Но делать это будет гораздо тоньше и изящнее. Простодушно улыбнувшись, Никита сошел с возвышения в зал, где принял поздравления. Седовласые зубры политики и финансов, прожжённые и матерые циники, держащие в своих руках человеческие судьбы, носители Дара – все они, привыкшие двигать фигурки-людей на игровой доске жизни без малейших колебаний, пожимали ему руку, и не особо рассыпаясь в любезностях, парой-тройкой отточенных фраз давали понять, что он теперь среди таких же глыб. Так что постарайся, малыш, вырасти быстрее, чтобы не оказаться перетертым в труху и пыль.

– А теперь, уважаемые друзья и соперники, – Балахнин дождался, когда оживленная суматоха утихнет, и все рассядутся по местам, – поговорим о насущном. Не секрет, что у каждой Семьи есть жизненные и территориальные интересы. Часто происходят конфликты, когда мы сталкиваемся на одном и том же поле. Увы, но в условиях бурно развивающегося мира мы почему-то бодаемся между собой, когда стоит только поднять голову и оглядеться вокруг. Мир огромен, и у каждого из вас, подозреваю, есть желание освоить его ресурсы и направить прибыль в казну клана. Вот, например, уважаемый Петр Дмитриевич Абрамов, которого вы все хорошо знаете. Он один из первых стал проникать далеко на юг, к арабам. Продажа оружия и военной техники всегда была прибыльной, но Петр Дмитриевич рискнул своим капиталом и выиграл. Теперь он застолбил для своей коммерции Персию, Палестину, Афганистан, и уже посматривает на север Африки. Аппетит появился у человека, не остановишь….

– Кажется, у любезного князя появились какие-то грандиозные мысли, – усмехнулся Строганов, поднимая бокал с шампанским, салютую Никите, вернувшемуся на свое место. – Боюсь, это не понравится европейской аристократии. У них тоже свои пастбища в тех богатых уголках планеты.

– Вы думаете, Андрей Егорович? – посмотрел на него Никита. – Разве Балахнин хочет развязать торговую войну для завоевания рынков?

– Надо полагать, что он держит в уме огромный регион, – кивнул Строганов более чем серьезно. – Если в Китае еще можно найти рынки сбыта продукции, выйти на него со своими финансами, то появление русских в Индии не понравится британцам. Они же считают Индостан своей вотчиной, с которой можно сдирать десять шкур. Но Алексей Изотович не тот человек, который занимается грандиозными проектами. Ему и здесь хорошо.

– Тогда к чему эти призывы?

– Для меня это секрет, – подобие улыбки промелькнуло на суровом лице Строганова. – Со мной никто не делился такими планами. До всего приходится самому доходить.

Никита снова прислушался к речи Балахнина. Князь уверенно ходил по помосту, не вытаскивая рук из карманов, и продолжал разглагольствовать. Но теперь от пожеланий обращать больше внимания на европейские и азиатские рынки, он перешел к насущным делам.

– Я много консультировался с вами, господа, – Балахнин оглядел зал с напряженно слушающими его главами кланов. – И почти все мы сошлись во мнении, что между нам необходим независимый от политических пристрастий человек, который возьмет на себя роль «великого уравнителя». Насчет великости я, конечно, слегка лукавлю, но смысл понятен. Между кланами появились неприятные трения, которые нужно устранить. Как вы смотрите на то, чтобы господин Назаров стал таким Кормчим?

– При всем уважении к юноше, он родственник Его Величества, – произнес сидящий за столиком слева от Никиты мужчина с густой гривой волос до плеч. Лопухин, глава Рода, строительство и финансы, – память услужливо подсказала, кто это. – А это уже заставляет с недоверием отнестись к кандидатуре господина Назарова.

– Мы все в той или иной степени тяготеем к императору или к оппозиции, – усмехнулся Балахнин. – Я гляжу, Юрий Степанович, ты с последнего нашего разговора своего мнения не изменил. Ну да, в твоем положении можно и не волноваться. Сколько банков у конкурентов скупил?

– Не забывайся, Алексей Изотович, – предупредил Лопухин. – Мои дела не должны тебя касаться. Ты просил мое мнение. Я отвечаю: опасаюсь ставить на человека, женатого на племяннице императора. Это сейчас Никита Анатольевич молод и горяч. Отверг вассалитет Меньшиковых, доверяющих ему, но которые на этот демарш закрыли глаза. А что дальше будет? Не вижу пока смысла ставить на юношу.

Несколько голосов одобрительно поддержали Лопухина.

– Твоя претензия, Юрий Степанович? – Балахнин в волнении извлек руки из карманов.

– Здесь нужен человек с опытом, которому будут доверять все без исключения. Чтобы не оставалось сомнений, что проблема будет разрешена правильно.

– А мне ты доверишь свои проблемы? – сощурился Балахнин.

– Нет, конечно, – под смех сидящих ответил Лопухин. – Уж кому точно я палец в рот не положу – так это тебе, Алексей Изотович.

– И все же? У тебя есть кандидатура, Юрий Степанович? – не отставал от него председательствующий.

– Ну… Например, я бы за Юрия Александровича руку поднял, – Лопухин нашел взглядом Юсупова, хотя их разделяли несколько столиков.

Юсупов выпустил в потолок забавные дымные колечки, закрутившиеся в спирали, но отрицательно покачал головой.

– Весело, – Строганов поднял руку, подзывая официанта с подносом, и взял еще один бокал с шампанским. Хитро поглядел на Никиту, словно приглашал его присоединиться. Усмехнувшись, волхв не стал отказываться.

Тобольский князь приподнял бокал в знак приветствия. У Никиты закралось впечатление, что у его соседа в глазах так и стоит просьба поговорить наедине.

Балахнин продолжал распинаться перед клановыми лидерами, но градус напряжения как-то упал, и аргументы пресекались контраргументами.

– Кажется, наш председатель потерпел поражение, – благодушно улыбнулся Строганов. – Как вы себя чувствуете, Никита Анатольевич? Не разочарованы?

– В чем? – рассмеялся волхв. – С самого начала было ясно: на темную лошадку никто ставить не будет. У меня нет жизненного опыта, и вряд ли тот же Лопухин будет доверять Назарову.

– Похвальная самокритика, – кивнул тобольский князь. – Не угодно ли после голосования приватно выпить по рюмочке коньяка?

– Охотно, – кивнул Никита. Глянув на Балахнина, он по его виду понял, что князь с трудом сдерживает свое раздражение. Что-то пошло не так. Не ожидал Алексей Изотович поражения. Но, к его чести, он попросил проголосовать. Десять человек высказались против назначения Кормчим молодого Назарова. Пятеро, в том числе и Строганов с Городецким, к удивлению Никиты, подняли руку за него. Остальные предпочли воздержаться.

На вопрос, кого же постоянные посетители клуба видят в роли арбитра, мнения разошлись. Никита отчетливо понял, что многие сознательно завалили голосование, опасаясь ставить во главе Собрания кого-то из присутствующих. Здесь все знали друг друга как облупленных. Идея Алексея Изотовича с треском рушилась на глазах. Что было странно, учитывая не один год подготовки и обработки высокородных.

Балахнин развел руками и свел все к какой-то шутке, после чего решительно направился к лестнице, ведущей на второй этаж клубного здания. Там, судя по всему, были приватные кабинки, куда тобольский князь и позвал Никиту.

****

– Почему вы отдали свой голос за меня? – как только официант выставил бутылку коньяка, тарелку с фруктовой и сырной нарезками и исчез, Никита счел возможным поинтересоваться у своего собеседника о моральной поддержке.

– Всего лишь аванс, – улыбнулся Строганов, самолично разлив по бокалам напиток. – Но знайте, Никита Анатольевич, я очень редко увлекаюсь подобным. Давайте выпьем.

– А почему не лимон? – поинтересовался Никита.

– Привык пить коньяк по-европейски, а там лимон под закуску не в почете, – Строганов вздел руку с бокалом вверх. Сделав глоток, отставил в сторону. – Не стоит расстраиваться тому, что произошло. Хотите знать мое мнение, юноша? Рано вам разводить по углам амбициозных и не желающих идти на компромисс матерых аристократов. Пример был только что перед глазами. Мы привыкли повелевать, уступки для нас – больная мозоль, которая долго болит. А как от нее избавиться? Наказать того, кто наступил на эту чертову мозоль.

Строганов усмехнулся, откусив крепкими зубами от сыра небольшой кусочек.

– А у вас, Андрей Егорович, ко мне есть какой-то интерес, – Никита решил подтолкнуть князя к откровению. Иначе зачем приватный кабинет? Коньячок распивать можно и внизу за барной стойкой.

– Есть, – кивнул Строганов. – До меня дошли слухи, что вы, Никита, – не возражаете, если я по-отечески буду обращаться? – затеяли строительство медицинского центра, и приоритетом ставите развитие биоинженерных технологий на магической основе. Я хотел бы присоединиться к проекту.

– Интересно, даже не ожидал, – коньяк приятно скользнул по пищеводу. Никита отставил в сторону бокал. – Проект дорогой.

– Меня это не пугает.

– Хотелось бы понять ваши мотивы.

– Доля прибыли, конечно, – усмехнулся Строганов и тут же посерьезнел. – У меня есть сын. Ему двадцать пять лет. Он, конечно, не от ведущей жены, и при распределении родового наследства получит малую долю. Но дело не в этом. Я уже давно создал боевую группу из молодых вассальных дворян. Ребята боевые, ушлые, дерзкие. Чтобы глупостями не страдали, девок не портили и репутацию клана в довесок, я задумал использовать их в проводках коммерческих караванов в Семиречье и в Джунгарию. Привлек к этому делу опытных военных. В общем, сейчас в моем распоряжении около сотни парней, регулярно сопровождающих не только мои товары. Купцы охотно пользуются услугами военизированной охраны. Володя, мой сын, возглавлял одну из групп. Три года назад транспортировали купеческий груз на Васюган. Попали в засаду. Какие-то ублюдки, думающие, что их невозможно достать в тайге, расколотили его в пух и прах. Действовали грамотно. Автоматическое оружие, мины, гранатометы. В общем, Володьке оторвало ногу. Левую. Волхвы в это время ставили защиту и прикрывали караван от окончательной гибели. Не было у них времени заниматься ранеными.

Строганов налил себе чуть ли не полный бокал коньяка и осушил его, даже не закусывая. Видно, боль тех событий до сих пор грызла его.