Текст книги "Н 8 (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Глава 9

Петербург

– Да кто же так удерживает два разнородных плетения! – возмущенно запыхтел старик, размахивая руками. Шоркая ногами, он проделал глубокую борозду в опилках, густо усыпавших пол сарая, где проводились ежедневные занятия с единственной ученицей, и подошел к Аноре.

Закусившая губу девушка так и продолжала стоять с вытянутыми перед собой ладонями. На левой, дрожа язычками пламени, переливалась желто-алыми цветами странная каплевидная сфера; между пальцами правой руки обвились тонкие зелено-голубые жилки водяных «щупалец». Обе магоформы жили своей жизнью, пытаясь вырваться из плотных сдерживающих заклинаний, что выглядело забавно. Они то и дело слезали с ладоней, перетекали на запястья и как шаловливые ребятишки разбегались разноцветными ртутными шариками по коже.

– Ты формируешь боевое плетение и сразу его швыряешь! – Петренко раздраженно притопнул ногой. – А тебе нужно научиться держать его в кулаке, вот так!

Сухонький, маленький костистый кулак возник перед лицом едва не плачущей Аноры, а потом резко разжался.

– Зачем его держать?! – звонко выкрикнула девушка. – Передо мной враг – его нужно убить! Ты думаешь, я клоун?

– При чем здесь клоун? – фыркнул Иван Степанович.

– Зачем заставляешь жонглировать? – Анора покраснела от накатившей злости. Пять часов занятий, вместо обеда – обильное питье, и изнуряющие тренировки по концентрации. – Видишь, сколько энергии я заложила в магоформы!

– Вижу, – Петренко неожиданно резким движением руки смахнул огненные и водяные шарики с запястий, играючи гася излишние выплески энергии. – Сожми кулаки!

Девушка послушно выполнила просьбу, и какое-то время сквозь ее пальцы на землю тягуче скатывались капли концентрированных плетений и исчезали в опилках.

– Что не так? – тряхнув косицами, спросила она вредного старика, которого успела возненавидеть за неделю, что находилась у него в доме. Ненависть ее не перекидывалась на учителя, как на человека – в этом отношении Анора проявляла свою природную мудрость и заветы дедушки Урмана. «Если твой учитель возбуждает в тебе страх, злость, раздражение и даже самое плохое – ненависть, не вздумай относиться к нему таким же образом в качестве обычного человека, – говорил он внучке, когда показывал разнообразные секреты боевой магии. – Сердце должно быть чистым после занятий. Иначе вам нужно будет расстаться».

Анора после первых занятий хотела на все плюнуть и убежать в большой город, который ей понравился, несмотря на кажущуюся суровость громоздких и высоких строений, на скудное северное солнце. Здесь все было так непохоже на родной дом в Бухаре, что вгоняло в жуткую тоску. По ночам девушка просыпалась и грызла подушку, обдумывая, как будет добираться до особняка Назаровых.

А утром начинались занятия, и девушка забывала о мыслях, смущавших ее душу. Дедушка Урман не одобрил бы такого шага. И тяжело вздыхая, Анора заходила в сарай, переделанный из конюшни, как сказал старик Петренко, для магических занятий и на целый день забывала, что такое отдых.

– Да все не так! – заворчал Иван Степанович, уперев руки в бока. Очень внимательно посмотрел на высокую худенькую ученицу, что-то решая в своей голове. – Тощая больно! Откармливать надо. Дух, может, у тебя и присутствует, а силенок для концентрации маловато. Негоже девице после каждого занятия без сил лежать на постели…

Анора жутко покраснела. Она ни разу не давала повода наставнику усомниться в своих силах; учеба, как оказалось, требовала неимоверных сил и напряжения, от которых к вечеру девушка просто без задних ног валилась на кровать. Теперь Анора хорошо понимала мужчин Рода, которые не допускали женщин к серьезному обучению по магии. Женщина должна заниматься домом, детьми, хозяйством. А какой от нее будет толк, если целыми днями надо на пределе сил создавать магические плетения, закачивать в них энергию? Человек не может постоянно генерировать эту самую Силу из Природы и Космоса, иначе сгорит. Так что дедушка Урман еще жалел свою внучку.

– Я не валяюсь! – попробовал оправдаться Анора, а потом возмущенно воскликнула: – А зачем подсматриваете? Это нехорошо! Я пожалуюсь своему господину!

– Господину она пожалуется! – Петренко провел пасс рукой, формируя в воздухе зыбкую дрожащую сферу с выпуклыми боками. А потом несколько секунд держал на весу, покручивая по часовой стрелке. – Он сам мне сказал, чтобы я не жалел тебя. Если ты по вечерам не скачешь козой по дому, значит, не бездельничали, а работали как полагается!

Наставник с видом фокусника провел ладонью перед носом девушки, и сфера исчезла, словно была каким-то миражом.

– Понимаешь, в чем смысл концентрации? – неожиданно мягко спросил Иван Степанович. – Сформированную магоформу нужно накачать нужным количеством энергии для эффективного воздействия на врага. Ты с легкостью показываешь мне разнообразные техники вроде «водяного молота» или «плети ифрита», и в этом мне тебя учить не стоит. Но есть маленькие хитрости, когда эти самые техники можно довести до совершенства. И удар будет мощнее, задержи ты на две секунды дольше магоформу в своих руках.

– А я разве так не делаю?

– Недостаточно! – снова вернулся раздражительный и вредный старик. – Хочешь быть идеальным магом – умей сдерживать свои порывы! Неужели не поняла, что не твоя одаренность считается проблемой, а излишняя эмоциональность!

– Я тебя не понимаю! – завопила Анора, уставшая донельзя. – Сам говоришь, что меня учить не надо, а в то же время мучаешь с утра до вечера! Что я делаю не так?

Она со злости даже не ощутила, как между пальцами у нее возникло жжение, а кожа осветилась оранжево-золотистыми всполохами. Вспухший полупрозрачный пузырь, в котором змеились многочисленные нити, вспорхнул вверх и застыл.

– А теперь наполняй его, наполняй! – чуть ли не громче девушки крикнул Петренко. – Ты сейчас готова швырнуть в меня «звездным огнем», но попробуй влить в магоформу чуть больше того, что уже есть в этом шаре. Как почувствуешь боль в руках – кинь в меня! Испепели своего наставника!

Аноре некогда было анализировать странные слова старика, ставшего вдруг полубезумным от своих нравоучений. Может, и в самом деле, обрушить на него «живую лаву», которую дед Иван по ошибке назвал каким-то «звездным огнем»? Какой же это огонь? Сейчас в руках Аноры концентрировалась мощная магоформа, способная спалить сарай вместе со всей улицей. Легко поддаться на соблазн и выполнить просьбу наставника!

Шар потускнел и превратился в темно-красный мячик с золотыми искорками внутри.

– Гнев – штука страшная, – кивнул Петренко, небрежным, как всегда, взмахом руки снимая защиту. – Рад, что ты думаешь о последствиях и не торопишься дать волю чувствам. Ладно, пошли ужинать. Я уже отсюда чувствую, что Егоровна нас сегодня наваристым борщом побалует.

Анора даже не предполагала, что слова Ивана Семеновича об умении сдерживать свой гнев воплотятся так скоро.

Проснувшись рано утром, девушка быстренько привела себя в порядок, причесала распущенные с вечера волосы. Ловко соорудила одну большую и тугую косу, свернула на затылке в виде бублика, и только потом облачилась в спортивный костюм, купленный Назар-голибом для занятий.

Егоровна – пожилая добродушная женщина, нанятая дедом Иваном для работы на кухне – смешно переваливаясь с боку на бок как утка, заглянула в гостиную и пригласила Анору к завтраку. Она была так похожа на бабушку Шахло – вторую жену деда Урмана – что девушка сразу же прониклась к Егоровне симпатией. Если бы не вредный наставник, она закормила бы до отвала худосочную девицу с удивительным цветом кожи. И так охала первое время, как увидела Анору. Дед Иван рыкнул, чтобы не смела откармливать девчонку. Иначе сытость в желудке приведет к лени. Егоровна дерзко ответила, что голодное брюхо к учению глухо, и нахально, не обращая внимания на ворчание хозяина, приносила в комнату девушки свежие оладьи, лепешки или одуряюще вкусно пахнущие калачики с сахарной присыпкой.

Петренко уже сидел за столом и блаженно потягивал из кружки густой чай. Гора золотистых бубликов высилась в тарелке, рядышком стояло несколько розеток: с медом, сливками, свежей сметаной. Пробуй, к чему душа лежит. Наставник не запрещал.

– Доброе утро, бобо Иван! – поприветствовала его Анора и села напротив. Тут же Егоровна поставила чашку с ароматным чаем. – Приятного аппетита!

– Спасибо, стрекоза, – буркнул Петренко. – Сегодня занятий не будет. Еду в Петербург. Дела образовались.

– И что мне делать? – расстроилась Анора. Старик запрещал ей заниматься в одиночку, больше опасаясь за безопасность поселка, чем за нее саму.

– Что делать, что делать? – удивился наставник. – На речку сходи, позагорай. Тебе, чай, привычно под солнышком быть. А то скоро кожа побелеет, будешь как все наши барышни – бледные моли. В поселке погуляй, с людьми пообщайся.

Анора задумалась. А почему бы и нет? Сколько можно в закрытых стенах сидеть? Это у себя в махалле довольно редко удавалось выйти в город, и то в сопровождении мужчин Рода. В России женщины из высокородных свободно покидают дом, правда, с ними куча охранников постоянно. Да и остальных никто не неволит и не держит за руку.

Распахнув шкаф, девушка придирчиво просмотрела свой гардероб. Недавно приезжала Ольга и навезла кучу платьев. Анора удивилась, куда их надевать? Поселок тихий, здесь больше отдыхают, чем развлекаются. Оля посмеялась и заверила, что молодой девице всегда найдется куда сходить. Особенно сейчас, когда наступает лето, и все дачные поселки вдоль Охты заполняются молодежью. А уж она найдет способ как повеселиться.

Замерев на мгновение, Анора выбрала для прогулки сарафан светло-зеленого цвета, едва достающий до колен, нацепила на ноги босоножки. Поглядев на себя в зеркало, поежилась. В Бухаре ей бы просто не дали выйти в таком наряде за ворота дома, а бабушки и тетушки оттаскали бы за косы. Но перемены в жизни девушки уже начали разъедать фундамент общинной модели, заложенный с самого детства. Ранее недоступные возможности нравились Аноре, и она не считала это крамолой. Спасибо дедушке Фархаду. Очень мудро поступил, отдав молодую родственницу в новую семью.

Откинув все колебания, она предупредила Егоровну, что пошла гулять, и выскочила во двор. Дом наставника стоял неподалеку от реки, но, чтобы попасть на луговину и берег, нужно было пройти до конца улицы и по натоптанной тропинке спуститься с небольшой возвышенности к песчаному пляжу.

По дороге ей попадались жители поселка. И с каждым девушка вежливо здоровалась, даже если кого-то до сих пор не знала. Здесь, конечно, не махалля, где сплошь родственники или слуги, но воспитание не позволяло Аноре молча пройти мимо людей, старше ее по возрасту. Кто-то улыбался и желал здоровья, кто-то молча кивал, глядя на странную барышню с необычным цветом лица.

Над речкой стояла умиротворяющая тишина, разбавляемая лишь веселым посвистом птичек, перелетающих с ветки на ветку склонившихся к воде ракит. Стрекозы быстрыми молниями стелились так низко над берегом, что Анора попыталась даже перехватывать их, но сама же смеялась над своей неуклюжестью. Если бы посторонний человек сейчас смотрел на гибко извивающуюся девушку, он вряд ли бы согласился с ее досадой. Все движения походили на какой-то удивительный танец с плавными перекатами плеч, рук. А тонкие изящные кисти, обхваченные золотыми браслетами, только подчеркивали легкость движений.

Анора вдруг задумчиво остановилась у самого уреза воды и быстро огляделась по сторонам. Скинула сарафан, оставшись в открытом новом купальнике – тоже подарок Оли. Щеки девушки заполыхали от ощущения свободы и мыслей, что она теперь может себе позволить такие вещи, которые в семье строго запрещались. Ольга сказала, что у Аноры очень хорошая фигура, и лет через пять она сведет с ума большую часть петербургской молодежи из приличных семей. Такая экзотика в столице – весьма редкое явление.

В воду она, конечно, не полезла. Купаться Анора не умела, поэтому только легла на песок и зажмурилась от ласковых утренних лучей солнца, прикасающихся к ее коже. Где-то далеко требовательно просигналила машина, с противным карканьем на ветку ракиты уселась ворона, разогнав мелких пичуг.

Анора сама не поняла, как смежила глаза, и вскочила в ужасе только тогда, когда раздался мужской насмешливый голос, прервавшийся довольным хохотом еще нескольких человек:

– Гляньте-ка, господа, какая русалка в Охте водится! Вот это улов!

Девушка мгновенно вскочила, прижимая к себе сарафан. Быстро оценила ситуацию. Она все-таки была не из тех изнеженных барышень, не обращающих внимания на детали окружающего мира. Дедушка Урман учил ее первым делом не озираться по сторонам в поисках помощи, а сначала посмотреть, что из себя представляет враг. Шпана это или серьезный боец. И только после этого принимать решение: бежать или защищаться.

Перед Анорой стояли четверо великовозрастных парней лет двадцати. Девушка сразу определила в одном из них вожака, или, вернее, высокородного господина. Молодой, узкоплечий юноша с пробивающейся первой порослью над верхней губой и неприятным взглядом из-под куцых бровок с оценивающей ухмылкой оглядел Анору с ног до головы. Его даже не остановила хрупкая фигурка только-только развивающейся девушки. Чем дольше он глядел на застывшую Анору, тем больше его блеклые, рыбьи губы раздвигались в нехорошей улыбке. Он-то видел перед собой высокую, с точеными ножками и весьма соблазнительной грудью непонятную девицу-вымеска, отчего она не переставала тянуть к себе. Золотые браслеты? Ну и что, обычная дешевая поделка. Красотка с необыкновенным цветом кожи здесь явно одна, а значит, не принадлежит к какому-либо знатному роду.

Кольцо с драгоценным камнем и массивный перстень с каким-то гербом сразу насторожили Анору. Похотливый взгляд этого юнца недвусмысленно намекал на плохое развитие ситуации. Стоявшие рядом с ним крепкие парни в рубашках с короткими рукавами – или охрана, или свита. Девушка чувствовала, как они, подобно надрессированным псам, готовы сорваться с места. Была у Каримовых псарня с алабаями. Верные, преданные хозяевам волкодавы. Так же глядели на незнакомцев, оценивая, куда лучше вцепиться, чтобы наверняка.

Неожиданно Анора успокоилась, сравнив незнакомцев с псами. Она знала, что будет делать. Господин оценит ее силу и защитит от гнева чужого рода.

– Отвечать не хочет, – резюмировал юноша. – Барышня, а ты по-русски разговаривать умеешь? Откуда ты? Кто такая вообще? Из чьей семьи?

Вопросы сыпались одни за другим, а Анора медленно накалялась от злости и стыда, стоя перед незнакомыми мужчинами в купальнике, давая им возможность разглядывать себя как рабыню. И корила себя, что расслабилась, пропустила момент, когда к реке подъехала машина. Кстати, она так и стояла неподалеку с раскрытыми дверцами. На одной из них был нарисован герб. Насколько Анора успела разобраться в иерархии родовых кланов, гербы на машинах разрешались высокородным дворянам. Остальные обходились простыми атрибутами своего положения: кольцами, перстнями и малыми гербами на воротах своих усадеб и домов.

– Она иностранка, – предположил один из приятелей молодого человека с перстнем, белобрысый верзила с льдистыми глазами. – Только не пойму, откуда. Китаянка?

– Для китаянки у нее слишком большие глаза, – хмыкнул другой, сложив руки на груди. – Индуска.

– Не, магометанка, господа, – подал голос еще один умелец, низкорослый крепыш. – Предлагаю пари! Сто рублей на кон!

– Как ты узнаешь, кто она такая? – захохотал верзила. – Она же только глаза пучит, а сказать ничего не может. Немая, как пить дать!

– Если ты ничья – то я забираю тебя, – ухмыльнулся юнец с перстнем. – Будешь моей наложницей.

– Идиоты! – не выдержала Анора и раздраженно накинула на себя сарафан, подумав, что ей наплевать на мнение незнакомцев. Рассматривать себя как овцу она не позволит. – Я русская! Мой господин Назар-голиб будет недоволен, когда узнает о вашем недостойном поведении!

– Ого! Разговорилась! – восхитился верзила. – Чешет как по писаному! Только я не понял, о каком господине она сейчас просвистела?

– Точно, наложница! Только не твоя, боярич! – засмеялся крепыш. – Есть у нее какой-то господин Назарголиб! Говорю же, басурманка со степей!

– Заткнись, идиот! – раздраженно произнес тот, кого назвали бояричем. – Хватайте девку – и в машину. Чего встали?

– Не трогайте меня! – Анора сделала два шага назад и сложила ладони лодочкой перед собой. Использовав магическое зрение, она поняла, что перед ней двое одаренных. Один – молодой господин, а второй – верзила. Остальные так себе, слабенькое подобие, насмешка природы над никчемными людишками, способными лишь пыль с мебели сметать воздушными потоками. – Клянусь, убью каждого, кто подойдет!

– Ух, какая злючка! – оскалился юноша. – Норовистая, горячая! Ладно, Петька, хватит языком трепаться. В машину ее!

Петька – тот самый верзила – шагнул вперед, и вместе с ним синхронно двинулись двое приятелей. Они так ловко выбрали позицию, что отсекли путь к поселку. В самом лучшем случае Анора могла бежать вдоль реки. Но тоже без шансов. На отмели парни играючи догонят девушку.

Руки взмыли вверх, подбрасывая алые ленты энергетических плетений. «Укус змеи» стал наливаться багровыми красками, перетекая по поверхности магоформы. Стихия Огня, сухая и жаркая, подчинялась Аноре так же легко, как и Вода. Желание обрушить на мужчин, потерявших облик защитников и героев, было необыкновенно жгучим. Вспомнив слова деда Ивана, она на несколько ударов сердца задержала бросок, ощущая мощную вибрацию скастованной магоформы.

– Одаренка! – удивленно воскликнул крепыш, едва не споткнувшись.

Ему не повезло. Он оказался ближе всех к Аноре, и девушка, не раздумывая, погрузила ступню левой ноги в песок и изо всех сил выкинула ее вперед. Крепыш схватился руками за лицо, заорав от злости. Неприятно ощущать в засыпанных глазах режущую боль.

Верзила бросился вперед, одновременно с этим движением формируя водяной щит, справедливо опасаясь удара огненного скрипта. «Укус змеи» вытянулся в тонкую линию и впился в защитное построение. Насыщенный энергией скрипт, теряя ударную мощь, все-таки прогрыз дыру в щите. Над рекой раздался резкий хлопок, взбаламутив неторопливый ее бег. Верзилу нешуточно приложило отдачей, и он отлетел назад.

– Вставай, болван! – заорал юнец и бесстрашно двинулся навстречу Аноре. Он еще не до конца осознал, на кого нарвался в пылу своего эгоистичного характера. Впрочем, его не учили воевать и строить такие магоформы, которые могли противостоять боевым скриптам. Это столкновение было похоже на встречу молодого, дерзкого пса и щенка, ощутившего в пасти острые клыки. Причем, в роли щенка выступал высокородный боярич.

Крепыш, наконец, прочистил свои глаза и с грязными ругательствами кинулся на Анору одновременно со своим приятелем. Девушка поняла, что уговоры просто не дойдут до мозгов этих людей. С отчаянием она выудила из закромов своих умений несколько простеньких плетений, чтобы ненароком не убить придурков. Спрессованный определенным заклятием воздух ударил по крепышу и второму парню. Их смело с берега с легкостью пушинки и бросило в воду. Верзила попробовал сотворить более сильную форму, пользуясь близостью реки. Водяная пыль, обрушившаяся на Анору, превратилась в тончайшую ледяную пленку, сковавшую движение девушки.

«Быть достойной своего господина!» – билась только одна мысль у Аноры, успевшей разбросать по сторонам хитроумные скрипты, которые любезно предоставил Назар-голиб. Они сработали одновременно. Комбинация земных и огненных плетений взбаламутили астральную ткань и обрушились на дорогой автомобиль в виде пылающего молота, сразу превратив его в пылающий факел. Невероятный по силе огонь начал с треском пожирать металл; взлетевшие вверх плотные песчаные щупальца обволокли ноги нахальных парней, уронив их на землю.

– Ты что наделала, тварь! – завопил юноша с перстнем, глядя на горящую машину. – Да я удавлю тебя, сгною в подвале!

Анора посмотрела на застывших в воде парней, на верзилу и его господина, барахтающихся в песке, и гордо вздернув голову, пошла по тропинке в сторону поселка.

* * *

Вечером к дому Петренко в сопровождении малолитражки полицейского урядника Растопина подъехала солидная «Ладога-премиум», поблескивая черными лакированными боками. На передних дверцах красовался герб в виде щита, разделенного на четыре части. Причем, две четверти имели серебристое поле без каких-либо рисунков, а вот другие два демонстрировали какую-ту птичку и медведя на дыбах. Из этой машины с непроницаемыми лицами вышли трое мужчин в дорогих костюмах. Они пахли дорогим парфюмом, и каждое их движение было преисполнено небывалой важности. Полицейский урядник в своем мундире выглядел несчастным, и по его виду читалось, что участвовать в предстоящем представлении ему очень не хочется.

Тем не менее именно он первым поднялся на крыльцо и громко постучал в дверь. К гостям вышел сам Петренко. Он с наигранным удивлением посмотрел на странную компанию, словно ожидал увидеть здесь не их, а чиновников из Коллегии Иерархов.

– Добрый вечер, Иван Степанович, – дружелюбно сказал Растопин. – Позволите пустить в дом?

– Здорово, Сашок, – старик мгновенно превратился в кота со вздыбившейся шерстью и готового к любой драке. – Ты кого привел ко мне?

– Адвокаты дома Шаховских, – через силу выдавил урядник.

– В вашем доме проживает девушка, которая сегодня утром нанесла материальный вред господину Старшинову, – оттирая плечом Растопина, вперед выступил мужчина с элегантными усиками. Они вздрагивали в такт произносимым словам и словно жили своей жизнью. Выбритое до синевы лицо оставалось бесстрастным. – Вы имеете представление, кто это такой?

– Я не имею представления, кто вы такие, – с нажимом ответил Петренко. – Урядника я знаю, а вас – нет.

– Варенников Антон Маркович, адвокат дома Шаховских, как уже сказано, – мужчина с усиками процедил слова сквозь зубы, подчеркивая свое отношение к пожилому человеку в линялой, хоть и чистой рубахе, в просторных спортивных штанах и в тапочках на босу ногу. – Мой помощник Голубев, а это родовой волхв Мурзаев. А мы, собственно, по делу Старшинова Юрия Святославовича, племянника князя Шаховского. Надеюсь, дальнейшее представление не столь важно?

– Утолили мое любопытство, – хмыкнул старик, продолжая испытывать терпение нежеланных гостей. – А теперь потрудитесь пояснить, каким образом молоденькая и физически слабая девочка умудрилась обидеть господина Старшинова и его ручных псов, будучи застигнутая врасплох непотребным поведением мужчин.

Варенников поморщился, как будто вместе со словами старика проглотил скользкую и противную жабу.

– Досадная мелочь, не более, – ответил он. – Гораздо хуже, что эта молоденькая, как вы изволили выразиться, девочка начисто сожгла дорогую машину господина Старшинова и нанесла магические травмы молодым людям. Поэтому будет лучше, если мы пройдем в дом и выясним, что это за девушка, имеет ли она лицензию практикующегося волхва, если не принадлежит какому-либо роду… Или вы приютили у себя одаренную из простолюдинов?

– Ясно, зачем вы приволокли волхва-доглядчика с блокирующими браслетами, – усмехнулся Петренко, пристально глядя на смущенного сорокалетнего чародея, пытавшегося всеми силами укрыться за спиной урядника. – Мурзаев, ты у Шаховских сейчас, что ли?

Он сразу узнал своего бывшего ученика – как только увидел его стоящим на нижней ступеньке крыльца. А ведь лет прошло немало, чуть ли не два десятка.

– Здравствуйте, Иван Степанович, – кашлянул волхв. – Извините, служба.

– Сначала объяснение, а потом я решу, как с вами поступить, – у Петренко проснулось природное упрямство, которое так не нравилось его бывшим коллегам по Академии.

– Господин урядник, – адвокат чуть-чуть повернул голову. – Потрудитесь пояснить уважаемому господину, что за конфликт случился утром.

Урядник сморщился, но как человек, наиболее знающий обо всем, что происходит в поселке, был вынужден выступить вперед. И вкратце, не вдаваясь в лишние подробности, пояснил суть претензии. Участвовать в спектакле, разыгранном представителями князя Шаховского играть не очень приятно. Если бы не одно обстоятельство, что сам Глава рода заседает в Сенате, а его многочисленные родственники греют зады в Думе. И земли вокруг Охты принадлежат этой семейке. И Варенников посчитал, что можно вваливаться на участок с наглым требованием арестовать и отдать под суд какую-то магичку, обидевшую молодого мажора. Растопин сразу понял, о ком идет речь. И едва не расхохотался. До того нелепыми выглядели обвинения. Как могла хрупкая девчонка, пусть даже и с помощью магических техник, раскидать по сторонам крепких парней, двое из которых в ранговом отношении стоят выше? Скорее всего, сопляк из семьи Старшиновых захотел попробовать свеженького (за ним водился такой грешок, упорно прикрываемый более именитыми родственниками), да нарвался на оглушительную оплеуху. Поделом.

Но Растопин был при исполнении, и игнорировать подобные заявления никак не мог. Шаховские хоть и не самая влиятельная семья, только вступать с ними в конфликт не хочется. Он вздохнул с облегчением, когда сам дед Иван открыл дверь. Не придется заниматься непотребством.

– Предупреждаю сразу, – выслушав урядника, сказал Петренко. – Разговаривать с девушкой будете при мне. Любые провокационные вопросы или стремление в любом случае обвинить мою ученицу пресеку на корню. А ты, Ленька, не вздумай применить свои магические штучки. Дома не пожалею, раздавлю вас всех, похороню под развалинами.

– Как скажете, Иван Степанович, – примирительно поднял руки Варенников, но в дом первым входить не стал, предоставив это почетное право уряднику.

Аноре было страшно. Она не понимала, что делают все эти люди в гостиной, и с надеждой смотрела на деда Ивана. В нем девушка видела единственную защиту. Петренко успокаивающе подмигнул ей и сел рядом со своей ученицей.

– Я представляю князя Шаховского по юридическим вопросам, – сказал Варенников, примостившись в кресле. Закинув ногу на ногу, он с тщательно скрываемым презрением смотрел на девушку в простеньком длинном платье и в домашних тапочках. Хотя, признавался себе мужчина, девочка вполне хорошенькая. Неудивительно, что у молодого болвана заиграли гормоны. – Зовут меня Марком Антоновичем. Хотелось бы задать несколько вопросов по инциденту у реки.

– Я не виновата, – блеснула глазами Анора. – Меня хотели изнасиловать…

– К этому вопросу мы еще вернемся, – словно успокоил ее Марк Антонович. – Можно узнать ваше имя, барышня?

– Анора Каримова, – ответила девушка и поправилась. – А сейчас я Анна Назарова.

– Совершенно разные имена, – фыркнул юрист. – Так кто вы на самом деле?

– Анна Назарова, – последовал уверенный ответ.

– Назарова…. Вы имеете какое-то отношение к Назарову Никите Анатольевичу? – на всякий случай уточнил Марк Антонович.

– Да. Это мой старший брат, – Анора решила придерживаться этого варианта, не называя Никиту господином. Кто знает этих странных допросчиков, что еще попытаются вызнать.

– У Назарова нет ни сестер, ни братьев, – тут же проговорил помощник адвоката, до этого упорно молчавший. – Наглая ложь.

– Аня действительно сестра Никиты Анатольевича, – подтвердил Петренко. – Именно он привез ко мне девушку для обучения перед поступлением в Академию Иерархов. Конечно, она не родная ему, сами же видите по ее внешности. Бухарский род Каримовых в знак благодарности отдал в семью Назаровых свою родственницу. Никита Анатольевич признал ее сестрой. Этого достаточно для объяснения?

– Может, она наложница? – снова решил показать свою прыть Голубев. – Анна, в каких отношениях вы находитесь с господином Назаровым?

– Прекратите задавать провокационные вопросы, сударь! – рыкнул Петренко. – Если это допрос, я попрошу удалиться вас из моего дома. Заявление в полицию не было? Нет. Решайте вопрос с самим Назаровым.

– Я не наложница, – наливаясь отчаянием, сказала Анора. Ее глаза набухли от слез. – Я сестра Назар-голиба!

Губы Варенникова дрогнули от усмешки. Он, не глядя, протянул руку, и его помощник тут же вложил в нее папку из черной кожи.

– Хорошо, будем считать вас сестрой Назарова Никиты Анатольевича, – сказал усач, открывая папку. Достал оттуда бумагу с каким-то текстом, показал Петренко. – Здесь калькуляция по ущербу имущества рода Шаховских….

– Почему фигурируют Шаховские? – тут же накинулся на него старик. – Кажется, речь шла о Старшинове.

– Машина из гаража Шаховских, – Марк Антонович все-таки сунул бумагу хозяину дома. – Сумма ущерба указана.

– Не жирно? – хмыкнул Петренко. – Допустим, сгоревшая машина – это всего лишь следствие того безобразия, что учинил щенок со своими подпевалами…

– Не забывайся, старый! – мгновенно завелся Голубев. – Язык-то свой придержи!

– Помолчи, Артем, – поморщился юрист. – Барышня, вы же подтверждаете, что машину сожгли своей магией?

– Не полезли бы ко мне – ничего бы не сгорело, – Анора лихорадочно вспоминала, где оставила телефон. Надо звонить Никите или хотя бы Ольге, чтобы она связалась с Тамарой – главной женщиной в роде. Как-никак, племянница императора. Неужели эти болваны еще не поняли, куда сунули свой нос?

Она покосилась на Петренко. Дед Иван, возможно, думал о том же, спокойно читая поганую бумажку с цифрами.

– Я могу передать ваши слова, барышня, князю Шаховскому? – надавил юрист.

– На меня напали! Я защищалась! – выкрикнула Анора, не выдержав.

– Подожди, дочка, – придержал ее за локоть Петренко и спокойно разорвал листок. – Можете передать своему хозяину, что все претензии – через господина Назарова. А девушку не смейте трогать. Она действовала в целях самозащиты. Вам ясно? И вообще, все ваши действия – претензия на самосуд. Не заиграйтесь, господа.

Лицо юриста закаменело. Посыл старика был недвусмысленным. Да и сам Марк Антонович, как только услышал фамилию Назарова, сразу все понял. Но постарался сохранить хорошую мину при плохой игре. Оставалась хоть какая-то надежда, что за угробленную девчонкой машину удастся предъявить иск. Зять Великого князя Константина слывет человеком разумным, и раздувать скандал с щенком Старшиновым (вот уж точно, паршивый щенок!) не станет. Заплатит ли? Скорее всего – да. Ладно еще, что никто сильно не пострадал, не считая синяков и уязвленного мужского самолюбия. Но ведь князь Шаховский невероятно щепетилен в вопросе чести и достоинства. Наверняка, Юрка – его племянник – поплакался в жилетку, боясь за свою шкуру. Сожженная машина ручной сборки стоила приличных денег, стоимость которой князь потребовал возместить за счет нахальной девки. А если начнет упираться – повязать и на рандеву с Главой рода.