Текст книги "Факультет Тёмной магии: Всё не то, чем кажется (СИ)"

Автор книги: Валентина Льер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

– А вот это ты вскоре узнаешь, – улыбнулась девушка, почти что моментально успокоившись. Вообще, перепады ее настроения, резкие вспышки ярости и следующие за ними безмятежные улыбки настойчиво меня так подталкивали к неутешительному выводу, что я имею дело с сумасшедшей. Владеющей магией, помешанной на власти, способной поднять нежить сумасшедшей...

– А сейчас прости, заболталась я с тобой. Приятного отдыха, – издевательски улыбнулась девушка и удалилась, оставив меня в лаборатории одну.

Глава 25

Время, казалось, остановилось, превратившись в какой-то бесконечный полусон-полуявь. В какой-то момент я даже твердо уверовала в благоразумие Руана, ведь никто не спешил мне спасать.

я давно уже перестала чувствовать руки, да и подняться на ноги уже почти не могла – тянущиеся от оков цепи были кем-то столь изощренно размещены в кольцах на стене, что ни выпрямиться, ни опустить руки я не могла, так что вскоре затекло все, что только могло затечь.

endash если поначалу я пыталась высвободиться: пробудить скованную магию, воспользоваться ведьминой силой или, на худой конец, расшатать кольца или выбить звенья, то сейчас я просто висела, погрузившись в легкое забытье. И не только потому, что, казалось, Марика про меня забыла – ее я больше не видела, но и потому, что сил на большее у меня не было: поили-то меня хоть и не слишком часто, но постоянно, а вот с едой было тяжелее. Видимо, желая поиздеваться над пленницей, моя тюремщица приказала ставить миску с какой-то серой, склизкой кашицей так, чтоб я едва могла дотянуться до нее ногой. Но даже если бы мне удалось как-то подтащить миску, извернувшись ужом, на радость наблюдавшим за мой надзирателям – а в наличии

таковых я нисколько не сомневалась, несмотря на то, что в лаборатории никого не было, – поесть

Я все равно не смогла бы из-за скованных и вздернутых над головой рук. Да и, признаться, не очень-то и хотелось. Меня и без того периодически мутило и подташнивало. То ли от запаха, то ли от просто от вида этой сомнительной субстанции.

Так что появление Марики я благополучно пропустила – даже громкий скрип двери не заставил меня очнуться. Чего не скажешь о целом ведре холодной воды. Вот оно-то хорошо подействовало, быстро, а, главное, весьма эффективно сумев мне помочь прийти в сознание.

– Очнулась? – поинтересовалась Марика, окинув меня брезгливым взглядом. Да уж, думаю, вид у меня был тот еще. Но пусть сама попробует повисеть тут, а потом уже будет критиковать мою изношенную одежду и грязное лицо. Сама-то девушка выглядела превосходно: длинные волосы были аккуратно заплетены в косу и уложены на голове, светло-коричневый охотничий костюм прекрасно сидел на фигуре, подчеркивая все нужные формы и в то же время нисколько не сковывая движения, мягкие сапожки тоже выглядели весьма удобными на вид. Тонкие же пальчики украшали магические кольца – чего, кстати, в прошлую нашу встречу я у нее не видела. Но хоть тут я могла с ней немного потягаться – на моей руке тоже красовалось кольцо с изумрудным камнем – так и не отданное Руану. Марика, конечно, попыталась с меня его снять, но отчего-то не смогла. И, плюнув, не стала возиться.

Ведро, кстати, из которого меня окатили, держали вовсе не эти самые тонкие пальчики Марики. За спиной у моей тюремщицы обнаружился тот же самый слуга, что в прошлый раз приносил ей вино.

– Вижу, что очнулась. Ну что, готова расстаться с какой-нибудь своей частью? – издевательски поинтересовалась девушка. – Нет? Жаль, а то я бы с удовольствием... Но Эр'Да'Эран оказался глупее, чем я думала, так что вскоре ты увидишь своего дорогого... кхе... студента. Но ведь негоже в таком виде встречать гостя? Надо привести тебя в нужный вид. Мискар, неси все!

Мужчина низко поклонился и, поставив ведро, засеменил к алхимическому столу. Переворошив там все он, наконец, собрал на поднос все нужное, и посеменил обратно к хозяйке.

– Осторожнее ты, остолоп! – прикрикнула на него Марика – Давай нож. Да не этот! И миску вот ту, глубокую. Раскроши вереск и вербену и вылей туда вейс. Да аккуратнее ты!

Дождавшись, когда миска наполовину наполнится мутно-синей жидкостью, Марика резким движением буквально вырвала посуду из рук слуги и, подхватив нож, шагнула ко мне. Чтобы в следующий миг полоснуть по моему запястью.

Густая кровь лениво, словно нехотя потекла по руке, закапала в подставленную миску, с каждой новой каплей все больше склоняя синий цвет зелья к фиолетовому.

– Превосходно, – удовлетворенно кивнула девушка. – Перевяжи ей руку, мне не надо, чтобы она истекла кровью, – ткнула в меня Марика и вновь занялась приготовлением снадобья. На этот раз были добавлены пара щепоток похожего на песок порошка, несколько мелких, покрытых тонкой сетью желтых жилок листьев, и густая, вязкая жидкость. В довершение всего Марика пожертвовала собственную кровь, ровно так же вспоров себе запястье.

Приготовленное зелье, даже после того, как его тщательно перемешали, не стало выглядеть привлекательнее, а уж запах издавало такой, что я старалась дышать через рот и глубоко не вдыхать.

– Просто прелестно. Именно то, что надо, – довольно вздохнула Марика. – Мискар, держи

ее!

Мою голову запрокинули, несмотря на мое сопротивление, челюсти разжали и буквально влили снадобья.

Я закашлялась, начала отплевываться – на вкус оно оказалось не лучше, чем на запах, но все же вынуждена была почти все проглотить, чтобы не задохнуться: помощник Марики зажал мне нос, не давая дышать.

Но, как ни странно, на мою долю досталась не вся миска – после экзекуции надо мной там осталось еще около половины. И каково же было мое удивление, когда эту половину выпила сама Марика.

Впрочем, удивлялась я недолго – ровно до того момента, как девушка не начала читать слова заклинания. Древнего, всюду запрещенного и отовсюду вымаранного, смертельно опасного заклинания Связи Жизней. Позволяющего любой удар, любую боль и даже смерть переносить на жертву, связанную с хозяином этим заклинанием.

endash дернулась, попыталась сбить Марику. Ведь если она дочитает, любая рана, нанесенная ей, пронзит меня, а она же останется невредимой, любая враждебная магия стечет с нее, отравив лишь меня. Даже смертельный удар убьет меня, а не ее.

– Марика! – я дернулась, что есть силы, попыталась достать ее.

– Да будет связь наша нерушима! – воскликнула девушка, и остатки зелья вспыхнули в миске, закрепив заклятье и озарив торжествующую улыбку на губах Марики.

– Небольшая предосторожность, – просветила меня моя тюремщица, с легким, почти брезгливым интересом наблюдая, как я корчусь в цепях: вспыхнувшее в посуде белое пламя перекинулось на мою кожу и теперь плясало на ней. Так сильно как настоящий огонь оно не жгло, но боль доставляло все же чрезвычайно сильную. Правда, похоже, я ощущала не всю опаляющую мощь пламени: там, где белые языки волной прокатывались по коже, вспыхивала белесая, едва заметная чешуйчатая сеть. Такая же, как я видела у Руана, только более бледная. И именно она приглушала боль, так что я вместо того, чтобы уже с минуту орать, лишь молча стискивала зубы пережидая.

О защите Эрударена столь много знающая о нем Марика судя по всему все же осведомлена не была – по крайней мере, едва различимой вязи на моей коже она то ли не предала значения, то ли решила, что это часть действия запрещенного заклятия.

Я откуда только она его узнала? Его столь давно уже запретили, столь тщательно отовсюду вымарали, что даже в запрещенных книгах древних культов можно найти лишь его разрозненные куски. А уж какие составляющие для снадобья нужны, так вообще уже давно считается утерянным знанием. Откуда я знаю? Было как-то дело, заинтересовала меня эта тема сильно...

Чуть за это из Университета не выгнали.

– Безусловно, Камень Власти должен подчинить Эр'Да'Эрана, – тем временем продолжила вещать Марика. – Ведь, какая ирония, – усмехнулась она, – Камень имеет влияние даже на королевскую кровь и способен сковать волю даже принца! Что уж тут говорить о тех, в ком эта кровь разбавлена. Впрочем, тут даже гадать особо не надо – ведь даже осколка хватило, чтобы почти убить целителя. – Тонкие пальцы скользнули по кромке чаши, в которой уже огонь угас. Чего не скажешь о моей коже, на которой пламя до сих пор танцевало. – Вот только Эран, что бы

я ни говорила, не такой уж и дурак, и явно что-нибудь придумает на этот счет, – в глубокой задумчивости произнесла Марика и стиснула глиняный край. – Не может не придумать... иначе бы он не пошел сюда без остальных... А, значит – как у вас там говорят? – у него что-то припрятано в рукаве. Вот для этого мне и нужна ты! – посуда не выдержала такого обращения и треснула, заставив девушку недоуменно на нее посмотреть: похоже, Марика вообще забыла про нее.

– Что ж, проверим, – небрежно бросив чашу на поднос, девушка стремительно обернулась к своему слуге: – Ударь меня в живот!

– Что?.. Госпожа? – обескураженно прошептал мужчина.

– Ну же, я приказываю! Ударь!

– Гос... – с ужасом залепетал слуга, но тут же замолк, едва Марика вскинула ладонь, в которой возник темный, маслянистый сгусток. – Как пожелает госпожа, – склонил голову прислужник. Даже я с пола видела страх, заплескавшийся у него в глазах. Тем не менее, ослушаться он не посмел и, несильно замахнувшись, ударил женщину. Скорее даже шлепнул.

– Разве это удар, – скривилась Марика. – Бей нормально. Или ты хочешь, – прошипела она,

– чтобы я показала тебе, как надо бить?

– Нет-нет! – мужчина аж отшатнулся.

– Тогда бей!

На этот раз удар вышел хороший такой, сильный. Крепкий, в самое солнечное сплетение. Я, прямо скажем, оценила. Когда смогла, наконец, глотнуть воздух и разогнуться.

– Работает, – удовлетворенно кивнула девушка, которая, похоже, даже не заметила прикосновения. Правильно, ведь всю боль заклятие перенесло на меня. – Хм... может еще кинжал попробовать? – взгляд моей тюремщицы скользнул по отточенному лезвию.

– Попробуй, – сморгнув выступившие слезы, язвительно усмехнулась я, – вонзи в сердце. Ведь Руан наверняка туда ударит. Вот же неудобно выйдет, если заклинание не сработает.

– Думаешь, меня на такой простой уловке поймать? – фыркнула Марика. – Нет, пожалуй, ничего тебе перебивать не буду, хотя очень хочется подрезать кое чей язычок. А то помрешь еще тут. Вы, человечки, такие хрупкие...

– Да уж, действительно.

– Мискар, приведи ее в порядок. Эран любезно согласился посетить эти богами забытые руины в полночь. Так что его преподавательница должна встреть его в лучшем виде.

– Как прикажите, – с легким поклоном произнес мужчина. Дождавшись едва заметного кивка, он активировал какой-то рычаг в стене, и цепи, все это время удерживающие мои руки, ослабли. Я, оставшись без поддержки, буквально рухнула на каменный пол – тело настолько затекло, что уже почти ничего не чувствовало. И потому, когда прислужник склонился надо мной и накинул сонное плетение, тоже ничего сделать не успела. Да и чтобы я сделала – мелькнула уплывающая вслед за сознанием мысль, – ведь ни магия, ни ведьмина сила ко мне так

endash не вернулась.

Последнее, что я почувствовала, прежде чем уснуть, что меня поднимают на руки и куда-то несут.

Холод, пронзительный, пробирающий до костей, заставляющий инстинктивно пытаться сжаться в клубочек, чтобы сохранить крупицы драгоценного ускользающего тепла – это было первое, что я почувствовала, даже еще не до конца придя в себя. Именно он, укутавший меня ледяным покрывалом, вырвал сознание из вязких объятий сонного заклятия, заставил передернуть плечами... чтобы услышать знакомый звон цепей.

и уже привычно, без особой надежды, попыталась собрать нити или хотя бы сырую магию, но все так же тщетно. Ни темная магия, ни ведьмина сила не отозвались. Разве что легкой болью дала о себе знать целительская, отданная Руаном, но, сколько я ни пыталась, ничего сделать с ней не могла. Она не подчинялась мне совсем, словно, хоть и жила во мне, но была чужой частичкой.

С грустью констатировав факт, что ничего не поменялось – оковы никто не снял, убить никто не убил, освободить тоже никто не освободил, – я устало открыла глаза.

Когда я сказала, что ничего не поменялось, я сказала про себя, ведь я как была пленена Марикой и не имела особых шансов на побег, так и осталось. А вот окружение, пока я спала, как раз-таки изменилось.

Уж не знаю, чего пыталась добиться девушка, но место для встречи она выбрала... пафосное. И я была почти уверенна, что это был именно ее выбор, а не Руана. Молодой мужчина, скорее всего, даже не обратил бы внимание на окружение. Здесь же каждая деталь должна была подчеркнуть его ничтожество и величие девушки.

Марика для встречи выбрала храм.

Высокие мраморные колонны, выбеленные лунным светом, проникающим через полуразрушенный купол, который они некогда удерживали, мягким кругом очерчивали огромный пустой зал. За колоннами некогда располагались ниши, в которых должны были стоять статуи божеств. Раньше перед каждой из них горела лампада, освещая и причудливо оживляя в языках пламени фигуру, но сейчас все поглотила клубящаяся тьма, так, что казалось, что за освещенными лунным светом колоннами ничего нет. Что зал плывет в пустоте, в кромешной небесной тьме.

Впрочем, я сомневалась, что от скульптур в нишах хоть что-то осталось: время не пощадило даже ту статую, что раньше стояла перед алтарем и что теперь каменными осколками лежала у моих ног. Да, Марика нашла идеальное место, чтобы меня приковать – перед мраморным ложем, на которое раньше возлагали дары и на котором приносили в жертву людей.

endash окинула взглядом осколки статуи, пытаясь понять, кому был посвящён храм. Не найдя ни единой зацепки, вскинула голову к куполу, где сохранились еще остатки фрески, и горько усмехнулась.

Храм был посвящен моей покровительнице – Ночи-Хранительнице.

Жестокая ирония – быть убитой... вернее даже принесенной в жертву собственной богине.

и именно что принесенной – судя по тому одеянию, в какое приказала облачить меня Марика. Хотя это и одеждой-то сложно назвать: четыре серебряных браслета – два на руки, два на

ноги, белоснежный кусок ткани вокруг груди, такой же вокруг бедер, и серебряный пояс – это все, чем раньше довольствовались те девушки, кого вели на заклание в честь Ночи-Хранительницы. И это все, что сейчас было на мне в холодную, промозглую осеннюю ночь.

с откинула голову назад, уперлась затылком в мрамор и прикрыла глаза. Все безнадежно. Мне не выбраться отсюда живой. Взгляд отрешенно скользнул по цепям, по толстому металлу сковывающего руку браслета, по бледной бескровной коже, по тонким, ставшими почти прозрачными пальцам, на которых резким контрастом выделялось кольцо с ярким зеленым камнем. И, похоже, даже оно уже предвещало мне лишь беду и боль впереди – к изумрудному огню в глубине камня добавились всполохи тьмы.

– Проснулась? – прозвучал откуда-то сбоку голос Марики, и я нехотя отвела взгляд от кольца. – Как тебе твой наряд? – глумливо поинтересовалась девушка. Сама она была одета не в пример лучше и теплее: кожаная куртка, с воротником, подбитым мехом черной лисицы, плотные штаны и высокие сапоги грели явно значительно лучше, чем тонкая ткань, обернутая вокруг меня.

– Ты несколько отстала от моды, – пожала плечами, – на пару тысячелетий.

Именно этот наряд, кстати, и стал причиной моего пробуждения: тонкая ткань не могла послужить хоть какой-нибудь защитой ни от холода, исходящего от камня, к которому я была прикована, ни от осеннего ночного воздуха, отличающегося исключительной свежестью.

– Возможно, – согласилась Марика и, чуть склонив голову на бок, окинула меня насмешливым взглядом. – Но уж больно оно подходит и к месту и к драме, что скоро тут развернется. Ведь Ран уже вскоре тут будет, я уже чувствую его.

Девушка отвернулась, окинула взглядом зал, будто действительно ожидала, что Руан выйдет из тени колонн и встанет перед ней. Спокойный, уверенный, холодный, излучающий силу.

– Как думаешь, – нарушила задумчивую тишину Марика и с легким глумливым прищуром взглянула на меня, – что выберет он? Что окажется для него важнее? Ты или вот этот маленький камень, – тонкие пальцы подцепили цепочку и вытащили из-за ворота прозрачный, как горный ручей, камень в серебряной оправе. Идеальные точеные грани, на которых переливался лунный свет, так и манили, так и влекли к себе. Все, кроме одной, выщербленной, сколотой.

Я отвела взгляд.

Что выберет Руан – артефакт, сильнейший источник магии, один из символов власти, который они же и потеряли, и который, судя по Марике, в недобрых руках мог стать источником больших проблем, или же просто увлечение? Возможно, и не мимолетное, но все же... Всего лишь игрушку, как сказала моя тюремщица.

Пожалуй, ответ я знала. Ведь, окажись я на его месте, как бы горько и тяжело мне не было, как бы ни ныло сердце, и стонала душа, я бы выбрала камень.

Очень редко в жизни предлагается выбрать из хорошего и плохого. Чаще жизнь, зло усмехаясь, подкидывает отвратительный выбор из двух зол. И нет единого верного рецепта, нет правильного решения. Каждый выбирает сам, исходя из своих принципов, своего эгоизма, своей темной сущности. Кто-то задумывается о последствиях, а кому-то они не важны. Для кого-то

есть "потом", а для кого-то – лишь "здесь и сейчас". Кто-то промолчит и не выдаст своих товарищей даже под пытками, а кому-то достаточно будет лишь показать инструменты, как он тут же все расскажет – ведь его жизнь ему важнее. Кто-то поведет страну к процветанию, а кто-то будет думать лишь о том, как набить себе карманы. И у каждого из них найдутся свои доводы, свои причины, почему был сделан тот или иной выбор, и чаши весов склонились в ту или иную сторону.

Для меня выбор был очевиден – если есть хоть призрачный шанс уничтожить Марику – стоит его использовать. Даже ценой жизни небезразличного тебе человека. И не только потому, что так велит долг перед Повелителем – а в его наличии у Руана я не сомневалась, – но и потому, что Марика – сумасшедшая. Даже если она сумеет занять престол, не сгубив при этом половину государства, это все равно ее не остановит. Такие, как она, не способны остановиться. Ей всегда будет мало, ей всегда будет казаться, что чего-то не хватает: мало золотых украшений, дворец слишком тесный, придворные кланяются не слишком низко... И заговоры, кругом одни заговоры, все хотят сгубить ее...

А с учетом того, что в ее руках будет еще и находиться мощные артефакты...

– Молчишь? – прервала мои размышления девушка. – Впрочем, можешь не гадать, сейчас мы сами все узнаем, – хмыкнула она и резко развернулась на каблуках. – Ну здравствуй, Эр'Атари Риар Да'Талэ Эран.

– Здравствуй, Эйя, – голос шагнувшего на залитый лунным светом пол молодого мужчины прозвучал с едва уловимой насмешкой, словно не Марика вынудила его сюда прийти, а он снизошел одарить ее своим вниманием. И этот факт не остался незамеченным девушкой – по лицу Марики пробежала едва заметная тень, а торжествующая улыбка стала чуть более натянутой.

– Где же ты потерял свои манеры, Эр'Да'Эран? – в притворном удивлении вскинула брови девушка. – Или этот жалкий мир настолько опутал тебя, что ты забыл все? Забыл как приветствовать равного тебя?

Я тихо хмыкнула – вот оно что. Марика назвала, скорее всего, полную или почти полную форму имени того, кого я знала как Руан. А он же ее, похоже, унизил, причем, знатно так, использовав для приветствия совсем короткое имя. Если вообще не кличку какую-нибудь. По крайней мере, мне с трудом верилось, что имя Марики настолько короткое. Особенно по сравнению с именем Эрударена.

Эр'Атари Риар Да'Талэ Эран. Я произнесла еще раз про себя это имя, медленно, пытаясь уловить ускользающие отголоски, поймать едва слышимые отзвуки. Покатала на языке, примеряясь и примеряя его к Руану.

Оно не было певучим, как эльфийские имена, но и не было резким, раскатистым, как драконьи. Слишком сложное для оборотней, и весьма непривычное для людей. Даже для восточных стран, откуда, как я раньше считала, прибыли ребята. Те, конечно, любили витиеватые длинные имена и заковыристые прозвища – причем чем замудрёнее – тем лучше, но имя Руана не было похоже ни на одно из них. Да что там, оно вообще не было похоже ни на одно из известных мне. И при том, надо сказать, очень даже подходило молодому мужчине. Мягкое и жесткое одновременно.

– Равного? – Руан подошел немного ближе и остановился, сложив руки на груди. Теперь он стоял едва ли не посреди зала, открытый со всех сторон всем ветрам... и любому удару. Прекрасно видимый, ничем не защищенный. И абсолютно к этому равнодушный. – Ты действительно думаешь, что я буду считать воровку, укравшую артефакт у правящего рода, равной себе?

– Укравшей? – улыбка слетела с губ Марики. – О, нет. Вернувшей себе то, что ей принадлежит по праву! Но, впрочем, пока это не важно. Ты ведь за этим пришел?

Девичья изящная ладонь взлетела вверх, и на цепочке, пропущенной между пальцами,

завертелся кулон. Серебряный свет лег отблесками на тонкие хрустальные грани, заиграл, маня и притягивая, на ажурной гравировке. В какой-то момент мне, убаюканной серебряными бликами,

даже стало казаться, что я могу различить слова, выгравированные где-то внутри, в глубине кристалла... Вот... чуть-чуть... еще немного вглядеться, еще чуть ближе оказаться...

– Ты же чувствуешь, что на меня он не действует, – внезапно, вырвав меня из серебряного плена и едва не заставив застонать от жгучего разочарования, прозвучал голос Руана. Я ведь почти... почти разобрала. Взгляд вновь скользнул по Марике, по ее руке, и вернулся к камню. Такому чистому, такому ясному. Несущему в себе кристальный свет и абсолютное знание. Знание, доступное каждому, кто лишь сможет прочесть гравировку, кто сможет заглянуть в глубину, постичь...

– Не так ли, Эйя? – вновь наполнил своды храма голос Руана. Только на этот раз чуть громче и чуть резче, словно мужчина пытался кого-то разбудить. Я с трудом отвела взгляд и затуманенным взором взглянула на нарушителя тишины.

– Чувствую, – раздосадовано поджала губы Марика и сжала кулон в ладони. И болезненное наваждение, жажда прикоснуться к свету, добраться до затаенных в глубинах знаниях почти тут же пропали.

Ночь моя хранительница, если уж меня так влекло к чужому артефакту, то кого же было Эрударену тогда, на площади, в мертвом городе? Его же должно было тянуть с непреодолимой силой. А он тогда шел медленно, едва ли ни через силу, словно пытался отвоевать каждый шаг и все же раз за разом проигрывал.

– Жаль, – с притворной грустью вздохнула Марика и спрятала артефакт. – Хотя я

предполагала, что ты что-нибудь придумаешь. И ты бы меня сильно разочаровал, если бы это было не так! Потому я тоже решила кое-что придумать на такой случай и перестраховалась. Ты, должно быть, уже заметил, что ко мне совершенно случайно попала наша дорогая преподавательница. И я в благороднейшем порыве даже спасла ей жизнь. Так вот, я предлагаю тебе сделку – ее жизнь, – девушка не глядя махнула в мою сторону рукой, – на твое служение мне. Что скажешь?

– Что скажу? – эхом отозвался Руан и впервые за эту долгую ночь взглянул на меня. Скользнул холодным, едва ли не ледяным взглядом, от которого захотелось зябко поежиться и передернуть плечами и... равнодушно отвел глаза. Яркая зелень, некогда дарившая тепло, сейчас обожгла, как обжигает лед, и сожгла всё. Я уже знала, что выберет Руан. – Мне она не нужна, – прозвучали моим смертным приговором слова мужчины. С тихим шорохом раскрылся тальх, который Эрударен все это время держал в руке, бесшумно высколзнули трехгранные лезвия. – Я пришел за камнем.

И хотя я знала, что так будет, что мужчине важнее будет артефакт – да что там, я бы сама, наверное, ровно так же поступила, будь я на его месте, однако все же, несмотря на все мои старания, на сердце разлилась горечь. От холодного взгляда, брошенного лишь мельком, от слов, от равнодушия.

Я ни на что не надеялась, нет, но стало отчего-то больно...

– Ну что ж, – усмехнулась не знающая о моих страданиях Марика и сняла с пояса свой жезл. Секунда, и у нее ладони уже лежал раскрытый посох. Чуть меньше, чуть легче, чем у Эрударена, но не менее смертоносный. Особенно если судить по вспыхнувшей на рукояти вязи рун. – Попробуй забрать!

Кто из них первым бросился в атаку, я так понять и не смогла – слишком стремительными, едва неуловимыми были их движения. Смертельный танец в вихре стали, почти невидимый человеческому глазу. Обмен ударами и уворотами – более сильными и быстрыми от Руана, и более хитрыми, неожиданными от Эйи.

Этот бой был не похож ни на что, из того, что я раньше видела. Та легкость, с которой они обращались с посохами, та стремительность, та нечеловеческая сила – парируя удар девушки, Руан изменил траекторию движения лезвия тальха Марики, и оно, скользнув по мраморному полу, рассекло его, будто масло, – все это завораживало и ужасало.

– Что же ты, потерял форму? – выкрикнула Марика, ловко пропустив мимо себя смертоносное оружие. – А может никогда и не умел сражаться, а, целитель? – зло рассмеялась она, вновь увернувшись от удара. Но на этот раз не так ловко – один из клинков полоснул ее по

предплечью и... Мой вскрик утонул в звоне стали, оставшись незаметным. И лишь рана на моей руке напоминала теперь о том, что Марику только что "достали".

– И это все, на что ты способен? – язвительно хмыкнула девушка и внезапно ударила мужчину ногой в живот. И хотя Руан успел отскочить, однако следующий удар пропустил, не сумев отбить. Глубокая рана на бедре тут же окрасилась красным. Но, торжество Марики было недолгим – Эрударен, словно даже и не заметив удара, тут же снова бросился в бой. И вновь яростно и зло запела сталь, отмеряя рваным ритмом мгновения чьей-то жизни.

Руан дрался молча, спокойно, почти отрешенно. Его движения были точны, выверены и на редкость скупы. Ни единого лишнего выпада, ненужного поворота, пустого шага. Чего не скажешь о моей тюремщице – она постоянно пыталась зацепить словами молодого мужчину, вывести его из себя, заставить потерять контроль и поддаться ярости. В ее пируэтах было больше импульсивности, больше резкости и... больше наглости, граничащей едва ли не с безумием. И за эту наглость платила я: кровь из мелких порезов и глубоких, хоть и не смертельных ран уже почти полностью окрасила мое одеяние в ярко-алый цвет. Перед глазами все давно уже все плыло в кровавом мареве, каждый вздох давался с трудом и отзывался дикой болью, от которой хотелось зайтись в крике. Но кричать я не могла – видимо Марика позаботилась, чтобы я не отвлекала их: только тихие, едва слышные всхлипы – вот и все, что я могла позволить себе. И если бы не оковы, я давно бы уже корчилась на полу, а так единственное что мне оставалось – это обессиленно обвиснув на цепях, наблюдать из-под полуопущенных ресниц бой и ждать, кто же из них нанесет решающий удар. Вернее даже не так – ждать, когда же Эрударен пробьет защиту Эйи и нанесет решающий удар, который станет для меня последним. Почему-то я не сомневалась именно в таком исходе боя, и он не заставил себя ждать.

Подпустив заигравшуюся и уверовавшую в свою безнаказанность Марику ближе, Руан резко выбросил руку с посохом вперед. Трехгранные, собранные вместе лезвия легко преодолели кожу куртки и вошли в живот девушки, словно в масло, чтобы в следующий миг раскрыться в нем в смертельный цветок. Резкий рывок на себя и... я захлебываюсь криком. Безумным, надрывным от сводящей с ума боли. И мир для тех двоих разлетается на куски, чтобы вновь собраться вокруг из запахов, света, ветра, ночи. Вновь начинает существовать, кроме них двоих, все вокруг: высокие тонкие колонны, обрушенный купол, лунный свет, песня какой-то ночной птицы и перестук капель кровь, что бьется об мраморный пол.

– Какое огорчение, – нежная сожалеющая улыбка скользнула по губам Марики. Тонкая рука ласково коснулась целой кожи там, где еще минуту назад торчал клинок.

– Ты...

– Ты же не думал, что я буду честно драться с тобой? – расхохоталась девушка. – Тем более здесь, где магия нам обоим почти неподвластна. Одно древнее заклинание – тоже когда-то украденное у моего рода! – и я почти бессмертна. Так что же? Будем драться дальше, пока она не сдохнет? А подыхать она, поверь мне, будет долго и мучительно. Магия будет подпитывать ее, не давая умереть, пока она совсем не превратится в кровавый сгусток. Но даже тогда в ней будет теплиться жизнь. Ты готов пойти на это? Готов пожертвовать ею? Готов сражаться дальше под ее крики? Мне-то они как музыка, а тебе?

– Хорошо... – рука, держащая посох, опустилась, и лезвия с едва слышным щелчком спрятались. Я с трудом повернула голову, через силу взглянула на мужчину, чтобы поймать полный боли взгляд зеленых глаз. – Я буду служить тебе, только... позволь снять ее.

– Как же быстро ты сдался, – презрительно скривилась девушка. – Права была моя мать, когда говорила, что любовь делает нас слабыми и никчемными.

– Отпусти ее, – вновь тихо прозвучала просьба.

– Что ни сделаешь для своего раба. Считай, что я сегодня добрая

Едва заметный взмах руки, и я рухнула вниз. Упасть на пол мне не дали, подхватили и осторожно уложили, прижав крепко к себе. Раны тут же отозвались резкой болью и перед глазами все поплыло.

– Вир, скажи, что согласна. Скажи просто да, – с трудом разобрала я сквозь накатывающую на сознание тьму шепотом. Согласна на что? Он действительно это спросил или это игра ускользающего сознания. Впрочем, пусть будет...

– Да, – едва разлепив губы, просипела я, а в следующий миг в мое сердце, пробив и без того истерзанную грудь, вошел, обрывая мою жизнь, кинжал. Где-то рядом закричала Марика, чье сердце вместе с моим сейчас захлебывалось кровью и отсчитывало последние удары. Вспыхнули камни на алтарной плите, принимая жертву, заухала где-то рядом сова. И, похоже, я только что собственноручно разрешила себя убить. Но мне уже стало все равно. Сердце, отсчитав последний удар, остановилось вместе с тихим, выдохнутым мне в губы горьким:

– Прости.

Тьма, милосердно притупив боль, мягко раскрыла объятия, опутала призрачным шлейфом

endash едва слышно позвала за черту. Туда, где сквозь мглу уже проступали силуэты давно ушедших. Тех, кто ждал меня с самого рождения и тех, с кем и я теперь буду ждать за чертой жизни.

Глава 26

И чем думают только что преступившие грань между жизнью и смертью? Кто-то о тех, кто остался там, за чертой, и кому теперь осталась лишь боль и истончающаяся с годами память об ушедшем. Кто-то о том несметном богатстве, что он так долго копил, над которым столько корпел, и которое в сумерках межмирья оказалось никому не нужным: здесь совсем иная плата за услуги, чем блестящий, холодный металл. Кто-то о том, что успел сделать, а что не успел; о прожитых годах и вечно откладываемых делах, на которые, казалось, еще будет время – потом, позже, не сейчас. Я же думала о боли – ушедшей на несколько мгновений и вновь вернувшейся. Уже не такой острой, но по-прежнему мучительной. Ноющей, тянущей, заставляющей дышать осторожно, поверхностно, лишь бы вновь не расшевелить свернувшийся где-то под солнечным сплетением, там, где вошел клинок Руана в тело Марики, темный клубок. Боли, похоже, ставшей моим наказанием на века.