Текст книги "Пятьдесят девственниц (СИ)"

Автор книги: Вадим Шакун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

114

В царском дворце встретили нас весьма любезно и сразу проводили к восседавшей на троне царице. Было этой достойной женщине лет двадцать пять, являлась она хороша собой, имея в облике достаточно столь свойственного августейшим особам величия, и, хотя родила уже двух детей, да носила сейчас третьего, сохранила живость ума и веселость характера.

Именно она и пригласила нас в гости, во многом из любопытства к моей особе, во многом от скуки, ибо муж ее, как раз, уехал на реку ловить форель, которой места здешние были необычайно богаты.

– Старец, – в ответ на наши приветствия и благодарности за столь великодушное приглашение, тут же сказала она, едва мы оказались пред троном. – Очень любопытно мне, почему это маги, которых обычно ничего в подлунном мире не интересует, занялись вдруг вопросами веры, и какая всему тому может быть причина?

Заметив же мое смущение, рассмеялась:

– Полноте, сударь, немало видела я в своей жизни магов. Пусть будет вам ведомо, что я родом из Огненных Земель. К женщинам там отношение не такое внимательное и есть они во многом существа приниженные, а все же царским дочерям положено соответствующее образование. Вот и меня с рождения воспитывало двое достойнейших мастеров тамошней магической гильдии и даже один мастер-наставник. До сих пор еще состою я с ними в переписке и всегда обращаюсь за советом, буде в таковом нужда.

Услышав о том, что есть еще, оказывается, магическая гильдия, мне неведомая, я тут же не удержался от расспросов, а их величество любезно на то ответствовала, что вот она рождена в Огненных Землях и находятся те на востоке от королевства ее нынешнего. И, что, если претерпеть двухнедельный караванный путь, а затем три дня идти по морю, которое, являясь частью Внешнего моря, отделяет земли сии от другой части Единого материка, можно попасть в Пустыню Огненных Скал, посредь которой родина ее и находится.

Зовется то царство Огненными Землями, граничит с землями богопротивных язычников, что к северу простираются, но в опасности себя не ощущает. Во многом из-за того, что северная часть пустыни безлюдна и непроходима, во многом из-за того, что маги тамошние сильны в своей науке необычайно и не раз уже проклятым чернокнижникам отпор делали.

– Однако же, любезный маг, я так много вам о себе поведала, вы же – даже имени своего не назвали, – с улыбкой попеняла августейшая собеседница, закончив этот рассказ.

Тут пришел черед мне смутиться и, принеся глубокие извинения, представился я действительным товарищем магической гильдии Поздним Рассветом, поскольку спутники по путешествию против раскрытия этого моего имени в данный момент не возразили.

Услышав же, что я – Поздний Рассвет, их величество в немалое удивление пришла.

– Как, тот самый? Поздний Рассвет, что к ученичеству магическому в Дварфской гильдии приобщился? – глядя на меня во все глаза вопросила она. – Вы, верно, шутите надо мной, премудрый чародей? Быть не может, что подобный вам мудрец не является до сих пор мастером-наставником или, даже, архимастером!

Тут пришел я в немалое смущение.

– Послушайте, ваше величество, – с кротостью возразил я августейшей особе. – Если вы касательно магического меча, изготовленного самим Великим Хеллом, так вкралась тут в молву некоторая ошибка…

– Ах, нет же! – возразила тут царица. – Неведом мне никакой меч, хотя, если расскажете, так буду я самая трепетная слушательница. Совсем иной источник ознакомил меня с именем вашим.

Тут же вызвала она служанок, которые со всей почтительностью принесли ей огромный фолиант в серебряной обложке. Так впервые увидел я «Путевые записки Рудериса».

– Книгу эту, – указав на заглавие объяснила царственная особа, – прислали мне мои друзья-маги последним ифритом, как некую святыню и творение, с которым любой мало-мальски грамотный и имеющий отношение к магии человек знаком быть должен.

Поняв же по виду моему, что с писанием этим я не знаком, изумилась еще больше, повелев тут же служительницам принести нам, по обычаям этой страны, мягкие ложа, вдосталь еды и питья и вызвала нескольких чтиц. Сама же, вовсе разницы в званиях не чураясь, собственноручно, как то и положено доброй хозяйке, налила нам вина.

Не буду спорить, слог юного Рудериса хорош, а, все же, первые страницы его «Записок» заставили меня претерпеть немало стыда, ибо, как любой читавший их помнит, относятся целиком ко мне. Превозносит там меня сей пылкий юноша необычайно, посвящая мне труд рукописный свой и величая не иначе, чем единственным и любимым учителем, говоря, что без меня и магом бы не стал никогда.

– Ах, милый Поздний Рассвет, утолите же мое любопытство! – взмолилась по окончанию весьма длинного посвящения гостеприимная царица. – Что это за волшебный напиток, что это за таинственная чаша, позволив испить из которой, сделали вы славного мастера Рудериса магом, после чего поразил он талантами своими и познаниями всю Дварфскую гильдию?

Мне же, краснея от стыда, а правду вымолвить я не в силах был, пришлось на ходу сочинять некую ложь, что, дескать, как особа к магии касательство имеющая, должна их величество понимать, что в науке нашей Великой есть вещи не только открытые, но и сокрытые. Поэтому, достаточно того, что Рудерис написал и о чаше этой, а особенно о напитке, распространяться еще не пристало.

На этом, к счастью, расспросы ограничились и мы перешли непосредственно к чтению.

115

Книга, написанная Рудерисом, изрядно страниц занимает, а посему прожили мы во дворце, почитай еще две недели, проводя время в чтении и премудрых беседах, до которых наша царственная хозяйка весьма и весьма охоча была.

Первые главы, посвященные путешествию автора на юг были еще скупы и немногословны, чем дальше же, тем более труд Рудериса украшался немалым количеством ярких образов и весьма занятных наблюдений.

Среди прочего, внимание спутников моих не могла не привлечь и та глава, где описывалось Рудерисом посещение города Свиное Копыто и о том, как в бытность его там произошел немалый переполох. Ибо священник тамошний, отец Люрик, в один из дней, поднявшись на амвон, громогласно вдруг начал клеймить паству свою, обвиняя дев тамошних потаскухами, родителей же – в том, что они потаскушеству дочернему благоволят.

Немало рассердились почтенные жители града сего, священник же продолжал вопить, что вот, сколько не смотрит вокруг, а не видит пред собой ни одной сохранившей девственность юной особы, пусть даже и совсем еще в детском возрасте из чего следует, что горожане не токмо похотью неумеренны, но еще и в чадоложестве погрязли.

Тут некоторые девицы, опасаясь родительского гнева, подняли немалый шум, принося клятвы пред лицом Добрых Богов, требуя, чтобы немедля осмотрели их повивальные бабки и тем девичество свое подтвердить сумели. Из столицы же в скорости прибыла комиссия Духовного Совета и отца Люрика по тихому куда-то убрали. Может быть в один из отдаленных монастырей, а может и в какое-нибудь узилище специально для спятивших священников положенное.

Немало посмеялась Быстрые Глазки этой истории и даже попросила чтицу повторить еще раз.

Путешествие же Рудериса через внутреннее море описано оказалось весьма многословно, к тому же, на мой взгляд, не пристало магу столь бояться пиратов, как этот впечатлительный юноша. Да и истории об ужасных разбойниках Бесе В Ребро и Быстрых Глазках, заняли там никак не меньше места, чем описания наблюдений Рудериса за ночными светилами или его исследований обитающих в море рыб и прочих тварей, а это для автора, именующего себя естествоиспытателем, явный перебор.

Впрочем, скажу сразу, книга мне понравилась, пересказывать же ее всю особого смысла не вижу, ибо есть она сегодня, почитай, в каждой уважающей себя библиотеке. Издание, с которым мы ознакомились у гостеприимной царицы, отличалось, правда, от других, поскольку выпущено было в Дварфской магической гильдии и немалое содержало в конце количество работ Рудериса по магической теории, за которые, как скромно автор и упомянул, возведен он был не так давно в мастерское нашей гильдии достоинство.

Жизнь наша во дворце протекала, как я уже говорил, в неге и холе, каждый имел отдельные покои, мне же, сверх того, поставила гостеприимная хозяйка в услужение двух девиц, с улыбкой намекнув, чтобы я от особой скромности излишне не страдал. Ибо таков был обычай ее родины, дабы гостящий в доме муж был одарен невольницами, и никто подумать не мог, что от избытка похоти может он, сохрани его Добрые Боги, на честь хозяйских дочерей позариться или на добродетель самой хозяйки.

Так же считалось в Огненных Землях, что привлекательность девицы тем выше, чем она моложе, посему служанкам моим не исполнилось еще и одиннадцати. Особого страха по поводу предстоящего они, впрочем, не испытывали, будучи посвящены в обстоятельства всего от них потребного самой царицей, а наоборот – несколько изнывали от любопытства.

Несмотря на такую их заинтересованность, я первые две ночи воздерживался, отдыхая от недавних трудов своих по насаждению истинной веры путем лишения девства. Ограничивались эти ночи исключительно всевозможными поцелуями, оглаживаниями и прочими ласками. На третью же ночь, когда девицам стало вовсе невтерпеж, я немного пожевал травы и любопытсво обеих удовлетворил полностью. Ну, а после того, развлекались мы втроем еженощно.

По окончанию прочтения Рудерисовых трудов, тепло простились мы с августейшей хозяйкой нашей и порешили направить стопы свои в Огненные Земли. Уж больно хотелось мне посетить тамошнюю гильдию магов. К тому же царица, узнав о намерении моем дала нам немало рекомендательных писем, а посему вправе были мы рассчитывать на тамошнее гостеприимство.

Крикун, правда, несколько ворчал, что путь наш домой изрядно таким образом удлиняется, Глазки же приняла мою сторону, сказав, что вот, покуда путешествие наше проистекает весьма удачно. С рекомендательными же письмами, и вовсе, отпадет у нас всяческая нужда прятаться, а при подобном ко мне со стороны магов уважении сможем еще и немало заработать.

– Что там за страна, нам неведомо, – завершила свою речь наш отважный капитан и мастер плутовства. – А, быть может, при таких связях, сумеем мы в Огненных Землях обосноваться и зажить обеспеченной, уважаемой всеми жизнью.

На том мы и порешили, отправившись в путь ближайшим невольничьим караваном.

116

Караванный путь от царства, где столь удачно потрудился я на нелегкой ниве проповедничества, до Порта Разлучника, от которого идти надобно морем, был удобен, оснащен многочисленными тавернами и не дорог. Порт же получил свое название от того, что немало из него отправлялось в Огненные Земли груженых невольниками судов. И многие местные жители простились на здешних берегах со своей родиной.

Денру наличие в этих краях невольничества весьма огорчало. Не раз и не два говорила она, что вот, де, даже наше убогое королевство, по сравнению с местными землями, кажется ей райской обителью и оплотом свободолюбия. Я же, со свойственным мне разумением, ответствовал, что не нам, гостям, обсуждать обычаи хозяев. И, что королевство наше, всеж-таки, не слишком захудалое ибо раскинулось весьма широко, огромные территории занимая, будучи подданным своим защитой от языческих орд и неся свет истинной веры.

Касательно же невольничества заметил я еще, что всякое явление имеет в сути своей несколько сторон. Не обязательно ведь вовсе быть жестоким господином. Наоборот, сколь приятно быть добрым: людей, над коими судьба поставила тебя властелином, в науках, искусствах и ремеслах просвещая. Ведя путем умеренности, добродетели и благомыслия юнцов, нежа и лелея юных дев и отроковиц.

– Ах, Бес! – нахмурилась Глазки. – Ты на все смотришь с точки зрения господина. Подумай же, каково быть рабом, то есть, полностью лишенным свободы!

На это заметил я, что, во-первых: быть рабом не собираюсь. Во-вторых же: попросил как можно реже употреблять мое старое плутовское прозвище ибо едем мы в страну магов и пребываю я именно в своем магическом качестве.

Где-то же через неделю пути стали мы свидетелем события, вновь самое живейшее негодование против рабства у моей рыжеволосой спутницы вызвавшее.

Случилась так, что некая крестьянская семья, близ самого торгового пути обитавшая, не смогла, по скудости урожая, с налогами расплатиться. И вот, явилось несколько царских писцов и еще немалое число стражников с палками и бичами. Тут же вознамерились они забрать в рабство всех хозяйских детей, дабы продажей их недоимки в казну возместить.

Вопли и стенания злосчастных сельских жителей, столь тронули сердце моей маленькой нежной Трины, что на глазах у той появились слезы. Крикун нахмурился, Денра же посуровела лицом своим.

– Верные мои друзья! – сказала она после некоторого раздумья. – Давайте же проявим человеколюбие! Заплатим, во имя всех Добрых Богов, долг этих несчастных, сколько бы он не составлял, ибо не годится нам спокойно смотреть на то, как обрекаются на неволю невинные дети!

Крикун тут же сестру поддержал, а заплаканные глазки моей любимой Трины взглянули на меня с такой надеждой, что сердце мое не выдержало.

– Что ж давайте, – согласился я. – Вот, среди детишек этой семьи, вижу я милую девочку. Ей пожалуй уже тринадцать и расстаться с девством для нее не проблема. Мы же спасем ее и братьев от гораздо худшего зла. А от меня, к тому же, будет ей золотой в подарок.

– Бес… Прости, Рассвет… – только и смогла вымолвить благодарная за такое мое участие Денра.

О, если бы видели вы слезы радости и восхищения, на лицах несчастных крестьян, когда обратился я к ним со своим предложением! Как упали они к моим ногам и как, вознося мне хвалы, норовили поцеловать полу моего плаща. Во истину, тысячу тысяч раз заблуждаются те, кто говорит, что бескорыстно творимое добро никогда не дождется благодарности!

Быстрые Глазки, тем временем, обратилась к писцам с предложением тут же покрыть недоимки и, конечно же, получила согласие. Сделать это оказалось тем проще, что вся сумма долга составила никак не более семи медных монет.

Я же удалился под кровлю скудного крестьянского жилища, где заплаканное юное создание отдалось мне со всей трепетной стыдливостью никем еще не оскверненной невинности. И в каких только словах не выражала своего ко мне почтения эта плачущая девица, старательно обвивая бедра мои, своими совсем еще детскими худенькими ножками, покуда я возлежал поверх нее. И какой же радостью осветилось лицо ее, когда условия нашего договора оказались, наконец, выполнены.

– Согласись, Денра, – сказал я, когда мы расстались с благодарными крестьянами. – Какая участь ждала бы эту семью в нашем, таком, казалось бы, просвещенном королевстве? Отца милой малютки наверняка посадили бы в долговую тюрьму. Семейство, лишенное кормильца, выплатить долг подавно не смогло бы и, обнищав, лишилось бы и жилища, и надела своего. Таким именно путем преумножили бы они количество нищенствующих, праздношатающихся бродяг, воров и плутов. При изобилии же населения в этих краях и царящей вокруг вопиющей бедности, это вскорости привело бы к полнейшей анархии. Нет, здешний государь достаточно мудр, что не запрещает невольничество. Таким образом, изрядно преуменьшает он численность голытьбы и обогащает казну.

– Но, Рассвет, при всей мудрости твоих рассуждений, не жалко ли тебе несчастных, обреченных на рабство? – со столь свойственным молодости жаром возразила мне Быстрые Глазки.

– Увы! – вынужден был согласиться я. – Одни и те же вещи всегда видятся по разному, в зависимости от того, смотришь ли ты на них с точки зрения заботливого о нации государя, либо – глазами его подданного. Золотой середины достичь никому еще не удавалось.

Так, проводя время пути в мудрых философских беседах, и явились мы еще через неделю в Порт Разлучник.

117

Сам порт, в который мы прибыли, не произвел на нас особенного впечатления. Был он не больше виденных до ныне, а, может, даже и меньше. Тем не менее, не составило особого труда приобрести места на ближайшей уходящей в море галере.

– Посмотри-ка, Рассвет, – заметила Быстрые Глазки. – Рабство и здесь сыграло свою пагубную роль. Давно ли доводилось видеть такое несуразное судно. Имея вдосталь дармовой рабочей силы, местные обитатели совершенно не заинтересованы в развитии науки кораблестроения.

Со словами ее, как бывший шкипер, вынужден я был согласиться. Действительно, галера оная несла всего один прямой парус и была совершенно не способна идти против ветра иначе, чем на веслах. А, поскольку ветра, как оказалось, в этот период года, дуют здесь исключительно на запад, идти на восток нам пришлось пользуясь только мускульной силой невольников-гребцов. И плелись мы таким образом по водам сим вместо трех дней целую неделю.

По истечению же этого времени возникла на горизонте огромное черное облако и еще через пол дня предстали перед нами берега Пустыни Огненных Скал. Куда не кинь взгляд, громоздились к мрачным небесам извергающие лаву вулканы. Земля же была горяча и покрыта пеплом. Спутники наши тут же укрыли лица повязками и мы последовали их примеру, дабы не вдыхать постоянно носящийся в воздухе пепел.

Порт в этих краях тоже небольшой, скорее даже не порт, а фактория, и используется, в основном для завоза рабов и всяческой провизии. Вывозят же из Огненных Земель всевозможные орудия, золото, драгоценности и весьма дорогостоящие магические диковины.

К начальнику фактории было у нас рекомендательное письмо гостеприимной царицы. Посему, встреча была оказана весьма уважительная и мы без труда прибились к ближайшему отправляющемуся в Огненные Земли каравану.

Впервые встретили мы тут и саламандр, и поныне используемых местными караванщиками в качестве тягловой силы. Ящеры эти огромные весьма примечательны своей теплолюбивостью, зачастую, предпочитая спать в самых вулканических жерлах и чувствуют себя отлично в самый лютый зной.

Если же зной не слишком лют, то, хотя находящиеся вокруг люди и изнывают от липкого, разъедающего своими солями кожу, пота, несчастные существа начинают дрожать и мерзнуть, часто по таковой причине простужаясь. Потому ночуют караванщики не иначе, чем поблизости от какой-нибудь пышущей жаркой лавой трещины в земле, либо разводя, в крайности, огромные костры, что непривычных путников еще более доводит до изнеможения.

Можете представить, с какой радостью прибыли мы в конце нашего путешествия в столицу Огненных Земель город Очаг Благоговения и с какой поспешностью погрузились в бассейн, находящийся в самой большой комнате арендованного тут же жилища. И пусть теплыми были те воды, но немало облегчили они наши страдания.

Крикун же, подавленный тяжестью свершенного пути, начал было меня поносить, говоря, что, дескать, вот я опять втравил всех в какую-то неприятность из-за своей магии. Сестра же его, Глазки, резонно ему возразила:

– Смотри, Гарл, страна эта богата и, несмотря на свои условия жизни, никак от голода не страдает. Не мы ли наблюдали дорогой целые поля крытые тончайшим стеклом, со всех сторон защищающим их от пепла? Да и дом этот от такового отлично предохранен. А сколь много здесь дорогих во всем мире магических диковин? К тому же, и местное огненное божество каким-то образом включено в наш Кадастр, а значит считается добрым. Не лучше ли нам оставить на время стенания и, отдохнув, как следует осмотреться.

На следующий же день устремили мы свои стопы по различным местам, куда рекомендательные письма имели, и побывали даже в приемных покоях царского дворца, будучи везде встречены совершенно благосклонно. Единственное, что испортило настроение моей рыжеволосой спутницы, так то, что обратный путь наш лежал через рынок, где, как раз тот час, начинались невольничьи торги. Но я поспешно увлек всех за собой и вернувшись в здешнее наше жилище обратился к Денре со следующей речью.

– Послушай, верная моя подруга, и ты, Гарл, и ты, нежная милая Трина, – сказал я. – Понимаю все негодование ваше, ибо не я ли вместе с вами рисковал за свободу жизнью своей, будучи вольным мореплавателем? Но не сможем же мы в одночасье изменить порядок вещей целого царства. Для того и самого могучего мага недостаточно. Будем довольствоваться малым, оставив большее на усмотрение Добрых Богов. Купим несколько юных дев и даруем им свободу.

– Понимаю, что имеешь некие виды на девство этих несчастных, а, все-таки, верно, соглашусь, – вздохнула Быстрые Глазки. – Но с тем условием, что овладеешь ты ими не иначе, чем с их собственного согласия.

И Трина с тем согласилась, и даже Крикун, поскольку, подозреваю, будучи юнцом весьма похотливым, тоже на наших будущих невольниц какие-то планы задумал.

Тем же вечером, отдохнув, пошел я в местную магическую гильдию. И вот что еще свидетельствует об уважении к магии в этой стране, занимала она дворец, роскошью своей никак не уступающий царскому. Вкруг обиталища сего в изобилии скакали импы – маленькие рогатые создания с крохотными крылышками за спиной, по обе же стороны от дверей застыли два огромных огненных ифрита, которые почтительно склонились при виде жезла в моей руке.

Я назвал себя и был тут же пропущен внутрь. С замиранием сердца вступил я в богато украшенный зал, где на ежевечернее собрание сошлись местные маги и по просьбе их вновь громогласно указал свое имя.