Текст книги "Пятьдесят девственниц (СИ)"

Автор книги: Вадим Шакун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

98

Состояли мы в армии при двух метательных машинах нашего полка. Были это жутко неуклюжие баллиста и катапульта, которые, если и могли пригодиться когда-нибудь, то только при осаде.

Выдали нам и красную атласную форму, столь глупо и крикливо выглядевшую, что надевать ее мало кто решался целиком, и уж если, часть одевалась, то только так – либо яркая эта курточка с сапогами и вполне гражданскими штанами, либо красные штаны и сапоги под гражданский наряд.

Часть нашу двигать стали вскоре к востоку и так оказались мы в порту Смоляная Пенька, том самом, где встретился я некогда с бароном Зубень.

Будучи в городе сем стал я свидетелем одного зрелища, когда ехал на коне некий рыцарь, весь из себя в богатом наряде с нарисованным на спине мечом, орава же мальчишек бежала за ним по пятам и, не мало над ним издеваясь, вопила:

– Смотрите, вот едет девственник! Девственник! Ни с одной еще не попробовал!

Спросил я у местного жителя в чем секрет такого поругания почтенного с виду человека, тот же мне ответил:

– Эх, добрый человек, рыцарей таких развелось в последнее время столь много, что, кроме усмешки ничего они уже не вызывают. Есть, конечно же, от них немалая польза, ибо блюдут они порядок на дорогах Королевства, да и сирых с убогими защищают, но вера их в некое Священное Оружие, пришедшее в мир, дабы его спасти, весьма и весьма смешна.

После слов таких, вежливо остановил я рыцаря и очень же вежливо с ним побеседовал.

Опять рассказано мне было много глупостей про священный меч моего изготовления и про меня самого, как некоего мудрого старца, проспавшего много лет в хрустальной гробнице. А, все же, мы с рыцарем весьма мило попрощались.

– Почему не поведал ты ему, что нет больше Девственника? – спросила моя рыжеволосая спутница, при всем этом разговоре присутствовавшая.

– Ах, друг мой, – вздохнул я. – С таким смирением переносит он надругательства, кои из самого названия Ордена его происходят, что не мог я сказать ему, что цели его поисков уже не существует. Бедняга не выдержал бы этого.

– Что ж, – усмехнулась Глазки. – Но в разговоре с тобой он упомянул кое-что для нас полезное.

– Что именно? – не понял я.

– Капитул их Ордена ныне собирается здесь. Значит и наш юный Гжед там. Поедим же на дармовщину.

Тут же переоделись мы все четверо в гражданские одеяния и пошли, расспрашивая по городу, где обретается Капитул Девственников.

Здание, на которое нам, в конце концов, указали, выглядело весьма богато. Подойдя к двум рыцарям в сверкающих доспехах, стоящим на входе, я сказал им, что господин Фонарщик с семьей хотел бы видеть славного Паладина и Магистра Гжеда.

Один из рыцарей тут же удалился внутрь, а потом со всей почтительной поспешностью вернулся и тут же пригласил нас в здание.

– О, добрые мои друзья! – вскричал встретивший нас в облицованном мрамором зале юный Гжед, облаченный в белоснежную мантию и сверкающую алмазами корону. – Как рад я увидеть вас!

– Здравствуйте, высокочтимый магистр! – вежливо поздоровалась Глазки. – У нас с утра еще маковой росинки во рту не было. Как продвигаются поиски Священного Оружия?

– Ах, милая госпожа Фонарщик, – сделав знак многочисленной челяди, после чего та, суетясь, принялась накрывать на широкий дубовый стол, сказал юноша. – Вы и не поверите, как много чудесного стало известно нам с тех пор, как я направился в страну дварфов, чтобы как можно более узнать про мага именем Поздний Рассвет и о его мече.

– Что же про этого мага вы узнали? – занимая место за столом полюбопытствовал я.

– Он, и впрямь, стал магом, вступив в дварфскую ложу магов! – объявил Гжед. – Мне это самому там сказали. Вот только законы ложи запрещают говорить кому-либо, как он звался до своего вступления и когда это было. Но, уж коль скоро, ложа их существует не менее восьмисот лет, так, наверное, лет шестьсот назад он туда и вступил, ибо второго такого мудреца и чудотворца мир не знает.

– Позвольте, – жуя тушеную в лучших сортах вина кабанятину, спросил я. – В чем же его мудрость? Ну, положим, он, и впрямь, сделал этот меч магическим, великое ли это чудо для мага?

– О, вы еще не знаете, как подшутил Поздний Рассвет над моим тестем! – рассмеялся юный Гжед. – Говорил же я вам, что маг сей пребывает на территории нашего королевства!

– Вашего тестя? – не понял я. – Вы женаты?

– Ну да, – охотно подтвердил Палладин. – Разыскивая Позднего Рассвета я нашел прекраснейшую и непорочнейшую деву, которая согласилась стать моей женой. Милая Шена пригласила не так давно Позднего Рассвета в замок своего отца-графа. Тот же, по глупости, грубо над магом насмеялся. И вот, вообразите, как сей мудрец наказал чванливого наглеца – стоит кому-то из подданных графа выходить замуж, как тут же появляется золотая повозка запряженная шестеркой лошадей, оттуда выходит сам Поздний Рассвет, ликом – вылитый граф. Берет он положенное сеньору, дарит невесте золотой и был таков. Повторяется это уже более года.

– Не слишком-то потребное дело для великого мудреца, – не утерпев, вставила Глазки, запивая свою порцию мяса красным вином из серебряного кубка.

– Ах, сударыня! – покраснел юный Гжед. – Супруг ваш должен меня понять, пусть же он объяснит как-нибудь это вам подробней. Иногда, и ночь проспав, испытываешь по утрам такое томление духа по части плотского желания, что… Гм… Вообразите же, каково проспать четыреста лет к ряду.

Тут двери залы нашей внезапно отворились.

– Позвольте, добрые люди представить вам мою благороднейшую супругу, – улыбнулся Паладин и Магистр Ордена Меча. – А это, милая Шена, тот самый господин Фонарщик, о котором я тебе так много рассказывал.

99

Шена, облаченная в прекрасное платье из голубого бархата, приветливо с нами поздоровалась и виду не показав, что знала нас раньше. Потом же ее супругу понадобилось отправиться на заседание Капитула и он, предоставив нас заботам жены, поспешил удалиться. Тут супруга его знаком отослала челядь и улыбнулась.

– Вот интересно, ужасный мой насильник и милая подруга, – обратилась она ко мне и Глазкам. – И думать не могла я, что тот господин Фонарщик о котором рассказывал мне муж, может оказаться славным и мудрым Поздним Рассветам.

– Милая девочка, – потупился я. – Кому-кому, а тебе известна вся моя славность и мудрость. Пусть уж супруг твой остается в счастливом неведении о моем имени, дабы не разочаровываться понапрасну.

– Я давно уже не девочка, – звонко рассмеялась Шена, – а замужняя дама. Как таковой, мне надлежит быть разумной и знать, что есть вещи, которые стоит хранить в тайне даже от любимого супруга. Но меня ужасно терзает любопытство касательно оружия, которое муж мой величает не иначе, чем Священным. Помня, как упоминали вы при мне об этом мече, я ужасно корила себя, что не расспросила о том подробнее.

– Меч сей – ужасное мое недоразумение, из за которого многим прекрасным рыцарям приходится бродить по миру в бесцельных поисках, – вынужден был признаться я, но тут Быстрые Глазки меня перебила.

– Знай же, Шена, – сказала она. – Хоть Рассвет, по обыкновению своему, видит во всем только плохую сторону, но оружие это успело уже свершить на наших глазах такие удивительные вещи, о которых я никогда и слыхом не слыхивала.

Тут она рассказала юной Гжедовой супруге всю историю меча от самого ее начала в кузне Гелл до самого окончания в северном эльфийском царстве.

– И впрямь, меч сей не зря явился в мир, – согласилась с Денрой Шена. – Конечно, не смогу рассказать я эту историю супругу своему. Не поверит Гжед, что меч бесследно исчез. Пусть и дальше продолжает он с товарищами своими поиски волшебного оружия. Есть ли разница, найдут они его или нет? Сами поиски – составляют смысл их жизни и, по чести сказать, источник существования. Видите же, насколько богат наш Орден.

– Видим и искренне рады за мужа твоего, – кивнула Глазки. – Да и ты, похоже, благодаря мечу, обрела свое счастье.

– Уж скорей, благодаря его создателю, – рассмеялась Шена. – Знали бы вы, как ужаснулся отец мой, когда я рассказала придуманную нами тогда в лесу историю и с какой радостью отдал меня замуж за Гжеда. Крестьяне же наши еще до недавнего времени пользовались историей про золотую карету. Теперь отпала в том всяческая нужда, ибо, раздраженный беспрестанными появлениями Позднего Рассвета, отец мой повелел, что любого, требующего от невесты первой ночи, надлежит бить палками, будь таковым даже он сам в своем полном графском обличии.

– Вот славно! – кивнула Глазки. – Ведь это тоже можно приписать в заслугу мечу. Нет, вовсе не соглашусь я с Рассветом, когда говорит он, что оружие его оказалось совсем бесполезным.

– Ах, девы! – вздохнул я. – Не утешайте меня и не обольщайтесь на мой счет. Пусть я и маг, но в истории с этим мечом главную роль сыграл не я, а всего лишь слепой случай. Я же странствую по свету, подобно гонимому ветром осеннему листу, портя везде на своем пути непорочных девиц.

– Не слишком ты меня испортил! – фыркнула Шена. – Как видишь получилась из меня весьма благородная дама.

– Да и мы с Триной достаточно еще целомудренны, – подхватила Денра. – Делай свое дело так, чтобы ни одна из девиц не сохранила в душе зла и не ропщи на судьбу. Быть может, то, что кажется нам случаем, на самом деле – исполнение какого-то Божественного замысла.

– Не думаю, – возразил ей я. – Уж, если и есть здесь замысел, так некоего похотливого демона, имя которого я даже и назвать лишний раз не решаюсь. Несчастья мои все из-за него.

Когда мы простились с благородной Шеной, крепко перед расставанием расцеловавшись, а потом вернулись туда, где находился на постое наш полк, я лишний раз в правоте своих последних слов убедился, ибо готовились там все уже к путешествию за море.

– Денра! Денра, не был ли я прав? – вырвалось из горла моего пополам с рыданиями, едва узнал я о цели нашей передислокации. – Давай же немедленно дезертируем!

– Послушай, дорогой моему сердцу сержант, – сказала она в ответ. – Распроклятая казна задолжала нам с тобой жалованье за месяц. Не в моих обычаях делать королю такие подарки. Едва получим деньги, так я буду первой, кто согласится расстаться с армейским житьем!

– Как! Ты не слышала? – ужаснулся ее предложению я. – Наш полк отправляется в порт Жемчужный, а я когда-то поклялся виселицей не появляться там вновь! Что же, быть мне повешенным из-за пригоршни королевских золотых?

– Никто не узнает в армейском сержанте ужасного Беса В Ребро, – ответствовала Глазки. – Нам же, в нашей бедности, деваться сейчас не куда. Успокойся, друг, и доверься мне. Я тебя еще никогда не подводила.

– О, Боги! – взмолился я. – Зачем обижена была мной когда-то моя бедная падчерица? Ведь проклятие ее неминуемо рано или поздно сбудется! Вот, я возвращаюсь туда, где лгал, нарушал клятвы, богохульствовал, насильничал и кровосмесительствовал. Именно там мне и надлежит быть казненному, если есть на свете какая-то справедливость!

– Там идет война, Бес! – усмехнулась рыжеволосая плутовка. – Поверь, всем будет совсем не до нас с тобой!

100

Путешествие через внутреннее море окончательно убедило меня в том, что не только Королевская армия, но и флот Его Величества есть ни что иное – как сброд деревенских дурачков.

Матросов линьками пороли нещадно, в то время, как все офицеры напропалую пили горькую, а раза два судно наше чуть не отстало от основной эскадры, после чего мы с Глазками разом сошлись во мнении, что, для безопасности расположенных на нем людей, стоило бы офицерский состав вышвырнуть за борт и взять командование в свои руки.

Всей-то радости перед отплытием было у нас, что забрались ночью в какую-то портовую лавчонку и унесли оттуда пару золотых. Это и в походе нашем морском душу согревало, ибо кормили из рук вон плохо и, оказавшись на берегу, мы надеялись отъесться.

Худо-бедно прибыли в порт Жемчужный. Тут еще раз помог Кривой, замолвив словечко перед командиром полка нашего, и сказал тому, что вот, мол, был у меня обет не посещать град сей и лучше бы мне держаться от порта подальше.

Командир, у которого в тот момент, как раз, было просветление от очередного запоя, просьбе милостиво внял и разместил наши метательные машины за городом.

Все ж таки, по дороге от порта до места расположения чрез город проехать пришлось. Глазки, из осторожности, надвинула на голову свой офицерский шлем так, чтобы рыжих ее волос видно не было. Я же перемотал щеку, изображая всем лицом, нестерпимую зубную боль.

Ужаснуло меня по дороге от пристани до загорода лишь одно, что таверна, где некогда столь удачно купила для меня Глазки девственность Мисы, называлась теперь «Нора Глазок и Беса», что свидетельствовать могло только об одном – нас в этих местах помнят и знают.

Однако же, оказавшись за городом в районе поместий вдовы губернатора королевского, которого подлые наймиты языческие, поощряемые Лигой Вольных Городов, убили не столь давно, когда занимался он сбором дани, приступили мы к обычным армейским занятиям – то есть, устанавливали метательные машины в ту сторону, откуда противника можно было менее всего ожидать – что не мало нас всех успокоило.

Платы нам за службу, все ж таки, не платили, рацион становился скуднее и скуднее, даже не смотря на хорошие наши отношения с полковым кашеваром, то есть – бывшим пиратом Кривым.

Тут, однако же, случилась у нас одно приключение, весьма необычное для заурядного армейского существования. Однажды, когда готовили наши солдаты запасные позиции для метательных машин и я, по своему обыкновению, расхаживал среди них с посохом в дурацком красном наряде, приблизилась ко мне Глазки.

– Послушай, Бес, – понизив голос сказала она. – Вон, видишь стоит повозка, а в повозке сей – знатная, по виду, юная дама. Увидев тебя, она тут же спросила, кто ты такой. Когда же я сказала, что ты – старый мой друг сержант Фонарщик, то непременно захотела с тобой поговорить.

– Не слишком-то я привлекателен для знатных дам, – ответствовал я. – А, все же, лучше подойти. Быть может, подкинет она пару медяков на нужды защитников нашего благословенного Отечества?

Я подошел к повозке и, распахнув дверцу, почтительно поклонился. Скажу вам, было от чего это сделать, ибо в повозке, на атласных подушках, восседала прекраснейшая дама, чья горделивая осанка яснее ясного свидетельствовала о ее высоком положении. Три нитки жемчуга на точеной шее, алмазная диадема, браслеты из прекраснейших топазов – все это блекло пред царственным выражением лица.

– Достойнейшая сударыня, – поклонившись еще ниже произнес я. – Сержант Фонарщик рад приветствовать ваше великолепие от лица всех вооруженных сил Его Величества.

– Ах, папенька! – криво улыбнулась она. – Так-то ты приветствуешь свою послушную дочурку?

Ошеломленно поднял я глаза и волосы на моей голове зашевелились от ужаса.

– Орна? Это ты? – теряя дыхание пробормотал я.

– Конечно, папенька, – подтвердила она. – Вот уж не ожидала видеть столь ужасного морского разбойника, как ты, в облачении королевского солдата.

– Орна, девочка моя, поверь, – сказал я, прижимая руки к груди. – Не по своей воле оказался я так близко от Жемчужного и тем нарушил принесенную тебе клятву. Я и сейчас, ведь, нахожусь за городом, потому что до сего дня помню, как обидел тебя когда-то, как ты прокляла меня, да что я тебе после того обещал.

– И такое бывает, – согласилась она. – А по маменьке моей ты ни капли не соскучился?

– Люблю я ее больше всего на свете! – несколько покривив душой, воскликнул я. – А что она? Как теперь?

– Не надо, Бес, – вновь поморщилась моя падчерица. – Когда матушка обнаружила меня обесчещенной, да еще и узнала, что, вместо серебра, ты оставил нам свинец, она на некоторое время совсем затихла, став тише воды, ниже травы. На оставленные тобой деньги я купила огород и им мы смогли неплохо жить, покуда город этот не оккупировали королевские войска.

– И впрямь, жили вы не плохо, – пришлось признать мне глядя на ее платье из золотой парчи.

– Во многом благодаря тебе, – ответствовала Орна. – Ведь, узнав, что в этом городе живет жена не пойманного еще Беса В Ребро, который, с капитаном Быстрые Глазки, устроил нападение на Королевскую каторгу, нас с маменькой решили допросить. Я же сразу вспомнила все то, что говорил ты мне о пиратских историях.

– И что же ты могла им рассказать? – в этот момент страху во мне от такой нежданной встречи, было уже менее чем любопытства.

101

– Ну, во-первых, когда спросили меня о твоем истинном имени, так я навела туману поболее, ответив, что сам ты на вопрос сей никогда не отвечал, но намекал нередко, что многие нынешние князья и герцоги тебе, по знатности рода, в подметки не годятся и, был бы ты, мол, законнорожденным, так твоя судьба не так повернулась, – с насмешкой продолжала Орна. – Во-вторых, сказала, что сокровищ ты напрятал изрядно на всевозможных затерянных островах. В-третьих же, поведала, как бессовестно ты надо мной надругался, да и матушка то же подтвердила.

– О чем и до сих пор тяжко раскаиваюсь, поверь мне! – воздел я руки к небесам.

– Знал бы ты, как растрогала эта история всех, кто о ней узнал, – обмахнувшись пышным веером ответила моя приемная дочь, – особенно офицерских жен, которых понаехало здесь необычайно. Сама герцогиня, супруга вице-короля, приглашала меня к себе, чтобы вместе с фрейлинами выслушать эти жуткие подробности о безжалостном Бесе В Ребро. Тут, кстати, нашелся один полковник, пожелавший избавить меня от позора и сделать обесчещенную сироту законной женой. Умиленная столь рыцарским благородством вице-королева, как он и надеялся, тут же посодействовала тому, что мой супруг сразу стал местным губернатором.

– Так ты и есть губернаторская вдова, чьи поместья находятся рядом с нашими позициями? – изумился я.

– Конечно, – с достоинством подтвердила Орна. – Не могу сказать, что любила своего мужа, но, все же, он заботился обо мне и дал положение в свете, так что теперь, я – виконтесса и его наследница. К тому же, у меня прекрасные связи при дворе и каждое твое злодеяние лишь вызывает к моей персоне еще больший интерес.

– Орна, любимая моя доченька, – осторожно спросил я, – значит ли это, что выдавать меня – не в твоих интересах?

– Конечно, не в моих, – поморщившись кивнула она, – хоть ты и обидел меня когда-то, но, кем бы я была без того? Да и что будет, когда я тебя выдам? Посудачат неделю и все. Получу награду за твою голову, как будто у меня собственных денег мало, а дальше? Сейчас же, когда любой пропавший в море корабль списывается на тебя, меня помнят постоянно. Вот только…

– Что тебя волнует, добрая моя дочурка? – внутренне возликовав изобразил я сочувствие.

– После своего знаменитого письма конклаву ты ни сделал ничегошеньки особенно злодейского, – попеняла она. – А я все время, как дура, вынуждена рассказывать одни и те же истории.

– Историй я тебе расскажу величайшее множество, – клятвенно сложив на груди руки пообещал я. – Не сходя с этого места.

– И какой от них прок? – пожала плечами Орна. – Ты что, предлагаешь мне сознаться в том, что я самолично общалась с врагом Короны и Веры, не выдав его тут же властям светским и духовным?

– Твою бы рассудительность твоей матушке, – вынужден был признать я. – Так чего же ты хочешь?

– Чтобы ты пришел ко мне в поместье. Я буду там не одна, а с парой знатных дам и те подтвердят, как мой ужасный отчим неведомыми путями ворвался ко мне в дом, – предложила она. – Большинство слуг обычно ночует вне главного здания, а как миновать охрану, я тебе расскажу.

– Но, Орна, – в ужасе посмотрел я на нее. – Так рисковать, и из-за чего? А, если я попаду в руки властей?

– Ты, видно, и впрямь, папенька, в пираты угодил по чистой случайности, коль испугался навестить среди ночи трех беззащитных женщин, – окинула меня презрительным взором столь неожиданно возвысившаяся падчерица. – Оставайся с Лулахом, я, лучше, найму для таких целей какого-нибудь комедианта.

Видят Боги, стерпеть такого я не мог.

– Ах, ты, неразумная моя дочь! – приглушенно, дабы не услышали посторонние, возопил я. – Да знала бы ты все свершенное мною за последние времена! И, если, я столь мастерски прячусь под личиной заурядного королевского сержанта, так это не значит, что я, в действительности, им являюсь! А какой мне вынесен приговор – многие ли такового удостаиваются? И чтобы меня, мерзостями своими гордящегося, Беса В Ребро изображал какой-нибудь фигляр? Не бывать этому!

– Так приходи в гости сегодня, как стемнеет, и покажи, насколько ты хорош! – потребовала Орна. – Обещаю, что не выдам тебя, да и гостьи мои не осмелятся поднять тревогу.

– Слуг в доме, и правда, не будет? – спросил я.

– Зачем они, когда дамы соберутся вести разговоры на такие деликатные темы, как мой отчим и мое бесчестье? – усмехнулась она. – Ты же попадешь в дом через тайный ход, а потом им же и уйдешь.

Тут же она объяснила мне, как незаметнее всего попасть в дом и, с тем, отбыла.

– Нужно немедленно бежать, – сказал я своей рыжеволосой сообщнице, когда повозка с губернаторской вдовой подальше отъехала от наших позиций и я смог пересказать выше приведенную беседу. Но Быстрые Глазки неожиданно задумалась:

– Слушай, сержант, поместье ее отсюда – как на ладони. Мы непременно заметим, если начнется какая-то суета. Если же нет, то не стоит ли нам поужинать как следует? Ведь гостий-то своих твоя падчерица собирается же угощать?

Хоть и было мне не по душе от такого предложения, но, при мысли о сытном ужине, желание навестить Орну несколько усилилось.

– Не волнуйся, о нашей безопасности я думаю в первую очередь, – пообещала Глазки. – Дочь твоя не похожа на лгунью, быть может, дельце и выгорит. Крикуна же оставим охранять подземный ход и он подаст нам сигнал при малейшей опасности.