Текст книги "Праксис"

Автор книги: Уолтер Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 91 страниц)

Скачок уже давно, с самой первой их встречи, ухаживал за Сулой, но все равно ему не удалось скрыть удивление, когда она радостно обняла и поцеловала его.

– Прекрасная госпожа, – сказал он, – ты не пожалеешь…

– Не пожалею, – откликнулась она, убегая в сторону подъезда. – Поосторожнее тут это раздавай, ладно?

Он бросил в ее сторону укоряющий взгляд.

– Скачок всегда осторожен.

Сула с легким сердцем вошла в дом, поднялась на свой этаж и проверила, нет ли следов взлома на двери. Потом зашла в квартиру, включила свет и посмотрела на копию "Сопротивления", напечатанную на вполне приличном пластике. На листке не оказалось ни даты, ни адреса типографии, ни водяных знаков.

"Лояльный друг предложил вручить это вам"… Чудненько!

Спасибо, Скачок, лояльный друг.

В квартире было жарко и пахло запустением. Сула подошла к оконной нише и прикрепила "Сопротивление" к вазе на широком подоконнике. Потом распахнула окно, проветривая комнату, проверила оружие и гранаты в тайниках, и, поджав под себя ноги, уселась на койку полюбоваться, как бледный пластик листовки отражается в фарфоре старинной вазы цвета морской волны.

Эта китайская ваза была сделана еще на Земле во времена Империи Сун и стоила столько, что если бы соседи узнали, забили бы друг друга насмерть фомками, наперегонки пытаясь взломать дверь. Она купила ее до нашествия наксидов, практически сразу после того, как получила состояние бедняжки Кэроль; купила за бешеные деньги – четырнадцать тысяч зенитов, но за такую вещь можно было отдать и больше.

Сула обожала фарфор. У нее никогда не было ничего ценного, но раз уж ей приходится тратить жизнь на вероятно тщетные попытки противостоять наксидам, можно позволить себе хотя бы один каприз.

Остальную сумму она вложила гораздо разумнее.

Еще пару минут Сула наслаждалась созерцанием вазы, а потом приняла душ и хотела идти спать. Но в комнате для нее, отъявленной аккуратистки, оказалось слишком грязно, и пришлось потратить несколько минут, вытирая пыль. Напоследок она почти благоговейно протерла фарфоровую вазу и отправилась в постель.

Утром "Сопротивление" было везде: на фонарных столбах, на столиках в кафе, на ступенях под старыми железками или кусками кирпича. В ближайшей кондитерской Сула полакомилась сладкой булочкой и запила чашкой чая из самовара. В очереди к самовару две женщины обсуждали листок:

– Теперь я знаю, как отбрить этого мерзкого Кларваша с его запросами сведений.

К явочной квартире Сула шла в замечательном настроении, но вдруг заметила, что цветок на окне передвинут: "Кто-то внутри, все чисто". Все равно Сула поднялась по черной лестнице и осторожно заглянула в кухню: Шона сидела на полу у маленького столика, разложив перед собой детали взрывного устройства. Она смотрела на настенный экран и беззвучно плакала.

У Сулы внутри все оборвалось.

– Что случилось?

Спенс подняла полные слез глаза.

– Они казнят заложников. Пятьдесят пять, по одиннадцать от каждой расы. Из-за распространения подрывной литературы. И расстреливают всех, кого хватают. Говорят, что уже многих поймали. – Она полезла за платком. – Это мы виноваты, – рыдала она.

"Соберись, – хотела сказать Сула. – А как ты думаешь, зачем бомба?"

Вместо этого она вошла и попыталась успокоить Шону:

– Это не наша вина. Это всё враг. Они виноваты, не мы. Мы не стреляли в заложников.

На экране на казнь вели группу даймонгов. "Если нам повезет, – думала Сула, – по-настоящему повезет, то наксиды не прекратят расстрелы в ближайшее время. "

Глава 5

– Всегда считал трагедию самым человеческим из искусств, – сказал старший капитан лорд Гомберг Флетчер. – Иным расам ее не понять.

– А как же "Посланник" Лакаджа Траллина? – возразила первый лейтенант Фульвия Казакова.

– Хор там звучит великолепно, для даймонгов, конечно, – неохотно согласился Флетчер, – но сами образы лорда Гармина и леди Опподы не раскрыты.

Казалось, обед у капитана никогда не кончится. На огромном столе каждую тарелку, блюдце, чашку, бокал и солонку украшал герб Флетчеров, и сам стол окружало другое празднество – на фресках. Со стен смотрели пирующие гости: раскинувшиеся на ложах древние терранцы в простынях, бесчинствующие среди виноградных лоз пьяные рогатые гуманоиды с волосатыми ляжками и раздвоенными копытами, высокий важный юнец в венке из листвы среди дев, несущих деревянные фаллосы. По углам комнаты стояли статуи – изящные полуобнаженные женщины с кубками. В центре стола возвышалась массивная золотая скульптура – вооруженные до зубов воины неизвестно зачем охраняли сверкающие груды металлических фруктов и орехов.

Капитан слыл покровителем искусств – отпрыск таких именитых и до неприличия богатых кланов, как Гомберги и Флетчеры, мог позволить себе такой каприз. Он не поскупился на украшение "Прославленного", потратив уйму денег на создание корабля-шедевра на зависть всему флоту. На обшивке судна красовался сложный геометрический рисунок – сочетание ослепительно белого, бледно зеленого и розового. Внутри флагман был отделан еще более разнообразно: абстрактными узорами, невероятными пейзажами, оптическими иллюзиями, сценами охоты и балов, лесами и виноградниками, причудливой архитектурой и штормами на море. В основном это была компьютерная графика: картины распечатывались на длинных рулонах, а потом клеились, как обычные обои, но стены апартаментов капитана были расписаны вручную седеющим и вечно растрепанным коротышкой-художником Монтемаром Джуксом, привезенным на корабль самим Флетчером в качестве слуги и тут же получившим звание такелажника первого класса.

Сейчас Джукс обедал в кают-компании, потому что на празднество капитан пригласил только офицеров и пэров. Все были при полном параде, впрочем, как во время любого приема пищи на "Прославленном": капитан всегда следил за соблюдением этой давней традиции. Она сложилась задолго до появления Мартинеса на судне, но и тому удалось внести несколько неожиданную лепту в ритуал: на обеды он приходил со всеми своими регалиями, точнее с одной-единственной своей наградой.

Это была "Золотой шар" – резной жезл, увенчанный шаром с золотой переливающейся жидкостью, высший почетный знак империи, полученный Мартинесом за похищение "Короны" прямо из-под носа наксидов в Магарии. При виде ее все – офицеры и рядовые, члены Парламента и представители правительства – были обязаны отдать честь.

Поэтому при первом же появлении Мартинеса на званом обеде у капитана, лорд Гомберг Флетчер был вынужден вскочить и отсалютовать. Это тоже вошло в традицию. Капитан весьма любезно отнесся к нововведению – он никогда не выходил из рамок приличия, но что-то в выражении его холеного лица говорило, что мироздание уже не кажется ему совершенным. Никогда прежде ни один Флетчер не вытягивался в приветствии перед Мартинесами, и капитана угнела мысль о том, что он стал первооткрывателем.

Сегодня во главе стола сидела виновница торжества, леди Миши. Остальные гости были рассажены с учетом субординации: Флетчер и Мартинес рядом с командующей, по другую руку от Флетчера – первый лейтенант Фульвия Казакова. Ее темные волосы были тщательно заплетены и убраны в изысканный пучок на затылке, закрепленный двумя деревянными палочками с золотой отделкой.

Рядом с Мартинесом Чандра Прасад бесцеремонно прижималась к нему коленом. Далее сидели четыре лейтенанта, корабельный врач и кадеты. В самом конце стола было место единственного на "Прославленном" не-терранца: этот кадет-даймонг командовал разведывательным катером во время битвы в системе Протипана ипоэтому уцелел, когда погиб его фрегат "Ведущий" вместе со всей командой.

Как и другие кадеты, даймонг не решался произнести ни слова в присутствии старших по званию, поэтому его взгляды на раскрытие образов лорда Гармина и леди Опподы остались неизвестны.

– Но есть же еще "Новая династия Го-тула", – вмешалась Миши. – Всегда считала, что это очень трогательное произведение.

– По-моему, тут и обсуждать нечего, – возразил Флетчер. Глубоко посаженные голубые глаза холодно блестели на худом лице. Седеющие волосы были уложены неестественно правильными волнами. В манерах капитана сочетались уверенность офицера, чьи команды не обсуждаются, и безупречный светский лоск высокородного пэра.

Он был законченным самодуром, но его это не волновало.

– В "Новой династии" рассказывается о провинциалке, приехавшей на Заншаа и чуть не пробившейся в высшее общество, – продолжил капитан. – Но у нее ничего не выходит, и в конце она вынуждена вернуться домой, где ей и место. – Флетчер вопросительно взглянул на леди Миши: – И в чем тут трагедия? Вот если бы кто-то по праву крови принадлежащий к высшему обществу был изгнан из него, вот это была бы трагедия.

Под столом рука Чандры скользнула на бедро Мартинеса и сильно сжала его. Гарет постарался не подскочить.

– А что трагичнее, лорд капитан, – громче, чем надо, заговорила Прасад, – провинциалка, пытавшаяся войти в элиту, но потерпевшая поражение, или та, у которой получилось?

Флетчер бросил на нее колючий взгляд, но тут же взял себя в руки.

– Полагаю, последняя, – сказал он.

Чандра вцепилась в ногу Мартинеса. Ее трясло от злости. Гости замерли, следя за сценой, разыгрывающейся между Прасад и капитаном. Все знали, что они любовники, и напряженно ждали, что сейчас их отношения взорвутся.

"Критический момент, – подумал Мартинес. – Это как несчастный случай: и остановить нельзя, и отвернуться невозможно."

– То есть провинциалам нечего и пытаться войти в высшее общество? – спросила Чандра. – Сидеть бы им дома да оставить семьи из Верхнего города в покое? Те самые семьи, что сдали империю мятежникам? – Она бросила взгляд на Гарета. – И где сейчас был бы Флот, если бы капитан Мартинес последовал вашему совету?

Хотя Гарет не мог не согласиться, что Флоту от его присутствия хуже не стало, он предпочел бы, чтобы в пример привели кого-нибудь другого. Мартинес понимал, что, несмотря на заслуги, для Флетчера он был ошибкой природы, кем-то вроде бородатой женщины или говорящего пса.

Как же ему не хотелось, чтобы тему поднимали еще и на обеде в честь леди Миши, тем более, мнение капитана уже не изменить.

– Что произошло бы, не будь капитана Мартинеса? – настаивала Чандра.

– Капитан Мартинес, – спокойно ответил Флетчер, – не герой трагедии, насколько мне известно. Мы обсуждаем театр, а не действительность. – Он изящно наклонил голову в сторону Гарета. – Если бы кто-нибудь написал пьесу о Мартинесе, это был бы героический эпос, а не история падения великих.

Чандра злобно смотрела на Флетчера.

– Великие бросили Заншаа и теперь поджав хвосты удирают от врага, – сказала она и добавила, презрительно усмехнувшись: – А об этом трагедию напишут? Или это будет фарс?

– Думаю… – начала Миши, явно намереваясь пресечьспор, но ее прервал звонок нарукавного дисплея. Все замерли, зная, что без серьезной причины банкеты командующей эскадры не прерывают.

Мартинесу с его места было видно, что на хамелеоновой ткани левого рукава мундира леди Чен появилось изображение дежурного офицера из командного пункта.

– Миледи, получен ответ губернатора Термейна, – сказала она.

– Показывайте, – ответила Миши.

– В нем только текст: "Ввиду временного преимущества вашего пиратского флота и уже произошедшего по вашему приказу уничтожения миллионов жителей Бай-до, я вынужден уступить вашим несправедливым и тираническим требованиям." Подпись – командующий флотом Джексет, военный губернатор.

Миши выслушала оскорбительные заявления с нервной улыбкой и, узнав имя губернатора, расхохоталась:

– Джексет вдруг стал командующим флотом? Да он никогда выше капитана не поднимался!

Мартинес почувствовал, как все расслабились. Он даже был немного благодарен войне, отвлекшей их от перепалки между капитаном и Чандрой.

– Ответьте губернатору, – сказала Миши. – Только текст, как ему нравится. "Поздравляем командующего флотом с новым назначением. Надеемся, он добьется тех же успехов, каких достиг, командуя "Чемпионом".

Теперь засмеялся Флетчер. Мартинес дождался, пока Миши закончит разговор, и произнес:

– Простите, миледи, но я не совсем понял ваш ответ.

– Последним кораблем Джексета был "Чемпион", – объяснила она. – Однажды на Комадоре он очень неудачно пристыковался: не вписался в док, нанес многомиллионный ущерб. Потребовались все семейные связи, чтобы дело не дошло до военного суда. С тех пор ему даже катер не доверяли. – Миши выглядела довольной. – А теперь у него целая планета! Спасибо мятежникам.

Флетчер жестом приказал стюарду наполнить бокалы:

– Выпьем же за удачу новоиспеченного командующего!

Все поддержали шутливый тост и выпили за капитана "Чемпиона". Далее последовала смена блюд: подали карпа в ягодном соусе с гарниром из водорослей.

В дверь тихо постучали. В проходе столпились старшины флагмана.

– Просим нас извинить, миледи командующая эскадрой, – сказал старший оружейник Гулик, – но нам бы хотелось поздравить вас днем рождения, если дозволите.

– Буду очень польщена, старший оружейник, – ответила Миши.

Невысокий крепкий мордастый Гулик протиснулся в комнату, чуть не уронив одну из статуй, и подошел к креслу леди Чен. За ним последовал старший инженер Тук, мускулистый грубоватый терранец с эспаньолкой и завитыми усами, столь популярными среди унтер-офицеров.

За ними прошли старший механик, электрик, связист и остальные старшины.

– Мы хотели бы преподнести вам этот сувенир в память о днях на "Прославленном", миледи, – сказал Гулик и протянул модель флагмана с тщательно проработанными деталями и точной копией зелено-розово-белого рисунка обшивки. Она стояла на медной подставке, тоже сделанной в корабельных мастерских.

Миши поблагодарила за подарок и подняла бокал за пришедших. Делегация ушла, и обед возобновился: одно блюдо следовало за другим, сопровождаемые тостами и комплиментами – шеф-повар Флетчера постарался на славу.

Мартинес чувствовал, что Чандра все еще злится: ее нога беспокойно ерзала под столом.

– Мог бы сам за себя постоять, – сказала она Гарету, когда все расходились после банкета.

– На меня никто не нападал, – ответил он. – Худшее, что я услышал, это то, что не являюсь трагической фигурой, и, черт побери, это правда.

– Флетчер много про тебя говорил, – не унималась Чандра.

– Да, – сказал Мартинес, открыл дверь своей каюты и повернулся к девушке: – Но мне этого знать не положено, правда? Я же не состою в близких отношениях с подружкой капитана, так ведь?

Он закрыл дверь прямо перед гневным лицом Чандры, подошел в столу и сел. Положив "Золотой шар" на черную поверхность столешницы, Гарет расстегнул пуговицы мундира.

После четырехчасового обеда он чувствовал себя, как нафаршированная для жарки индейка.

Крылатые дети бросали со стен голодные взгляды.

На следующий день в центре управления Мартинес наблюдал, как от "Прославленного" отделяются два разведывательных катера, одним из которых командовал тот самый выживший даймонг. В их задачи входило пролететь над Термейном и с помощью мощных камер и сенсоров проконтролировать, как исполняются приказы леди Миши: открыты ли доки и ангары, все ли корабли, включая недостроенные, сброшены в вакуум. "Прославленный" должен был подобрать разведчиков с другой стороны системы.

На Бай-до наксиды расстреляли их катера, убив находящихся в них кадетов, – леди Миши отомстила за сопротивление, уничтожив кольцо. Из-за смерти двоих погибли миллиарды, чтобы показать наксидскому командованию, что Флот настроен весьма решительно.

В этот раз разведчики пойдут с поддержкой. Вокруг каждого катера полетит по двадцать четыре ракеты с антиматерией, управляемых пилотами катеров. Ракеты могут атаковать сами или перехватывать вражеские, запущенные с кольца. Потом их можно подобрать вместе со катерами или пилоты смогут потратить заряды на другие мишени, например, на торговые суда, пытающиеся скрыться от кораблей эскадры Чен.

Мартинес наблюдал, как ракеты выходят из установок, как химические двигатели уносят их на безопасное расстояние от флагмана, прежде чем заработают антиводородные. Потом с флагмана ушли сами катера – двигатели включились, унося их по длинной дуге на другую сторону Термейна.

Когда катера и ракеты стартовали, все в командном отсеке поднялись с мест. Мартинес, захватив шлем, прошел к себе в каюту; там Халид Алихан, его ординарец, помог ему освободиться от скафандра.

Алихан тридцать лет прослужил во Флоте и вышел в отставку в звании старшего оружейника, но по-прежнему с гордостью носил унтер-офицерскую эспаньолку и завитые усы. Он знал уйму анекдотов, технических хитростей и лазеек в традициях и уставе, и Мартинес выбрал его среди остальных кандидатов не без умысла – тридцатилетний опыт службы дорогого стоит.

Алихан убрал скафандр в шкаф и налил капитану кофе из вакуумной кофеварки.

– Милорд, хотелось бы попросить у вас аванс в счет жалования, – обратился он к Мартинесу, поставив кофе на стол.

Гарет так и замер от удивления с чашкой в руке. Алихан никогда ни о чем подобном не просил.

– Да. Да, конечно. – Он встал, открыл сейф и протянул Алихану пять зенитов: – Этого достаточно?

– Даже более чем достаточно, милорд. Благодарю.

Мартинес закрыл сейф.

– В унтер-офицерском клубе что-то затевается? – спросил капитан. Он не мог придумать другого объяснения: они уже несколько месяцев не заходили в порт и в буфете почти ничего не осталось. Потратить деньги Алихан мог разве что на Термейне.

– Нет, милорд, – сказал ординарец. На суровом лице читалось замешательство. – Я проигрался в карты.

Мартинес опять удивленно посмотрел на него:

– Не знал, что ты игрок.

– Рискую время от времени, милорд.

Алихан встал по стойке смирно, явно надеясь, что разговор окончен. Мартинес тоже решил не расспрашивать.

– Можешь идти, – сказал он, и Алихан вышел.

Гарет сидел за столом, пил кофе и смотрел на тактический экран.

Похоже, мятежники на Термейне подчинились приказам. Вокруг планеты дрейфовали брошенные корабли, которые вскоре уничтожит эскадра Чен.

Но тревога не покидала Мартинеса.

Поначалу на Бай-до ультиматум тоже был принят, пока не прозвучали первые залпы.

Глава 6

Детали бомбы Команда 491 пронесла в Верхний город в ящиках для инструментов, а потом спрятала в гостевом домике ПэДжи позади дворца Нгени. Саму взрывчатку могли засечь датчики на фуникулёре, поэтому ее изготавливали на кухне ПэДжи из компонентов, купленных в хозяйственных магазинах.

Когда бомба была почти готова, ПэДжи, весь вне себя от нетерпения и предвкушения, начал кружить у стола в кабинете, отвлекая от работы, и Суле пришлось вывести его в другую комнату и напоить виски, чтобы хоть как-то утихомирить.

Случайно Сула упомянула, что пронести оружие мимо детекторов на станции, наверное, не получится, и ПэДжи предложил воспользоваться коллекцией спортивных ружей и пистолетов клана Нгени. Оружие наверняка было зарегистрировано и могло вывести наксидов прямо на ПэДжи. Немного подумав, Сула направилась к ближайшему компьютеру.

Войдя в систему Управления госрегистрации, она проникла в базу учета оружия и стерла все записи, связанные с именем Нгени.

У полиции имелись данные пулегильзотеки на любое законно купленное огнестрельное оружие, но ничего не было на раритеты, из которых давно не стреляли. Именно таким антиквариатом Сула вооружила свою команду.

В день операции в изумрудном небе сияло солнце-Шаама – лорд Макиш обязательно пойдет домой пешком. Это было на руку Суле, хотя и увеличивало шанс, что теплолюбивых наксидов на улицах будет больше обычного.

Умрут, так умрут. Она не собирается рисковать своей жизнью ради спасения нескольких случайных прохожих.

Сразу после обеда Спенс отправилась на наблюдательный пункт в Сад Ароматов. Сула и Макнамара прикрепили ящики к багажнику мотоцикла и затарахтели по полупустому городу. Они проехали по Лазурной улице, которая тянулась на север параллельно проспекту Праксиса, и остановились у пустующего дворца Ургходеров по соседству с домом Макиша.

Сула убрала волосы под бандану и сверху надела рабочую кепку. Взяв инструменты, они прошли мимо роскошного входа во дворец Ургходеров к кованой серебристой ограде особняка судьи. Сула вошла во двор, направилась к парадной двери, по форме перекликающейся с артишоками башенок, и нажала на кнопку звонка. Внутри раздался перестук, похожий на звучание палочек-эджай.

Макнамара как бы в нерешительности топтался возле ворот. Он уже успел спрятать один из ящиков в кустах.

Служанка в ливрее, открыв дверь, попятилась – то ли от отвращения, то ли от удивления. Даже стоя на цыпочках, коротконогая кентаврообразная наксидка была на голову ниже Сулы.

– Надо было заходить с черного входа, – взвизгнула она.

– Извините, – сказала Сула, – нас наняли для работы в саду. Это же дворец Ургходеров?

– Вам в соседнее здание, – ответила служанка. – Убирайтесь отсюда!

– Значит, мы ошиблись, – бодро сказала Сула. – В любом случае, спасибо!

– Вон! – повторила наксидка.

"Надеюсь, твой зад зашвырнет до самого кольца", – подумала Сула. Под взглядом красно-черных глаз служанки Сула с Макнамарой покинули палисадник и аккуратно закрыли сверкающую калитку. Наксидка наблюдала, как они прошли к особняку Ургходеров и скрылись в густой растительности запущенного сада: за желтой стеной, заросшей плющом, их уже не было видно от парадной двери Макиша.

Там они открыли ящики и приготовили инструменты. Вставив наушники и прицепив к воротникам микрофоны, Сула и Макнамара вышли на связь со Спенс, проверив все ли в порядке. Весь оставшийся день они проработали в саду; Сула не ожидала, что будет так тяжело. Она воспитывалась в городе, взрослела на кораблях и в казармах и слабо представляла, каково работать на земле. К счастью, Гэвин вырос в сельской местности и в детстве даже был пастухом. Под его руководством Сула подрезала ветки и разросшуюся зелень и была счастлива, что хоть не пришлось пасти овец. Макнамара помогал ей, если попадался особо упрямый сук или корень и для его укрощения требовалась мужская сила, но в основном возился в дальнем конце сада, копая узкую траншею.

Сула считала, что во время взрыва нужно спрятаться поблизости. Они долго спорили о том, надо ли оставаться рядом, ведь действительно умелый диверсант, уверенный в надежности дистанционных взрывателей и собственной удаче, не подойдет ближе Сада Ароматов. Но у Сулы такой уверенности не было. Если слуги Макиша найдут спрятанный в кустах ящик, лучше быть рядом и забрать его, пока бомбу не обнаружили.

К тому же Макиша, возможно, не убьет при взрыве и придется доделать работу, а для этого тоже надо быть поблизости, в безопасном месте.

Макнамара весь взмок, работая лопатой и проклиная попадающиеся корни. С Сулы тоже пот бежал градом, и она жадно хватала ртом напоенный ароматом цветов воздух, продолжая подрезать кусты чучу и стараясь не напороться на острые как ножи шипы пираканты. Но труд отвлекал от грызущих сомнений, от внутреннего голоса, шепчущего, что она не профессионал, ее план нелеп и, если что-то не получится, их ждет участь Хонга.

Ее научили изготавливать бомбы и всё необходимое для диверсий. А вот как и когда взрывать, на курсах не объясняли. "Возможно, – подумала она, – инструкторы сами не знали этого".

Они с Макнамарой присели отдохнуть – пили воду, ели перезрелые ягоды чучу, как вдруг Спенс прошептала в наушник, что идет Макиш с охраной.

Часы показывали четыре. Понаблюдав за Верховным судом, Сула выяснила, что рабочий день там может закончиться в любое время, и решила ждать у дворца Макиша весь день.

– Комм: подтверждаю, – ответила Сула. – Комм: отправить.

Сообщение ушло, но команды напомнили провал на шоссе Акстатл, и Сулу охватило дурное предчувствие. Их с Макнамарой пробил пот, когда, укрывшись в траншее за кустами, они достали оружие.

– Кажется, это ваше! – раздался пронзительный голос. У Сулы чуть сердце из груди не выскочило. Она поспешно засунула пистолет в карман и раздвинула ветки куста чучу: у невысокой стены между улицей и садом Ургходеров стояла служанка судьи и держала ящик, положив его на ограждение.

– Ротозеи, вы забыли инструменты в саду у Макиша, – кричала наксидка.

"В укрытие, – скомандовала Спенс в наушник. – Где-то через полминуты".

– Спасибо. – Сула побежала вперед, вытянув руки, чтобы схватить ящик со взрывчаткой.

Тут она заметила прислоненную к забору пилу – остро заточенное полотно в металлической рамке с удобной ручкой.

– Вы из какой фирмы? – пристала наксидка, когда Сула поставила ящик на землю. – Я хочу пожаловаться вашему начальству.

– Пожалуйста, не надо, мисс, – сказала Сула, а сама, убедившись, что на улице никого, взялась за ручку пилы.

"Двадцать пять секунд", – продолжала отсчет Шона Спенс. Четверть минуты – ни больше, ни меньше.

– Вы грубите, и вам наплевать на собственность хозяина. – Служанка почти перевесилась через забор. – У вас…

Сула полоснула пилой по ее горлу. Наксидка попятилась, совсем как тогда у двери, и схватилась руками за шею.

– Комм: отмена! Задержка! – сказала Сула.

На самом деле, "отмена" и "задержка" были разными командами, но Суле было некогда размышлять. Что бы ни произошло, Спенс переведет бинокль с Макиша на сад дворца Ургходеров.

Запутавшись в ливрее сложного покроя, служанка упала на тротуар, дергая ногами в начищенных туфлях. Сула выглянула из-за ограды и посмотрела на проспект Праксиса: судья, телохранители и еще один наксид в изумрудном мундире флота уже были там. Погоны, указывающие на его высокое звание, сверкали на плечах офицера, а на груди блестели медали.

"Задержка", – послышался голос Спенс.

Сула увидела, как из укрытия показался Макнамара – пистолет он предусмотрительно спрятал за спину.

Сула подхватила бомбу и перепрыгнула через ограду. Служанка задыхалась и что-то невнятно бормотала у ее ног; чешуйки мигали красным, и Сула надеялась, что это агония, а не предупреждение. Она повернулась к приближающимся наксидам и решительно пошла в их сторону.

– Сэр! – кричала она, привлекая внимание. – Милорды!

Телохранители настороженно выступили вперед, хватаясь за оружие.

– Вашей служанке плохо! – продолжила Сула. – Нужна помощь!

Наксиды пошли быстрее, теперь используя для ходьбы и нижнюю пару рук. Сула была вынуждена отпрыгнуть, чтобы не попасть им под ноги. Она удивленно смотрела на их удаляющиеся спины, на черные чешуйки, блестящие в ослепительном свете Шаамы. Сула поставила ящик и, нащупав в кармане пистолет, бросилась за наксидами. Телохранители, безусловно, обученные оказывать первую помощь, склонились над раненой, разрывая ее униформу.

В плоской голове наксидов размещались только органы восприятия, мозг располагался в гуманоидной груди, а сердце и другие жизненно важные органы были ниже, в четырехногом теле. Конечно, сначала лучше застрелить охрану, но между Сулой и телохранителями стоял офицер – по меньшей мере, младший командующий флотом – поэтому она выбрала военного как наиболее опасного противника и всадила ему две пули в спину.

Пока она прицеливалась во вторую жертву, прозвучали еще чьи-то выстрелы – сердце бешено колотилось от каждого из них. Неужели телохранители так быстро достали оружие? Сула выстрелила в Макиша и напряглась, ожидая, что пули врага разорвут ее тело, но этого не произошло, и она догадалась, что вторым стрелком был Макнамара, стоящий за каменной оградой и удерживающий наксидов перекрестным огнем.

Потом все смолкло, остался лишь звон в ушах после оглушительных выстрелов – пистолеты ПэДжи, оказались очень громкими. Тела наксидов лежали в лужах фиолетовой крови.

– Бежим! – быстро сориентировавшись, скомандовала Сула и тут же перепрыгнула через трупы, не выпуская пистолета из руки. Макнамара, перескочив через ограду, ринулся за ней.

– Комм: задержка! Готовность в любой момент! Комм: отправить!

Для убийства бомба уже не нужна, а вот для пропаганды еще пригодится. Правительство может молчать о паре преступников с пистолетами, но скрыть мощный взрыв на проспекте Праксиса, в самом центре Верхнего города, не получится.

Неожиданно на встречу вышла стайка одетых в аккуратную форму наксидов-школьников, спешащих куда-то под присмотром классной дамы.

Конечно, Суле и в голову бы не пришло убивать детей, пусть и детей врага, но судьба решила за нее, времени на объяснения не оставалось.

– Бегите! – крикнула она, проносясь мимо. – Тут опасно!

– Подождите, – окликнула ее учительница, сверкнув расширившимися черно-желтыми глазами. Сула даже не оглянулась.

Она промчалась мимо дворца Ургходеров и свернула в узкий проулок. Прохладная тень переулка была особенно приятна после дневной жары. Сула замедлила бег. Макнамара не отставал, чуть задержавшись, чтобы достать из кармана дымовую шашку, зажечь ее, чиркнув о каменную стену, и бросить позади себя. Их отступление скрыли клубы красного дыма.

Сула прислонилась к стене дворца, стараясь отдышаться. Сама думала о том, сколько времени понадобится школьникам, чтобы покинуть место взрыва. Досчитала до десяти и заговорила:

– Комм: взрыв. Комм: отправить.

Секундой позже желтая стена под пальцами очень сильно затряслась и земля ушла из-под ног. Взрыв Сула не просто услышала, а почувствовала всем телом – от ударной волны внутри задрожал каждый орган. Красные клубы у входа в проулок почти развеялись, превратившись в алую дымку, а потом с крыши дворца Ургходеров на Сулу и Макнамару обрушился ливень из камешков и обломков. Они опять побежали, и Сула старалась отряхнуться прямо на ходу.

Она расстегнула серый комбинезон, как только выскочила из пыльного облака. У мотоцикла они тут же сбросили рабочую униформу, оставшись в нарядной дорогой одежде. Спецовки спрятали в багажнике, Гэвин сел за руль, и они влились в транспортный поток – богатая парочка решила прокатиться по городу. Вблизи любой заметил бы, что одежда на них взмокла от пота, но юркий мотоцикл такой возможности не давал: лавировал среди машин, петлял по аллеям и переулкам.

Темной тучей, предвещающей беду, над Верхним городом висело серое облако, поднятое взрывом.

* * *

– План оказался слишком сложным, – сказала Сула, прищурившись от лучей солнца. – Надо было просто заложить бомбу где-нибудь на пути Макиша или проехать мимо него на машине и расстрелять.

– Ты же хотела пошуметь, – возразила Спенс.

– Только шум и получился. Остальное мы просрали. – Сула бросила взгляд на Макнамару: – И если бы ты вовремя не сообразил, что делать, быть нам по уши в дерьме.

– Все недостатки плана выплыли наружу – жаль, что так поздно.

Команда 491 стояла в тени на широкой террасе дворца Нгени и смотрела на пропускной пункт у подножия скалы – там начинался серпантин, ведущий в Верхний город. Теперь внизу растянулась длинная очередь из автомобилей – наксиды полностью закрыли въезд.