Текст книги "Праксис"

Автор книги: Уолтер Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 91 страниц)

– Я так рад, что ты позвонил, – воскликнул Пэ-Джи, сияя своей обычной глуповатой улыбкой.

Они с Мартинесом зашли пообедать в яхт-клуб «Семь звезд», один из самых престижных в империи. Заправлявшие там надутые снобы наверняка завернули бы Мартинеса, вздумай он подать заявку на членство, однако Пэ-Джи встретили с распростертыми объятиями, хотя тот ни разу не управлял яхтой.

При входе в зал красовалась стеклянная витрина с памятными вещами покойного капитана Эрлера Блитшартса, которого Сула с помощью Мартинеса пыталась спасти, но, пристыковавшись к терпящему бедствие «Черному скакуну», застала прославленного пилота уже мертвым. Вместе с фотографиями, гоночными трофеями и предметами одежды в витрине был выставлен и ошейник пса Апельсина, погибшего вместе с хозяином.

Ресторан клуба славился на всю империю. Рифленые колонны из оникса поддерживали сводчатый полуночно-синий потолок, усыпанный светящимися звездами. По стенам висели модели знаменитых яхт, а в нишах красовались блестящие спортивные кубки. Официантка, пожилая лайонка, с тела которой на ходу осыпались перья, невольно поморщилась, услышав варварский акцент Мартинеса.

– Я сам серьезно подумывал стать яхтсменом, – сказал он своему спутнику, кивая на роскошную копию легендарной «Грации» капитана Кесро, которая медленно вращалась под соседней аркой. – Получил диплом пилота катера и хорошо проявил себя во флотских соревнованиях. Но увы… – Он пожал плечами. – Как-то не получилось.

– Если вдруг передумаешь, я рекомендую тебя в клуб, – заверил Пэ-Джи. – После войны, конечно. Какие сейчас гонки.

– Само собой, – кивнул Мартинес, в душе сильно сомневаясь, что даже героизм и воинская слава смягчат сердце столичных снобов. Если уж даже официантка… Он взглянул на собеседника. – Как же тебе удалось сюда вступить? Ты ведь и близко не подходил к яхтам.

– Меня дед рекомендовал. – Пэ-Джи отхлебнул коктейль и осторожно поправил тонкие усики. – Когда делаешь ставки, захаживать в клуб очень полезно. Разговоры там всякие, у кого проблемы с двигателями, кто в форме, кто – нет… ну, ты понимаешь.

– И что, много удалось выиграть? – усмехнулся Мартинес.

– М-м… – Пэ-Джи мрачно скривился. – Вообще-то не очень.

Беседа плавно перешла на финансы, потом лайонка, тяжело переваливаясь, принесла заказанные блюда. Здесь это называлось «завтрак», хотя на флоте в это время давно уже обедали. Роскошный паштет отдавал ароматом изысканных трав – Мартинес, как ни силился, не смог угадать, каких именно. Официантка удалилась, оставляя в воздухе летящий пух.

Пэ-Джи склонился над супом, потом вдруг, просияв, поднял голову.

– Я хотел сказать, что считаю тебя выдающимся человеком.

Мартинес слегка опешил.

– Очень мило с твоей стороны, – вежливо улыбнулся он, намазывая бутерброд.

– Ты творил на войне настоящие чудеса, с самого первого дня.

Похвала из уст идиота – все-таки похвала. Мартинес невольно выпрямил спину, услышав столь лестные слова.

– Спасибо, – кивнул он, бросая в рот кусочек хлеба и с наслаждением ощущая, как нежный паштет тает во рту.

Пэ-Джи печально вздохнул.

– Ах, как бы мне хотелось тоже внести свой вклад! Я хочу сказать – в борьбу с наксидами. – Он серьезно нахмурил брови. – Как ты думаешь, что я смог бы делать?

– В академию тебя не примут по возрасту, так что флот исключается, – пожал плечами Мартинес.

В душе он надеялся, что так и есть – одна мысль об этом олухе в боевой рубке внушала ужас. А ведь эти кретины и в самом деле могли бы дать ему звание!

– Да нет, понятно, что в строй я не гожусь. – Пэ-Джи махнул рукой. – Гражданская служба… она слишком далека от войны… а вот, к примеру, работать с информацией…

– С чем? – поднял брови Мартинес.

С информацией, – повторил Пэ-Джи. Он тщательно промокнул усики салфеткой. – Ты же знаешь, легион справедливости постоянно призывает нас сообщать о предателях и подрывных элементах. Вот я и подумал – а что, если вступить в какую-нибудь антиправительственную группу и собирать о ней информацию?

Ну и ну… Лорд Пьер Дж. Нгени, секретный агент. Мартинес чуть не прыснул со смеху.

– Ты с кем-нибудь советовался? – спросил он, вымазывая хлебом тарелку.

– Нет, я сам придумал.

– Похоже. Такое только тебе могло прийти в голову.

Молодой человек расплылся в улыбке.

– Спасибо, Гарет! – Он вдруг снова нахмурился. – Только есть одна проблема. Я пока не знаю ни одного предателя, тем более что все они наксиды, а раз я не наксид, то ни в какую группу меня не примут, так ведь? Как же быть?

Мартинес молча жевал, не зная, что сказать. Пэ-Джи продолжал:

– Ты, случайно, не знаешь какие-нибудь подрывные организации, куда я мог бы вступить?

Кроме семейки Мартинесов, никаких…

– Боюсь, что нет.

– Очень жаль, – тяжело вздохнул Пэ-Джи. – Так или иначе, мне обязательно хочется как-то поучаствовать в войне.

А в самом деле, подумал Мартинес, что вообще должны делать гражданские, когда мы воюем? В ответ на его вопрос собеседник почесал затылок.

– Ну… нас призывают защищать Праксис, бороться с мятежными настроениями, – начал он перечислять. – Я вот точно борюсь. И защищаю.

– Весьма похвально, – кивнул Мартинес, выбирая лайонский пух из салата.

– А ещё мы должны всячески содействовать военному производству и беречь стратегические ресурсы… но сам я, к сожалению, никак не связан ни с производством, ни с ресурсами, так что…

Мартинес хотел было предложить Пэ-Джи купить какие-нибудь ресурсы, а потом беречь их, но собеседник едва ли оценил бы юмор.

– Я хочу делать что-то большее, – объяснил он. – Мы переживаем критические времена, необходимо действие!

– Тогда можешь, к примеру, устроить благотворительное шоу, а выручку перечислить в пользу флота или ещё куда-нибудь.

Пэ-Джи с сомнением пожевал губами.

– Боюсь, при теперешних моих финансах…

Кто бы сомневался. Мартинес вздохнул.

– Ну, тогда устрой распродажу. Твои друзья, наверное, с удовольствием освободятся от вышедшего из моды барахла.

– Да разве это настоящее дело? – Пэ-Джи махнул рукой. – Нет, получается, что я совершенно бесполезен. Кругом война, а какой от меня толк? Обидно, черт возьми! – В его глазах светилось искреннее отчаяние. – Понимаешь, я ведь хочу доказать, что достоин Семпронии. Она твоя сестра, и от этого все ещё хуже. Когда девушка каждый день ходит рядом с настоящим героем, она невольно сравнивает…

Мартинес был поражен. «Достоин Семпронии»? Неужели этот остолоп по-настоящему влюбился? В девушку, которая в настоящий момент ходит, так сказать, рядом с совсем другим «героем».

– Знаешь что, – подумав, посоветовал он, – поговори-ка ты на эту тему с лордом Пьером.

– А какой смысл? – горько вздохнул Пэ-Джи. – Да нет, видно, угостить завтраком героя войны – это все, на что я способен.

– Уже совсем неплохо, – улыбнулся Мартинес.

Душевные переживания собеседника не слишком его волновали. Гораздо серьезнее было то, что Семпрония с ее легкомыслием вполне могла проколоться. Если семейство Нгени узнает про шашни невесты с лейтенантом Шанкарашарьей, жди беды.

– Извини, что надоедаю тебе своим нытьем, – продолжал тем временем Пэ-Джи, – просто я думал, ты что-нибудь посоветуешь… Слушай, – глаза его загорелись, – а может, ты возьмешь меня на свой новый корабль, ну… добровольцем там или как-нибудь?

Мартинес внутренне сжался.

– Боюсь, это невозможно, – с фальшивой печалью в голосе ответил он. – Сначала тебе придется окончить военную академию.

– Ах, да… – Пэ-Джи повесил голову.

Возвращаясь домой, Мартинес заметил лавчонку, торгующую антиквариатом. Поколебавшись, вошел и, высмотрев фарфоровую вазу покрасивее, розовую, полупрозрачную и расписанную хризантемами, принялся ее тщательно простукивать. Звон оказался приятным, он расплатился и послал вазу на квартиру Сулы с запиской «Это для цветов». Потом купил у цветочницы огромный букет гладиолусов, послал по тому же адресу, написав: «Это для вазы».

Следующий час Мартинес провел, извиваясь под мощными умелыми лапами массажиста-торминела. Во дворец он вернулся в полном изнеможении и с воспаленной кожей, едва добравшись до постели, но мышцы, задубевшие за два месяца жестоких перегрузок, наконец обрели эластичность.

Разбудило его треньканье коммуникатора. Ещё не разлепив веки, Мартинес скомандовал:

– Только звук! Ответить.

– А где картинка? – ответил голос Сулы. – Включи, я хочу показать тебе твои цветы!

– Лучше не смотри, испугаешься, – проворчал он, протирая глаза, и повернул к себе дисплей коммуникатора, стоявший на тумбочке. – Ладно, так и быть, сейчас… Звук и картинку!

Экран взорвался живописной мозаикой цветов – красных, оранжевых, желтых. Рядом сияло улыбкой лицо Сулы, которая весело рассмеялась, увидев заспанного Мартинеса в нижнем белье и со спутанными волосами.

– И этим ты хотел меня напугать? – скептически заметила она.

Он снова принялся тереть глаза.

– Думаю, уже напугал.

– По крайней мере буду знать, на что похожа твоя кровать.

– Давай, любуйся… а я буду любоваться тобой, – вздохнул он.

Даже на маленьком домашнем экране было видно, как вспыхнули ее щеки и лоб.

– Я вижу, ты ещё живешь по корабельному времени…

– Вроде того, – согласился он.

Продолжительность суток на флоте, введенная по приказу шаа, составляла двадцать девять часов, в отличие от 25,43 стандартных часа на Заншаа. Если и существовала в какой-нибудь галактике планета, оборачивавшаяся вокруг своей оси за двадцать девять, ее ещё предстояло открыть.

Сула кивнула на вазу.

– Откуда ты знаешь, что мне нравится такой фарфор?

– Просто угадал, – пожал плечами Мартинес. – Наверное, у меня врожденный вкус. Увидел в лавке и почувствовал, что она должна быть твоей.

– Если ещё раз почувствуешь что-нибудь подобное, не сомневайся. Это лучшее, что делалось когда-либо на Заншаа.

Она медленно провела кончиками пальцев по изящным выпуклостям вазы, и Мартинес невольно вздрогнул, ощутив чувственность этого прикосновения.

– Завтра церемония – меня будут награждать, – сказал он. – В девять ноль одну по столичному времени, в штабе флота. Ты придешь?

Сула отвлеклась от вазы.

– Да, конечно… если меня пустят.

– Я включу тебя в список гостей, – заверил Мартинес. – Найдешь меня в актовом зале.

– Там красиво, – улыбнулась она, – тебе понравится.

– Потом у нас здесь будет вечеринка, приходи.

– Твои сёстры уже любезно пригласили меня, хоть и не сказали, в честь чего прием. – Сула взглянула на него, задумчиво прикусив нижнюю губу. – Ты не подумай только, что я хочу слишком многого, но…

– Тебе нужна вторая такая ваза?

Она рассмеялась.

– Вообще-то да… На самом деле я хотела узнать, свободен ли ты сегодня вечером.

– К сожалению, нет. – Мартинес пожал плечами. – К тому же… – Он честно взглянул в ее зеленые глаза. – Я ещё не в лучшей форме.

Сула секунду смотрела на него, потом отвернулась.

– А завтра? – тихо спросила она.

– Завтра будешь судить сама.

В этот момент массивная дверь красного дерева со стуком распахнулась, и в спальню ворвалась Семпрония с воплем: «Что ты с ним сделал?!»

Мартинес в изумлении обернулся, чуть не упав с кровати.

– Что? – вытаращил он глаза. – С кем?

Лицо сестры пылало, в глазах горела неприкрытая ненависть.

– Никогда тебе этого не прощу! Никогда!

– Извини, – послышался из коммуникатора тихий голос Сулы, – я вижу, ты занят…

Мартинес повернулся к экрану, потом снова к Семпронии, и как раз вовремя, чтобы уклониться от Золотого шара, едва не раскроившего ему череп.

– Увидимся, – успел бросить он Суле с извиняющимся видом, услышав в ответ ее: «Конец связи».

На дисплее мелькнула оранжевая заставка, и экран потемнел. Капитан уже стоял на ногах, отражая по очереди щетку для волос, бритву и прочие предметы, которые сестра хватала без разбора с комода.

– Да объяснишь ты наконец, что происходит? – заорал он, поймав в воздухе флакон одеколона и бросив на кровать.

Семпронию это не слишком образумило, но обстреливать его она перестала.

– Что ты сделал с Никкулом, мерзавец?

Теперь Мартинес мог точно ответить на вопрос. В характеристике на лейтенанта Шанкарашарью он написал, в частности:

«Обладает высоким интеллектом в сочетании с творческой фантазией. Проявил способность решать сложные технические проблемы. Незаменим при выполнении заданий, требующих высокой технической квалификации, абстрактного мышления и научного подхода…»

И далее:

«Участвовал в сражении при Хон-баре в качестве офицера-связиста, однако исполнение им своих обязанностей не позволяет рекомендовать этого офицера на должности, связанные с ответственностью за жизнь и безопасность других военнослужащих».

В ходе боя Шанкарашарья дважды впадал в панику: первый раз при виде врага, и второй, когда заградительный ракетный залп выплеснул в пространство огненное море плазмы. Третьего шанса Мартинес ему не дал, хотя не исключено, что молодой лейтенант сумел бы преодолеть шок и проявить себя с лучшей стороны. Тем не менее капитан предпочел не рисковать.

В первые дни после битвы он не раз задавал себе тот же вопрос, что и в отношении Камаруллы: «Хотел бы я участвовать в бою, где моя жизнь зависела бы от лейтенанта Шанкарашарьи?» Ответ неизменно оказывался неутешительным.

Теперь, с такой характеристикой в личном деле, лейтенанту предстояло до конца войны прослужить начальником какой-нибудь базы снабжения или информационного центра. Карьера его была убита.

– Что случилось, Прони? – снова крикнул Мартинес. – Объясни, наконец!

Сестра гневно погрозила ему кулаком.

– У Никкула уже было все договорено! Сам лорд Пеццини обещал ему место на новом крейсере, который строится на Харзапиде. Через две недели нужно было вылетать туда… А сегодня капитан вдруг вызвал его и объявил, что услуги его больше не понадобятся и место отдано другому. – Она мстительно прищурилась. – Никкул сказал, что капитан, наверное, прочел твою характеристику. Что такого ты там написал?!

– А что говорит сам Никкул? – холодно осведомился Мартинес.

– Ничего, – прошипела Семпрония, – кроме того, что ты поступил правильно. – Губы девушки дрожали, в глазах стояли слезы. – Ему было стыдно, он отвернулся… по-моему, даже заплакал… – Гнев снова вспыхнул, она сжала кулаки. – Ты был его героем! Он использовал все связи, чтобы попасть к тебе на корабль… – Слезы потекли по щекам, крик перешел в рыдания. – Ты… ты обещал присмотреть за ним… обещал!

– Ему не следовало использовать связи, – вздохнул Мартинес. – Не надо было никого просить, чтобы обойти более опытных офицеров. Никкул слишком молод, он ещё не готов.

– Ты обещал помочь! – всхлипнула она. – Ты должен был… а сам…

Семпрония шагнула к брату, замахнувшись кулаком, но не удержалась на ногах и опустилась на кровать, сотрясаясь от рыданий.

– Прони… – Мартинес тронул сестру за плечо, но она злобно стряхнула его руку.

– Уйди! Ненавижу тебя!

– Это моя комната, – возразил он шутливо, – куда же я уйду?

– Заткнись!

Наступившее молчание нарушалось лишь всхлипываньем. Подумав, Мартинес принял решение не затыкаться.

– Шанкарашарья – хороший человек, – сказал он, стараясь говорить помягче, – но он не годится в офицеры флота. Пусть выберет любой другой жизненный путь. Тут только ты можешь ему помочь, не я.

Семпрония с ненавистью обернулась к нему, потом, вскочив, бросилась вон. На пороге она обернулась снова, выплюнув:

– Мерзавец! Никакой от тебя пользы!

Тяжелая дверь с силой захлопнулась. По ушам ударила мертвая тишина.

Мартинес некоторое время стоял, прислушиваясь, потом со вздохом посмотрел на кровать. Заснуть, видно, уже не удастся. Он натянул рубашку с брюками, пиджак и туфли, вычищенные Алиханом до зеркального блеска. С военной точностью разложил по местам разбросанные вещи, вышел и направился к лестнице.

В гостиной и парадном зале оказалось пусто. Очевидно, все домашние собрались у кого-нибудь в комнате, обсуждая выходку Семпронии. Мартинес плеснул в стакан ларедского виски и продолжил поиски, прихлебывая напиток.

Брат оказался в холле у дверей кабинета. Он, пыхтя, волочил в кладовую какую-то мебель – что-то среднее между креслом и кушеткой. На первый взгляд сиденье казалось двухместным, однако, присмотревшись, Мартинес понял, что четвероногое тело размером с большую собаку разместилось бы на нем удобнее всего.

– К тебе приходили наксиды? – удивленно спросил он.

Роланд обернулся.

– Да. Помоги, а?

Гарет поставил стакан на истертый паркетный пол и взялся за кресло с другой стороны. Оставив его в кладовой, забитой всевозможными диванчиками, кушетками и табуретами, приспособленными для анатомии множества рас, осененных светом Праксиса, братья перетащили назад в кабинет временно удаленную терранскую мебель.

– Не хочу поручать слугам, – объяснил Роланд, утирая пот со лба, – зачем нам лишние сплетни.

Его брат, снова держа в руке стакан, бросил взгляд на неприметную дверь в стене, выходившую в переулок. Очевидно, ею и пользовались для тайных визитов подозрительные гости.

– А зачем ты вообще с ними встречаешься?

Роланд снисходительно усмехнулся.

– Не бойся, я ничего не замышляю против общественного порядка и империи. Ко мне приходили в высшей степени респектабельные наксиды, которые даже не знали ничего о планах заговорщиков и удивились не меньше нашего.

Младший Мартинес задумчиво отхлебнул виски.

– Тебе не кажется, что в таком случае они ещё меньше достойны доверия? – хмыкнул он.

– Я им и не доверяю, – возразил брат, – просто помогаю делать бизнес. – Посмотрев на стакан брата, он отпер ключом стеклянный шкафчик и налил себе тоже. – Тебе добавить?

– Да, спасибо.

Пузатый графинчик звякнул о край стакана. Роланд продолжал:

– От наксидов после мятежа все отвернулись, в результате многие их клиенты серьезно страдают в финансовом отношении. Все денежные потоки, направленные на военное строительство и поставки для флота, идут мимо наксидов.

– Вот и хорошо, – с улыбкой кивнул Гарет, наслаждаясь благородным торфяным привкусом напитка.

Роланд вернул графинчик на место и снова запер шкаф.

– Многим наксидам, таким как мои гости, лорд Уммир и леди депутат Хаа, предстоит жить под постоянным подозрением до конца войны. Они понимают, что это неизбежно, и достаточно обеспечены, чтобы пережить трудные времена. Однако в таких условиях им трудно выполнять обязательства, данные постоянным клиентам, и притом, заметь, не все эти клиенты – наксиды.

Гарет медленно кивнул.

– Теперь понимаю.

Роланд улыбнулся.

– Мы даем клиентам наксидов все, что им нужно и что они получили бы без нас, будь у их покровителей все в порядке с расовой принадлежностью.

– А взамен?

– Наша прибыль, конечно, хотя в основном лишь после войны. Ну и благодарность наксидов, разумеется.

Младший брат презрительно сплюнул.

– Их благодарность нам нужна как…

Роланд укоризненно покачал головой.

– Подумай сам. Если мы выиграем войну, лояльные наксиды снова получат свою долю власти, и это будет нам на пользу… А если… – Он подошел ближе и понизил голос: – Если проиграем, их благодарность поможет тебе сохранить голову… да и нам всем.

Не найдя, что ответить, Мартинес вздохнул и двинулся вслед за старшим братом в зал, где Випсания уже начинала разливать коктейли.

Главным гостем в тот вечер был лорд Пьер Нгени, представлявший в отсутствие отца интересы своего клана в столице. Ещё не старый, с большой круглой головой и тяжелой нижней челюстью, он выглядел очень внушительно в бордовом мундире лорда-депутата и разговаривал обычно деловым резковатым тоном.

– Я поговорил кое с кем по поводу вашего назначения, – сказал он, отведя в сторону младшего Мартинеса, – так что почва уже подготовлена. Объявление о награде даст необходимый толчок. А если возникнет необходимость, – он поморщился, – можно будет поднять вопрос и в парламенте. Если правление флота отказывается дать боевое назначение самому отличившемуся из капитанов, это может и должно обсуждаться на высшем уровне.

«Хотя ты сам предпочел бы не высовываться», – усмехнулся про себя Мартинес.

– Можно надеяться, что поднимать вопрос не придется, – присоединился к беседе Роланд. – Один из членов правления всецело на нашей стороне. Завтрашняя церемония придаст его аргументам дополнительный вес.

Больше к этой теме не возвращались, у лордов и без того было что обсудить – договоры, поставки, сроки выполнения контрактов. Випсания и Вальпурга, к удивлению Гарета, участвовали в беседе на равных и продемонстрировали отличное владение всеми деталями. Интересно, знает ли Нгени о визите лорда Уммира и леди Хаа? Если да, мрачно подумал Мартинес, то едва ли он возмущен, скорее рад и, во всяком случае, не забудет потребовать свою долю прибыли. Бизнес есть бизнес.