Текст книги "Праксис"

Автор книги: Уолтер Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 91 страниц)

Командующий кольцевой станцией на Комадоре прислал запутанное сообщение, из которого следовало, что размешавшаяся там наксидская эскадра внезапно снялась с места и удалилась в неизвестном направлении, а на попытки установить с ней связь ничего не отвечает. Командующий станцией хотел знать, следует ли понимать происходящее в том смысле, что эскадра улетела на задание, о котором его не известили.

Эскадра на Наксасе, видимо, тоже была потеряна.

Только с Харзапида пришли хорошие новости. Командующий единственной стоящей там наксидской эскадрой, не имея никакого опыта организации восстаний, как и все во флоте, и лишенный возможности посоветоваться со своими представителями на Наксасе, ворвался с приспешниками в штаб кольца и объявил, что берет власть в свои руки. Командующий четвертым флотом, оправившись от удивления, организовал штурмовые отряды и отбил здание штаба. После этого здесь тоже разгорелась битва с использованием антипротонных излучателей, но на этот раз верноподданные не были захвачены врасплох. Корабли наксидов удалось уничтожить – правда, при этом пострадало около трети верноподданных. Но оставшихся кораблей хватило, чтобы организовать из них две эскадры.

Ярлат отдал приказ, согласно которому всех пленных мятежников следовало сбрасывать со скалы, ежели таковая подвернется, а в противном случае – расстреливать на месте.

С победой Харзапида у Ярлата стало на две эскадры больше, четыре поврежденных судна было исправлено, и Ярлат немного воспрял духом. Теперь было ясно, что в распоряжении врага имеется только девяносто судов, считая и находящиеся в одиночных рейдах, и эскадру, удравшую с Комадора – системы столь удаленной, что пройдут месяцы, прежде чем беглые корабли смогут появиться на арене боевых действий. Сюда же входили три эскадры, захваченные мятежниками на Магарии, которые еще нужно было основательно переоборудовать, чтобы ими могли пользоваться кентаврообразные наксиды.

Ярлат отозвал с Зерафана эскадру даймонгов, но пройдет еще минимум десять дней, и это при условии, что корабли пойдут при самом жестком ускорении, прежде чем флот метрополии получит подкрепление в пятьдесят четыре корабля, чего будет достаточно, чтобы удержать Заншаа. Эскадра лайонов под командованием Дофага, размещающаяся на Превине, могла добраться до столицы только за сорок дней, ведь хрупкое сложение лайонов не позволяло им выдерживать сильные перегрузки. Еще можно было собрать все находящиеся в индивидуальных рейсах суда и временно сформировать из них легкую эскадру.

К сожалению, до четвертого флота, размещенного на Харзапиде, было минимум три месяца лета. Но через эти три месяца Ярлат сможет атаковать Магарию, и у него будут все шансы на успех.

В настоящее время мысль о Магарии угнетала его. Кольцо вокруг Магарии было огромным складом ракет, запчастей, там были размещены доки и ремонтные мастерские – все, что могло понадобиться повстанцам. В системе Магарии было целых семь межпространственных тоннелей, через которые противник мог послать свои отряды почти в любую точку империи. Отвоевав Магарию, Ярлат мог бы считать, что победа у него в кармане.

А пока приходилось принимать меры по укреплению обороны Заншаа. Загрузив суда под завязку оружием, топливом и провиантом, он взошел на борт своего огромного флагмана и через пять дней после неудавшегося восстания Акзида отправился к Вандрису. Преследовать Элкизера, конечно, было бесполезно – он уже давно вне досягаемости, но стоило придать флоту метрополии небольшое ускорение, чтобы в случае вражеской атаки не сидеть на месте удобной мишенью.

Первые несколько дней после объявления чрезвычайного положения Сула опять простояла, охраняя станцию подъемника. Только на этот раз вместо шокеров ее отряду выдали автоматы, а одному старшине с густыми усами доверили даже установленную на треножном лафете аннигиляционную пушку, с помощью которой можно было уничтожить даже бронированный корабль – собственно говоря, с ее помощью можно было уничтожить что угодно. Пропускать можно было только военных по предъявлению удостоверения личности, а наксидам пользоваться подъемником было категорически запрещено при любых обстоятельствах.

Официальные сообщения были на редкость невнятны и противоречивы – видимо, происходило что-то такое, что цензоры просто не знали, как им выкрутиться. Самая распространенная версия сводилась к тому, что предводитель парламента с группой последователей пытались захватить власть в правительстве и убили уже нескольких депутатов, но тут их сбросила со скалы толпа возмущенных законодателей. Две эскадры флота метрополии восстали, но были обращены в бегство. Командующий флотом Ярлат скоро соберет силы и отправится наводить порядок, неся справедливое возмездие бунтовщикам.

Сула полагала, что это является правдой или хотя бы частью правды – кроме рассказов о героизме депутатов, собственноручно расправляющихся с предателями. Члены парламента никогда не делали грязную работу своими руками, так с чего бы им браться за нее теперь? Но сводки новостей изобиловали такими деталями, что ни за что нельзя было ручаться.

Она знала, что обе восставшие эскадры принадлежали наксидам. В списках депутатов-предателей числились только наксиды, в то время как среди депутатов, павших жертвой повстанцев, ни одного наксида не было. У Сулы был приказ не допускать наксидов до стратегически важного подъемника. Из всего этого можно было сделать определенные выводы.

Сула считала быстрее Ярлата, и ей очень не нравилось, как выпадали числа в этом раскладе.

К концу второго дня дежурства на полупустой станции подъемника она получила сообщение от капитана лорда Ричарда Ли.

– Я хочу повторить свое предложение занять место на «Неустрашимом», – сказал он. – Мы заканчиваем комплектацию команды, и я полагаю, что в ближайшие дни отправимся в путь. – Помедлив, он добавил: – Официально это еще не объявлено, но я слышал, что результаты ваших экзаменов не будут засчитывать. Если ты захочешь экзаменоваться снова, тебе придется ждать следующего тура несколько месяцев.

Как ни горько было это признавать, но он был прав.

– Я все понимаю, – проговорила она. Фактически у нее не было выбора. Нужно было принимать предложение лорда Ричарда и отправляться с ним на войну. Понятно, что у отличившихся в битве окажется заметно больше шансов быть замеченными и продвинутыми. Не попасть на эту войну значило пустить карьеру на ветер.

Лорд Ричард улыбнулся:

– Прежде чем ты скажешь «да» или «нет», я хочу сообщить тебе все плохие новости. Я не могу взять тебя на должность лейтенанта. Господин командующий Ярлат настаивает на том, чтобы все экипажи были укомплектованы опытными офицерами, – он не хочет, чтобы кто-нибудь учился на ходу – слишком много жизней будет зависеть от нашего успеха или поражения. Должен сказать, что я с ним согласен. Так что я могу взять тебя на судно только пилотом катера. – Глядя на Сулу с нарукавного дисплея, он подбадривающе улыбнулся ей.

– Я не забуду об обещании повысить тебя в чине при первой же возможности, – продолжал он. – Как только какой-нибудь из моих лейтенантов сменится или уйдет с «Неустрашимого» на повышение, ты займешь его место.

Это в том случае, подумала про себя Сула, если она не навернется на катере. А это еще бабушка надвое сказала, особенно если им и вправду предстоит война с настоящими космическими сражениями.

И тем не менее это было назначение в команду идущего в гору молодого офицера, к тому же с надеждой продвижения по службе – другой перспективы у нее не было. И это было несомненно лучше, чем стоять на станции подъемника и размышлять о том, чем закончились бы несостоявшиеся экзамены.

Она решительно улыбнулась.

– Я согласна. Куда мне явиться?

По крайней мере, это назначение избавит ее от участия в разбирательстве по делу Блитшартса, которое, судя по всему, должно состояться в следующей декаде.

На все поручения, которые после этого выпадали Суле, ей приходилось являться с оружием. Едва попав на «Неустрашимый», она сделалась надсмотрщицей над гражданскими рабочими. На второй день после восстания Ярлат с гневом вспомнил о посещении верфи и о своем обещании сделать слова «дисциплина» и «порядок» девизом новой администрации – и решил, что боеготовность «Неустрашимого» и «Судьбы» ему сейчас важнее доброй славы среди докеров. Он отдал распоряжение, согласно которому капитаны судов, стоящих на ремонте, могли задерживать гражданских рабочих на борту без права контакта с друзьями и семьями вплоть до завершения работ, причем принимать работу должны были сами капитаны.

Получив этот приказ, лорд Ричард возликовал и поставил к грузовым и пассажирским люкам вооруженную стражу, а ремонтникам заявил, что если они не закончат работу к тому моменту, когда командующий флотом объявит старт, то им придется отправиться на войну вместе с судном. И теперь Суле приходилось каждый день стоять у грузового люка с висящим на поясе пистолетом и выслушивать жалостные объяснения причин, по которым тому или иному труженику обязательно нужно было покинуть судно. Это бесконечное нытье так ей надоедало, что никакой жалости к оказавшимся в заключении трудящимся она уже не испытывала. В конце концов, окинув их холодным взглядом зеленых глаз, она сказала:

– Все шансы за то, что я погибну в битве. Почему бы мне не прихватить с собой кого-нибудь из вас? – После этого к ней уже никто не подходил.

Ярлат объявил об отправлении меньше чем за сутки, чем привел работяг в полное неистовство. Последним заданием, которое Сула получила перед стартом, было проследить за грузчиками, перетаскивающими на склад ящики с шиферным кафелем, которым предполагалось отделать капитанскую ванну. Теперь придется ждать, пока у «Неустрашимого» появится другая возможность на пару недель встать в доки. Лорд Ричард с печалью глядел на то, как их выносят: предыдущий капитан использовал кафель из астероидного камня с вкраплениями ярко блестящего пирита, что было явно не в его вкусе, равно как и обивка его каюты, выполненная из древесины чеса, надраенного аммановой мастикой. Это был не его стиль.

Вскоре Сула решила, что лорд Ричард – хороший капитан. Он лично посетил все отсеки на судне и со всеми разговаривал, доброжелательно улыбаясь. Кроме того, у него был дар отличать важные дела от несущественных, и он ни к кому не придирался по мелочам. Не то что ее предыдущий капитан, Кандинский, который в упор не видел людей на своем судне, считая их чем-то вроде весьма несовершенного механизма для полировки столового серебра и обшивочных панелей в своей каюте. К подчиненным он обращался только когда хотел дать им нагоняй.

«Неустрашимый» собирался стартовать по расписанию, вместе со всем флотом метрополии. Сула подумала и решила, что ей не жалко улетать с Заншаа. Ей не слишком везло в столице.

Хотя навряд ли на «Неустрашимом» ей повезет больше.

– Парламент хочет знать, когда вы собираетесь атаковать Магарию. – К Ярлату обращался престарелый командующий флотом Торк, даймонг с вытянутым, скорбным лицом, выражение которого совсем не подходило к решительному тону его звенящего голоса. Торк был председателем совета правления флота, одним из пяти офицеров, входящих в состав правления вместе с четырьмя дипломатами.

Ярлат вел переговоры с борта «Славы праксиса». Он полулежал в амортизационном кресле, глядя на голографическое изображение конференц-зала правления флота. За четыре дня непрерывного ускорения его траурно обесцвеченный мех подрос и просвечивал черным, отчего Ярлат чувствовал себя не в лучшей форме, разговаривая с руководством.

– Враг превосходит нас по численности, – ответил Ярлат. – Когда к нам присоединится эскадра с Зерафана, у меня будет пятьдесят четыре корабля. А у Фанагии, благодаря Элкизеру, уже сейчас пятьдесят девять кораблей, не считая эскадр с Наксаса и Феларуса, которые наверняка тоже присоединятся к ним.

– Вы исходите из предположения, что к моменту вашего появления Фанагия успеет переоборудовать захваченные суда под наксидские команды.

– Милорд, – коротко ответил Ярлат, – я не имею права надеяться на обратное.

– К тому же вы предполагаете, что она сможет укомплектовать все имеющиеся у нее суда экипажами.

Ярлат почувствовал, как головная боль мягко наваливается на затылок. Он уже с десяток раз говорил обо всем этом со своей командой.

– Ее людям придется напрячься, но они могут с этим справиться, – ответил он. – Если она привлечет к делу работающих на кольцевой станции, она сможет укомплектовать суда боеспособными командами, хотя ремонтные службы при этом, естественно, останутся без работников.

– Но если она привлечет к делу служащих кольцевой станции, у нее не хватит рабочих для переоборудования захваченных судов.

– Она сможет привлечь рабочих с планеты. Большинство обитателей Магарии – наксиды, и надо полагать, они симпатизируют вражескому комитету.

– Не забывайте, что в вашем распоряжении эскадра линкоров.

Ярлат устало прикрыл глаза веками.

– Не забываю.

– У вас по шесть первоклассных линкоров на один вражеский. – Голос Торка триумфально зазвенел. – Каждое ваше боевое судно стоит целой эскадры.

Тогда давайте пошлем в бой одни линкоры, и пусть они одержат блистательную победу, яростно подумал Ярлат, но сдержал гнев и приподнял утомленные веки.

– Прямое попадание аннигиляционной ракеты равно уничтожает и фрегат, и линкор.

– Вы слишком боязливы, милорд командующий.

Ярлат раздвинул губы, и под действием удвоенной силы тяжести они сами сползли вниз, обнажив его клыки. Хорошенького понемногу.

– Если господа члены правления отдадут приказ немедленно атаковать врага, письменный приказ, то я, безусловно, подчинюсь ему.

Повисла неловкая пауза. Первым ее прервал лорд Чен:

– Я прошу вас понять, что парламент очень встревожен. Потеря Магарии сразу отрежет от нас треть империи. На территории, контролируемой повстанцами, у многих из нас остались друзья, клиенты и начатые дела.

Лорд Чен и сам выглядел изрядно обеспокоенным. Ярлат припомнил, что Чены владеют судоходством и, наверное, часть принадлежащих им кораблей и грузов оказалась на территории противника.

– У меня тоже остались друзья по ту сторону Магарии, – ответил Ярлат. – Что за радость для них, если мы сейчас без толку угробим флот метрополии?

По окончании совещания Ярлат долго спрашивал себя, не ошибается ли он. Может быть, его оппоненты правы и с повстанцами можно покончить одним ударом по Магарии. Может быть, наксиды еще не готовы к обороне. Ярлату и самому хотелось пойти в атаку. Но он не был уверен в победе.

Через восемь дней, ни на минуту не выключая двигателей и непрестанно наращивая скорость, Ярлат добрался до Вандриса и, обернувшись вокруг него, направил свои корабли обратно к Заншаа. Он двигался уже с одной четырнадцатой скорости света и собирался разгоняться, крутясь по системе, пока не наберет хотя бы половину скорости света, при которой у него появится возможность уклониться от прямого нападения кораблей Фанагии, которые могут появиться со стороны Магарии, набрав по дороге скорость, приближающуюся к восьми десятым световой.

В это время пришло сообщение с «Короны», управляемой лейтенантом Мартинесом. Улетев с Магарии в систему Пасваля, он смог хотя бы послать отчет через ретрансляционную станцию, не контролируемую Фанагией.

Парламент с восторгом отреагировал на его сообщение. Мартинес, «Корона» и вся команда судна были удостоены официальной благодарности парламента. Каждому члену команды была тут же обещана награда, а самому Мартинесу присвоен золотой шар – высочайшая военная награда империи, присуждать которую имел право только парламент и которая вот уже восемьсот лет как не находила для себя достойной груди. Мартинесу и его потомкам было даровано право упокоивать свой прах в вечном пристанище, неподалеку от великих господ. В верхнем городе решено было воздвигнуть монумент «Короне», где – предстояло решить позже.

К тому же, повторно рассмотрев дело по спасению капитана Блитшартса, парламент счел, что Мартинес заслужил своим участием в нем медаль «За заслуги» первого класса. Поскольку присвоение этой награды лежало вне сферы его компетенции, парламент порекомендовал правлению флота произвести награждение героя.

– Ну что ж, – решил лорд Чен, – мы можем утвердить его в должности капитана «Короны». В конце концов, надо же туда кого-то назначить.

– А вы хоть слышали, как он разговаривает? – запротестовал лорд командующий Пеццини, единственный, кроме Чена, терранец в составе совета правления. – Разве можно быть командиром с таким прононсом? У него акцент как у какого-нибудь докера.

– Он пэр, – заметил лорд командующий Торк, – а все пэры равны перед праксисом.

Пеццини надулся, но спорить не стал. Он уже понял, что спорить с Торком о том, что имеет отношение к праксису, не имеет смысла. Представления Торка о праксисе были, как и сам праксис, тверды, непреклонны и неизменны, как, впрочем, и вообще все идеи Торка.

– Кроме того, – добавил лорд Чен, – как я понял из его дела, его последний начальник, лорд командующий Эндерби, в предсмертном письме советует при первой же возможности повысить его в должности. Насколько я понимаю, во флоте принято по возможности следовать таким рекомендациям.

– Да и вообще будет странно, – добавил кто-то, – если мы не повысим его в должности. Куда он тогда вообще денется? Какой капитан захочет взять лейтенанта с золотым шаром?

– Давайте проголосуем, хотим ли мы выполнить рекомендации парламента и лорда командующего Эндерби, – предложил Торк. – Кто за то, чтобы произвести лейтенанта лорда Гарета Мартинеса в чин капитан-лейтенанта, датируя производство в чин днем восстания?

Никто не выступил против, хотя Пеццини и повел выразительно бровями.

– Никому из его родни не удавалось до сих пор так далеко продвинуться во флоте, – отметил он. – Мы создаем этим прецедент.

Торк поднял руку, распространяя по залу легкий запах непрестанно разлагающейся плоти, сопровождающий каждого даймонга. Чен незаметно поднес руку к лицу и прыснул на себя из спрятанного в рукаве флакончика с одеколоном.

– Голосуем за то, чтобы доверить капитан-лейтенанту Мартинесу «Корону»! – спросил Торк. – Или будут другие предложения?

– Пусть он командует судном, если так надо, – ответил Пеццини. – Но можно ли убрать его подальше от столицы? Я не хотел бы без лишней надобности еще раз услышать этот голос.

Остальные, проигнорировав эти слова, проголосовали «за».

После этого управляющий совет быстро разобрался с прочими делами. Лорд Чен, как новичок, голосовал, глядя на старейших членов правления, хотя у него создалось уже впечатление, что они сами не очень-то понимают, за что именно голосуют.

У лорда Чена были все основания для таких подозрений, ведь в отличие от остальных флотских офицеров в составе правления он входил еще и в парламент. Со дня восстания парламент заседал почти непрерывно, чуть ли не каждый час производя на свет законопроекты, один значительнее другого. Легиону справедливости и местной полиции были даны неограниченные права производить аресты и допрашивать подозреваемых. Поисковую службу и службу антиматерии объявили военными организациями и подчинили их флоту, который с удовольствием воспринял сам факт расширения границ своей власти, но не выработал еще определенного мнения по вопросу о том, что делать с новообретенными департаментами. По военным контрактам отпускались огромные суммы, не только на содержание имеющихся судов, но и на постройку новых взамен уже потерянных и тех, которые будут потеряны в предстоящей битве. Постройка такого количества новых судов требовала реконструкции старых верфей и постройки новых, к тому же требовались новые учебные площади, на которых предполагалось готовить команды новых судов. И нельзя было забывать о формировании мастерских, обслуживающих новые суда, и о рабочих, которым предстояло приводить в движение эти мастерские, а кроме того, работу, которую раньше выполняли наксиды, теперь нужно было поручить кому-нибудь другому – в общем, требовалась целая прорва рабочих рук.

Флот еле справлялся с потоком хлынувших на него пожертвований. Уйма денег девалась неизвестно куда, и единственное, в чем лорд Чен был уверен, было то, что к нему они не попадут. У него имелись судостроительные заводы, прекрасно приспособленные для производства военных кораблей, но все они располагались в той части империи, которая теперь оказалась под властью наксидов. Вся область, которую он представлял в парламенте, оказалась в руках повстанцев, вместе со всеми его клиентами и недвижимостью.

Если Ярлат не двинет сейчас флот метрополии на спасение захваченных территорий, во владениях лорда Чена останутся одни руины.

– Я хотела бы поднять вопрос о бедах моих клиентов и избирателей, – сказала леди Сан-Торас. Она была единственной лайонкой в составе совета и представляла в парламенте родную планету лайонов Хон-бар.

– Хон-бар расположен на одинаковом расстоянии от Магарии и от Заншаа, – начала она. – Население Хон-бара жаждет сохранить верность праксису, но опасается врага. А флот ничего не сделал, чтобы защитить их, – в системе Хон-бара сейчас только один военный корабль, и это легкий крейсер, находящийся на ремонте, – он будет в состоянии сражаться не раньше чем через три месяца.

– Защищая Хон-бар, мы ослабим позиции Заншаа, – сказал Торк.

– Если Хон-бар будет отдан без боя, – возразила лайонка, – доверие всех жителей империи – а особенно лайонов – к парламенту и его правлению будет поколеблено.

– Не один Хон-бар оказался в таком положении, – добавила леди Сейкиин. – Если падет Хон-бар, то под угрозой окажется Хон Рейч.

Лорд Чен почувствовал, как по его спине ползет неприятный холодок. Клан Ченов вложил немало средств в Хон Рейч, являясь патроном самых крупных городов планеты.

Если Хон Рейч будет потерян, это будет сильным ударом по клану Ченов.

– Рейч нужно защитить, – не задумываясь заявил лорд Чен. – Мы не должны отдавать Хон-Бар.

– Ничто не указывает на то, что повстанцы собираются захватить Хон-бар, – заметил кто-то.

– Откуда вы узнаете, что они собираются делать, пока они это не сделают? – спросила леди Сан-Торас. – Повстанцы, знаете ли, не шлют нам отчетов с перспективными планами на ближайший месяц.

– Они могут захватить Хон-бар, послав туда одно судно, а на Рейч – малую эскадру, – сказала леди Сейкиин. – Неужели же мы не можем выделить несколько кораблей на их защиту, раз уж лорд командующий Ярлат все равно с ними ничего не делает?

Лорд Чен вдруг сообразил, что леди Сейкиин, депутат торминелов, сама родом с Деваджио, находящегося в системе Хон Рейч. Значит, она его союзник, как и леди Сан-Торас.

А кто еще? Кто еще поможет им защитить Хон Рейч?

Лорд командующий Пеццини, сообразил он. Племянник лорда командующего, нынешнего лорда Пеццини, патронирует по меньшей мере один город на Деваджио.

– Я считаю, что мы должны потребовать от лорда командующего Ярлата защиты для Хон Рейча, – заявил лорд Чен. – Тем более что атаковать Магарию в ближайшее время он не собирается.

Пеццини согласился с этим, но больше никто из членов совета их не поддержал. Хотя четырех голосов было недостаточно для того, чтобы провести предложение в собрании из девяти членов, Торк все же взялся довести мнение совета до Ярлата.

– Отряжая корабли на захват Хон Рейча, повстанцы только ослабляют свои позиции на Магарии, – заметил Ярлат. Он разговаривал с Торком во время перерыва на обед, когда ускорение было снижено, так что сила тяжести составляла всего 0,8 от нормальной, и отдыхал от боли и давления, угнетающих тело и мысли все остальное время. Он сидел в удобном кресле посреди роскошной столовой и в блаженном одиночестве вкушал трапезу из куска постного мяса, печенки и нарезанных ломтиками почек, нагретых до температуры тела и приправленных дымящейся кровью.

Торк появился над правым плечом Ярлата как маленький назойливый призрак. К тому же раздражала трехминутная задержка, с которой сигнал шел от одного из них до другого. Командующий флотом вынужден был глядеть на нервничающего Торка, а Торк – любоваться Ярлатом, пожирающим сырое мясо. Ни тому ни другому это не доставляло особого удовольствия.

– Не исключено, что позиции повстанцев на Магарии и так не особенно крепки, – заметил Торк. – Лейтенант Мартинес чуть было не разбил весь флот Фанагии ракетой. Может быть, он нанес им непоправимые повреждения.

– Нет никаких оснований так думать.

Торку не нужно было слышать ответ Ярлата, чтобы угадать его и приготовиться к контратаке.

– Армия Фанагии несколько дней не реагировала на залпы Мартинеса. Ни один из ее кораблей не снялся с причала.

– Но когда они наконец собрались ответить, то выпустили около двухсот ракет, – отпарировал Ярлат. – Судя по этому, не похоже, чтобы он серьезно повредил им.

– Огонь вели только две эскадры, изначально принадлежавшие Фанагии. Захваченные суда не были готовы к бою.

– Нельзя утверждать, что они не готовы и сейчас.

К тому времени когда ответ лорда командующего Торка добрался до флагмана, Ярлат расправился с первым и приступил к десерту, состоящему из мозговых костей. Он высасывал их содержимое, а остатки перемалывал черными молярами. Попутно он думал о том, что зубы его еще крепки и, значит, у него впереди еще немало времени.

– Лорд командующий Ярлат. – Голос Торка неприятно зазвенел интонациями неприкрытой угрозы. – Вы должны хоть что-нибудь сделать. Я прослужил во флоте больше сорока лет, и я понимаю ваши соображения, даже если и не согласен с ними. Но депутаты рассуждают не так, как мы с вами. Они хотят решительных действий прямо сейчас. Если вы не пойдете им навстречу, они могут приказать вам, и кто знает, что именно они прикажут. Уязвимость Хон-бара перепугала их, и я боюсь, что некоторые из них – в том числе входящие в состав правления – не способны сейчас мыслить здраво. Сегодня им не хватило всего одного голоса, чтобы отдать приказ, обязующий вас отправить часть флота на защиту Хон-бара.

Торк наклонился к камере, не меняя скорбного выражения, застывшего на его лице, но его голос звенел от ярости.

– Хон-бар может сдаться на милость повстанцам просто из страха, а Рейч последует за Хон-баром, если тот решит дезертировать. Умоляю вас, направьте эскадру на защиту Рейча или атакуйте Магарию. Я выбрал бы последнее, но предлагаю вам самому решать, что делать.

Обгрызая аппетитную мозговую кость, Ярлат со всех сторон обдумывал слова Торка. Уменьшенная сила тяжести и превосходный обед привели его в отличное расположение духа, и ему захотелось, чтобы Торк считал, будто чего-то добился этим разговором.

– Я хочу сам расспросить этого Мартинеса о том, насколько серьезно он мог повредить флоту Фанагии, – заявил он. – А пока что я прикажу увеличить ускорение. Если уж лететь на Магарию, то по крайней мере лететь быстро.

Ярлат даже не подозревал, что, отдавая приказ увеличить ускорение, он пересекает невидимую черту, отделяющую нежелание нападать на Магарию от приготовлений к атаке.

А переступив эту черту, сделать шаг назад стало практически невозможно.