Текст книги "Праксис"

Автор книги: Уолтер Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 91 страниц)

Клан Мартинеса давно лелеял мечту выйти в покровители освоения этих почти забытых миров. Покровительство трем мирам должно было вывести их на высший уровень иерархии среди пэров.

– Не думаю, что депутаты станут так решительно идти против политики великих господ, – высказался Мартинес.

Випсания покачала головой:

– Накопилось множество незавершенных дел. Не только освоение планет, конечно же, но и новые назначения, заключение контрактов, раздача грантов, вопросы о правах наследования, о сборе и распределении доходов… Если Роланд с помощью лорда Пьера сможет найти союзников среди депутатов, я полагаю, этот проект вполне может пойти в ход.

Мартинес поморщился.

– Надеюсь, что Роланду будет от лорда Пьера больше толку, чем мне, – проговорил он. – И кстати, о лорде Пьере, у него обнаружился кузен, которого зовут ПэДжи, и он…

– Гарет!

Мартинес поднялся из кресла при виде влетевшей в комнату Семпронии, своей младшей сестры. Она обняла его и крепко прижалась к нему. Он с удовольствием обнял ее в ответ.

Генетики перерыли всю родословную Мартинесов, пытаясь сообразить, в кого же пошла Семпрония. Ее волнистые светло-каштановые волосы отливали на солнце золотом, карие глаза блестели золотыми искрами, при этом и волосы, и глаза резко выделялись на оливковой коже, такой же как у всех Мартинесов. Нос у нее был со вздернутым кончиком, губы полные, а ноги длинные. В ней, единственной из всех сестер, Мартинес готов был признать одну из тех бойких девчонок, которых он оставил несколько лет назад дома, на Ларедо.

– О чем вы тут без меня говорите? – поинтересовалась Семпрония.

– Я как раз собирался обсудить вопрос о вашем замужестве, – ответил Мартинес.

Глаза Семпронии расширились.

– Нашем замужестве?

– По крайней мере одной из вас. Не так уж и важно, чьем. – Он рассказал о кузене лорда Пьера. – Не понимаю, зачем нам брать в родню человека из семейства, которое нас даже во дворец не приглашает, – заключил он, – особенно такого субъекта, который будет только обузой для своих ближних.

– Это еще не факт, – отозвалась Випсания. Слегка нахмурившись, она обратилась к Вальпурге:

– Что ты знаешь об этом ПэДжи?

– Общительный тип, – отозвалась та. – Довольно известный, по-моему, – хорошо одевается, со связями, неплохо выглядит. Я могу расспросить о нем Фелицию – она должна лучше его знать.

– Не будете же вы всерьез воспринимать эту дурацкую идею, – запротестовал Мартинес.

Випсания перенесла нахмуренный взгляд на него.

– Пока еще нет, – коротко ответила она. – Но семейство Н'гени может оказаться полезным для нас при решении вопроса о Чии и Холмии.

– Но ведь они наши патроны. Они и так должны нам помочь.

– И тогда нам придется делиться с ними всеми доходами с этого дела, – вставила Вальпурга. – Не исключено, что дешевле помочь им сбыть с рук этого ПэДжи.

– Какая из вас, – осведомился Мартинес, – собирается выйти замуж за этого прыща на ровном месте?

– Только не я! – заявила Семпрония, – Я еще учусь в школе!

Мартинес ухмыльнулся.

– Хорошо тебе!

Випсания проговорила еще мрачнее:

– Есть вещи и похуже, чем замужество с известным мужчиной со связями, даже если он и вправду остался без средств.

– Ну так и выходи за него сама, – решила Семпрония. Мартинес улыбнулся: именно это он хотел и не мог решиться сказать.

Випсания пожала плечами:

– Не исключено, что именно так я и сделаю.

– Не надо торопиться, – предложила Вальпурга. – Пока что я не вижу особых преимуществ, которые должен бы нам обеспечить этот брак.

– Справедливо, – согласилась Випсания. – Я не собираюсь вступать в брак с человеком из семейства, которое не оказывает нам достаточных знаков внимания. – Она обратилась к Мартинесу: – Из этого следует, Гарет, что ты должен связаться с лордом Пьером и сообщить ему, что мы хотим быть представленными его кузену, но так как лорд Пьер – единственный из семейства Н'гени, которого мы знаем, то представлять нас должен он лично.

– Очень хорошо, – ответил Мартинес. Наверное, виной тому был стакан «Голубой дыни», пришедшийся поверх коктейля, который он выпил еще дома, но он не мог отвязаться от пришедшей ему в голову мысли. Он поглядел на Семпронию.

– На эту встречу в первую очередь придется идти тебе, – решил он. – Это самое разумное решение.

Семпрония, моргая, уставилась на него.

– Я не выйду за него замуж! Я же сказала, что не выйду!

Мартинес улыбнулся Семпронии, глядя на нее через стекло бокала.

– Я же не сказал, что тебе надо выходить замуж, – отметил он. – Я сказал, что тебе следует быть представленной этому жениху.

Випсания сузила глаза.

– Объясни-ка получше, Гарет.

– Быть представленными этому ПэДжи нужно для того, чтобы получить доступ, – ответил Мартинес. – Доступ к кругу Н'гени. А лучший способ получить этот доступ надолго – это сватовство. Длительное сватовство.

Випсания медленно, задумчиво кивнула.

– Продолжай.

– Нет никаких препятствий к тому, чтобы ты или Вальпурга женились на ПэДжи сразу же, после недолгого знакомства, особенно если и Роланд появится здесь, – объяснял Мартинес. – Значит, представлять ПэДжи нужно Семпронию, которая сможет убедительно заявить, что не выйдет замуж, пока не окончит школу. – Он поглядел на Семпронию: – Сколько лет тебе еще учиться, Прони?

– Два, – ответила девушка, подозрительно глядя на него.

– Может быть, ты сумеешь завалить несколько экзаменов и сделать из двух три, – решил Мартинес. – А после этого необходимым штрихом, завершающим твое образование, окажутся какие-то дополнительные курсы. И конечно же, наши адвокаты смогут после этого растянуть переговоры об условиях брачного контракта еще на несколько лет.

Глаза Випсании подозрительно засверкали.

– А тем временем?

– А тем временем, – отозвался Мартинес, – мы становимся вхожи в самое привилегированное общество верхнего города. Роланд сможет представить свой проект освоения новых планет самым влиятельным депутатам, и, вероятно, одна из вас, – он поглядел на Випсанию и Вальпургу, – одна из вас найдет себе в этом обществе супруга. Или вы обе – в ваших способностях я не сомневаюсь. И подыщете кого-нибудь, кто, с вашего позволения, поможет мне сделать карьеру или устроиться на работу в штаб или и то и другое. А затем… – он улыбнулся Семпронии. – Имея дело с таким человеком, каким я представляю себе этого ПэДжи, ты легко найдешь реальный повод для того, чтобы разорвать помолвку. Пьяные выходки, неблаговидные факты из прошлого, тайная любовница, чрезмерное количество внебрачных детей, что-нибудь еще. Если, конечно, – добавил он для полноты картины, – ты не влюбишься в эту скотину: тогда мне придется как брату лично упаковать тебя в посылочный ящик и отправить обратно на Ларедо.

Наступила минута тишины, в течение которой все три сестры глядели на Мартинеса. Наконец Випсания легонько кивнула и обернулась к Семпронии.

– Мы еще поговорим об этом, Прони.

– Нет, не поговорим! – парировала Семпрония.

Вальпурга согласно кивнула вслед за Випсанией.

– Поговорим, поговорим, – промурлыкала она.

Семпрония отчаянно поглядела на Мартинеса.

– Я не верю, что ты хочешь заставить меня делать это!

– Я этого вовсе не хочу, – ответил Мартинес. – Что до меня, я бы этого ПэДжи пнул так, что он бы с планеты улетел за то, что осмеливается мечтать о женитьбе на моих драгоценных сестрицах. Но раз уж Випсания и Вальпурга настаивают на том, что его стоит принять всерьез, я решил свести к минимуму возможные неприятные последствия этого знакомства.

– Спасибо и на том.

– Не за что! – лучезарно улыбнулся ей Мартинес и уткнулся в свой бокал.

Бедный ПэДжи, подумал он. Он даже и не подозревает, что ему тут готовят.

Тут колокольчик на дверях зазвенел, и начали собираться гости. Появился юрист Геллимер, очень предупредительный по отношению к Випсании, две девушки – школьные подруги Семпронии, пара престарелых родственниц Шелли, живущих в задних помещениях дворца, – они выступали здесь в роли дуэний, присутствие которых позволяло молодым девушкам принимать в гости мужчин. Чуть позже появился некто по имени Кастро из министерства финансов, увлекающийся яхтингом и сразу же накинувшийся на Мартинеса с просьбой рассказать, как же им удалось настичь ушедшую с курса яхту Блитшартса. Изображая траекторию «Черного Скакуна» при помощи столового ножа, зажатого между большим и указательным пальцами, Мартинес поймал на себе взгляд Випсании.

– Ты хорошо знаешь леди Сулу? – спросила она.

Мартинеса удивил ее вопрос.

– Мы переговариваемся время от времени, – ответил он. – Насколько это возможно, ведь она отсюда в половине светового часа.

– Как ты думаешь, она захочет как-нибудь зайти на нашу вечеринку?

Мартинес удивился еще больше.

– Я спрошу ее, – ответил он и улыбнулся.

Его сестрам редко удавалось дать ему такой дельный совет.

– Уже собираешься представить меня своей семье? – спросила Сула. – Полагаю, мне следует быть польщенной. – На ее усталом лице была неподдельная радость. – Хорошо, – ответила она, – почему бы и нет. Если флотские дела позволят, я почту за честь принять это приглашение.

Мартинес улыбнулся. Его душу переполняло радостное тепло, и он готов был даже признать, что и от сестер иногда бывает польза.

Прослушав до конца короткое сообщение Сулы, он посмотрел на часы, чтобы прикинуть, когда вернется командующий Эндерби. Еще не сейчас – в данный момент они с Гуптой должны быть на очередном бесконечном заседании, посвященном кончине великого господина, в то время как Мартинес сидел здесь и следил за входящими сообщениями, дожидаясь их возвращения. Время было, и он позвонил лорду Пьеру. Он чувствовал, что мог бы управиться сейчас и с дюжиной лордов.

– Мои сестры согласны быть представленными вашему кузену, – сказал он.

Лорд Пьер казался озадаченным, словно не мог сообразить, о чем говорит Мартинес, но вот наконец на его лице появилось осмысленное выражение.

– Могу ли я привести его… – он замялся. – Где, извините, живут ваши сестры?

Мартинес удивился.

– Нельзя же приводить ПэДжи во дворец Шелли для осмотра, словно племенного жеребца. – Хотя кто же он еще, как не жеребец, подумал Мартинес. – Боюсь, что принимать гостей придется вам. И мне кажется, ПэДжи будет не слишком уютно, если мои сестры появятся перед ним, словно три парки, так что лучше бы на приеме было не меньше шести гостей.

– Шести? – поднял бровь лорд Пьер. – Вы собираетесь присутствовать при этом лично?

– Вам не кажется, что присутствие сопровождающего при подобном деле более чем уместно?

Лорд Пьер нахмурился.

– Вы собираетесь настаивать на соблюдении всех формальностей?

– Это мои сестры, – добродетельно ответствовал Мартинес.

Мартинесу трудно было понять, зачем вообще в любовных делах нужны компаньонки и сопровождающие: во флоте этих проблем не возникало, кабинки для уединения имелись на каждом звездолете. Но родовитые семейства настаивали на безупречной чистоте своих родословных, и без свидетельства о невинности их члены в брак не вступали.

Лорд Пьер уступил, раздраженно хлопнув ладонью по столу.

– Отлично, – сказал он. – Я рассмотрю свое расписание и перезвоню вам.

– Благодарю вас, господин депутат, – Мартинес постарался улыбнуться как можно более сладко.

Закончив разговор, он записал очередное письмо Суле, поговорив о том, о сем, и послал его с приложением «Пятой книги математических головоломок Ква-Зо» и «Земного фарфора до эпохи завоевания: Азия».

Вернувшись домой, он увидел приготовленный вечерний костюм с благоухающим букетиком цветов и удивленно вспомнил о предстоящем свидании с Амандой. Выходит, он был так поглощен мыслями о встрече с Кэролайн и о фиктивном сватовстве Семпронии, что просто вымел из головы все мысли об Аманде. Несправедливо, подумал он и остаток вечера провел, стараясь эту несправедливость загладить.

Он велел Алихану приготовить холодные закуски и остудить бутылку шипучего вина. Алихан, которому такие указания были не в новинку, молча кивнул. Мартинес еще раз побрился, потом переоделся в штатский костюм с вышитыми воротничком и манжетами, надел эластичные подвязки, поддерживающие сверкающие башмаки, – в общем, приоделся как модник, если не сказать прямо – глит, и вызвал такси, чтобы забрать Аманду с ее казенной квартиры. Она была в оливково-коричневом платье, оснащенном всеми последними достижениями научных изысканий в области модной одежды: оно подчеркивало соблазнительные детали ее пышной фигуры и мягко скрадывало все, на что не стоило обращать внимания. Спереди платье скромно поднималось до самого горла, а вот спины у него не было вовсе. Ее прическа держалась на длинных золотых спицах, увенчанных кристаллами искусственного рубина величиной с грецкий орех – это была дешевка, но она производила эффект, тем более что рубины и золото сверкали и на достойных восхищения руках и шее.

Улыбка Аманды сверкала еще ярче, чем ее драгоценности.

– Я не слишком строго одета? – осведомилась она.

– Вовсе нет. – Положив руку на ее обнаженную талию, он помог ей забраться в такси.

Он отвез ее в театр теней на эротическую комедию, принадлежащую к тому типу фарсов, которые так нравятся людям, в то время как остальные расы никак не могут понять, в чем там дело. Аманда хохотала до упаду.

После представления Мартинес повел ее ужинать в ресторан в верхнем городе – не в одно из тех безусловно первоклассных заведений, где все слишком чопорно и благородно, чтобы как следует повеселиться, а в большой, шумный зал с подвесными галереями и деловито улыбающимися официантами. По опыту Мартинеса, тут всегда отменно кормили. Арт Абаша сидел за выпивкой в баре и, увидев даму Мартинеса, молча отсалютовал ему бокалом в знак одобрения. Мартинес ел мало, больше глядел на Аманду, расправляющуюся с бизоньим бифштексом, и размышлял о том, как ему повезло встретить барышню с таким здоровым аппетитом.

Потом они отправились танцевать в клуб, а потом к нему на квартиру, где быстро забрались в постель. Он снял с нее одежду, и ее пышная плоть наполнила его руки. Она оказалась как раз такой, как он и предполагал, веселой молодой самкой, знающей, чего она хочет, и со щедрым весельем получающей желаемое.

Вечер был бы просто превосходен, если бы не то обстоятельство, что в глубине души он никак не мог забыть о Суле, ее лице и глазах, о ее голосе и запахе, который он ей придумал, – сладкой смеси возбуждающего аромата чистой кожи и сирени.

А Сула тем временем сидела в пропахшей кислятиной рубке своего катера и гадала, почему Мартинес не прислал ей своего очередного вечернего письма. Она уже привыкла слышать его голос по два, а то и по три раза на дню и только сейчас, не получив очередного послания, поняла, насколько ей его недостает.

Она решила, что ему пришлось допоздна работать с командующим, и она открыла файл с книгой про земной фарфор. Проходили часы, а она все глядела на изображения ваз, кубков и кувшинов, немыслимо древних и драгоценных. Она мысленно прикасалась к этим великолепных предметам, гладила гладкие и граненые сосуды, лаская кончиками пальцев изделия чьих-то невероятно искусных, незнакомых и давно уже мертвых рук.

Глава 5

– Он старый. Я его ненавижу.

В ушах у Мартинеса звенел яростный шепот Семпронии. Он ласково поглядел на младшую сестренку.

– Спокойнее, Прони.

– Он ходит за мной по пятам. Что если ему вздумается прикоснуться ко мне?

– Придется тебе это вынести. Подумай о семье.

Семпрония прищурила глаза и бросила на брата бешеный взгляд.

– Я только о семье и думаю. В частности, о тебе – ведь это ты подал эту дурацкую идею.

– А, вот ты где. – ПэДжи материализовался возле Семпронии со стаканами в обеих руках. – Я решил принести тебе еще один коктейль.

Семпрония с ослепительной улыбкой обернулась к ПэДжи:

– О, спасибо. Это так предупредительно! – Она поставила на столик полный до краев стакан с предыдущей выпивкой и взяла в руки новый.

Мартинес восхищался ее умением держать себя в сложных условиях. Семпрония так искусно играла жизнерадостного ребенка, что ему приходилось время от времени напоминать себе, что она и есть жизнерадостный ребенок. Угадать, когда она играет, а когда неподдельно радуется жизни, можно было только по легчайшим движениям мускулов вокруг ее глаз.

ПэДжи, похоже, не слишком интересовало, насколько искренне ведет себя Семпрония. Он просто разыгрывал определенную роль, в данном случае роль заботливого и галантного кавалера. Это был высокий, элегантный мужчина, с изогнутыми уголком бровями и небольшими усиками. Его голове недоставало идеальной сферичности, отличающей большинство представителей семейства Н'гени, и подбородок был чуть меньше, чем у большинства его родственников. На макушке у него уже образовалась небольшая проплешина. Однако при самом придирчивом рассмотрении Мартинесу не удалось найти в нем ничего особо неприятного, кроме узорчатых браслетов и воротничка, сплетенных из обесцвеченных человеческих волос, обычных примет глита.

ПэДжи обратился к Мартинесу.

– Как досадно все вышло с Блитшартсом, – сказал он. – Жаль, что вы не сумели прийти к нему на помощь.

– Мы пришли к нему на помощь, – отозвался Мартинес. – Жаль только, что к этому времени он был уже мертв.

ПэДжи еще выше задрал брови и усмехнулся.

– Блитшартс был славным парнем, – сказал он. – Остроумным. Вроде вас. В свое время я выиграл немало, ставя на него. – Он покачал головой. – Правда, в последнее время все пошло наперекосяк. Ему не везло.

– Значит, вы игрок? – поинтересовалась Семпрония. В ее глазах ясно читался вопрос: «Поэтому вам и нужно мое приданое?»

ПэДжи пожал плечами.

– Время от времени делаю ставки то здесь то там. От джентльмена этого ждут, сами понимаете.

– А чего еще ждут от джентльмена? – Мартинес понимал, что улыбка, сверкающая на лице Семпронии, призвана в основном замаскировать мстительный блеск в ее глазах.

Этот вопрос застал ПэДжи врасплох.

– Ну как, – ответил он. – Хорошо одеваться, конечно. Общаться с людьми. Иметь красивые вещи.

Семпрония протянула ему руку.

– Не может быть, чтобы этим все исчерпывалось. Пожалуйста, расскажите мне все-все-все.

Мартинес глядел вслед Семпронии, которая уводила прочь бедного жениха с явным намерением выведать все его самые порочные секреты. Похоже, ПэДжи придется дорого заплатить за свои матримониальные намерения.

Мартинес был доволен. Лорд Пьер уже включил клан Мартинесов в число приглашаемых на обеды, а значит, Мартинес скоро окажется за ужином рядом с людьми, общество которых ему обычно недоступно; в их числе будут три депутата, судья из верховного суда, командующий легионом справедливости столицы Заншаа, командующая флотом в отставке, а еще капитан и командующий эскадрой, еще вполне действительные.

Мартинес был при форме, чего с ним обычно не случалось на светских раутах, и благодаря этому многие узнавали его. Капитан и командующий эскадрой расспрашивали его о деталях операции по спасению Блитшартса, и Мартинес с удовольствием отвечал им. Он как раз приступал к описанию того, как он использовал виртуальный симулятор для вычислению запутанной траектории «Черного Скакуна», когда прозвенел гонг, призывающий всех к столу.

– Потом я обязательно расскажу вам обо всем остальном, – пообещал Мартинес.

Особенно надо будет постараться выразить свое восхищение решением господина командующего Эндерби завершить свой жизненный путь, и половчее упомянуть, что в результате он остается фактически без назначения.

Мартинес подал руку леди депутату и повел ее из увешанной гобеленами гостиной в столовую, где на паркетном полу из десятков тысяч мелких фрагментов различных древесных пород были выложены портреты выдающихся представителей рода Н'гени. Лорд Пьер посадил Мартинеса между леди избранницей и отставной командующей флотом, невысокой, сухощавой женщиной.

Слуги в ливреях стали расставлять тарелки с супом, и комнату заполнил запах лука и помидоров. Отставная комфлотом – она приходилась лорду Пьеру двоюродной бабушкой – повернулась к Мартинесу и оглядела его с головы до ног. Мартинес заметил пучок длинных седых волос, проросших на ее подбородке.

– Вы тот самый Мартинес, который вернул Блитшартса?

– Да. – Мартинес взял в руки суповую ложку, готовясь опять начать рассказ о спасательной операции.

– Досадно, – произнесла комфлотом. – Лучше бы вы этого не делали.

– Простите, что вы сказали?

Комфлотом хмуро поглядела на него.

– Теперь выплывет на поверхность многое из того, чему лучше бы оставаться скрытым от глаз. То, что окончательно дискредитирует этого беднягу. Лучше бы вы дали ему умереть с миром.

– Конечно же, миледи, – пробормотал Мартинес. Не следует спорить с командующими флотом.

Пожилая леди критически рассматривала содержимое своей тарелки.

– Надеюсь, что суп удался, – пробормотала она. – А то в прошлый раз лук подгорел.

На этом их разговор и закончился. Леди избранница, сидящая по другую руку от Мартинеса, участвовала в сложном споре о разделе законодательства, посвященном защите золотоносных водорослей на Ха-Осе. Оглядев сидящих за столом, Мартинес увидел ПэДжи, которого усадили рядом с Випсанией. Без сомнения, лорд Пьер усадил их рядом исходя из соображения, что будучи самой старшей из сестер, Випсания больше других должна стремиться к замужеству.

Мартинес принялся за суп, обратившись мыслями к Суле и Аманде Таен. Он дважды виделся с Амандой после их первого свидания, и каждый раз эти встречи приносили ему подлинное удовольствие. Но никакие удовольствия тем не менее не могли заставить его забыть кадета леди Сулу.

Ну что ж. Скоро он увидит ее. Может быть, тогда ему будет легче разобраться в своих мыслях.

Закончив торможение, Сула передала «Черного Скакуна» буксирному судну, которое должно было отвести его на карантин. Свой катер Сула поставила на привычное место у причала и почувствовала, пришвартовавшись, что сила тяжести, вдвое большая, чем та, к которой она привыкла за время перелета, придавила ее к амортизационному креслу. Когда наконец причальный тубус присосался к люку ее катера, она сбросила шлем и глубоко, облегченно вздохнула. Швартуя маленькое судно, полагается быть одетым в вакуумный скафандр, а ей всегда стоило немалых усилий заставить себя опустить лицевое стекло шлема.

Сняв шлем, Сула выключила двигатели катера и сгрузила себе в конверты два файла с бортового компьютера.

В одном из файлов был дневник последнего перелета, его она поместила в служебный конверт, который полагалось передать в регистрационный отдел флотской службы, где отчет изучат и заархивируют. В другой конверт легли ее личные записи: письма от Мартинеса и все книги и фильмы, которые он ей прислал.

Личные записи она засунула в маленький пакет с личными вещами, который всегда брала с собой на катер, а пакет засунула в застегивающийся набедренный карман скафандра. Она распахнула дверцу в шлюзовый проход, схватилась за поручень, расположенный над головой, и поднялась с кресла. Шлюз теперь находился «внизу», и в него пришлось проскальзывать в топорщащемся скафандре, выключая по пути свет в пилотской кабине и задраивая за собой люк.

На кабину, в которой ей пришлось провести столько времени, она не бросила ни взгляда. Насмотрелась.

Люк с шипением отворился, и Сула полезла по причальному тубусу, ведущему в дежурное помещение, на фоне белоснежных стен и пола которого любая грязь и пыль делались особенно заметными. Чьи-то руки помогли ей подняться, и только встав на ноги, Сула сообразила, что перед ней стоит Мартинес. Он был одет в служебную форму, а на лице у него сияла широкая улыбка.

У Сулы закружилась голова.

– Господи, – проговорила она.

– Поздравляю с возвращением, кадет. – Поддерживаемая его руками, она сделала несколько шагов, и три равнодушных такелажника в стерильных одноразовых комбинезонах и шапочках надвинулись на нее и принялись деловито помогать ей освободиться от скафандра. Мартинес забрал служебный конверт, в котором лежали дневники перелета. – Твои записи здесь? Тогда я их забираю.

– Мне полагается самой доставить их.

– Я напишу расписку, – ответил Мартинес. – Их нужно доставить в следственную службу, а не в регистрационный отдел.

– А-а-а!

– Юристы, вооруженные до зубов деловыми бумагами, уже накинулись на «Черного Скакуна». Хотя особого толка от этого скорее всего не будет – флотские юристы не хуже прочих, а я уверен, что они уже знают, кому из высших офицеров должна достаться новая игрушка.

Опытные руки обшарили карманы скафандра, вытаскивая оттуда ее личные вещи, инструменты и небольшой баллончик с воздухом. Сперва они отделили дыхательный аппарат и систему рециркуляции воздуха от костюма, закрыли клапаны и после этого отстегнули верхнюю половину скафандра от нижней. Такелажники подняли ей руки и стащили с нее верх костюма.

Стоя с поднятыми руками, Сула неожиданно почувствовала, что пахнет не слишком хорошо. Служащие принялись возиться со штанами, а она опустила руки и обратилась к Мартинесу.

– Не мог бы ты отвернуться?

Мартинес повиновался, и служащие содрали с ног Сулы нижнюю половину скафандра и вмонтированные туда гигиенические приспособления. Потупив взор, Мартинес снял с пояса записную книжку и принялся что-то записывать в нее. Один из такелажников развернул перед Сулой пару чистых кальсон, и она быстро натянула их на себя. Мартинес нажал кнопку на записной книжке, и она выплюнула листок, который Мартинес протянул Суле через плечо.

– Твоя расписка.

– Спасибо, – ответила она, принимая листок. – Можешь повернуться обратно.

Мартинес повиновался. По его вежливо улыбающемуся лицу нельзя было бы догадаться, что он глядит сейчас на немытую, обессилевшую женщину с засаленными волосами, одутловатой кожей, одетой в рубаху, покрытую пятнами засохшего пота, которую не снимали уже много дней подряд. Сула была восхищена его самообладанием.

– Я приготовил тебе комнату в кадетском отделении в штабе, – сообщил он.

– Мне не придется жить на кольце? – обрадовалась Сула. – Спасибо.

– Пользуюсь служебными привилегиями, пока они мне еще доступны. Ты сможешь принять там душ и перекусить, если хочешь, а после этого мы пойдем к моему портному.

– К портному?

– Господин командующий Эндерби собирается наградить тебя на завтрашней церемонии. Не можешь же ты явиться туда в том, что на тебе сейчас надето.

– Да, конечно.

«Чем наградить?» – пронеслось у нее в голове.

– Твой рост, вес и прочее я взял из наших служебных архивов. Форму портной уже пошил, но тебе следует прийти на последнюю примерку.

Лодыжки Сулы сдавили манжеты туфель, которые такелажники, встав на колени, надели ей на ноги. Скафандр унесли, чтобы проверить, стерилизовать, перезарядить и сдать на хранение. Внезапно она испугалась.

– Мне ведь не придется надевать парадную форму?

– Просто полную форму, но не парадную.

– Замечательно. У меня ноги совсем опухли от сидения в кресле, и мне подумать страшно о том, чтобы надевать сейчас сапоги. – Тут Сула вспомнила, о чем хотела спросить.

– Чем наградить? – спросила она.

– Медалью «За заслуги» второго класса. Тебя наградят вместе с девятью другими отличившимися, а после этого будет прием и встреча с журналистами. – Он значительно поглядел на нее. – Представители изданий для яхтсменов. Отвечай на их вопросы спокойно, если ты готова положиться на мой план, который должен принести тебе успех.

Сула бросила на него быстрый взгляд. Последнюю фразу он произнес шутливым тоном, но уж больно энергично.

– Я хотела бы принять душ прямо сейчас, – сказала Сула. Она знала, что при здешних стерильных комнатах должны быть душевые, а все ее тело молило сейчас о мыле и горячей воде.

– Конечно же. Тебе вот сюда.

Он провел ее в раздевалку и вежливо открыл дверь перед ней.

– Я, наверное, на какое-то время здесь застряну, – предупредила она.

– Не торопись. – Он улыбнулся. – Между прочим, я устроил для тебя отпуск начиная с послезавтра. Он будет длиться до смерти Предвосхищения Победы, а потом все равно отпуска у всех закончатся.

Он еще раз улыбнулся и отпустил дверь, сразу захлопнувшуюся за ним. Сула развернулась и, приоткрыв дверь, выглянула ему вслед. Он поглядел на нее, приподняв тяжелые брови.

– Ты всегда такой деловой? – спросила она.

Подумав, Мартинес кивнул головой.

– Да, – ответил он. – По-моему, да.

* * *

Одетая в новую форму, с медалью на груди, Сула сидела в кадетской комнате штаба, где на видеостенах шли одновременно три футбольных матча. Она устроилась на сиденье, сплетенном из пластиковых ремней, со стаканом лимонного напитка в руке, а напротив нее в глубоком мягком кресле устроился кадет Джереми Фути.

– Мартинес? – говорил Фути. – Он что, уже нацелился на тебя?

– Целься! – фыркнул с софы кадет Сильва. – Бах! Одной девственницей меньше!

Сильва, пожалуй, уже изрядно пьян, подумала Сула.

– Девственницей? – переспросил Фути. Он поглядел на Сулу и поднял одну бровь. – Ведь ты же не девственница? Это было бы странно.

– Я чиста, как вакуум, – ответила Сула. Ей было забавно наблюдать за сменой выражений на лице Фути, пытавшегося сообразить, что именно она имеет в виду.

Она забралась в кадетскую комнату, потому что это было одним из немногих мест в штабе, где дозволялось находиться не занятым делом кадетам. Господа офицеры и политики предпочитали работать, выпивать и закусывать, не обременяя себя зрелищем грубых, невоспитанных, прыщавых, да еще и вечно подвыпивших младших офицеров.

Нескольких минут лицезрения кадета Сильвы Суле хватило для того, чтобы поверить, что в чем-то они правы.

– Так что, по-твоему, не так с Мартинесом? – спросила она.

– Да ничего, если ты привлекательная, женственная и товаристая девчонка, – отозвался Фути. – У него есть деньги, определенное обаяние и некоторое чувство стиля. Я полагаю, что тем, с кем он обычно имеет дело, не приходится на него жаловаться. Но на принадлежащих к высшему обществу он едва ли может произвести серьезное впечатление. – Он многозначительно поглядел на Сулу. – Я уверен, что ты могла бы выбрать что-нибудь и получше.

– Троглодит! – провозгласил Сильва. – Вот как мы его называем! – Его голос зазвенел от возбуждения. – Гол! Видали такое? Еще одно очко «Короне»! Вратарь забивает гол руками!

– Троглодит? – переспросила Сула.

Фути тонко улыбнулся и поправил сбившийся на лоб чуб.

– Это из-за его коротких ног. И длинных рук. Ты обратила внимание? Совершенно атавистическая внешность.

– Но он же высокий, – возразила Сула.

– Это все за счет спины. А ноги у него короткие. – Он покивал. – Кроме того, у него хороший портной. Покрой костюма маскирует несуразность, ему не удается только скрыть руки, которые свисают чуть не до колен.

Со стены зазвенел сигнал вызова. Фути велел видеостенам замолчать, поднялся из своего кресла и отозвался на вызов. Потом обернулся к Сильве.