Текст книги "Праксис"

Автор книги: Уолтер Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 91 страниц)

Она дала каждому по десять зенитов мелочью.

– И вынимайте понемногу. Помните, что честный человек, который вне подозрений, всегда беден… Так, теперь… Патрик, ты ведь рос в деревне?

– Да, в горах.

– С деревом приходилось работать, с металлом?

Он кивнул.

– Я хороший плотник и трубы могу паять.

– А можешь, например, сделать где-нибудь тайник?

Макнамара озадаченно моргнул.

– Да, наверное.

– Отлично.

Сула огляделась. Похоже, здесь предстоит ещё немало работы…

Отправившись ночевать в свою новую крошечную квартирку, также вычищенную до блеска, она долго лежала без сна, прислушиваясь к пьяным выкрикам соседей за тонкой перегородкой. Сколько таких же ночей пришлось ей провести в детстве? Грохот опрокинутого стула, треск разбитого стекла, удары кулака о мягкую плоть… Однако теперь все это ее не пугало. И вовсе не потому, что Сула провела без малого два месяца, обучаясь выпускать людям кишки, и не только людям. Со своим страхом она справилась гораздо раньше, справилась раз и навсегда – проломив ему голову ножкой кресла и сбросив в реку. Пугало другое – ошибка, разоблачение, страшная правда. Правда хранилась в Генном банке пэров и неумолимо напоминала, что Сула на самом деле никакая не Сула, а Гредель, которая родилась на Спаннане и выросла в точно такой же панельной трущобе, слушая каждую ночь такие же звуки за тонкой перегородкой.

На следующий день, отправляясь на встречу с группой, она на секунду замешкалась у подъезда, подставив лицо теплому утреннему солнцу.

– Привет, красотка! – раздался вдруг незнакомый голос.

Неподалеку, лениво прислонившись к стене, стоял потертого вида парень в помятой вельветовой кепке. На его лице играла хитроватая кошачья ухмылка, угольно-черные глаза зазывно блестели, и Сула решила, что не будет большим грехом побыть ещё несколько мгновений в центре мужского внимания.

– Привет, – отозвалась она с улыбкой.

Парень с готовностью отлепился от стены.

– Что-то я не видел тебя здесь раньше.

– Я с кольца, только недавно перебралась, – объяснила Сула.

– Стало быть, осталась без крыши над головой? – сочувственно произнес парень, подобравшись поближе и дотронувшись до ее руки. – Не бойся, крошка, Скачок позаботится о тебе. Покажу тебе Риверсайд, у нас тут есть классные местечки. Накуплю тебе гостинцев, сколько захочешь…

– У тебя что, есть работа? – проявила интерес Сула.

Молодой человек скорчил презрительную гримасу.

– Работа, работа… При чем тут работа? Будь спокойна, для такой красотки Скачок не поскупится. Все, что есть, на тебя потрачу, будешь как сыр в масле кататься.

Она решила сменить тему.

– Почему этот район называется Риверсайд? Я не видела здесь никакой реки.

Усмехнувшись, парень многозначительно топнул по мостовой толстенной подошвой.

– Вот она, река, крошка, – ты стоишь прямо на ней.

Сула зябко вздрогнула, представив себе медленный ледяной поток там, внизу, лениво перекатывающий мертвые забытые предметы. Знай она прежде, может, и разделила бы сомнения группы по поводу нового места жительства.

Скачок, мгновенно уловив смену настроения незнакомки, снова погладил ее по руке.

– Ну да, ты же с кольца, какие у вас там реки… Не переживай, в воду не свалишься, построено надежно, а если случается наводнение, они в колокол заранее бьют.

Она с вежливой улыбкой высвободила руку.

– Мне надо идти – сегодня интервью насчет работы.

– Понятно, – кивнул он. – Пойдем, провожу тебя на поезд.

Сула решительно покачала головой.

Я сама знаю дорогу.

Скачок вздохнул.

– Ну ладно, удачи тебе. Если понадоблюсь, я всегда в офисе.

Он кивнул на свое обычное место у стены. Сула снова улыбнулась.

– Буду знать. Спасибо.

С облегчением она двинулась дальше по улице, такой знакомой, казавшейся почти родной. Здесь можно раствориться. Исчезнуть для всех, стать такой, как прежде, давным-давно, перестать наконец разыгрывать постылую роль, разрушившую ее жизнь.

В первое утро на борту «Прославленного» Перри принес на завтрак соленую рыбу, фрукты в сладком имбирном соусе и горячие оладьи. По договоренности с поваром леди Миши они делили ее личный камбуз, готовя еду каждый для своего начальника. Ещё не допив кофе, Мартинес включил тактический дисплей и начал разрабатывать программу учений для эскадры.

Учения с успехом прошли на следующий день. Что бы ни творилось в его голове, свое дело капитан Флетчер знал отлично – «Прославленный» выполнил поставленную задачу с блеском, как и остальные суда. Мартинес невольно позавидовал великолепной выучке экипажей эскадры, сравнив ее с более чем сомнительными успехами «Короны». К тому же корабли леди Чен уже участвовали в боевых действиях в самый первый день мятежа на Харзапиде, когда стрелять антипротонными лучами пришлось почти в упор, едва отчалив от кольца. Страшнее этого быть уже ничего не могло.

Новые тактические схемы достаточно прижились и не вызывали особых трудностей. Дофаг давно поделился с леди Чен разработками Мартинеса и Сулы, дополнив их записями своих собственных учений.

На следующий день Мартинес повысил сложность упражнений, и эскадра выполнила их так же успешно, после чего капитан Флетчер потратил ещё день на тщательную инспекцию состояния флагманского корабля. Мартинес непосредственно не подчинялся капитану, и его апартаменты не подлежали проверке, в отличие от каюты Алихана, отчет которого вызвал у него усмешку.

– Капитан Флетчер – настоящий знаток своего дела, милорд, – начал ординарец. – Оказывается, он обходит «Прославленный» с носа до кормы каждые шесть или семь дней да плюс ещё каждый день куда-нибудь нагрянет, где его не ждут.

– И много находит? – поинтересовался Мартинес.

– Удивительно много, милорд! – Алихан уважительно округлил глаза. – Пыль по углам, непорядок в одежде, поцарапанные росписи на стенах… каждый раз что-нибудь.

– Думаю, последнее особенно его бесит.

Лицо слуги приняло бесстрастное выражение.

– У него в штате есть художник, он тут же все поправляет.

– Поддерживать свое достоинство… – пробормотал Мартинес под нос.

Алихан поднял брови.

– Простите, милорд?

– Да нет, ничего.

На четвертый день, после очередных учений, Мартинес получил приглашение на ужин в кают-компанию. Лейтенанты наперебой задавали вопросы о героическом спасении «Короны» и битве при Хон-баре. Мартинес, имея уже немалый опыт таких бесед, охотно отвечал. Леди Фульвия Казакова, украсившая по такому случаю свой пучок на голове новыми шпильками, выполняла роль хозяйки и следила за тем, чтобы младшие офицеры вели себя прилично и не перебивали гостя. Чандра Прасад, которую Мартинес помнил отчаянной болтушкой, сидела на удивление тихо, не отводя от него темных огромных глаз. К концу застолья она получила послание от капитана Флетчера, поспешно извинилась и выскользнула за дверь. Последовала неловкая тишина, некоторые офицеры переглянулись.

Когда Чандра и Мартинес впервые встретились, проблема у обоих была одна и та же – отсутствие покровителей во флоте. Теперь Мартинес пользовался поддержкой Ченов, а у Чандры, как он подозревал, не было никого… кроме разве что старшего капитана лорда Гомберга Флетчера. Прямого запрета на интимную близость между капитаном корабля и одним из офицеров в уставе не существовало, однако неписаные флотские законы, направленные против всякого рода любимчиков, были крайне строги. Слуга или служанка в такой роли допускались, офицеры – никогда.

Мартинес вздохнул. А может, это любовь?

Он писал Терзе каждый день – от руки, по старинке, не пользуясь видео, – делясь воспоминаниями о Ларедо, куда она теперь направлялась, описывая родителей, свой дом, историю семьи. Родную планету Мартинес покинул двенадцать лет назад, но не забыл ничего. Летняя вилла в Буэна-Висте на склонах Сьерра-Орьенте, окруженная тополями. Столичный дворец из белого и шоколадного мрамора, его сады и фонтаны. Ещё один дом в субтропической дельте Рио-Хондо, где семья проводила зимы, аллеи в парке с могучими вечнозелеными дубами, на которые Мартинес так часто лазал ребенком. Отец, его коллекция самолетов и машин. Мать, так любившая по вечерам читать вслух романтические стихи…

Письмам, преобразованным в цифровые изображения, требовалось несколько дней, чтобы достичь «Энсенады» через цепочку ретрансляционных станций, но как только Терза получила первое, она начала отвечать. Читая строки, выведенные изящным каллиграфическим почерком, Мартинес узнал о ее первом учителе музыки Джулио, его остром носе и раздражительном нраве, о вилле-пирамиде на Хон-Рейче, построенной первым из Ченов, чтобы добиться известности и стать депутатом, о ещё одной драме Коскинена, случайно найденной в записи на борту «Энсенады». Терза много писала о своей беременности, об ощущениях, об изменениях, происходящих в ее теле.

Мартинес представлял, как она, склонившись над листом бумаги и отбросив пышные черные волосы за плечо, выводит ровные строки стеклянным каллиграфическим пером. Он писал, что скучает и что ей не стоит волноваться, если его письмо по какой-то причине задержится. Эскадра движется, впереди много дел, а битв пока не предвидится. «Люблю, Гарет», – добавлял он в конце, сам удивляясь, что эти слова больше не звучат фальшиво. А по мере того как одно письмо следовало за другим, перестал и удивляться.

Он регулярно обедал с леди Чен, и даже раз с капитаном Флетчером, когда тот пригласил к себе весь офицерский состав, был частым гостем в кают-компании, а потом, понимая, что должен ответить на гостеприимство, попросил разрешения использовать для приемов «Нарцисс» и получил одобрение командира. Первой была приглашена на обед сама леди Миши, затем лейтенанты, а потом и весь офицерский состав. Эспиноза и Аютано стояли у шлюза в белых перчатках, помогая приглашенным подняться на борт. Кулинарные способности Перри были оценены по заслугам, а капитан Флетчер, как знаток, особо похвалил вино из погребов Ченов, о запасах которого позаботилась Терза. После этого «Нарцисс» превратился в своего рода клуб для младших офицеров, где можно было выпить, поболтать и перекинуться в карты и куда никто не требовал приходить в парадной форме. Однако, несмотря на неформальную обстановку, Мартинес старался как можно меньше общаться с Чандрой Прасад, как, впрочем, и с другими членами команды противоположного пола.

К концу месяца к эскадре леди Чен присоединился ещё один тяжелый крейсер, поврежденный во время мятежа на Харзапиде и стоявший с тех пор в доке на ремонте. Теперь эскадра включала восемь кораблей, половина из них тяжелые. Чтобы новички освоили новую тактическую схему, пришлось немало поработать всем вместе, но в остальном мало что изменилось. Учения, проверка отсеков, обычная флотская рутина. Светская жизнь по вечерам. Казалось, «Прославленный» будет вечно кружить по орбите Сейшо, ожидая неизвестно чего. Угроза наксидов начала забываться, как старый смутный сон.

Пробуждение наступило внезапно.

Когда пришел вызов, Мартинес записывал очередное письмо Терзе. С нарукавного дисплея смотрела леди Миши Чен, лицо которой превратилось в суровую маску.

– Они идут, – кратко сообщила она. – Ко мне, срочно.

Вскочив из-за стола, Мартинес вылетел в коридор. Впереди бежал трусцой капитан Флетчер. Едва не наступая друг другу на ноги, они ворвались в офис командующего.

– Новости с Заншаа, – объявила она, небрежно отсалютовав. – Поданным трансляционных станций, замечены факелы сорока трех кораблей, направляющихся с Магарии в сторону столицы. Если учесть, сколько сообщение шло до нас, получается, что наксиды пройдут тоннель номер три и достигнут Заншаа через два с половиной дня.

– Сорок три, – повторил Мартинес. – Должно быть больше.

– Возможно, остальные охраняют Магарию, – сказала леди Чен. – Если же нет, то у нас есть шанс найти их и уничтожить. Думаю, у нас получится. Я верю в наших людей.

– Спасибо, миледи, – ответил капитан Флетчер за всех.

Леди Миши взглянула на карту.

– Подготовьтесь к смене курса, пойдем к Протипану… Капитан Мартинес, у вас ещё осталось время для дополнительных учений. Меч никогда не бывает слишком острым, не так ли?

– Да, миледи.

Она оглянулась через плечо.

– Вандервальк!

Служанка вошла с подносом. В запотевших бокалах переливался золотом кайлас – густое и очень сладкое десертное вино.

Миши Чен подняла бокал. На ее лице появилась хищная улыбка.

За удачную охоту, милорды!

У Мартинеса заколотилось сердце. Где-то глубоко внутри него первобытный косматый предок вздымал к небу окровавленные руки, прославляя кровь и смерть.

Он поднял бокал.

– За удачную охоту!

Через полчаса сопла двигателей всех восьми кораблей выбросили гигантские факелы антиматерии, включая ускорение. Перегрузка набирала силу, но даже невыносимая тяжесть, сдавившая ребра, не могла никому испортить настроение.

План Мартинеса начал действовать!

Глава 13

Пользуясь привилегией доступа к файлам Управления государственной регистрации, Сула тщательно заметала следы. Ее первоначальные документы на имя Джилл Дурмановой, проживающей в уютной квартирке в Грандвью, были настолько скомпрометированы неуклюжими действиями военной полиции, что понадобились срочные меры. Владелицей компании по торговле запасными частями, за которой числились ящики с кофе и какао, отныне значилась некая Люси Добрак из нищего Риверсайда, причем компания принадлежала ей с самого начала, уже двенадцатый год. Кроме того, подправленная программа в базе данных Управления пересылала теперь все новые пароли на электронный почтовый ящик Люси.

Поменяй ключ и замок… и напиши на замке, что он был всегда.

Близилась середина лета, от раскаленной мостовой волнами поднимался удушливый жар. С подоконников свисали пышные гирлянды темно-красных и оранжевых цветов, и с наступлением вечера на улицах было не протолкнуться от гуляющей публики. Наксиды пока никак себя не проявляли. Выжидают? Боятся?

В отсутствие врага подпольщики проводили время в прогулках по Нижнему городу, сидели в барах и кафе, слушая разговоры. Результаты мало обнадеживали: большинство публики искренне полагало, что бегство правительства и отступление флота означает конец войны. Перспектива владычества наксидов никого особенно не пугала.

– Думаешь, они будут хуже шаа, красотка? – усмехнулся раз Скачок.

– Их намного больше, чем шаа, – нахмурилась Сула, – их миллиарды. Они захватят все посты, все рабочие места.

Он пожал плечами.

– Пусть волнуются те, у кого работа есть.

Этим летом в моду вошла песенка «Сезон надежды» в исполнении крейской певицы Поли Пониаби, призывавшая оставить заботы и вернуться к простой жизни, любви и радости. Простенькая, но навязчивая мелодия то и дело слышалась из окон, уличных балаганов, распахнутых дверей баров. Обитатели Заншаа, похоже, были рады последовать совету Поли: рестораны и клубы ломились от посетителей, в театры стояли очереди за билетами, будто война не имела к городу и его жителям никакого отношения.

Враг пришел словно из глубин давнего полузабытого сна. В жаркий полдень, во время сиесты, когда Сула лежала, раздевшись, перед открытым окном, чтобы легкий ветерок обвевал разгоряченное тело, воздух вдруг задрожал, вибрируя, от мощных ударов набатного колокола. Выпрыгнув из постели, она дала команду видеоэкрану включиться.

Суровый диктор объявил, что через цепочку ретрансляционных станций получено сообщение о приближении наксидского флота. От системы Заншаа мятежников отделял лишь день пути. Населению предписывалось сохранять спокойствие, все клубы и театры закрывались до получения дальнейших распоряжений, а предприятиям получили указания привести в порядок все дела и прекратить работу не позднее полудня следующего дня.

Самое время для торгового ажиотажа, подумала Сула, и не ошиблась. Местный рынок не закрывался всю ночь, люди тащили продукты мешками, и к утру на прилавках не осталось ничего. Сама Сула давно уже позаботилась о припасах. Она задумчиво погладила полированную стенку книжного шкафа, сработанного Макнамарой, и дотронулась до незаметного рычажка, открывая тайник. Прохладная тяжесть пистолета успокаивала.

Нет, это не сон. Сезон надежды определенно подходил к концу.

На конспиративной квартире уже сидела Спенс, снова и снова слушая сообщение диктора. Вскоре подошел и Макнамара. Каждому хотелось ощутить молчаливую поддержку товарищей, чтобы обрести уверенность в мире, который вот-вот должна была поглотить вечная тьма.

Следующий полдень они встретили на крыше, откуда ничто не мешало видеть планетарное кольцо. Сула держала в руках коммуникатор, настроенный на канал новостей. Вокруг в креслах с напитками в руках, обмахиваясь веерами, сидели соседи, и по мере того, как солнце Заншаа клонилось к закату, число их росло. Казалось, все население города превратилось в беженцев, спасаясь от катастрофического наводнения. Даже дворник-даймонг сидел поодаль, бледный и зловещий на фоне смуглых загорелых терранцев.

С наступлением вечера колокол зазвучал снова, и флот наксидов ворвался в систему, заглушая радиошумом речь губернатора Пан-Ко, который уверял захватчиков, что ни кольцо, ни планета не собираются оказывать сопротивления. Последнее, однако, не касалось тысяч ракет-ловушек, по-прежнему патрулировавших орбиту, и к ночи темное небо с отдельными искрами звезд озарилось россыпью ослепительных аннигиляционных вспышек. Над головами зрителей поплыл аромат гашиша, люди ахали и охали, словно наслаждаясь невиданным фейерверком. Сборище стало превращаться в вечеринку, молодежь кое-где уже приплясывала под музыку.

Но вот в приемниках снова прорезался голос губернатора, и множество голосов зашикало, призывая к тишине.

– В системе Заншаа происходят взрывы боевых ракет, – говорил Пан-Ко, престарелый лайон с блестящей лысиной над круглыми оранжевыми глазами и клювом, начиненным вставными зубами. Над выпиравшей килевой костью темно-красный депутатский мундир был украшен губернаторской лентой. – К сожалению, у нас есть основания опасаться за сохранность планетарного кольца, и я прошу всех граждан сохранять спокойствие в случае, если на него будет предпринята атака. Мною отдан приказ в чрезвычайной ситуации демонтировать секции кольца таким образом, чтобы исключить всякую опасность для поверхности планеты.

– Гениально! – выдохнула Сула, обернувшись к друзьям.

Возложив таким образом вину за возможное разрушение кольца на наксидов, губернатор продолжал:

– Благодарю вас всех за сознательность и лояльность, проявленную до сегодняшнего дня, и хочу выразить уверенность в том, что вы останетесь такими же преданными гражданами империи и в будущем. Помните, что правительство рано или поздно вернется, и тех, кого уличат в сотрудничестве с преступной наксидской шайкой, ждет самое суровое наказание.

Интересно, подумала Сула, многие ли этому поверят?

Губернатор закончил обращение. Минут через двадцать колокол снова загудел – в третий раз, – и под его скорбный гул, доносившийся словно из самого чрева планеты, кольцо Заншаа прекратило свое существование. Серебристая дуга, опоясавшая небо, озарилась яркими вспышками, и отдельные ее части начали расходиться в стороны. Послышались всхлипы, сдавленные рыдания. На лицах, запрокинутых к небу, читался священный ужас. Сула, как завороженная, наблюдала за претворением в жизнь плана давно умерших древних инженеров, едва веря своим глазам. И все-таки это случилось!

Секции кольца поднимались ввысь – очень медленно, потом быстрее, – расходясь все дальше друг от друга и исчезая в черном небе. Удары колокола прекратились. Протрезвевшая толпа застыла в молчании, глядя, как монументальный символ мирового владычества и процветания Заншаа уходит в небытие. Кольцо было построено грозными шаа ещё в те далекие времена, когда человеческая раса, разделенная на примитивные нации-государства, по большей части развлекалась, лупя друг друга по головам железными палками. И вот теперь…

Столица империи осталась один на один с врагом.

Город квартал за кварталом начал погружаться во тьму. Большая часть электричества производилась аннигиляционными реакторами на кольце и передавалась на поверхность планеты по кабелям подъемников или с помощью микроволновых излучателей, нацеленных на приемные поля антенн-выпрямителей. Управление логистики успело перебазировать запасы антиматерии на склады внизу, однако дальнейшее производство топлива не предвиделось, и нормирование электроэнергии было неизбежно.

В бледном свете аварийных лампочек люди начали покидать крышу. Сула продолжала стоять, высматривая в черном небе последние вспышки ракет-ловушек. Благоговейный ужас в душе постепенно сменялся неожиданным чувством удовлетворения.

Они приняли и осуществили ее план!

Оставалось лишь ждать, что теперь предпримут наксиды.