Текст книги "Танец мельника (ЛП)"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
– А будет и следующий раз?
– Может и нет. Вряд ли будет, ведь мне есть что терять, так?
– Но в этот раз ты рискнул.
– Да, признаюсь. Я виноват. Но я не продумывал все настолько тщательно. Я не видел риска. По крайней мере... всё хорошо, что хорошо кончается.
– А это закончилось? – Клоуэнс едва улыбнулась.
– А разве нет?
– Если ты так утверждаешь, то, вероятно, так.
Стивен медленно поднялся и вынул кошелек из-за пазухи мешковатого сюртука.
– Вот деньги, любимая. Тридцать шесть фунтов. Когда мы поженимся, я, возможно, возьму твои деньги, но пока что только занимаю.
Она взглянула на деньги, но не протянула руки за ними. Стивен положил кошелек на стол; звон монет ему явно нравился.
– И большое спасибо тебе за деньги. Я продал лодку за восемьдесят фунтов. Что думаешь? Пятьдесят девять фунтов прибыли. Хоар и Стивенс обошлись мне в две гинеи каждый, Пол – в двадцать. Еда, выпивка и переезды стоили около пяти фунтов. Чистая прибыль – около тридцати. И твои деньги на месте, целы и невредимы. Так, может, поцелуешь меня за это?
Глава восьмая
I
Джордж Уорлегган и Харриет Картер соединились священными узами брака в полдень первого мая 1812 года в церкви святой Бреаги, неподалеку от Хелстона. К алтарю невесту сопровождал сэр Кристофер Хокинс. Церемонию провел преподобный Ричард Нава, викарий городка Лаксулян в тридцати пяти милях от Труро, он также руководил приходами Святой Бреаги, Джермо, Кьюри и Ганваллоу. Дородный троюродный брат невесты неплохо справлялся с пятью приходами. Свадебный завтрак прошел в Годольфин-холле. Мисс Дарси, тетушку Харриет, убедили на время попридержать свое недовольство браком ради гостей, которых надлежало развлекать, и блюд, которые предстояло испробовать. Герцог и герцогиня Лидс, брат и невестка Харриет, не приехали из Лондона на бракосочетание. Это было бы знаком семейной привязанности и одобрения, на которые Джордж и не надеялся.
И всё же пришло порядочное число дальних родственников, которые, судя по всему, обосновались в Западной Англии и представляли собой внушительное общество. Все казались чересчур высокими, длинноносыми и высокомерными. Хоть Джордж и был рыцарем, а также могущественным и известным человеком в графстве и за его пределами, но в их обществе он чувствовал себя неловко.
Джордж хотел, чтобы свадьба прошла как можно тише, и недавняя утрата избавила его от необходимости приглашать мать, но по очевидным причинам он сделал исключение для майора Джона Тревэниона и двух его сестёр, а также для ограниченного круга людей, с кем он связан делами или которые наверняка были бы польщены приглашением. Его дяде Кэрри сообщили о событии, но не пригласили, поскольку отказ был бы резким, несдержанным и, наверное, даже невежливым. Его сын Валентин, как и предполагалось, находился в Итоне, Джордж написал ему о событии и отправил письмо поздно, удостоверившись, что оно придет не раньше, чем состоится бракосочетание. Дочери Урсуле, по его мнению, тоже лучше было остаться дома, поскольку та еще не свыклась с мыслью о мачехе, которая будет ею повелевать. Но несомненно, вскоре они поладят друг с другом.
Одним из гостей, чье присутствие раздражало Джорджа, была леди Уитворт, с ее раскатистым голосом, двойным подбородком, круглыми глазами и густо напудренной кожей. Она заносчиво заявляла о своем дальнем родстве с ними обоими. Урожденная Годольфин, она, разумеется, имела дальнее родство с Харриет. Но с тех пор как, упав с лошади, погиб ее хвастливый и самодовольный сын, преподобный Осборн Уитворт, она стремилась поддерживать отношения, существовавшие только по причине родства первой жены Джорджа с женой Уитворта – той застенчивой, близорукой, длинноногой девушкой с высокой грудью, которая позже вышла замуж и вошла в семью Полдарков.
Брак между Осборном Уитвортом и Морвенной Чайновет, устроенный Джорджем, не заладился с самого начала, и один только вид леди Уитворт, громко гудевшей, маячившей перед глазами, махавшей веером, ломавшей комедию и при каждой возможности выставлявшей напоказ собственническое отношение к нему, раздражало и напоминало об отвратительном эпизоде, который Джордж предпочел бы забыть.
Еще больше раздражал единственный отпрыск этого непродуманного брака, явившийся, конечно же, без приглашения – Джон Конан Осборн Уитворт или просто Конан, названный в честь прадеда; грузный, близорукий и такой бледный, будто всю жизнь просидел в четырех стенах, а его редкие волосы были так коротко подстрижены, что напоминали мышиную шерсть. Вскоре ему исполнялось шестнадцать. За год он прибавил дюйм в росте и потерял пару дюймов в талии, но интерес к еде его отнюдь не оставил. Даже если бы его нашли на необитаемом острове после многолетней диеты из червей и кокосов, он не смог бы уделить свадебному пиршеству больше внимания, чем сейчас, подчистив все тарелки.
У Джорджа появлялось неприятное ощущение, что перед ним снова стоит преподобный Осборн Уитворт, настолько они стали теперь похожи. Однако надо отдать должное Оззи: у того имелись и манеры, и презентабельный вид. И он выказывал присутствие здравого смысла, когда не был одержим похотью или продвижением по службе. Оззи любил поесть и выпить, но не злоупотреблял этим, даже когда это считалось в порядке вещей. Будь у него большое состояние, которого он так добивался, из него бы вышел неплохой епископ.
После завтрака сэра Джорджа и леди Харриет Уорлегган ожидали два экипажа. Молодая чета в сопровождении фаэтона, где разместилась служанка Харриет с багажом и личными вещами хозяйки, должна была отправиться по ухабам и колдобинам по узкой дороге до Хелстона, а оттуда свернуть на новую платную дорогу до Труро. В пяти милях от Труро – поворот направо, переезд через реку и подъем на холм до самого Кардью.
Там их никто не ждал, кроме маленькой Урсулы и ее гувернантки, да еще энергичные, вышколенные и хорошо оплаченные слуги. Джорджу хотелось впечатлить невесту, хотя и по крови, и по воспитанию ей не полагалось впечатляться чем-либо. Он ждал этого дня полтора года. Такой день не должен пройти незамеченным. В гостиной и столовой будет ярко пылать огонь в каминах. Еще один разведут в спальне. Сотня свечей будет гореть там, где обычно обходятся дюжиной. Подадут легкие и вкуснейшие блюда и лучшие французские вина. Не время экономить. Достойное торжество для холостяка с титулом рыцаря, сочетающегося браком с сестрой герцога.
Как же всё это отличается от свадьбы с Элизабет в тихой церквушке Святого Феока. Но об этом следует забыть...
Он взглянул на свою новую жену. Лицо ее выражало некоторую жесткость, аристократическую суровость, ставшую более заметной, поскольку сегодня Джордж много вращался среди ее высоких сородичей с будто вырубленными топором лицами. Либо их манеры сказались на ней, либо он стал сильнее замечать сходство. Не то чтобы она не красива – весьма красива при правильном освещении. И молода. По его меркам очень молода. В метрике ей тридцать, и Джордж не сомневался в этом ни на йоту. Зрелая и свежая. То, что нужно. Они сидели друг напротив друга в карете, и ему захотелось ее коснуться. Теперь она принадлежит ему. И это не шутка. Он подумывал придвинуться к ней, погладить ее щеку, шею. Однако это ниже его достоинства – вести себя, как влюбленный мальчишка.
– Я взяла с собой Филберта, – промолвила Харриет.
– Кого? – уставился на нее Джордж. – А-а-а... – Это был ее питомец, странный жутковатый звереныш меньше белки, оживающий с приходом ночи. – Где он?
– Он с Камиллой. В своей клетке. Он нас не побеспокоит.
Джордж беспокойно поежился.
– Камилла с ним умеет управляться?
– Он сильно привязан ко мне. Но я уверена, он не будет тебе досаждать.
– Я не слишком привык, чтобы по дому разгуливали животные.
– Что ж, обещаю не пускать Данди дальше холла.
Джордж уставился на нее, а затем разразился смехом. Вернее, некоторым подобием смеха, но на большее он был неспособен.
– На секунду я подумал, что ты говоришь всерьез.
Они потряслись дальше. Пока что местность выглядела не лучшим образом, и жителю Лондона могло показаться странным, что деревья всё еще голые. Здесь, на самом западе, деревья не торопились зеленеть, словно опасаясь грядущих штормов, хотя живые изгороди цвели, опережая своих собратьев по всей Англии. День начался хмуро, но теперь прояснялся, а вдали, между склонами низких холмов, проглядывало изумрудно-синее море.
Джордж начинал осознавать, как сильно он хочет эту женщину. Все прошлые годы он так часто с успехом подавлял свои желания, что ему и в голову не приходило, что теперь всё станет по-другому. Но теперь всё стало по-другому. Вот она сидит, напротив. Принадлежит ему. И он знает, что будет дальше.
– Завтра конюх приведет Кастора и Поллукса, – сказала она.
Джордж потер подбородок. Надо будет еще раз побриться сегодня. Они почти доехали до городишка с названием Хелстон. Дальше дорога будет лучше, по крайней мере, меньше шансов перевернуться. Лошади перешли на шаг и зацокали по каменной мостовой, кучер погонял их, щелкая кнутом. Маленькие каменные дома смотрели им вслед. В канаве стоял точильщик ножей, одной ногой неосторожно вступив в ручей, а другой вращая свой станок. Четверо оборванных ребятишек подбежали к экипажу, протягивая руки, по двое с каждой стороны. Трое парней дрались, а мамаша на них кричала. Возле трактира «Ангел» пассажиры садились в дилижанс. Те, что ехали снаружи, кутались в многочисленные одежды.
– Что ты сказала?
– Когда?
– О своих собаках.
– Завтра их приведут.
– Дом будет полон гостей, когда они появятся.
– Боюсь, что они часть домашней обстановки. Мы об этом договаривались.
– Разумеется.
Но не о том, что они будут носиться галопом по всему Кардью, как привыкли это делать в Полвендроне, подумал Джордж.
– В конце концов, дорогой Джордж, подумай, как тебе повезло, что придется мириться только с парой датских догов и одним галаго [6]6
Галаго – небольшой ночной примат, обитающий в Африке.
[Закрыть] и я не привела с собой полдюжины ноющих детей вроде тех, что мы сейчас миновали.
Она смотрела в окно, скользя взглядом по домам на окраине города, по пыхтящей трубе шахты, цепочке мулов, по куче булыжников, наползающих на дорогу. Тусклое солнце осветило ее твердые черты лица, чистую кожу и блестящие волосы цвета воронова крыла. Сколько сейчас времени? Джордж не хотел смотреть на часы, но предположил, что около половины седьмого. Через два часа стемнеет. Они, должно быть, прибудут в Кардью около восьми. Затем пройдет как минимум четыре часа, прежде чем они разойдутся по ванным комнатам, переоденутся, поужинают и снова поднимутся наверх. То есть осталось еще около пяти часов! Он взглянул на нее, гадая, правда ли ее ноги окажутся полными, как он давно уже подозревал. Не бледные и тонкие, как у Элизабет, а, наверное, смуглые, с тяжелыми икрами. Он не возражал. Харриет – смуглая, но еще и сестра герцога, которая сегодня вручила ему право на подобные исследования.
Харриет взглянула на него и, удивившись открывшемуся ей зрелищу, тактично опустила глаза под его горячим взглядом.
II
Где-то неделю спустя Пол Келлоу встретился с Джереми и спросил его, не одолжит ли капитан Полдарк пятьсот фунтов его отцу. Джереми удивился, и Пол это заметил.
– Ты можешь решить, что это перебор, но мы ведь соседи. Отец и капитан Полдарк часто встречаются в обществе, да и мы тоже дружим: ты, Клоуэнс, Дейзи, Вайолет и я. За последние годы мы много времени проводили вместе. Вместе работали над самодвижущимся экипажем в Хейле... К тому же твоя особая дружба с Дейзи... Мы бы не просили о помощи, не будь всё так серьезно.
– А что такое? Временные неудачи?
– Скорее, затяжные. Ты же знаешь, как это бывает с изобретателями, с новыми идеями – обычные люди слишком ограничены, чтобы увидеть преимущества чего-то нового. Это графство – просто медвежий угол.
– Ты имеешь в виду разработанные маршруты?
– Три новых маршрута за последний год. Все они нужны, все важны для коммуникаций. Но люди безразличны к тому, что им предлагают! Может, в следующие несколько лет люди привыкнут к регулярному сообщению, к экипажам, исправно ходящим хотя бы раз в неделю. Но бедняки привыкли к путешествиям в повозках, а богачи ездят верхом или нанимают кареты. Когда они изменят свои привычки, станет слишком поздно, – хрипло рассмеялся Пол. – По крайней мере, слишком поздно для нас. Выгоду из нашего предприятия извлекут какие-нибудь второразрядные перевозчики.
– Мне жаль. А если...
– Посмотри на почтовые кареты, – сказал Пол, – просто посмотри на них! Они работают на одних и тех же маршрутах и всё же освобождены от пошлин! Мы же обязаны платить за каждые открываемые ворота, увеличивать затраты и работать в убыток! Не так-то много людей захотят переплачивать за однодневное путешествие. Говорю же, ужасная ситуация!
– Я могу спросить отца. Но не лучше ли, если это сделает мистер Келлоу?
– Я думал, мы довольно близкие друзья, и это придаст просьбе веса.
– Да. Да, конечно.
Джереми копнул землю ногой. Он был бы признателен, если бы слова Пола не звучали так, будто за это несут ответственность Полдарки. Неправда, что их отцы часто встречаются в обществе: рукопожатия во время посещения церкви Сола и случайные встречи на дороге не в счет. Джереми знал, что отцу плевать на мистера Келлоу, и полностью стоял на стороне отца.
Похоже, все нуждаются в деньгах.
– Тебе неприятна моя просьба, – резко заметил Пол.
– Разумеется, я передам ее. И если из этого что-нибудь выйдет, уверен, отец захочет обсудить всё это с твоим. Надеюсь, когда Уил-Лежер заработает в полную силу, всё наладится.
– Пока ничего?
– Как сказать. Ее тщательно расчистили, но качество жил очень плохое.
– Как бы там ни было, Полдарки многие годы получали доход с Уил-Грейс. Думаю, эту сумму не так уж сложно найти.
Джереми промолчал. Они стояли недалеко от церкви Сола, около Фернмора.
– Почему бы тебе не зайти? – спросил Пол. – Дейзи всегда ждет тебя, а ты словно сквозь землю провалился после Пасхи.
Так и было. В начале года он продолжал невинно флиртовать с Дейзи, чувствуя себя вполне комфортно на этом тонком льду. Но после новой встречи с Кьюби стал мертвее мертвого. Он чувствовал, что должен либо отвести Дейзи в ближайший стог сена, а затем попросить ее руки, либо держаться от нее подальше.
– Благодарю, но я... – дружеский отказ замер у него на языке. В конце концов, что его ждет дома? Что его вообще где-либо ждет? – Конечно, благодарю. Как Вайолет?
– На той неделе она снова кашляла кровью, но удивительно быстро приходит в себя. Сходи к ней сам. Она тоже будет очень рада тебя видеть.
Джереми смог отделаться от Пола, когда почти стемнело. Отца еще не было дома, но вскоре он должен вернуться. Джереми не мог решить, сказать ли ему об этой просьбе сегодня. Довольно неловкая просьба, и Джереми совсем не думал, что они с Полом – подходящие посредники. Но когда наседают кредиторы...
Как ранее отметил Стивен, Джереми обратил внимание на убогость дома Келлоу. Обе девушки тратили средства на портних, Пол всегда был хорошо одет и обут, но миссис Келлоу неизменно выглядела измученной и перетрудившейся. Жилье они арендовали, и им нечего было предложить в качестве поручительства по ссуде или продать, если нужда вдруг станет слишком суровой. Да еще с больной дочерью, что станет с ней?
Отец с матерью как раз заканчивали ужинать, и Джереми проскользнул к стулу, извинился за опоздание и объяснил, где был. Беседа за столом носила бессвязный характер. Клоуэнс, похоже, ушла со Стивеном к Тренеглосам. Субботний выпуск газеты сообщал новые подробности взятия Бадахоса, но о Джеффри Чарльзе не было ни слова. Напряжение в отношениях с Соединенными Штатами росло, поскольку американские корабли пытались прорвать блокаду и вступали в стычки с британским флотом. Газета сообщала о сражении, случившемся в Бискайском заливе и названном «боем по случайности», между американским фрегатом и британским бригом, в ходе которого погибло тридцать человек на английском корабле, после чего сражение завершилось. В газете также опубликовали объявления об американских судах, захваченных в качестве трофеев и теперь выставленных на продажу вместе с грузом.
– Это всё равно что высекать искру рядом с пороховыми бочками, – добавил Росс. – Взорваться может в любую секунду.
– Ты имеешь в виду, что опять грянет война с Америкой? – спросила Демельза.
– Есть вероятность. Многие американские конгрессмены, уверен, с завистью смотрят на просторы Канады и незащищенные границы. Наших войск там только горстка.
– Думаю, мы ничего не сможем поделать, – сказал Джереми.
– Считаю, нам следует отменить королевские указы и больше не осуществлять блокаду американских судов. В любом случае они не располагают достаточным торговым флотом, чтобы решительно повлиять на ход войны.
Помолчав Джереми сказал:
– Знаете что...
Все ждали, но он не продолжил.
Демельза насторожилась:
– Надеюсь, ты не произнесешь того, о чем я думаю.
Джереми усмехнулся.
– Возможно.
Росс нахмурился:
– Что за таинственность?
– Мне исполнится двадцать один на следующей неделе, – ответил Джереми. – Может, уже пора.
– Я так не думаю, – возразила Демельза.
– Что ж, мама, я вот спрашиваю себя. Насос, что я соорудил, работает исправно, без существенных изъянов, слава богу, хотя толку от шахты пока нет. Не думаю, что я здесь сильно нужен.
Росс не отводил от сына глаз и знал, о чем тот толкует. Его потрясла волна накативших чувств. В принципе он такую идею приветствовал. Но когда дошло до дела, он понял, что ему это совсем не нравится.
– По-моему, в войне наступает переломный момент. Сомневаюсь, что на ее исход могут повлиять твои усилия.
– Это слабый довод для любого, кто собирается сражаться, – ответил Джереми. Теперь всё сказано, но лучше от этого не стало.
– Это из-за встречи с мисс Тревэнион? – резко спросила Демельза: ей было не до учтивости.
Джереми покраснел.
– В какой-то степени, да. Но дело не только в этом. Я не сказал вам, что когда на прошлой неделе я находился у Харви, там побывал Ричард Тревитик. Он явился неожиданно. По-моему, мистер Харви рассказал ему, кто я такой, и тот пришел посмотреть, что мы делаем... Он сказал, что купленный мной котел не пригоден для экипажа.
Росс застыл на мгновение.
– Что не должно означать... – он запнулся.
– Это значит, отец, что я выставил себя дураком, хотя мистер Тревитик по доброте душевной это отрицал. По сути это значит, что котел слишком большой для использования в самодвижущемся экипаже на обычных дорогах. Дороги, как он отметил, не потерпят этого. Проклятая штуковина будет вязнуть в грязи или колеса сломаются.
– Но через год-два дороги могут стать лучше, – возразила Демельза. – После войны...
– О да. Но когда это случится? Мистер Тревитик также любезно начертил для меня схему нужного котла, который заставит машину работать; но сказал, что в настоящее время техническое оснащение предприятий не позволит изготовить такую машину.
Росс отрезал кусок пирога, но не стал есть.
– Итак?
– Он заставил его двигаться по дороге, – сказала Демельза.
– Да, для торжественного эксперимента, но не более. Он сказал, это не принесет денег. Несколько лет точно.
– А что насчет рельсов?
– Да, – протянул Джереми и принялся за еду. – Мистер Тревитик тоже это предложил, наверное, в качестве утешения. Разумеется, создание такой машины не было моей целью; но вчера утром я отправился в Полдис на шахту, узнать, не заинтересованы ли акционеры в паровом экипаже, который будет ехать по рельсовой дороге от их шахты до Портрита. Они отказались. Посчитали это невозможным, опасным и дороже лошадей. Я отметил успех эксперимента рельсовой дороги мистера Тревитика в Гламоргане. Они же указали, что машина больше не работает...
Пару минут они ели в тишине, затем Росс сказал:
– Кажется, у Фрэнсиса Данстанвилля значительная доля в шахте Полдис. Интересно...
– Нет, отец... – Джереми замолчал и грустно улыбнулся, – думаю, это следует устроить, не прибегая к чужому влиянию, хоть ты так любезно это предлагаешь. Вполне вероятно, что акционеры Полдиса рассуждают коммерчески здраво. Ясно лишь то, что я принялся за этот экипаж с воодушевлением ради идеи, хотя заранее знал о трудностях. Наверное, я опережаю время, хотя это препятствие не остановит меня от того, чтобы предпринять еще одну попытку. Только вот попытка не обязательно будет так скоро...
Снова наступило тягостное молчание. Демельза поглядывала то на одного, то на другого.
– А тем временем?..
– В этом всё и дело. Я тренируюсь в ополчении. Это ведь всего лишь повод, чтобы уклоняться от службы, разве нет? До сих пор я убеждал себя, что здесь меня держат важные дела... А теперь, когда одно завершилось успешно, а другое провалилось... Люди думают: «Война в этом году закончится», затем: «Ох нет, закончится в следующем году». Но теперь, когда собираются вмешаться американцы...
– Вряд ли это что-то изменит, – ответил Росс, – с их стороны это будет огромной ошибкой, да и с нашей тоже. Но они слишком далеко, чтобы оказать существенное влияние. Победой или поражением, но война закончится в Европе.
– Где мне самое место, как мне кажется.
Демельза снова взглянула на Росса: тот продолжал жевать, машинально, словно не ощущая вкуса еды.
– Джереми, – произнес он, – я думаю, что тебе стоит немного подождать.
Такой ответ удивил и Джереми, и Демельзу.
– Почему?
– Я буквально имею в виду, что стоит чуть повременить. Если ты отправишься сейчас, то я, без сомнения, смогу купить тебе место в Шестьдесят втором полку или что-то вроде этого. Но пока ты закончишь обучение, думаю, всё уже закончится. Мне кажется, всё к тому идет.
– А если не закончится?
– Тогда я не буду тебе мешать.
– А ты, мама?
Внезапно глаза Демельзы наполнились слезами. Это неожиданное зрелище смутило мужчин. Она нетерпеливо сморгнула непрошенные слезы.
– Не знаю, сынок. Поглядим ближе к делу, правда?
– А то, дорогуша! – изобразил Джереми, пытаясь разрядить обстановку, и сменил тему: – Что ж, отец, когда нам понадобится паровая лебедка, у меня уже есть котел, который замечательно подойдет. То есть двигатель наполовину готов.
– Скорее бы это произошло, – ответил Росс.
Джереми вспомнил, что совершенно упустил из виду второй вопрос.
– Угадайте, о чем сегодня просил меня Пол Келлоу?
Они и не пытались угадать, так что он всё рассказал.
– Кэролайн говорила мне, что в том году они занимали и у Дуайта, – припомнила Демельза.
– Черт их побери! Она не сказала, сколько?
– Кажется, пятьсот фунтов. Они просили больше, предлагая взамен долю в своем деле, но Дуайт отказался и просто одолжил денег. В тот раз просила миссис Келлоу, когда Дуайт навещал Вайолет.
– А нам долю в деле не предлагали? – с иронией спросил Росс.
– Об этом мне ничего не говорили. Может, предлагать почти уже нечего.
– Похоже, Келлоу поручает своим домочадцам вести эти щекотливые дела. У него не хватает мужества самому прийти?
– Я говорил Полу, – ответил Джереми, – что если ты благосклонно отнесешься к просьбе, то его отцу придется прийти к тебе.
– Совершенно верно. – Росс взглянул на жену, которая уже успела оправиться от минутной слабости. – Непростой вопрос, правда?
– Сложно им отказать, мы ведь помним, каково это.
– Но мы, по крайней мере, не занимали денег у друзей.
– Да ты не разрешил бы мне даже попытаться.
Джереми пытливо взглянул на отца и мать.
– Было настолько туго?
– Еще хуже, – ответил Росс. – Мы распродали часть мебели, всю скотину, брошь твоей матери...
– Неужели ту, которую...
– Похожую на нее, да, – ответила Демельза.
– Я не вижу, чтобы Келлоу находились в такой же нищете, – продолжил Росс. – Но я бы не смог спокойно спать по ночам, зная, что этих двух девушек – особенно Вайолет – вышвырнули из дома. Даже если бы в этом не было моей вины, всё равно мне было бы не по себе. Конечно, пару лет назад мы бы с этим легче разобрались.
– Я несу ответственность за то, что настоял на открытии Уил-Лежер, – сказал Джереми.
– Это так, – ответил Росс, – но когда ты это предложил, я не смог выбросить идею из головы.
– Так что же с Келлоу, Росс?
– Что ж, я, конечно, отвечу согласием. Хотя, признаюсь, мне это представляется безнадежной затеей, и деньги будут выброшены на ветер. Пол не говорил, что они предпринимали, чтобы выкарабкаться?
– Да, говорил. Они сократили два неприбыльных маршрута. Другие два стали ходить раз в неделю, а не дважды, как раньше. Сам Пол чаще будет управлять экипажами, по крайней мере, временно. Они надеются обойтись вшестером.
– И это должно помочь?
– Они на это надеются. Ничего больше сказать не могу. Возможно, мистер Келлоу расскажет.
Мистер Келлоу и вправду рассказал, когда пришло время. Беседа оказалась довольно неприятной. Чарли Келлоу совершенно не обладал чувством собственного достоинства, которое демонстрировал его юный сын. Он дышал на Росса перегаром с примесью запаха только что выпитого. Росс всегда особенно недолюбливал людей, которые во время разговора подходят слишком близко, а когда пытаешься от них отстраниться, беспрестанно наступают. Мистер Келлоу сделал чудесную выкладку с цифрами, призванную доказать, что концепция дилижансов только зарождается в Корнуолле и компания «Келлоу, Клотуорти, Джонс и Ко» является наиболее организованной, укомплектованной и оснащенной для того, чтобы наилучшим образом развивать это предприятие, когда представятся возможности. Всё, что им для этого надо – это рабочий капитал, который позволил бы продержаться в период затишья, а затем уже дело успешно поднимется и стабильно пойдет в гору.
Росс понимал, что в этом есть доля правды: когда эта проклятая бесконечная война всё же закончится, система платных дорог в западных регионах начнет бурно развиваться, а вместе с ней возрастет поток почтовых дилижансов, экипажей и фургонов. В чем он сомневался, так это в том, что стоящий перед ним потрепанный человек с красным носом и большим животом, заискивающий и обидчивый, именно тот, кому Росс доверил бы развивать это дело. Но, тем не менее, вот он. Именно этому человеку его попросили помочь, только потому, что их дети дружат. Если бы судьба распорядилась иначе, он мог бы стать свекром Джереми. И всё еще может, как он сам считает. Разве это так уж маловероятно даже сейчас?
Он предложил мистеру Келлоу беспроцентный заём на два года в размере пятисот фунтов. Потеря этой суммы означала, что шахта Уил-Грейс будет работать на три недели меньше, если будет принято решение ее закрыть.
Мистер Келлоу без колебаний согласился взять деньги, проделав это почти с достоинством, которого доселе не демонстрировал. Росс даже заметил в его взгляде сожаление оттого, что он не попросил больше, раз уж ему так легко пошли навстречу.
III
Одиннадцатого мая Джереми получил из Итона короткую записку от Валентина:
«Я только что получил весточку от Джеффри Чарльза, написанную левой рукой. Он попросил сообщить вам, что жив и идет на поправку. Его трижды ранили при Бадахосе, но он надеется через несколько недель вновь вернуться в полк. Его правую руку проткнули штыком, он считает, что ему повезло ее сохранить, но пока написание письма для него утомительно, поэтому он просит прощения. Посылает свою преданную любовь всем вам...»
IV
Около пяти вечера, когда мистер Спенсер Персиваль, барристер, премьер-министр Великобритании, вошел в вестибюль Палаты общин, собираясь произнести речь о проблемах промышленности северной Англии, его застрелил человек по имени Джон Беллингем, брокер из Ливерпуля, доведенный до отчаяния отказом в выплате компенсации.
