Текст книги "Танец мельника (ЛП)"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Часть третья
Глава первая
I
На шахте Треворджи обнаружили одиннадцать пещер разного размера, где прежде добывалась руда, там оставили колонны из пустой породы и гранита, а стены стесали. Все гадали, жил ли там кто-нибудь и когда. Нашли один целый скелет и часть еще одного. Монет больше не нашлось, только инструменты, ведра и корзины, их деревянные части рассыпались, стоило к ним притронуться. Конечно, в целом на шахте работали не в те древние времена, как решили Бен и Клоуэнс, большая часть выработки относилась скорее к семнадцатому веку или к ранней эпохе Тюдоров, судя по инструментам и способу добычи, но эти тоннели пробивались явно на месте прежних, и пустую породу сваливали в более ранние.
Вопрос о надписи на монете остался. Энциклопедия Дуайта сообщила, что Тит Аврелий Фульв Бойоний Аррий Антонин Пий был императором Рима с 138 по 161 год нашей эры, а в Британии он находился примерно в 140 году. Он считался справедливым и милостивым правителем. Кто от его имени приказал разрабатывать эту шахту? Какой магистрат или центурион? И кто в ней трудился?
Но для Полдарков, как бы их ни завораживала древность шахты, главное было в другом. Росс даже специально потребовал, чтобы никто не упоминал о возрасте находки, он не хотел, чтобы из Труро или Эксетера налетели антиквары и остановили работы. Он также велел не трогать то место вблизи поворота тоннеля, где нашли монету.
По всей видимости, добывали здесь олово, медь появилась позже и в небольших количествах. Учитывая все ответвления, тоннели, ведущие из пещер, и менее разработанные штреки, для полного обследования находки понадобилось бы больше месяца. Три пары вольных рудокопов тут же заняли делянки, где обнаружилось присутствие меди. В том штреке, который изначально осматривали Бен и Клоуэнс, тоннели следовали за жилой вниз, где им преградила путь вода.
Судя по остаткам колес и труб, ее пытались осушить, но теперь те уровни снова заполнились водой и необходимость их осушения пугала. Росс как раз обсуждал эту проблему с остальными. Уил-Грейс больше не приносит прибыли. Если ее не оживит какая-нибудь новая находка, то через год ее придется закрыть.
Парламент соберется первого декабря, но без Росса. Самочувствие Демельзы то улучшалось, то ухудшалось, по ее словам, она хандрила, но надувала щеки перед Россом. Она все-таки согласилась на прием у Дуайта, и он прописал какие-то лекарства, но без особой уверенности, что тем искоренит причину болезни.
– Это связано с кровью, – сказал он Россу. – Возможно, инфекция в почках. Поэтому у нее слабый жар. Нынче по-прежнему модно это лечить пиявками, но, как показывает мой опыт, нужно скорее укреплять силы пациента, чем ослаблять их. В конце концов, ей нужно заботиться сразу о двоих.
– А еще ее отекшие руки и лицо...
– Она, вероятно, весьма не в духе.
– И пьет слишком много портвейна.
– Надеюсь, – улыбнулся Дуайт, – это не дает много поводов для тревоги.
– Не особо. Но всё же...
– Она спрашивала меня о портвейне. Жаловалась на головокружения и слабость. Она тебе говорила?
– Об этом – нет... И что ты ответил?
– Но она же пьет не слишком много?
Росс почесал свой шрам.
– Никогда не напивается, если ты об этом. Но иногда бывает навеселе.
– Давай решать проблемы по мере поступления. Осталось около восьми недель. Думаю, вино будет полезным стимулирующим средством.
В конце октября Росс увидел в местной газете объявление о продаже «прекрасно настроенного фортепиано, принадлежащего человеку благородного сословия. Двадцать пять гиней». Адрес был в Труро, Росс купил инструмент и отложил доставку до удобного случая.
В той же газете сообщались подробности падения Москвы, о чем только что объявил своим подданным российский император. После того как Москву покинул генерал Кутузов, ее губернатор Ростопчин приказал поджечь город и забрал с собой все средства тушения пожара. Город горел три дня, а потом поднялся страшный ветер, первая зимняя метель, и город вспыхнул снова, с еще большей яростью. Были уничтожены тысяча дворцов, говорилось в статье, тысяча шестьсот церквей, тридцать тысяч больных и раненых сгорели заживо. А с ними и все запасы продовольствия на зиму. И простые люди, и дворяне потеряли всё, да и вся Россия. Сотню поджигателей поймали и расстреляли, а ненавидимый всеми губернатор Ростопчин сбежал. Некоторые считали, что он продался французам.
Джереми написал Кьюби, но не получил ответа.
Стивен, нарушив данное Россу обещание, написал Клоуэнс, но не получил ответа.
Демельза, принимая все события спокойней, чем прежде, написала Джеффри Чарльзу, но не получила ответа.
Бен, несмотря на требования Клоуэнс, не вернулся на место капитана подземных работ Уил-Лежер. Клоуэнс и Джереми беспокоило, что Бен и Стивен живут слишком близко друг к другу и, случайно столкнувшись, решат завершить начатое.
Демельза, видя тревогу и печаль дочери, сказала ей однажды:
– Клоуэнс, я с самого начала говорила, что предпочла бы, если бы вы с Джереми находились не здесь, когда родится ребенок, как не было вас здесь десять лет назад. Зачем ждать еще месяц? Я могу написать тете Верити, и вы бы поехали к ней на следующей неделе. Можете остаться там почти до Рождества.
Клоуэнс продолжала гладить кошку.
– По правде говоря, – сказала Демельза, – ты уже дважды уезжала, чтобы побыть подальше отсюда и принять решение по поводу Стивена. В этот раз всё по-другому, ты, похоже, уже приняла решение. Но пока он так близко, ты будешь чувствовать себя неловко...
– Именно, неловко. Разумеется, папа пытался поступить по справедливости, но я бы предпочла, чтобы он выкинул Стивена из сторожки. Лучше бы он уехал, и я больше никогда его не видела.
– Что ж, тогда вместо этого ты можешь уехать сама. И ты ведь будешь не так далеко. Всего полдня пути.
– Но если ты будешь относиться к своему здоровью так легкомысленно...
– Чепуха, милая. Там, откуда я родом, женщины на сносях работали на шахте до последнего дня и частенько возвращались к работе уже на следующий день.
– Но всё равно, это не значит... – Клоуэнс собралась уже задать новый вопрос, но сдержалась. Она задала его Кэролайн, когда та заехала на следующий день и неожиданно подверглась перекрестному допросу, пока ждала свою лошадь.
– Твоя бабушка по линии матери? Не знаю. Она была очень юной, двадцать пять или двадцать шесть. А почему ты спрашиваешь?
– Я думаю, она умерла при родах, когда появился на свет дядя Дрейк. Кажется, мама рассказывала.
– Возможно. А почему ты... Ох, Клоуэнс, как глупо! Ты не должна так думать! Какая глупость!
– Почему же глупость?
– Что ж... твоя мать совершенно здорова... во всяком случае, ничего серьезного.
– Так сказал дядя Дуайт?
Кэролайн беспокойно огляделась, удостоверившись, что Демельза их не слышит.
– Он считает, что ей нужно поберечься. Просто мера предосторожности, не более. В любом случае это не идет ни в какое сравнение. Судя по тому, что рассказывала мне твоя матушка, ее мать жила в бедности и грязи, да при пьющем муже. Вряд ли ты назовешь обстоятельства похожими.
– Да, но...
– И она родила семерых детей за восемь лет.
– А у мамы будет пятый. Думаю, это не...
– За двадцать пять лет. А кроме того, неужели ты не веришь в нашего дорогого доктора Эниса?
– Я знаю, он несколько раз помогал мне в тяжелых случаях, – признала Клоуэнс. – Хотя бы те два приступа желудочных колик... Что ж, да, наверное, это глупо. Но этот план сбагрить меня в Фалмут на месяц...
– Мы можем послать за тобой в последний момент.
– И пошлете? Вы можете лично обещать послать за мной, не поддавшись на их уговоры?
– Если так посчитает Дуайт, то да.
– Даже если так, – решительно заявила Клоуэнс, – всё равно слишком рано. – В мое отсутствие мама будет делать то, чего не стала бы при мне. Вы же знаете, за все эти годы она так и не привыкла к прислуге, не то что вы или я. Если ей понадобится иголка с ниткой, она может попросить меня сбегать за ними в ее комнату, если я рядом, но никогда, никогда не станет звонить Эне или Бетси-Марии.
Кэролайн рассмеялась.
– Некоторые женщины рождены энергичными. Твоя матушка – одна из них. Для нее проще двигаться, чем ждать.
– Вот почему я предпочитаю задержаться дома.
– Дуайт вроде бы не считает, что в ближайший месяц ей нельзя ничего делать, просто нужно быть осторожной. Думаешь, твой присмотр заставит ее быть осторожней?
– Уж точно сделает ее более раздражительной, – сказала Клоуэнс, и обе рассмеялись.
II
Двадцать первого ноября газеты объявили, что Наполеон оставил Москву. О причинах сообщалось скудно. Но весьма вероятно, что армия, полтора месяца простоявшая в сожженной Москве, столкнулась с нехваткой продовольствия. Русские не сделали попыток отбить свой крупнейший город, да и вообще ничего не предпринимали. Но и не капитулировали, как можно было бы ожидать. Приходили сообщения о том, что французы подались южнее, к Калуге, несомненно, в поисках более теплой погоды, пока окончательно не наступила зима.
В день, когда прибыли эти новости, Клоуэнс столкнулась со Стивеном.
В таком тесном сообществе это было практически неизбежно, рано или поздно. Розина Карн, невестка Демельзы, зашла с одеждой для малыша, которую она шила, и осталась на обед. Около трех она отправилась домой, и Клоуэнс решила прогуляться с ней, чтобы размять ноги. От Нампары до мастерской Пэлли было около четырех миль, и когда они добрались, оставалось уже меньше часа до заката. Клоуэнс отказалась от чая и сказала, что сразу же пойдет домой.
– С минуты на минуту вернется Сэм, – сказала Розина. – Он с радостью тебя проводит по пути к молельному дому.
– Нет, благодарю. Я сама. Да и его собрание не начнется до шести, верно?
– Или я могу одолжить тебе лошадь. Приведешь ее завтра.
– Не стоит. Я с удовольствием прогуляюсь. В этом месяце я совсем засиделась.
– Тогда позволь завернуть тебе печенье. Я бы сама их принесла, да руки были заняты.
Розина начала упаковывать печенье. И в это время раздался стук в дверь. Она открыла. На пороге стоял Стивен.
– Как поживаете, миссис Карн? Клоуэнс здесь?
– Ну... э-э-э... я не вполне уверена...
– Конечно же, вы уверены, миссис Карн. Вы обе только что вошли. Так вы позволите мне войти? Как дела, Клоуэнс? Идешь домой?
Клоуэнс почувствовала комок в горле.
– Собиралась.
– Тогда я подожду.
В субботу он не был в рабочей одежде. В крохотной комнатке он выглядел слишком крупным, как будто мог одним движением снести стены. Удивительно, но после стольких недель его губа всё еще оставалась припухшей.
– Как поживаешь? – спросил Стивен.
Клоуэнс почувствовала, что краснеет под его взглядом.
– Хорошо, благодарю.
– Ясно... Ты проведешь Рождество дома?
– Если хочешь, Клоуэнс, – нервно сказала Розина, – я оставлю вас наедине. Или останусь, если пожелаешь.
– Оставьте нас, – сказал Стивен. – На пять минут. Хорошо? Как раз упакуете печенье.
Розина посмотрела на Клоуэнс, но та застыла, как портрет на гравюре. Немного поколебавшись, Розина сказала:
– Если я понадоблюсь, то буду на кухне.
– Останься, – попросила Клоуэнс.
– Так вот как теперь обстоят дела, да? – буркнул Стивен.
– Вот так теперь обстоят дела.
– Ты что, боишься поговорить со мной наедине?
– А что мы друг другу скажем?
– А что тут скажешь? Что солнце встает и заходит. А ты принадлежишь мне.
– Я никому не принадлежу! – вспылила Клоуэнс.
– Ах так? Вот увидишь, в конце концов ты сама это поймешь.
– Но конец еще не наступил, ведь так?
– Не наступил. Сначала ты должна получить урок.
– Я уже получила урок, Стивен.
– Наверное, мы говорим о разных уроках. Позволь сказать тебе...
– Я не желаю слушать, – прервала его Клоуэнс и спросила Розину: – Это там не Сэм?
– Да... Кажется, расседлывает лошадь.
Стивен наклонился и выглянул в окно.
– Она не желает слушать, миссис Карн. Вот что она говорит. Ну разве не странно?
Розина не ответила.
– А что, если я скажу вам, а вы передадите ей?
– Мистер Каррингтон...
– Миссис Карн. Скажите ей, что после Нового года я уеду. Скажите, что я снова уйду в море – скорее всего, из Бристоля. И тогда всё закончится. Между нами всё будет кончено. Еще шесть или семь недель, и я уеду. А до тех пор буду в сторожке. Если я ей нужен, пусть пошлет мне записку. Я приду, если я ей нужен, миссис Карн, просто поговорить. Я не буду ни о чем просить. Хотя это совсем не в моем духе. – Он обернулся. – Ты ведь это знаешь, Клоуэнс.
В дом вошел Сэм Карн, пригнувшись в дверях.
– Милая... Ах, доброго тебе дня, Клоуэнс. И тебе, приятель. – Он улыбнулся обычной приветливой и сдержанной улыбкой. – Благослови вас Господь. Вы выпили чаю?
– Я никогда ни о чем не прошу, Клоуэнс, – сказал Стивен. – Я бы женился на тебе хоть завтра, но не в качестве одолжения. Либо ты будешь мне женой, либо никем... – В его голосе послышался намек на угрозу, но Стивен тут же его подавил. – Доброго дня, проповедник. Нет, я не выпил чаю, потому что мне не предложили. Не все в этой комнате так преисполнены Святым Духом, как ты. Я уже ухожу. Могу я проводить тебя домой, Клоуэнс?
– Благодарю, – ответила она. – Я подожду Сэма.
Стивен нахмурился и взглянул на нее, как будто не поверил, потом ослабил воротник.
– Миссис Карн, вы же помните мои слова, правда? Передайте их ей, миссис Карн.
– Не понимаю я вас, – произнес Сэм, переводя взгляд с одного на другого.
– Ага, этого нет в молитвеннике, – отозвался Стивен. – И в сборнике песнопений. Но всё равно это божья истина.
Он вышел, так хлопнув дверью, что затряслись стены.
Все молчали. Потом Розина попыталась снять напряжение и снова стала заворачивать печенье. Клоуэнс села, почувствовав слабость в коленях.
– Не знаю, что тут произошло, – сказал Сэм, – но, похоже, я пришел вовремя. О чем он говорил, Розина?
– Ты пришел вовремя, Сэм, – сказала Клоуэнс. – Это не имеет отношения к Розине, только ко мне, как ты наверняка догадался. Розина... пожалуй, я все-таки выпью чаю.
Глава вторая
I
Неделей позже Клоуэнс, приободренная матерью и расстроенная встречей со Стивеном, уехала во Флашинг. На следующее утро Демельза упала в обморок на кухне, Джон и Джейн Гимлетты унесли ее наверх – больше в доме никого не было. Вызвали Дуайта, и он прибыл одновременно с Россом, который заглянул на Уил-Грейс. Дуайт тщательно осмотрел Демельзу и быстро спустился.
– Она вполне поправилась и спрашивает тебя. Ребенок жив и толкается. Воды не отошли. Не думаю, что это роды. Похоже, это была просто слабость, случайный обморок. К счастью, она ударилась несильно, лишь небольшой синяк на руке.
– Но что с ней не так, Дуайт? В чем проблема?
Дуайт задумался.
– Я мог бы ответить, если бы медицинская наука продвинулась дальше. Я считаю, что все неприятные симптомы вызывает нездоровая кровь. Но причины самого этого, как и способ излечения, я не знаю. – Он взглянул на Росса – тот с хмурым видом отряхивал сапог. – Ты ведь помнишь, что до сих пор Демельза прекрасно справлялась с деторождением. Все дети родились легко и очень быстро, а после первого месяца беременности она прекрасно себя чувствовала весь срок. Она часто шутила, что это из-за ее крестьянского происхождения. На этот раз... Что ж, обычно чем больше детей женщина рожает, тем легче ей это дается, не считая того, что она сама становится старше и больше весит. Возможно, дело именно в этом, всего-навсего. Ей на десять лет больше, и потому приходится тяжелее. Я не отмахиваюсь, боже упаси, но не стоит придавать этому слишком большое значение. Только что, когда я уходил, она шутила, как будто ее это вообще не заботит. И хотела встать.
– Хотела встать!
– И тем не менее, не стоит удерживать ее от физической активности, просто пусть будет чуть осторожней. Можно немного пройтись. К ужину она точно встанет.
– Знаешь, о чем я думаю?
– О чем?
– Об Элизабет.
– Забудь, – выдохнул Дуайт. – Забудь об Элизабет. Это совсем другое.
– Почему?
– Она... Она умерла... Ты знаешь, как она умерла.
– Я никогда этого не забуду, до конца дней. И?
– Да, но между этими случаями нет ничего общего.
– Почему?
Они посмотрели друг другу в глаза.
– Поверь мне на слово, Росс.
– Но я хочу знать почему.
– Я не могу тебе сказать.
– Потому что не знаешь или потому что не можешь это открыть?
Дуайт опустил взгляд.
– Послушай, дружище, забудь Элизабет и поверь – тут нет ничего общего. Чего ты от меня хочешь? Вызвать доктора Бенну для консультации?
– Боже упаси!
– А еще в Редрате есть человек, который занял место доктора Прайса. Говорят, он работал в лондонской больнице и имеет хорошую репутацию.
Росс отмахнулся.
– В Корнуолле нет никого, да и во всей Англии найдется мало людей более сведущих, чем ты. Неужели ты думаешь, что я доверю ее какому-нибудь костоправу с самомнением, пестующему одну-единственную излюбленную теорию? Который пропишет ей нелепую диету из сырого мяса и устричного сока...
– Не такая уж плохая идея, – сказал Дуайт. – Ей нужно железо.
Когда Дуайт приехал два дня спустя, Демельзы не было дома. Несколько минут он прогуливался вокруг дома, а потом наткнулся на Росса, который работал в библиотеке.
– Как она сегодня утром? – спросил Дуайт.
– А разве это не я должен у тебя спрашивать?
– Мог бы, если бы я ее нашел.
– Боже, да куда же...
– Как я понял, она сказала Джейн, что немного прогуляется.
– С Джейн?
– Нет, одна вроде бы.
– Черт бы ее побрал! Ей следовало бы лучше соображать.
– А как он чувствовала себя вчера?
– Лучше, чем в среду. И настроение получше. Сегодня утром тоже.
– Небольшая прогулка вреда не принесет, если она хорошо себя чувствует.
– Джереми! – позвал сына Росс.
Тот как раз собирался на пляж с Фаркером.
Джереми вернулся.
– Добрый день, дядя Дуайт. Я должен вернуть вам пару книг.
– Дуайт приехал к твоей матери, – сказал Росс, – но никто не знает, где она.
– Кажется, она пошла к Джуду и Пруди.
– Боже милостивый! – взорвался Росс. – Она совсем ума лишилась? И ты не попытался ее отговорить?
– Попытался. Сказал, что их дом весь завшивел. Но ты же знаешь маму, когда ей что-то втемяшится в голову.
– Это слишком далеко, – сказал Росс. – Разве не так, Дуайт?
– Да, – ответил тот. – Разумеется, если бы я приехал прямо из дома, я бы встретил ее по пути.
– Мне сходить за ней? – спросил Джереми. – Я собирался на шахту, но это может подождать.
– Благодарю. Думаю, это было бы весьма кстати. Приведи ее домой.
Джереми изогнул бровь.
– Гарантированно такое удастся только тебе, отец. Но я постараюсь ее убедить.
Росс наблюдал, как Джереми, насвистывая, поднимается по долине, а спаниель прыгает неподалеку.
– Он сделает это тактичнее меня, – сказал он Дуайту. – В последнее время я ее почему-то раздражаю. А ведь мы всегда гордились тем, что не раздражаем друг друга. Но она... она как будто изменилась.
– Это пройдет, – заверил Дуайт. – Уж это я тебе обещаю.
II
Та, о ком они волновались, уже миновала подъем за Уил-Мейден, где начиналась вересковая пустошь с кустарником, ведущая к деревне Сол. Там она встретила Эмму Хартнелл, только что навестившую своего отца, старого Толли Трегирлса, поправляющегося после тяжелого приступа астмы.
В девичестве эта высокая, темноволосая, белокожая и привлекательная, а время от времени шумная и язвительная девушка работала горничной в Фернморе, когда там еще жили Чоуки. Тогда-то она и очаровала Сэма Карна, брата Демельзы и ярого приверженца методизма. Их целомудренный роман шел своим чередом, но Сэм слишком заботился о спасении ее души, чтобы дело дошло до плотской любви, а она, видимо, любила его, но боялась, что из-за ее репутации, подобный брак произвел бы слишком большое впечатление на его преданную паству. Напряжение с обеих сторон нарастало, и однажды днем, когда Демельза, Джереми и Клоуэнс собирали ежевику, Эмма пришла к ним и попросила совета.
Вскоре после этого Демельза помогла Эмме поступить на службу в Техиди-хаус в десяти милях от них, чтобы она и Сэм провели друг без друга год, а затем встретились снова и подумали, готовы ли принять окончательное решение. Но не прошло и года, как Эмма вышла за Неда Хартнелла, второго лакея.
С тех пор Демельзу мучила совесть за то, что она вмешалась в их отношения. Будучи юной и вдохновленной их с Россом любовью, она хотела, чтобы все поженились и были счастливы, и часто давала неосмотрительные советы. Но если два человека смогут жить в согласии друг с другом и с окружающим миром, не стоит ли пренебречь плохой репутацией и религиозными предрассудками?
Эмма была одета в том же стиле, как и пятнадцать лет назад, когда они встретились на Длинном поле: белая соломенная шляпка, приколотая к цыгански черным волосам, белое канифасовое платье, черные башмаки и длинный алый плащ. Довольно зажиточная трактирщица, домохозяйка и мать двоих детей, она почти не изменилась за эти годы, впрочем, став чуть более обыденной. Часть её ослепительного сияния померкла.
Демельза спросила ее о здоровье отца.
– О, чуть получше. Удивительно, как долго человек может бороться за то, чтобы дышать.
– Думаю, у него нет выбора.
Эмма взглянула на нее:
– И когда ждете, миссис Полдарк?
– Через несколько дней. Может, неделю.
– Вы хотите девочку или мальчика?
– Ох, это не важно. Думаю, Росс мечтает о мальчике, но мы в любом случае будем рады.
– Это точно, – Эмма придержала шляпку от порыва ветра, – но иногда люди так странно и противоестественно себя ведут...
– Как именно?
– Да как вел себя отец, когда мы были детьми. Это ведь так странно, бросить мать с детьми, чтобы жить беспечно. А мы-то с Недом души не чаем в наших двух сынишках! Это редкое удовольствие – о ком-то заботиться.
Демельза смотрела на ливень, поливающий море. Если повезет, он пройдет мимо.
– Вы обосновались в «Гербе пройдохи»?
– Да, госпожа. Думаю, мы там вряд ли разбогатеем, но жить можно, – она рассмеялась.
– Ты видела Сэма?
– Мы говорили два или три раза. Он такой же, как всегда. Очень милый. Но... у него хорошая жена. Может, всё, что ни делается, то к лучшему.
– Хотелось бы в это верить.
– Он вскружил мне голову. Знаю, это на меня не похоже. Раньше я не чувствовала ничего подобного. Нед... Он хороший муж. Мы почти не ссоримся. Я довольна тем, что имею.
Демельза посмотрела на красивую молодую женщину. Пока она говорила, черные пряди, не убранные под шляпку, упали ей на лицо. Не являлись ли ее слова попыткой убедить саму себя?
– Совет, который вы дали мне в тот день, – Эмма еще раз рассмеялась, – я бы сказала, это лучший совет для меня. Для нас. Мы были между двух огней, Сэм и я, – она пожала плечами и поправила плащ. – Ладно, всё это в прошлом... Мы часто видим мистера Джереми, он приходит два-три раза в неделю с мистером Каррингтоном и мистером Келлоу.
– Да, он говорил.
– Думаю, мне больше подходит подносить эль для Неда Хартнелла, чем читать молитвы для Сэма.
Демельза улыбнулась в ответ и продолжила путь. В последние дни ей было невмоготу стоять неподвижно.
– Говорят о какой-то большой победе, – сказала Эмма.
– Победе? Где?
– Стивен Каррингтон заглядывал сегодня утром. Я бы и не вспомнила, пока не упомянула его имя. Война и мир – я мало что в этом понимаю, поэтому на ум не приходят имена или понятия.
– В Испании то есть?
– Нет, в России или Польше.
– Стивен тебе сказал?
– Да. Он услышал об этом от капитана корабля, который недавно зашел в Пенрин из какого-то местечка, не помню, как оно называется. Но слухи не утихают. Нед не говорил, что в газетах за прошлую субботу есть что-то подобное.
Демельза оглянулась и увидела, как по долине в ее сторону большими шагами поднимается Джереми. Она поняла, что он пришел за ней.
– Что ж, до свидания, Эмма.
– До свидания, миссис Полдарк.
Пока Демельза спускалась с холма, Эмма решила еще немного поговорить.
– Стивен Каррингтон очень расстроен, что не может жениться на мисс Клоуэнс, миссис Полдарк.
– По-моему, она тоже расстроена.
– Всё дело в том, что он порывистый человек. Для той, кто выйдет за него замуж, жизнь сразу перестанет быть спокойной.
– По-моему, мисс Клоуэнс по другим соображениям разорвала помолвку, – сказала Демельза.
– О да. Да, конечно. Может, это к лучшему, что она вовремя отказалась. Как я! То есть к лучшему в другом смысле!
Их нагнал Джереми. Демельза почувствовала подкатывающую боль, но проигнорировала ее.
– Когда они приходят в «Герб», – заговорила Эмма, – то всегда идут в отдельную комнату: мистер Джереми, мистер Пол и Стивен Каррингтон. Когда я захожу к ним, вечно обсуждают что-то серьезное – точно планируют свою собственную войну.
Их нагнал Фаркер, стал резво скакать вокруг Демельзы, лизать руки и цепляться за юбку.
– Планируют собственную войну? – переспросила она. – Как странно.
– Ну, я же не в прямом смысле, миссис. Просто они, как и все молодые люди, хотят изменить мир к лучшему.
Когда Джереми догнал мать, Эмма уже срезала путь, направляясь в «Герб пройдохи», одной рукой придерживая шляпку, которую пытался сорвать ветер.
– Кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяноста девяти и не пойдет за пропавшею, пока не найдет её? А найдя, возьмет её на плечи свои с радостью и придет домой [14]14
Усеченная цитата из Библии, Евангелие от Луки, 15:3-7
[Закрыть], – произнес Джереми.
– Думаю, я слишком тяжела для тебя, – откликнулась Демельза, – особенно с тем, что ношу сейчас. Тебя послал отец?
– Беспокойство о твоем благополучии не исходит от одного человека. Его разделяет вся семья. Только подумай, если бы тебе пришлось остаться у Джуда. Не хотел бы я, чтобы мой брат или сестра появились на свет среди утят Пруди!
Он взял ее за руку, и они остановились.
– В нужде и черт священный текст приводит [15]15
«Венецианский купец» У.Шекспира, перевод Т. Щепкиной-Куперник
[Закрыть]. Вот уж не знала, что ты настолько начитан.
– Еще одна мать, не знающая своего сына!
– Я думала, твое образование касалось исключительно машин.
– Ну, почти.
Демельза поняла, что стоит лицом в сторону дома.
– Я еще могу найти дорогу сама, – заметила она.
– И всё же...
– И всё же мне нужно увидеть Пруди. На прошлой неделе я еще не давала ей деньги.
– Я возьму их и отдам сегодня же, клянусь. Давай я лучше расскажу тебе о своем двигателе. Давай вернемся к нашему высокому стилю, и я поведаю тебе о паровой лебедке, которую собираюсь создать для Уил-Лежер.
– Поэтому на той неделе ты ездил к Харви?
– Да, мы согласовали предварительный проект.
– Тогда расскажи об этом.
– Вместо конного ворота, с помощью которого поднимают руду, наподобие тех, что есть здесь и на Уил-Грейс, мы будем всё выполнять с помощью парового двигателя. Соорудим машину с котлом Тревитика, который я собирался применить для самодвижущегося экипажа. Разумеется, котел следует привинтить к полу. Коленчатый вал будет под днищем цилиндра, точно так же, как в паровом экипаже. Маховик будет крутиться в полукруглом желобке, заделанном в пол. Мы хотим построить для него отдельное небольшое строение. Поставим там барабан, на который будет наматываться канат и еще дымоход – скорее всего, кирпичный – двадцать пять или тридцать футов высотой. Ты меня слушаешь?
– Более-менее.
– Теперь, когда нашли шахту Треворджи, пришло время потратиться на механизм для подъема руды. Завтра я продолжу, когда в Хейле появится Уильям Уэст. Харви пригласил меня остаться на ночь, так что...
– Почему бы не на две?
– Вот даже как?
– Я не сказала так уж определенно.
– Что ж, намек ясен. Понимаю, когда я не нужен. Хотя я вовсе не хочу уезжать.
– Теперь у меня на шее конный ворот, – выговорила Демельза.
– Ох, дорогая мама, как я раньше не заметил, что тебе нехорошо!
Они вернулись к месту, где валялись развалины каменной стены – всё, что осталось от Уил-Мейден. С первыми лучами солнца, выглянувшего из-за туч, появилась радуга. В небе парила огромная морская чайка размером с гуся. Демельза прислонилась к стене.
– Джереми, ты по-прежнему видишься со Стивеном?
– Не слишком часто. Это она тебе рассказала?
– Всплыло в разговоре. Он говорил о своих планах?
– Сказал только, что пробудет здесь не более трех месяцев, а потом покинет сторожку. Разумеется, если...
– Если Клоуэнс его не простит.
– Дело не в прощении, мама, ты ведь знаешь. Клоуэнс не настолько набожна, чтобы видеть всё в таком свете. Она сказала, что в ряде случаев они по-разному смотрят на вещи и их взгляды расходятся. Медленно, за долгие месяцы, она поняла, что им не по пути. Она отвергла предложение сразу же, как только проблема для нее стала неразрешимой. Что-то пошло не так. Драка, ссора из-за Бена помогла всё расставить по местам... Понятно, что Стивен зол.
– Зол?
– Да. Понимаешь, ему причины разрыва кажутся, мягко сказать, малоубедительными. Он пришел в ярость, когда целый час ждал ее у шахты, и поэтому обошелся грубо с бедным Беном. Вот и всё. Он написал ей своего рода извинение, а теперь зол, что она не приняла его. Понимаешь, дорогая мама, у него ведь тоже есть гордость и чувство собственного достоинства. Дело не в имени, репутации или манерах, а в уязвленном мужском достоинстве. Как мужчина он знает себе цену. Знает, что на него заглядываются другие женщины. Он достаточно зрелый мужчина, чтобы это понимать. Он любит Клоуэнс, наверное, даже чересчур. И знает, что решил жениться на девушке с более высоким положением. Но у него совершенно иное понимание своих, так сказать, достоинств. Он считает, что его свадебный подарок – привлекательная внешность, здоровье, сила, жизненный опыт, мужественность – в этом он превосходит почти всех в округе. Он настоящий фрегат, вооруженный до зубов, хорошо оснащенный, в отличном состоянии, желающий взять на абордаж красивую белоснежную шхуну. Теперь они ведут перестрелку, и оба не готовы спустить флаг.
– Нелегко им обоим придется, – сказала Демельза.
– Да уж.
– Может, время пойдет им на пользу.
– Тебе бы этого хотелось?
– А тебе?
– Не знаю. Я понимаю Клоуэнс. Но всё же общество Стивена действует как-то раздражающе...
– Я лишь хочу видеть ее счастливой.
– Как и мы все. Кроме Стивена. Он понимает это совершенно в ином ключе.
Демельза отошла от стены. Ноги отдохнули, а вот телу было неудобно. Ей это совсем не понравилось.
– А что с Кьюби?
– Ты знаешь, что я встретил ее на скачках?
– Да-да.
– Что ж, не сразу, но встреча значительно помогла. Она была... легкомысленной. Мы оба изрядно выпили, а солнце скрылось, но не могу поверить...
– Прекрасно. Я этому рада... Хотелось бы познакомиться с ней.
– Познакомишься... если мои ухаживания возымеют действие.
Они приближались к Нампаре. Джереми вновь взял ее за руку.
– Когда семья дружная, как у нас, – сказала Демельза, – то она ужасно уязвима. Любого чужака, который входит в семью, следует приветствовать и дать почувствовать, что он является ее частью, но опасность...
– Опасность?
– Опасность в том, что этого чужака, его или ее, интересует только один человек, с которым они хотят вступить в брак, но им не нравится вся предыдущая жизнь того человека. Не нравится до такой степени, что хочется просто взять это и перечеркнуть. Все эти ненавистные лица вокруг их возлюбленных принадлежат уже другой эпохе и являются пережитком прошлого. Им хочется забрать своего мужа или жену и только вдвоем идти по жизни.
