Текст книги "Танец мельника (ЛП)"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
– Разве он и впрямь не самый красивый, правда, Уорлегган? Нэш, черт его побери, практически меня разорил, но ничто не сравнится с замком, который он построил, вы должны это признать! Разве что замок Ланхайдрок. Или Котхел. Сомневаюсь, что ему есть равные по изысканности или по красоте.
– Не стану с вами спорить.
В тишине каждый осмысливал значение сказанного.
– Что ж, – наконец выговорил Тревэнион.
– Что ж, – повторил Джордж.
– Да, итак... Должен сказать...
– Давайте немного переждём, – ответил Джордж. – Посмотрим, как будут развиваться события. Валентин пока еще только собирается в Кембридж. Разумеется, у него нет причин не жениться, пока он учится; но я считаю, следует пересмотреть положение дел в конце года.
Майор Тревэнион допил бренди, но на этот раз не стал наполнять бокал. Несмотря на невнятную речь и охмелевший внешний вид, количество алкоголя, которое он употребил, никак не повлияло на его способность судить здраво. Ему не особо нравилась компания хозяина дома, и в лучшие времена он не стал бы здесь находиться. Да и предложенная сделка с Уорлегганом его не радовала.
Мысль о том, чтобы породниться с одним из Уорлегганов, оскорбляла его и будоражила совесть. Сестра, его младшая сестра, была ему товарищем и соратником. Он заменил отца маленькой Кьюби. Видел, как она взрослеет и превращается в очень привлекательную девушку. После смерти Шарлотты на него столько навалилось, и он откровенно рассказал обо всем Кьюби. Часто они вместе прогуливались к морю и обсуждали проблемы. Она стала матерью его маленьким сыновьям, облегчив им потерю. Такая удивительная девушка заслуживала большего, чем брак по расчёту.
Но воспоминания о долгах и счетах за дом должным образом подавило ростки сомнения и чувства вины. Кто еще спасет его от долговой тюрьмы? А ведь именно это его ждет. Даже побег в Европу, о котором он уже неоднократно помышлял, был практически неосуществим, пока там правит тиран. Кто и что ещё могло помочь? Даже если он не желал повторно жениться, он бы это сделал – как и сказал Уорлеггану, – если бы нашел богатую вдову. Которой не существовало. Если бы у него было пять лет, он вошел бы в лондонское общество, обошел все графства и предложил свой огромный дом и старинное имя в качестве обеспечения. Но никто не даст ему пяти лет. Условия частичной поддержки сэра Джорджа Уорлеггана позволят продержаться только год или даже меньше.
Если бы только его кобылка Онория могла выиграть большой приз на скачках... И если бы он с уверенностью мог сделать серьезную ставку. Уорлегган, зная о страсти, другой его страсти, поставил обязательное условие при предоставлении займа... Но узнает ли он об этом? Безусловно, если Онория проиграет. И вся его семья недавно предостерегла, чтобы он прекратил делать ставки. Его собственная мать. Даже Кьюби. Кьюби...
Джордж – теперь, видимо, нужно привыкнуть называть его так – нахмурился при упоминании двадцати тысяч фунтов. Но не заявил, что это невыполнимо. Именно столько и нужно. Эти деньги снова поставят семью на ноги. Так или иначе, если дойдет до такого, необходимо получить гарантии полной выплаты этой суммы до заключения брака. Получится как бы приданое наоборот. Одних обещаний, договоренностей, устных соглашений недостаточно. Уорлеггану придется это уяснить. Всё должно быть прописано на бумаге.
Может, Кьюби будет совсем не против такой сделки. Кажется, она столь же сильно тревожится за их собственность и доброе имя. А молодой Уорлегган – вполне привлекателен, если прищурить глаза, по крайней мере так же хорошо сложен, как и тот долговязый и дерзкий щенок Полдарка, который снова заявился сюда, и уж точно лучше воспитан и образован. Несомненно, хватило одного поколения, чтобы воспитать джентльмена. Во всяком случае, ей ведь предложили не старого пьяницу-подагрика.
– Как вы считаете, – спросил Джордж, его мысль по-прежнему работала в том же направлении, – как вы считаете, если мы предварительно достигнем соглашения, мисс Кьюби с готовностью станет его частью?
– Э-э-э... Да. Она трепетно относится к моим желаниям. Я даже уверен, что она сочтет соглашение целесообразным. А ваш сын?
– Валентин, – ответил Джордж, – страдает как от трудностей, так и от преимуществ быть сыном богача. Поэтому он вырос в роскоши и нуждается в ней. Он и впрямь обаятельный и прекрасный юноша, как вы, наверное, заметили... – он умолк.
– Да-да, – нетерпеливо согласился Тревэнион.
– Хотя и несколько своенравный, как и многие мальчишки. Были случаи, когда наши мнения расходились. Когда это было не слишком для меня важно, я уступал ему дорогу. В семье приходится идти на уступки. Но когда что-то имеет для меня первостепенное значение, он уступает мне. Всегда. Если стоит выбор между послушанием с роскошью и непослушанием без нее, то он всегда выбирает послушание.
В этот момент на третьем этаже послышались возгласы молодой кухарки:
– Ох, мастер Валентин! Ох, мастер Валентин!
Глава шестая
I
– Так ты меня бросил! Это очевидно, – сказала Вайолет Келлоу.
– Глупости, старушка, – ответил Стивен, – ты же знаешь, я бы никогда так не поступил.
В спальне Вайолет в Фернморе Стивен держал ее за руку, сидя у кровати. Воспользовавшись отъездом Клоуэнс в Труро, он решил лишний раз навестить Вайолет.
– Тем не менее, это так! Неудивительно, что мне плохо, я больна, я увядаю, как цветок без воды. Брошена! Почти у алтаря! А все эти обещания, которые ты расточал!
– Знаю, знаю, – Стивен сокрушенно качал головой.
– Вот что я сделаю, – продолжала Вайолет. – Перед твоей свадьбой я умру и буду преследовать тебя у алтаря, и когда священник спросит «Знает ли хоть один человек о причинах, по которым эти двое не могут быть соединены в браке?», я закричу: «Я не человек, уже нет, а всего лишь призрак!.. Но могу вам рассказать ужасные вещи!» И я надеюсь, Клоуэнс упадет в обморок, а тебя вышвырнут из деревни, как ты того и заслуживаешь, – Вайолет закатилась глубоким грудным кашлем, слишком тяжелым для такого хрупкого создания.
– Лишь бы ты не преследовала меня в первую брачную ночь, – ответил Стивен.
– Мне почти жаль эту девчонку, хотя она сама на тебя накинулась. И ладно, когда она выйдет за тебя, она получит то, что ей причитается!
– Ты знаешь, что причитается тебе, – сказал Стивен, – хороший шлепок. Который ты бы получила, если б не была больна.
– Только тронь меня, и я закричу!
– Попросишь добавки?
Вайолет взглянула на него. Ее ясные голубые глаза, поблекшие от болезни, внезапно наполнились слезами.
– Эй! – Стивен заговорил другим тоном. – Это что такое? Мы же просто дурачились, ведь так?
Она вырвала свою руку из его ладони и нащупала платок.
– Ах, отстань от меня! Это всё глупости.
– Вайолет, дорогуша, ну правда, я не хотел тебя обижать.
– Глупости это, дурачина!
– Нет, скажи.
– Не думай, что я из-за тебя плачу!
– Уж я надеюсь!
– Ну вот, теперь ты это знаешь.
– Хорошо.
– Ты всего лишь никчемный бесполезный висельник, мистер Каррингтон.
– Благодарствую за комплимент, – он замялся и продолжил: – Должен сказать, я никогда тебя такой не видел.
– И не увидишь, уверяю тебя.
– Что с тобой случилось?
– Прошу, не смущайся. Видишь, всё уже прошло, – она вытерла глаза и улыбнулась. – Забудь.
– Я очень стараюсь.
– А теперь, если можешь, рассмеши меня.
Стивен не ответил на эту просьбу. Он сидел, покусывая ноготь и опустив голову.
– С тобой всё будет хорошо, – сказал он наконец.
– Ты так думаешь?
– Уверен. Когда потеплеет, тебе снова станет лучше.
– Я не хочу умирать, – тихо сказала Вайолет.
– Кто об этом заикался, кроме тебя, да и то в шутку. Слушай...
– Я и слушаю! И смерть уже рядом, разве нет? Очень, очень близко. Понимаешь, я никогда не состарюсь и не узнаю, каково это, но, по крайней мере, я хочу знать, что пожила свое. Я могла бы прожить много дней, много лет, которые были бы наполнены чем-то... ведь мы приходим в этот мир, чтобы наслаждаться или хотя бы испытывать что-то новое. Но я... я пока что ничего не испытала.
– Да нет же, старушка, ты хорошо пожила, например...
– Прекрати меня утешать! Терпеть тебя не могу! Ты ведь никогда не думал об этом, правда? Такой сильный и здоровый! Не думал, каково это – умереть, стать ничем, ничего больше не чувствовать, не видеть, не думать...
– Не так давно, – ответил Стивен, – всего полтора года назад, я лежал на плоту после крушения «Бесподобного». Только я и матрос-ласкар. Мы дрейфовали. Без еды, без воды, мы слабели и слабели. Тогда я думал. Я был уверен, что испущу дух. Я молился... впервые за много лет.
– Но у тебя была надежда.
– А у тебя ее нет? Да погляди же, ради всего святого...
– Нет, – ответила она, – у меня надежды нет.
Он взял ее за руку.
– Что на тебя нашло сегодня? Ты не та Вайолет, которую я знаю...
– Нет, не та Вайолет, которая всегда широко улыбается и шутит. Да, порой это всё исчезает. Потому что я вижу свою кончину на лице моей матери. Доктор Энис пытается меня ободрить, он улыбается и говорит всякое-разное, но я знаю, что он говорит им за моей спиной! Ничто на меня сегодня не нашло, дурачина, это было со мной с Рождества, просто я скрывала, а теперь не могу. Так что сейчас я... со мной не так весело...
Слезы снова полились из глаз Вайолет. Стивен сел на кровать, погладил Вайолет по щеке и обнял ее голову ладонями.
– Ну, успокойся. Поплачь, это поможет. Или ругай меня, если это еще лучше помогает.
– Поругать тебя, – ответила она, – поругать тебя, бродячая, бесчувственная, безмозглая ты скотина!
– Вот, – сказал Стивен, – вот так.
– И теперь, конечно же, ты больше ко мне не придешь.
– Конечно же, приду!
– Она тебе не разрешит!
– Нет, она не такая вредная.
– Не обязательно быть врединой, чтобы ревновать. Она всегда ревновала ко мне, еще с праздника солнцестояния.
– Я ей расскажу. Объясню.
– Ты ее любишь?
Стивен поколебался.
– Если я отвечу «да», ты меня возненавидишь еще больше. А если отвечу «нет», ты запишешь меня в лжецы. Да и какое это имеет значение, старушка?
– Это имеет значение для нее!
– Я обещаю, что буду приходить к тебе каждую пятницу, пока ты не поправишься.
– Пока не поправлюсь... Знаешь, Стивен, это всё очень странно. Недавно я посадила резеду в горшках, чтобы она цвела у меня за окном. Горшки сейчас в оранжерее. Ростки уже окрепли. Но каждый день я гадаю, какого они будут цвета и доведется ли мне это узнать. Это... Это ужасно.
– Теперь ты себя жалеешь?
Почуяв в его словах шуточный вызов, Вайолет оттолкнула его.
– Тебе бы стоило пожалеть себя, ты, невежа! Правда, мне жаль Клоуэнс Полдарк. Она приходит навестить меня, сидит, такая простая и милая, и Бог знает, что она думает о своей добыче! Будто маленькая девочка пошла порыбачить с сетью и возвращается с осьминогом!
– Вот теперь я вижу, что тебе легче, – заметил Стивен, – мне всегда удается поправить твое самочувствие. Меня должны называть доктор Каррингтон.
– Хирург Каррингтон с окровавленным ножом, вот кто ты! Вонзаешь его прямо в сердца невинных девушек, в одно за одним! Уйди, сил моих нет, как ты меня раздражаешь!
– Я приду в пятницу, старушка, – Стивен поцеловал Вайолет, пока та пыталась увернуться, – обещаю, в пятницу снова приду.
II
Внизу, в маленькой комнатке за гостиной, где у доктора Чоука была когда-то аптека, Стивен обнаружил Пола. Молодой человек что-то писал за столом, заваленным счетами, брошюрами, бланками, картами и накладными.
– Я не вовремя? – поинтересовался Стивен.
Пол отложил перо и развернулся на крутящемся стуле.
– Прошу, входи. Дал бы ты мне пару пенсов, которых у тебя наверняка нет, я бы с радостью все забросил на сегодня.
– А чем ты занимаешься?
– Сочиняю объявление в «Западный Брайтон» об изменениях в наших маршрутах на территории западного Корнуолла в летние месяцы.
– Вы их расширяете?
– Сокращаем. Обитатели Корнуолла слишком тупы, чтобы оценить преимущества путешествия в комфорте.
На прошлой неделе Полу Келлоу исполнился двадцать один год, но событие не отмечали под предлогом болезни сестры. При своем невысоком росте, стройной фигуре и несколько женственной красоте Пол всё равно выглядел старше: темные гладко уложенные волосы, землистый цвет лица, спокойные уверенные манеры могли принадлежать человеку лет двадцати семи или восьми. После смерти доктора Чоука его шепелявая супруга Полли приняла мудрое решение переехать в Труро, где каждый вечер можно играть в вист. Однако усадьбу Фернмор она не продала, а сдала в аренду своему кузену Чарли Келлоу, который развивал новый вид пассажирских перевозок в Труро и Пензансе. Для Келлоу было бы разумнее поселить свою семью где-нибудь поблизости от места ведения дел, но поговаривали, что миссис Чоук, приняв во внимание родственные связи и постоянное безденежье кузена, сдавала им дом практически задаром.
С тех пор как Келлоу поселились здесь, всё только подтверждало их стесненное положение. Если бы доктор Чоук увидел свой дом в таком плачевном состоянии, он бы крайне огорчился, ведь в дни процветания он содержал свою усадьбу с претензией на элегантность и светское достоинство. У него было восемь слуг, а сейчас осталось всего двое, один – дома, другой – в саду. Вайолет и Дейзи весь день проводили дома с матерью, но занавески потеряли свой вид, мебель разваливалась на части, сад выглядел заброшенным и неухоженным.
Таково было семейство Келлоу, несущее на себе проклятье туберкулеза и безденежья и в то же время одаренное привлекательной внешностью и непоколебимой верой в собственную значимость в этом мире.
– Как тебе ее состояние? – спросил Пол.
– Подавленное, – Стивен пожал плечами. – Это необычно. Что говорит Энис?
– Он говорит, что ее правое легкое сильно повреждено, а теперь и левое задето. Он думает, что еще один приступ лихорадки ее прикончит.
– Как, по-твоему, она об этом узнала?
– Только не от нас, нет. Но она, быть может, читает между строк. Это нетрудно. В конце концов, с Дорри было то же самое, за год до нашего приезда сюда. Тогда Вайолет всё видела.
Пол направился к бочонку пива, стоявшему на подставке в углу темной комнатки. Как бы ни были Келлоу стеснены в средствах, они никогда не экономили на необходимом. Пол вернулся с двумя кружками, наполненными до краев.
– Никогда не прощу того священника.
– Какого священника?
– С похорон Дорри. Тревейл. Он был так пьян, что чуть не свалился в разверстую могилу, черт его побери. Жаль, что не свалился и не свернул себе шею.
Они выпили. Где-то в глубине дома звенел колокольчик. Это Вайолет призывала свою единственную служанку.
– Что ж, тебя надо поздравить? – спросил Пол.
– Да, спасибо. Благодарю.
– Неплохую девчонку ты заполучил. Когда свадьба?
– Дата пока не определена.
– Было бы неплохо устроить двойную свадьбу.
– Что ты имеешь в виду?
– Джереми питает к Дейзи симпатию. Думаю, что он уже завтра умчал бы ее, если б она согласилась.
– А она не согласна?
– С ней никогда не угадаешь, – Пол слегка нахмурил гладкий лоб. – Своевольная девчонка.
– А, ясно, – не поверил Стивен.
– Кажется, ты собираешься работать у Уилфа Джонаса?
– Ага.
– Когда начинаешь?
– Через неделю.
– Уилф – мрачный тип, совсем неразговорчивый, – заметил Пол, допивая эль.
– Да, я уже заметил.
– Еще кружечку?
– Спасибо.
– Но, полагаю, для начала это уже что-то, – продолжил Пол, возвращаясь с кружкой. – Мне кажется, Полдарки могли бы устроить тебя и получше.
– Я не ищу подачек.
– Но всё же... Нет, если ты доволен, то, конечно...
– Я доволен тем, что женюсь на любимой девушке, это самое главное, разве нет?
– А как дела на шахте?
– На шахте?
– Уил-Лежер.
– Ничего особенного. Еще рано. По крайней мере, мне так говорят.
– Позавчера я слышал разговор двух старых шахтеров в кабаке «Герб пройдохи», оба работали на Лежер двадцать лет назад. Они уверены, что шахта выработана.
– Капитан Полдарк так не считает, и Джереми тоже. И Бен Картер.
– А... Бен Картер. Приглядывай за ним, Стивен.
– Зачем?
– Он же помешан на Клоуэнс. Готов поспорить, он считает тебя самым неудачным уловом в своей жизни.
Стивен помолчал. Сегодня вечером Пол был ему неприятен. Две кружки пива, которые они распили, явно стали не первыми за день для Пола и превратили его в брюзгу. Казалось, Пол только и хочет, что придираться, задевать и обнажать неприглядную суть. Однако Стивен не собирался подыгрывать ему в этом. У него была цель, и он надеялся ее достичь.
– Пол, а не хотел бы ты поучаствовать в одной затее?
– Что за затея?
– Затея, на которую нужно немного потратиться.
– Потратить деньги?
– Помимо всего прочего.
– Просвети меня об этом прочем, – усмехнулся Пол.
Стивен достал из кармана мятую газетную вырезку.
– Я читал субботний «Западный Брайтон». Полезная газета, знаешь ли, многое можно узнать о графстве. Когда я впервые сюда приехал, то решил, что человеку вроде меня здесь есть где развернуться. Ты корнуолец?
– Да.
– Ну, я всегда считал, что корнуольцы немного туповаты.
– Благодарю.
– Похоже, они не настолько отсталые, когда дело касается денег. И всё же – взгляни! – он протянул листок. – В Пензансе продается спасательная шлюпка.
– И что? – нахмурился Пол, разглядывая вырезку.
– А ты знал, что там есть такая?
– Никогда об этом не задумывался.
– Ну что ж, у них она есть. Уже десять лет как. Построили на общественные пожертвования. Все ужасно ей гордятся. Но никогда не пользовались. Ни разу!
– Но в заметке об этом ничего не говорится, – заметил Пол.
– И тем не менее, это так. Знаешь, почему на ней ни разу не плавали за все эти годы? Кажется, я догадываюсь, а ты?
– Ну, если только...
– Если только они не предпочитают, чтобы останки кораблекрушений выбрасывало на берег, а? Думаю, всё дело в этом.
– Почему её продают? – Пол пожал плечами.
– Чтобы расплатиться с долгами. Похоже, шлюпка стоит в доке круглые сутки, год за годом, а арендная плата всё копится, и никто ее не оплачивает. Когда шлюпку купили, ни на что другое денег не осталось. Так мне сказали.
– Кто сказал?
– Неважно, но это правда.
Пол поднялся и засунул руки в карманы.
– Ты туда ездил, ведь так?
– Да.
– Когда?
– Вчера. Одолжил у Джереми лошадь. Возвращаться было поздно, так что я ночевал под кустом.
– Он тоже участвует?
– Нет, пока еще нет. Да и смысла нет, он потратил все свои гроши на тот экипаж, который вы пытались собрать в Хейле. У него нет денег, только ежемесячное содержание от отца. Он мне об этом говорил.
– Что ж, у меня тоже ничего нет, – ответил Пол. – А у тебя что есть?
– Фунтов десять. С тех пор как я сюда приехал, деньги так и уплывают.
– А какой у тебя план?
– Я думал купить её.
– Что купить, шлюпку?
– Да.
– Это глупо. С какой бы целью...
– Только чтобы перепродать.
Пол уставился на приятеля.
– Ты полагаешь, её можно продать?
– И, думаю, довольно быстро. Но, возможно, не в Пензансе.
– С выгодой? Что она из себя представляет?
– Это не та посудина, что я купил бы для себя, не для моих целей. Но хорошая штука, в своем роде. Тридцать футов в длину, десять в ширину, десять весел, по два гребца на весле. Заостренные и нос, и корма, загнутый киль, я такого никогда еще не видел. Следили за ней не очень хорошо, но я ее внимательно осмотрел. Только самое необходимое, согласно бристольской манере, но ее и на воду ни разу не спускали! Говорят, что она стоит сто пятьдесят гиней, и я склонен согласиться.
– Пол! – раздался голос. – Пол, ты здесь? – Звала миссис Келлоу.
Пол захлопнул дверь.
– Так что ты задумал?
– Поеду в четверг на аукцион с теми деньгами, что есть... Этого достаточно для покупки, если лодка уйдет задешево.
– А почему ты думаешь, что задешево?
– Никто ею, кажется, не интересуется. Если бы у меня было сорок гиней, я бы, наверное, смог ее купить. А это дешево.
Пол пробежался глазами по столу, взглянул на кассу и покачал головой.
– Я мог бы одолжить из кассы десять... или двенадцать гиней. Больше там нет. А отец на этой неделе собирается чинить крышу. Мы с тобой нищие, Стивен. И если ты не собрался ограбить какую-нибудь богатую старуху, то брось эту затею.
II
В тот вечер, пока двое старших детей были в отлучке, а безостановочно болтающую Изабеллу-Роуз уложили в постель, Демельза сообщила Россу, что снова ждет ребенка.
Росс аккуратно положил трубку на каминную полку.
– Боже ты мой!
– Да уж, – отозвалась Демельза.
– Боже всемогущий, я никогда не предполагал...
– Не думаю, что стоит винить Господа.
Росс встал и заглянул в счетную книгу, которую уже собрался водрузить на письменный стол. Приоритеты и перспективы внезапно поменялись.
– Когда?
– Ну... наверное, в ноябре. В любом случае до Рождества.
– У тебя уже началось недомогание?
– Пару недель. Уже проходит. Теперь я вполне неплохо себя чувствую. Как всегда.
Росс пристально посмотрел на нее – темноглазую, остроумную, понимающую, такую земную женщину, его возлюбленную и товарища вот уже двадцать пять лет, женщину, которой скоро стукнет сорок два, но всё еще привлекающую мужские взгляды, когда она выходит в свет.
– Я этого никак не ожидал!
– Старухи говорят, что родить ребенка в моем возрасте – это хорошо.
– В твоем возрасте! Ты еще ребенок!
– Да, дедуля. Я... надеюсь, что остальные не будут возражать.
– Кто это остальные?
– Джереми и Клоуэнс, конечно же. Они могут посчитать это несколько неуместным. Это верное слово?
– Я расшибу им лбы, если им вдруг придет такое в голову. Но... как это повлияет на твои мигрени?
– Они могут прекратиться. В любом случае вреда не будет. Росс, иметь детей – это естественно для женщины. Это никак не влияет на ее здоровье и самочувствие.
– Я не уверен, – ответил он, вспомнив известных ему женщин, умерших при родах. – Ты сказала Дуайту?
– Я его не видела. Разумеется, ты услышал первым.
Росс взял трубку и начал ее набивать. Этим вечером он делал это не так аккуратно. Каждый раз, когда это случалось с Демельзой, становилось хуже. С каждым разом он может потерять всё больше. Он надеялся, что этого больше не случится.
– Я так эгоистичен, – сказал он. – Думаю только о тебе.
– Разве это эгоистично?
– Именно так. Потому что чем старше я становлюсь, чем старше становимся мы оба, тем больше я от тебя завишу.
– Я знаю, Росс. И чувствую то же самое. Это работает в обе стороны. Но каким образом рождение ребенка что-то изменит?
Росс поколебался.
– Не изменит, если всё будет так, как с другими.
– Что ж, именно так и будет.
Росс промолчал, не желая нагружать Демельзу своими страхами.
– И как мы его назовем? – спросила Демельза.
– Его?
– А разве это не должен быть мальчик? Для равновесия. У нас родилось три девочки и один мальчик.
– Боже ты мой, – сказал Росс, – мне будет за семьдесят, когда он повзрослеет!
– Ну и что? Ты еще не стар. А я очень рада.
Росс заглянул ей в глаза.
– Правда?
– Да! О да! Это... как будто повернет время вспять. Раз – и снова молода!
– Как странно, – сказал Росс. – В моих мыслях ты всегда молода.
– Мы назовем его Веннор, – продолжила Демельза. – Или Дрейк. Или Фрэнсис.
– Почему не Гаррик? – предположил Росс и увернулся от диванной подушки, которую в него кинула Демельза.
Но ему не было весело. Совсем не до смеха.
IV
Англии достигли новости о падении Бадахоса. Эту величайшую крепость взяли дорогой ценой. Говорили, что Веллингтон рыдал тем серым утром, узнав, сколько полегло его лучших офицеров. Погиб и великий генерал Кроуфорд, командир Легкой дивизий. А затем последовало кошмарное разграбление города, вполне законное по правилам войны, гласящим, что гарнизон либо должен сдаться после первого прорыва обороны, либо страдать от последствий, но всё же выходящее за грань разумного. Вино текло рекой, вышибались двери, стариков убивали, а женщин грабили и насиловали. Английские газеты сообщали об этом скупо, но распространились жуткие слухи.
Выжил ли Джеффри Чарльз? Списки погибших и выживших пока еще не поступили, не считая имен нескольких павших офицеров из высшего командования.
Джереми, до предела напряженный после встречи с Кьюби, сразу в день приезда домой решил отправиться в Хейл. Не считая насоса в Уил-Лежер, работавшего сейчас без каких-либо проблем, лишь литейный цех Харви мог его отвлечь. Пола не оказалось дома, и Джереми убедил Бена Картера поехать с ним. Шахта может на день обойтись без присмотра.
В последние полгода визиты Джереми в Хейл стали нерегулярными – куда реже, чем когда он выходил в море под видом рыбалки. И не потому, что он потерял интерес к идее создания парового экипажа, просто его самолюбие удовлетворяло конструирование парового насоса для Уил-Лежер. Его отец согласился, пусть и с невысказанными сомнениями, доверить это Джереми. И пока он этим занимался, на заводе в Хейле, и устанавливая насос на шахте, у него не оставалось времени для чего-то другого. Теперь снова можно вернуться к другим делам. Вообще-то, ими необходимо заняться, хоть чем-то, чтобы изгнать из мыслей Кьюби.
В Хейле молодые люди пару часов раздумывали над основными деталями экипажа. Главной его частью, конечно же, станет котел Тревитика, сконструированный им лично, пусть и для другой цели, возможно, для молотилки вроде той, что инженер не так давно сделал для сэра Кристофера Хокинса. Покрытый паутиной и грязью котел обнаружили в углу цеха, и Джереми тут же загорелся идеей, а позже сумел купить его для своего экипажа. Когда он обнаружил котел, это было как манна небесная, но в последующие визиты Джереми нашел в нем и определенные недостатки.
Главный заключался в том, что теперь предстояло сконструировать не котел для экипажа, а экипаж, подходящий для котла. Это было первым препятствием, поскольку экипаж предстояло удлинить на два фута, до десяти, чтобы в него уместился котел. Ричард Тревитик сам несколько раз делал подобное, когда переносил один из своих двигателей, созданных для других целей, на самодвижущиеся экипажи. Но теперь возникли и более сложные проблемы – ведь невозможно что-либо сделать с чугуном после отливки. Цилиндр и многие другие рабочие детали теперь нельзя изменить.
Но всё же они продвинулись вперед. С помощью двух рабочих мистера Харви они соорудили деревянный каркас для двигателя, в следующем месяце собирались сделать и приладить колеса. Другие детали находились в процессе изготовления и будут готовы к сборке. Четырехходовой паровой кран будет управляться рычагом с ползуна, соединительные рейки – крепиться к этому же ползуну сверху и приводить в движение шатуны, приделанные к маховикам. Цилиндрическое зубчатое колесо на одном из маховиков будет приводиться в движение коленчатым валом.
Джереми не гнушался получать знания из любого источника, и сейчас разложил перед собой на скамейке чертежи, одолженные у лорда Данстанвилля и сделанные Уильямом Мердоком, шотландским инженером и изобретателем, до 1799 года служившим в Корнуолле агентом компании Уатта. Это явно был лишь прототип, но модель сконструировали, и она работала, леди Данстанвилль лично вспоминала, как несколько лет назад видела ее в действии, еще до того как запустили первый двигатель Тревитика. Джереми также скопировал несколько конструкций, найденных в иллюстрированных книгах Уильяма Симингтона и Джеймса Садлера.
Всё это находилось несколько за гранью понимания Бена Картера, но с ним можно было поговорить, к тому же он умел прозорливо взглянуть на дело с практической стороны, и это часто приносило пользу.
Они делали расчеты размера маховика, когда за их спинами раздался голос:
– Что ж, дорогие мои, а вы делаете успехи, да?
Это был крупный, нескладный человек, высокий даже по меркам Джереми, с ярко-синими глазами на узком, но пухлом лице, с черными волосами, тронутыми сединой, как будто уже неделю не видевшими расчески, в синей рабочей блузе с открытой шеей, широкий пояс поддерживал потрепанные бриджи, на ногах – серые шерстяные чулки и залатанные башмаки.
Джереми мгновенно его узнал и нервно сглотнул.
– Мистер Тревитик!
– Он самый. Я ведь тебя знаю, парень, да? Мы встречались в Лондоне, когда ты был еще мальцом. Ты приходил кататься на моей машине, вот как. Вместе с отцом и матерью. Мистер Джереми Полдарк, да?
Они пожали друг другу руки, тонкая чувствительная ладонь Джереми исчезла в медвежьих лапищах Тревитика. Джереми представил Бена Картера.
За шесть лет Тревитик сильно сдал и выглядел неважно, но говорил с той же энергией и страстью, какие помнил Джереми. Через несколько секунд инженер повернулся и уставился на частично законченную конструкцию.
– И что это тут у нас, дорогие мои? Кажется, я припоминаю этот котел. Отец всегда узнает свое дитя. Его сделали тут лет пять или шесть назад, но никогда он не выглядел таким чистеньким и сияющим. И, насколько я знаю, его никогда не использовали. Что, готовите его к выставке, а?
Джереми объяснил суть дела, хотя был вполне уверен, что Тревитик и так всё знает. Теперь, когда корнуольский изобретатель вернулся в Камборн, маловероятно, что его шурин Генри Харви не упомянул о продаже котла и о честолюбивых планах молодого человека. И весьма вероятно, что Тревитик появился здесь в этот день по приглашению Харви, который предложил ему взглянуть, как продвигаются работы.
Смущенный тем, что его кумир осматривает механизм на такой еще предварительной стадии, Джереми говорил запинаясь. Тревитик задал пару вопросов, затем попросил подготовленные Джереми чертежи. Он поводил по бумаге крупными пальцами, внимательно изучил и оценил точность рисунков.
Через некоторое время он отложил чертежи на скамейку, и все замолчали.
– Отличные чертежи, – сказал наконец Тревитик. – Прекрасная работа. И умелая.
– Благодарю, – ответил Джереми.
– Хотел бы я делать их столь же аккуратно. У меня никогда так не получалось. Вечно я чиркал и стирал.
– И это шло на пользу дела, – заметил Джереми.
– Что? Ах да. Да, с этим я согласен.
Они снова замолчали. Тревитик почесал подбородок, явно нуждающийся в бритве. Потом медленно помотал головой.
– Он не годится, мистер Полдарк. – Джереми вопросительно взглянул на него, но ничего не сказал. – Он не годится, – повторил Тревитик.
– О чем вы, сэр?
– О котле. Он не годится.
– Это же ваш котел, мистер Тревитик. Вы сами только что это подтвердили.
– О да, это мой котел, это точно.
– И он был сделан для... для молотилки, так? Разве нет? Я решил, что это как раз тот котел высокого давления, который нам нужен. Что с ним не так?
– Ничего. – Тревитик снова почесал подбородок. – Но не для этой цели. Для вашей цели, мистер Полдарк, он слишком велик, вот и всё.
– Не понимаю. Вы часто...
– Что ж, я объясню. И никто не сможет это понять лучше.
Они замолчали в ожидании. Тревитик снова вгляделся в чертеж.
Через несколько секунд Джереми сказал:
– Тот котел, который вы делали для Пенидаррена в Гламоргане, так?.. Разве не вы часто повторяли, что между котлом для стационарных машин и для движущихся очень мало разницы?
