Текст книги "Мощи Распутина. Проклятие Старца"

Автор книги: Уильям М Валтос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

– Эта болезнь – последняя попытка дьявола завладеть твоим телом. Если ты помолишься со мной сейчас, я избавлю тебя от проклятья, как избавлял других.

Он вытянул руки над ее ногой. Раздался мощный голос, от которого по спине у Николь пробежал холодок:

– Я изгоняю тебя, нечистая и черная кровь, символ и проявление дьявола, земное воплощения ада! Изыди, злой дух и презренное дьявольское отродье! Я изгоняю тебя именем Господа! Изыди и покинь тело этой святой девы, которая своими словами вверила себя в защиту Господа!

Николь смотрела, как он кладет ладони на ее ногу. Она готова была вытерпеть любую боль, лишь бы это помогло. Она почувствовала его руки на бедре, но боли не было. Его прикосновение оказалось холодным, и этот холод давал удивительное облегчение.

– Сгинь же, сейчас и навсегда, покинь этот храм рабы Господней, – кричал Сергий, – Сгинь же, соблазнитель женщины, губитель всего доброго в ней. Ты унижен. Ты не одержишь победы. Метка твоего зла исчезнет с тела этой женщины. Иисус Христос и Его легионы и армии ангелов растопчут тебя, ты отправишься обратно в тело змея, где и есть твое место. Изыди же, приказываю тебе именем Господа!

Дверь вдруг распахнулась, и Николь вздрогнула от внезапного потока света из коридора. Чей-то силуэт стоял в дверном проеме, но священник, похоже, не замечал этого. Он продолжал:

– Пусть святой храм рабы Господней, Николеты Данилович…

Он перекрестил ее возле груди.

– …станет символом падения дьявола, и да увидят все. Пусть ее плоть…

Он перекрестил ее лоб.

– …станет в чистоте своей источником страха и ужаса для всей нечисти.

Он перекрестил ее ногу.

– Бог Отец повелевает тебе!

Снова крестное знамение.

– Бог Сын повелевает тебе!

Снова крестное знамение.

– Святой Дух повелевает тебе!

Снова крестное знамение.

– Святые русские мученики повелевают тебе!

С каждой фразой он неистово осенял Николь крестным знамением.

– Исцеляющая сила и святая русская церковь повелевают тебе! Неколебимая вера святых Кирилла и Мефодия повелевает тебе! Изыди!

Он схватил ногу Николь, сжал ее и начал кричать, изгоняя дьявола:

– Именем всей крови, пролитой последователями истинной веры, именем двадцати тысяч убиенных старообрядцев, я повелеваю тебе – изыди! Отступи, лукавый, источник похоти и искушения, князь лжи и гордыни, отступи, – повелеваю тебе властью, что уничтожила твое царство однажды и уничтожит снова. Приказываю тебе именем Господа покинуть тело этой девы. Я приказываю тебе именем Бога на Земле Данилы Филиппова, именем Григория Распутина, который тем же святым деянием изгонял тебя силой Господа много раз прежде, отступи! Изыди, Диавол!

Силы Сергия иссякли, и он упал на голые ноги Николь. Инстинктивно она протянула к нему руку. Его лицо покрывал пот. Николь нежно вытерла его щеки кончиками пальцев.

Все чары разрушились, когда медсестра, до этого завороженно стоявшая в дверном проеме, включила в палате едет.

– Что здесь происходит?

Николь закрыла глаза.

– Что он делал с тобой? – спросила сестра.

Николь с любовью глядела на лицо епископа. Она с бесконечной нежностью притронулась к его щеке.

– Он молился, – ласково сказала она. – Молился, чтобы спасти меня от дьявола.

– И теперь зло ушло, – сказала она, все еще поглаживая лицо Сергия.

– Снимите его с нее, – приказала сестра двум санитарам, вошедшим в комнату вслед за ней.– Что это за священник, который хватает за ноги? Снимите его и позовите охрану.

Николь пыталась сопротивляться, крепко схватив Сергия за плечи. Его глаза оставались полуприкрытыми. Он издал глухой стон, словно пробуждался ото сна.

Санитары сумели высвободить безвольное тело из рук Николь и усадили Сергия на ближайший стул. Медсестра, вскрыв ампулу с нашатырным спиртом, поводила у него под носом.

Вошел доктор Зарубин – его позвала вторая медсестра. Он проверил состояние Сергия и, убедившись, что с ним все в порядке, спросил сестру, что он тут делал.

– Кричал и стонал, – ответила сестра. – Его было слышно из коридора. Заглядываю в палату, а он тут кричит, машет руками и хватает ее за ноги. Мне показалось, он собирался ее изнасиловать.

– Он молился за меня, – мягко сказала Николь.

– Я таких молитв никогда не слышала, – настаивала сестра.

– Он изгонял Дьявола, – объяснила Николь.

Доктор Зарубин повернулся к ней.

– Вы в порядке? – спросил он. – Он не сделал вам больно?

– Посмотрите сами, – ответила Николь.

Она приподняла ночную сорочку, где ниже пушистого холмика лобковых волос была гладкая белая кожа. Невероятно, но гематома на ноге исчезла. Не было ни покраснения, ни отека. Кровь не скапливалась под тканью. Сеточка набухших вен пропала.

Все следы подкожного кровотечения словно испарились.

Нога выглядела абсолютно здоровой.

67

Лицо доктора Зарубина вытянулось от изумления. Сделав нерешительный шаг вперед, он недоверчиво уставился на ногу. Затем неуверенно протянул руку и коснулся бедра. Медсестра наблюдала за ним молча. Зарубин провел рукой от колена до паха Николь, словно не веря своим глазам. Большим пальцем он несколько раз надавил на кожу, пытаясь определить, не больно ли Николь.

– Что он… что он сделал? – пораженно прошептал доктор.

– Прочитал молитву, – повторила Николь, улыбаясь при виде смятения на лицах собравшихся.

Зарубин покачал головой, не желая принимать такое объяснение.

– Обширную подкожную гематому нельзя замолить, – сказал он. – Должно быть, подействовали лекарства.

– Нет, это сделал епископ. Епископ и его молитвы.

– Мы давали ей обезболивающие, как вы и просили, – вступила медсестра, – Еще коагулянт и фактор VIII, но не больше предписанной дозы.

Зарубин посмотрел в карту Николь, чтобы определить, какое еще лечение ей могли назначить.

– Ничего, – пробормотал он. – Ничего, что могло бы остановить кровотечение и уж тем более отвести всю подкожную жидкость, – он повернулся к Сергию, который неуклюже развалился на стуле, тяжело дыша и закрыв глаза. – Он, вероятно, дал ей что-то. Это единственное возможное объяснение.

Зарубин наклонился к Сергию.

– Проснись, – громким шепотом сказал он. – Я хочу знать, что ты сделал с моей пациенткой.

Когда Сергий не ответил, доктор грубо тряхнул его:

– Проснись. Скажи, что ты сделал.

– Может быть, у него что-то на руках, – предположила медсестра. – Какая-нибудь мазь или бальзам. Он держал ее за ногу, когда я вошла.

Зарубин схватил безвольные руки Сергия и посмотрел на ладони.

– Ничего, – заключил он. – Только пот, но для человека без сознания это нормально.

Медсестра вскрыла еще одну ампулу нашатырного спирта. В этот раз Сергий отреагировал: пробормотал что-то по-русски и попытался увернуться от ампулы.

– Просыпайся, черт бы тебя побрал! – Зарубин снова тряхнул его. – Ты меня слышишь?

Сергий запрокинул голову и с протяжным стоном открыл, наконец, глаза. Но ему не было дела до Зарубина. Его серые глаза постепенно сфокусировались на Николь.

– Теперь ты должна уйти, сказал он ей.

Сергий попробовал встать, но при первой попытке рухнул обратно на стул. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, как будто призывая какую-то внутреннюю силу. Вторая попытка ему удалась. Он выпрямился во весь рост, и его крупная фигура нависла над доктором, медсестрой и санитарами.

– Надень робу, – приказал он Николь.

– Моя одежда в шкафу.

– Надень робу, – повторил он. – Одежда, которую тебе дали, была на тебе во время сегодняшнего грехопадения. На тебе больше не будет греховной одежды.

– Она не может покинуть больницу, – возразил Зарубин,– Для ее же собственного блага она должна остаться здесь. Хотя бы на ночь.

– Она исцелилась, – проговорил Сергий.

– Я не верю в это.

– Ты же видел сам. Метка демона исчезла с ее тела, подобно злым тварям, что кишели в ее душе.

Николь свесила ноги с кровати. Медсестра попыталась преградить ей путь.

– Вы не можете уйти, пока доктор вас не выпишет, – сказала она.

– Ее место рядом со мной, – откликнулся священник. – Она посвятила себя Господу, и Господь принял ее. Поэтому она исцелилась.

– Нельзя вылечить подкожную гематому молитвой, – не унимался Зарубин.

– Другие делали это до меня. Таков путь старцев.

– Русские суеверия, – возразил доктор.

– Глупец! – вскричал Сергий. – Ты же видел все сам. Разве ты не веришь собственным глазам?

– Он излечил меня, – с вызовом сказала Николь. – Вы не смогли мне помочь, а он смог. Моя нога здорова, – она приподняла сорочку. – Потрогайте еще раз, если не верите.

– Сверхъестественные исцеления – просто иллюзия, – похоже, Зарубин не желал принимать их объяснения. – Эффект совершенно не обязательно сохранится. Я видел сотни подкожных гематом, и ни от одной из них не удавалось избавиться так быстро.

– Тогда, возможно, тебе стоит начать молиться, – сказал Сергий. Его голос стал низким и приобрел угрожающие нотки. – Эта женщина теперь принадлежит Иисусу Христу.

– Я хочу провести кое-какие анализы, прежде чем выписать ее.

– Нет! Больше никаких анализов. Ты не посмеешь усомниться в деяниях Господа. Она исцелена, и пойдет со мной.

Он протянул Николь руку. Когда доктор Зарубин попытался встать у него на пути, епископ толкнул его. В палату вошли двое охранников, но тут же застыли на месте – Сергий обратил свой гнев на них:

– Назад! – скомандовал он.

Они отошли к дальней стене. Сестра склонилась над Зарубиным, положив его голову на свою пухлую ногу.

– Я не знаю, что вы, черт возьми, за человек, – злобно проговорила она. – Но у вас нет права приходить сюда и нападать на людей. Я вызову полицию.

– Я Защитник веры. Моя сила исходит от Господа. Никто из вас не смеет мне мешать.

Николь стояла рядом, чувствуя дрожь при звуке его голоса. Ей было жаль остальных людей в палате. Она видела в их лицах страх, и смятение, и нежелание принимать чудо, сотворенное Сергием. Но сама она больше его не боялась. Он исцелил ее.

– Я ухожу вместе с ним, – сказала она.

– Наверное, он загипнотизировал ее, – раздался голос сестры. Она говорит словно в трансе.

Доктор Зарубин поднялся на ноги, делая последнюю попытку остановить их.

' – Прошу вас, не забирайте ее, – умолял он.

– Теперь она принадлежит не твоему миру, – ответил Сергий. – Я и она будем трудиться для возрождения Святой Русской церкви, чтобы очистить ее от еретиков и вернуть славу и почет.

– Вы не понимаете, – сказал Зарубин. – По всему миру люди умирают от подобных кровоизлияний. Истекают кровью – и никто не знает почему. Скажите хотя бы, как вы остановили кровь. Я первый раз вижу, чтобы снимали такое состояние.

– Я был всего лишь инструментом, посредством которого изливалась сила, – сказал Сергий.

Николь закуталась в робу и ждала.

– Если вы уйдете сейчас, то приговорите остальных к смерти, – молил Зарубин. – Раз вы не хотите говорить мне, как вылечили ее, позвольте хотя бы провести тесты. Их результаты жизненно важны.

Сергий кивнул Николь, и она направилась к двери.

– На Руси кровоизлияние считается наказанием, сказал он. – Оно приходит в ночи. Тысячи людей умерли от этого за прошедшие века. Только немногим удалось пережить наказание кровью.

– Он сумасшедший, – сказала сестра.

Зарубин проигнорировал ее.

– Как выжили те немногие? – спросил он. Николь была уже в коридоре.

– Скажите мне, как они выжили! – прокричал Зарубин.

Сергий повернулся и темным силуэтом застыл в дверном проеме.

– Есть только один путь. Через вмешательство человека, который показал свою власть над кровью и умер в муках за сотворенные им чудеса. Человека, чье тело сожгли, а прах развеяли большевики и антихристы, покорившие Святую Русскую Церковь.

Он замолчал. Его глаза излучали энергию, и это чувствовал каждый в палате.

– Этот человек – Великий Святой и Заступник, перерожденный Иисус Христос, Григорий Ефимович Распутин!

При упоминании этого имени лицо Зарубина побледнело.

68

Комната, в которой находились Росток и Чандхари, имела много общего с камерой повышенной безопасности. Окна были защищены плотными металлическими экранами. Стекла были по периметру проклеены металлизированной пленкой с сигнальными проводками. Металлическая дверь имела самозакрывающийся механизм. Кроме того, возле стальных дверей в коридоре стояли вооруженные охранники, как и у входа в здание, и у обоих ворот. Проволока двойной ограды находилась под высоким напряжением. Все это превращало здание в нечто похожее на тюрьму. Чандхари же бесконечными расспросами походила на детектива.

Однако с ней Росток начинал чувствовать себя спокойно. Ему нравился ее подход и скрупулезность. «Может быть, дело в ее научном прошлом, – подумал Росток. – А может, так были натренированы все федеральные следователи?» Так или иначе, Росток смог посмотреть на вещи под иным углом.

– Кто еще находился в банке, когда открыли сейф? – спросила Чандхари. – Не обязательно в хранилище, а во всем здании?

Например, этого он не учел. Может быть, это имело значение, а может, и нет. В любом случае, вопрос был хорошим.

– Во-первых, там была секретарша, – начал вспоминать он. – Ее имя Соня Ярош. Ей как минимум девяносто лет, поэтому я бы не удивился, если бы во всей этой цепочке смертей она была бы первой. Но вчера утром я видел, как она преспокойно поливала цветы. Выглядела абсолютно здоровой.

– Девяносто лет, говорите? Как давно здесь поселились ее предки?

– Она и сама родилась не здесь – по-моему, в Петрограде – и эмигрировала вместе с ними.

– В Петрограде? – доктор Чандхари подняла взгляд от папки. – Вы уверены? Уверены, что эта женщина родилась в России?

– По словам самой Сони, она приехала сюда в 30-х годах.

– И она до сих пор жива! Невероятно! Отлично! Мы с ней свяжемся.

– Также там был банковский охранник, парень по имени Эдди Бьеласки. Он заходил в хранилище, когда Отто снимал отпечатки пальцев. Но Эдди, по-моему, в порядке. На следующий день он пришел на работу. Когда я приезжал в банк после смерти Зимана, он показался мне вполне здоровым. И насколько мне известно, все еще жив.

– Что вы знаете о его прошлом? Он не иммигрант?

– Он приехал вскоре после войны.

– Чудесно. Проверим и его тоже. Кто-нибудь заходил в хранилище на следующий день?

– Ну, об этом надо спросить работников банка. Я знаю, утром хранилище закрыли на дезинфекцию. Приезжали люди из министерства здравоохранения.

– И они провели дезинфекцию? Это обычная практика?

– Думаю, да. По крайней мере, если случается грязная или подозрительная смерть, место всегда дезинфицируют.

Доктор Чандхари достала из кармана халата резиновые перчатки.

– Пока мы ждем Шермана, я хотела бы вас немного обследовать, – сказала Чандхари.

– Обследовать?

– Да, провести медицинский осмотр. Знаете, история болезни, анализ крови и так далее.

Росток смотрел, как она натягивает перчатки на свои тонкие руки.

– Зачем вам это? – спросил он.

– Мне казалось, это очевидно, – ответила она. – Из всех людей, побывавших в хранилище, вы один живы. И я хотела бы выяснить, почему, и сколько вам еще осталось.

69

Мысль о том, что его собственная жизнь в опасности, не была для Ростка чем-то новым. Он видел, как умирали люди, оказавшиеся рядом с мощами, и понимал, что и сам, вероятно, уязвим. Он старался не думать об этом, пока вел расследование. Росток потер правую руку, которая словно бы стала тяжелее. Увидев, что доктор делает пометку у себя в папке, он остановился.

– Среди ваших предков есть русские, верно? – спросила она.

– А что, не видно? – огрызнулся он.

– Будем считать, что это «да», – Чандхари поставила галочку в распечатанном бланке у себя на столе.

– По нашей информации, вы американец во втором поколении. Это правда?

Снова Уинфилд, подумал Росток.

– Мой дед приехал сюда в 1920 году.

– Итак, все верно. Ваши мать и отец были американцами?

– Дед и бабка были русскими. Они выросли в России, но родители родились здесь. А это имеет какое-то значение?

– Вы наполовину американец, – поправила она его. – Это различие существенно. Насколько мне известно, ваши родители умерли?

Росток кивнул, не понимая, почему Уинфилд решил снабдить ее именно этой информацией.

– Отец умер при взрыве шахты?

– Если вы уже знаете ответы, то зачем спрашиваете меня?

– Извините, но мне необходимо подтверждение фактов. А ответы на некоторые вопросы можете дать только вы.

Рассказав в подробностях о смерти родителей, Росток ответил на вопросы о детских заболеваниях, отметил в списке блюда, что подавались у них дома, пока он рос, а также указал, какие изменения в питании произошли с тех пор. При каждом его шевелении – почесывал ли он руку или разминал пальцы – доктор что-то записывала.

– Ваши родители или кто-нибудь из семьи когда-нибудь говорили о друзьях или родственниках с заболеваниями крови?

– Только о гемофилии царевича Алексея.

– А об эпидемиях? Приступах кровотечения у десятков или сотен людей?

– Такого я не помню.

Чандхари начала искать в своей папке нужную страницу.

– Я спрашиваю потому, что заболевания крови в России были распространены гораздо шире, чем в какой-либо другой стране. Обычно наблюдался целый ряд симптомов помимо кровотечения, – она нашла нужный ей лист и начала читать: – Сильная эпидемия имела место в Уссурийском крае Восточной Сибири в 1891 году» Ваш дед наверняка слышал о ней. В последующие десятилетия подобные эпидемии вспыхивали не раз, но мало кто обращал на них внимание. Российский народ больше беспокоила война с Германией, революция, расстрел императорской семьи…

– …и убийство Распутина, – добавил Росток. Чандхари подняла на него глаза и улыбнулась.

– Осталось еще несколько вопросов, – сказала она. Положив ему в рот цифровой термометр, она посмотрела на температуру и записала ее на бланке.

Как вы себя чувствуете? – спросила Чандхари. – Никаких необычных болей?

– Я в порядке, – ответил Росток.

– Вы выглядите усталым.

– Я спал четыре часа.

– У вас красные глаза.

– Я их постоянно тер. Чтобы не заснуть.

– А ваши пальцы? Вы их все время разминаете. Они немеют?

Росток прикоснулся пальцами правой руки к левой. Онемение, ночью ощущавшееся только в указательном, распространилось по остальным пальцам руки. С левой вроде бы все было в порядке.

Не дождавшись ответа, Чандхари сделала пометку в бланке.

– А ваши ноги? – спросила она.

– Ноги в порядке.

– Кроме пальцев?

Росток кивнул.

– Они немного… не знаю, как будто тоже онемели. Очередная запись.

– И я заметила, что вы постоянно чешете руки. Вот, и опять.

– Просто небольшой зуд, – признался Росток. – В этом ведь нет ничего необычного?

– В самом зуде – нет. Однако вкупе с усталостью, Покраснением глаз и онемелостью в конечностях у вас наблюдается весьма специфичный набор симптомов.

Росток согнул и разогнул пальцы в надежде, что онемение исчезнет и что потеря чувствительности – просто следствие усталости.

– Оно не уйдет, – сказала Чандхари, наблюдая за его действиями. – Боюсь, станет только хуже.

Она положила папку на стол и потянулась к шее Ростка. Росток отпрянул.

– Успокойтесь, – сказала Чандхари. Я просто хочу проверить, не распухло ли у вас под подбородком.

Росток позволил пальцам в резиновых перчатках дотронуться до его челюсти, до шеи с обеих сторон и до ключиц. Закончив, Чандхари снова записала что-то у себя в бланке.

– Так что? – спросил Росток. – Я в порядке?

– Давайте я возьму у вас кровь, и потом все обсудим, – предложила доктор. Она перетянула его руку жгутом, сказала, чтобы он сжал кисть в кулак, и отточенным движением почти безболезненно ввела иглу в вену. Это была стандартная процедура для любого медицинского осмотра, но на этот раз в темной красной жидкости, вытекавшей из его вены через прозрачную пластиковую трубочку, было что-то зловещее. И вместо привычной ваты и повязки Чандхари замазала место ввода иглы какой-то быстровысыхающей субстанцией, которую назвала медицинским клеем, а руку перемотала эластичным бинтом.

– Мы не хотим рисковать, – мрачно объяснила она. – В вашем состоянии даже маленькая рана может быть опасной.

Наклеив бирку на образец крови, она стянула резиновые перчатки и сделала очередную пометку в папке. Закончив писать, подняла глаза на Ростка и сказала:

– У вас небольшая припухлость в районе гланд и щитовидной железы. Боюсь, вы уже в начальной стадии.

– Начальной стадии чего?

Она колебалась, словно пыталась подобрать верные слова для описания его диагноза.

– За такими симптомами обычно скрывается очень опасное нарушение свертываемости крови. Я не могу быть уверена, пока не увижу результаты анализа крови, но все указывает на то, что болезнь уже проникла в вашу кровеносную систему. Потому у вас онемели пальцы и покраснели глаза – это результаты микроскопического кровотечения.

– Нарушение свертываемости… – Росток представил, что означают эти слова. – Вы хотите сказать, что-то вроде гемофилии?

– Гораздо хуже.

– Значит, на реликвии лежит проклятье, и не важно, что вы мне скажете, – Росток был непреклонен.

– Опять вы об этом, – вздохнула Чандхари. – Повторяю, это просто суеверия.

– Но ведь вся суть в этой реликвии. У Распутина была способность заговаривать кровь. Он исцелял кровотечения при жизни, а теперь, после смерти, как будто действует наоборот. Каждый, кто был в том хранилище, – кроме Эдди – умер от кровопотери или кровоизлияний. Как умер царевич Алексей.

– Царевич страдал от гемофилии, – напомнила Чандхари. – Она никак не связана с вашей болезнью. Гемофилия – это наследственное заболевание крови. Алексей получил его от своей матери-императрицы, которая, в свою очередь, унаследовала его от немецких предков.

– Дед Алексея умер от инсульта. В точности как директор банка.

– Для болезней крови такое нормально. Они бьют по самым уязвимым точкам организма, которые у каждого человека свои.

– Но Распутин мог заговаривать кровь. Он исцелял маленького царевича.

– Исцелял, но не навсегда, – сказала доктор. – Он просто временно приостанавливал приступы.

– Тем самым спасая Алексею жизнь, – упрямо спорил Росток. – Вот что делал Распутин. Он останавливал кровь, когда лучшие доктора России были бессильны.

Она посмотрела на Ростка с сочувственной улыбкой на тонких губах.

– Вы можете верить в сверхъестественные способности Распутина. Вас, возможно, удивит, что я и сама в них верю. Но всем смертям в Миддл-Вэлли есть вполне научное объяснение. Здесь мы имеем дело с относительно типичными случаями алиментарно-токсической алейкии, или АТА, как она чаще всего называется в медицинской литературе. На начальных стадиях она вызывает головную боль, головокружение, жжение в глазах и в горле, зуд на коже, распухшие гланды и даже ларингит. У разных людей разные симптомы, но все они вскоре выливаются во внутреннее кровотечение. Первыми оно поражает слабые органы кровеносной системы, что легко спутать с инсультом, или кровоточащей язвой, или любым другим распространенным заболеванием.

– АТА? Коронер не упоминал ничего подобного, – сказал Росток.

– И это неудивительно. Как я и сказала, симптомы легко спутать. Ваш коронер, может быть, великолепный врач, но как и в случае с большинством медиков, его опыт ограничен болезнями, превалирующими на восточном побережье США. Высокоцивилизованный регион с высокоцивилизованными заболеваниями. Поэтому у него слишком узкий инструментарий для распознавания таких болезней.

– Смысл от меня ускользает…

– Помните, что было со случаями сибирской язвы? – спросила Чандхари. – Сначала пациентам ставили диагноз «грипп» или «пневмония». Только когда больные начали умирать, американское медицинское сообщество научилось распознавать симптомы сибирской язвы, – она с видимым отвращением покачала головой. – Большинство американских врачей не узнали бы и симптомов бубонной чумы – той самой черной смерти, что в XIV веке выкосила треть населения Европы. Всего несколько лет назад в Америке научились распознавать лихорадку Ласа, а до этого каждый случай заканчивался летальным исходом. Обе эти болезни связаны с кровью, точнее, с нарушением ее свертываемости, и до сих пор представляют угрозу в некоторых странах.

Существуют десятки заболеваний, вызывающих смерть в течение нескольких часов. Однако, в отличие от медицинских школ на моей родине, в Индии, в Америке они не изучаются – разве что упоминаются в сносках некоторых учебников. Я не удивлена, что ваш коронер ошибся с диагнозом.

Похоже, затронутая тема весьма беспокоила Чандхари.

– Американские доктора обычно смотрят на иностранных врачей, вроде меня, свысока. И лицензии нам выдают очень неохотно. Они почему-то считают, что врачи из стран третьего мира менее компетентны, чем они. Однако в Бангладеш, Дакаре и Новой Гвинее есть провинциальные медики, которые умеют лечить болезни, о которых редкий врач в США зияет. Это один из основных недостатков американских специалистов – они думают, будто все знают. Но если болезнь не встречается в Америке, студенты ее не изучают.

Росток внимательно выслушал ее речь, прежде чем попробовать вернуться к теме:

– Это заболевание крови – вы узнали о нем в Индии?

Чандхари сконфуженно покачала головой.

– Нет-нет. Я узнала об АТА здесь, в лаборатории биологической защиты.

– Значит, вы знаете, как ее лечить?

– К сожалению, лекарства не существует.