Текст книги "Паломничество в Святую Землю Египетскую"

Автор книги: Томаш Миркович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

В конце концов после множества пертурбаций я приехала в Варшаву, за деньги от страховки Ежи купила особняк и поселилась в нем с тобой и с Анной – она хотела жить отдельно от наших родителей. В Сецехово я возвращаться не хотела – во-первых, с этим местом было связано слишком много воспоминаний, а во-вторых, я его разлюбила: пока я была в Америке, коммунисты всячески травили отца, шантажировали его и наконец отобрали у него мельницу; ему пришлось переехать с мамой и Анной в Варшаву. Поэтому я никогда тебе не говорила, где похоронен Ежи, хотя и согласилась, чтобы его похоронили в Сецехове, там же, где он родился.

Вот, пожалуй, и все, что я хотела тебе сказать. Помни, никому ни слова! Даже сегодня правда может оказаться опасной. Как я тебе уже говорила, Анна ничего не знает. А Виктор… ну что ж, он виновник смерти Ежи, и поэтому я не желаю его никогда больше видеть, но должна признать, что ведет он себя, в общем, порядочно. Регулярно присылает нам чеки на жизнь; мне даже удалось отложить довольно приличную сумму. Так что если ты захочешь вместо Египта уехать в Лондой, это вполне реально. Подумай.

Когда Алиса немного опомнилась после рассказа матери, ее поразило в нем одно: имя Теодора мама упомянула всего пару раз, а о связях Сецехов с Египтом вообще ничего не сказала. Алиса решила спросить ее об этом, не упоминая, однако, о дядином письме.

– Послушай, – начала она, слегка покраснев, потому что не любила секретов от мамы, – в дядином завещании было сказано так: он хочет, чтобы я съездила в Египет, потому что у Сецехов есть какие-то семейные связи с этой страной. Ты что-нибудь об этом знаешь?

– Гм… твой дядя бывал в Египте несколько раз. Я слышала, что у него больные легкие и врачи советуют ему проводить зиму в Хелуане. Он еще навез оттуда массу всякого старья, весь дом им заполонил. Лично я не стала бы называть подобное семейными связями, но это в стиле Теодора; после смерти отца он совсем помешался на Египте. Когда-то он рассказывал мне всякие несусветные истории о египетских божествах, но меня они вообще не интересовали: в одно ухо влетело, в другое вылетело. – Она взглянула на Алису и помолчала. – Такты все-таки поедешь? Исполнишь последнюю волю Теодора?

– Да, – кивнула Алиса. На ее взгляд, история, рассказанная матерью, не имела ни малейшего отношения к путешествию в Египет. А повидать эту страну очень хотелось.

Мама тяжело вздохнула.

– Ну что ж, не могу тебе запретить. Езжай и возвращайся. Тогда мы продадим наконец сецеховский дом и покончим с этим раз навсегда. Не люблю возвращаться мыслями в те времена. – Она достала из пачки очередную сигарету. – А где ты возьмешь паспорт? Нужно ведь приглашение.

– Адвокат сказал, что мне его устроит один из сотрудников египетского посольства в Варшаве.

– Наверняка за взятку?

Алиса не знала.

II. Египет

1

Самолет медленно заходил на посадку. Уткнувшись В иллюминатор, Алиса вглядывалась в голубую ленту Нила и тянущиеся под крылом зеленые поля, изрезанные густой сетью каналов. Вдруг самолет накренился, закладывая вираж; тогда она увидела пустыню и пирамиды. С высоты они показались мелкими и серыми, будто на запыленном школьном макете. Потом внизу появились дома. Самолет снижался все быстрее; ешс несколько минут – и шасси коснулись земли.

Едва Алиса оказалась перед открытом люком, в лицо ей ударила, будто из раскаленной печи, волна горячего воздуха. Спускаясь по трапу на плиты аэродрома, она думала: должно быть, так чувствуют себя души, нисходящие в ад. Следом за другими пассажирами она двинулась к застекленному зданию аэропорта.

Когда Алиса прошла таможню, ее окружила толпа крикливых носильщиков, предлагающих свои услуги на всех языках мира. В конце концов она позволила одному из них выхватить у нее из рук чемодан и отнести к черно-белому таксомотору.

– Отель «Клеопатра», – сказала она водителю: именно в этом отеле заказал ей номер сотрудник египетского посольства.

Шины взвизгнули, такси тронулось с места.

Алиса с интересом глазела по сторонам. Вскоре она убедилась, что запомнившиеся ей по детским книжкам картинки шатров на краю пустыни, пальм, верблюдов и бедуинов не соответствуют действительности. Пальмы были, но росли на полосе зелени посредине широкого асфальтового шоссе. Верблюдов не было вовсе, зато автомобилей – куда больше, чем в в Варшаве, и к тому же всевозможных марок: иногда это были новейшие модели, иногда – старые, рассыпающиеся драндулеты, которые помнили двадцатые и тридцатые годы. Она заметила, что таксомоторы здесь черно-белые, а счетчики к ним прикручены снаружи. Все неслось с головокружительной быстротой, водители наперебой жали на клаксоны. Гудки автомобилей сливались с назойливыми звонками желтых трамваев, у которых не было ни стекол в окнах, ни дверей, ни даже боковых стенок; пассажиры всходили на ступеньку и сразу усаживались на одну из деревянных скамей, занимающих всю ширину вагона.

Езда по шумным, запруженным машинами улицам заняла около часа. Наконец такси затормозило перед высоким современным зданием на широкой площади, поросшей редкой, выжженной травой.

Номер на восьмом этаже был чистый, прибранный, с ванной, балконом, телефоном и кондиционером. Алиса дала улыбающемуся бою на чай, уселась на кровати и задумалась: что дальше? Чтобы сдать все экзамены, ей пришлось сидеть за учебниками почти до самой последней минуты. Некогда было подготовиться к отъезду, просмотреть путеводители, изучить карты. Но вот уже и Каир; радуясь этому, Алиса была уверена, что все у нее получится.

Она умылась с дороги, спустилась на лифте в вестибюль и спросила портье, где купить план Каира и путеводитель. Оказалось, что на площади Талаат-Гарб, всего в нескольких шагах от гостиницы, есть книжная лавка с изданиями на иностранных языках. Алиса отправилась в указанную ей сторону по улице Шария-Каср-эн-Нил.

Она шла медленно, любуясь роскошными витринами магазинов. Привыкнув к серости варшавских улиц и скучным товарам, заполняющим грязные витрины, она просто упивалась зрелищем разноцветных платьев, сумок, туфель. В конце концов не смогла устоять: зашла в обувной магазин и купила элегантные сандалии, а варшавские, которые были у нее на ногах, просто выбросила в мусорный бак. Поначалу в магазине она чувствовала себя неловко. Продавец долго не мог найти подходящий размер – у большинства египтянок ноги явно были на несколько номеров меньше, – но в конце концов принес очень симпатичные красные сандалии, которые сели как влитые. И сам, встав перед ней на колени, помог их надеть.

До книжной лавки она добралась без труда. Рассматривая великолепные альбомы о египетском искусстве, Алиса осознала, как много ей предстоит увидеть. Сколько храмов, могил, обелисков, скульптур! Ей очень хотелось купить самый роскошный альбом, но пока она приобрела только план Каира и небольшой путеводитель по Египту, после чего выбрала со стойки несколько красочных открыток. Уже по дороге к кассе она вдруг заметила английские переводы романов двух неизвестных ей писателей с русскими фамилиями. Одного звали – по крайней мере в английской транскрипции – Vladimir Nabokov, a книжка его называлась «Invitation to a Beheading».[10]10
  «Приглашение на казнь» (англ.).


[Закрыть] Второй, Mikhail Bulgakov, был автором романа под заглавием «The Master and Margarita». Алиса раскрыла его наугад: «Еще раз, и в последний раз мелькнула луна, но уже разваливаясь на куски, и затем стало темно. Трамвай накрыл Берлиоза, и под решетку Патриаршей аллеи выбросило на булыжный откос круглый темный предмет. Скатившись с этого откоса, он запрыгал по булыжникам Бронной. Это была отрезанная голова Берлиоза». Алиса вздрогнула и отложила книгу. Уже хотела взяться за роман Набокова, как вдруг ее внимание привлекла необычная обложка с изображением не то человека, не то животного с длинным клювом, несущего на плечах большую плетеную корзину, из которой выглядывал молодой мужчина, а какое-то темное создание заталкивало его обратно внутрь. У автора книжки были, несомненно, польские имя и фамилия, и Алиса удивилась, что никогда о нем не слышала. Заинтригованная, она раскрыла книгу. «С другой стороны, я знал, что справедливость часто действует неспешно. В деревне я слышал историю о черепе, который выскочил из гроба и покатился по склону, между крестами, мимо надгробных холмиков с цветами на них. Церковный сторож подставил лопату, чтобы остановить его, но череп ускользнул и покатился в сторону кладбищенских ворот. Лесник пробовал остановить его, стреляя в него из ружья…» Вот уж правда – не знают люди, о чем писать! Судя по заглавию, этот Набоков тоже, должно быть, выдумывает подобную ерунду! Алиса заплатила за план, путеводитель и открытки, после чего вышла из лавки.

В обратный путь она двинулась уже по другой улице. Здесь магазины выглядели еще более изысканно. И снова она через каждые несколько шагов останавливалась, чтобы рассмотреть витрины, а пару раз даже зашла внутрь. Трудно было разобраться в ценах – они обозначались совсем не такими цифрами, как те, которые она в школе привыкла считать арабскими; поэтому Алиса попросила одного из продавцов написать их на листке вместе с европейскими соответствиями. Здесь она купила тонкую юбку и две блузки.

Только оказавшись на Мидан-ат-Тахрир – просторной площади, на которой стоял ее отель, – Алиса заметила, что уже стемнело. В свете прожекторов вода, бьющая в небо из фонтанов, переливалась всеми цветами радуги. Восхищенная этим зрелищем Алиса пересекла проезжую часть и пошла через площадь.

У каждого фонтана народ просто кишел. Люди устраивались на траве целыми семьями; взрослые беседовали, пили и ели, а дети носились вокруг. Мужчины были одеты в черные брюки и белые рубашки с расстегнутым воротом или в ниспадающие галабии пастельных тонов; некоторые женщины, в основном средних лет и старше, с ног до головы были закутаны в черное, но на большинстве были длинные цветастые платья, а черные – только платки на головах. Между сидящими сновали торговцы, предлагая лотерейные билетики, гребешки, зеркальца, перочинные ножи и брелоки; их товар был аккуратно разложен на подносах, подвешенных на лямках у живота. Другие продавали орешки или баранки, третьи жарили на передвижных лотках кукурузные початки, непрерывно их обмахивая, чтобы усилить жар. Запах дыма от древесного угля смешивался с ошеломительным ароматом жасмина, чьи бутоны, нанизанные на нитку, предлагали на продажу детишки в полосатых пижамах. Несмотря на темноту было все еще ненамного прохладнее, чем днем.

В конце площади, за высокой оградой из железных прутьев, прожекторы подсвечивали громадное здание из темно-желтого песчаника. Фасад центральной его части, увенчанной куполом, украшали скульптуры, а вход стерегли две белые колонны. Подойдя ближе, Алиса поняла, что это Египетский музей. Сквозь ограду ей были видны античные стелы, барельефы, статуи. Пообещав себе вернуться сюда назавтра с самого утра, она свернула к отелю.

Поднявшись наверх, Алиса заказала себе ужин в номер, затем начала просматривать путеводитель, но почувствовала, что ее клонит в сон. Тогда она легла в постель и погасила свет. Уже в полудреме ей вспомнились прощальные слова, сказанные мамой на варшавском аэродроме: «Что бы ни случилось, помни одно: не теряй головы!»

2

Разбудили ее яркие лучи солнца, вливавшиеся в комнату через окно. Близилось к девяти. Девушка быстро встала с постели и спустя четверть часа уже поднялась на лифте на тринадцатый этаж и вошла в ресторан. На первом этаже тоже был ресторан, но Алисе хотелось увидеть город с высоты.

Официант провел ее к столику у окна. В красной феске, широких бледно-зеленых шароварах и богато расшитой куртке того же цвета он выглядел словно из сказки. Алиса заказала завтрак и взглянула в окно. Прямо перед ней виднелся «Нил-Хилтон», справа – знакомая глыба Египетского музея, а в отдалении – Нил с островом Гезира. Вокруг площади, по которой она прогуливалась вчера, тянулись вереницы машин, с краю время от времени проезжал трамвай, но на газонах и тропинках в такую рань не было почти ни души.

Сперва Алиса глядела вниз, а затем стала рассматривать экзотический интерьер. На стенах висели ковры и арабское оружие, в центре зала тихо журчал фонтан, выложенный зелено-голубой плиткой, складывавшейся в фантастическую мозаику. Рядом с фонтаном стояла пара хромированных стоек, на которых подвизались два огромных попугая ара с голубыми крыльями и желтыми брюшками.

– Good morning! Good morning![11]11
  С добрым утром! С добрым утром! (англ.)


[Закрыть] – заверещал один из них.

Алисе стало весело. Ей вспомнился рассказ тети о том, как та сразу после войны зашла в варшавский зоопарк и остановилась перед клеткой с разноцветными попугаями. Вдруг в клетку залетел обычный серый воробей, вырвал какой-то деликатес из клюва у самого большого попугая и удрал. Видя ошеломленную мину попугая-здоровяка, тетя расхохоталась. А тот как заорет во весь клюв: «Ой, дура, дура, над попугаем смеется! Дура, дура!»

У клетки собралась толпа зевак, а попугай все насмехался над тетей. Та покраснела и с позором бежала.

Ожидая, пока официант принесет заказ – гренки, яйцо всмятку и апельсиновый сок, – девушка вынула из сумки карманное английское издание «Алисы в Стране Чудес*. Книга Льюиса Кэрролла восхищала ее с детства; пока она еще не выучила буквы, маме и тете покоя не было от постоянных требований почитать историю ее тезки. Потом по этой книжке она уже сама училась азбуке, а теперь собиралась писать магистерскую работу, посвященную «Приключениям Алисы» и ее эксцентричному автору, оксфордскому математику и англиканскому священнику, неравнодушному к маленьким девочкам.

– Прекрасный выбор, – произнес вдруг по-английски мужской голос. – «Алиса в Стране Чудес» – именно та книга, которую стоит читать в Египте.

Алиса подняла голову и встретилась взглядом с худощавым смуглым мужчиной, на несколько лет ее старше сидевшим за соседним столиком.

– А почему? – спросила она.

– Во-первых, потому, что Египет с древних времен назывался Страной Чудес; во-вторых, Льюис Кэрролл ведь использовал в качестве образца египетскую «Книгу мертвых», – сообщил с улыбкой незнакомец.

– Правда? – удивилась Алиса. – Я и не знала, хотя читала много работ по «Алисе в Стране Чудес».

– С удовольствием расскажу об этом. Можно я к вам пересяду?

– Пожалуйста.

Мужчина уселся напротив Алисы и жестом велел официанту принести его прибор.

– Меня зовут Абиб, – сказал он. – Я немного археолог, немного этнограф. А ты кто будешь?

– Алиса. Изучаю английскую литературу. В Польше.

– Алиса? Славно выходит. – Он опять сверкнул белыми зубами. – Ты, конечно, знаешь, что второй том приключений кэрролловской героини, «Алиса в Зазеркалье», основан на шахматной партии. Поэтому долго считалось, что прототип первой части – какая-то карточная игра. Это казалось логичным: во второй части выступают шахматные фигуры, а в первой – карты. Глубочайшее заблуждение! Карты фигурируют у Кэрролла лишь по одной причине: принято считать, что они происходят из Египта. На самом деле Кэрролла вдохновили египетские папирусы с текстом «Книги мертвых». Правда, полного перевода «Книги мертвых» тогда еще не существовало, но в Англии уже с давних пор восхищались египетскими древностями. Они во множестве попали в руки англичан после того, как те в 1801 году заняли Александрию. Французские ученые, сопровождавшие Наполеона в его египетском походе, свезли их туда, но отослать в Париж смогли далеко не все. Так в Лондоне очутились знаменитый Розеттский камень и другие ценные памятники старины, в том числе великолепное собрание папирусов. Вот эти-то египетские папирусы, описывающие, что происходит с покойником на том свете, а также необычные рисунки богов с головами животных, и стали для Кэрролла источником вдохновения. Конечно, ему пришлось изложить все так, чтобы это годилось для детей, поэтому Алиса не умирает и ее не хоронят – она только попадает в кроличью нору. Но если хотя бы в самых общих чертах представлять себе, что думали о загробной жизни древние египтяне, то заглянуть за этот камуфляж легче легкого. Египтяне считали, что душа умершего должна пройти сквозь потусторонний мир, где у каждых ворот ее подстерегают грозные чудовища, после чего она предстает перед судом Осириса и либо получает отпущение грехов, либо ей отсекают голову, а саму ее пожирают. «Книга мертвых» – не что иное, как собрание магических заговоров и заклинаний (часто основанных на игре слов, которую так любил Кэрролл). Их задача – облегчить душе странствие по загробному миру. «Алиса в Стране Чудес» как раз и описывает этот путь. И тоже завершается судом, с той лишь разницей, что у египтян судьями были боги с головами животных, а у Кэрролла – просто животные. Большинству из них можно найти соответствия в пантеоне египетских богов. Белый Кролик, за которым Алиса направляется в подземный мир, – это, ясное дело, Вен-Уну, египетский бог с головой зайца, которого обычно отождествляют с Осирисом. Пес, который чуть не растоптал Алису, это наверняка…

Его прервал официант, принесший обоим завтрак.

– А, вижу, ты собираешься съесть Шалтай-Болтая! – пошутил Абиб при виде яйца всмятку, которое официант поставил пред Алисой. – У этого персонажа тоже есть своя египетская параллель: огромное яйцо, из которого возник мир. Его снес Геб, которого называли Великим Гоготуном, по некоторым преданиям – отец главных египетских богов: Осириса, Изиды, Нефтиды и Сета. Но не буду тебе больше надоедать. – Он протянул руку и взял гренок.

– Нет-нет, это очень интересно, – запротестовала Алиса. – И все это может мне пригодиться, ведь я собираюсь писать о Кэрролле магистерскую работу. Давай рассказывай дальше.

– Если так, то самый «египетский» из всех персонажей, чтоб ты знала, – Королева Червей, – продолжал Абиб, намазывая гренок маслом. – Это не женщина, а просто монстр: весь двор перед ней дрожит как осиновый лист, а она знай себе ходит и распоряжается: «Отрубить голову тому!», «Отрубить голову этому!» Хорошо хоть ее удается обманывать, а не то она всех бы отправила на эшафот, включая Алису.

– Это точно, – подтвердила Алиса, уплетая яйцо. Шалтай-Болтай оказался исключительно вкусный, приготовленный именно так, как она любила: не слишком круто и не слишком всмятку.

– Утрата головы в потустороннем мире была одной из самых страшных вещей, которых боялся древний египтянин. Это могло случиться не только тогда, когда на суде Осириса душе выносился обвинительный приговор; еще до того, пока душа добиралась к месту суда, разные чудовища пытались отрубить или отрезать ей голову. От этого должно было уберечь чтение вслух соответствующей главы из «Книги мертвых». Но предусмотрительные египтяне не очень-то надеялись на папирусы; на всякий случай они запасались еще так называемыми подложными головами, которые опускались в саркофаги. В эпоху Древнего царства это были очень реалистичные головы, они вырезались из камня еще при жизни усопшего. Потом той же цели служили маски, которые накладывались на мумии, а еще позже – нарисованные на дереве заупокойные, или гробовые, портреты, их к мумиям прибинтовывали. Такие портреты называют фаюмскими, потому что именно в Файюме их найдено больше всего, и они очень похожи на аналогичные польские, с которыми я знаком по репродукциям. Интересно, что художники столь далеких друг от друга культур, как Египет первых четырех веков христианства и Польша семнадцатого века, изображали умерших таким сходным образом. Тебе не случалось задумываться над этим?

– Нет, – быстро ответила Алиса и покраснела: она помнила, конечно, что писал дядя о многовековых связях между Польшей и Египтом. – Я часто встречала польские гробовые портреты, но никогда не видела фаюмских. Чтобы их увидеть, надо ехать в Файюм?

– Не обязательно. Их много и здесь, в Каире, в Египетском музее. Ты уже была там?

– Еще не успела. Я только вчера прилетела из Варшавы.

– В таком случае, если только ты согласишься, я охотно повожу тебя по нему. Я был в этом музее несметное множество раз, но туда можно ходить всю жизнь и каждый день открывать что-то новое. Как тебе это?

Алисе понравилось, что, во-первых, у нее будет компания, а во-вторых, показывать музей ей будет не какой-нибудь недоучка-гид, а настоящий археолог. К тому же очень симпатичный.

– Согласна, – сказала она, улыбнувшись ему.

– Если у тебя нет других планов, можно отправиться туда сразу после завтрака.

– Отлично.

Они обменялись взглядами, после чего быстро опустили глаза и дальше ели гренки в молчании, погруженные каждый в свои мысли.

Вернувшись в отель, Алиса уже не чуяла под собой ног. Из музея они вышли чуть ли не последними, когда его уже готовились запирать. Она не сомневалась, что еще вернется туда. Богатейшее собрание египетских древностей, мумии фараонов и сокровища гробницы Тутанхамона произвели на нее огромное впечатление. Она не могла поверить, что египтяне создали такую великолепную цивилизацию просто из ничего, ведь до них не существовало никакой культуры, которая могла бы послужить образцом. Именно они – как рассказывал Абиб – вдохновили греков, которым стали подражать римляне, на которых, в свою очередь, начала оглядываться Европа, выходящая из мрака средневековья. Вспомнил он и о теории, будто египтяне прибыли из Атлантиды, с таинственного острова, который поглотило море, или даже из окрестностей Сириуса, Собачьей звезды, которая считалась у них звездой Изиды. «Это, разумеется, выдумки» – добавил он, – но они отлично показывают, как мало известно о начале Египта; древнейшие памятники, такие, как палетка Нармера, возраст которой насчитывает пять тысяч лет, свидетельствуют о том, что уже тогда была развитая цивилизация, существовало сильное государство и иероглифическое письмо».

Договорившись встретиться с Абибом за ужином, Алиса поднялась на лифте наверх и решила принять холодный душ чтобы освежиться. Она уже разделась, когда на пороге ванной ее остановил телефонный звонок.

– Да?

– Алло! Это говорит портье. К вам пришел кто-то из туристического бюро по поводу экскурсии к пирамидам. Спуститесь вниз, пожалуйста.

– Сейчас не могу. Пусть он оставит у вас визитку, я с ним свяжусь.

Через минуту телефон зазвонил опять.

– Алло? Этот болван портье все перепутал, – сказал по-английски незнакомый мужской голос. – Я не из туристического бюро, а всего лишь из полиции. Похоже на то, что ваша виза недействительна. Надо выяснить этот вопрос. Жду в холле.

– Буду через пять минут, – сказала Алиса.

Она поспешно надела платье, поправила макияж и спустилась на лифте вниз. К ней сразу же подошел симпатичный араб, на вид – лет тридцати, в элегантном костюме.

– Капитан Махмуд Латиф, – представился он.

– Что не так с моей визой?

– Должен вас успокоить, ваша виза в полном порядке, – ответил он, понизив голос. – Не беспокойтесь, пожалуйста. Это был только предлог, чтобы не смущать портье. Пускай поменьше людей знает, о чем мы будем говорить. Может, присядем?

Заинтригованная Алиса позволила подвести себя к просторному кожаному дивану в глубине холла. Усевшись, капитан закурил, после чего задал вопрос:

– Вы приехали повидаться с дядей, верно?

– Нет, – ответила удивленная Алиса. – Мой дядя умер.

– Как это?! – Элегантный араб чуть не вскочил с дивана. – Когда?!

– Два месяца назад. Я была на его похоронах.

Капитан как-то странно на нее посмотрел.

– Или вы в чем-то заблуждаетесь, или мы говорим о двух разных людях. Я имею в виду профессора Виктора Сецеха, младшего брата вашего отца. Когда я его видел неделю назад, его здоровье было превосходным.

Тут уже чуть не подскочила Алиса.

– Что?! Дядя Виктор здесь, в Египте?

– Да. А вы не знали?

– Нет. Знаю только, что он живет в Америке. Я непременно хочу с ним встретиться! В каком он отеле? Надолго он приехал?

Капитан улыбнулся.

– Не так быстро. Лучше всего будет, если профессор Сецех сам ответит вам на все вопросы. Могу открыть вам только одно: он сюда приехал не туристом. Он прибыл в Египет шесть лет назад и работает на наше правительство.

– Правда? – Алиса уже свыклась с мыслью, что дядя Виктор строит ракеты в Америке. – А что он делает?

– Конструирует аппараты для метеорологических исследований. Ничего больше вам сказать не могу.

– А когда я смогу с ним увидеться?

– Так получилось, что как раз сейчас профессора временно нет в Каире. Разумеется, мы сообщим ему о вашем приезде. Уверен, что он будет рад. Скоро я с вами еще раз свяжусь. А до тех пор не говорите никому о нашем разговоре, ладно?

– Ладно, – согласилась она машинально. В голове у нее царил полный хаос. Сперва она подумала было, что Виктор специально приехал из Америки, чтобы с нею встретиться. Предположим, он не хотел ехать в Польщу из страха, что коммунисты его не выпустят; это объясняло бы, почему его не было на похоронах брата. Другое дело – съездить в Египет, если он знал, что Алиса должна сюда прилететь согласно последней воле Теодора. Но, судя по словам капитана, дядя еще не подозревал, что она в Египте. А сам, оказывается, живет туг уже не первый год!

– Что-что? – переспросила она. Погрузившись в мысли она не расслышала последнего вопроса капитана Латифа.

– А о чем вы разговаривали с Абибом Денисом? – повторил капитан. – Мне сообщили, что господин Денис подсел к вам за завтраком, а позже вы вместе вышли из отеля.

Алисе хотелось ответить, что это не его дело, но потом – отчасти шутки ради, а отчасти чтобы шокировать собеседника, – бросила:

– Об отрубленных головах.

Капитан ничуть не удивился, хотя, казалось, слегка побледнел.

– Тема страшноватая, но увлекательная, – неспешно произнес он. – Я сам однажды столкнулся с отрезанной головой. Давно это было… Если вы интересуетесь такими вещами, с удовольствием расскажу вам.

РАССКАЗ МАХМУДА ЛАТИФА, КАПИТАНА ПОЛИЦИИ

Я вырос в Маллави, небольшом городке в центральном Египте. Мой отец был лавочник, человек всеми уважаемый! Он и теперь живет там и держит лавку. То, о чем я хочу вам рассказать, случилось давно; мне было тогда двенадцать лет.

Однажды приехали дервиши. По городку разошелся слух, что вечером на краю пустыни они будут показывать свое волшебство. Отец взял меня с собой. Хотя прошло уже двадцать лет, я помню все так четко, словно это было вчера.

На песке, рядом с бронзовым тазом, в котором тлели угли и дымились кучки благовоний, был расстелен ковер. На нем сидели четверо музыкантов и играли странную, гипнотизирующую мелодию, совсем не похожую на привычные мне арабские мотивы. Густой аромат разносился окрест. Вокруг музыкантов танцевали шестеро длинноволосых мужчин в темно-синих одеждах. Опираясь о землю одной стопой, они вели хоровод. От одного взгляда на них у меня закружилась голова.

Вдруг один из них сбросил халат, вытащил из стоящей на земле корзины длинную прямую спицу и проткнул себе ею язык. Другой пронзил свое предплечье. Третий – живот. Остальные тоже похватали спицы и принялись втыкать их в разные части тела. Я едва мог на это смотреть. Но когда они вытаскивали спицы, крови не было, а на коже не оставалось никаких следов. Внезапно кто-то воткнул себе спицу в правый висок; он проталкивал ее все глубже и глубже, пока другой конец не вышел с левой стороны головы. Об обмане не могло быть и речи, я ясно видел оба конца!

Вдруг Музыка прекратилась, и танцоры упали наземь, словно только гипнотические звуки удерживали их в движении. Довольно долго они лежали, как мертвые или спящие; потом встали. Люди начали бросать им мелочь, но оказалось, что это еще не конец представления: один из музыкантов поднялся с деревянного сундука, на котором сидел до того, и вскричал:

– Подойдите ближе, достойные жители Маллави! Ближе, ближе!

Когда зрители окружили его плотным кольцом, он поднял крышку. В сундуке была голова – усатая голова пятидесятилетнего примерно мужчины. Она выглядела как мертвая, но вдруг заморгала и широко раскрыла глаза. Глаза были голубые. Только увидев эти голубые, необычайно светлые глаза, я осознал, что волосы и усы тоже светлые, что передо мною голова белого человека. Во всяком случае, человека со светлыми волосами и голубыми глазами, а такие среди нас встречаются очень редко. Иногда можно встретить светловолосых бедуинок, но они обесцвечивают волосы верблюжьей мочой, в которой много аммиака. Или же хной, но она не дает такого светлого оттенка.

– Спрашивайте голову, о чем хотите, – сказал дервиш.

Никто не смел заговорить. Наконец дервиш обратился к ней сам:

– Скажи нам, голова, что ждет эту страну в ближайшие десять лет!

Губы головы дрогнули, и из них раздался хриплый голос:

– Большие перемены, большие перемены ожидают эту страну. Король потеряет власть и никогда уже не вернет себе трон. Белые чужеземцы утратят свое влияние, большие господа лишатся имений, а бедные крестьяне будут покупать землю за бесценок. Египет станет сильным государством, с которым всем придется считаться, как много веков назад.

Я слушал взволнованно, как и все, хотя то, что говорила голова, было непостижимо. «Белые чужеземцы утратят свое влияние? Ничего себе шутки! – думал я. – Нет, я не дам себя провести!» Я подозревал, что перед нашим приходом дервиши просто загримировали одного из своих людей и закопали в песок так, чтобы торчала только голова, а потом прикрыли ее сундуком с дыркой в дне. Я гордился, что разгадал фокус с говорящей головой, но тут дервиш, который к ней обращался, схватил ее за волосы и поднял в воздух. Я содрогнулся: голова в самом деле была отрезанная!

– Голова сказала свое слово, – заявил дервиш. – То, что ею предсказано, сбудется непременно. Не жалейте пожертвований, чтобы мы могли нести добрую весть всему Египту.

Он спрятал голову в сундук и захлопнул крышку.

Люди бросали монеты и расходились в молчании. Отец взял меня за руку, и мы тоже без единого слова направились в сторону дома. Спустя какое-то время я, однако, не выдержал.

– Папа, а это правда была настоящая человеческая голова?

– Сам не знаю, сынок. Дервишам известно такое, что нам, простым людям, и не снилось. Один мудрый хаджи рассказывал о похожей говорящей голове, которую видел во время паломничества в Мекку. Он узнал от человека, который ему ее показал, как делают такие головы.

– А как?!

– Всех подробностей он мне, конечно, не раскрыл, но сказал, что надо посадить в чан с кунжутным маслом молодого мужчину, лучше всего голубоглазого блондина, так, чтобы только его голова торчала над поверхностью, после чего определенное число дней кормить его только смоквами, вымоченными в масле, и произносить над ним волшебные заклинания. Потом тело станет мягким, точно воск; тогда достаточно схватить голову за волосы и резко дернуть – она и оторвется. Затем надо ее туго забинтовать и семь дней и ночей ежечасно окуривать фимиамом, шепча волшебные заклинания. После снятия бинтов голова получает силу пророчества; теперь ее надо держать в запертом сундуке. Этот сундук нельзя открывать чаще, чем раз в десять дней, так что услугами головы можно пользоваться только три раза в месяц.