Текст книги "Долгих лет царствования (ЛП)"
Автор книги: Томас Рианон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Двадцать четыре
Кухня была рядом с банкетным залом. К ней вела лестница, пусть и не украшенная, но соответствующая пышности дворца. Да, здесь было лучше, чем где-либо в Форте – ровный белый камень, широкие перила.
Кухня оказалась двумя огромными комнатами из красного кирпича. У одной стены выстроились печи, в центре стоял огромный стол, всё ещё заставленный разделочными досками, ножами, кастрюлями. На крючках висели сковородки, в углу высились горы пустых тарелок.
Но тут не было понятно, где ж делали торт. Не осталось следов пирога или его составляющих на центральном столе, так что я отправилась во вторую комнату, осматривая шкафы.
– Вот тут пустые мешки от сахара, – сказал Фицрой.
– Поставь их на центральный стол. И, Мадлен, Наоми, поищите что-то, в чём могла быть вода.
– Особенно если на нём есть какая-то интересная маркировка…
– О да, – я осмотрелась в поисках остатков торта или золота.
Но ничего не было. Сахара было слишком мало, мышьяка в нём не оказалось, и ни одного признака того, что воду привозили специально. Но должно же быть что-то!
– А что ещё общего в глазури и в торте? – прошептала я. – Что мы могли пропустить?
– Краситель? – предположила Наоми. – Торт был золотистым… Может, яд там.
Мадлен схватилась на стол, резко побледнев.
– Нет, – выдохнула она. – О нет…
– Мадлен? – я схватила её за плечо. Она, казалось, вот-вот должна была упасть. – Что такое?
– Цвет… А что, если это было в красках?
– О чём ты?
Она тяжело выдохнула.
– Цвет… Такой красивый, яркий зелёный – там мышьяк как компонент! Его не едят – но ведь художники его используют, у них тогда на ногтях линии, чёрно-белые, от яда, – она соскоблила лак со своего пальца, пока не показался на свет ноготь, протянула мне руку. Ногтевую пластину пересекали белые линии. Живопись? – Не знаю, какой цвет использовали в торте, но в нём тоже могли использовать мышьяк… А если кто-то не знал… Несчастный случай? Может, никто вообще не хотел никого отравлять?
Наоми нахмурилась.
– Зачем пихать в краски яд?
– Художник пойдёт на всё ради нужного цвета! Они ж не едят краску – это их не убьёт! А если никто не знал, и они получили захватывающий, редкий цвет с мышьяком, а его использовали в пироге… А в торте этого было столько! В каждом кусочке! Это просто цвет. Цвет… Если видеть – и не знать. Нет, нет… – она опустилась на кухонный стул. – А если они умерли ни за что? Просто ни за что?
– Не знаю, – вздохнула я. – Не знаю, был ли в красителе яд. Кто-то мог использовать его по назначению… Не знаю. Сначала надо его найти.
Мы искали – но не было и намёка на красители. Богатый запах щекотал нос, но мы не нашли ничего хотя бы смутно золотого или жёлтого.
В сторону были отставлены четыре большие банки. Я открыла крышки – ничего, только темнота. Придвинула лампы – первый и второй были совершенно чистыми, но вот в третьем… в третьем можно было увидеть тонкий золотистый порошок.
– Тут! Я нашла! – при тусклом свете сказать что-либо было трудно, но это походило на торт. Много ли золотого порошка может быть на кухне?
Я воспользовалась своими инструментами, соскабливая его со стен из банки, добавляя в смешение цинка и селитры.
Краситель растворился, зашипел цинк, из чаши вырвался чесночный дым.
Они отшатнулись – а я просто смотрела на бурлящий метал. Вот он – ответ. Я думала, буду возбуждена – а теперь просто смотрела на эту смесь, чувствуя, как в груди затаилась странная неопределённость. Вот как это получилось, вот как их убили.
– Вот и всё, – вздохнула я. – Мы нашли яд – осталось найти того, кто его подбросил.
Мадлен издала дрожащий вздох.
– Это необязательно убийство, – промолвила я. Но нет. Если это несчастный случай, то у меня нет доказательств в свою защиту. Никто не поверит, даже если я сделаю всё на свете. – Но, может быть, стоит продолжить расследование – вдруг это кто-то спланировал?
Я взяла банку. Она была тяжёлой, неудобной – но я не хотела выпускать этот порошок. Надо было забрать его в лабораторию.
– Итак… Что вы здесь делаете?
Я подпрыгнула на месте. В дверях стояли двое мужчин с большими мешками. Из них торчали золотые подсвечники, какие-то чашки… Я прижала банку к груди, ударившись спиной о стол. Если они поймут, что я королева…
Но они не поняли. Что делать королеве на кухне, одетой так же, как они? Они посчитали нас в лучшем случае грабителями, такими ж, как они.
– Ищем специи, а вы?
Мадлен шагнула вперёд, улыбаясь так очаровательно, что все следы паники будто бы растворились на её лице.
– О, господа! – воскликнула она. – Вы тут чтобы убраться? Мы стараемся изо всех сил! Королевский совет сказал, что скоро тут будут люди. Мы пытаемся сделать всё как можно лучше, но этого мало, мы не так сильны, чтобы справиться самостоятельно… – она смотрела на них с поразительной надеждой.
Мужчина уставился на неё.
– О да, – кивнул он. – Мы просто пришли помочь убраться.
– Замечательно! Но, кажется, у вас закончились мешки. Думаю, в этом шкафу должно что-то быть. Проверим?
Она ступила к двери, но мужчина шагнул вперёд.
– Стойте, – он посмотрел на банку. – Можно я возьму? Кажется тяжёлым…
– Нет-нет, – я старалась не заикаться. – Всё в порядке.
– Там специи?
– Да так, мусор, – я говорила совсем неубедительно.
– О, так давай я выброшу!
Да, я должна была отдать ему банку. Открыв её, он бы не обнаружил ничего важного и просто отдал. Это безопасно и разумно, да. Я знала это, когда отшатнулась от него. Знала, когда прижала банку к груди. Знала, что это так подозрительно, что он теперь никогда не поверит в нашу легенду.
Человек схватил банку. Я увернулась, но была не так быстра. Его пальцы схватились за обод, и он дёрнул банку, толкая меня назад. Я попыталась вернуть её себе, но он вновь потянулся за нею, и та упала, разбившись на кусочки.
Я рухнула за ним.
– Идиотка! – я оттолкнула в сторону осколки, и что-то порезало мне палец. Там ещё остался краситель… Но я ничего в темноте не видела, а пол был таким пвльным после той ночи…
– Фрея! – Наоми схватила меня за руку, потянула за собой. Мадлен рванулась к деревянной двери, открывая нам ещё один тёмный коридор. Наоми увлекла меня за собой, Фицрой, кажется, бросился следом. Кто-то из мужчин окликнул нас, но Мадлен не останавливалась. Медово-каштановые волосы струились за спиной – она вела нас вверх по лестнице, провела сквозь дверь, пока мы не оказались в саду.
Мои лёгкие горели, я едва дышала, но мчалась вперёд, сжимая руку Наоми, игнорируя удушье, пока мы вновь не оказались на улицах города.
– Не думаю, что они побежали за нами, – промолвила Наоми, когда мы остановились, чтобы перевести дыхание. – Просто не хотели, чтобы мы видели...
Я прислонилась к стене, тяжело дыша.
– Мы его потеряли. Краситель. Мы потеряли яд…
– Но ведь мы всё ещё знаем, – возразила Мадлен. – Мы знаем, что именно было причиной…
– Нет. Ты не понимаешь… – без красителя у меня не было улик. Кто мне поверит? – Я должна была показать, что это не я. А теперь? Всё пропало.
– Так ведь сам краситель ничего не доказывал, – мягко промолвила Наоми. – Это просто начало. Ты всё ещё знаешь, что там был яд. Обнаружим что-то ещё.
Я кивнула, едва дыша. Да, она права, нет повода для паники. Мы знаем – краситель. У нас есть зацепка.
– Надо вновь отправиться за письмами. Прочитать их. Если найдём, где он его заказал, кто предложил… Вот что надо сделать!
Вот только письма были не так уж и полезны.
Легко сказать – прочесть, но как писал король! Так неразборчиво, смесь зазубрин, царапин, петель… Я страница за страницей пыталась расшифровать его письмена, читала комментарии о новых законах о налогах, просьбы к советникам найти жену, что подарила бы ему законных наследников – и я вдруг поняла, что думала о нём не так, как следовало на самом деле. Да, его двор был расточителен, но он сам – осторожен. И он сталкивался со всем таким страшным – бесконечный поток потребностей, вопросов, проблем, которые надо было решить…
А потом я потянула ещё одно письмо из стопки – и он требовал всё больше и больше ювелирных изделий для королевы, больше одежды, больше картин, чтобы заполнить "пустующие" части дворца. Лучше готовьте, повысьте охрану, всё больше и больше – и все беспокойства сметались случайным взмахом пера
А после, после сотни бесполезных страниц, я кое-что нашла.
Фицрой оторвался от своих бумаг.
– Ну что там?
– Вот, – я просмотрела страницу. – Послушай. "Мы продолжаем искать королевски-жёлтый цвет, как просило Ваше Величество. Люди называют это пигментом аурума, говорят, что он способен вылечить ото всех недугов. Думаем, они просто пытаются завысить цену, но мы будем продолжать искать… – я подняла на него взгляд. – Королевски-жёлтый. Что ж, подходит.
– Но, кажется, он говорит о лекарствах, а не о цвете, – вздохнула Наоми. – А что связывает мышьяк с медициной?
– Это лекарство, – я слышала это прежде, но раньше не могла вытащить наружу детали.. – Не думаю, что… – я пролистала огромную кучу писем, словно надеясь на то, что ответ мог скрываться там. – Ведь я слышала, что его можно использовать! В очень небольших количествах, когда кто-то сильно болен, это помогает.
– Мадлен, – проронил Фицрой, – слышала ли ты о королевски-жёлтом?
Она только покачала головой.
– Никогда. Краситель не казался мне знакомым – я не видела такой оттенок прежде.
– Что ж, обнаружь мой отец что-то новое – он бы обязательно назвал это в честь себя.
– Тут есть ещё, – я вновь потянулась к письму. – "Они говорят о том, что минералы и горячие источники оправдывают подобные расходы, полагают, что такое есть только у них. Мы отправляем Вашему Величеству образец с этим письмом. Если качество удовлетворительное, а цена хороша, мы приобретём больше". О, и король приписал что-то ещё корявым почерком в углу… – письму было несколько месяцев. – Мадлен, ты говорила, король болел, жаловался на живот? Может быть, ему дали этот краситель, как лечение от болезни?
– Золотистое вино, – пробормотал Фицрой, и я удивлённо уставилась на него. – Вино моего отца казалось золотистым, я пару месяцев назад заметил. Предполагал, что в его бокале оно меняло цвет, но если это был краситель? А что, если он принимал королевски-жёлтый в качестве лекарства? Смешивал с вином. Его стиль.
– А потом настолько впечатлился, что решил использовать на банкете?
Мадлен покачала головой.
– Если б он обнаружил волшебное лекарство от всех болезней, он бы им не делился. Он бы сохранял его для себя одного.
– Так ведь он просто хотел продемонстрировать его, – вздохнула я. – Если оно было особенно редким и дорогим, как ещё продемонстрировать своё богатство и могущество, кроме как подать на банкете в свой день рождения? Он продемонстрировал, что теперь может делать всё, что хочет.
– Не знаю, Фрея, – вздохнул Фицрой. – Если это было достаточно редким средством, почему он об этом не заявил?
Да, но здесь что-то таилось. Королевски-жёлтый таил в себе тайну. Он редкий, он дорогой… но всё наука – не объяснения. Кто рассказал об этом королю, если и Мадлен о таком цвете не знала? Это несчастный случай – или просто злой умысел? И был ли яд в заказанном красителе, или его подменили по пути?
Я отложила письмо в сторону, взяла следующее и принялась читать.
Двадцать пять
Следующим утром я наблюдала за Холтом на заседании совета. Он выглядел уставшим, но не виноватым – и, кажется, не знал, что я тоже была во дворце. Хотелось спросить, что он там делал, обвинить в убийстве, но я проглотила слова – едва не давилась от их дикой горечи.
Я не знала, был ли он вовлечён в это. Пока нет. А если да, и я покажу, что знаю, а будет слишком рано… Потеряю шанс всё доказать.
– Наше время заканчивается, – сказала Норлинг. – Стэн захватил восток и идёт на столицу. В Дарквудсе к нему присоединились, а ещё Солберг со всеми ресурсами. Царство выступило против нас, Ваше Величество, и ничто не удержит Стэна, когда он прибудет.
– Сколько у него людей? – я почти что боялась этого ответа.
– Десять тысяч.
– А сколько людей есть у нас?
– Тренированной стражи и солдат? – вздохнула Норлинг. – Десятка три. Да, в городе двадцать тысяч человек, но вряд ли они будут за вас сражаться. У вас есть сторонники, Ваше Величество, но люди хотят выжить – а если оставаться в стороне и дать Стэну действовать… Полагаю, вам стоит бежать, прежде чем это станет невозможным.
– Нет, – промолвил Холт. – Нельзя. Если она уйдёт, то потеряет корону.
– Зато выживет.
– Но надолго ли? Стэн будет искать её, и как скрыться без короны, что её защищала? Куда идти? На что надеяться? А даже если она сбежит – что тогда случиться с королевством? Он – кощунственный узурпатор, а не законный король! Мы не можем допустить этого. Мы должны остаться и бороться.
– Бороться? Как? – Норлинг рассмеялась. – Это самоубийство. Расмус, это гражданская война!
После её слов воцарилась тишина. Да, я прекрасно понимала, как малы мои шансы в сражении со Стэном, но слышать от своего советника подобное убеждённое заявление о моей смерти… Мне хотелось рвануться в библиотеку, обложиться книгами по военной стратегии, по истории сражений, особенно там, где говорили, как малыми силами побеждали врагов, но каков смысл? Я не могла стать стратегом лучше Стэна или даже моих советников, особенно за несколько дней. Я – просто учёная. Сколько лет пришлось учиться, чтобы теперь мыслить в лаборатории должным образом? А теперь мне следовало притвориться, что я могу преодолеть такое огромное время за пару дней и продумать бой до конца недели?!
– Норлинг, – тихо промолвила я, – вы всегда советовали мне казаться сильнее. Вернуться во дворец, наказать людей, сражаться. А теперь вы желаете, чтобы я бежала отсюда, поджав хвост? Или это не кажется слабым?
– Ваше Величество, я советовала вам это, потому что желала сильного правления. Но сейчас, опасаясь за вашу безопасность, я понимаю, что оставаться здесь – безумие и огромный риск.
– Забытые поддерживают нашу королеву, – голос Холта прозвучал на удивление низко. – И они защитят её. Мы отыщем путь.
– Забытых тут нет, Расмус! – воскликнула Норлинг. – И никогда не было, а ещё – никогда не будет! Это не история о том, как к нам пришли справедливые боги, и на головы нам не свалится волшебство! Это трагедия – и мы должны бежать!
– Я не собираюсь уходить, – мой голос дрожал. Нет, я не могла этого сделать тогда, когда на меня полагались люди, а отец был в опасности. Я поднялась, упираясь руками в стол. – Если я уйду, то буду казаться виновный. Я просто должна найти способ…
– Ваше Величество!
– Нет. Я просто не могу уйти.
– Очень мудро, – отметил Холт.
– Очень глупо! – фыркнула Норлинг.
Холт будто бы её не услышал.
– Нам стоит сосредоточиться на укреплении города, – продолжил он. – Стоит подготовиться к осаде. Я пошлю людей, что защитят рвы от…
Он рассказывал что-то о своей стратегии, и я пыталась сосредоточиться на его словах, но он говорил об одной только обороне. Укрепить стены, добавить стражу, защитить еду. Словно мы должны продержаться, пока Стэн наконец-то не сдастся.
А что, если мой план не сработает, что, если я не смогу его остановить, что тогда делать со всем этим?
На моей стороне была одна только наука и пустые слухи о том, что меня избрали Забытые. Они совершенно не вязались воедино, да и люди не могли поверить в это сумасшествие с божественным вознесением. Густавиты развили целую компанию на тему того, что я прогнила, будто и двор, что Забытые меня презирают. Может быть, они просто мечтали о переменах – но это не отменяло того факта, что они собирались меня убить! Да, они притихли, но и атаки Стэна не повторялись, вот только это ещё ничего не значило – опасность была над головой.
Но я не была той, кем меня считали. Я заботилась о людях, я хотела что-то менять, хотела помогать им. Даже если меня выбрали далеко не Забытые, наши цели, кажется, были довольно близки. А если бы Стэн взял столицу, то все вмешательство Забытых или реальных людей свелось бы на нет, и мир вернулся бы к своим истокам.
– У вас есть какие-нибудь предложения? – спросил Холт.
Безумная идея – убедить Густавитов выступить за меня, перевернув весь мир… Если б я могла как-то мягко изменить идеологию – но для этого надо время, нужны тонкости, да и дворяне будут бесчинствовать. Далеко не идеальное решение.
– Я хочу отправиться к Минстеру во второй половине дня, – промолвила я вместо этого, – и поблагодарить Забытых, – продемонстрировать в очередной раз, что я с ними заодно – пусть уж люди так полагают. Да, вера способна была остановить людей от абсолютного отречения, пусть и не могла сделать ничего большего.
Но могла ли я реально воспользоваться убеждённостью своего народа, особенно в чём-то подобном? Если Холт действительно был замешан в убийствах, если он манипулировал мною всё это время, королевой-марионеткой, подобранной специально к столь важному дню...
Могу ли я верить ему, если хочу выжить?
Да – и я ненавидела себя за то, что знала. И я буду пользоваться их способами, если это поможет мне выжить.
Норлинг была первой ушедшей – отправилась организовывать поездку, – а Холт всё время что-то записывал. Я тоже замерла к своего места. Могла спросить его о поездке во дворец, о том, что там происходило, найти способ узнать правду.
Но если это слишком подозрительно, если это слишком рано… Нет, риск был неоправданно велик.
Я шагнула к двери, когда за спиною вновь раздался голос Холта.
– Ваше Величество? Я надеялся на то, что смогу поговорить с вами в частном порядке.
Я взглянула на пустое место, на котором обычно восседала Норлинг, и сердце заколотилось в груди. Ч то такого он хотел мне сообщить, что при ней говорить не мог?
– Что ж, хорошо, – осторожно промолвила речь. – И о чём пойдёт речь?
– Вы знаете, что я нахожусь здесь для того, чтобы поддержать вас, Ваше Величество. Моя цель – единственная цель, – помочь вам выжить.
– Я знаю, – да, действительно. Вопреки всем моим бесконечным подозрениям, я никогда не сомневалась в том, что он искренне меня поддерживал. Его вера была пылкой, пугающей – да, я боялась того, что он мог совершить, лишь бы создать этот новый двор, на что он всё ещё готов, но я прекрасно знала, что лично мне он никогда не причинит вреда.
И от этого, впрочем, мне становилось ещё страшнее.
– И ещё вы понимаете, что я всегда действую в ваших интересах – и когда говорю, что Уильям Фицрой опасен для вас, это значит, что вам следует поберечься.
– Я знаю, – кивнула я, – вы уже это говорили.
– Но, очевидно, я свидетельствовал об этом не столь ясно, потому что вы проигнорировали мой совет. Я ведь говорил уже, что люди считают, будто бы вы вместе собираетесь занять трон. Да, конечно, о вас говорят много нечестивого, Ваше Величество, и я не хочу повторяться, но Стэн более чем счастлив, что у него есть возможность поддержать подобное – и это наносит вам реальный ущерб. Они разбивают наши утверждения в том, что вы королева, избранная Забытыми.
– Я ценю ваше беспокойство, – ответила я, – но если люди уже говорят об этом, сие никак не изменить. Это будет только подозрительнее – оттолкнуть его, будто бы они наткнулись на правду.
– Это ещё не всё, Ваше Величество. Знаю, вы хотите видеть в людях только хорошее, и это достойно уважения, но я сам проводил некоторые расследования относительно убийства и относительно Фицроя. Там не всё в порядке.
– Почему об этом не сказала Норлинг?
– Потому что она со мной не соглашается, Ваше Величество, но она поступает так скорее по привычке. Она не думает, что подобное направление принесёт нам пользу, но я уверен, что она ошибается.
– И какие же доказательства?
Он собирал бумаги против Фицроя. Не открыто, не с Норлинг, а в одиночестве, скрывая это ото всех. Фицрой – проблема, и ему надо было его устранить. Он вредил той, кого Холт считал для себя идеально избранной королевой. Официальное расследование ничего бы не доказало, но предвзятости Холта хватило бы для того, чтобы он манипулировал тем, что есть.
– Я нашёл упоминание в дневнике главного советника короля Йоргена. Он отметил, что король планировал лишить Фицроя наследства.
– Начнём с того, что Фицрой никогда и не был престолонаследником.
– Но ведь надеялся! Об этом, Ваше Величество, все знали. Может быть, Фицрою надоела эта немилость – и он решил одним махом всё изменить?
– Подобным способом? Убив всех?
– Да, Ваше Величество, всех, кто мог бы поспорить с его так называемой легитимностью. Он хотел бы всё разрушить, а потом оказаться единственным престолонаследником.
Холт казался искренним просто до ужаса. Да, удивительно было бы такое видеть, окажись он и вправду оказался убийцей. Вот только я не способна верить в здравомыслие тех, кто готов убить такое огромное количество людей. А если Холт сумел убедить себя в том, что он посланник Забытых и убивает ради блага мира, он бы и уговорил себя в том, что Фицрой заслужил наказания. Разумеется – "последнее задание", что он должен выполнить.
– Фицрой даже не пытался бороться за трон, – осторожно отметила я. – Он не хотел его занимать.
– Полагаю, в тот момент, когда он осознал, что есть выжившие, изменил свою стратегию. Решил вас победить. Может быть, предаст позже, может быть, заполучит корону путём бракосочетания, не знаю…
– Стоп! – слово сорвалось с моих губ совершенно внезапно. – Хватит! Я доверяю Фицрою, куда больше, чем могу описать это словами!
Я едва ли не спросила его о том, что он забыл во дворце – эти слова буквально крутились на кончике языка, собираясь сорваться, рвануться на него – но я заметила выражение его лица и запнулась. Такой решительный, словно последний осколок страшной правды обрушился на него, а теперь он должен просто отреагировать.
– Мне жаль, что вы считаете это правильным, Ваше Величество, – сказал он, – но, независимо от ваших чувств, проблему стоит решить. Если позволите…
Он сухо поклонился и покинул комнату.
Проблему стоит решить – слова звенели в моих ушах. Решить, как, возможно, Холт решил всё с остальными придворными. Сорняк необходимо выдернуть из земли, чтобы процветала его драгоценная новая королева.
Фицроя я обнаружила в лаборатории – он как раз сидел над отцовскими письмами, но, стоило только расслышать шаги, мигом вскинул голову.
– Фицрой, – я прикрыла за собой дверь, скрываясь от всего замка. – Ты должен уйти.
– Уйти? – он нахмурился. – Фрея, что случилось?
– Холт… Он уверен в том, что ты повинен в отравлении.
Он покачал головой, возвращаясь к запискам.
– Люди всегда считали меня угрозой, которой я никогда не был.
Я должна была заставить его понять. Я рванулась вперёд, сжала его плечи.
– Он говорит, тебя надо казнить! Решить проблему! Фицрой, он тебя убьёт! Он собирается это сделать!
Он даже не поднял взгляда.
– Нет, у него в планах нет моей казни.
Ну как можно оставаться до такой степени спокойным?!
– Ты должен уйти! Туда, где будет безопасно! – я отвернулась с ужасной решимостью, словно была уверена, что он тут же сорвётся с места. – Однажды всё это закончится, и ты сможешь вернуться!
– Уйти? – казалось, это единственное, что привлекло его внимание. – Я не собираюсь уходить.
– Нет, собираешься! Фицрой, во имя здравого смысла, он хочет тебя убить! Ты не можешь здесь оставаться! – я схватила его за руку с готовностью стащить со стула, но он не сдвинулся с места.
– Холт ничего мне не сделает, Фрея, – его голос казался тихим и спокойным, словно я совершенно ничего не понимала в этой жизни, а он пытался меня убедить. – Да, он немного странный, но он отнюдь не убийца.
– Ты ведь ничего не знаешь! Не знаешь, что происходит! А он хочет избавиться от тебя, избавиться любым путём, послушай!..
– Ну, в таком случае, я не собираюсь доставлять ему подобное удовольствие.
– Я твоя королева! – я вскинула голову. – И ты должен сделать то, что я захочу!
– Тем не менее, я не буду этого делать.
Я могла его толкнуть – почти сделала это, чтобы заставить в этой дурной голове проснуться хоть капельке здравого смысла!
– Я могу вытолкать тебя из Форта! Ты не представляешь, как мои советник обрадуются, когда я так поступлю!
– Можешь, конечно. Но не хочешь, – он вновь повернулся к этим проклятым записям. Я потянула его за руку, заставляя подняться на ноги.
– Фицрой, да пойми ты, это не пустые угрозы! Я не хочу, чтобы тебе было плохо.
– Ладно, – вздохнул Фицрой. – Значит, давай попытаемся выяснить, кто именно убийца, – когда я не сдвинулась с места, он тяжело вздохнул. – Ты мне нужна, Фрея. И ты не можешь ждать, что я сбегу, заслышав Холтово имя.
– Фицрой, – уже мягче проронила я, – но ведь ты не хочешь пострадать из-за меня! Пожалуйста?
– И ты думаешь, что я хочу, будто бы ты пострадала?
– Может быть! – воскликнула я. Только бы убедить! – Может быть, если останешься!
– Потому что собираюсь предать тебя и отобрать корону?
Ну почему он не может относиться к этому серьёзно!
– Потому что люди с подозрением относятся к нашей дружбе!
– Люди всегда сплетничают. Они радуются, что могут говорить о чём-то, кроме неминуемой смерти, а самое огромное удовольствие им доставляет то, что кто-то где-то умирает!
– Но ведь ты их не слышал! Они говорят, будто бы мы вместе убили твоего отца. Думают, что мы убийцы, что решили захватить трон!
– Знаю, – его голос зазвучал тише. – но многие не верят. Если ты только дашь им историю получше, – я открыла рот, чтобы вновь начать спорить, но он только безысходно покачал головой. – Фрея, я не уйду, что б ты ни сказала.
– Но это бессмысленно! Ты должен себя защитить! Зачем оставаться, если это может стоить тебе жизни?!
Он внимательно, не мигая, смотрел на меня.
– Хорошо, я знаю, что я остаюсь. Но я должна, ведь я королева!
Он нахмурился.
– И что с того?
– Да ничего! Но ты-то можешь уйти! Можешь вернуться, когда всё закончится! Почему нет?
– Фрея…
Слова, казалось, текли неудержимым потоком.
– Ты тут не нужен, Стэна можно остановить без тебя! И будет куда легче решать эту проблему, если не придётся беспокоиться о твоей жизни! Так что тебе лучше уйти!
– Ты правда не замечаешь? Правда думаешь, что я смогу уйти?
– А почему нет?
– Ты знаешь почему, Фрея.
Моё сердце колотилось в груди, а воздуха в лаборатории было слишком мало. Я никогда ничего не понимала в людях – и не позволяла себе верить в фантазии.
– О чём ты говоришь?
Он встал – и поцеловал меня.
Это длилось не больше коротенького мига, секунды. Просто его губы на мгновение прижались к моим, такие мягкие и тёплые. Желудок сжался – но прежде, чем я успела отреагировать, подумать, он отшатнулся назад, положив руки мне на плечи.
– Что ты делаешь? – тихо прошептала я.
Он тихо рассмеялся.
– Ты прекрасно знаешь, что именно я делаю.
– Но…
Он вновь пристально смотрел на мои губы – и я не могла даже дышать.
Но потом отвернулся, отступил к столу.
– Мы должны узнать, откуда мой отец узнал об этом красителе.
По коже промчалась дрожь. Да, я должна уйти, чтобы он был в безопасности…
Но прогнать его я не могла. Я не хотела его отпускать, пусть это было единственным, что на самом деле следовало сделать.
– Хорошо, – кивнула я. – Давай посмотрим.
Но как же трудно было бороться с желанием обнять его и вновь поцеловать!
