Текст книги "Долгих лет царствования (ЛП)"
Автор книги: Томас Рианон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Двадцать
– Скажите-ка мне, государыня, где же вы были вечером во время банкета?
– О, я отправилась домой.
Фицрой покачал головой. Я сидела сбоку на центральном столе в своей лаборатории, будто бы делая вид, что на троне, а Фицрой ходил туда-сюда, досаждая меня вопросами. Рядом блуждала Дэгни, ступая по мне своими мягкими лапами, а Наоми замерла рядом с шкафом, готовя металл к следующему исследованию.
– О, что ж, если вы мечтали оказаться под подозрением, поздравляю. А противном случае – увы…
Да, я выслушала советы Холта, даже на мгновение поверила в них – но мне нужно было время, чтобы подтвердить свои мысли о Фицрое, что он хороший человек и что я никогда не смогу отогнать его от себя только потому, что он – родился от короля. Я хотела выжить, но жертвовать им совершенно не собиралась.
– Но ведь это правда! – обратилась я к нему. – Я пошла домой. Ушла с Наоми!
Она покачала головой, не отрываясь от собственной работы.
– Я не смогу спасти тебя от этого, Фрея. Это звучит, будто оправдание.
– Это не то, что я говорю, – вздохнул Фицрой. – Но это то, что говорят остальные. Как думаешь, твои слова могут быть причиной следующих смертей?
– Только если следующей смертью будет именно моя, и ничья другая.
Фицрой изогнул брови, пытаясь казаться строгим.
– Хорошо. Что ж, как тогда на это стоит отвечать? – я нахмурилась, глядя на бумагу, на которой были выведены все стандартные вопросы и ответы, что вы пытались практиковать. Фицрой не позволял мне делать одни и те же ошибки, оправдываться, когда кто-то будет бросать мне вызов, но я всё равно казалась слишком неподготовленной. – Если скажу, что отправилась в свою лабораторию, дабы ставить эксперименты, я себя только больше дискредитирую! Ведь Стэн обвинил меня именно из-за того, что умудрился там найти!
– Таким образом, если ты не способна скрыть всё это от народа, – вздохнула Наоми, – ты могла бы быть просто честной с людьми. Мне кажется, что это сделало бы тебя довольно… Интересной. А самое главное, ты звучала бы очень умно.
Я бы звучала очень не по-королевски.
– Это не тот ответ, которого бы они ожидали, – вздохнул Фицрой. – Но, может быть, это и хорошо? Ведь ты не какая-то там опасная лгунья, да и двору всегда нравится новизна. Быть может, это их заинтригует…
– Эксперименты – это не новизна, а в первую очередь важные исследования, и…
– Знаю, Фрея, – вздохнул Фицрой. – И, думаешь, торчал бы здесь, если б для меня это не было понятно? Но так ли это важно, если люди полагают иначе? Если это основано на правде, и если она открывает тебя настоящую, это следует использовать! – он откашлялся и вновь выпрямил плечи, притворяясь следователем. – Итак, государыня. Что вы делали вечером в день банкета? Там я вас не видел.
– Я отправилась домой, потому что хотела… потому что я хотела эксперимент… я…
– Нет.
– Ты не помогаешь!
– Да во имя Забытых! – он остановился передо мной. – Просто скажи мне. Перестань запинаться на каждом слове и дай ответ на каждый вопрос.
– А я не могу перестать запинаться на каждом слове! Почему нет? Ведь мои слова совершенно бесполезны, они…
– Будь умной, Фрея – ты такова и есть. Ты убедительна, когда перестаёшь дрожать. И когда ты рассказываешь о своих экспериментах, о своих теориях, ты будто горишь – так почему бы не позволить себе и сейчас зазвучать подобным образом?
Я сделала глубокий вдох. Фицрой не давал меня чувствовать себя совершенно спокойной, но, по крайней мере, я могла доверять ему и его честности. Его эмоции и чувства казались всегда до такой степени ясными, что мне не приходилось заботиться о том, что он мог подумать, но так и не произнести в слух. Мне просто следовало спросить ему.
– Я испытала на балу приступ… вдохновения, – промолвила наконец-то я. – Подумала, что шпилька может стать ключом к эксперименту. Я работала над… над созданием портативного обогревателя, что работал бы без пламени, чтобы держать руки в тепле зимой. Я поспешила домой вместе с Наоми, чтобы заняться работой, и была там, когда услышала новости.
– Это всё ещё слишком мягко, – покачал головой Фицрой, – но куда лучше, чем прежде.
Я провела пальцами по спутанным волосам, освобождая их от надоедливой ленте. Ну что ж, я прогрессирую – значит, рано или поздно, смогу добиться успеха.
– А как прошёл твой эксперимент? – вдруг поинтересовался Фмцрой.
– А это может как-то помочь в моей защите?
– Не знаю. Вдруг интересно стало, вот и всё. Так что, у тебя получилось?
– Нет, – тихо отозвалась я. – Не получилось, – я покачала головой, поднялась на ноги, выпрямилась и расправила плечи. В глаза слишком явственно бросалась куча бумаг в углу комнаты. Да, Фицрой всё-таки отправился сегодня утром во дворец – и привёз столько писем, сколько смог поднять. Да, беспорядок заставлял меня зло сжимать зубы, но шанса посортировать их, не прочитав прежде, не было, а время терять не хотелось. Так что мы просто сбросили всё это грудой в углу, чтобы потом хоть как-то прочесть и просмотреть.
Да, я провела с Наоми и Фицроем вот уж два часа кряду – но мы так ничего и не нашли. Фицрой планировал вернуться во дворец, чтобы отыскать ещё больше писем и важных документов, но у меня на это сейчас не было никакого времени. Следовало практиковаться, подготовиться… Во второй половине дня я вынуждена была посетить граждан, жителей города, попытаться убедить их, что не столь страшна и коварна, как убеждал Стэн и его предательские пособники.
Это совершенно не казалось реальным – особенно успех от подобной затеи. Но если б я вдруг остановилась – то что, никогда не выходить за дверь собственного дворца? Сгнить и вправду в Форте? Поэтому я раз за разом повторяла слова, примеряла улыбки. Я способна это сделать.
Сейчас я бродила туда-сюда по комнате, практикуя собственную величественную речь. На стол вскочила Дэгни, следила за мной взглядом – от этого легче совершенно не становилось. И Фицрой тоже наблюдал за мною, вот только он не комментировал ничего – а Наоми во второй раз перевешивала все ингредиенты и просто не смотрела.
– Ваше Величество? – темноволосая стражница, Карина, просунула голову в дверной проём. – К вам пришла Мадлен Вольф.
– Да-да! – кивнула я. – Пропустите её, пожалуйста.
– Фрея… – Мадлен проскользнула в помещение, стоило только позволить. – Мне сказали, тебя можно отыскать здесь. Нам надо подготовиться к нашему выходу… – вот теперь я видела Мадлен такой, как впервые – огромная юбка, и пышные шелка скользили по пыльному, окровавленному полу. Она улыбнулась, осматривая комнату, вот только всё равно, кажется, особого удовольствия от пребывания здесь не испытывала. – Пыточные – странный выбор…
– Это лучшее место из всего, что мне дали, для того, чтобы работать.
– Надеюсь, пытать никого ты не собираешься. Жуткое нарушение королевского этикета!
– Довольно традиционное, впрочем, – отметил Фицрой.
– В таком случае, я безумно рада, что наша королева не склонна придерживаться традиций, – Мадлен скользнула в комнату, провела пальцами по бутылкам, флаконам, книгам, по весам в руках Наоми. – О, милая, – она улыбнулась ей. – Что ты делаешь?
– Мы собирались заниматься изучением реакции различных металлов на раствор мышьяка, – сообщила та. – Фрея уверена, что так можно его обнаружить.
– Совсем я не уверена! – возразила я, – просто предполагаю, что это может помочь. А значит, мы должны попробовать – всё, что у нас есть.
Мадлен коротко кивнула.
– Ты всё ещё пытаешься отыскать убийцу?
– Кроме всего остального – да.
– Ну, пожалуй, мне стоит предположить, что мой кузен сейчас твой главный подозреваемый, верно?
– Я не знаю, – промолвила я, – да, он вёл себя подозрительно, вот только… Ему это не нужно. Он совершенно не походит на кого-то, кто ответственен за это! – рассуждать об этом было отвратительно, но ведь я знала – он тут ни при чём. – Да, у него был мотив. Но ведь это убийство всех его друзей, без исключения! И… – я покачала головой. – Я должна выяснить, кто это был. Должна найти отравителя.
– И тогда люди встанут на твою сторону?
– Я надеюсь, что нам не придётся бороться до конца. Что войны не будет.
Мадлен устроилась на запасном стуле у дальнего края стола, и её пышные юбки каскадами спадали на пол.
– Ты думаешь, что если узнаешь правду, он остановится? Не нападёт?
– Всяко может быть, – кивнул Фицрой. – Стэн сейчас твердит, что она виновата в этом.
– Мой кузен был очень логичным человеком – даже с нашего детства. И он всегда верил в справедливость, это первая ценность для него в жизни. Но мне кажется, он просто ослеплён этой выдуманной истиной. Он убедил себя в том, что ты несёшь ответственность за это – было бы так просто, если б это на самом деле оказалось правдой! – и он так хочет, чтобы кто-то ответил за убийство, он хочет сражаться с тем, кто виновен. И теперь, когда он вступил на этот путь, слишком уж трудно ему будет изменить своё мнение.
– Но ведь ты сама сказала, что он не может быть убийцей, – вздохнула Наоми. – И если Фрея докажет, что невиновна, найдёт отравителя, продемонстрирует доказательства… Если он и вправду нуждается в справедливости, он должен будет остановиться. Прекратить сражение. Разве нет?
Мадлен вздохнула.
– На вашем месте я не полагалась бы на это до такой степени, – проронила она. – Он может предположить, будто бы вы пытаетесь его обмануть, отыскать доказательства слишком трудно… Лучше всего было бы, если…
– Если бы мы с ним сражались? – спросила я. – Нет. Это не может быть лучшим исходом, – я провела пальцами по своим волосам. – Нам стоит попытаться убедить его.
На самом деле, это было куда сложнее – хотя… Я не могла себе представить, что потерплю неудачу в тот момент, когда успех был до такой степени важен. Я ведь даже представляла это – как шла к нему с Мадлен – ведь он верил Мадлен, а значит, её помощь окажется просто неоценимой! Она бы сказала ему всю правду, предложила бы ему прощение – и он сначала отказывался бы, но потом, узрев доказательства, услышав мольбы Мадлен, увидев наконец-то причину всего случившегося, он бы сдался. Мы бы наказали убийцу – и всё потекло бы так, как прежде.
Я должна поступать правильно.
Мадлен была так рада взять на себя некоторые обязанности Наоми относительно моего внешнего вида – а сама Наоми, кажется, оказалась ещё счастливее от того, что позволила ей это сделать. Мадлен принесла сотни баночек с косметикой и шпилек для волос, когда переехала в мои покои, а теперь разложила их на столе и рассматривала, продумывая будущий шедевр.
Она одевала меня в элегантное лёгкое платье, макияж оставила светлым и ярким – отнюдь не так, как при старом дворе, но одного взгляда в зеркало хватило, чтобы понять – я была в этом хороша. Казалась настоящей королевой.
Мадлен убрала волосы наверх, прикладывала их то так, то сяк.
– Король был болен, – тихо промолвила она. – Ты об этом знала?
Я только коротко покачала головой.
– Мне кажется, мало кто знал, но он болел последние шесть-семь месяцев – это как минимум! Конечно, это было не слишком опасно для жизни, но я уверена, что это его не испугало. Он не хотел, чтобы об этом кто-то узнал.
– Но ведь ты узнала?
– Моя собственная болезнь… Конечно, мы были очень разными – и болел он иначе, – но, кажется, он подумал, что я могла бы понять. Конечно, странно было слышать от него подобные слова, и он… Он был так уязвим! Я совершенно не привыкла видеть его уязвимым человеком.
– Ты была его другом?
– Не скажу, что да. Никогда не думала, что он мог заботиться о ком-то, кроме себя самого, своего комфорта, ну, может быть, для кучки друзей… Никогда не одобряла его политику. Здесь было так много дворянства, и все они отбирали у народа последнее, а он не сделал ничего, чтобы изменить положение вещей. Чтобы вернуть всё на свои места.
– А тебе хотелось бы, чтобы он изменился? А что именно ты желала поменять?
– Люди умирали, потому что у них не было доступа к самым элементарным лекарствам. Их выгоняли из собственных домов, ведь они не могли позволить себе платить арендную плату, непосильную, между прочим! Что уж говорить о фермерах, голодающих только потому, что они не могли позволить себе то, что сами же и выращивали, сами же и создавали! Пора было заметить это хоть кому-то! Вот мой кузен замечал – только вот не помогал справиться с этим. А потом нападение…
– Я не думала, что ты до такой степени заинтересована в политике…
– О, политикой можно интересоваться равно так же, как и модой, разве нет? Ведь они идут рука об руку – эти выступления, правильные слова, то, что делают такие люди, как ты…
– Увы, но политика – это совсем не то, что тебе кажется. Не то, что хотелось бы… То, чего я боюсь.
– Да, это так – и мне страшно, но если мы хотим помочь…
Я смотрела на наши отражения в зеркале. Мадлен провела расчёской по волосам, и я почувствовала странную дрожь её рук.
– Мне кажется, моя мать чувствовала точно то же… Относительно двора.
Мадлен улыбнулась.
– А какой она была?
– Идеальной, Мадлен… Идеальной. Всегда видела только самое хорошее в людях! Она говорила – люди ждут, что ты позволишь им просто бытьтхорошими. Просто дать им шанс… – да, она учила меня этому – и несколько лет назад я пыталась относиться к людям, как мама.
– Я слышала, при дворе она была просто легендарной! Королевская родственница, сбежавшая с женихом-торговцем… убедившая их в том, что они должны принять его – и это не возымело никаких последствий!
– Она могла уговорить кого-угодно, – и меня уговорила однажды. Сказала, что я ценна. Сказала, что я должна принять свою силу – и тогда другие будут любить меня за это, независимо от того, сомневаюсь ли сама. Для девяти лет это была прекрасная ложь, вот только рядом не оказалось никого, кто мог бы её хоть немного подтвердить… Или разбить.
– Я почти не помню свою маму, – вздохнула Мадлен. – Мне было четыре, когда она умерла – но, помню, от неё всегда пахло скипидаром, потому что она постоянно использовала краски. Не помню её картин – но всё равно её работы есть в нашей усадьбе, и её дух тоже есть – то, как она видела весь этот мир…
– Именно поэтому ты начала рисовать? Из-за матери?
– Ох, не знаю… – она на мгновение бросила на себя взгляд, а после потянулась за тонкой кистью, что лежала на столе. Почти машинально она закусила её кончик, провела по щетинкам пальцем, а после опустила в баночку с алой помадой. – Я не пыталась рисовать до той поры, пока пару лет назад не оказалась в деревне после первого приступа своей болезни. О, это было просто ужасно! Но в этом нашлось что-то успокаивающее. Так или иначе, знаешь, я будто бы что-то в себе раскрыла, почувствовала, что у меня с мамой во время работы появляется некая связь… Да и, к счастью, во мне что-то было, что дало достигнуть некого успеха. Так что, теперь я пахну скипидаром.
– А моя мама пахла лавандой… – покачала головой я и тут же задумалась – а было ли это на самом деле правдой? Я прекрасно знала, что моя мать любила это растение, что пользовалась духами… Но помнила ли я этот тонкий запах, или, может быть, уцепилась за саму идею?
Мадлен провела красным по моим губам, а после отступила на шаг назад.
– Ну вот, теперь я закончила. Ну, что скажешь?
Наверное, она самая настоящая колдунья. Мои волосы теперь выглядели поразительно элегантно и причудливо, но всё равно не делали меня похожей на нечто неопределённое и смутно смахивающее на девушку из другого мира – я была сама собой. Тонкие линии румян подчеркнули остроту скул, мягкие локоны создавали объём, при этом не отягощая моё лицо. Тонкая линия чёрных волос, одна только прядь, завитком падала на лицо, теперь казавшееся не прямолинейным, а целеустремлённым, живым, а не пугливым.
Завершая образ, Мадлен повесила на мою шею рубиновую звезду Валанте. Единственная драгоценность, которую в этот день я позволила себе надеть.
– Я выгляжу просто замечательно! – воскликнула я. – Правда, спасибо тебе огромное!
– Ведь я уже говорила тебе – ты должна выглядеть по-королевски. Но ведь никто не говорил, что ты должна выглядеть, как последняя из наших королев.
Я кивнула. Шпильки не выпадали, как я боялась. Я чувствовала себя уверенной и цельной. Поднялась – и заключила Мадлен в свои объятия. Мадлен покраснела, но на лице её расплылась искренняя улыбка.
– Я рада, что тебе понравилось! Ну, разве ж моя искусность не была полезной? Теперь – иди и покажи всем этим людям, какой королевой ты на самом деле можешь быть!
Двадцать один
Всё утро моросил дождь. На дорогах раскинулись лужи, в воздухе застыл туман. Моя коляска медленно двигалась по улицам. Серые лошади казались царственно-чистыми, когда покидали Форт – но сейчас были все замызганы грязью.
Город будто бы спрятался, скрылся за стенами домов от дождя. Я выглядывала из кареты, отодвигая занавеску, но не увидела ни одного прохожего, только серым полотном простёрлось над нами немое небо.
– А где же все? Неужели они не хотят выйти, чтобы увидеть меня? – прозвучало высокомерно, но ведь это не было так, верно? Я просто не смогла бы убедить людей полюбить меня, если б не посмотрела им в глаза.
– Мы не объявляли им, что вы сегодня появитесь в городе, – сказала Норлинг, – потому что это небезопасно. Вы отправитесь в детский дом, но лучше бы сделать это довольно тихо.
– Мы не имеем права вести себя тихо! – ведь без людей всё это не имело значения. Я не смогу уберечь свою жизнь, свои нервы, если они мне не помогут – я должна показать людям, что я здесь была! – Остановите карету.
– Ваше Величество?
– Остановите карету, я нуждаюсь в прогулке.
– Но, Ваше Величество…
– Меня должны увидеть, – да, отец сумел бы меня удержать, но разве он был здесь? Только Холт и Норлинг – а ещё мой собственный ум, – и оставаться в стороне от народа я сейчас не могла. Действовать подобно старому королю, которого, казалось, ненавидела половина его же народа, когда все хотели избавиться от дворянства… Да что толку?! Мне надо доказать, что я не чванлива, не жадна. Что я – та девушка, которую одобрили сами Забытые.
И для этого я должна была выйти.
Стоило только карете остановиться, и я буквально выпрыгнула на улицу. Наоми и Мадлен выскользнули за мною, замерев за моей спиной. Оказывается, люди всё-таки были – просто их нельзя было увидеть из узкого каретного окошка. Несколько покупателей шагали, сжимая в руках корзины, на углу играли какие-то подростки, куда-то спешили бесконечные купцы, на ходу совершая выгодные сделки.
Холт и Норлинг выбрались из кареты следом за мной. Холт едва заметно улыбался, но вот Норлинг казалась совершенно грустной и разочарованной.
– Ваше право, – промолвила она. – Ваше право. Что ж, пусть стража идёт сюда – мы должны теперь пройтись пешком, раз уж сама королева этого желает.
– Будет исполнено! – крикнул один из стражников, обращаясь к нам, и зашагал уверенно впереди. – Поприветствуйте! Поприветствуйте Королеву Фрею!
Это заставило людей оглянуться. Я заставила себя выпрямиться, расправить плечи, вспоминая обо всём, что говорил о моём королевствовании отец.
Вот только это было не то, что мне следовало сейчас сделать. Хорошая осанка может помочь – и в тот же миг, навредить мне. Холт и Мадлен говорили иначе – твердили, что я должна быть самой собой, быть… быть проще, чем это бесконечное шоу, которое устраивали придворные одним своим появлением. Я улыбнулась каким-то покупателям у лавки – слабо, но всё уже улыбнулась. Одна из женщин присела в глубоком реверансе.
Кто-то из них окинул меня оценивающим взглядом. Она ничего не прокричала, не проявила агрессии, вот только я видела всё в её глазах. Она слышала, что я убила – и теперь оценивала увиденное. Думала, могла ли я совершить это на самом деле.
Один из купцов торжественно приподнял шляпу.
– О, приветствуем в городе, Ваше Величество. Что же вас привело к нам? – смело – подобным образом поприветствовать королеву. Согласился бы король Йорген принять подобное? Он бы рассмеялся и ответил, или, может быть, арестовал бы мужчину за его чрезмерную смелость?
Вот только это не имело значения. Важно было только то, что сделаю сейчас я.
– Приветствую и вас! – промолвила я. Голос слегка дрогнул, вот только всё равно звучал довольно уверена. – Что ж, я отправилась в Стоунгэйтский детский дом – тот, что на северной стороне города.
Второй мужчина рассмеялся.
– И вы заботитесь о подобных вещах именно сейчас, когда вас обвиняют в убийстве двора?
Стражник подошёл к нему, но я только вскинула руку.
– Я всегда заботилась об этом. Просто поняла, что следует сделать больше, чтобы продемонстрировать это.
Мужчина нахмурился, глядя на меня, и я воспользовалась этой короткой паузой, чтобы вновь зашагать вперёд. Покупатели опускались в реверансах, когда я проходила мимо.
– Ваше Величество, – прошипела Норлинг, стоило ей добраться до меня. – Это совсем не безопасно!
Да, я знала – вот только ложь, страх, игнорирование людей мне совершенно не поможет – а вдруг это сработает?
Мы миновали всё больше и больше народу, шагая по городу, и мимо нас грохотали другие кареты. Мне казалось, как сердце моё сжимается, пытаясь увеличить расстояние между мною и толпой, но я всё ещё держала свою спину прямо, старалась, чтобы вдохи и выдохи были ровными, пыталась сосредоточиться на деталях – на сером цвете неба, на том, как под ногами хлюпала вода, как уличные фонари отражались в витринах. Я должна быть спокойной. Не паниковать.
Когда мы свернули в сторону бедных районов на севере города, к нам рванулась женщина. Ей было около пятидесяти, и на худом лице отражалось нетерпение. Стража ступила вперёд, пытаясь её остановить.
– Ваше Величество, – пробормотала она, – прошу вас, благоволите мне…
– Благоволить вам? – я обошла свою стражу, приближаясь к ней. – Что вы имеете в виду?
– Моё дело в беде, Ваше Величество, и у меня слишком много долгов. Я не прошу вашего милосердия, Ваше Величество, но если б только вы меня благословили во имя Забытых, если б… Я хотела сказать… Может быть, это помогло бы…
Это было самой странной просьбой, которую я когда-либо слышала это.
– Но ведь я не могу сделать этого, – возразила я. – Благословить вас – как я могу?
– Но, Ваше Величество, ведь Забытые избрали вас! Прошу вас!
Я смотрела на неё – не в силах лгать. Несколько слов утешения ей бы и вовсе не помогли, но она казалась преисполненной надежды. Я подалась вперёд, опуская руку на её худое плечо.
– Я благословляю вас, – промолвила я, – во имя Забытых. Пусть ваши долги будут отпущены, а ваше дело процветает, – я замерла на мгновение. – Чем вы занимаетесь? И как вас зовут?
– Мэри, Ваше Величество. Мэри Ховард. Я изготовляю заклёпки.
Если б только здесь был мой отец – он бы знал, какой совет следовало бы ей дать. Вот только сейчас я должна была справиться с этим сама.
– Приходите завтра в Форт. Посмотрим, чем я ещё смогу вам помочь.
– Но ведь я не просила от вас такой милости, Ваше Величество….
– Я не собираюсь даровать вам милость – я собираюсь просто помочь. Во имя Забытых.
Казалось, эта фраза звучала слишком патетично, вот только женщина засияла и вновь опустилась в глубоком реверансе.
Я коротко кивнула ей, шагая дальше. Люди, что просили моего благословения, были не так страшны, как те, кто хотел заполучить мою голову, но я не могла быть спасителем для каждого из них. Это Холт должен был убедить их в том, что забытые выбрали меня – вот только как теперь заставить народ в это поверить?
Ещё несколько человек попросило меня о благословлении, но большинство просто провожали меня взглядом, снимая шляпы и опускаясь в реверансах. Я чувствовала их оценивающие взгляды – королева на улицах города!
Небо потемнело, когда мы покинули главные улицы и направились в более опасные переулки вне центра города. Здесь здания стояли близко друг к другу – никогда не бывала здесь, никогда не чувствовала, как они гнулись к улицам, словно угрожая всем, кто осмеливался здесь пройти. Пахло отходами и гнилью, вокруг было слишком много народу. Мадлен же уверенно шагнула вперёд, кивая, чтобы я следовала за нею. Она вела нас по лабиринту улиц, пока не остановилась перед покосившейся дверью, из-за которой доносились юные голоса.
Я заставила себя глубоко вдохнуть и успокоиться, когда Мадлен постучала в дверь.
Отворившая нам женщина, казалось, была лет шестидесяти. Глаза её обрамляла сеточка из морщин, волосы были седы и коротки. Она казалась истощённой – но как же засияла, когда увидела Мадлен!
– О, Леди Мадлен! – воскликнула она. – Вы вернулись! Как же я рада. Я так испугалась за вас, когда услышала о том, что случилось во дворце…
– Меня там не было, Сьюзен, – улыбнулась Мадлен. – со мной всё в порядке. – Но я привела к тебе посетительницу, – она кивнула на меня. – Могу ли я представить тебе Её Величество, королеву Фрею? Я рассказала ей о том, чем здесь занимаюсь, и она тоже изъявила желание прийти сюда и посетить тебя и ребятишек.
– Ох! – Сьюзен долго смотрела на меня, открыв рот, а после, осознав, что на самом деле случилось, опустилась в низком реверансе. – Такая честь, такая честь, что вы пришли, Ваше Величество! Боюсь, тут такой беспорядок… Ведь вы знаете – дети, дети могут иногда так утомлять…
Я понятия не имела, что должна ответить – только коротко кивнула.
– Прошу. Прошу, заходите! – она поманила Мадлен за собой, ещё раз поклонилась мне, кажется, не до конца осознавая, что случилось.
Здание совершенно не соответствовало внутренней теплоте и добру Сьюзен. Каменные стены, голые и мокрые, разили плесенью, потолок позеленел. От пола до крыши тянулись трещины, мебели казалось слишком мало. Где-то наверху слышались крики детей – эхо их игр.
Сьюзен, кажется, заметила удивление на моём лице.
– О, да, Ваше Величество, я знаю, что тут всё плохо, но это лучшее, что мы можем позволить себе за те деньги, которые у нас есть.
– Как я могу вам помочь?
– О, вы так добры, Ваше Величество! Мы ценим даже самые маленькие пожертвования. Продукты, одежда, игрушки, деньги, но… – она поджала губы, – если вас не обидят мои слова – мы на самом деле нуждаемся в гораздо большем. Вы помогаете нам уже тем, что приходите сюда, заставляете людей заметить, что здесь происходит, вот только детям надо что-то большее, чем пожертвования. Что-то большее… Чем вот это место.
Это и так было понятно. Да, я всегда чувствовала себя такой жалкой, неуклюжей девицей, что никогда не впишется в общество – но у меня был и дом, и папа, и достаточно денег, чтобы не задумываться никогда об их нехватке. Ах, какой же я была дурой!
– И что же с ними всеми произошло?
– О, много всего… Они все потеряли своих родителей – но по-разному. Раньше я просто подбирала детей-сирот, но люди, услышав, что я делаю, стали подкидать детей на порог. Им больше некуда идти… Старшие хоть на улице пристроятся, а малыши – они ведь просто умрут!
В дверях показалась маленькая девчушка. Её светлые волосы достигали до талии, на лице можно было рассмотреть милые веснушки.
– Кто ты? – дерзко спросила она.
Я подошла ближе, не в силах отвести глаз от дыры на месте переднего зуба.
– Я Фрея, промолвила я, – подруга Мадлен. А тебя как зовут?
– Люси, – она всё ещё хмуро смотрела на меня. – А ты пришла с нами поиграть?
Я кивнула, и Люси крепко сжала моё запястье.
– Тут играть нельзя, – твёрдо сказала она. – Так не полагается.
– Хорошо.
Люси вновь окинула меня пристальным взглядом.
– Ты принцесса?
– Нет, – тихо отозвалась я. – Я не принцесса.
– Простите, Ваше Величество! – Сьюзен заспешила к нам. – Люси, это королева Фрея! Это женщина, что отвечает за всё-всё в нашем королевстве!
Люси совершенно не казалась впечатлённой, только гордо вскинула подбородок.
– А я была принцессой, – сказала она, так, что я не могла бы даже возразить, – пока меня не вышвырнули оттуда.
– Люси, – голос Сьюзен зазвучал резче. – Только особые люди становятся королевами и принцессами. Они не такие, как мы с тобой! Ох, простите, – добавила она вновь, будто бы обращаясь ко всем в комнате.
Но мне не хотелось, чтобы она извинялась. Я только опустилась на колени перед Люси. Обычно маленькие дети пугали меня, и я понятия не имела, что с ними делать, вот только Люси не позволяла замяться или сбежать.
– Я не принцесса, – промолвила я, – и никогда не была одним из тех особенных существ, но я всё равно стала королевой.
Люси кивнула, словно давно подозревала это.
– Мы можем поиграть только в игровой комнате, – сказала она, отпуская мою руку. – Тебе придётся прийти туда, – и она уверенно зашагала прочь.
– Я не хочу проявлять неуважение, Ваше Величество, – вздохнула Сьюзен, – но лучше б вам этого не говорить. Не дарить им лишнюю надежду. Эти дети нуждаются в еде, доме, одежде, работе, когда станут старше, а надежда им выжить не поможет.
Когда мы вручили свои подарки детскому дому, то направились уже к карете. Кучер следовал за нами по улице – вот только по узким улочкам этого города карета проехать не могла.
Я была счастлива вновь идти – так я могла думать.
Играть с Люми и остальными оказалось на удивление весело. Она была дерзкой – я вспоминала себя-маленькой, – и такой равнодушной к людям. Сдержанной рядом с нею, казалось, оставаться было невозможно.
А ещё она была умной. Умной и смелой. И добилась бы очень многого, если б только кто-нибудь дал ей такой шанс.
Я зашагала рядом с Холтом.
– Я хочу созвать совет, когда мы вернёмся.
Он коротко кивнул.
– Планируете сделать более масштабное пожертвование?
– Планирую дать им то, что они нуждаются, – разумеется, я могла отыскать какой-нибудь способ профинансировать настоящее место, в котором дети смогли бы жить.
Холт вновь кивнул.
– Я прослежу, чтобы это было сделано.
