Текст книги "Ученик мясника (сборник)"
Автор книги: Томас Перри
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)
– Элизабет! – раздался голос Брэйера из приоткрытой двери. – Зайди к нам.
Ну разумеется, мистер Брэйер, проворчала она про себя, складывая свои бумаги в стопку и поднимаясь. Должно быть, мафиози теперь на какой–нибудь уединенной ферме. Агенты проявляли рвение, и как раз пришло время для поездки в сельскую местность. Оперативники, кажется, живут с образом уединенного фермерского домика в своем подсознании. Для них это – все равно что святой Грааль, и всем известно, сколь бурную энергию они проявляют, как только дело доходит до фермы…
– Что случилось? – спросила она, входя.
– Кажется, все силы ада вырвались наружу, – с непонятным пафосом воскликнул Пэджетт.
Значит, это не ферма. Может, агенты уже накрыли Человека с ружьем, которого всегда в итоговых рапортах переименовывали в Человека с длинным тонким свертком, или клюшкой для гольфа, или щеткой, или тростью, или бильярдным кием.
– А именно?
– Три убийства в Лас–Вегасе за последние два часа. По крайней мере два из них – дело рук непрофессионалов. А третий, бизнесмен, похоже, просто попался под горячую руку, когда приканчивали первую жертву. Ну надо еще уточнить, конечно.
– Почему вы думаете, что это важно?
– Потому что Балаконтано в первый раз вышел на публику именно тогда, когда все это происходило. Он сел за один из стодолларовых столов, где играют в кости, заложил свою ферму и швырял фишки, пока не спустил кучу денег. Естественно, он был в центре внимания.
Элизабет заметила, что ферма все–таки появилась, как чертик из табакерки.
– А как другие? Тосканцио? Кастильоне?
– Сначала подняли шум, а потом успокоились. Заперлись в своих виллах и отелях. Их ребят нигде не видно, словно им кто шепнул, что волноваться не о чем. Они явно игнорируют все происшедшее. Может, конечно, они знали заранее. Трудно судить об этом отсюда, но донесения говорят, что надо быть готовым ко всему.
Брэйер пока не произнес ни одного слова, уставившись в распечатку.
– Есть какая–нибудь идея о причинах? – спросила она Пэджетта.
– Нет. Потерпи немного. Нужно дождаться отчета от группы по расследованию убийств.
Элизабет посмотрела на часы. Двенадцать. Значит, там сейчас девять. Пятница. Слишком рано для ответных действий. Еще не все проснулись. Ну что ж, позже будет видно.
– Что ты обо всем этом думаешь, Элизабет? – нарушил молчание Брэйер.
– Думаю, нужно проверить двух других и узнать, что они собираются делать. Если в Лас–Вегасе начались разборки и в этом действительно участвует Балаконтано, то, полагаю, они скоро отправятся по домам. Если же Тосканцио и Кастильоне появятся в Лас–Вегасе, значит, ничего особенного не произошло. Впрочем, они, возможно, и не собирались туда ехать, но проверить стоит.
– Согласен, – отозвался Брэйер. – Пэджетт, тебе надо собрать максимум информации об убитых. Если сможешь установить, с кем именно они были связаны, это объяснит нам, кто на кого заимел зуб. Даже если это нам и ничего не даст, им точно уже хуже не станет.
Пэджетт развернулся и направился к двери. Элизабет последовала за ним. Ей хотелось спросить Брэйера, что за сообщение он читает, но решила поступить иначе. На мониторе компьютера все равно есть копия. Если Брэйеру доставляет удовольствие в двадцатый раз смотреть на знакомый текст – пожалуйста! Может быть, конечно, он размышляет о дальнейших шагах. А может, сожалеет о бесплодности предыдущих. Во всяком случае, это его проблемы.
Глава 16
– Амиго, – раздался в телефоне голос Крузера. – Твои рубашки готовы.
– Я приеду забрать их.
– Неправильно, амиго. Я уже еду. Буду через десять минут, не больше.
Черт возьми, подумал он. Новости могли обернуться бедой. Рубашки должны были вернуть во сколько – в десять? А сейчас? Он взглянул на часы. Девять утра. Крузер никогда не занимается делами в такое время. Большинство его клиентов и через три часа еще будут дрыхнуть. Даже химчистки закрыты до половины одиннадцатого.
Он едва успел одеться, как в дверь постучали. Он поторопился открыть, и Крузер влетел в комнату. Швырнув на кровать коробку с рубашками, он выпалил:
– Амиго, ты здорово подставил меня.
Крузер имитировал улыбку, но это ни о чем не говорило. Он скалил зубы и тяжело дышал.
– Что случилось?
– Ты сказал мне, что это пустяковое дельце, но оказалось иначе. Ты должен был предупредить меня! Это все, что от тебя требовалось. Никогда больше так не поступай со мной!
– Но это же действительно пара пустяков. Орлов должен мне деньги…
– Уже ничего не должен. Он мертв.
– Как?
– Я послал человека к его конторе вести наблюдение. У меня есть кузен, он не очень–то ловок, ну я и решил ему дать возможность немного подзаработать. Он просидел в фургоне всю ночь, и утром я отправил своего мальчишку, Джеза, проверить, как он там. Господи. Для него это так много значило – выполнить какую–нибудь работу! Он даже не прилег, сидел на стуле и глазел на пустой офис через щелку. Когда Джез пришел, кузен попросил его сбегать купить чего–нибудь поесть. На обратном пути Джез как раз все и увидел. Орлов подъехал к своей конторе и только вылез из машины, как неизвестно откуда появилась эта троица. Джезус сказал, что ему показалось, будто один вышел из здания, а другой – откуда–то с улицы. Третий, возможно, был в кустах, но мальчишка не уверен. Просто в какой–то момент они оказались все рядом. Орлов прилип к своей машине и только дрожал, а один из парней размозжил ему башку из ружья. Джезус сказал, что в этот момент кузен не выдержал, прыгнул на место водителя и попытался завести фургон. Он и не заметил, как рядом оказался один из парней. Джезус говорит, что парень даже не спешил, просто подошел сбоку, приставил ствол к боковому стеклу и раз пять выстрелил. Больше Джез ничего не видел, потому что рванул подальше.
– Мне жаль, что так получилось. Где теперь Джезус?
– Он ждет меня в машине. Нам всем нужно поскорее убраться из города.
– Тысячи тебе хватит?
– Думаю, да. Но ты понимаешь, что мне придется все выложить, если меня зажмут в угол – с Джезусом и Эсенсьон…
– Конечно. Но постарайся дать мне немного времени. Уезжай сейчас же и не останавливайся нигде. Я бы с удовольствием рассказал тебе, что это за парни, но я сам пока ничего не знаю. Орлов просто задолжал мне бабки и психовал. Мальчик не запомнил, как они выглядели?
– Нет. Трое обыкновенных белых. Один был одет под ковбоя, двое других – в костюмах. Не заметно было, что они пришли вместе.
– Спасибо за рубашки.
– Ага. Как–нибудь увидимся.
Крузер выскользнул в коридор, прикрыв за собой дверь.
Он защелкнул задвижку и присел на кровать. Плохо дело. Неясно, имеет ли это отношение непосредственно к нему. В принципе любой, у кого были дела с Орловым, мог когда–нибудь решиться прикончить его. Орлов был хитрым и жадным. А иногда и слишком нервным. Эта троица, безусловно, та же, что попалась ему на глаза вчера в «Пограничье». Значит, они как–то связаны с Карлом Балой, но как? А с ним? Кроме прочего, остаются еще деньги, долг… Стоило ему подумать об этом, как разболелась нога.
Ему нельзя теперь уезжать. Если он уедет, они могут все свалить на него: скажут, что он нарушил правила, прервав перемирие, которое «семьи» заключили между собой и навязали всем остальным почти на тридцать лет. Тут все вспомнят: и его внешность, и что его видели с Орловым, этой жирной глупой свиньей. Да, придется остаться и попытаться убедить дюжину стариков, что он ни при чем и никакой угрозы для них не представляет.
Хотя бы можно надеяться, что о нем не знают те, кто заказывал убрать Клэрмонта. От этого зависит его жизнь. Орлов был все–таки не настолько глуп, чтобы лишать себя роли посредника.
Так что об этих трех парнях можно на время забыть, хотя бы до тех пор, пока кто–нибудь не обнаружит связь между Крузером и трупом в фургоне, если ему хватит денег и настойчивости в поисках. Крузер к вечеру, наверное, уже будет в Мексике.
Телефонный звонок прервал его размышления. Он поднял трубку.
– Да?
– Привет, крошка. – Низкий голос был спокоен и невозмутим.
Он сглотнул. Итак, проверка уже началась.
– Привет, Норман. Я тебе нужен? Довольно рано еще, ты не находишь?
– Уже почти десять, крошка. Я почему–то решил, что ты давно уже проснулся. Что ты, может, играешь в теннис. Ты ведь любишь быть в форме, правда?
– Конечно, Норман.
– Ну, спускайся вниз, я хочу угостить тебя завтраком. Я в кафе.
– Хорошо, сейчас приду.
Все–таки он наскоро принял душ, побрился, надел пиджак и галстук. Подумал насчет пистолета, но тут же устыдил себя. Что бы ни случилось, в пространстве между его комнатой и кафе пистолет не пригодится. Нельзя так распускать нервы.
Малыш Норман загромоздил собой половину отсека на четверых. Руки он разбросал на диванчике, похожий на гориллу, которая собралась обниматься. Его пиджак из верблюжьей шерсти смотрелся как драпировка.
– Я заказал тебе ветчину и яйца, – произнес Норман.
– Спасибо. Это великолепно. Извини, что заставил тебя ждать, но ты вытащил меня из постели.
– Я пришел сказать тебе кое–что, крошка.
– Выкладывай.
– Я только что узнал, что Гарри Орлов умер. – Темные глаза Нормана сузились.
– Что ж. Мне жаль это слышать. Должно быть, он потерял в весе.
– Не надо шутить со мной, крошка. Я стал заниматься делами, когда ты еще не родился. – Норман наклонился вперед так, что его лицо нависло над Столом. – Тебя видели с Орловым два дня назад.
– Извини, Норман, – другим тоном сказал он. – И что же из этого следует?
Малыш Норман откинулся назад, давая возможность официантке расставить тарелки, а потом продолжил удовлетворенно:
– Так–то лучше.
– Я не делал этого, ты же знаешь. Я не работаю в Вегасе.
– Знаю. Но я слышал, что он задолжал тебе деньги.
Он решил отрезать себе кусок ветчины и равнодушно ответил:
– Дешево досталось, легко потерялось…
– Не в этот раз, крошка. – Малыш Норман опять навис над его ветчиной и понизил голос: – Ты получишь свою плату и уедешь. Сегодня в девять в «Серебряной туфельке» ты играешь в блэк джек.
Малыш Норман не стал дожидаться ответа. Его широкая спина в рыжевато–коричневом, отлично пошитом пиджаке слегка колыхнулась, когда он уступал дорогу спешащей девушке, чья пышная прическа едва доставала ему до плеча.
– Что все это значит, черт возьми! – Пэджетт смотрел на дисплей компьютера, по которому бежали зеленоватые строчки: «Автомобиль, остановившийся на перекрестке, был заблокирован двумя машинами, из которых вышли трое и расстреляли пассажиров – мужчину, женщину и мальчика…»
– А это, по–твоему, должно что–то означать? – Брэйер оставался спокоен.
– Четвертый, пятый и шестой случаи. Это не может быть случайным совпадением.
Элизабет нажала на кнопки, и отпечатанная копия выпала перед ней. Донесение полиции Лас–Вегаса нельзя было назвать подробным. Семья с мальчиком десяти лет. Их машина остановилась на красный свет…
– Если бы у нас было побольше информации, – вздохнула она.
– А что тебе нужно? – спросил Брэйер.
– Да что угодно! Где они жили, чем зарабатывали на жизнь, куда ехали, что везли с собой…
За окном бушевала вторая за этот месяц пурга, и Элизабет попыталась представить себе картину солнечного Лас–Вегаса, по улице которого едет автомобиль. Мужчина и женщина сидят впереди, мальчик – сзади. У светофора – скопление машин, все ждут, пока зажжется зеленый. Вдруг, странно вильнув, к ним пристраиваются еще две, высовываются дула, раздаются звуки выстрелов, стекла мгновенно покрываются сеткой паутины и разлетаются на мельчайшие осколки, засыпая истекающие кровью тела.
– По–моему, прежде всего нужно попробовать установить, куда направлялась машина.
Он испытывал страх. Страх проник в его внутренности и осел там ледяным комом. Он почувствовал, как завтрак превратился в тяжелую, давящую массу. Хотелось сделать что–нибудь – побежать, схватиться с кем–то, но страх приковал его к месту.
Нет–нет, только не с ним! Он видел это не один раз – как они сидели или стояли, уставившись на него круглыми глазами, пальцы лихорадочно шевелились, будто ища что–то, ноги напрягались как для прыжка, но все было напрасно. Они все равно умирали. Но это не для него.
Он сидел на кровати и размышлял. Тут было над чем подумать. Малыш Норман сказал, что они готовы заплатить ему.
Значит, они признали его право, но вынуждены были убрать Орлова раньше. Стало быть, Орлов еще что–то натворил. Конечно, если они не посчитают, что Орлов мог ему сказать, откуда должны прийти деньги. Во всяком случае, теперь он тоже попробует их успокоить.
Он потянулся к телефону, снял трубку и попросил дежурную соединить его с авиакомпанией. Делая заказ, он размышлял о том, какой сумасшедший берет билет на утро субботы из Лас–Вегаса. Впрочем, скорее всего он не узнает об этом – по крайней мере, в ближайшие дни.
Теперь у всех есть время. Они, конечно, могут следить за ним вплотную, но делать нечего, пора начинать, если уж собрался это устраивать.
Он оглядел комнату, соображая, над чем тут можно потрудиться. Кровать, душ, телефон, кондиционер – все это не оригинально. А вот приборчик «Волшебные пальцы» – то, что надо. Этот механический массажер находился около кровати. В металлической коробке, помимо самого устройства, размещалось и электрореле. Открыв заднюю крышку, он даже удивился простоте. Проводки, которые присоединялись к звонку реле, легко проходили через отверстие в стенке, если с них снять изоляцию. Он поставил будильник и проверил контакт. Искра не очень большая, но она сделает свое дело. Он собрал «Волшебные пальцы» и протянул проводки за подушку. Потом на туалетном столике взял лосьон для бритья, на этикетке которого значилось «98 % алкоголя», и вылил его в бумажный стаканчик. Все это он устроил посередине кровати и подвел проводки. Ничего особенного, но не помешает. Если он не вернется домой к двум часам ночи, в комнате 413 вспыхнет пожар.
Это тоже был один из советов Эдди. «Ты должен знать обо всем, – говорил Эдди. – Если ты не можешь что–то предвидеть, лучше сделай так, чтобы что–нибудь произошло».
Главное – выбраться отсюда. У него есть машина, и остается небольшой шанс на самолет. Конечно, существуют также автобусы и поезда. Днем попасть на них – пара пустяков. Ночью они ходят очень редко, и скорее всего ему не удастся без пересадок добраться куда надо.
Наверное, это просто нервы, подумал он. Вряд ли они собрались прикончить его в «Серебряной туфельке». И странно будет, если они его убьют, предварительно заплатив двести тысяч. Но все остальное не уменьшало сомнений. Понятно, что провалилось какое–то крупное дело, теперь они пытаются выяснить причины. Как ни крути, это похуже того, что случилось с Орловым. Они никогда не пошли бы на такое в Лас–Вегасе, если бы не было крайней необходимости.
И все–таки лучше проявить осторожность до той поры, когда придется расплачиваться. Если его собираются убить – это произойдет скорее до, чем после. Он проверил замок, накинул цепочку и придвинул к двери тумбочку. Потом подошел к шкафу, вынул пистолет, зарядил обойму и вернулся к телевизору.
Глава 17
Спустя два часа после захода солнца стало прохладно. Порывы ветра из пустыни вызывали озноб. Он плотнее запахнул пальто и постарался втиснуться в середину толпы у светофора. Пистолет оттягивал пояс. За ним уже должны следить. Очень трудно нести лишний фунт стали так, чтобы это оставалось незаметным. Первое, чему он научился, – высматривать человека, который чуть–чуть оттопыривает руку или шагает немного неуклюже.
Опережая зеленый свет, два пешехода ринулись через улицу, увлекая за собой остальных. Он держался так, чтобы люди прикрывали его со всех сторон. От непривычного холода путь казался слишком длинным. Впереди, в темном ночном небе, нелепо крутилась гигантская дамская туфелька, усеянная, как пузырьками, белыми электрическими лампочками.
Пневматические двери закрылись за ним, и он оказался в теплом, ярко освещенном помещении казино. Наверное, уже где–то звонит невидимый ему телефон и кто–то докладывает, что он пришел. Вот и все. Он прошелся вдоль столов для блэк джека, ища какого–нибудь знака для себя. Вдруг его глаза встретились с взглядом крупье, отчужденным и безразличным, но вполне понятным. Он без труда нашел того, кого следовало. Из новой группы крупье, выходивших из комнаты отдыха, отделился один и направился к пустующему столу. Он пустил колоду карт веером по сукну и скрестил руки, показывая, что на этом столе открывается новая игра. Метка на его рукаве означала, что ставки здесь – от десяти долларов. Иными словами, это не закрытая игра, все должным образом будет засвидетельствовано и записано. Минимальная ставка достаточно низкая для того, чтобы к столу хлынули игроки. Он выдержал паузу и сел третьим. Крупье собрал веер в колоду и начал ритуал тасования карт. За это время два оставшихся места тоже оказались заняты.
Крупье был молод, его тщательно подстриженные волосы выгорели от солнца, но во взгляде уже появилась та бесстрастность, которая присуща людям его профессии. Хлопнув в ладоши, он поднял руки вверх, повернул ладонями вперед и произнес:
– Удачи, леди и джентльмены.
Карты летали над столом и укладывались в идеальном порядке перед игроками. Они почти не обращали внимания друг на друга, поскольку играли по очереди и сосредоточены были на том, что принесет им очередная карта. Он наблюдал за тем, как мелькали руки крупье, собирая карты и передвигая фишки, – деловито и без колебаний. Ему выпали король и десятка. С девятнадцатью очками крупье выиграл фишки на четырех ставках и выбил одного игрока.
Сдача началась по новой. Его руки описывали полукруг, в соответствии с пятью кучками фишек на столе. Четверо выиграли, когда у крупье оказалось семнадцать очков. Игра продолжалась, и постепенно вырисовывалось ее направление. Он выиграл три партии из четырех по минимальным ставкам. Его соседи выигрывали через раз. Основная игра шла с двумя другими.
Один из них был довольно полным мужчиной в голубом клетчатом пиджаке. Ему подозрительно часто выпадали туз с десяткой. Второй была миниатюрного сложения женщина с несколько худощавым лицом, лет сорока пяти. Она играла по какой–то таинственной системе, и ей пока везло.
Он убрал свой чистый выигрыш, чтобы кучка не росла слишком заметно, и продолжал наблюдение за теми двумя удачливыми игроками, чтобы не пропустить момент, когда все начнется.
Толстяк начал удваивать ставки, и он понял, что сейчас произойдет. Характер игры слегка изменился. Толстяк проиграл и опять удвоил ставку. Его розовые пухлые пальцы вытащили из кармана клетчатого пиджака пару сотен, и он прикупил фишек. Каждая игра обходилась ему все дороже. Наконец он встал и вышел из–за стола. Одновременно с ним из игры вышел еще один человек. Но женщина начала выигрывать с таким постоянством, что это привлекло внимание окружающих. Никто не замечал, что неприметного вида мужчина рядом с ней тоже был почти все время в выигрыше и что сейчас он ставил двадцатидолларовые фишки. Двое из тех, кто наблюдал за тем, как играет женщина, сочувственно пожали плечами, когда фортуна от нее отвернулась. Но женщина быстро закончила игру, не став испытывать судьбу. Среди зрителей одобрительно пронеслось:
– Вовремя ушла!
Игроки выбывали один за другим, их сменяли новые, и теперь он остался единственным из тех, кто начал игру за этим столом. Люди выигрывали и проигрывали, но никому из них крупье не давал оставаться долго, чтобы не было заметно, что тихий мужчина в сером твидовом пиджаке попал в полосу большого везения. Крупье побил его ставку как раз в тот момент, когда к столу подошел сменщик. Первый снова хлопнул в ладоши, поднял руки перед собой и удалился, сказав на прощание дежурную фразу:
– Удачи вам, леди и джентльмены.
Вместо того чтобы смотреть, как новый крупье тасует колоду, он стал собирать последнюю из выигранных кучек. Одна фишка показалась ему чуть поменьше остальных. Он сделал вид, что сортирует их, и зажал подозрительную в руке, чтобы рассмотреть получше. В центре вместо надписи «Серебряная туфелька» стояло «Фламинго». Он положил ее в карман, а с остальными пошел к кассе, где ему выдали почти десять тысяч долларов.
До «Фламинго» нужно было пройти несколько кварталов по Стрип, но он не стал брать такси. Заметно похолодало.
В новом зале он недолго искал нужный стол. Теперь крупье была женщина средних лет, которая выглядела несколько мужеподобно в своей белой форменной блузке. Игра была в самом разгаре. Минимальная ставка в двадцать пять долларов никого не останавливала. Время от времени ему выпадало девятнадцать, а то и двадцать очков, а крупье с семнадцатью забирала большинство фишек. Потом у нее оказался перебор. Он выигрывал постоянно, а лица вокруг менялись. Примерно через час он получил фишку из «Дюн», и на этот раз кассир выплатил ему сорок тысяч. По дороге в «Дюны» он начал слегка беспокоиться о слишком большом количестве купюр, которое должно собраться у него в руках.
Когда он вышел из этого казино, была уже почти полночь. Опять никто не обратил внимания, как человек в твидовом пиджаке выиграл шестьдесят тысяч долларов. Все повторилось в «Аладдине». Крупье в «Тропикане» выдал ему фишку из «Дворца Цезаря», и он понял, что на руках у него все двести тысяч. Карманы были набиты деньгами. Пора отправляться домой. Забавная получилась расплата. Они все–таки нашли способ внедрить в казино своих крупье, а законопослушные управляющие больших отелей могли и не подозревать об этом. Если что случится, полиция мимо отелей не пройдет.
Покинув «Тропикану», он почувствовал жесткие холодные порывы усилившегося ветра. Дело шло к часу ночи. Если он не вернется в отель до двух, вспыхнет пожар. Да и прохожих в этой части Стрип было не много. Он разрешил швейцару подозвать такси.
– К «Цезарю», – распорядился он, устраиваясь на сиденье.
Машина рванула вперед, но через пару минут внезапно остановилась. Водитель извинился и вышел, наклонясь к переднему колесу. Он мгновенно понял, что происходит, когда рядом раздался визг тормозов. Он узнал лицо человека в ковбойской рубашке, который вылез из подъехавшей машины. С другой стороны приближался еще один. Этого он и выбрал, рванув из–за пояса пистолет. Выстрел отбросил подходившего на пару футов, а пассажир уже выскочил из машины, направив дуло в сторону таксиста. Когда он спустил курок, выражение удивления еще не сошло с лица водителя. Он знал, что ковбой лежит на земле, но времени на него не было. Он прыгнул за руль, выжал сцепление, рванул рычаг передач и вогнал педаль газа в пол до упора. Такси с ревом прыгнуло с места. Он старался править полулежа, чтобы голова не высовывалась над спинкой сиденья. Выруливая на Стрип, он слышал выстрелы и щелканье пуль по кузову автомобиля, но не слышал другого мотора. Увидев поворот, он резко свернул и затормозил. Наверное, они остались, чтобы подобрать тела. Вернувшись за руль, он проехал еще немного, пока не загнал слишком приметную машину на пустующую площадку перед закрытой бензоколонкой.
– Господи, – сказал он вслух. – Значит, это такси.
Около каждого казино ему предлагали такси. Вот почему они его гоняли по разным отелям! Будь они прокляты.
Да, оставалось только убраться отсюда как можно скорее. Нужно вернуться за машиной, которая осталась на стоянке у «Цезаря», и сваливать. Но черт побери! Ведь им совсем не было необходимости устраивать все это! Он же не представлял никакой опасности для Карла Балы, который сидит сейчас в «Пограничье», окруженный дюжиной заслонов из охраны отеля, полицейских и преданных людей из синдиката, которые следят и друг за другом, и за ним. Впрочем, еще неизвестно, отдал ли приказ именно Карл Бала.
Он побежал, стараясь держаться в тени зданий, параллельно Стрип, выглядывая из каждого переулка, чтобы проверить, не идет ли какая компания, к которой можно было бы присоединиться. Но каждый раз перед ним была только пустая улица и огни проезжающих машин. Господи, какая глупость! Они ведь могли сидеть, спокойно сложа руки, а он даже не узнал бы, кто задолжал ему. Черт побери, он никогда бы не появился у двери Карла Балы с протянутой рукой. Если бы он так поступил, тогда наказание было бы заслуженным: не будь дураком!
Но они хотели отнять у него жизнь ни за что ни про что, как у жалкого сосунка, который ненароком подошел слишком близко к удачливому игроку в конце партии. Ничего себе шуточки!
До автостоянки у «Цезаря» оставалось идти еще квартал и еще квартал после поворота. Но как добраться туда? Если они курсируют по Стрип на машинах, появляться на пустой улице рискованно.
Но на стоянке перед «Гранд–отелем» куча машин – почему бы не попользоваться? Он выбрал темно–голубой «шевроле», решив, что в нем будет удобно в случае чего провести ночь. Он завел мотор и спокойно выехал на улицу.
Около «Цезаря» все было как обычно. Даже подъехало несколько поздних посетителей. Может, его ждут на автостраде, решив, что он продолжает ехать в такси? Но машину обязательно найдут, если уже не нашли.
Он проехал по дорожке, ведущей к казино, и остановился неподалеку от своей машины. До нее было не больше десяти метров, но ближе подъехать нельзя. Если они узнали об арендованной машине, тогда все кончено. Он повернет ключ зажигания и взлетит на воздух. С этими мыслями он продолжал сидеть в «шевроле», не выключая мотора и потушив фары, пытаясь разглядеть в полутьме какие–нибудь признаки опасности: силуэт человека в автомобиле или одинокую фигуру, бредущую якобы в поисках своей машины…
Часы показывали десять минут третьего. В его номере уже начался пожар. Сработал дымоуловитель, и через несколько минут примчатся пожарники. В такой час они пронесутся по Стрип как бешеные, мигалки и сирены оповестят о их приближении загодя. Он попытался найти окно своего номера в четвертом ряду снизу. Должен быть виден огонь.
И все–таки черт бы побрал всех их! Они работали, конечно, не так уж тщательно, не очень умно, но оторваться от них – большая проблема хотя бы потому, что их много, слишком много, они заполонили все вокруг, как стая обезьян. Не важно, как ты поступишь; они все равно будут продолжать преследование с тупой и жестокой целеустремленностью. Может, медленно, как ползет ледник, а может, и быстро, как снежная лавина, но в любом случае сметут все твои хитроумные выдумки и тебя самого. Да, уже нет времени осторожничать. Даже бояться уже слишком поздно.
Некто всевластный, может быть, и сам Карло Балаконтано, в своих шикарных апартаментах почему–то решил, что ему мешает Орлов. Этого вполне достаточно для того, чтобы и Орлов, и те, кто замечены рядом с ним, перестали существовать. Еще чудо, что в тот день они не разнесли в клочья сам дом Орлова, чтобы уничтожить всякую память о том, что такой человек когда–то коптил небо.
Все, пора ехать. Если не сделать этого сейчас, можно вообще не успеть выбраться отсюда. Он нащупал в подкладке рукава ключи от той машины и зажал их в левой руке. Потом выключил двигатель и оборвал все проводки под приборной панелью: нельзя было, чтобы зажегся свет в салоне, когда он откроет дверь.
Оказавшись на улице, он быстро преодолел расстояние, отделявшее его от своей машины. Вокруг было тихо. Вообще не было никаких признаков жизни в пределах автостоянки. Если они рядом, значит, чего–то ждут. Он присел, еще раз осмотрелся, открыл дверцу и стал ждать. Наконец раздался воющий звук сирен, небо над домами осветилось вспышками мигалок. Ну наконец–то, хмыкнул он про себя. Теперь нужно очень точно рассчитать время. Вой сирен приближался. Сидя на корточках, он напрягся, как сжатая пружина. В тот момент, когда первая из пожарных машин ворвалась на площадку перед отелем, заливая все вокруг светом фар, он скользнул в салон. Если за ним и следят, есть шанс на то, что происходящее на секунду отвлечет их. Пожарные автомобили подъезжали один за другим и рассредоточивались вокруг здания, но он смотрел не на них, а на стоянку.
И сразу увидел своих преследователей. В трех автомобилях заработали моторы, а из одного выскочил человек и ринулся к зданию. Правда, одновременно появились явно спешащие унести подальше отсюда ноги владельцы нескольких машин, и он решился включить мотор. Вряд ли бы они стали закладывать мину, поджидая его здесь же, на стоянке. Он пристроился за одним из выезжающих и благополучно покинул это опасное место.
Итак, он едет на машине, о которой, может быть, никому не известно, с полным баком, с оружием и двумястами тысячами долларов в карманах. Для тех, кто охотится за ним, он – потенциальный мертвец. Он стал таковым в тот момент, когда какой–то безумный старик решил, что он может причинить беспокойство. Этого было достаточно, чтобы мысль приобрела значение приказа, который должен быть безусловно выполнен. Старик много лет назад перестал интересоваться, как это делается. Ему достаточно нахмурить брови, или кивнуть, или просто бросить: «Этого убрать», – и заняться другими делами. Выполнять будут другие.
Значит, он уже мертвец. А не пойти ли им?.. Скоро они почувствуют на своей шкуре, насколько он жив.
