Текст книги "Ученик мясника (сборник)"

Глава 27

Около пяти вечера, как раз перед началом часа пик, из большого, построенного в романском стиле здания Центрального почтамта в Пеории, Иллинойс, вышел бизнесмен с плоским портфелем в руках. Он ничем не выделялся из окружающих, разве что шел чуточку медленнее некоторых. Самые наблюдательные могли бы заметить, что он слегка прихрамывает. Но они не успели бы посочувствовать ему, потому что как только он спустился до конца широкой гранитной лестницы, к тротуару подкатил маленький голубой «датсун» и сидящая за рулем молодая женщина открыла для него дверцу. Бизнесмен забрался внутрь, положил портфель на колени, улыбнулся своей спутнице, и они уехали. Он не поцеловал женщину, но это никого и не удивило бы: они торопились, и в час пик надо было подумать и о других автомобилистах. Через минуту «датсун» растворился в потоке машин.

– Маурин, это было великолепно.

– Я знала, что, если ты захочешь со мной встретиться, это произойдет у почты.

– Машина надежна?

– Конечно. Я взяла ее напрокат. Хочу в относительном спокойствии провести последние часы, завершая это дело. – Маурин взглянула на него, словно ожидая в ответ чего–то неприятного.

– Это тоже очень хорошо. Только к финишу мы пойдем не вместе. – Он достал из пиджака сверток и сунул его в сумочку Маурин, лежавшую на сиденье. – Можешь не пересчитывать. Здесь пятьдесят тысяч.

– Пятьдесят?

– Сегодня вечером я посажу тебя в самолет, но хочу, чтобы до этого ты мне кое–что сделала. Я составлю список.

Он наблюдал, как взлетевший самолет превратился в пару мигающих точек в темном небе. Самолет создает иллюзию безграничной свободы передвижения. На самом деле он – лишь часть сложной конструкции, состоящей из похожих на трубы коридоров, по которым ты передвигаешься из одного широкого и ярко освещенного вестибюля аэровокзала в другой. Здесь нельзя срезать угол, спрятаться, изменить заранее известный маршрут. Телефонный звонок из одного конца такой трубы будет означать, что на другом конце тебя уже ждут. Возможно, это будет неприметный человек с коробкой, похожей на сувенир для бабушки. Но с Маурин должно быть все в порядке. Они и представления не имеют, кто она и откуда. И они снова засекут его, так и не узнав, что Маурин уже нет. Он завидовал ей. Маурин вне игры.

Он завел машину и покинул аэропорт. Путешествие предстоит долгое, но одиночество и ночь дадут ему время поразмыслить над тем, что делать дальше. По поводу цели поездки сомнений не было. Сначала он был уверен в том, что никогда не вернется в Лас–Вегас. Но сообразив, как обстоят дела, он изменил решение. Они его не забудут. Они уже потратили слишком много времени и сил на поиски, чтобы дать ему вот так просто скрыться из виду и спокойно уйти на отдых.

Он получил от Орлова пару заказов, сделал все как надо и пришел за деньгами. Кажется, все началось с тех двоих в переулке в Денвере. Как только он показался со своими синяками и шишками, все изменилось. Они накинулись на него, как акулы, почуявшие кровь. Но этого же просто не может быть! Это смешно. Не стали бы они убивать Орлова только потому, что у нанятого им профи оказался синяк под глазом. И тем не менее они нарушили мораторий, который многие годы сохранялся в Лас–Вегасе, и начали убивать всех, до кого могли добраться. Теперь они охотятся за ним и уже не остановятся. Значит, тот, кто приказал убрать Орлова, все еще не чувствовал себя в безопасности, но почему? Ведь он даже не знал точно, от кого получал Орлов деньги. Это мог быть Балаконтано, или Тосканцио, или Люпо, даже Дэмон.

Кем бы он ни был, но он разослал по стране своих вооруженных людей ради одного–единственного человека, несмотря на смерть Кастильоне. Даже гибель старого дона не обескуражила его, хотя «семьи» сейчас заняты слежкой друг за другом: кто первый приступит к активным действиям.

Значит, придется все это выяснять. Человек, который платил Орлову, слишком горяч, чтобы на него можно было не обращать внимания. Он нанял Малыша Нормана и его мальчиков на побегушках, а также свору ищеек. Но этот человек продолжает нервничать, и его уязвимое место – Лас–Вегас. Это связано с Орловым.

Чем больше он думал об этом, тем сильнее в нем закипала злость. Глупо. Неэкономно. Он заключал контракты на обычных условиях. Общался только с Орловым и не спрашивал, кто платит по счету, почему нужно убить Вейзи и сенатора. Он не проявлял любопытства. Просто делал свою работу, и все. Он не поинтересовался даже причиной убийства Орлова, хотя ему не повезло, что это произошло до того, как с ним расплатились. Он вел себя как настоящий профессионал. Но они зашли слишком далеко. Ударились в панику и перестреляли всех, кто подвернулся под руку. А это было глупо. Потому что им следовало бы оставить его в покое.

Элизабет проснулась в темноте с неприятным ощущением того, что куда–то опаздывает. Это была почти уверенность: что–то происходит, а она еще в постели. Раздался стук в дверь. Она поняла, что именно этот звук и пробивался сквозь сон в ее сознание уже несколько минут.

– Я слышу! – крикнула она. Стук прекратился.

Элизабет включила свет и бросила взгляд на часы, лежавшие на тумбочке. Половина пятого. Наверное, это Брэйер, который побоялся использовать телефон. Она сняла со стула купальный халат, но даже в нем чувствовала себя голой.

– Подождите минуту, – снова крикнула она.

Все это глупо, подумала она. Но, может быть, еще более глупо открывать ночью дверь на стук? Рука с пистолетом скользнула в карман ее халата. Снимая цепочку и открывая дверь, она продолжала сжимать его рукоятку.

В дверях стоял незнакомый мужчина. Ростом даже ниже Элизабет, он все равно производил впечатление крупного человека. Его широкие плечи и большой живот, казалось, должны принадлежать кому–то более высокому. Волосы темные, с пробивающейся сединой.

– В чем дело? – спросила Элизабет, не зная еще, сердиться ей или нет, но чувствуя какую–то неловкость ситуации.

– Вы Элизабет Уэринг, – произнес мужчина.

Элизабет поняла, что это ответ на ее вопрос.

– Это мне известно. Сейчас половина пятого утра.

– Простите, можно я войду? – попросил незнакомец, с нетерпением заглядывая в комнату через ее плечо. Выражение его лица ошеломило Элизабет. Нет, Брэйер не мог послать этого человека.

– Что вам угодно? – Элизабет сильнее сжала пистолет.

– Прошу вас. Мне нужно поговорить.

Элизабет продолжала колебаться, и тогда он прошептал:

– ФГЭ.

Она впустила его и закрыла дверь.

– Сделайте одолжение, выньте пистолет из кармана. Вы можете направить его на меня, если хотите, но в кармане он может выстрелить случайно и навредит нам обоим. – Незнакомец произнес это с грустью, словно ему невыносимо было видеть столь вопиющую некомпетентность.

Элизабет выполнила просьбу и направила ствол в его сторону, не прямо на него, но так, чтобы он был почти на прицеле.

– Что вы хотите? – повторила она.

– Я хочу быть главным свидетелем. Я сдаюсь и рассказываю вам кое–какие истории.

– Истории? – переспросила Элизабет удивленно и подумала: вот оно и началось. Произошло то, о чем она мечтала. Он – из мафии. Он – один из тех, кто оказался для них лишним. И он пришел ко мне, но я не знаю, что делать. Я не могу даже обратиться за помощью, потому что телефон прослушивается.

– Да. Я хочу заключить с вами соглашение. Мне нужна защита от судебного преследования, новое имя, охрана. Взамен я выдам информацию об известных мне людях, выступлю в суде.

– Все это требует времени, – ответила Элизабет. – Едва ли мы сделаем это. Почему вы считаете, что ваша информация и свидетельские показания стоят этого?

– Если бы то, что я знаю, не представляло для них опасности, разве я пришел бы искать у вас защиты? – вздохнул незнакомец.

Ей это не приходило в голову, но выглядело убедительно. Если он хочет включиться… Она решила додумать до конца эту мысль, когда окончательно проснется.

– Как вас зовут? Кто вы?

– Я Доминик Палермо. – Мужчина пожал плечами. – Думаю, вы обо мне не слышали. Я партнер Ферраро. Друг и партнер, – уточнил он.

Теперь Элизабет поняла, в чем дело.

– Значит, вы боитесь, что до вас тоже доберутся, как до Ферраро в магазине сувениров. Вот почему вы пришли сюда. И вы не хотите, чтобы они об этом узнали.

Палермо кивнул, улыбнувшись, и повторил:

– Я пришел к вам, чтобы сдаться.

– Хорошо, но проблема в том, что я не знаю, когда мы сможем договориться с министром юстиции относительно ваших условий. Когда именно вы готовы начать помогать нам?

– Господи помилуй, я же стою перед вами. Я здесь. Сейчас.

– Но я подумала, что вы предлагаете какие–то условия, – сказала Элизабет. – Торгуетесь, – все еще не понимала она.

– Нет, вы договариваетесь с министром за то, что я расскажу вам, – пояснил Палермо. – А не за то, что я расскажу как главный свидетель.

– Вы, кажется, не понимаете, мистер Палермо, что вас никто не будет считать свидетелем, пока вы не сообщите что–нибудь важное. Вы не можете отсиживаться в камере и торговаться.

– Я рискну. По крайней мере, в этом случае я останусь жив.

Элизабет обдумала его слова.

– Хорошо. Мы можем переправить вас в ФБР. Вообще было бы полезнее для вас сразу же пойти туда. Вдруг кто–то мог видеть, как вы шли ко мне?

– Нет. Я сдаюсь вам, а не ФБР. Министерству юстиции. Помните, это одно из моих условий.

– Но ведь это одно и то же! ФБР – подразделение министерства юстиции. Мы должны пойти туда.

– Не пойду, – отказался Палермо. – Послушайте, дорогая. Кажется, вы не знаете, как это делается. Я помогу вам. Мы поможем друг другу. Человек, который добывает такого свидетеля, как я, производит потрясающее впечатление. Вам светят премии, повышение по службе, все то, чем у вас принято награждать сотрудников. И ваша организация становится владельцем всей информации. Ваш шеф, например, сможет сказать комиссару нью–йоркской полиции: «Я знаю, кто доставляет партию героина в аэропорт Кеннеди. Что у тебя есть полезного для меня?» Так что, поверьте, в ваших же интересах держаться за меня. Информация – самая ценная вещь на свете.

Элизабет продолжала настаивать на своем:

– Но в министерстве нет оперативной службы, как в ФБР. Юристы министерства в основном работают с делами федерального уровня, и, как правило, это гражданские дела. Там даже некуда поместить главного свидетеля и никто не обучен такой работе.

– Слушайте, – произнес он миролюбиво. – Я настроен поболтать, но и вы, кажется, не прочь. Я выбрал министерство юстиции потому, что там мне предложат лучшие условия. Это во–первых. А во–вторых, это высшая инстанция.

– Высшая?

– Ага. Я уже имел возможность в этом убедиться, когда пять лет назад шерифу округа Херкимер пришлось забыть о том, что он хотел оштрафовать меня за парковку во втором ряду.

Элизабет должна была признать, что он сообразителен. Его представления о правилах юрисдикции были бредовыми, но он четко понял, как они сработают в его пользу.

– Ну хорошо, – согласилась Элизабет. – Я не могу гарантировать вам выполнение всех ваших требований. Не могу даже обещать, что министерство согласится принять вас в качестве главного свидетеля. Обо всем этом мне нужно переговорить с моим шефом.

– Только не по телефону. Он может прослушиваться.

Элизабет сняла трубку и попросила соединить ее с Брэйером. Когда он ответил, она была очень краткой:

– Джон, зайди ко мне сейчас же.

– Не радует меня все это, – заметил Палермо. – Я согласен на все, потому что я влип. Отсюда – и полпятого утра, и все прочее. Но я хочу, чтобы вы знали: не радует меня все это.

– Что–нибудь опять не так? – поинтересовалась Элизабет.

Сидя на кровати, она продолжала направлять пистолет в сторону Палермо. Она видела, что он говорит правду. У Палермо действительно был несчастный вид. И она не знала, как ей следует к этому относиться. Она также не знала, что может произойти дальше, но если его это не радует – надо быть начеку.

Палермо встал и начал мерять шагами комнату.

– Неужели никто из вас ничего не может сделать самостоятельно? Всегда должен быть какой–то Брэйер, или Фаркухер, или еще кто–нибудь, черт бы его побрал. Ничего удивительного, что у вас все валится из рук. Вы очень рискуете моей безопасностью.

Элизабет не ответила, предоставив ему возможность и дальше шагать из угла в угол, бормоча себе под нос. Может, Брэйер сумеет его уговорить отправиться в какое–нибудь пригородное отделение ФБР, а еще лучше, если он с парой вооруженных оперативников возьмет Палермо прямо здесь.

Раздался стук в дверь, и она поднялась. Палермо стало не по себе. Его лицо покрылось испариной.

– Давайте я открою дверь и встану за ней, – предложил он. – Если это не ваш Брэйер, вышибите ему мозги.

– Кто там? – спросила Элизабет, не вняв совету Палермо.

– Элизабет, это Джон. Открой.

Брэйер проскользнул в комнату и захлопнул за собой дверь.

– Так. А это кто?

– Джон, это мистер Палермо. Доминик Палермо. Он хочет выступить в качестве главного свидетеля по делу ФГЭ.

– И рассказать чертовски много всего другого, – встрял Палермо. – Но мне нужна безопасность. Защита от судебного преследования, устройство на работу, вознаграждение.

– Почему вы пришли к мисс Уэринг?

– Я слыхал, что она занимается как раз теми вещами, о которых я кое–что знаю.

– Слышали? От кого?

– Просто слышал, и все тут. А в чем дело? Вы можете предоставить мне то, о чем я прошу?

Брэйер перевел взгляд с Палермо на Элизабет и обратно.

– Это зависит от многих обстоятельств. Если то, что вы знаете, действительно представляет для нас ценность и вы будете помогать нам, говоря правду, то я, возможно – подчеркиваю: только возможно, – смогу устроить что–то. Но на эти условия должны дать согласие еще множество людей, от имени которых я говорить не уполномочен.

Палермо покачал головой, уставившись в пол.

– Господи. Еще один такой же. Вы тоже будете кому–то звонить. А этот кто–то – звонить дальше…

– Это зависит от уровня дела, – твердо произнес Брэйер, глядя на толстяка. – Ваше право принимать эти правила или нет.

Палермо посмотрел на него с отчаянием.

– Что вы можете мне гарантировать? Вы сдержите обещание, если все это понравится президенту, если у министра юстиции не будут жать ботинки, если влажность воздуха будет в норме? Послушайте, я же не алкаш какой–нибудь. Я знаю вещи, которые вам захочется услышать.

– Вы пришли сюда в надежде продать кое–что. – Брэйер пожал плечами. – Возможно, мне удастся сохранить вам жизнь. Вас не было бы здесь, если бы кто–то другой мог предложить вам то же самое. Так что, на мой взгляд, цена высока.

Палермо молча присел на кровать, понурив голову. Брэйер повернулся к Элизабет и поманил ее в угол комнаты. Она заколебалась, но Брэйер успокоил ее:

– Можешь не следить за ним. Что он способен нам сделать?

Они удалились на максимально возможное расстояние, и Брэйер прошептал:

– Что он успел тебе сказать?

– Он был партнером Ферраро – человека, которого убили в сувенирной лавке «Гранд–отеля». Он боится, что настала его очередь. Для него очень важно, к кому обратиться за защитой. Он нацелился на министерство юстиции. Ни в полицию, ни в ФБР он обращаться не хочет.

– Что еще? О ФГЭ что–нибудь знает?

– Больше ничего не сказал, только намеки. Но он наверняка знает много, иначе не пришел бы сюда. – Она пыталась вспомнить. – Ему не нужна была защита до тех пор, пока…

– Может быть, – кивнул Брэйер. – А может, и нет. Но если идет война между кланами, трудно гадать. Не исключено, что он ничего из себя не представляет. Хотя, конечно, мы не можем упускать шанс. Вопрос в том, как лучше всего его использовать.

Палермо продолжал сидеть на краешке кровати, сложив руки и уставившись в пол.

– Почему бы нам не вызвать охрану и не отправить его в ФБР? – спросила Элизабет. – Мы ведь можем просто позвонить им и сказать, чтобы его забрали. А потом начинать переговоры с Вашингтоном о его условиях.

Брэйер прищурился.

– Знаешь, он ведь прав относительно ФБР. Одно дело – берем его мы, и никто не знает об этом. Если мы передаем его в ФБР, самая ценная информация утекает от нас. Если же нет, его дружки считают, что он исчез без следа. Соображаешь?

– Конечно. Но как мы это сделаем? Мы же не можем держать его здесь.

– Больше всего мне бы хотелось забрать его в Вашингтон, но я не уверен, что это так легко провернуть. Нас могут засечь в аэропорту или по дороге, что еще хуже. А ведь он заговорит не раньше чем через неделю. Нет, мы должны увезти его к утру в безопасное тихое место.

– Но куда? Здесь, в Лас–Вегасе, у нас нет даже своего отделения оперативной службы, и все равно…

– Ты права. А как насчет столицы штата, Карсон–Сити? Там есть наш офис, и ехать недалеко. Кроме того, это покажет Палермо, что мы уже на полпути к заключению сделки. Так что одевайся.

Элизабет стало нехорошо.

– Но, Джон, мы же не сами будем это делать?

– А что нам еще остается? Если мы без четверти пять начнем собирать здесь агентов, это все равно что дать объявление в газету! Кроме того, если он действительно представляет такую ценность, как говорит, его просто могут убить.

Элизабет подошла к платяному шкафу взять вещи.

Палермо поднял глаза и произнес:

– Ну. Вы должны были принять решение. Итак?

Брэйер ответил:

– Мы решили сделать так, как вы хотите. По крайней мере, на то время, пока мы будем с вами сотрудничать. Мы повезем вас в отделение министерства юстиции в Карсон–Сити немедленно. Если удастся переправить вас туда незаметно, позже мы сможем вылететь в Вашингтон.

– Понятно. Если я скажу что–то ценное в Карсон–Сити, вы становитесь героем, везете меня в Вашингтон и предъявляете там в лучшем виде. А если я ничего не скажу, вам нечего будет демонстрировать вашему боссу и вы меня просто выкинете.