Текст книги "Ученик мясника (сборник)"
Автор книги: Томас Перри
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)
Лэнг протянул Элизабет листок из другой папки. Она начала его читать, держа так, чтобы и Харту было видно.
– «Роланд», в цилиндрической упаковке. Не распечатан. «Листерин» – зубной эликсир, четыре унции. «Полидент» – одна упаковка. «Аспирин», с наклейкой «Аскриптин», в пачке сто таблеток. Пустой стакан, вероятно, из–под алкогольного напитка. Стакан с жидкостью для вставной челюсти. Дезодорант.
Элизабет оторвала взгляд от бумаги.
– Кто ведет это расследование? Полиция Денвера?
– Да, – откликнулся Лэнг. – Они понимали, что мы этим обязательно заинтересуемся, и сразу позвонили. Но, по крайней мере на данный момент, дело в их ведении.
– И как вы с ними контактируете? – поинтересовался Харт.
– Успешно. Сейчас мы проводим лабораторные анализы, полиция взяла на себя все остальное. Мы договорились делиться всей информацией. Если обнаружится что–то за пределами Денвера, этим займемся мы.
– Что, если это окажется убийством? – спросила Элизабет.
– Вполне возможно, раз есть неизвестное токсичное вещество, – спокойно отреагировал Лэнг. – Я не в восторге, но от этого не спрячешься. Вот почему мы сегодня утром попросили подкрепление.
Элизабет и Харт переглянулись, а Лэнг продолжал:
– Если подтвердится эта версия, вся ответственность ляжет на нас. Преднамеренное убийство – преступление федерального уровня.
Элизабет сидела и чувствовала, как на нее опять накатывает волна усталости. Как далеко уже была Вентура – не только по расстоянию, но и по существу. А ведь совсем недавно именно случай в Вентуре казался обнадеживающим. Нет, не обнадеживающим, а таким необычным, что можно было надеяться раскопать что–то серьезное. Элизабет пообещала себе, что не забудет о нем.
Теперь это убийство! Придется разбираться с ним, прежде чем удастся вернуться к своему. Элизабет поразилась, что думает о нем таким образом, но ее это устроило. Тот убийца был ее собственным. Ее первым.
– Что мы можем сделать, пока не будут готовы лабораторные анализы? – Харт решил перейти к активным действиям.
– Как раз это мы и пытались решить перед вашим приходом сюда. Мы запросили у Вашингтона всю информацию о сенаторе – о его друзьях, врагах, привычках, даже о посвященных ему газетных статьях. Конечно, на подготовку этого требуется время. И, возможно, мы не узнаем ничего сверх того, что рассказал нам днем помощник Клэрмонта. Нам нужно собрать вместе все исходные данные и постараться определить порядок действий, если токсическое вещество окажется мышьяком или, допустим, цианистым калием. Вам же неплохо было бы отдохнуть немного с дороги. Нет смысла сидеть здесь всем вместе.
– А не стоит ли нам заехать в отель, где остановился сенатор? – предложил Харт. – Осмотреть комнату. Если, конечно, это не будет выглядеть так, что мы наступаем полиции на ноги?
– Нет, – ответил Лэнг. – Это входит в наше соглашение. Джо, мы сможем их отвезти? А я позвоню вам, когда придет отчет из лаборатории.
Мужчины галантно уступили дорогу Элизабет, но в коридоре Мистретта вырвался вперед, на ходу натягивая на себя куртку. Они спустились по другой лестнице вниз к автостоянке, где в странном беспорядке располагалось около дюжины автомобилей. Пошел легкий снежок.
Мистретта вырулил на дорогу и направил машину к «Плеядам».
Элизабет решила не терять времени даром.
– Джо, вы уверены, что это убийство?
– Вы сможете это сами решить, осмотрев комнату. Впрочем, если вам интересно мое мнение, пожалуйста. Дверь была закрыта изнутри, окно тоже. Нет никаких оснований полагать, что сенатор мог встречаться с кем–либо от полуночи до восьми утра. Думаю, в течение ночи мы получим заключение из лаборатории о том, что токсическое вещество – это какой–нибудь яд, который можно купить в любой аптеке. И еще я думаю, что к полудню придет секретное сообщение от лечащих врачей сенатора из военно–морского медицинского центра Бетесды о том, что у него был рак в последней стадии. Или еще более секретное сообщение о том, что его шантажировали, или еще что–нибудь в таком роде. Во всяком случае, много шансов за то, что это дело рук самого сенатора. Я редко ошибаюсь в прогнозах, смею, вас уверить.
Элизабет молчала, и Мистретта продолжил убежденно:
– Но яд все–таки был.
– Что ж, такое случается, хотя довольно редко.
– Верно. Однако трудно найти яд, который не заставит жертву страдать какое–то время перед смертью. А если человек не подозревает, что его ожидает, он поднимает трубку телефона и звонит кому–нибудь…
Комната сенатора выглядела так, словно здесь произошла авария канализации. Поверхность всех предметов была покрыта тонкой пленкой жирного черного вещества. Постельное белье лежало грудой в ногах кровати. На ковре, посредине комнаты, мелом была вычерчена фигура человека, как будто исполняющего гротескный танец. Элизабет отыскала свободный уголок и встала, оглядываясь вокруг. Нелегко было представить, как выглядело помещение, когда сенатор был жив. Полиция ничего не упустила. Черное вещество оказалось порошком для снятия отпечатков пальцев. Многие предметы явно были увезены в лабораторию для анализа. Тренированный мозг аналитика привычно фиксировал детали. Отсутствуют приборы для питья – с ними работает ФБР. Силуэт на ковре – последняя поза бедняги Клэрмонта. Элизабет заглянула в платяной шкаф – одежду тоже забрали. Итак, можно сказать, что в комнате остались стены и мебель. Она прошла в ванную. Из–под раковины был вынут водослив; между ней и основной трубой оставалось пространство сантиметров в сорок. Даже туалет был разобран: крышка от бачка лежала на полу, покрытая все тем же черным порошком.
– Что тут можно увидеть, – разочарованно произнесла Элизабет. – Это уже не похоже на номер в отеле.
– Я вполне вас понимаю, – откликнулся Мистретта. – Эксперты копались здесь шесть часов и все, что могли, увезли с собой.
– И все–таки хотелось бы что–нибудь сделать.
– Почему бы и нет? – Мистретта явно хотел угодить симпатичной леди из Вашингтона. – Пока не будут готовы анализы, за что ни возьмись – все едино.
– Тогда я хотела бы посмотреть другую комнату, подобную этой. Лучше всего пустую, на этом же этаже.
– Хорошая мысль, – вдруг подал голос Харт, до сей поры молча перемещавшийся по комнате и делавший пометки в блокноте.
– Надо взять отмычку. Весь этаж пуст, двери заперты.
В соседнем номере тоже все было перевернуто вверх дном.
– Здесь жил помощник сенатора? – догадался Харт.
Они вышли, не задерживаясь. Внутри следующей комнаты у Элизабет разыгралось воображение. Обстановка оказалась очень похожей. Она сохраняла ту атмосферу, присущую гостиничным номерам, которая позволяла вообразить людей, совсем недавно находившихся тут. Элизабет прошлась по комнате, выдвинула ящики, открыла шкаф, не миновала и ванной. Одновременно она сопоставляла и запоминала.
Вернувшись в спальню, она обнаружила Харта стоящим на коленях перед входной дверью. Он внимательно изучал замок.
– Без задвижки такой замок никого не остановит, – произнес он задумчиво.
– Но помощник утверждает, – отреагировал Мистретта, – что они приехали сюда прямо из аэропорта с чемоданами, а после этого никуда не уходили. Когда он покинул сенатора, то слышал, как тот закрыл свою дверь на задвижку. Утром ему пришлось вызывать слесаря, чтобы вскрыть ее. Даже это не помогло: пришлось высверливать замок.
Элизабет удивилась. Как же она не заметила этого? Одно утешало, что Харт, кажется, оказался в таком же положении. Неприятный промах. Она подошла к окну. Мистретта с готовностью сообщил:
– Окно тоже проверили. Рама немного слабая, но запор в порядке. И никаких отпечатков снаружи и изнутри.
Элизабет вышла на балкон. Ледяной ночной ветер хлестнул по лицу, растрепав волосы. Влево и вправо от нее, над головой и, вероятно, снизу торчали такие же ровные прямоугольники. Нет, пожалуй, они находятся слишком далеко один от другого. Под балконом располагалась автостоянка. В свете фонарей машины выглядели неестественно ярко. Тот, кто хотел убить сенатора, мог сделать это как угодно, и совсем необязательно ему было забираться по веревке на четвертый этаж. Но проверить не помешает.
Она шагнула назад, в неподвижный теплый воздух притихшей комнаты.
– А что с балконом? Можно определить, был ли там кто–нибудь?
– Это не так уж важно, – ответил Мистретта. – Замок не поврежден, так что этому приятелю все равно пришлось бы прохлаждаться снаружи. Но балкон, конечно, проверяли. Ничего особенного не нашли. На перилах отпечатков нет, нет и следов от веревки, и на стекле ничего, кроме пыли и следов тряпки – видимо, горничная не очень усердствовала по такому холоду.
– Подождите, давайте посмотрим еще раз, – воскликнула Элизабет.
Мистретта пожал плечами и направился вслед за ней в номер сенатора. Харт остался, увлеченно исследуя трубу под раковиной умывальника.
Элизабет пересекла комнату, вышла на балкон и постаралась рассмотреть стекло, освещенное изнутри. Все окно было покрыто тончайшим слоем пыли, редкими следами пальцев, а внизу, в двух местах, на расстоянии примерно полуметра один от другого, ясно видны были чистые места, словно кто–то специально протирал здесь тряпкой.
– Джо, – сказала она, вернувшись. – Все стекло покрыто пылью, пятнами, за исключением двух мест. В той комнате ничего подобного я не увидела.
Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть.
– Уэринг слушает, – произнесла она чересчур громко.
– Это Майк Лэнг.
– Да, Майк?
– У нас новости. Думаю, ночь будет длинной. Прежде всего, анализ показал, что это яд кураре. Яд был в стакане, где старик держал свою вставную челюсть, и нигде больше. Коробка из–под «Полидента» чистая, ни в одной из вещей следов яда не обнаружено.
– Очевидное убийство, – констатировала Элизабет.
– Не хотелось бы утверждать однозначно, но будь я проклят, если найдется другая версия. Не мог сенатор принести яд без флакона, да и покончить с собой таким странным способом мог лишь человек абсолютно без чувства юмора. Это ж надо – смерть от собственных вставных зубов!
– Пожалуй. Но кураре? Он не очень–то распространен среди американских киллеров, не так ли?
– Да, я тоже так думаю. Но пока добавить мне нечего. Я с удовольствием послушал бы, что скажут другие по этому поводу.
– Мне кажется, – Элизабет решила поделиться с ним последними наблюдениями, – в комнату могли войти через окно. Мы еще не уверены, но похоже, что кто–то прикасался к стеклу обеими руками снаружи примерно на уровне груди.
– Вы хотите сказать, что там есть отпечатки? Невероятно!
– Их нет, в том–то и дело. Стекло вытерто. Но никто из людей, работающих в отеле, не стан бы протирать два клочка по половине квадратного метра! Прислуга либо вымыла бы все окна, либо не стала бы этого делать вообще. Никому из постояльцев тоже не пришло бы такое в голову!
– Мистретта с вами?
– Да, он рядом.
– Перелайте ему трубку, пожалуйста.
Джо несколько секунд слушал молча, потом произнес:
– Это не исключено, возможно, она и права. Но мы должны еще взвесить…
Он запнулся, потому что Лэнг его перебил, а затем продолжил:
– Полиция так не думает. Нет. По–моему, это слишком очевидно. После того как унесли тело, они в первую очередь занялись оконными задвижками. Говорят, никаких следов взлома.
Опять заговорил Лэнг. Его монолог длился едва не минуту, Мистретта кивал и успел лишь вставить напоследок:
– Да–да, и это тоже. Конечно. Мы будем держать тебя в курсе.
Джо повесил трубку и деланно хихикнул.
– Кое–что есть, не так ли? Хорошо мы отрабатываем свои денежки! И с чего вы хотите начать? Попробуете доказать, что убийца прошел через закрытое окно на четвертом этаже, потому что на нем не осталось отпечатков? Или выяснить, как ему пришла в голову мысль вылить кураре в стакан со вставными зубами после того, как он сюда забрался? Архивы министерства, боюсь, тут не помогут. А может быть, тот, кого мы ищем, – пигмей из Южной Америки?
Мистретта покачал головой и перестал ерничать.
Элизабет стояла перед окном, опершись о него руками, и вглядывалась в свое отображение.
– Пигмеи не живут в Южной Америке, – пробормотала она машинально.
– Думаю, нам стоит снова вызвать полицию, – предложил Мистретта, поднимая телефонную трубку.
– Да, конечно. Мне хотелось бы оставаться здесь, когда они приедут, – произнесла она, не оборачиваясь. Раньше она не обращала на это внимания. Когда прижимаешь руки к вертикальной гладкой поверхности, ладони находятся как раз на уровне плеча. В обуви его рост должен быть примерно метр восемьдесят или чуть меньше. Полиция сумеет посчитать. В расчетах на нее всегда можно положиться.
Наконец пришел Харт, продолжая чиркать что–то в блокноте.
– Я слышал телефон. Это по поводу экспертизы?
– Именно, – ответила Элизабет. – В стакан, куда он на ночь клал вставные зубы, был налит яд кураре. Еще там был «Полидент».
– Где–нибудь еще нашли следы яда? Или флакончик?
Элизабет не заметила и тени удивления на его лице, что почему–то покоробило ее.
– Нет, – ответила она суше.
– В таком случае у нас очень мало вариантов, и их легко проверить. Первый. Кто–то из людей, достаточно близких к сенатору и имеющих доступ к его багажу, ввел яд в одну из таблеток «Полидента». Причем только в одну. Это мог быть его помощник или человек, упаковывавший чемоданы. Второй вариант. Кто–то сумел залезть в багаж во время поездки из Вашингтона в Денвер…
Он задумался ненадолго, но Элизабет решила обидеться и не помогать ему. Нечего строить из себя человека, которого ничем не удивить!
– …И последний, самый невероятный. Убийца залез в окно.
– Я снова вызвал полицию, – вступил в разговор Мистретта. – Надо еще раз обследовать это окно. Элизабет думает, что там что–то есть.
– А вы неплохо соображаете, – похвалил ее Харт.
Элизабет комплимент застал врасплох. Она только что решила про себя, что все они – высокомерные наглецы, и решила не отвлекаться по пустякам, сосредоточившись на мысли об убийце. Должно быть, у него атлетическое телосложение или, по крайней мере, подходящее для того, чтобы преодолеть такое большое расстояние между балконами в холодную ветреную ночь. Наверное, ему не больше сорока. Он довольно высок – около ста восьмидесяти. И хитер, как змея. Боже, как он хитер!
Глава 9
Солнце в Лас–Вегасе светило необыкновенно ярко. Даже сейчас, в феврале, его лучи были так ослепительны, что казалось, очищали, даже выжигали всю заразу. Солнце испепелит, иссушит на коже всех микробов, горячий ветер пустыни сметет их, как шелуху. Воздух был наполнен мельчайшими твердыми частицами, такими крошечными, что не различить глазом. Можно было только почувствовать, как они врезаются в лицо и полируют кожу.
Он перекатился со спины на живот. Поначалу следует быть поосторожнее. Получить в дополнение к своим синякам и царапинам солнечные ожоги – это уже слишком. Он чувствовал, как спина и плечи постепенно раскаляются на солнце, вбирая в себя его энергию. Минут через пять – десять можно вернуться в номер, привести себя в порядок и вздремнуть перед обедом. Во сне все болячки проходят быстрее. Главное – можно не думать ни о чем до пятницы. В пятницу с ним должны окончательно расплатиться.
В воздухе разносились нежные женские, голоса.
– Телефонный звонок мистеру Харрисону Рэнду. Мистер Рэнд, телефонный звонок. Телефонный звонок княжне Карине. Княжна Карина, телефонный звонок…
Голоса раздавались над плавательным бассейном; они были неназойливы, но проникали в сознание, принося неудобства не больше, чем привычное звяканье игровых автоматов.
Единственное место, где время для тебя измеряется не часами, а количеством денег. Конечно, если не залеживаться в шезлонге у бассейна, подумал он. Солнце напомнит о времени! На сегодня вполне достаточно. Он встал, накинул темно–коричневый махровый халат и шлепанцы, которые купил сегодня в гостиничном киоске. Он бросил взгляд на просторный пустой бассейн. Почему бы не окунуться еще разок? Нет никаких оснований запрещать себе делать то, что нравится. К тому же плавать полезно для мышц.
Вода была теплой, почти горячей, как в гигантской римской бане. Он лениво плыл от одного конца бассейна к другому, с наслаждением преодолевая сопротивление воды. Ему всегда казалось забавным, что этот бассейн в два раза больше того, где проходили Олимпийские игры. Люди, всерьез занимающиеся плаванием, не поедут в пустыню. Лежа на спине, он смотрел на публику, развалившуюся в шезлонгах вдоль бортиков. Многие из них наверняка провели бессонную ночь, играя, пьянствуя, занимаясь любовью, и теперь отдыхали, набираясь сил для новых приключений. Наверное, им доставляет удовольствие находиться здесь, разглядывая друг друга сквозь темные очки и коротая время до вечера.
Он начал энергичнее работать руками и ногами, радостно чувствуя силу мышц. Все идет на поправку, если не считать головы. Она до сих пор казалась ему слишком большой и мягкой на чересчур слабой шее. Царапины на лице почти не ощущались.
Он вылез из воды и пошлепал к своему шезлонгу. Сейчас он обсохнет, кожу стянет опаляющий ветер пустыни. Надев очки, он закрыл глаза и погрузился в состояние, приятное, как сон.
– Телефонный звонок мистеру Артуру Уолтеру… Телефонный звонок миссис Бимиш…
Безмятежно звучащие голоса мягко чередовались в знойном воздухе.
– Ты сам это натворил или тебе кто помог, крошка? – внезапно прозвучало над ним. Он мгновенно открыл глаза и сквозь темные стекла очков разглядел огромную фигуру, которую сразу узнал. Малыш Норман.
– Ты же знаешь, как это бывает, Малыш Норман, – ровно произнес он, не меняя позы. – Если хочешь, чтобы все было сделано хорошо, сделай сам.
Раздался грохот. Это Малыш Норман подтащил шезлонг. Малыш Норман. Любой человек, узнав, как зовут этого парня, сразу сказал бы, что Большого Нормана ему совсем не хотелось бы встретить. Малыш Норман был ростом под метр девяносто, если не считать его ковбойских мексиканских сапог ручной работы. Весил он, должно быть, не меньше ста десяти килограммов, и это еще без его кулаков, похожих на кирпичи, которые он всегда держал в карманах. Такие кулаки надо взвешивать отдельно. А ведь Малыш Норман был уже немолод. Самое меньшее – пятьдесят пять, и он наполовину отошел от дел.
– Что привело тебя во «Дворец Цезаря», Малыш Норман? – продолжил он. – Я думал, ты обретаешься в «Песках».
– Чудный денек выдался, – светским тоном ответил тот. – Хорошо загорать.
Малыш Норман был в дорогом летнем костюме, белой рубашке с жестким воротничком и крупными жемчужными запонками. Сам он был чернее дна угольной шахты.
– Верно. Я и позагорал, и поплавал немножко.
– Это хорошо. Как раз то, что нужно для твоих синяков, крошка. Немного солнца, небольшие физические нагрузки и как можно больше отдыха. Как можно больше отдыха, – почти заботливо повторил Малыш Норман.
Он кивнул, ожидая продолжения.
– А чтобы взбодриться, здесь есть игорные столы. И тебе не нужно выкидывать никаких номеров, чтобы разогнать кровь. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?
– Конечно, Норман. – Он позволил себе улыбнуться. – Я ведь не работаю. Никто не работает в Лас–Вегасе, ты же знаешь.
На длинном лице Малыша Нормана прорезалась ухмылка.
– Это понятно. Но люди удивляются, почему ты решил приехать сюда в таком виде. Я не спрашиваю, где тебе так повезло, ясное дело. Но люди интересуются, не свихнулся ли ты малость от всего этого.
– Если увидишь кого–нибудь из таких людей, сможешь сделать мне одолжение?
– Разумеется. Если увижу их.
– Скажи им, что я не работаю.
– Я так и сделаю.
– Спасибо, Норман. Не хочу, чтобы кто–нибудь тревожился о моем здоровье.
Малыш Норман встал, поправил галстук и произнес, прощаясь:
– Если у тебя найдется немного свободного времени, может, зайдешь, выпьем вместе? Ты же знаешь, где меня найти, верно?
– Конечно.
– Ну, тогда до встречи.
Он смотрел в огромную спину Малыша Нормана, идущего по краю бассейна к выходу рядом с казино. Не много времени им потребовалось! Он сунул руку в карман халата и достал часы. Четыре. Он провел в Лас–Вегасе чуть больше трех, а его уже заметили и дали сигнал Малышу Норману. Но тот, кажется, остался доволен. Теперь Малышу придется немного побегать по городу, объясняя богатым, всесильным старикам, что на этот раз им беспокоиться не о чем. Пока еще за их смерть никто не заплатил. Он действительно в отпуске. Тревожный мир будет держаться до той поры, пока не появится новое дело. Надо, пожалуй, сегодня же повидать Нормана, удостовериться, что тот уже все объяснил нервничающим старикам. Этого требует этикет.
