Текст книги "Последняя Инстанция (ЛП) "
Автор книги: Том Клэнси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)
* * *
Хью Кастор стоял в гостиной перед камином, в котором шумел огонь. Он поприветствовал Райана и Оксли, которых подвели к нему охранники. Шестидесятивосьмилетний Кастор был одет в черный свитер и вельветовые брюки. На очках и коротких седых волосах блестели отсветы огня в камине.
Оксли и Кастор обменялись взглядами, но, к удивлению Райана, ничего друг другу не сказали. Хотя он ожидал, что Оксли сейчас бросится через комнату и схватит Кастора за горло, ничего подобного не случилось. Кастор просто указал Райану и Оксли на диван, а сам сел на кресло сбоку.
В зале были двое швейцарцев-охранников, но как только Райан и Оксли сели, они вышли на расположенную рядом кухню. Тем не менее, Райан услышал, что они были прямо за стеной.
Перед ними на столе стояли три заранее подготовленных бокала красного вина. Кастор взял один и сделал небольшой глоток. Райан и Оксли к ним не притронулись.
Ни на него, ни на Оксли не надели наручников, что сильно удивило Джека. До сего момента все шло совсем не так, как он себе представлял. Могло показаться, что Кастор рад их видеть.
Кастор сказал:
– Джек, возможно, ты мне не поверишь, но я не знал о том, что случилось в Корби сегодня утром, пока Сэнди не сказал мне. Я просмотрел новости и единственный вывод, который я могу сделать, заключается в том, что кто-то из персонала шахты подставил меня так же, как и тебя.
– А Сэнди сказал, что я приходил к нему вчера?
– Да, – подал плечами Кастор. – Нет, нет. Я знаю, что ты подумал. Сэнди вообще ничего не знает. Он просто хороший сотрудник и верная собачонка. Он был верным слугой многие годы. Он знает больше, чем может показаться, но о моих особых отношениях с российской элитой вне 'Кастор энд Бойл' он не знает ничего.
Кастор указал на Райана рукой с бокалом:
– С другой стороны, юноша, вы меня сильно удивили. Должен сказать, что я чертовски впечатлен тем, что вы сделали. Очевидно, я вас недооценил.
– И переоценил себя.
Кастор поднял брови и посмотрел на Оксли:
– И вы здесь, я посмотрю.
Окс ответил:
– Ага, говнюк. Твоего разрешения мне не надо.
– Я мог бы оставить тебя гнить там, идиот! Или дать им убрать тебя!
– Тебе так и надо было сделать, старый козел.
– Еще не поздно все исправить, Бедрок.
Джек в полном недоумении посмотрел на них.
Кастор посмотрел на Райана, потом снова на Оксли.
– Он не знает?
– Он знает, что я оказался захваченным Штази, пытаясь помочь его отцу. Он знает, что меня передали русским. Что я попал в ГУЛАГ и провел там несколько лет.
– И, я полагаю, он считает, что в этом есть моя вина.
Окс не ответил.
Кастор скрестил ноги. Джек обратил на это внимание. Он не был так расслаблен, как пытался казаться. Перебранка с Оксли, собственно, свидетельствовала о том же.
Кастор сказал:
– Джек, я не имел никакого отношения к тому, что наш друг Виктор был схвачен восточными немцами в Берлине. Это было невезение. Вот и все. Я многие годы пытался выяснить, что с ним случилось.
Райан посмотрел на Оксли, и тот согласно кивнул.
Оксли сказал:
– Тогда Кастор еще не был запомоен. Он стал таким после того, как «железный занавес» рухнул, и оттуда хлынула куча денег. Вот тогда он стал одним из них.
Кастор энергично покачал головой.
– Я не один из них, Джек. Старина, я просто оппортунист. Я многие годы занимался исчезновением Оксли. Это было для меня чем-то личным, потому что МИ-5 признала его мертвым. Занимаясь этим, я наладил контакты по всему региону. В Венгрии. В Чехословакии. В России. Здесь, в Цуге. Когда «железный занавес» рухнул, я оказался в состоянии влиять на некоторых влиятельных лиц. Все просто.
– Малкольм Гэлбрайт сообщил вам об украденных деньгах КГБ. 'Зенит' был связан с этим, – сказал Джек.
– Это были не более чем зацепки и обрывки. Другие сказали мне другое. Но к тому моменту, как Гэлбрайт сказал мне о российских счетах, деньги давно ушли из РПБ. 'Зенит' получил их в алмазах.
– Алмазах?
– Да. Куратор 'Зенита' перевел все двести четыре миллиона на другой банковский счет, принадлежащий алмазной компании 'Филиппе Аржан' в Антверпене. Он встретился в 'Зенитом' здесь, в Цуге, передал ему двести миллионов в необработанных алмазах, а затем 'Зенит' вернулся в Россию.
– Что стало с этими алмазами?
– Русские, управляющие этим теневым фондом, держали их до 1991 года, а затем продали обратно Аржану. Затем начали медленно ликвидировать* эти активы. Это работало в обе стороны. Аржан мог прикрыть эти операции, так как имел многолетний опыт успешного отмывания денег. А русские получали средства, необходимые для скупки государственных предприятий, когда в России на фальсифицированных аукционах приватизировалось за копейки все и вся.
* в данном случае, 'ликвидировать' – означает не 'уничтожать', а обеспечивать ликвидность – т.е. переводить средства, не имеющие реальной платежной ценности ( такие как золото или алмазы ) , в деньги.
– На четверть миллиарда можно купить много конфет, – хмыкнул Райан. – А кто украл их первым?
Кастор улыбнулся:
– А вот дальше, мой мальчик, мы начнем торговаться.
– Что значит торговаться?
– Я расскажу вам то, что вы хотите, но прямо сейчас мне нужно несколько вас раззадорить, – он сделал еще глоток вина и посмотрел на бокалы: – Оно французское, не швейцарское, и очень недурственное.
Ни Райан, ни Оксли не притронулись к вину.
Кастор пожал плечами и сказал:
– Еще до прихода к власти Горбачева и начала либерализации, КГБ осознал, что у них проблемы. Руководство первого главного управления начало тайно встречаться, обсуждая то, что их модель однозначно долго не протянет. Они хотели иметь запасной план. Они предвидели вероятность полного краха системы еще в середине восьмидесятых. И начали вытягивать деньги со счетов, предназначенных для финансирования коммунистических революций в Латинской Америке или финансирования коммунистических диктаторов, уже находящихся у власти. Позднее мой источник в этой группе сказал, что около десяти процентов средств, выделяемых Кремлем на Кубу и Анголу, в течение двух лет было уведено одним молодым офицером КГБ, занимавшимся этим вопросом. Он создал черный фонд, готовый заработать в случае необходимости. Они изучили опыт нацистов после Второй Мировой войны и сделали правильные выводы. Кроме того, у КГБ было больше времени, чтобы все спланировать, и больше ресурсов, которые можно было вывести. Третий Рейх существовал немногим больше десятилетия. А СССР к концу восьмидесятых существовал уже семьдесят лет.*
* не говоря уже о том, что именно американцы помогали многим высокопоставленным офицерам Третьего Рейха бежать в нейтральные страны (например, Латинской Америки) и легализоваться там.
Джек оживленно подался вперед. Кастор выглядел уверенным в этих сведениях, хотя Джек и понимал, что он был здесь совсем по другому делу.
Он спросил:
– А что же 'Зенит'?
Кастор ответил:
– Для защиты своей тайной операции КГБ привлек новых людей их разведки, создав из них тайную группу. Для создания и защиты активов на западе, этот молодой офицер привлек убийцу из военной разведки, человека, который накопил большой опыт в убийствах за годы, проведенные в Афганистане.
– Роман Таланов, – сказал Джек.
Кастор согласно кивнул:
– Да, Роман Таланов. Конечно, я не знал этого имени, пока Оксли не сообщил его мне, выйдя из ГУЛАГа.
– Что дальше?
– Молодой офицер КГБ, которому было приказано защищать эти активы, понял, что контроль над 'Зенитом' дает ему больше власти, чем старцам из КГБ, придумавшим все это. Поэтому, когда пришло время распределить активы между авторами плана, он отправил Таланова убить их. Вор у вора украл, скажете вы. В начале девяностых годов было два года, когда множество бывших высокопоставленных офицеров КГБ и ГРУ выпали из окон, попали под автобус, утонули в Москва-реке или застрелились из оружия, которого полиция не нашла рядом с их телами*. Таланов и его куратор заметали следы.
* тут сюжет в какой-то степени соответствует истине. Действительно, несколько высокопоставленных людей в компартии (например, оба последних управляющих делами ЦК КПСС) покончили собой в начале 90-ых при довольно странных обстоятельствах
Кастор продолжил:
– Один из них, придя в отчаяние, обратился ко мне, так как я был офицером британской разведки и мог его защитить. Это был генерал Михаил Золотов из ГРУ, русской военной разведки. Миша рассказал мне о плане, теневых фондах и двойном обмане, осуществленном молодым офицером, обеспечивающим безопасность счетов. Он рассказал мне все, кроме имен. Мы работали до того момента, пока он не погиб, на лодке в Финском заливе.
– На лодке?
– Именно. Видимо, он вышел в море и потерял управление. Лодку нашли дрейфующей в трех километрах от побережья Санкт-Петербурга.
– Почему вы не сообщили МИ-5, получив эти сведения?
Кастор ухмыльнулся:
– Хотел часть денег. Так я и связался с русскими.
– Драная ты манда, – пробормотал Оксли. – Он знал фамилию 'Таланов', узнал ее от меня, и нашел Таланова в Санкт-Петербурге. Он сказал, что все знает, и будет держать рот на замке, если его допустят к этим делам.
– Почему Таланов просто не убил вас?
– Потому что у меня был туз в рукаве, и он это знал. Я рассказал ему о его пребывании в ГУЛАГе. Вы бы видели его лицо, когда я сказал ему, что у меня есть видеозапись того, как он в тифозном бреду говорил о 'Зените' и КГБ.
Райан вытянулся:
– Видеозапись?
За Кастора ответил Оксли:
– Не была там никакой сранай записи. Он просто хотел надавить на Таланова.
Райан поник:
– Вы сказали, что у вас есть копия, она спрятана где-то, и если с вами что-то случиться, она будет обнародована.
– Верно. Он поверил, но потому случилось кое-что еще лучшее. Мы стали партнерами по бизнесу. Он помогал мне советами более двадцати лет, а я помогал ему в деловых переговорах.
– Каких еще переговорах?
Кастор не ответил. Вместо этого, он сказал:
– Вам, юноша, нужно понять одну вещь. Я не совершал никакой измены.
Джек отказался поверить своим ушам:
– И как, черт подери, у вас язык поворачивается говорить это?
– Очень просто. Виктор Оксли не был сотрудником МИ-5. Он был гражданским лицом. Не значившимся в документах. Когда он вернулся из ГУЛАГа и сообщил мне это, я полетел в Москву, поговорил с ним, а руководству МИ-5 предельно честно сообщил, что этот человек – не наш агент, и не может рассчитывать ни на какое официальное содействие.
Райану захотелось убить его:
– Даже если все так, вы были офицером МИ-5 и связались с КГБ.
– И снова нет, мой юный друг. Люди, которых я вычислил в своем расследовании, во многом действовали вопреки КГБ. Возможно, они были его бывшими сотрудниками, но тогда они уже были гражданскими. Они украли у КГБ деньги. Они не были связаны с ним идеологически. Их никак нельзя считать «кгбшниками»! – Кастор махнул рукой, подчеркивая сказанное: – Я не передавал никаких секретов никакой иностранной разведки. Узнав у Оксли детали, я просто ушел из МИ-5 и нашел Таланова, он же 'Зенит'. Я просто достиг соглашения с этими людьми и хотел сохранить определенные сведения в обмен на некоторую плату. Конечно, я не сказал русским, что зек, которого они только что выпустили, был агентом МИ-5. Я понимал, что они убьют Виктора, если узнают, кто он и что он знает о 'Зените'. Но я предотвратил это, держа рот на замке.
Райан повернулся к Оксли:
– Как вы выбрались из ГУЛАГа?
– Они тогда выпускали много политических заключенных. Я сел на поезд до Москвы, едва не умерев от голода по дороге. У меня не было ни рубля, ни куска хлеба в кармане. Приперся в британское консульство. Просто с улицы. Я ждал почти целый день, пока ко мне кто-то не подошел. Я сказал женщине за стойкой, что я подданный Великобритании, и она подняла чертовски много шума. Меня отвели в комнату, где я ответил на вопросы сотрудника SIS. Я сказал ему, что я внештатник МИ-5, а еще назвал ему имя.
Райан посмотрел на Кастора. Тот кивнул:
– Я оказался на следующим уровне.
Оксли продолжил:
– Я также рассказал этой женщине о 'Зените', и она отправила это по факсу в Лондон. Среди этих сведений было указание на взрыв в ресторане 'Майссер' в Роткрюце. Я сказал ей, что был найден там полицией. Она записала мое имя рядом с упоминанием в докладе, намереваясь разобраться в этом позже.
Джек сказал:
– И когда я показал тебе этот файл...
– Я сразу понял, что это было. Я сидел перед этой женщиной, а она делал свои пометки. Забавно, что я помню такие мелочи.
Оксли продолжил:
– Когда появился Кастор, он сказал мне, что мне повезло остаться в живых. Американцы слили меня. КГБ охотился за мной, но они не знали, что я оказался в ГУЛАГе. Он сказал мне, что мне следует не отсвечивать, исчезнуть навсегда, потому что если я начну писать мемуары о восьмидесятых, очень многие люди могут пострадать. – Окс пожал плечами. – В первую очередь, я сам.
Кастор подхватил:
– Оксли просто хотел прожить оставшиеся годы в мире и спокойствии. Я позволил ему это. Я ничего не сказал о нем русским, и ничего не доложил в МИ-5, когда он объявился. У нас был договор, только между нами. Я посылал ему деньги каждый год в достаточном объеме, чтобы он мог хорошо жить и хранил молчание. Он знал, что влиятельные люди в России могут прикончить его, если он сделает что-то не то. Я не давал этому произойти.
Окс ответил:
– А потом я узнал, что никто в России про меня ни черта не знает. Он мне врал.
Кастор покачал головой:
– Я, вообще-то, не сказал им про тебя, старый придурок! – он повернулся к Райану. – Мы с Виктором двадцать лет жили под угрозой взаимного гарантированного уничтожения, так получается?
Окс пробормотал:
– Я просто хотел уехать домой, и чтобы меня оставили в покое.
Джек не понял только одного. Он спросил Оксли:
– Но почему вы согласились помочь мне, если хотели только, чтобы вас оставили в покое?
– Потому что, как только 'Семь сильных людей' напали на меня, я понял, что русские узнали обо мне. Кастор нарушил свою часть договора. Все отменилось. Мне пришлось все пересмотреть.
Кастор посмотрел в огонь:
– Это приводит нас к вам, Райан. 'Семь сильных людей' следили за вами по ходу вашего расследования дела 'Газпрома'. Я пытался отвадить тебя от этого дела, сначала мягко, через Ломонта, а потом более решительно, когда я вызвал тебя в свой кабинет и приказал заканчивать это дело. Затем, один из них пришел ко мне среди ночи и сказал, что ты встречаешься с человеком в Корби. Они дали мне адрес, и я понял, что ты и Оксли сошлись, и я сказал им об Оксли. О том, что он знал.
– И вы решили убить его, – сказал Джек.
– Конечно, они перестарались, – Кастор наклонился вперед, стекла очков отразили огонь в камине и скрыв его глаза от Райана. – Но даже после всего, что они сделали, ты сумел выкрутиться и привел этого чертового Бедрока сюда, чтобы все разрушить.
ГЛАВА 81
Тридцать лет назад
Аналитик ЦРУ Джек Райан вернулся в Лондон во второй половине дня в разгар грозы, заставшей его 'Боинг-727' авиакомпании 'Люфтганза' прямо над аэропортом Хитроу. Джек раскинулся в кресле, словно собираясь управлять самолетом движениями тела, и вцепился в подлокотники, хотя забинтованное плечо немедленно мучительно разболелось.
Наконец, самолет пробился к полосе и опустился на нее. Крылья вскинуло вверх экранным эффектом, и посадка показалась Джеку милосердно мягкой.
Он хотел отправиться прямо домой, в Чатэм, к семье, но знал, что это был не вариант. Он понимал, что должен сначала прибыть на Сенчури-хаус, и прибыть туда, пока будет еще не слишком поздно.
Он едва успел поставить чемодан в своем кабинете и стянуть плащ, как зашел Саймон Хардинг:
– С возвращением, Джек! Как все прошло? Стоп. Что ты сделал с рукой?
Джек оставил свое пальто в резидентуре ЦРУ в Берлине. Пропоротое ножом плечо не подлежало ремонту, и ему чертовски не хотелось появляться в нем дома, так как он заверил Кэти, что в этой командировке ему ничто не угрожает.
Однако, сняв пальто, он заметил разорванную на плече рубашку и закатанный до локтя рукав, из-под которого выступал толстый слой белой марли. Этого от Кэти было не спрятать.
Черт, да он не смог скрыть этого даже от Саймона.
– Да так, случайно вышло, – ответил Джек. Его не слишком удивило, что Хардинг не знал обо всем, что с ним случилось. Но все равно было бесполезно скрывать что-то от сотрудника SIS, находясь в здании главного управления SIS.
– Дай угадаю. Утюгом? Без женской руки у меня нет никаких шансов погладить рубашку. У меня уже пара пошла на тряпки и...
Зазвонил телефон на столе Джека. Тот с виноватой улыбкой отвернулся и поднял трубку.
– Райан слушает.
– Рад снова слышать вас, – это был Бэзил. – Направляйтесь ко мне, как только разберете вещи.
* * *
Джек сидел на диване в кабинете Чарльстона. Напротив него сидели сам Чарльстон и Ник Истлинг. Ему предложили чай или кофе, но он отказался. Желудок уже завязался узлом в небе над Лондоном, что усилилось напряжением последних дней. Ему не хотелось заливать кофе в терзаемый изжогой желудок.
Несколько минут он рассказывал о том, что случилось с ним после того, как они с Ником расстались в Берлине. Сперва рассказ проходил гладко. Ему хотелось четко объяснить обоим, так как обнаруженная им схема с переводом 204 миллионов долларов в 'Рицманн Приватбанкирс' требовала дальнейшего изучения, хотя он и не понимал, как это можно было сделать.
Но когда он дошел до решения вернуться на квартиру РАФ на Шпренгельштрассе, в рассказе появилось много подробностей и эмоций. Он сам не был уверен, что его толкнуло туда что-либо, кроме отчаянной попытки узнать хоть что-нибудь, что оправдало бы обернувшуюся катастрофой командировку. Ни Истлинг, ни Чарльстон ничего ему не предъявляли. Джек пытался доказать что-то сам себе.
Затем он перешел к рассказу о встрече с Мартой Шёйринг на квартире РАФ. Истлинг задал несколько въедливых вопросов, касающихся того, почему он был так уверен, что это была реальная Марта, а не самозванка. Как обычно, ход мыслей Истлинга вывел Джека из себя, но он все объяснил так спокойно, как только мог. Ник записал имя Ингрид Бретц, пообещав проверить.
– Я уже проверил по своим каналам, – ответил Джек. – Лэнгли ничего о ней не знает. BfV тоже. Если она Осси, то все логично.
– А эта ваша настоящая Марта, – спросил Ник, – ничего не говорила о Дэвиде Пенрайте?
Джек понимал, почему он это спросил. Его задача состояла в расследовании смерти Дэвида Пенрайта. Все остальные интриги для него не имели значения.
– Откуда, черт побери, она могла знать о нем? Она не была в Швейцарии. Там была Ингрид с документами Марты.
– Я просто уточнил, Джек. Не надо так реагировать.
– Ник, не дави, – повернулся к Истлингу сэр Бэзил. – Джеку пришлось многое пережить.
Джек пропустил некоторые незначительные детали, и перешел к моменту, когда потерял Марту. Затем он рассказал о машинах, направлявшихся к нему и двоих, набросившихся на него.
Наконец он рассказал о неком добром самаритянине, который вмешался и буквально спас его.
– Невероятная история, – пробормотал Чарльстон, когда Джек закончил.
– BfV обнаружила туннель сегодня днем, – сказал Истлинг. – Они осмотрели все пустующие здания по вашему указанию, но оказалось, что туннель начинался в кабинете ушного врача на Бойенштрассе, примерно в ста метрах от того места, где эта девушка сбежала от вас. Никто не знает, когда он был построен, но, судя по тому, что она сказала тебе, его организовала сама Штази, а врач являлся их агентом на этой стороне.
Райан кивнул, и добавил:
– Марта была абсолютно убеждена, что РАФ не имеет никакого отношения к убийствам в Швейцарии. Она сказала, что их подставил некий русский, назвавшийся 'Зенитом'. Я не сказал этого BfV, но вернувшись в резидентуру ЦРУ в Берлине, позвонил Джиму Гриру. Он никогда не слышал о таком псевдониме, но сказал, что проверит. Значит, раньше он нам не попадался. Вы что-нибудь о таком знаете?
Ник Истлинг покачал головой, но Бэзил повернулся к нему и сказал:
– Ник, извините, я не мог бы попросить вас выйти на несколько минут?
Истлинг явно смутился. Но Бэзил кивнул, и контрразведчик медленно повернулся и вышел из кабинета.
Когда за Ником закрылась дверь, Бэзил сказал:
– Во второй половине дня пришли кое-какие сведения, которые я не должен сообщать Нику. Честно говоря, я не уполномочен сообщать и тебе, но я полагаю, ты заслуживаешь это знать.
– Знать что?
– Сначала первое. Западногерманские солдаты, патрулировавшие этим утром границу около Гёттингена, услышали взрыв на запретной полосе на границе Западной и Восточной Германий. Это место утыкано минами – так восточники удерживают своих людей. Западные немцы прибыли на место инцидента и увидели на запретной полосе тело молодой немки, которое почти сразу же забрали восточные немцы.
Джек опустил голову на руки.
– Марта. Они все же убили ее.
– Я думаю, что все именно так, но ты же понимаешь, о чем сообщат в новостях.
Джек не поднял головы.
– Они скажут, что гражданка ГДР Ингрид Бретц пыталась сбежать на запад и подорвалась на мине.
– Да, – согласился сэр Бэзил. – И доказать обратное будет невозможно.
Джек поднял голову.
– А почему Истлингу не следовало этого знать?
– Я не хочу, что он кое-что знал. 'Зенит'. Я впервые услышал этот псевдоним вчера на встрече на Десятой*
*н а Даунинг-стрит , 10 - располага ется резиденция главы правительства Ее Величества.
– Премьер не присутствовал, но было все руководство, включая сэра Дональда Холлиса, главу МИ-5.
– МИ-5? Внутренняя безопасность?
– Да. Целью встречи было сообщить мне, что Пятерка уже работает в Европе. Я впервые об этом узнал. Они вели охоту за русским оперативником с псевдонимом 'Зенит', о котором в настоящее время имеются только слухи.
– Какое МИ-5 дело до 'Зенита'?
– У них есть 'средства', которые пытались выследить 'Зенита'. По-видимому, это их 'средство' пропало где-то за Занавесом, так как последний раз они слышали о нем что-то из Венгрии.
– Я не понимаю. Венгрия – это зона ответственности МИ-6.
– Помолчите, – сказал Бэзил. – Можете не сомневаться, я высказал им все, что о них думал, когда узнал, что они работают на нашей земле. Я не знаю, почему кто-то решил, что МИ-5 должна иметь к этому делу какое-то отношение. Возможно, если бы мы знали об этом 'средстве' раньше, он вполне мог по-прежнему работать, а не пропал бы.
– И теперь они хотят, чтобы вы помогли им найти его?
– Верно. МИ-5 обратилась прямо на Даунинг-стрит, и их направили к нам. Мэгги Тэтчер лично просила меня о содействии.
– Так вы считаете, что 'Зенит' был исполнителем тех убийств в Швейцарии?
Чарльстон сказал:
– Джек, ты же знаешь, что для КГБ обычное дело использовать сторонние организации для грязной работы. Болгар, например.
– Это то, что мы уже видели, – признал Джек. – Но за последнюю неделю произошло многое, что не вписывалось в советскую модель.
– Полностью согласен, – сказал Бэзил. – Тем не менее, несмотря на слова Марты Шёйринг, мы полагаем, что скорее всего КГБ приказал РАФ совершить те убийства в Швейцарии. Возможно, это не касалось Марты напрямую, возможно, она вообще не имела к этому отношения, но мы полагаем, что Ингрид Бретц работала на РАФ. Было уже много случаев подобных сговоров, идущих на благо КГБ.
– Так вы не верите в 'Зенита'?
– Я могу сказать только то, что мы не нашли доказательств, что какой-то убийца из КГБ действовал в Западной Европе. Вы даже не можете быть уверены, что за всем этим стоит КГБ. Подумайте. Зачем им убивать Тобиаса Габлера? Согласно 'Моргенштерну', он управлял их счетами. Это был их человек.
– Может быть, он проговорился.
– Кому? Не Лэнгли. И не нам. И я очень сомневаюсь, что любой другой западной разведке.
– А что если Габлер сообщил в КГБ?
Сэр Бэзил удивленно моргнул:
– Зачем КГБ убивать его за то, что он проболтался КГБ?
– У меня есть идея, Бэзил. Но нет доказательств.
– Хотелось бы услышать, – ответил Бэзил. – Мне интересно, какие вы сделали из всего этого выводы.
– Я думал об этом весь день, – сказал Райан. – Посмотрите, что получается. Пенрайт утверждал, что в дело с РПБ вовлечены две группы русских. Все эти усилия, направленные на то, чтобы убить всех, кто знал о двухстах четырех миллионах долларов. Экстренные меры по перекладыванию ответственности на ячейку РАФ, а затем уничтожение ячейки, дабы ее члены не могли заявить о своей невиновности.
Джек глубоко вздохнул. Он почти боялся продолжить, потому что как аналитик знал, что уходил в опасную область предположений.
– Я полагаю, это внутренние разборки КГБ.
– Почему?
– Из-за денег. Двести четыре миллиона. Все предельно ясно. И, насколько я могу судить, если бы КГБ хотел убить швейцарских банкиров и, возможно, британского агента, они могли действительно поручить это дело РАФ или какой-либо другой левой группировке. Им не нужно было подставлять их. И то, что их подставили, а затем убили, чтобы замести следы, заставляет меня полагать, что это не была операция КГБ. Тем не менее, КГБ был вовлечен в это, потому что как иначе объяснить все имеющиеся контакты и участие Штази?
– Вы полагаете, – спросил Чарльстон, – что некие сотрудники КГБ имеют деньги, спрятанные от остального КГБ, и поэтому держат их в Западной Европе?
– А разве невозможно, чтобы некоторые из них могли утаскивать деньги на левые счета на черный день? Увести их на кодированные счета – в Швейцарии, например, – что еще нужно? Вспомните о нацистах в конце Второй Мировой войны. Те, у кого были заготовлены средства, смогли спастись.
– Это все домыслы, Джек, – сказал Чарльстон. – Я не хочу душить ваш плодовитый разум, он показал себя довольно продуктивным, но посмотрите на ситуацию с моей точки зрения. Вы можете это чем-либо подтвердить?
Джек протяжно выдохнул.
– Нет. Ничем.
Чарльстон поднял руки. Он принял решение.
– Истлинг хочет закрыть дело о смерти Дэвида Пенрайта. Я бы не хотел подтверждать это, но без новой информации я подозреваю, что дело повиснет. Также я направлю запрос по поводу 'Зенита' в МИ-5, так как они, похоже, уже некоторое время занимались им без нашего участия. Мы сделаем все, что можем, чтобы помочь им в Центральной Европе, но я опасаюсь, что раз они пришли к нам с протянутой рукой, весьма вероятно, что их оперативник попал в большие неприятности. Вероятно, для него уже все кончено.
Джека вдруг пробило.
– Как давно пропал их парень? Уж не тот ли это человек, что помог мне прошлой ночью?
Чарльстон покачал головой.
– Они сказали, что он не выходил на связь уже несколько недель, и, как я помню, он работал в тылу. В Венгрии, вроде бы. Западный Берлин был не его землей.
– У меня немного опыта в таких делах, но разве такие люди не могут долго работать, не выходя на связь? Я имею в виду, что если он находился на задании, у него могло не быть времени заскочить в телефонную будку и позвонить в Лондон. И разве они не могут делать что-то самостоятельно? Кто сказал, что он не оказался в ФРГ в поисках 'Зенита'?
Чарльстон задумался.
– Я могу вызвать Холлинса и обсудить с ним ваши соображения, но, как я уже сказал, это не наш человек, и я не могу судить о его методах работы.
Джек вздохнул.
– Итак, что же мы имеем?
В голосе Чарльстона показалось сочувствие, но только в пределах допустимого:
– Вы отправитесь домой к жене и детям и крепко их обнимите. Вы затолкали Истлинга в Швейцарию, когда он был там нужен. Кто-то спас вам жизнь в Берлине, хотя и ценой собственной, видимо. Гордитесь тем, что вы сделали. Однако пока пропавший оперативник МИ-5 не будет обнаружен, мы должны будем предполагать, что он находится за занавесом. И, как бы жестоко это не звучало, для него же будет лучше, если мы не станем распространяться о пропавшем британском шпионе.
– Вы хотите сказать, я не должен докладывать об этом в Лэнгли.
– Если МИ-5 официально попросит Лэнгли о содействии, не мешайте им. Но как представителя ЦРУ в МИ-5, я прошу вас не распространяться об этом. Мы не хотим, чтобы этот парень погиб из-за того, что мы говорили о нем.
Джек покачал головой.
– Операция не принесла ничего, кроме длинного перечня оборванных зацепок.
– Такова подчас работа разведчика, юноша. Противник тоже может сказать свое слово, как и мы.
– У меня такое ощущение, что мы проиграли, Бэзил.
Сэр Бэзил Чарльстон положил руку на плечо Джеку:
– Мы не проиграли, Джек. Мы просто не победили.
ГЛАВА 82
Наши дни
Дрисколл и Чавес двигались через деревья по северному и южному краям принадлежащего Кастору участка на берегу озера. Они находились всего в двадцати метрах от задней стены шале и в то же время были хорошо укрыты. Благодаря большому окну Чавес мог видеть Райана. В бинокль было хорошо видно, что тот сидел на диване рядом с Оксли, а напротив них у камина сидел пожилой мужчина.
Двое охранников патрулировали заднюю часть шале, так что Динг и остальные никоим образом не могли подобраться ближе, не будучи обнаруженными.
Чавес понимал, что хотя он и мог видеть Джека, Райан оставался в руках противника.
Дом Карузо оставался у воды, укрываясь за парой бочек и эллингом возле причала. Взглянув в бинокль на здание на горке перед собой, он услышал со стороны озера какой-то шум. Судя по всему, двигатель лодки. Он посмотрел в темноту и туман, но не увидел приближающегося света.
Мгновение спустя звук исчез, словно кто-то заглушил двигатель.
Он шепнул в блютуз-гарнитуру:
– Это Дом. Какое-то судно приближается к пристани. Они не включили фонари и заглушили мотор.
– Похоже, у нас проблемы, – отозвался Чавес. – Всем укрыться. Дом, как только поймешь, кто к нам пожаловал, сообщи.
– Понял. Мы сможем как-то предупредить Райана, если начнутся проблемы?
– Да, начнем стрелять, – ответил Чавес. – Других способов предупредить Джека у нас нет.
* * *
Слушая Кастора, Джек Райан не мог представить этого шестидесятивосьмилетнего человека молодым оперативником. Он был уверен в себе и умен, и казался Джеку давно потерянным дядюшкой, с которым было приятно поговорить. Хотя тема разговора затрагивала обман со стороны Кастора, приведший к покушению на Джека.
Он понял, что этот человек не видел в себе никакой грязи. Он не понимал, действительно ли Кастор верил во все это или был невероятно одаренным лгуном. Джек знал, что таковых было немало в шпионском мире, где никто не мог остаться сухим и чистым.
– Все, что вы делали на посту главы 'Кастор энд Бойл' было направлено на защиту российских властей, – сказал Райан, пытаясь заставить Кастора признать, что он был если и не предателем, то марионеткой.
Кастор покачал головой.
– Нет. Разве я не могу получать вознаграждение за передачу сведений крупным предпринимателям? Лишь отчасти меня можно обвинить в промышленном шпионаже.
Райан сказал:
– В пользу предпринимателей, которые заправляют ФСБ и правительством.
