Текст книги "Последняя Инстанция (ЛП) "
Автор книги: Том Клэнси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)
Теперь, когда Бэзил вызвал его, официального представителя ЦРУ, в свой кабинет, Джек предположил, что он намерен определить, насколько Соединенные Штаты будут вовлечены в дело с 'Ритцман Приватбанкиерс'.
– Ну что же, – сказал Чарльстон. – Я говорил с вашим начальством в Лэнгли, и они весьма настойчиво просили активного участия в ситуации в Швейцарии. Я согласился.
Прежде, чем Джек успел что-либо ответить, Бэзил продолжил:
– Наш агент в 'Ритцман Приватбанкиерс' носит позывной 'Моргенштерн'. Это служащий банка, и, соответственно, он имеет широкий доступ к информации о клиентах и их счетах.
«Ну что же», – подумал Джек. – «День обещал стать небезынтересным».
Бэзил принялся рассказывать то же самое, что Райан узнал от Пенрайта несколькими днями ранее. Выходило, что КГБ несколько опрометчиво вел охоту за крупной суммой украденных денег, спрятанных на кодированном счету в РПБ.
Выслушав Бэзила, Джек сказал:
– Я полагаю, что ЦРУ предложит вам что-либо в обмен на столь ценные сведения.
Чарльстон поднял бровь.
– Они не сказали?
– Не сказали что? – покачал головой Джек.
– Они предоставили нам тебя.
– Меня?
– Именно. И мы безотлагательно направляем вас в Швейцарию.
Джек сел прямо:
– А конкретно зачем?
– Мы хотели бы, чтобы вы отправились в Цуг и помогли Пенрайту. Он получает много сведений о счетах от нашего источника в банке: номера и другую информацию. О банковских переводах, трестах и общественных фондах, созданных для прикрытия средств крупных корпораций... Очевидно, что эти сведения должны быть самым тщательным образом проанализированы, и я согласился, что там нужен представитель ЦУР, чтобы немедленно отправить что-либо интересное в Лэнгли. В свою очередь, ЦРУ окажет нам поддержку своими средствами.
– Это очень неожиданно, – сказал Джек.
– Согласен. Ситуация крайне неустойчива.
– 'Неустойчива' в том смысле, что ваш источник недолго сможет оказывать нам помощь?
– К сожалению да, хотя Дэвид работает над тем, чтобы обеспечить ему безопасность.
– Как давно вы работаете с 'Моргенштерном'?
– Он обратился к нам на следующий день после того, как КГБ-шники пришли к нему в кабинет и начали угрожать.
– Вот просто взял и пришел?
– Да. Ему не нравиться, что его банк работает с русскими, и личных угроз оказалось достаточно, чтобы заставить его переметнуться на другую сторону.
– То есть он для вас новый человек и еще не мог засветиться как ваш агент?
– Мы получили от него только список клиентов и сотрудников, с которым вы уже ознакомились. Как я уже говорил, он может предоставить больше сведений о счетах. Мы надеемся, что dghtlm сможем как-то оградить его от происходящего, чтобы продолжать получать от него информацию. Но сейчас он нуждается в нашей помощи.
Бэзил положил руку на колено Джеку.
– Ну так что?
Джек ответил не сразу. Пару секунд он смотрел в окно на Темзу.
Поколебавшись, Чарльстон добавил.
– Я понимаю, что ты не банкир.
– Дело не в том, что я не банкир, а в том, что я не полевой оперативник.
– Джек, ты великолепно проявил себя в Риме, а в прошлом году великолепно проявил себя в деле с ирландскими террористами. Ты аналитик, но ты более чем способен. Кроме того, ты будешь работать на нашей конспиративной квартире. Я не видел ее лично, но уверен, что она вполне безопасна и вполне комфортна.
Джек знал, что ответил 'Да'. Он всегда так отвечал в таких ситуациях.
– Когда отправляться?
– Я бы хотел, чтобы прямо сейчас. Я дам водителя, чтобы он отвез тебя домой за вещами.
– Но... Кэти. Мне нужно поговорить с Кэти.
Сэр Бэзил поморщился.
– Конечно. Мои извинения. Я привык командовать такими полевиками? как Пенрайт, которые могут отправиться куда угодно по щелчку пальцами.
– Да, я не такой. Я командный игрок, но дома у меня тоже есть команда.
Чарльстон кивнул.
– Конечно. Пошлем вас завтра. Поговорите вечером с леди Кэролайн* и завтра приходите на работу с вещами.
* Так в оригинале. На самом деле ' л еди' – как обращение к жене дворянина – употребляется только с фамилией , то есть правильно 'леди Райан'.
Джек понял, что раз завтра утром ему предстояло явиться на работу с собранной сумкой, этим вечером он не будет просить Кэти ни о чем.
* * *
Мистер и миссис Райан встретились на вокзале 'Виктория' и сели на уходящий в 18.10 поезд до Чатэма. Джек не сказал о предстоящей командировке в Швейцарию, даже когда Кэти спросила его, как прошел день. Он подумал, что ему за это влетит, когда они все же прибудут домой. Но, тем не менее, поезд был не тем местом, где стоило бы рассказывать жене о том, что его отправляют на совместную секретную операцию ЦРУ и МИ-6.
По дороге домой, Джек предложил зайти в китайский ресторан. Кэти эта идея понравилась. Сегодня она несколько часов проводила операции и мысль о том, что можно придти домой и поужинать уже приготовленным привела ее в хорошее расположение духа.
Джек, конечно, на это и рассчитывал.
Они поужинали, провели время с детьми, и только когда Салли и Джек-младший крепко заснули, Джек попросил Кэти сесть на диван в гостиной.
Кэти увидела два бокала красного вина на журнальном столике перед диваном и мгновенно напряглась.
– Ну и куда ты и насколько?
– Я...
– Можешь не говорить, куда. Я понимаю. Но насколько?
– Не знаю, милая. Как минимум, на несколько дней.
Кэти села на диван, и Джек заметил, как она изменилась. Она могла быть игривой, могла быть страстной, могла быть солидной. Но когда ситуация становилась серьезной, Кэти словно нажимала на какую-то кнопку и становилась очень деловой, почти бесстрастной. Джек был уверен, что это ее профессиональное качество хирурга. Она дистанцировалась от проблемы, чтобы если не решить, то хотя бы пережить ее.
– Когда ты уезжаешь? – Спросила она.
– У нас своего рода ЧП. Я должен был бы рассказать больше, но...
– То есть завтра? Я права?
Иногда Джеку казалось, что порой ему было достаточно о чем-то подумать, чтобы Кэти об этом узнала. Такой интуиции он не встречал еще никогда.
– Да. Меня направляют как Грир, так и Чарльстон.
Ее глаза расширились.
– Но это же и ЦРУ и SIS! Это будет опасно?
– Нет. Совсем нет.
– Последний раз ты ушел на пару дней и сказал то же самое, – сказала Кэти. – Когда ты вернулся, ты признался, что получил больше, чем ожидал. Ты или Грир с Чарльстоном что, забыли, что у тебя в резюме было написано 'аналитик'?
– Я и буду аналитиком. Мне нужно будет побыть в дружественной западной стране и поработать с отчетами.
– Почему нельзя это сделать на Сенчури-хаус?
Джек пожал плечами, не зная, что сказать. Несколько мгновений спустя он добавил.
– Нужна оперативность. Нужно чтобы кто-то был на месте, чтобы просмотреть сведения, сделать выводы и отправить их в Лондон или Лэнгли.
– А зачем такая спешка?
По ее глазам Джек понял, что Кэти вытянула из него больше, чем он собирался сказать, и теперь жаждала большего.
У его жены были некоторые черты хорошего шпиона.
– Все будет хорошо, – сказал он. – Так нужно, но я обещаю, что не пробуду там ни одной лишней минуты.
Он поцеловал ее, и она все же ответила тем же.
Джек извинился, и направился наверх в свой кабинет, чтобы позвонить в Швейцарию по защищенной линии. Он снова поцеловал ее и оставил сидеть на диване.
Кэти сидела, держа бокал. Она не была счастлива. Хотя ее муж доказал, что может постоять за себя в опасных ситуациях, он не проходил Ферму, тренировочный лагерь ЦРУ для оперативников. Она знала, что он будет делать все наилучшим образом, чтобы вернуться домой, к семье. Но была вероятность, что он не вернется. И прежде всего Кэролайн Райан просто не могла понять, как Джек – муж, отец, историк и кабинетный работник – превратился в шпиона.
ГЛАВА 49
Наши дни
Валерий Володин имел привычку ходить в темпе, который заставлял других прилагать усилия, чтобы не отстать от него. Но в это утро он шел еще быстрее, чем обычно. Выскочив из лифта, он ринулся по коридору двадцать второго этажа московской штаб-квартиры 'Газпрома' так, что лишь половина охраны смогла догнать его. Чиновники 'Газпрома', секретари и сотрудники по связям с общественностью остались далеко позади. Володин направился прямо в управляющий центр компании.
Сотрудники огромного газового гиганта видели через стеклянные стены кабинетов или из-за стенок кабинок как президент России проносился мимо, словно в тумане. Более пяти тысяч из почти полумиллиона сотрудников 'Газпрома' работали в этом здании и хорошо привыкли к государственным деятелям, так как 'Газпром' частично находился в государственной собственности, а остальная часть, которая не принадлежала государству официально, более или менее тайно принадлежала его лидерам.
Но Володин был здесь лишь однажды, в тот день, когда они прекратили поставки газа в Эстонию.
И все, кто видел его сегодня на двадцать втором этаже, особенно те, кто заметил его взвинченность и ничего не знал о том, что происходит в мире, точно знали, зачем он здесь.
Володин вошел в контрольно-координационный цент и внезапно остановился. Хотя он был целостной и целеустремленной личностью, может быть даже до некоторой патологии, он все еще не мог привыкнуть к впечатлению от образа, открывшегося перед ним. Около пятидесяти сотрудников усердно работали на своих местах, а прямо за ними, на стене, находилась цифровая карта шириной тридцать и высотой восемь метров, отображающая подсвеченный различными цветами лабиринт труд. Это было графическим представлением сети трубопроводов 'Газпрома', общей длиной 175 000 километров, протянувшихся от Сибири до атлантического океана, от Арктики до Каспия.
Здесь, в этом нервном центре, несколько компьютерных команд могли оставить без энергии большую часть Европы, погрузив десятки миллионов человек в темноту и холод, разрушив промышленность и транспорт.
И таков был его план.
Речь уже была заготовлена. Оператор и пиарщики уже прибыли и спешно начали снимать его.
Но Володин передумал. Он решил, что действия будут красноречивее слов. Он подошел к дальней части зала, обернулся и встал лицом к персоналу. Каждый мужчина и каждая женщина в зале сидели, широко раскрыв глаза и ожидали его указаний.
Президент России сказал:
– Дамы и господа, все трубопроводы, идущие на Украину и через нее должен быть перекрыты немедленно.
То, что поставки на Украину будут прекращены, было доведено до их сведения до прибытия Володина. Но никто ничего не сказал о линиях, ведущих через Украину в Западную Европу.
Директор по магистральным трубопроводам сидел во втором ряду. Он, конечно, не намеревался бунтовать, но не хотел ошибиться. С большой неохотой он встал из-за стола.
– Господин президент. Я лишь хочу убедиться, что все правильно понял. Перекрытие газопроводов, проходящих через Украину, означает сокращение поставок в Западную Европу на семьдесят пять процентов.
Директор думал и о том, что этот вопрос президенту станет концом его карьеры, но Володин оказался доволен возможностью сделать свое заявление еще более эффектным.
Президент ответил:
– Нынешние власти Украины проявили себя ненадежными транзитерами ресурсов, в которых нуждаются народы Западной Европы. Природный газ – это наши ресурсы, и они находятся под угрозой, пока на Украине не вернется стабильность. Мы призываем мировое сообщество оказать давление на Киев, чтобы способствовать этому. Сейчас весна, и Европа не ощутит наиболее тяжелых последствий этого шага еще несколько месяцев, и я уверен, что Европа поможет нам разрешить этот кризис задолго до наступления холодов. Я не могу беспокоиться об энергетике Европы настолько, насколько я обеспокоен судьбой граждан России, проживающих в нашей стране и ближнем зарубежье. Благодаря решению перекрыть экспортные трубопроводы, я ожидаю увидеть эффект немедленно.
На лице Володина не появилось улыбки. Он не издал злодейского смеха. Он просто отдал приказ, оставивший без энергии миллионы людей, словно это было не более чем сухое административное решению юного технократа.
Процесс перекрытия газопроводов был на удивление быстр и прост. Володин стоял, вытянув руки по швам и смотрел, как линии на огромной настенной карте изменяют цвет с зеленого на желтый, а затем на красный, что означало прекращение движения газа.
Он не стал ждать, пока процесс будет полностью завершен. В конце концов, линий было очень много. Вместо этого он поблагодарил всех за хорошую работу и выбежал из контрольно-координационного центра так же быстро, как и ворвался в него.
* * *
Володин спустился вниз и сел в свой бронированный лимузин в считанные минуты. Машина тронулась с места и направилась на север по полосе, зарезервированной для автомобилей членов правительства. Президент бросил взгляд на начальника своей администрации.
– Дайте Таланова.
Ожидая, он пролистал бумаги, лежащие у него на коленях и потянул чая из стакана в фигурном держателе.
Вскоре начальник администрации передал ему мобильный телефон. Володин сказал:
– Роман Романович?
– Дa, Валерий, – Таланов никогда не называл Володина по имени на публике, но когда они не были на публике, смысла в этом не было.
Володин спросил:
– Есть что-то по захваченной базе ЦРУ в Севастополе?
– Дa. Но результаты не те, на которые мы надеялись. Группа ЦРУ ушла с большинством оборудования, а остальное было уничтожено. Они нанесли тяжелые потери Спецназу и боевикам Семи Сильных людей.
– И нам нечего показать? – Таланов не успел ответить, как Володин продолжил: – А тела? Что насчет тел погибших американцев?
– В главном здании было много крови. Мне сказали, что можно с уверенностью говорить, что американцы потеряли несколько человек убитыми. Но все тела они забрали, когда ЦРУ-шников спасли американские морские пехотинцы.
– Черт подери!
– Все будет замечательно, Валера. Обойдемся дипломатией.
– Как?
– Мы запишем интервью с украинцами, работавшими на объекте. Они скажут все, что мы сочтем нужным. К тому же, у нас есть записи американских самолетов. Американцы скажут, что это была авиация НАТО, спасавшая персонал программы 'Партнерство ради мира', но ты заявишь, что ЦРУ действует в Крыму с целью дестабилизации региона.
– Мне нужны железные доказательства.
– Извини, Валера, но если тебе были нужны тела, тебе следовало дать Черноморскому флоту разрешение сбить американские самолеты к чертовой матери. Это не по моему ведомству.
– Нет, Роман, ты не прав. Я не хотел спровоцировать войну с Америкой за Севастополь. Я хотел доказательства того, что ЦРУ устроило в Севастополе провокации, чтобы использовать это против американцев, когда настанет время.
– Я понимаю. Но если...
– Мне нужно больше, Роман. Мне нужно то, что можно будет повесить на ЦРУ.
На линии воцарилась короткая пауза. Она была бы намного больше, если бы Роман Таланов и Валерий Володин не знали друг друга так, как они знали друг друга.
Таланов сказал:
– Я понимаю, Валерий. Я что-нибудь придумаю, и использую все, что мы нашли в Севастополе, чтобы предъявить неопровержимые доказательства.
– Действуй быстро. Очень быстро. Я только что остановил поставки газа через Украину.
– Я займусь этим. Пока.
ГЛАВА 50
Тридцать лет назад
Аналитик ЦРУ Джек Райан прибыл в Сенчури-хаус с сумкой, собранной для поездки в Швейцарию. В аэропорту Хитроу нужно было быть в полдень, так что он решил провести час-полтора на работе.
Первым делом нужно было связать с Дэвидом Пенрайтом в Цуге и узнать, получил ли он какие-либо документы от 'Моргенштерна' и проверить, нет ли новых вводных для британских сотрудников в этом районе.
Он сел за свой стол, держа в руках первую чашку кофе, и уже собирался позвонить, когда в кабинет влетел начальник Русской рабочей группы Саймон Хардинг.
– Чарльстон срочно вызывает тебя.
Джек заметил выражение ужаса на лице Хардинга.
– Что случилось?
– Просто срочно иди туда.
* * *
Несколько минут спустя Райан вышел из лифта и направился к кабинету директора. По пути он прокручивал в голове все возможные варианты, но не мог представить, что могло так взволновать Хардинга.
Чарльстон стоял у стола в своем кабинете в окружении полудюжины людей, никого из которых Райан не знал. Обернувшись и заметив его, Бэзил сказал:
– Садитесь, Джек.
Джек расположился на диване. Бэзил сел рядом, не представляя никого из присутствующих.
– Что такое?
– Ужасные новости. Дэвид Пенрайт... погиб.
Джек ощутил приступ изжоги.
– Господи!
– Нам только что сообщили.
Райан в полном замешательстве спросил.
– Какого черта случилось?
– Попал под чертов автобус.
– Под автобус?!
Один из незнакомцев подошел к ним и сел напротив Райана. Он сказал:
– Он, вроде бы, был пьян. Как и большинство его коллег, он был склонен опрокинуть лишнюю бутылку.
– Я... Я говорил с ним прошлым вечером. Все было в порядке.
Незнакомец ответил:
– Он вышел с конспиративной квартиры в Цуге в девять вечера, как я понимаю, сразу после разговора с вами. Затем встретился с 'Моргенштерном'. И затем направился в местный бар.
– Кто вы? – спросил Джек.
Бэзил прокашлялся.
– Джек Райан, это Ник Истлинг. Из контрразведки.
Они пожали друг другу руки, хотя Джек сделал это совершенно автоматически.
Истлинг указал на собравшихся у окна.
– А это остальные – члены моей группы.
Те просто посмотрели на Джека.
Джек повернулся к Бэзилу, рассчитывая на пояснения. Тот сказал:
– Ник и его группа будут расследовать смерть Дэвида. Швейцарцы говорят о несчастном случае, но Цюрихская резидентура обратилась к нам с просьбой провести расследование быстро, тихо и всерьез.
Истлинг сказал:
– Не думаю, что мы что-то найдем. Свидетели утверждают, что Пенрайт вышел из пивной около половины первого ночи и вышел на дорогу, чтобы поймать такси, но зачем-то перешел полдороги, оказавшись на встречной полосе, где был сбит рейсовым автобусом. Водитель сотрудничает со следствием, насколько может. Швейцарцы говорят, что он в ужасе от случившегося.
Джек был настолько же скептичен, насколько Истлинг уверен:
– Вы действительно в это верите?
Истлинг ответил:
– Это было не убийство. Получив тело, мы проведем тесты на токсины, но я уверен, что найдем только немало спирта. Отсчет для него начался с того момента, как он встал со стула и направился к двери пивной. – Он поморщился, словно не хотел говорить плохо о мертвом, но все же сказал: – У Дэвида были проблемы.
Райан отвернулся от контрразведчика и посмотрел на Чарльстона.
– 'Моргенштерн' знает о смерти Пенрайта?
– Нет. У Пенрайта были поддельные документы, на имя Натана Майклса. О его смерти, несомненно, напишут в газетах, но именно под этим именем. 'Моргенштерн' не сможет опознать его.
– Вы должны сообщить 'Моргенштерну'.
Бэзил ответил:
– Решение еще не принято. Мы не хотим тревожить его без необходимости.
– «Без необходимости»? Люди, связанные с ним, гибнут!
Истлинг кашлянул.
– Погибли двое. Никто из них никоим образом не мог как-то указать на 'Моргенштерна'.
Бэзил добавил:
– Райан, контрразведка начинает свое расследование. Я разговаривал с Джеймсом Гриром и Артуром Муром. Мы хотели бы, чтобы вы присоединились к расследованию.
Мысль отказаться ехать в Швейцарию даже не пришла ему в голову.
– Да. Конечно.
Истлинг явно был не рад этому, но ничего не сказал.
Чарльстон продолжил:
– Отлично. Мы дадим 'Моргенштерну' указания, как только завершим расследование гибели Дэвида. Пока что мы никак не будем его затрагивать, чтобы никоим образом его не выдать.
Райан просто кивнул. Принять все это было нелегко.
Истлинг встал.
– Хорошо, Райан. Собирайтесь. Жду вас в холле через час. А сейчас я бы хотел обсудить некоторые вопросы с сэром Бэзилом.
С этими словами Ник Истлинг вывел Райана из кабинета.
ГЛАВА 51
Наши дни
У Джека Райана-младшего ушел не один день на то, чтобы разыскать бывшего оперативника МИ-5 Виктора Оксли, известного также как 'Бедрок'. Сначала он позвонил в Мэриленд, своему инструктору по рукопашному бою Джеймсу Баку. Джеймс был его другом по 'Кампусу', а также бывшим бойцом SAS, так что он с радостью пообещал навести некоторые справки.
Джек знал, что мог бы просто рассказать отцу о разговоре с Бэзилом, и этим ограничиться. Но Райан-младший тоже оказался заинтригован старой историей. Он отправил отцу письмо по электронной почте сразу после разговора с экс-главой МИ-6 в Белгравии, сказав, что кое-что узнал, но хотел бы побольше разобраться в этом деле.
Наведя обширные справки, Бак сообщил Джеку, что, насколько знал кто-то из SAS, Вик Оксли все еще был жив. Никто не знал его адреса, но, проверив кое-какие старые записи, Бак смог сообщить Джеку дату его рождения. Тому было пятьдесят девять лет. Райан обратился в налоговое управление, пользуясь своим положением сотрудника 'Кастор энд Бойл' и нашел всего одного пятидесятидевятилетнего Виктора Оксли. Этот человек жил в Корби, в двух часах езды к северу от Лондона. Райан позвонил по телефону, но тот был выключен. Однако была пятница, и у него было несколько часов отгулов, так что Джек сказал Сэнди Ламонту, что уйдет после обеда, чтобы несколько увеличить свои выходные.
Поездка на север была ничем не примечательна, кроме того, что Джек все еще не привык к левостороннему движению. Он не один раз вздрагивал, замечая справа встречную полосу, но через час или около того успокоился и несколько привык к этому странному ощущению.
Он прибыл по нужному адресу в 4 часа дня. Оксли проживал в ветхом двухэтажном многоквартирном доме с палисадником, меньшим, чем его гостиная в Эрлс-Коурт.
Джек прошел через засыпанный мусором газон к подъезду и поднялся к квартире Оксли.
Он постучал, подождал, потом снова постучал.
Джек в разочаровании направился к машине, но, спустившись на улицу, обнаружил на углу паб и подумал, что будет не лишним спросить там, не знает ли кто-нибудь человека, которого он ищет.
Паб назывался 'Пивная кружка'. Райан подумал, что там все же было немного менее темно и грязно, чем в канализационном люке в лондонском Сити. Даже местные, похоже, считали, что не такой уж это и притон: в пятнадцать минут пятого здесь было менее десятка посетителей, все из которых были уже седыми.
Райан подошел к барной стойке и заказал пинту 'Джона Храброго'. Когда бармен подал ему пиво, Джек положил на стойку банкноту в десять фунтов и сказал:
– Вы, наверное, здесь всех знаете.
– Знаю тех, кто ходит сюда постоянно, – ответил дородный бармен.
Джек улыбнулся. Он ждал подобного, потому что бармен не был похож на того, кто выложит все по первому свистку. Он сунул руку в кошелек и достал еще десятку. Он понятия не имел, какова обычная такса за подобные вопросы, но не собирался выбрасывать больше денег, чем было нужно.
Бармен взял деньги:
– Как зовут этого малого?
– Оксли. Виктор Оксли.
Бармен сделал удивленное лицо. Джек не понял, почему.
– Вы ведь его знаете?
– Ага, – сказал он. Джек увидел, что подозрительность бармена сменяется любопытством. Он подумал, что в этот бар ходили некие темные личности, просившие их не афишировать, но Виктор Оксли таковым явно не был.
Тем не менее, бармен сказал:
– Оставьте номер. Я передам ему, когда он появиться и, если ему будет интересно... Он с вами свяжется.
Джек смутился. Все пошло не так, как он планировал, но это была пятница, так что он мог снять номер в гостинице и подождать, так как утром не надо было на работу. Он вытащил из бумажника визитку 'Кастор энд Бойл' и протянул ее бармену.
– Если он все же со мной свяжется, я дам вам еще двадцать.
Кустистые брови бармена приподнялась. Он взял визитку и, не глядя, сунул в нагрудный карман.
Джек переключился на пиво, и начал искать с телефона ближайшую гостинцу, чтобы более-менее прилично провести ночь.
Бармен тем временем о чем-то поговорил с пожилым человеком, сидевшим в конце барной стойки. Джек, сконцентрировавшись на телефоне, не обращал на него внимания.
Но спустя минуту бармен подошел к нему и кинул визитку на стол, рядом с бокалом 'Джона Храброго'.
– Извини, парень. Вик не хочет с тобой разговаривать.
Райан посмотрел на человека, сидевшего у угла стойки, уткнувшись в собственную кружку с пивом. Сначала ему показалось, что тому не может быть пятьдесят девять. Он был морщинист и тяжел, по правде говоря, он выглядел несколько менее упитанным Санта-Клаусом. Но, рассмотрев его, Джек подумал, что, возможно, он был моложе, чем показалось сначала. Когда человек поднял глаза и заметил, что Райан смотрит на него, он взглянул на бармена так, словно собирался свернуть ему шею.
Это был он.
Джек достал двадцатифунтовую банкноту и положил ее на стойку, а затем взял кружку и направился к человеку.
Оксли опусти взгляд обратно, на кружку с пивом. У него были густые, несколько длинные волосы и совершенно седая борода. Воспаленные глаза говорили о то, что он сидит здесь, накачиваясь пивом, всякий раз, как бар открыт.
Джек сказал тихо, чтобы разговора больше никто не слышал:
– Добрый день, мистер Оксли. Извините, что без приглашения, но я был бы очень признателен, если вы уделите мне минуту времени.
Пожилой человек не оторвался от кружки пива. Голосом низким, как тепловозный гудок, он ответил:
– Отвали.
Замечательно, подумал Джек.
Он подумал дать на лапу. С барменом, в конце концов, прокатило.
– Как насчет того, чтобы я расплатился за выпивку, а вы поговорили со мной несколько минут?
– Я сказал – отвали.
Бэзил предупреждал, что этот человек мог быть опасен.
Джек попытался зайти с другой стороны.
– Меня зовут...
Бородач впервые поднял голову.
– Я знаю, кто ты. – И добавил. – И твой папаша – дебил.
Райан стиснул зубы. Он заметил, что бармен выбрался из-за стойки и разговаривал с парой людей в зале. Все смотрели в их сторону.
Джек не беспокоился. Он просто был расстроен. Единственной проблемой было то, что он потеряет самоуважение, если его отдубасит дюжина старых пней.
Он встал, глядя на Оксли.
– Мне действительно нужна от вас сущая мелочь. Вы, может быть, сделаете доброе дело, которое вам ничего не будет стоить.
– Иди нахер.
– Вы были в SAS? – Сказал Джек. – Мне трудно в это поверить. Вы настолько опустились?
Оксли посмотрел вниз, на кружку с пивом. Он сжал ее мясистой ладонью, и Джек заметил, что на его руке напряглись жилистые мышцы.
– Значит – нет?
Оксли не ответил.
– А я думал, что британцы – культурные люди, – сказал Джек, развернулся и, не оглядываясь, направился к двери.
ГЛАВА 52
Митинг в городе Донецк на восточной Украине в эти выходные собрал больше тысячи человек, в три раза больше, чем неделей раньше. Несмотря на то, что субботний день был холодным и дождливым, бульвар Пушкина был заполнен пророссийскими украинцами, которые изо всех сил старались, чтобы их голос был услышан.
В этом митинге не было ничего спонтанного. За ним, как и за всеми остальными, происходящими повсеместно на восточной Украине, стояло ФСБ. Из всех еженедельных митингов в этом году, этот был самым крупным, и не было тайной, почему. Убийство Оксаны Зуевой и действия НАТО в Севастополе – к которым добавились обвинения в вовлеченности во все это ЦРУ – сбила пророссийских восточных украинцев в стадо.
Пока мужчины и женщины в толпе размахивали над головами своими новыми российскими паспортами и шли с плакатами, на которых выражали свою преданность Москве, а не Украине, за последними из на юг по бульвару Пушкина медленно тащился фургон. Затем он переместился на проспект Гурова, чтобы получить возможность оказаться перед толпой.
Через несколько минут фургон выехал на бульвар Пушкина перед митингующими и остановился на площади у Украинского академического украинского музыкально-драматического театра. Площадь перед массивным зданием театра была обычной точкой на пути митингующих, где гражданские организаторы выступали с речами и подстрекали толпу против националистов, находящихся у власти в Киеве, прежде, чем митингующие направлялись дальше на восток, к реке.
Двое сидевших в фургоне мужчин не вышли, когда он остановился. Вместо этого, они сидели с каменными лицами, молча курили и смотрели, как толпа направляется по бульвару Пушкина в их сторону.
Двое в фургоне были членами «Семи Сильных Людей». Оба были русскими по происхождению, но в последнее время жили в Киеве, выполняя приказы ФСБ.
За их спинами в фургоне находился укрытый брезентом топливный бак на двести литров. Накануне вечером, бак бы заполнен, но отнюдь не бензином, и двое членов мафии знали, чем именно.
Это был RDX, циклотриметилентринитроамин, больше известный как гексоген. Это не было новое и продвинутое взрывчатое вещество. Оно было известно давно, но замечательно подходило для этой акции.
В отверстие в верхней части бака в гранулированный материал была вставлена ударная трубка детонатора, к которой, в свою очередь, был подключен простой часовой механизм. Он был выставлен на три минуты. Чтобы начать отсчет, нужен был один щелчок переключателя. Двое мужчин в фургоне молча сидели и внимательно наблюдали за толпой, стараясь выбрать правильный момент, чтобы запустить часовой механизм.
Местная полиция, конечно же, присутствовала, но они не обыскивали припаркованный по маршруту митингующих машины. Они и так были достаточно заняты тем, чтобы удерживать митингующих от выбивания стекол в магазинах, принадлежащих немногим известным националистам, а также заниматься неожиданной контр-демонстрацией, появившейся на бульваре Пушкина в нескольких кварталах к югу. Хотя контр-демонстрация была небольшой, она также оттянула на себя внимание полицейских.
Митинг националистов, стоявших у дороги, размахивавших украинскими флангами и кричащих на участников марша, также был организован ФСБ накануне вечером, то есть русская разведка приложила руку к организации обеих сторон сегодняшнего конфликта в Донецке.
Когда красные знамена оказались всего в одном квартале от фургона с двумястами литрами гексогена в кузове, двое боевиков 'Семи сильных людей' открыли двери. Сидевший на пассажирском сидении щелкнул переключателем, спокойно вышел и, вместе со вторым, направился на восток.
Две минуты спустя их подобрал сообщник на машине с крадеными номерами.
А еще через минуту, когда протестующие только начали собираться на площади перед Национальным академическим украинским музыкально-драматическим театром, ударная трубка детонатора послала ударную волну в гексоген. Микроавтобус исчез во вспышке взрыва радиусом шестьдесят метров.
Несколько стоящих рядом избежали смерти, так как микроавтобус был припаркован рядом с другими транспортными средствами, и они закрыли некоторых из потенциальных жертва взрыва, но те, что стояли перед и позади микроавтобуса, были моментально разорваны. Тем, кто не погиб на месте, но оказался в радиусе поражения взрывной волной, выбило барабанные перепонки и разорвало внутренние органы. Несколько человек составили второе кольцо жертв, избежав ударной волны, но погибнув от осколков.
