Текст книги "Последняя Инстанция (ЛП) "
Автор книги: Том Клэнси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)
Эти 109 единиц составляли почти пятьдесят процентов всех целей, уничтоженных украинцами, замечательная цифра, учитывая, что на Соединенные Штаты приходилось менее одного процента сил, участвующих в боях.
Притом, что Россия полностью заняла крымский полуостров на второй день вторжения, после занятия пограничных Луганской и Донецкой областей, по мере продвижения на запад потери росли, а к концу дня наступление затормозила плохая погода, вынудившая остаться на земле большую часть российских вертолетов. Облачность также создала проблемы для российских самолетов, так как большинство применяемых ими боеприпасов были свободнопадающими бомбами и неуправляемыми ракетами, которые требовали хорошей видимости для обеспечения эффективности.
Но американцы и британцы также понесли значительные потери. Четыре МН-6 'Литтл Бёрд', используемых для доставки наземных групп, были повреждены или сбиты. Также были потеряны один 'Блэкхоук' и один 'Кайова Уоррирор'. Еще пять вертолетов различных типов были уничтожены на земле.
Девять американцев и двое бойцов британской SAS были убиты, и еще почти двадцать ранены.
ООЦ на военной базе в Черкассах работал двадцать четыре часа в сутки с самого начала конфликта. База подвергалась бомбежке, но американцы находились в укрепленном бункере, способном выдержать все, кроме самых тяжелых бетонобойных или ядерных бомб. Кроме того, бомбы, попадавшие в базу, пока рвались достаточно далеко, чтобы быть серьезной проблемой для 'Мидаса'.
Несмотря на то, что сегодня враг был остановлен, согласно прогнозам, в ближайшие три дня будет хорошая погода, и все участвующие в операции понимали, что это значило, что русские неизбежно двинуться на запад снова.
Некоторые надеялись, что после захвата Крыма воля к борьбе у русских снизиться, но пока что никто в оборонных и разведывательных органах США пока не видел никаких реальных свидетельств этого.
Русские приближались, и по всему выходило, что они намереваются идти так до самого Киева.
'Мидас' понимал, что не сможет долго продолжать работу здесь, зашел даже разговор о немедленном перемещении ООЦ дальше на запад, но он быстро пресек такие разговоры. Все полевые группы, откатывавшиеся все дальше, находились еще в нескольких десятках километров к востоку. 'Мидас' постановил, что он прикажет эвакуировать ООЦ лишь при наличии проблем или реальной опасностью того, что его полевые группы окажутся западнее центра, отходя, чтобы оставаться впереди наступающей российской армии.
Несмотря на то, что его действия значительно замедляли российское наступление, полковник Барри Янковски не ощущал, что дела идут хорошо, и поэтому с приходом вечера решил изменить тактику. Было крайне необходимо прикрыть как можно больше пространства прежде, чем русские соберутся после успешного занятия Крыма и начнут наступление на Киев. Поэтому он принял решение сократить каждую группу. Он переформировал свои двенадцать групп в восемнадцать, направив резервные группы 'Дельты' на две новые позиции у границы с Белоруссией, а остальные крупные группы сократил до пяти-семи человек.
Это нисколько не ослабит их силу, поскольку его люди не использовали свои собственные автоматы, гранаты и пистолеты против противника. Но 'Мидас' понимал, что это все же ослабит способность каждой группы к сопротивлению в случае обнаружения.
Он связался с каждой группой и передал им приказ действовать быстрее. Они должны были полагаться на мобильность как на основное преимущество, а не рассматривать ее как обязанность.
'Мидас' позволил себе поспать сорок пять минут на койке в ООЦ и вернулся на свой пост, стоя позади ряда сидящих за компьютерами людей. На стене за ними находился монитор размером со средний американский домашний ЖКИ-телевизор. Тем не менее, его хватало для того, чтобы выдать им единую цифровую карту происходящего, чтобы каждый мог указать на ней лазерной указкой любые объекты, отображавшиеся на экранах их компьютеров.
Один из координаторов, обеспечивающих подразделение 5-й Группы сил специального назначения с позывным 'Кочис' поднялся со своего места и подошел к Мидасу.
– Босс, 'Кочис' докладывает о длинной колонне Т-90, двигающейся в тылу украинских Т-72 в их зоне ответственности. Они прошли позицию 'Кочиса' и вышли с шоссе М50 на вспомогательную дорогу. Судя по всему, никакие украинские силы не смогут заняться ими в настоящее время.
– Покажи мне данные.
Оператор воспользовался лазерной указкой, чтобы указать текущую позицию цели на карте.
– Эти танки ближе к Черкассам, чем чтобы то ни было, так ведь? – Спросил 'Мидас'.
– Да, причем их поддерживает пехота и прикрывает авиация. Она может сплоховать ночью, особенно в такую погоду, но согласно оценке 'Кочиса', к завтрашнему утру они окажутся в тридцати километрах от ООЦ.
– Каковы сила колонны 'красных'*?
* 'Красным' в американском военном жаргоне и картографии обозначается противник.
– После столкновения с украинскими Т-72, 'Кочис' оценивает ее силы в пятнадцать Т-90, а также более сорока БМП, РСЗО и других машин обеспечения.
– 'Кочис' уже потерял вчера пару ребят, – сказал 'Мидас' сам себе, но координатор принял слова на свой счет.
– Так точно, сэр. Капитан, командир группы KIA, а еще один солдат получил ранение в результате жесткой посадки вертолета. Их силы составляют четыре человека под командованием первого лейтенанта.
– Но их ЛЦУ исправен?
– Так точно, но чтобы заняться колонной, им придется выйти из укрытия и двинуться на юго-запад. Это оторвет их от шоссе М50 и кто, черт побери, знает, что там может случиться, пока их там не будет.
Мидас понимал ситуацию. От белорусской границы до Крыма у него было всего восемнадцать групп, чтобы прикрыть примерно тридцать пять возможных линий наступления российской армии. Это было просто невозможно. Хотя украинская армия также участвовала, их технологии не давали им необходимой мощи. К этому прибавлялись меньшая численность и слабая подготовка.
Мидасу нужна была другая группа с лазерным оборудованием. Он посмотрел на координатора.
– Что по украинским войскам? Там об этом ничего не знают?
– Никак нет, сэр. Вы понимаете, какая у них техника. Кроме того, украинские силы распылены.
Он недвусмысленно намекал на то, что не следует использовать рейнджеров из охраны базы для этой операции. Тогда просто не останется достаточно людей, чтобы защитить Центр и вертолеты.
Мидас понимал это.
– Хорошо. Отправьте 'Кайову' 'Черный волк два-шесть', а также всех доступных 'Рипперов'.
– У них будет недостаточно 'Хеллфайров', чтобы остановить противника.
– Я понимаю. Им придется бить и бежать. Их задача – замедлить продвижение противника этим вечером, чтобы выиграть для украинцев время, дать им возможность собрать свое дерьмо и пригнать туда несколько танков к утру.
– Понял, босс, – сказал координатор и потянулся к рации.
ГЛАВА 74
Малкольм Гэлбрайт не был приятным человеком.
За последние несколько месяцев Райан узнал достаточно о семидесятилетнем шотландском миллиардере. Хотя он имел несчастье потерять десять миллиардов долларов США, когда его компания в России была отнята у него, он сохранил капиталы где-то в районе пяти миллиардов.
Конечно, скандал с 'Гэлбрайт Россия' не оставил его без штанов. Его главная резиденция располагалась в восстановленном замке восемнадцатого века у деревни Джанипер Грин. Также он владел недвижимостью по всей Европе, яхтами, частными самолетами и двумя вертолетами 'Еврокоптер'.
Но богатство не принесло ему счастья. Райан понял это в тот самый момент, когда встретился с ним лицом к лицу в личном кабинете Гэлбрайта в его замке в Джанипер Грин.
Джек не мог обнаружить на лице Гэлбрайта каких-либо эмоций, кроме боли и недоверия, притом, что он еще даже не сообщил никаких плохих новостей.
Райан неожиданно попросил его о встрече этим утром. Ответ пришел сразу, учитывая, что он просил приватного разговора. Джек прибыл один – Сэм и Дом доставили его на взятой напрокат машине и высадили у ворот, а затем отъехали в сторону, встав так, чтобы видеть ворота и не заглушили двигатель.
Джек ожидал увидеть надежную систему охраны – в конце концов, состояние этого человека было больше, чем ВВП некоторых малых стран – но увидел лишь пару людей в форме у ворот и невооруженного охранника, двинувшегося вслед за ним на автомобильчике для гольфа. Внутри здания у него проверил документы еще дин охранник в костюме. Нельзя было сказать, скрывалась ли под костюмом кобура с оружием.
Мало того. Даже замеченные собаки были вельш-корги. Не ротвейлеры, не доберманы и не немецкие овчарки.
Это озадачило Райана, так как он ожидал, что человек, подавший иск против российского правительства, должен был бы принять несколько лучшие меры по обеспечению своей безопасности.
В Гэлбрайте вообще было много странного. Джеку не предложили ни кофе, ни чая, что, как он подозревал, было серьезным нарушением протокола деловой встречи в этом замке. Когда Гэлбрайт собственной персоной вошел в комнату, Джек удивился, увидев человека в выцветших синих джинсах и белой майке, выглядевшей так, словно об нее вытирали жирные руки. Гэлбрайт прошел мимо протянувшего руку Райана, сел за стол, положил на него локти и спросил:
– Итак, о чем будем говорить?
Либо он не знал, что Джек был сыном президента, либо ему было на это плевать. Это же касалось и того, что он отказался пожать ему руку. Джек тоже не слишком следил за внешностью, но амбре, исходящее от Гэлбрайта его настораживало.
Джек опустился в кресло.
– Мистер Гэлбрайт, как я объяснил вашему секретарю, я работал над вашим делом в 'Кастор энд Бойл' в последние несколько месяцев.
Не дождавшись ответа, он продолжил:
– Это сложный клубок. Незаконное рейдерство, предпринятое правительством против вам, делает почти невозможным определение каких-либо виновников в частном секторе.
– Хью Кастор талдычит мне это уже почти полгода.
– Да, но я решил копнуть глубже другие сделки, предпринятые некоторыми юридическими лицами, вовлеченными в аукцион по продаже ваших активов. В результате я определил компанию, извлекшую выгоду из продажи 'Гэлбрайт Россия энержди'.
Семидесятилетний миллиардер испустил раздраженный стон.
– Ну да. Это 'Газпром'. Нахрена мне платить вам за то, что я и сам знаю?!
Джек сделал глубокий вдох.
– Нет, сэр. Другая компания. Небольшая, созданная специально, чтобы вывести деньги, полученные от продажи.
– Фирма-однодневка?
– Да, но я знаю, кто у нее в 'совете директоров'. Вы знаете человка по имени Дмитрий Нестеров?
Он покачал головой.
– Кто это?
– По моим сведениям, он связан с ФСБ.
Гэлбрайт пожал плечами, словно это не стало для него неожиданностью.
– И сколько он получил?
– Насколько я могу судить, мистер Гэлбрайт, он получил всю разницу. Миллиард двести миллионов долларов.
Гэлбрайт подался вперед, нависнув над тяжелым столом.
– Хью Кастор ни слова не сказал мне об этом. Откуда у вас эти сведения?
– Это сложная схема и раскрывать ее... В общем, 'Кастор энд Бойл' предпочел бы этого не делать.
– А почему мне докладываете вы, а не ваш босс?
Джек кивнул.
– Я определил банк в Европе, в который Нестеров переводит деньги из своего банка на Антигуа.
– Где находится этот банк?
– В Цуге. Это в Швейцарии.
– Дайте угадаю. РПБ? – немедленно отреагировал Гэлбрайт.
Джек был поражен.
– В Цуге десяток банков. Это было предположение не наугад.
Гэлбрайт проигнорировал комплимент
– В РПБ много грязных денег. Старых, грязных. Старых грязных русских денег.
Джек поднял голову.
– Я должен спросить, откуда вам это известно.
Гэлбрайт ответил, пожав плечами:
– У одного старого шотландца там тоже есть кое-какие средства.
– У вас есть счет в РПБ?
– Я не буду об этом говорить. Особенно какому-то парню, который прокрался ко мне, скрываясь от своего начальника, чтобы что-то из меня вытянуть.
– Вытянуть? О чем это вы?
– Я знаю таких. Видел их уже сотни... Как ты, говоришь, тебя зовут?
Так он не знал его. Джека это удивило, но, скорее, приятно. Он ответил просто:
– Джек.
Гэлбрайт усмехнулся, но в усмешке послышалась злость.
– Хорошо, Джек. Давай я объясню тебе, как это выглядит. Твой босс не дает мне того, что я хочу. А ты приходишь ко мне, такой молодой горячий, рассказываешь мне то, что я хочу слышать и, в общем, если я переведу тебе немного средств, ты сможешь предоставить мне интересующие меня сведения в обход начальства. Каким образом? Хакерство? Судя по твоему виду, да, ты взломаешь компьютер. Ты сможешь украсть мои деньги назад или просто стать посредником между мной и русской мафией. Цена вопроса – десять процентов тебе лично, которые я должен буду перевести на твой счет на Виргинских островах, или в Швейцарии, или в Люксембурге с Сингапуром. Я прав? Все верно? Пошел вон! – он встал, намереваясь закончить разговор.
– Постойте, Малкольм, – сказал Джек, оставаясь сидеть, хотя хозяин уже встал. Ему было плевать на почтение и вежливость. – Мне не нужно ни пенса ваших гребаных денег. Вчера несколько головорезов из русской мафии хотели убить меня за то, что я знаю о вашем долбанном деле, так что мне нужны ответы.
– Убить? Не врешь? – он не мог поверить американцу.
– Вы смотрели новости? Про Корби. Это в паре часов к северу от Лондона. Четверо мертвых русских.
Гэлбрайт опустился обратно в кресло.
– Да, – сказал Джек. – Это было из-за вас.
– О чем ты?
– Я слишком сильно влез в ваше дело. Я узнал, что в нем замешан этот Дмитрий Нестеров, а потом группа киллеров из 'Семи сильных людей' прилетела с Украины, чтобы остановит меня и убить одного из моих источников.
Нефтяной магнат несколько смягчил тон.
– Звучит крайне серьезно.
– Боюсь, что так.
– Почему Кастор ничего мне не говорил?
Джек решил несколько сгладить.
– Я полагаю, возможно, мистер Нестеров... угрожал мистеру Кастору.
Малкольм Гэлбрайт посмотрел на него тяжелым взглядом. Джек подумал, что его теория встретит возражения, но вместо этого Гэлбрайт сказал.
– Кастор... жук навозный.
Джек поднял руки.
– Я не уверен...
– Я знал, что он работает на подозрительных влиятельных русских. Я просто не знал, что он работает на подозрительных влиятельных русских, которые отняли у меня деньги. Кто этот источник, которого они хотели убить?
– Бывший британский шпион. Я не знаю, как он связан с этим, но думал, вы сможете мне помочь.
– Имя?
– Оксли. Виктор Оксли.
– Никогда о нем не слышал, – разочарованно сказал Гэлбрайт.
– Он был вовлечен в какое-то дело в Швейцарии в 1980-х. И в это дело, верите или нет, был вовлечен банк РПБ.
– Банкиры, убитые 'Зенитом'.
– Были такие слухи. Ничем не подтвержденные.
– Да, я помню. Я держал деньги в РПБ в те годы.
– Я обратился к вам, надеясь, что вы поможете мне найти связь между теми убийствами и кражей вашего имущества. Оксли и Кастор как-то связаны, но громилы из 'Семи сильных людей' следили за мной и пытались убить Оксли в то же время, когда я работал над вашим делом. Я не могу понять, почему.
– Связь, парень, это русские.
– Что вы хотите сказать?
Гэлбрайт нажал кнопку на столе. Из телефона раздался женский голос.
– Сэр?
– Чаю мне и кофе моему новому другу.
* * *
Гэлбрайт и Райан перебрались в гостиную. Перед ними оказался чайник и кофейный сервиз, чем Райан решил воспользоваться. За последние сутки он мало спал и понятия не имел, когда еще выпадет шанс отдохнуть.
Настроение Гэлбрайта изменилось диаметрально с того момента, как он понял, что Джек пришел не с 'деловым предложением'. Старик даже извинился за свой внешний вид, сказал, что работал в гараже над раритетным автомобилем и не удосужился переодеться, так как ждал всего лишь мелкого хитрозадого аналитика.
Покончив с чаем, Гэлбрайт принялся рассказывать об РПБ. Джеку хотелось сделать пару пометок, но он не решался перебивать, прося ручку и бумагу, так что просто внимательно слушал.
– Незадолго до своей смерти Тоби Габлер, первый из двух убитых банкиров, обратился к моему другу, державшему некоторые средства в РПБ. Он сказал, что есть человек, желающий выкупить его твердые активы, хранящиеся в банке.
– Какие именно?
– Золото. Я не знаю стоимости, но этот кто-то вывел все свои активы с рынков и решил вложить все в золото. Сделка сорвалась, не помню, почему, но сразу же после этого – я имею в виду, на следующий день – Тоби обратился ко мне с тем же предложением. Он сказал, что у клиента проблемы. Что тот держал средства на кодированном счету, но больше не доверял системе. Ему нужно было срочно вывести свои средства из банка, но не в другой банк из-за каких-то корпоративных споров. Тоби намекнул, что этот человек был из Восточной Европы. Он не сказал 'Советского союза', насколько я помню. В те времена, я занимался буровыми работами в Северном море. Я неплохо поднялся на повышении цен на нефть в семидесятые, и у меня намечались дела с одним Саудовским принцем касательно расширения моей деятельности на Ближнем Востоке. У меня были для этого твердые активы.
– Зачем?
Он пожал плечами.
– Принц любил золото. Считал это хорошим вложением средств. Я думал, он сошел с ума. Но как бы там ни было, я начал копить золото для сделки, и держал несколько заполненных им ячеек в РПБ.
– Хорошо, – сказал Райан. Он понял, что речь шла о какой-то взятке, но в голосе Гэлбрайта не было слышно признаков стыда. – И что Габлер?
– Тоби сказал, что выступает агентом своего клиента. Сказал, что заплатит мне туеву хучу долларов за мое золото. У меня его было на сто миллионов, дружище. Учитывая это, я сглупил, не приняв это предложение.
– Что было дальше?
Гэлбрайт поднял чашку и усмехнулся:
– Я сглупил. И не принял сделку. Я знал, что саудовский контракт будет приносить мне прибыль десятилетиями, так что решил придержать золото. К сожалению, принца арестовали его же братья, так что я не получил на этом деле ни шиллинга.
– А потом Габлер был убит?
– Да. И Ветцель, еще одна шишка из банка. Не знал его. Как ты знаешь, в этом обвинили немцев и закрыли дело. Больше я ничего не знал об этом до начала девяностых, когда мне нанесла визит группа русских.
– КГБ?
– Нет, нет. Совсем нет. Это были просто счетоводы. В то время Россия неслась под откос, а они искали таинственный черный фонд, состоящий из бывших денег КГБ, украденных из советской казны. Они были этим весьма заинтересованы, и обратились ко мне, так как я несколько раз упоминал о предложении с золотом на вечерниках и тому подобном. Но вернемся к этим счетоводам, – усмехнулся он. – Помнится, я подумал, что новая Россия не имеет шансов, потому что КГБ придет на смену этим вежливым счетоводам с их вежливыми вопросами. Я знал, что КГ вернется на сцену достаточно скоро, будучи готовым снова встать у руля.
– Вы узнали что-либо об этом черном фонде?
Он подался вперед.
– Нет. Ничего, кроме того очевидного факта, что они не верили, что это РАФ убили этих банкиров в восьмидесятые. Мне стало ясно, что кто-то из КГБ украл деньги с кодированного счета в РПБ, и кто-то как-то выяснил, куда они ушли.
– Есть какие-либо идеи?
– Нет, но могу предположить. Держу пари, у КГБ всегда был кто-то внутри РПБ. Кто украл деньги и куда он их дел, я тоже не знаю, иначе пришлось бы признать, что я сильно умнее, чем они. КГБ узнал, что русские вывели крупные средства на Запад. И он начал искать ответы. Когда это случилось, держатель счета заставил Габлера начать бегать в поисках кого-то с твердыми активами внутри банка, чтобы взять свои средства и бежать.
– Но мы не знаем, нашли ли они кого-то, кто взялся за это дело, – сказал Джек.
– Нет, – сказал Гэлбрайт с улыбкой. – Но у меня есть подозрение, кто это был.
– Кто?
– Хью Кастор. Я знал Хью с Итона. Мы не были друзьями, но я знал, что он пошел в спецслужбы. Когда русские встретились со мной со всеми своими вопросами, я сообщил об этом ему. Он был очень взволнован перспективой наложить руки на потерянные богатства КГБ. Он даже убедил меня познакомить его с президентом РПБ. Позже я узнал, что Кастор стал клиентом этого банка. Он сильно разбогател в ближайшие несколько лет – это было в девяностые. Он связался с новой Россией, ушел из МИ-5 и пошел в частный бизнес. Я знал, что он стал торговцем информацией и поэтому, потеряв свою компанию в прошлом году, я обратился к нему. Я полагал, он сможет разобраться в этом деле, используя свои связи.
Гэлбрайт посмотрел на Райана и вздохнул:
– А этот козел защищал своих друзей за мой счет, так?
– Начитает казаться, что именно так все и было, – кивнул Райан.
– Урод даже купил дом в Цуге, наверное, чтобы быть рядом со своими деньгами, – сказал Гэлбрайт.
– У Кастора есть дом в Цуге?
– Есть. Шале на берегу озера. Я был там несколько раз. – Райан видел, что на лице Гэлбрайта от злости дергаются мышцы. – И он обманул меня ради поганого 'Газпрома'. Как думаешь, они ему заплатили?
Джек не имел понятия.
– Мистер Гэлбрайт, я скажу вам предельно честно, – сказал Джек. – Я не уверен, но я бы не стал ждать, что ФСБ выпишет вам чек на миллиард двести миллионов долларов, если все это станет известно.
– Не могу вспомнить, когда я последний раз говорил эти слова, но в данный момент меня волнуют не деньги, – ответил Гэлбрайт.
Райан был рад, что Гэлбрайт все понял.
– Для аналитика вы очень храбрый парень, – сказал Гэлбрайт. Джек улыбнулся, на мгновение подумал об отце, а потом сказал:
– У меня есть друзья.
– Кто это?
– Те, кто прикроют мне спину, если русские снова придут за мной.
– Они же не подчиненные Кастора, верно? – спросил Гэлбрайт.
– Нет. Почему вы спрашиваете?
Шотландец заметно напрягся.
– Потому что я опасаюсь осложнений.
– Каких осложнений? – поднял голову Джек.
– Утром я позвонил Хью и спросил, зачем его младший аналитик решил полететь в Эдинбург на встречу со мной.
Джек застонал.
– Я же просил о приватной встрече, исключительно между нами. И именно насчет Кастора я и беспокоился.
Гэлбрайт вскинул руки.
– Это понятно сейчас. Но не тогда.
Джек подумал, что прежде всего это означало, что ему следовало уносить отсюда ноги.
– Еще вопрос, – сказал он. – На какой номер вы ему звонили?
Шотландец вытащил мобильный телефон из кармана. Он прокрутил список набранных номеров, а затем протянул телефон Райану.
– Хочешь позвонить ему?
– Нет. Но у меня есть знакомый, который может выследить его через телефон. – Джек прямо взглянул на Гэлбрайта. – В данный момент, я хочу встретиться с Хью Кастором лицом к лицу.
ГЛАВА 75
Тридцать лет назад
Выйдя под дождь из своей гостинцы в Берлине, аналитик ЦРУ Джек Райан нашел небольшой ресторанчик, все еще открытый в 11 вечера, и купил еды, состоящей из колбасы, картошки-фри и большого бокала 'Пилснера'. Он сидел за столом, с удовольствием ел и смотрел на мрачную улицу. Несколько минут спустя он достал карту, чтобы сориентироваться, и понял, что находится всего в нескольких кварталах от того места, где сегодня рано утром произошла перестрелка на Шпренгельштрассе.
Хотя когда он вышел из ресторана, уже была половина двенадцатого, он решил пройти пять кварталов, отделявших его от квартиры РАФ.
Ему потребовалось менее десяти минут, чтобы найти нужное здание, и его поразило, насколько это было безлюдное место. Накануне он полагал, что все дело было в полицейском оцеплении, но сегодня, когда оцепления уже не было, здесь было практически так же глухо. Помимо случайных такси, медленно проезжающих мимо и пары пенсионеров, выгуливавших собак под зонтиками, Райан не увидел на Шпренгельштрассе никого.
Приблизившись под холодным дождем к нужному перекрестку, Джек заметил полицейскую машину, припаркованную перед зданием. Он не видел никого в салоне, но двигатель машины работал, так что он решил, что полиция присутствовала здесь, чтобы держать любопытных подальше от места перестрелки.
Джек отступил в темный дверной проем в здании на северо-восточном углу Шпренгельштрассе и Тегелерштрассе. Оттуда он мог видеть весь перекресток.
Ворота авторемонтной мастерской были закрыты, что не стало для него неожиданностью. Ни в одном из окон большого кирпичного здания не горел свет. Окна на верхних этажах, выбитые во время перестрелки почти сутки назад, были затянуты блестящей черной тканью.
В этот момент он осознал, что хотел бы еще разок взглянуть на квартиру. Даже будучи уверен, что BfV забрала все, представляющее ценность с точки зрения разведки, Джек задумался, а нет ли шанса, что они пропустили что-то, какую-то крошечную вещь, способную связать Марту Шёйринг, погибшую в Швейцарии, с русскими.
Райан задумался, что бы это могло быть. Он не был полицейским, как его отец, и осмотр места преступления не был его сильной стороной, поэтому он подумал, что ему нужно найти что-то совершенно очевидное, вроде фотографии Марты на Красной площади. Только это могло стать тем 'дымящимся пистолетом', который он искал.
Шансов ноль, сказал он сам себе.
Тем временем, к припаркованной на улице полицейской машине подъехала еще одна и остановилась. Оба водителя открыли окна и начали о чем-то говорить. Джек, стоя в тридцати метрах от них, услышал приглушенные голоса и заметил вспышку, когда один из полицейских закурил.
Джек отошел от двери и двинулся по Тегелерштрассе вдоль здания. За углом он с удивлением обнаружил, что пожарная лестница, по которой он поднимался накануне, была не полностью убрана. Он понял, что если есть охота, он мог бы подтянуться и зацепить ее изогнутой ручкой зонта.
Убедившись, что полицейские в машинах за углом не могла его увидеть, и зная, что они отвлеклись на разговор, а также поняв, что никакого предварительного плана у него нет и не было, Джек решил забраться по пожарной лестнице и проникнуть в здание. Он понимал, что полицейские могут заглянуть за угол в любой момент, хотя и сомневался, что они согласятся выбраться из сухих и теплых машин в ближайшие несколько минут.
Тем не менее, Джек не потянулся к лестнице немедленно, вместо этого он прошел еще немного вперед, оставаясь сухим под зонтом, хотя и начиная потеть изнутри от мысли лично осмотреть квартиру, использовавшуюся Фракцией Красной Армии. Дважды он сказал сам себе бросить эту затею, но оба раза приходил к выводу, что даже если, что маловероятно, полицейские поймают его, он отделается мелкими неприятностями. На следующий день его явно допросят несколько человек из BfV, которые изрядно его обматерят, но это не шло ни в какое сравнение с перспективой удовлетворить свое любопытство и взглянуть на квартиру лично.
Решаясь, он прошло полквартала по улице. Затем остановился, развернулся, и направился к пожарной лестнице, обводя взглядом все здания в поисках тех, кто мог его заметить.
Никого.
Подойдя к лестнице, он зацепил ее зонтиком и медленно и аккуратно опустил. Затем бросил зонт между парой почти голых кустов и начал подниматься.
Окна на втором этаже были выбиты прошлой ночью. Именно здесь Джек стрелял в снайпера, засевшего в двух кварталах отсюда на Шпренгельштрассе. Вместо стекла в раму был вставлен кусок картона, обернутый черным брезентом. Джек без проблем отодвинул картон и забрался в здание. Бросив взгляд на пустую заливаемую дождем улицу, он вставил картон на место
Все было, как прежде. Было так же тихо, но, хотя прошлой ночью здесь так же было темно, сейчас здесь не было ни одного источника света.
Боязнь темноты была естественным чувством, кроме того, причин боятся не было, так как здание пустовало и было прикрыто полицией, но направившись к лестнице на третий этаж, Джек ощущал, что сердце бешено колотится.
По сравнению с кромешной тьмой в зале и на лестнице, третий этаж был относительно хорошо освещен благодаря большим окнам во всех четырех стенах. Некоторые стекла были выбиты и тоже забраны картоном в полиэтиленовой пленке, но часть уцелела, так что Джеку не составило труда пройти через художественную студию, чтобы добраться до лестницы в квартиру на четвертом этаже.
Джек собрался, и двинулся в квартиру РАФ. Как и в коридоре на втором этаже, он едва мог видеть свои руки. Однако он вспомнил, что вчера все окна в квартире были выбиты выстрелами или разрывами гранат и предположил, что раз окна были закрыты внизу, то это было сделано и здесь. Он начал шарить по сторонам, пока не нашел настольную лампу. Он включил ее и не удивился, поняв, что она не работала.
Несколькими секундами позже он обнаружил еще какой-то шнур, ведущий, как оказалось, к настенной лампе, не разбитой в хаосе вчерашнего боя.
Он взял покрывало с одного из кресел и накрыл им лампу, так, чтобы она лишь немного освещала ближайшее пространство.
Гостиная показалась ему меньше, чем в прошлый раз, так как он был один. Десяток полицейских, спецназовцев и британских контрразведчиков создавали ощущение большого помещения. Теперь эта была просто комната пять на пять метров, с очень дешевой мебелью, в основном, разбитой, и стенами, изрешеченными пулевыми отверстиями. На полу был нарисован контур тела, лежавшего на боку, простерев руки в одну сторону и ноги в другую, напоминая, таким образом, букву S. Джек вспомнил, что тело принадлежало женщине по имени Ульрике Рёбенс, он прочитал это имя в отчете вчера. Он вспомнил, что вчера видел ее простреленное несколькими пулями тело и лежавший рядом автомат.
Девушку и автомат уже убрали, но остался кровавый след в полтора метра.
Он простоял еще мгновение, думая о вчерашней сцене. Идя сюда, он думал, что здесь будет стоять запах пороховой гари, но теперь он подумал, что здесь стоял запах смерти.
Минутой спустя он выключил лампу и направился по коридору к спальне.
В комнате Марты Шёйринг было еще темнее, чем в коридоре. Джек ощупал руками стену, ища выключатель, но не нашел ничего и, опустившись на колени, начал шарить руками по все стороны. Наконец, он нащупал какой-то провод, приведший его к лежавшей на полу лампе. Это был синий ночник, по-видимому, ранее стоявший на складной телевизионной тумбе, которая служила Марте столом. Перевернутая тумба лежала рядом.
Джек поднял лампу, получив очень плохой фонарик. Он осмотрел перевернутую мебель, отверстия в стенах, одежду в шкафу и разбитое зеркало на маленьком столике.
Было тихо; лишь капли дождя были по обтянутому полиэтиленом картону, закрывавшему окна.
Джек занялся освещенным бледно-синим светом окружением. В этой комнате никто не умер, здесь не было крови ни на полу, ни на стенах. Но смерть здесь ощущалась не слабее, так как женщина, жившая в этой конуре, была убита два дня назад за много сотен километров к югу отсюда. От нее осталось лишь немного личных вещей. Корзина с бельем в углу, потертое полотенце, пара джинсов. Черный свитер, небольшого размера бюстгальтер и прочее нижнее белье.
Неожиданно Джек понял, что ему не следовало здесь находиться.
Разумом он понимал, что BfV уже вынесло отсюда все, что только было можно, но ему хотелось взглянуть на все самому. Но теперь он осознал, что не хочет прикасаться к этой одежде, осматривать эти ящики и этот шкаф.
