Текст книги "Радуга Шесть"

Автор книги: Том Клэнси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 67 страниц)

– Природе посвящено мощное политическое движение в Америке, правда?

– Не такое мощное, как хотелось бы многим, – заметил Билл. – Зато для некоторых из нас оно является важным.

– Такое движение принесло бы большую пользу России. Как жаль, что так много уничтожено, причем совершенно бессмысленно, – отозвался Попов, отчасти искренне.

Государство должно сохранять естественные ресурсы для правильного использования, а не просто уничтожать их только потому, что местные бюрократы не знают, как использовать их должным образом. Но ведь Советский Союз был так ужасно неэффективен во всех своих начинаниях – нет, не во всех, шпионаж является исключением, поправил себя Попов. Америка относится к окружающей среде намного лучше подумал он. Города намного чище, чем в России, даже здесь, в Нью-Йорке, и нужно проехать всего час на автомобиле из любого города, чтобы увидеть зеленую траву и аккуратные фермы. Но оставался гораздо более важный вопрос: почему разговор, который начался обсуждением террористического акта, перерос в беседы о природе? Неужели он сказал что-нибудь, что навело на новую тему собеседников? Уж не ловушка ли здесь? Нет, его наниматель сам внезапно повернул разговор в этом направлении. Это не было случайностью. Это означало, что они прощупывают его. Но зачем? Этот странный разговор о природе. Попов отпил вина и посмотрел на своих компаньонов.

– Знаете, у меня не было возможности увидеть Америку. Мне бы очень хотелось побывать в национальных парках. Что это за парк, где из земли бьют гейзеры? Голдстоун? Что-то вроде этого.

– Йеллоустоун, в штате Вайоминг. Пожалуй, самое красивое место в Америке.

– Самое красивое место – это Йосемитский национальный парк в Калифорнии, – возразил Брайтлинг. – Это самое красивое место во всем мире. Наполнен туристами теперь, конечно, но все это изменится.

– То же самое и в Йеллоустоуне, Джон, и это тоже изменится. Когда-нибудь, – заключил Билл Хенриксен.

Они казались очень уверенными, что произойдут перемены. Но американские национальные парки управляются федеральным правительством и доступны всем.

Иначе не может быть, потому что они финансируются за счет налогов. Там нет ограниченного прохода для элиты. Равенство для всех – это то, чему его учили в советских школах, за исключением того, что здесь оно существовало на самом деле.

Еще одна причина, по какой одна страна рухнула, а другая укрепилась и стала сильнее, подумал Дмитрий.

– Что вы имеете в виду, когда говорите «это изменится»? – спросил Попов.

– Видите ли, замысел состоит в том, чтобы уменьшить вред, который наносит такое количество людей в этих районах. Это отличная мысль, но сначала должны произойти некоторые другие события, – ответил Брайтлинг.

– Верно, Джон, одно или два, – согласился Хенриксен и ухмыльнулся. Затем он решил, что процесс прощупывания зашел достаточно далеко. – Как бы то ни было, Дмитрий, как мы узнаем, что Грэди решил приступить к операции?

– Я позвоню ему. Он оставил мне номер мобильного телефона, который я могу использовать в определенное время дня.

– Доверчивый человек.

– Для меня – да. Мы были друзьями с восьмидесятых годов, мы встретились тогда в долине Бекаа. И к тому же это мобильный телефон, купленный, вероятно, с помощью фальшивой кредитной карточки кем-то совсем другим. Такие вещи очень полезны для офицеров разведки. За ними трудно следить, если у вас нет самого совершенного оборудования. Оно есть в Америке.

– Хорошо, свяжитесь с ним, как только сочтете нужным. Мы хотим, чтобы операция состоялась, правда, Джон?

– Да, – твердо ответил доктор Брайтлинг. – Билл, подготовь деньги для перевода завтра. Дмитрий, принимайся за дело и открой банковский счет.

– Хорошо, Джон, – ответил Попов, когда столик с десертом подкатили к их столу.

* * *

Они видели, что Грэди готов к предстоящей операции. В Дублине было около двух часов утра. Фотографии проявил хороший друг движения, и шесть из них он увеличил.

Увеличенные фотографии были приколоты к стене. Снимки стандартного размера разложили на соответствующих местах карты, развернутой на столе.

– Они подъедут отсюда, прямо по этой дороге. Здесь только одно место, где можно оставить автомобили, верно?

– Согласен, – сказал Родни Сэндс, проверив углы.

– О'кей, Родди, затем мы делаем следующее... – Грэди описал план.

– Как мы связываемся друг с другом?

– Сотовые телефоны. У каждой группы будет телефон, и мы выберем системы с быстрым набором, так что сможем обмениваться информацией быстро и эффективно.

– Оружие? – спросил Дэнни МакКорли.

– У нас его сколько угодно, парень. Они пошлют пять солдат, может быть, десять, но не больше. Они никогда не выдвигали больше десяти или одиннадцати солдат, даже в Испании. Мы сосчитали их на видеозаписях. Пятнадцать наших боевиков, десять их солдат, и элемент неожиданности на нашей стороне при обеих фазах операции.

Близнецы Барри, Питер и Сэм выглядели сначала нерешительно, но, если операция будет проведена быстро... и пройдет в соответствии с планом, да, это возможно.

– Как насчет женщин? – спросил Тимоти О'Нил.

– Что значит – «как насчет женщин»? – спросил Грэди. – Они наши основные цели.

– Беременная женщина, Шон, – это плохо с политической точки зрения.

– Они американки, а их мужья наши враги, и эти бабы будут приманкой, чтобы заставить сволочных англичашек и янки приблизиться. Мы не будем убивать женщин сразу, а если позволят обстоятельства, они вполне могут остаться в живых, чтобы оплакивать своих мужчин. Так-то вот, парень, – добавил Грэди, чтобы успокоить совесть молодого человека. Тимми не трус, но у него иногда проявляются остатки слюнявой буржуазной сентиментальности.

О'Нил кивнул, соглашаясь. Не стоит идти наперекор Грэди, к тому же он их командир.

– Значит, я веду группу в больницу?

Грэди кивнул:

– Да. Мы с Родди останемся снаружи с группой поддержки.

– Хорошо, Шон, – согласился Тимми, связывая себя с операцией раз и навсегда.

Глава 26
Выводы

Проблема с расследованием вроде этого заключалась в том, что существовала опасность встревожить преступника, но избежать этого временами было трудно. Агенты Салливэн и Чатэм расхаживали по бару почти до полуночи и нашли двух женщин, которые знали Мэри Баннистер, и одну знакомую Анны Претлоу. От тех, которые знали Мэри Баннистер, они выяснили имя мужчины, с которым – они видели – танцевала Мэри. Это был постоянный посетитель бара, но этим вечером он не пришел в бар, зато его адрес они тут же выяснили по телефонному номеру. Этот телефонный номер знали, по-видимому, многие посетительницы бара. К полуночи они готовились отправиться домой, несколько раздраженные тем, что провели столько времени в переполненном баре и не выпили ничего более крепкого, чем кока-кола, зато у них появилось несколько новых следов, расследованием которых предстояло заняться завтра. Пока дело двух девушек оставалось типичным. Специальный агент Салливэн думал об этом, проходя по пустому супермаркету и собирая с полок продукты себе на ужин, по сути дела наугад, не обращая особого внимания на надписи на этикетках.

* * *

– Доброе утро, бэби, – сказал жене Динг, перед тем как скатиться с кровати, как всегда начиная свой день с поцелуя.

– Доброе утро, Динг. – Пэтси тоже попыталась перекатиться на другой бок, но ей это было труднее, главным образом потому, что она спала на спине, не в состоянии повернуться из-за своего живота. Скорее бы все кончилось, думала Патриция Кларк Чавез, несмотря на все неприятности, которые, несомненно, ждут ее при рождении малыша. Она почувствовала, как рука мужа погладила натянутую кожу того, что еще недавно было плоским аккуратным животом.

– Как маленький парень?

– Похоже, просыпается, – ответила она с улыбкой, думая о том, как будет выглядеть он или она. Динг убежден, что родится мальчик. Казалось, что он не воспримет иного варианта. Должно быть, это латинская точка зрения, решила она. Будучи врачом, она думала по-другому. Кто бы ни родился, Пэтси почти не сомневалась, что это будет здоровый младенец. Маленькое существо внутри ее активно вело себя с того момента, когда она почувствовала первый «блуп» – так Пэтси называла это – на третьем месяце беременности. – Вот он пошел, – доложила она, чувствуя, как он или она ворочается внутри ее.

Доминго Чавез ощутил движение ладонью, улыбнулся, наклонился, чтобы еще раз поцеловать Пэтси, перед тем как направиться в ванную комнату.

– Люблю тебя, Пэт, – сказал он по пути. Мир был, как всегда, в своем надлежащем состоянии. По пути в ванную он успел бросить взгляд в детскую, с разноцветными существами на стенах и детской кроваткой, готовой для использования. Уже скоро, сказал он себе. Почти в любой момент, сказал врач, добавляя, что первые дети обычно рождаются с опозданием. Через пятнадцать минут Динг, одетый в тренировочный костюм, уже шел к выходу из дома. Он выпил чашку кофе, но ничего больше, поскольку не любил завтракать перед утренними тренировками. Он быстро проехал в автомобиле небольшое расстояние до казармы Группы-2, где уже собирались остальные бойцы группы.

– Привет, Эдди, – поздоровался Чавез с Прайсом.

– Доброе утро, майор, – отозвался главный сержант. Через пять минут группа выстроилась на траве, все солдаты одеты в тренировочные костюмы. Этим утром сержант Майк Пирс, все еще лидер группы по количеству ликвидированных террористов, вел за собой бойцов во время тренировки. Упражнения на растягивание и силу длились пятнадцать минут, затем пришла очередь утреннего бега.

– Воздушно-десантные рейнджеры прыгают с самолетов без портков, – начал Пирс, и хор остальной группы тут же подхватил:

– Потому что у них нет мозгов!

Традиционный выкрик перед началом бега казался Чавезу вполне естественным, потому что он окончил школу рейнджеров в Форте Беннинг, но не проходил обучения в парашютной школе. Гораздо разумнее, думал он, прибывать на поле боя на вертолете, чем становиться летящей стрелковой тарелочкой для мерзавцев на земле, представляя собой идеальную цель и даже не имея возможности отстреливаться. Сама мысль пугала его. Но он был единственным членом Группы-2, который никогда не прыгал с парашютом, и это делало его «гребаной ногой» или «пехотинцем с прямыми ногами», а не одним из «помазанников божьих» с серебряным значком в виде конусообразного «стаканчика для мороженого». Странно, но он ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь из его людей подшучивал над ним из-за этого, подумал Чавез, пробегая мимо столба – отметка первой мили – по дорожке. Пирс был одаренным бегуном и сразу задал быстрый темп, надеясь, что кто-то не выдержит и сойдет с дистанции. Однако никто не поступит так, и все это знали. Дома, думал Чавез, Пэтси собирается на работу в отделение скорой помощи. В настоящее время она все больше склонялась к тому, чтобы стать врачом скорой помощи, а это означало получение сертификата хирурга. Странно, что она до сих пор не выбрала для себя медицинской специальности. Несомненно, она была достаточно умна, чтобы стать практически кем угодно, а ее изящные маленькие руки просто созданы стать руками или музыканта, или хирурга. Она часто тренировала подвижность пальцев при помощи колоды карт, и за последние месяцы стала экспертом при второй сдаче. Пэтси показала мужу, что она делает и как, но даже тогда, внимательно наблюдая за ее руками вблизи, он не понимал, как это происходит. Это изумляло, раздражало и восхищало его. Должно быть, ее двигательные рефлексы были невероятными, с гордостью подумал Динг, начиная третью милю пробежки. Это был момент, когда начинаешь чувствовать усталость, потому что на третьей миле твои ноги приходили к выводу, что они уже достаточно долго бежали и, пожалуй, было бы неплохо бежать помедленнее. По крайней мере, это относилось к ногам Динга. Два члена группы участвовали в марафонском беге, и, насколько он видел, эти двое – Луазель и Вебер, самый маленький и самый высокий члены группы – никогда не уставали. В особенности это относилось к немцу, выпускнику школы горных боевых действий бундесвера и обладателю значка горного мастера. Он был самым крутым сукиным сыном, когда-либо попадавшимся Дингу, а ведь Чавез считал себя крутым маленьким сукиным сыном. Луазель напоминал ему маленького уверенного в себе кролика, бегущего с грацией и невидимой мощью.

Еще через десять минут, думал Чавез, его ноги начнут жаловаться, но он не позволял им давить на их хозяина. На его лице застыло спокойное решительное выражение, едва ли не скучающее, пока ноги топали по шлаку дорожки. Группа-1 тоже совершала пробежку на противоположной стороне дорожки, и, к счастью, ни одна из групп не соревновалась с другой. Они все-таки фиксировали время пробежки, но прямое соревнование могло заставить всех солдат «Радуги» перейти на саморазрушающий режим, что привело бы только к травмам. Этих травм было уже достаточно во время обычных тренировок, хотя Группа-2 была полностью готова к выполнению операций, потому что все травмы уже зажили.

– Группа... быстрый шаг, марш! – скомандовал, наконец, Пирс, когда они завершили утренний бег. Еще пятьдесят метров, и группа остановилась.

– Ну что ж, парни, доброе утро. Надеюсь, все вы получили удовольствие, проснувшись и встретив новый день защиты мира от преступных элементов, – сказал Пирс. По его улыбающемуся лицу катились струйки пота. – Майор Чавез, – произнес он, занимая свое место в солдатских рядах.

– О'кей, джентльмены, мы неплохо поработали. Спасибо, сержант Пирс, вы хорошо провели за собой группу во время пробежки. А сейчас – душ и завтрак. Разойдись!

После этой команды две колонны по пять человек рассыпались, солдаты направились к своему зданию, чтобы смыть пот под душем. Несколько человек остались, чтобы поработать ногами и руками, чтобы размять их и избавиться от небольших растяжений, вызванных некоторыми утренними упражнениями. Включились внутренние механизмы, создавая «радость бегуна», как называют это состояние некоторые, через несколько минут оно перейдет в удивительное чувство здоровья и наслаждения жизнью, которое сохранится в течение всего утра. Солдаты уже перебрасывались словами, говоря на различные темы, профессиональные и прочие.

Английский завтрак мало чем отличался от американского: бекон, яйца, тосты и кофе – для некоторых английский завтрак включал чай. Кое-кто из бойцов предпочитал легкую пищу, другие ели много, в соответствии с персональным метаболическим обменом. К этому времени все были уже в своей рабочей одежде, готовые направиться к письменным столам. Сегодня Тим Нунэн прочтет им лекцию о безопасности связи. Новые радио, полученные от компании «Е-системз», не нуждались в представлении, но Нунэн хотел, чтобы они знали о них все, включая метод работы системы кодирования. Теперь члены группы могли свободно переговариваться, и те, кто хотел бы подслушать их разговор, услышат только шипение атмосферных помех. То же самое происходило и с прежними радио, но новые портативные аппараты с головными телефонами были значительным техническим усовершенствованием, сказал Чавезу Нунэн. Затем Билл Тауни расскажет им о новых событиях в разведке и ведущихся расследованиях, связанных с их тремя операциями. Потом посещение стрельбища для практики в меткости стрельбы перед ленчем, но сегодня не будет учения в стрельбе боевыми патронами по почти живым мишеням. Вместо этого они будут практиковаться в высадке на длинных тросах с вертолета Мэллоя.

Все это обещало напряженный, хотя и рутинный, день для «Радуги». Чавез едва не добавил «скучный» к описанию, но он знал, что Джон старался делать рутину более разнообразной, и к тому же они практиковались в основных деталях, потому что эти детали были основными, набор базовых приемов, неизбежных, когда ситуация превращалась в дерьмо и у вас не оставалось времени подумать, что делать дальше. Кое-какие рутинные правила действительно важны и могут иной раз спасти чью-нибудь жизнь, если доводить все до автоматизма. Короче говоря, действовать на уровне рефлекса.

Каждый член Группы-2 знал, что думают остальные солдаты группы, и поэтому во время учений, когда неожиданный сценарий отличался от тактической информации, полученной перед самым началом, члены группы каким-то образом адаптировались к создавшимся обстоятельствам. Иногда без всяких слов каждый солдат знал, что предпримет его партнер и вся группа, словно они обладали телепатическими способностями. Это было наградой за интенсивные, но скучные тренировки. Группа-2 и Группа-1 Питера Ковингтона превратились в живые думающие организмы, части которых просто действовали надлежащим образом, и, казалось, делали это автоматически. Когда Чавез думал об этом, такие действия казались ему удивительными, зато во время тренировочных упражнений они были такими же естественными, как дыхание. Подобно тому, как Майк Пирс перепрыгнул через стол во время операции в парке. Это не было частью тренировочного процесса, но он сделал это не раздумывая, и сделал идеально. Единственно, в чем можно его упрекнуть, – это в том, что его первая очередь не попала объекту в голову, а всего лишь прошила спину, зато потом последовала вторая очередь, разнесшая голову террористу. Бум! Кровавые брызги. Другие члены группы полагались на Пирса, который должен был прикрыть их с тыла, а затем помочь остальным в ликвидации уцелевших ублюдков. Подобно пальцам руки, подумал Чавез, которые сжимаются и превращаются в смертельный кулак, но в то же время способны на самостоятельные действия, потому что у каждого «пальца» есть мозг. И все были его людьми. Это самое лучшее.

Собрать оружие было легкой задачей. Для посторонних это могло казаться комичным – ирландцы с оружием – это все равно что белки с орехами, постоянно собирают их, прячут в тайники, а иногда забывают, где же, черт возьми, они спрятаны? На протяжении поколения ИРА собирала оружие и прятала его главным образом в ожидании того вожделенного момента, когда вся ирландская нация поднимется, как один человек, под руководством Временного крыла, нападет на английских завоевателей и навсегда вытеснит их со священной земли Ирландии... или что-то вроде этого, думал Грэди. Он лично захоронил более трех тысяч различных образцов оружия, в основном автоматы «АКМС», сделанные в России, в различных местах, вроде этого складика на поле фермы в графстве Типперери. Он закопал эту партию в сорока метрах к западу от большого дуба, за холмом. Тайник находился на глубине шести футов двух метров – достаточно глубоко, чтобы трактор фермера не повредил оружие или случайно не вскрыл тайник, одновременно не слишком глубоко, так что им понадобится всего час работы лопатами. Там хранилось сто автоматов, доставленных сочувствующим человеком, которого он впервые встретил в Ливане, вместе с заряженными магазинами, по двадцать на автомат. Все это хранилось в нескольких ящиках, оружие и боеприпасы, завернутые в промасленную бумагу, чтобы защитить их от влаги, так, как это принято в России. Большинство оберток отлично сохранилось, увидел Грэди после тщательного отбора. Он извлек двадцать автоматов, снял с каждого промасленную бумагу и внимательно осмотрел оружие в поисках ржавчины или коррозии, двигая затворы, и в каждом случае обнаружил, что предохранительная смазка на месте, та же самая, в которую были погружены автоматы при выходе с российского оружейного завода. Автоматы «АКМС» представляли собой модифицированный вариант автомата «АК-47», у них складывались приклады, что помогало скрывать их намного лучше, чем полноразмерные автоматы с деревянными прикладами. Еще более важным было то, что его люди тренировались в Ливане именно с такими автоматами. Они были простыми в применении, надежными, и их довольно легко было спрятать под одеждой. Эти характеристики делали автоматы «АКМС» идеальными для задачи, стоящей перед ирландцами. Он взял пятнадцать автоматов с тремястами заряженными магазинами. Их погрузили в кузов грузовика, и затем пришло время засыпать образовавшуюся яму. Через три часа грузовик ехал к еще одной ферме, которая находилась на морском побережье графства Корк. Там жил фермер, с которым у Грэди была договоренность.

* * *

Салливэн и Чатэм прибыли в отделение еще до семи утра, опередив час пик и сразу найдя удобные места для парковки своих автомобилей. Первым делом они воспользовались компьютеризованным перекрестным справочником, чтобы узнать имена и адреса по телефонным номерам. Они сделали это быстро. Следующим шагом будет встреча с тремя мужчинами, о которых говорили, что они знали Мэри Баннистер и Анну Претлоу, и беседа с ними. Не исключено, что один из них был серийным убийцей или похитителем девушек. Если речь идет о первом, то это будет очень умный и осторожный преступник. Серийный убийца – это охотник за человеческими существами. Самые опытные из них действуют, как ни странно, наподобие спецназовцев, сначала высматривают своих жертв, выясняют их привычки и слабые стороны, затем захватывают их для использования в качестве забавных игрушек, а когда новизна увядает, приходит время избавиться от них. Строго говоря, аспекты убийств в действиях серийного убийцы не входят в сферу интересов ФБР, но киднепинг является одной из основных задач Бюро, если серийный убийца перевозил свои жертвы через границы штатов, а поскольку здесь граница штата проходила всего в нескольких сотнях ярдов от Манхэттена, этого достаточно, чтобы агенты проявили к этому делу интерес. Им придется задавать вопросы с крайней осторожностью и помнить, что серийный убийца почти всегда маскируется под элегантного мужчину – это необходимо, чтобы завоевать доверие жертвы. Он будет добрым, часто привлекательным, дружески настроенным и с располагающей внешностью. А потом вдруг, бац – превращается в зверя, и тогда жертва обречена. Оба агента знали, что серийный убийца является самым опасным из всех преступников.

* * *

Субъект F4 прогрессировал быстро. Ни интерферон, ни интерлейкен Три-а не коснулись нитей Шивы, который размножался с наслаждением и в этом случае атаковал ее печень со свирепой быстротой. То же самое относилось к поджелудочной железе, которая распадалась, вызвав серьезное внутреннее кровотечение. Странно, подумал доктор Киллгор. Сначала Шива не торопился, словно оценивая ситуацию и укрепляя свою позицию, но, когда он начал действовать на тело субъекта, его скорость была поразительной, он поедал внутренние органы, как обжора на пиру. У Мэри Баннистер, решил он, осталось пять дней жизни.

М7, Чип Смиттон, находился не в лучшем состоянии. Его иммунная система сопротивлялась изо всех сил, но Шива оказался слишком убийственным для него и, хотя действовал несколько медленнее, чем на F4, но так же неумолимо.

F5, Анна Претлоу, оказалась из глубокого конца генного фонда. На этот раз доктор Киллгор принял меры, чтобы собрать полные медицинские истории всех теперешних субъектов. В роду Баннистер в прошлом наблюдалась история рака – от рака груди умерли ее мать и бабушка, и он видел, что Шива быстро пожирает ее. Существует ли здесь взаимозависимость между уязвимостью к раку и инфекционными заболеваниями? Может быть, это указывает на то, что рак представляет собой, в своей основе, болезнь иммунной системы, как подозревают многие ученые-медики? Это является основной мыслью для статьи в «Журнале медицины Новой Англии», поможет ему получить дополнительный престиж в медицинском сообществе, но у него не было времени, да и к тому же, когда журнал будет напечатан, останется мало читателей. По крайней мере, об этом можно поговорить в Канзасе, потому что там по-прежнему будут практиковать медицину и продолжать работу над проектом «Бессмертие». Большинство лучших медицинских исследователей корпорации «Горайзон» не являются членами Проекта, но ведь они не смогут убить их? Так что, подобно большинству других, они только выиграют от щедрости Проекта. Получат возможность жить гораздо большее количество людей, чем это необходимо для Проекта, – да, конечно им необходимо генетическое разнообразие, и почему не выбрать умных людей, которые со временем поймут цель осуществления Проекта? А если не поймут, какой у них будет выбор, кроме как продолжать жить?

Все они были намечены для прививок вакцины В, разработанной Стивом Бергом вместе со смертельным вариантом А. В любом случае, его размышления имеют научную ценность, пусть они совершенно бесполезны для подопытных субъектов, которые теперь заполнили все свободные палаты клинического отделения. Киллгор собрал свои записи и начал обход, начав с F4, Мэри Баннистер.

Только большая доза морфия делала ее жизнь переносимой. Такая доза умертвила бы здорового человека и была бы достаточной, чтобы вызвать восторг у наркомана, привыкшего получать наркотик с помощью внутривенного вливания.

– Как мы чувствуем себя этим утром? – приветливо спросил доктор.

– Устала... слабость... тошнит, – ответила Мэри Баннистер.

– Ты чувствуешь боль, Мэри?

– Она где-то внутри, но не так плохо, главным образом желудок. – Ее лицо казалось смертельно бледным из-за внутреннего кровотечения, и сыпь на лице выступила настолько очевидно, что ей нельзя позволять пользоваться зеркалом, чтобы зрелище не вызвало у нее панику. Они хотели, чтобы все их субъекты умерли спокойно. Такая смерть принесет всем гораздо меньше беспокойства – такая доброта не применялась к другим подопытным субъектам, подумал Киллгор. Это было несправедливо, но практично. Низшие животные не могли причинить неприятности, и к тому же не существовало практических рекомендаций о том, как применять к ним обезболивающие лекарства. Может быть, он разработает такие средства в Канзасе? Это будет достойным применением его способностей, подумал он, делая дополнительную регулировку на капельнице субъекта F4, которая увеличит подачу морфия в ее организм до такой степени, чтобы привести ее в состояние ступора. Он сможет дать ей то милосердие, которое хотелось бы применить к обезьянам резус. Будут ли они заниматься экспериментами над животными в Канзасе? Могут возникнуть практические трудности. Привозить животных в лабораторию окажется очень трудным в отсутствие международных грузовых перевозок по воздуху, и большое значение приобретет вопрос эстетики. Многие члены Проекта будут возражать, и в этом есть здравый смысл. Но, черт побери, как трудно было бы разработать лекарства и методы применения без экспериментов на животных! Да, подумал доктор Киллгор, переходя из одной палаты в другую, это так тяжело для совести, но у научного прогресса есть цена, и они спасали буквально миллионы животных, не правда ли? Им были нужны тысячи животных для разработки Шивы, и никто не протестовал против этого. Еще один вопрос для обсуждения во время конференции медицинского персонала лаборатории, решил он, входя в палату субъекта М7.

– Как мы чувствуем себя, Чип? – спросил он.

* * *

Они вознесли коллективную благодарность провидению за отсутствие ирландской полиции «Garda» в этой части графства Корк. В конце концов, здесь почти нет преступности, и потому мало причин для появления полиции. Ирландская национальная полиция столь же эффективная, как их британские коллеги, и разведывательная служба ирландской полиции сотрудничала, к сожалению, со службой «Пять» в Лондоне, однако ни одной из этих служб не удалось напасть на след Шона Грэди – по крайней мере после того, как он вычислил и ликвидировал осведомителей в своем отряде. Оба исчезли с лица земли и теперь кормят лососей или какую-то другую рыбу, которая предпочитает осведомителей. Грэди помнил выражение их лиц, когда они протестовали и доказывали свою невиновность до самого последнего момента, когда их бросили в море с железными грузами на ногах, в пятнадцати милях от берега. Доказывали свою невиновность? Тогда почему SAS больше никогда не беспокоил его секцию после трех серьезных попыток уничтожить их всех? Пропади она пропадом, такая невиновность.

Они наполовину наполнили очаровательный провинциальный паб «Туманная роса», названный так в честь любимой песни восставших, после нескольких часов практических стрельб из нового оружия на территории изолированной прибрежной фермы, которая была слишком далеко от цивилизации, и потому никто не мог слышать резкую трескотню очередей автоматического оружия. Каждому боевику потребовалось несколько магазинов, чтобы восстановить былую сноровку владения автоматами «АКМС», но подобными автоматами овладеть нетрудно, а такими еще проще. Теперь они разговаривали о делах, не касающихся предстоящей операции, и со стороны представляли собой просто группу друзей, пожелавших выпить несколько пинт. Большинство наблюдали за футболом по телевизору, висящему на стене. Грэди делал то же самое, но его мозг был занят другим, повторяя детали предстоящей операции, мысленно осматривая снова и снова сцену, где все это произойдет, думая о том, насколько быстро британские солдаты или эта новая группа «Радуга» сможет появиться. Место их появления было очевидным. Он спланировал все, и, чем больше повторял про себя все фазы тем более безупречной казалась ему вся операция. Он вполне может потерять нескольких человек, но это была цена революционной борьбы, и, оглядывая своих людей в пабе, Грэди знал, что они воспринимают опасность с такой же готовностью, как и он.

Он посмотрел на часы, вычел пять и сунул руку в карман, чтобы включить сотовый телефон. Он делал это три раза в день, никогда не оставляя его включенным больше чем на десять минут. Нужно быть осторожным. Только его бдительность и некоторое везение, признался себе Грэди, позволили ему продолжать войну так долго. Через две минуты раздался звонок. Грэди встал с кресла и вышел наружу, чтобы принять вызов.

– Алло.

– Шон, это Джо.

– Привет, Джо, – ответил Грэди приятным голосом. – Как дела в Швейцарии?

– Вообще-то в данный момент я в Нью-Йорке. Я просто хотел сказать тебе, что финансирование закончено, – сказал ему Попов.

– Великолепно. А как с другим делом, Джо?

– Я доставлю это сам. Прибуду через два дня. Прилечу в Шэннон на реактивном самолете. Я буду там примерно в половине седьмого утра.

– Встречу тебя в аэропорту, – пообещал Грэди.

– О'кей, друг. До скорой встречи.

– До свидания, Джо.

– До свидания, Шон. – И связь прервалась. Грэди выключил телефон и положил его в карман. Если кто-нибудь подслушал разговор, что маловероятно, потому что он видел пространство до самого горизонта и там не было заметно припаркованных грузовиков, и к тому же, если бы кто-нибудь знал, где он находится, они приехали бы за ним и его людьми с взводом солдат или полиции, но, как бы то ни было, все, что услышал бы посторонний, был обычный короткий деловой разговор. Грэди возвратился обратно в паб.