Текст книги "Радуга Шесть"

Автор книги: Том Клэнси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 67 страниц)

Глава 25
Восход Солнца

– Вы пробыли у нас совсем недолго, сэр, – заметил офицер иммиграционной службы, глядя на паспорт Попова.

– Короткая деловая встреча, – сказал русский, пользуясь своим лучшим американским акцентом. – Я скоро вернусь. – Он улыбнулся офицеру.

– Возвращайтесь поскорее, сэр. – Еще одна печать на изрядно изношенном паспорте, и Попов направился в комнату для отдыха пассажиров первого класса.

Грэди осуществит операцию. Он не сомневался в этом. Вызов был слишком большим, чтобы от него отказался человек с таким самомнением. То же самое относилось и к вознаграждению. Шесть миллионов долларов было больше, чем когда-либо видела ИРА, даже когда Муаммар Кадафи финансировал их в начале восьмидесятых. Финансирование террористических организаций всегда представляло практическую проблему. Русские традиционно обеспечивали их оружием и, что было еще более ценным для ИРА, предоставляли им места для подготовки и оперативную разведывательную информацию, направленную против британских служб безопасности, но не давали значительных денежных сумм. У Советского Союза никогда не было большого количества иностранной валюты, и ее использовали главным образом для закупки технологии военного назначения. К тому же, как потом стало известно, пожилая пара – муж и жена, которых Советы использовали в качестве курьеров, выезжающих на Запад, доставляя наличные деньги советским агентам в Америке и Канаде, – почти все время работала под контролем ФБР! Попов в изумлении покачал головой. Каким бы отличным ни был КГБ, Федеральное Бюро Расследований ничем не уступало ему. Оно имело долговременное организационное превосходство в операциях с двойными агентами, как в случае с курьерами, что скомпрометировало большое количество важных операций, проводимых сотрудниками «Активных мероприятий» в службе "А" Комитета Государственной Безопасности. У американцев хватило здравого смысла не прерывать эти операции КГБ, а использовать их для того, чтобы получить полную картину того, чем занимается КГБ – цели и намерения – и узнать, таким образом, куда русским еще не удалось проникнуть.

Он снова покачал головой, идя по коридору на посадку. Ведь он по-прежнему действовал вслепую. Вопросы осаждали его и не давали покоя. Чем точно он занимается? Что хочет Брайтлинг? Зачем нападать на группу «Радуга»?

* * *

Сегодня Чавез решил отложить в сторону свой автомат «МР-10» и вместо этого сконцентрировать свое внимание на «беретте» сорок пятого калибра. Со своим автоматом он уже в течение нескольких недель не делал ни единого промаха – в смысле, что «промах» означает отклонение больше чем на дюйм от идеального попадания пули в цель, между и чуть выше глаз головной мишени человеческого силуэта. Диоптрический прицел «МР0-10» был сконструирован настолько хорошо, что если ты видишь цель сквозь прицел, то не промахиваешься. Это было так просто.

Однако с пистолетом все было не так просто, и поэтому он нуждался в практике.

Динг вытащил пистолет из зеленой «техасской» кобуры, быстро поднял его, обхватив левой рукой правую на рукоятке «беретты», одновременно сделав полшага назад правой ногой, и повернул тело, заняв позицию Вивера, которой его научили много лет назад на ферме в виргинской Тайдуотер. Его глаза смотрели вниз, не на цель, замкнувшись на прицеле пистолета, только когда он поднялся до уровня глаз, и когда это произошло, его правый указательный палец легко нажал на спусковой крючок. Но недостаточно легко, выстрел попал в челюсть цели и, возможно, рассек главный кровеносный сосуд, но это не приводит к мгновенной смерти. Второй выстрел, раздавшийся через полсекунды, был бы мгновенно смертельным. Динг фыркнул, недовольный собой. Он поставил пистолет на предохранитель, спустил курок и опустил «беретту» в кобуру. Снова. Он посмотрел вниз, в сторону от мишени, затем перевел взгляд на мишень. Вот он, террорист, с автоматом, направленным в голову ребенка. Молниеносно пистолет вылетел из кобуры, прицелы совместились, и Чавез нажал на спусковой крючок. Лучше. Пуля прошла через левый глаз ублюдка, а второй выстрел, тоже через полсекунды, послал пулю точно между глаз, превратив результат в забавную восьмерку.

– Великолепная двойка, мистер Чавез.

Динг повернулся и увидел Дейва Вудса, начальника стрельбища.

– Да, мой первый был в сторону и низко, – признался Динг. – Пуля снесла бы половину лица преступника, но все-таки выстрел не был достаточно точным.

– Меньше кисти, больше внимания пальцу, – посоветовал Вудс. – И позвольте мне еще раз посмотреть на вашу хватку. – Динг повернулся к нему. – А-а, да, понятно. – Его руки чуть переместили левую руку Чавеза. – Вот так лучше, сэр.

Проклятие, подумал Динг. Неужели все так просто? Сдвинув два пальца меньше чем на четверть дюйма, пистолет занял положение, при котором рукоятка была словно сделана по заказу для его рук. Он попробовал новую хватку несколько раз, затем снова опустил пистолет в кобуру и выполнил свой вариант быстрого выхватывания пистолета.

На этот раз первая пуля попала точно между глаз противника в семи метрах от Динга, а вторая пробоина оказалась рядом с ней.

– Великолепно, – сказал Вудс.

– Сколько лет вы обучаете стрелков, главный сержант?

– Довольно долго. Здесь, в Герефорде, девять лет.

– А почему вы не в составе SAS?

– Травмированное колено. Повредил его в 1986 году, во время парашютного десанта. Я не могу пробежать больше двух миль, потом оно перестает разгибаться. – Рыжие усы Вудса были вытянуты в стороны, и концы, натертые воском, казались двумя великолепными пиками, а серые глаза сверкали. Этот сукин сын мог учить стрельбе самого Дока Холлидея[28]28
  Док Холлидей – легендарный стрелок Среднего Запада США.


[Закрыть], понял Чавез в этот момент. – Прошу вас, продолжайте, сэр.

Начальник стрельбища отошел в сторону.

– Ну попробуем, – прошептал Чавез. Четыре раза он быстро выхватывал пистолет из кобуры. Больше внимания пальцу, меньше кисти, опустить левую руку чуть-чуть при хватке... Бинго! Еще через три минуты в середине лба цели образовалась дыра диаметром в два дюйма. Надо запомнить этот маленький урок, сказал себе Динг.

Тим Нунэн стоял на соседней полосе и пользовался собственной «береттой», стреляя медленнее Чавеза, его группы попаданий не были такими кучными, как у него, но все пули до единой пробивали нижнюю часть мозга и проходили через его основание. Это вызывало мгновенную смерть, потому что именно там спинной мозг входил в головной.

Наконец у обоих кончились патроны. Чавез снял наушники и постучал Нунэна по плечу.

– Сегодня стреляю чуть медленнее, – заметил технический эксперт, нахмурившись.

– Да, но вы прикончили этого негодяя. Вам довелось служить в группе спасения заложников, верно?

– Да, хотя я не был стрелком. Я занимался технической стороной дела. Правда, регулярно стрелял на учениях вместе с ними, но недостаточно хорошо, чтобы войти в их число. Всегда уступал им в скорости. Может быть, у меня замедленная реакция. – Нунэн ухмыльнулся и разобрал пистолет для чистки.

– Как работает прибор обнаружения людей?

– Проклятая штука просто настоящая магия, Динг. Дайте мне еще неделю, и я сконструирую новый вариант. Там находится параболическое гнездо для антенны, выглядит как что-то из кино «Стар Трек», но, черт побери, он действительно находит людей. – Нунэн вытер детали пистолета и побрызгал на них раствором, сбивающим нагар. Затем принялся чистить и смазывать их. – Этот парень, Вудс, – отличный инструктор, верно?

– Да, он только что выправил мне хватку, – ответил Динг, вынимая баллон со спреем, чтобы начать чистку своего служебного пистолета.

– Главный инструктор по стрельбе в академии ФБР, когда я там учился, тоже научил меня настоящим чудесам. Думаю, точно как Вудс научил вас держать руки на рукоятке пистолета. И равномерно нажимать на спусковой крючок. – Нунэн прогнал чистую тряпку через ствол пистолета, посмотрел на нее, чтобы убедиться в чистоте, и начал собирать оружие. – Ты знаешь, лучшее здесь, что мне особенно нравится, – это то, что мы, пожалуй, единственные, кому разрешено носить оружие.

– Насколько я понимаю, гражданские лица здесь не могут владеть пистолетами, а?

– Они пересмотрели закон несколько лет назад. Я уверен, что это поможет уменьшить преступность, – заметил Нунэн. – Британцы ввели законы о запрещении оружия в двадцатых годах, чтобы помешать деятельности ИРА. Закон действовал великолепно! – Агент ФБР засмеялся. – У них никогда не было конституции вроде нашей.

– Ты постоянно носишь пистолет?

– Черт побери, конечно! – Нунэн поднял голову. – Понимаешь, Динг, я ведь коп. Я чувствую себя голым без друга на поясе. Даже когда работал в лаборатории в штаб-квартире ФБР, там ограниченное место для парковки автомобилей и тому подобное, приятель, я никогда не ходил по Вашингтону без пистолета.

– Тебе приходилось применять его?

Тим покачал головой:

– Нет, не многие агенты вынуждены пользоваться оружием, но это часть загадочной силы, знаешь? – Он посмотрел на мишень. – Нужно просто владеть оружием, так, на всякий случай.

– Да, то же самое относится и к нам. – Было введено дополнение к британскому закону, позволяющее членам «Радуги» носить оружие, куда бы они ни отправлялись, исходя из того, что антитеррористы постоянно несут службу. Это было правом, которым Чавез не всегда пользовался, однако в словах Нунэна был здравый смысл. На глазах Чавеза он загнал полностью заряженный магазин в рукоятку собранного и чистого пистолета, поставил его на предохранитель, затем вынул магазин, чтобы вставить еще один патрон в патронник. Заряженный пистолет он опустил в кобуру на бедре вместе с двумя полными магазинами в специальных кармашках на поясе. Ну что ж, это тоже часть работы полицейского.

– Увидимся позднее, Тим.

– До встречи, Динг.

* * *

Большинство людей не обладают этим качеством, но есть люди, которые просто запоминают лица. Это особенно полезно для барменов, потому что посетители возвращаются в те бары, где бармены помнят их любимую выпивку. Это относилось и к «Тертл Инн Бару и Лаундж» на Коламбус-авеню в Нью-Йорке. Пеший полицейский вошел в него сразу после того, как он открылся, и поздоровался с барменом:

– Привет, Боб.

– Здорово, Джефф. Тебе кофе?

– Да, – ответил молодой полицейский, наблюдая за тем, как бармен наливает кофе «Старбак» из большой электрической кофеварки. Здесь делали хороший кофе, что было необычно для бара, но этот бар находился в такой части города, где работали молодые служащие в соседних зданиях, там размещались процветающие компании.

Бармен помнил, что полицейский пьет кофе с одним кусочком сахара и сливками. Он подвинул чашку к полицейскому.

Джефф был на этом маршруте почти два года, достаточно долго, чтобы знать почти всех хозяев заведений, и большинство тоже знали полицейского и его привычки. Он был честным копом, но никогда не отказывался от бесплатной выпивки или кофе, особенно с хорошими пончиками – любимой пищей американских полицейских.

– Ну как дела, Джефф? Что нового? – спросил Боб.

– Ищем пропавшую девушку, – ответил полицейский. – Ты не видел ее? – и он передал бармену напечатанный постер с фотографией.

– Да, Анна, как ее... Любит «Кендалл Джексон Резерв Шардоне». Раньше часто заходила сюда. Правда, уже давно не видел ее.

– Как относительно этой? – Второй постер лег на стойку бара. Боб смотрел на него пару секунд.

– Это Мэри... Мэри Баннистер. Я помню ее. Но тоже не видел уже некоторое время.

Патрульный едва поверил такой удаче.

– Что ты знаешь о них?

– Одну минуту. Ты говоришь, что они исчезли, вроде как их похитили.

– Совершенно верно, приятель. – Джефф отпил кофе из чашки. – Вот этой занимается ФБР. – Он постучал пальцем по фотографии Мэри Баннистер. – Вторую мы тоже ищем.

– Черт меня побери, Джефф. Мало что знаю о них. Часто видел их у себя, обе заходили пару раз в неделю, потанцевать и так далее, знаешь, как поступают одинокие девушки в поисках парней.

– О'кей, к тебе придут несколько человек, чтобы расспросить тебя поподробнее. А ты попытайся припомнить все, что знаешь о них, ладно? – Коп рассматривал вероятность того, что именно Боб содействовал их исчезновению, но при расследовании приходится идти на риск, да и вероятность этого была ничтожной. Подобно многим барменам и официантам в Нью-Йорке, Боб надеялся стать актером, что, вероятно, и объясняло его отличную память.

– Да, конечно, Джефф. Вот ведь какое дело, а? Киднепинг? Теперь редко приходится слышать об этом. Вот дерьмо, – закончил он.

– Восемь миллионов случаев в Большом Яблоке, приятель. Увидимся позже, – сказал патрульный, направляясь к выходу. Он чувствовал, словно выполнил сегодня основную часть работы, и, как только оказался на улице, включил радио, прикрепленное к плечу, и передал только что полученную информацию в свой полицейский участок.

* * *

Лицо Грэди было хорошо известно в Соединенном Королевстве, но рыжая борода и очки, надеялся он, скроют его личность в достаточной степени, чтобы не вызвать подозрения какого-нибудь особенно бдительного констебля. К тому же здесь было значительно меньше полицейских, чем в Лондоне. Ворота, ведущие на базу в Герефорде, были точно такими, как он их помнил, и отсюда было недалеко до местной больницы, где он осмотрел дороги, обочины и места парковки автомобилей. Они понравились ему, и Грэди сфотографировал их на шести катушках пленки своего «Никона». План, который начал приобретать форму, был простым, как это случается со всеми хорошими планами. Дороги, казалось, были расположены удачно, как и открытые места вокруг больницы. Как всегда, его главным оружием будет внезапность. Это очень важно, потому что операция будет проводиться так близко от лучшей и самой опасной воинской части Соединенного королевства, однако расстояния подсказали ему фактор времени. Вероятно, самое большее, сорок минут, скорее всего тридцать, чтобы осуществить задуманный план. Понадобится пятнадцать человек, но Грэди мог подобрать пятнадцать хороших людей. Остальное можно купить за деньги, подумал он, сидя в автомобиле на парковочной площадке больницы. Да, это может оказаться успешным и окажется. Единственным вопросом был выбор времени – днем или ночью. Ночная операция казалась очевидным ответом, но Грэди знал по горькому опыту, что антитеррористические группы предпочитают работать ночью, потому что их снаряжение ночного видения делало время суток безразличным для них в тактическом смысле, а люди Грэди не были готовы так же успешно действовать в темноте. Ночные действия дали полиции огромное превосходство во время операций в Вене, Берне и в парке. Так что почему бы не попробовать провести операцию в светлое время суток, подумал он. Это будет темой обсуждения с друзьями, решил Грэди, завел машину и поехал обратно в Гэтвик.

* * *

– Да, я думал об этом с того момента, как Джефф показал мне фотографии, – сказал бармен. Его звали Боб Джонсон. Сейчас он был одет в вечерний костюм – белая рубашка, смокинг, черный широкий пояс и галстук-бабочка.

– Тебе знакома эта женщина?

– Да, – уверенно кивнул Боб. – Мэри Баннистер. Вторая – Анна Претлоу. Они были у меня постоянными посетительницами. Казались вполне приличными. Танцевали и флиртовали с мужчинами. Вечером мой бар всегда переполнен, особенно в конце недели. Они обычно приходили часов в восемь, уходили в одиннадцать или в половине двенадцатого.

– Одни?

– Когда уходили? Главным образом одни, но не всегда. У Анны был парень, который ей нравился. Его звали Хэнк, фамилию не помню. Белый, каштановые волосы, уже появилось брюшко, но не слишком толстый. Думаю, он адвокат. Возможно, зайдет сегодня вечером. Он принадлежит к числу регулярных посетителей. Потом был еще один парень... может быть, это был последний вечер, когда я видел ее... Как же его зовут? Курт, Кирк, что-то вроде этого. Припоминаю, Мэри тоже пару раз танцевала с ним. Ему нравился коктейль – виски с лимонным соком, виски «Джим Бим». Парень был всегда щедрым на чаевые. – Бармен всегда запоминал щедрых и скупых клиентов. – Он был охотником.

– Кем? – спросил агент Салливэн.

– Охотился за девушками, приятель. Вот поэтому-то сюда и приходят парни вроде него, понимаешь?

Этот бармен просто необыкновенная удача для нас, подумал Салливэн и Чатэм.

– Но ты не видел его некоторое время?

– Этого парня, Курта? Да, недели две, может быть, больше.

– Ты сможешь помочь нам нарисовать его?

– Вы имеете в виду нарисовать, как это делают художники? – спросил Джонсон.

– Совершенно верно, – подтвердил Чатэм.

– Думаю, стоит попробовать. Некоторые девушки, которые заходят сюда, тоже могут помнить его. Мне кажется, лучше других Курта знает Марисса. Она постоянно приходит в бар, почти каждый вечер, примерно в семь или в половине восьмого.

– Пожалуй, мы побудем здесь некоторое время, – сказал Салливэн, посмотрев на часы.

* * *

На базе Королевских ВВС в Мильденхолле была полночь. Мэллой поднял «Ночного ястреба» с площадки и направился на запад в Герефорд. Рычаги управления в его руках казались ему такими же тугими, как раньше, а их движения отзывались на управлении вертолетом так же четко, как и до произведенного технического обслуживания. Новый прибор, установленный на винтокрылой машине, работал идеально. Он оказался указателем запаса топлива, только теперь вместо стрелки на циферблате показывались цифры, указывающие, сколько топлива осталось в баках. Переключатель также колебался взад и вперед между галлонами (американскими, не английскими) и фунтами.

Неплохая мысль, подумал он. Ночь была относительно светлой, что являлось необычным в этой части земного шара, но не было видно луны, поэтому Мэллой решил воспользоваться очками ночного видения. Это превратило темноту в зеленоватые сумерки, и, хотя они уменьшали остроту его зрения с 20/20 до 20/40, все-таки было значительным улучшением по сравнению с полетом в темноте, когда он становился совершенно слепым. Он летел на высоте в триста футов, чтобы избежать столкновения с линиями электропередачи, что до смерти пугало его, как и всех опытных вертолетчиков.

В пассажирском отсеке вертолета не было солдат, там находился только сержант Нэнс, который по-прежнему носил на поясе свой пистолет, что придавало ему более воинственный вид, – ношение пистолетов разрешалось всем членам подразделений специальных операций, даже тем, кто вряд ли мог воспользоваться ими. Мэллой держал свою «беретту» М9 в летной сумке, предпочитая это наплечной кобуре, что казалось ему слишком мелодраматичным, в особенности для морского пехотинца.

– Вертушка внизу на площадке у больницы, – доложил лейтенант Гаррисон, заметив ее, когда их вертолет наклонился пролетая над больницей и направляясь к базе. – У нее включены ходовые огни, она разворачивается.

– Слышу, – отозвался Мэллой. Они пролетят на достаточном расстоянии, даже если парень на вертолете взлетит прямо сейчас. – Больше ничего на нашей высоте, – добавил он, проверяя небо в поисках мигающих огней самолетов, взлетающих и садящихся в Хитроу и Лутоне. Если хочешь жить, никогда не перестаешь осматривать небо. В случае, если ему поручат командование на станции морской авиации в Анакостии, округ Колумбия, поток самолетов Национального аэропорта имени Рейгана означал, что ему придется постоянно летать через воздушное пространство, переполненное самолетами, и, хотя он уважал пилотов коммерческих авиалайнеров, он доверял им меньше, чем собственным способностям, – это, он хорошо знал, было в точности как относились к вертолетчикам и всем остальным в зеленых летных костюмах пилоты коммерческих авиалайнеров. Чтобы зарабатывать на жизнь, летая на вертолете, вам необходимо считать себя самым лучшим, хотя в случае Мэллоя это было правдой. Да и у этого мальчишки Гаррисона многообещающее будущее, у него хорошие способности, если, конечно, он останется военным пилотом, вместо того чтобы превратиться в дорожного репортера в Западном Бумфаке, где-то там. Наконец впереди показалась посадочная площадка Герефорда, и Мэллой направил вертолет прямо к ней. Через пять минут он будет на земле, охлаждая турбовинтовые двигатели, а еще через двадцать минут окажется в постели.

* * *

– Да, он возьмется за операцию, – сказал Попов. Они сидели в угловой кабине ресторана, и музыка на заднем плане делала кабину безопасным местом для разговора. – Он еще не подтвердил этого, но я знаю, что согласится.

– Кто это? – спросил Хенриксен.

– Шон Грэди. Тебе знакомо это имя?

– ИРА... он работал в Лондондерри главным образом, не так ли?

– В основном, да. Он захватил трех солдат SAS и избавился от них в двух различных инцидентах. После этого SAS постоянно преследовал его и провел три отдельные операции с целью захвата Грэди. Один раз они едва не добились успеха и ликвидировали десятерых, или что-то вроде этого, его помощников. Затем он вычистил свою группу от всех, кто подозревался в сотрудничестве с британскими властями. Грэди не знает жалости, – заверил Попов собеседников.

– Это верно, – убедительно произнес Хенриксен, обращаясь к Брайтлингу. – Я читал о том, что он сделал с захваченными солдатами SAS. Это было ужасно. Грэди – маленький жестокий ублюдок. У него достаточно людей для такой операции?

– Думаю, достаточно, – ответил Дмитрий Аркадьевич. – Кроме того, он вытянул из нас более крупную сумму. Я предложил пять миллионов, он потребовал шесть да еще поставку наркотиков.

– Наркотики? – удивился Хенриксен.

– Одну минуту, мне казалось, что ИРА не одобряет торговлю наркотиками, – возразил Брайтлинг.

– Мы живем в реальном мире. ИРА в течение многих лет стремилась устранить наркодилеров в Ирландии. Они боролись с ними, главным образом калеча им коленные чашечки, чтобы сделать свое наказание публичным. Это было психологическим и политическим маневром с их стороны. Теперь он, вероятно, ищет источник постоянного дохода для осуществления своих операций, – объяснил Дмитрий. Моральная сторона вопроса, по-видимому, не казалась особенно важной ни для кого из сидящих за столом.

– Ну что ж, полагаю, мы сможем удовлетворить эту просьбу, – сказал Брайтлинг с некоторым отвращением. – А что означает «калечить коленные чашечки»?

– Вы берете пистолет, – объяснил Билл, – приставляете его дуло сзади к колену и производите выстрел. Коленная чашечка разбивается на мелкие осколки. Это болезненно и превращает человека в калеку, потому что вылечить такую травму невозможно. Так они наказывают осведомителей и других людей, которые им не нравятся. Протестантские террористы предпочитают для этой цели сверло «Блэк и Деккер». Народ сразу узнает, что с ними лучше не связываться, – закончил Хенриксен.

– Какой ужас! – воскликнул врач, всегда дремлющий в Брайтлинге.

– Вот поэтому-то их и называют террористами, – пояснил Хенриксен. – Теперь они просто убивают их. Ведь у Грэди репутация безжалостного убийцы?

– Это верно, – подтвердил Попов. – Нет никаких сомнений, что он возьмется за эту операцию. Ему нравится концепция и твое предложение, Билл, как ее начать. Кроме того, большую роль играет самомнение, которое у него огромно. – Попов отпил пару глотков вина. – Грэди стремится стать политическим руководителем ИРА, а это означает, что нужно сделать нечто крайне драматичное.

– Такова Ирландия – страна печальной любви и счастливых войн.

– Он добьется успеха? – спросил Брайтлинг.

– Концепция операции отличная. Но нужно помнить, что для него успех означает ликвидацию основных целей – двух женщин и затем нескольких солдат, которые попытаются спасти их. После этого он, вне всякого сомнения, скроется из Англии, попытается возвратиться в Ирландию и найти безопасное укрытие. Просто уцелеть после такой операции – уже достаточный успех. Вести полномасштабные боевые действия – это безумие, а Грэди не сумасшедший, – сказал Попов, сам не очень веря в то, что говорит. Разве не все революционеры безумцы? Трудно понять людей, которые хотят переделать мир в соответствии со своими ущербными представлениями о нем. Те, кому удалось добиться успеха – Ленину, Мао и Ганди, – в этом столетии, были людьми, сумевшими, разумеется, эффективно использовать свое видение мира. Но даже в этом случае кто из трех добился действительного успеха? Советский Союз развалился, Китайская Народная Республика в конце концов уступит тем же самым политико-экономическим реалиям, которые обрекли Советский Союз, а Индия продолжает оставаться экономической парией, которая каким-то образом удерживается на пороге стагнации. Судя по этой модели, Ирландия будет скорее обречена возможным успехом ИРА, чем экономическим союзом с Британией. По крайней мере, у Кубы есть тропическое солнце, а оно греет. Для того чтобы выжить, Ирландия, не обладающая никакими естественными ресурсами, нуждается в тесных экономических связях с какой-нибудь страной, а самой близкой является Соединенное Королевство. Но это не относится к теме ужина.

– Таким образом, ты полагаешь, что он нанесет быстрый удар и скроется? – спросил Билл.

Дмитрий кивнул.

– Никакая иная тактика не имеет смысла. Он надеется прожить достаточно долго, чтобы использовать деньги, которые мы предлагаем ему. При условии, конечно, если будет одобрено увеличение суммы, которое он требует.

– Что значит один лишний миллион? – спросил Хенриксен, сдерживая улыбку.

Итак, оба считают такую большую сумму тривиальной, увидел Попов, и снова столкнулся с фактом – они планируют что-то чудовищное, но что?

– Как они хотят получить деньги? Наличными? – спросил Брайтлинг.

– Нет, я сказал им, что деньги положены на номерной счет в швейцарском банке. Я могу организовать это.

– У меня отмыто достаточно денег, – сказал Билл, обращаясь к своему боссу. – Мы можем заняться этим уже завтра. Если хотите.

– Это означает, что мне придется снова лететь в Швейцарию, – недовольно произнес Попов.

– Устал от перелетов?

– Я все время летаю, доктор Брайтлинг. – Попов открыто вздохнул. Смена часовых поясов изрядно утомила его, и он решил, наконец, продемонстрировать это.

– Зовите меня Джон.

– Джон, – кивнул Попов, и впервые, к своему удивлению, заметил на лице босса что-то, похожее на сочувствие.

– Я понимаю тебя, Дмитрий, – сказал Хенриксен. – Поездка в Австралию – это боль в заднице.

– Что значит вырасти в России? – спросил Брайтлинг.

– Это труднее, чем в Америке. Больше насилия в школах. Я не имею в виду серьезные преступления, – объяснил Попов. – Постоянные драки между мальчишками, например. Драки за превосходство над другими, как это бывает у мальчишек. Власти обычно закрывают на это глаза.

– Где ты вырос?

– В Москве. Мой отец тоже был офицером государственной безопасности. Я получил образование в Московском государственном университете.

– По какой специальности?

– Иностранные языки и экономика. Первое оказалось весьма полезным, тогда как второе совершенно ненужным. Экономика по-марксистски! Сами знаете – бредовая идея!

– Вы выезжали за город? Знаешь, вроде бойскаутов, как у нас, все такое.

Попов улыбнулся, пытаясь понять, куда ведет этот разговор и почему они интересуются этим. Но он решил поддержать тему.

– Это было одно из моих лучших воспоминаний детства. Я был тогда пионером. Мы поехали в совхоз. – А знают эти янки, что такое совхоз, вдруг подумал Попов и перевел: – Государственная сельскохозяйственная ферма. Мы работали там в течение месяца, помогая убирать урожай, жили на природе, как говорите вы, американцы. – И тогда же, вспомнил, но не сказал вслух Дмитрий, в четырнадцать лет, он встретил свою первую любовь, Елену Иванову. Интересно, где теперь она? Его охватил короткий приступ ностальгии, когда он вспомнил ее тело в темноте, его первое завоевание... Брайтлинг заметил его отстраненную улыбку и принял ее за то, что ему хотелось. – Это тебе понравилось, правда?

Ясно, что им не хочется слышать про его любовные завоевания.

– О да. Я часто задумывался над тем, как было бы хорошо все время жить в таком месте, солнце светит тебе в спину, а ты работаешь в поле. Мой отец и я любили ходить в лес, собирать там грибы – это любимое занятие советских граждан в шестидесятых годах, ходить в лес.

В отличие от большинства русских, они ездили в лес на служебном автомобиле отца, но, будучи мальчиком, Попов любил лес как место приключений и романтики, как любят все мальчики, и ему нравилось проводить там время с отцом.

– У вас в лесу много зверей? – спросил Билл Хенриксен.

– Мы часто видели птиц, разумеется самых разных, а иногда нам попадался «сохатый» – вы называете их лосями, но это случалось редко. Охотники с государственными лицензиями многих лосей перебили. Хотя их главной целью были волки. За ними охотились на вертолетах. Мы, русские, не любим волков, не то что вы в Америке. Слишком много народных сказок о бешеных волках, убивающих людей. Это наверняка ложь, полагаю.

Брайтлинг кивнул.

– То же самое здесь. Волки – это просто дикие собаки, большие дикие собаки, их можно держать дома, если хотите. Многие так и поступают.

– Волки – хорошие звери, – добавил Билл. Он часто думал о том, чтобы завести себе волка, но для этого требуется большое пространство. Может быть, когда осуществится Проект...

– Что это за чертовщина? – удивился Дмитрий, но продолжал подыгрывать. – Мне всегда хотелось увидеть медведя но в Московской области их больше не осталось. Видел только в зоопарке. Я любил медведей, – добавил он. Ложь. Медведи всегда до смерти пугали его. Он слышал массу страшных историй про медведей, будучи еще ребенком. Были и добрые сказки про этих зверей, но в основном страшные, хотя и не такие, как про волков. Большие собаки? Волки убивали людей в степях. Фермеры и крестьяне ненавидели их и радостно приветствовали охотников с их вертолетами и винтовками.

– Видишь ли, мы с Джоном – любители природы, – объяснил Билл, делая знак официанту, чтобы тот принес еще одну бутылку вина. – Всегда любили природу. Еще с того времени, как были в бойскаутах – вроде ваших пионеров, по-видимому.

– У нас государство плохо относилось к природе. Гораздо хуже, чем в Америке. Американцы приезжали в Россию, чтобы изучить нанесенный природе ущерб и предложить способы избавиться от загрязнения окружающей среды и тому подобное. Особенно в Каспийском море, где наплевательское отношение к окружающей среде привело к гибели почти всех осетров, а вместе с ними исчезли и «рыбьи яйца», известные вам как икра, которая долго была одним из основных источников твердой валюты для СССР.

– Да, это преступно, – согласился Брайтлинг. – Но это глобальная проблема. Люди не уважают природу, а ведь это основа нашей жизни, – Брайтлинг продолжал говорить в течение нескольких минут, произнося короткую заученную лекцию. Дмитрий вежливо слушал.