Текст книги "Мы, монстры. Книга 3: Зверь (СИ)"

Автор книги: Тим Вернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

       Лаэф привычно закладывает ладони за спину.

       – Опять туча протекла! – весело сообщает Ух’эр. Потом подозрительно косится вверх и спрашивает себя. – Или небо?

       Подмигивает Тэхэ и жалуется:

       – Того и гляди Ирхан заявится!

       Он понимает, что она скучает по его лучам. Может, не так сильно, как Сорэн, а может, наоборот – она единственная и скучает. Сорэн плевать на всех, Сорэн всегда хватало собственного света. По глазам Тэхэ видно – она уже не верит Ух’эру. Впрочем, она никогда и не верила.

       “Как же с вами скучно играть, – мысленно вздыхает Ух’эр. – Когда же вы пропадете пропадом, и я смогу привести сюда людишек? С людишками – куда веселее…”

       Но всех – и богов, и людей – он этот мир не выдержит. Ух’эр не выдержит. Потому ему нужно избавиться от братьев и сестер. Ну, или потому что они будут мешать ему играть. Он не пробовал приводить сюда людей. Но точно определить причину – сложно.

       В любом случае, Мертвые должны покинуть его царство, как бы неправильно это ни звучало.

       Ух’эр оборачивается к черным холмам и сам чувствует, что на этот раз скалится особенно широко.

***

       – Привет, Сорэн! – кричит Ух’эр в сторону холмов. – Решила наконец почтить нас присутствием? Идем купаться! Ты же не любишь быть грязной, да? Вот, помоешься! У нас тут чудесная лужа!

       Лаэф напряженно всматривается туда.

       Но не видит ничего, кроме тьмы.

       Обычно ему нравится здешняя тьма.

       Но не сейчас.

***

       Нивену снится Аэйлар.

       Ветер треплет белоснежные волосы, взгляд ее светел, улыбка – едва заметным штрихом. Теперь Нивен точно знает: этот сон никак не связан с Ух’эром. Теперь, рассмотрев ее, он почему-то уверен: Ух’эру ее ни за что не подделать, не воссоздать облик. Она – не в его власти. Она – Иная.

       А значит, не часть их мира, не часть их игр.

       Она в стороне. Это – именно то, что ему сейчас нужно. Взгляд со стороны.

       И этот взгляд сейчас – мягкий и уверенный в то же время. Взгляд лекаря – так ему кажется, он не слишком много лекарей видел. Такой, будто она хочет помочь. Будто сможет.

       И будто ему стоит помогать.

       “Ты не знаешь, – вспоминает Нивен, – я не сказал, ты не знаешь… Я человек. Сейчас. Но был монстром. Не важно, что за сила была во мне. Важно – кем был я. И я. Был. Монстром. И мне с этим жить”.

       Он все помнит и, как бы ни старался Ух’эр, скорее умрет, чем впустить тьму обратно. Но поздно – тьма уже сделала свое.

Глава 11. Раз, два, три

       Ирхан светил в глаза, впервые, наверное, так ярко. Никогда раньше он не мешал – ни Йену, ни Затхэ. Наоборот – укутывал, обволакивал, освещал путь, грел. Теперь же – будто бы пытался остановить.

       Направил в лицо слепящие стрелы-лучи, держал на прицеле и словно бы говорил: “Стой, дурак. Остановись немедленно! Не пущу дальше!”

       Хотя, конечно, это не Ирхан говорил – это Йен сам себе придумал. Ирхан – раскаленный шар в небе. Чем он может говорить? Йен чуть было не засмеялся своей последней мысли, но вдруг ему показалось, что стоит засмеяться – захлебнется воздухом и рухнет вниз. Да и смех получится… чем? Птичьим клекотом?

       Он представил, как будет смеяться – и снова пришлось сдерживаться.

       Крылья-плечи невыносимо болели, но Даарские горы уже виднелись вдали. Они, правда, давно виднелись, а он будто летел на одном месте, если не смотреть на проносящиеся внизу леса и луга Верхних земель: с небес, он видел всё, но никак не мог долететь. А теперь еще и Ирхан мешал. И главное, он ведь не впереди был, не прямо перед глазами, но каким-то образом умудрился, исхитрился, вывернул лучи – и ударил в лицо.

       “Отстань! – думал Йен. – Что ты понимаешь? Что можешь понимать, если у тебя и головы-то нет? Ты бессмысленный! Бессмысленный, дурацкий блестящий шарик!”

       Но тот все не отставал.

       Глаза уже болели почти так же, как плечи, чертовы горы никак не хотели приближаться… А даже если и приблизились – уже нельзя было рассмотреть, все смешалось в отблесках закатных лучей, все стало единым – кроваво-алым. Как росчерк на королевском знамени, только сейчас этот росчерк раскинулся на все небо, затмил и море, и горы, и встал перед глазами непроходимой стеной.

       “Что же я делаю?” – подумал Йен.

       Очень тихо и издалека: будто не он сам подумал, будто Ирхан проник таки в голову самым острым, самым длинным лучем – и принес с ним эту мысль. Чужую, испуганную, произнесенную растерянным шепотом.

       И крылья послушно сложились.

       – Нет! – попытался выкрикнуть Йен, но было поздно. Он обернулся человеком мгновенно: вспышка боли – и вот он падает с небес на землю.

       “Давай! – сказал себе и закрыл глаза, раскидывая руки. – Лети!”

       Открыл глаза. Нет, он, конечно, все еще летел. Но теперь – вниз. И очень, очень быстро.

       Глупо было сразу пытаться преодолеть все расстояние до Даара за раз. Он-то вспомнил все, но тело, как оказалось, вспомнило не до конца. Стоило возникнуть одной предательской мысли – и вот он снова слабый, беспомощный человек. И ему по-человечески страшно.

       Возможно, впервые в жизни страшно.

       Он боится всего: боится идти вперед, боится останавливаться, потому что все нужно сделать быстро. А еще – вот прямо сейчас – он боится умереть. Слишком много всего нужно сделать. И если не он – этого не сделает никто.

       “Раньше об этом нужно было думать, – рассердился на себя. – До того, как надумал пугаться”.

       Злость придала сил. Злость всегда придавала Затхэ сил. Он уже различал широкие покатые крыши внизу – похожие на стойла для скота. Чуть дальше – домики поменьше, для людей. Вокруг – высокий каменный забор, а за ним лес.

       “Талант! – злобно восхитился Йен. – Кругом лес на часы лету, а ты выбрал, чтобы свалиться, единственную обжитую территорию!”

       В последний момент раскинул руки-крылья, поймал воздух под них слишком поздно, больно ударился об одну из покатых огромных крыш. Его протащило по ней вниз, оцарапало спину.

       Падение.

       Короткая вспышка боли в руках – они снова руки. Долгая тягучая – в спине: кажется, упал, наконец. Гулкая, тупая, запоздалая, но вытеснившая теперь все остальное – в затылке.

       Рев из стойла – уже как сквозь сон.

       Крики, топот.

       И последняя, затихающая мысль:

       “Ну, хоть не в Дааре додумался пугаться… Там не любят, когда голые люди внезапно появляются, хоть из лесу, хоть с неба – сразу убивают”.

       Тут – у него был шанс выжить. По крайней мере, его трясли за плечи, пытались докричаться, осторожно ощупывали. Голоса – в основном, женские. И один – будто отдаленно знакомый.

       Женщины – это тоже хорошо. Это – вообще, в принципе хорошо, а в данной ситуации – еще лучше.

       Знакомый голос Йен узнать не успел – тот растворился в окутавшем его сером тумане.

***

       Рэй тяжело сел за стол, положил голову на руки.

       Снова комната для переговоров.

       Уже тошно от нее… А больше деться некуда.

       Тронный зал сейчас – закрыт. То есть он-то открыт, но принять посетителей там – плюнуть в лицо еще не отошедшему в вечные снега отцу. Трон, что там стоит, все еще принадлежит Даарену. И даже заходить туда не стоит: если кто-нибудь увидит, тут же пойдут слухи, мол, принц-то уже на трон поглядывает. Примеряется.

       Звать визитеров к себе в покои – слишком близко подпускать. Выйти в сад – холодно сейчас, да и много лишних ушей. Кто только ни шляется по королевскому саду…

       “И чья это проблема? – спросил у себя Рэй, распрямился, откинулся на высокую спинку кресла и уставился в темный потолок. – Кто должен ее решать? Слишком много людей при дворе – выгони к чертовой матери!”

       С другой стороны, ему нужна поддержка всех этих людей. Он сам недавно об этом думал: ему нужны все.

       Он потянулся, закинул руки за голову, а ноги – на стол. Далеко вверху, на высоком потолке были вырезаны узоры. Интересно, кто и когда их вырезал? И главное – как?

       Рэй прекрасно понимал, что думает сейчас не о том. У него просто не осталось сил, чтобы думать о том. К тому же он знал: сейчас начнется. Он пришел сюда заранее, чтобы собраться с мыслями, но вдруг понял, что не может. Не сейчас. Что все равно придется собираться, когда дверь откроется, а он до чертиков устал быть собранным. Да что там устал! Он уже не может быть собранным. Еще одно мгновение в напряжении – и он сойдет с ума.

       Потому Рэй смотрел в потолок.

       Потому когда дверь все-таки открылась – и открылась, зараза, неожиданно – так резко попытался вернуть ноги на пол, а себя в сидячее положение, что чуть не свалился с кресла.

       Бухнул тяжелыми ботинками в пол, шатнулся, выровнялся, испуганно зыркнул в сторону двери и облегченно выдохнул: всего лишь Дэшон. Тот помолчал, внимательно разглядывая Рэя. Наконец со вздохом сказал:

       – Хорошо, что с гномами ты так себя не вел…

       – Как будто это помогло, – пожал плечами Рэй.

       Дэшон еще раз странно покосился, но промолчал. Подошел, сел за стол, рядом, как и положено Советнику, по правую руку.

       – Я тебя пригласил за стол? – холодно удивился Рэй: прикрывшись возмущением, попытался оправдаться за неподобающее поведение. – Я ждал тебя позже.

       – Не меня, а нас, – напомнил в ответ Дэшон и тоже откинулся на стуле. – С Риирдалом. Потому я пришел раньше.

       – Дэшон, – Рэй уставился ему прямо в глаза. Его тяжелый взгляд немногие могли выдержать. Дэшон, к сожалению, был одним из немногих. – Я буду говорить с вами обоими. Не по отдельности.

       Гад не просто выдержал взгляд – смотрел в ответ с пониманием, с готовностью. С готовностью же кивнул и легко согласился:

       – Конечно, Каарэй. Будешь говорить. А сейчас, если позволишь, я тоже кое-что скажу.

       Рэй открыл было рот, но Дэшон молитвенно сложил ладони и с напором продолжил:

       – Прошу, Рэй, погоди выставлять меня за дверь. Я быстро. А ты – просто выслушай.

       Рэй вздохнул, с вызовом скрестил руки на груди.

       – Во-первых, – заговорил Дэшон, – что у тебя с обувью?

       Рэй медленно поднял брови.

       – Нет, я серьезно, – спешно продолжил Дэшон – почувствовал, что его сейчас таки выгонят. – Если решил завести манеру забрасывать ноги куда ни попадя, то смени сапоги. И не дергайся, когда открывают дверь. Сиди, как сидел. Ты, в конце концов…

       И осекся.

       – Кто? – холодно спросил Рэй. – Кто я? Ну, договаривай!

       – Ты принц Даара, – неожиданно в тон ему ответил Дэшон, – этого должно быть достаточно.

       Помолчал, вздохнул, заговорил снова мягко, доверительно и немного растерянно:

       – Зачем вообще обматывать сапоги, если можешь заказать себе новые? Ты-то хоть десяток пар можешь заказать!

       – Хорошо, – кивнул Рэй. – Заказать сапоги. Это все твои советы на сегодня?

       Дэшон покачал головой.

       – Я пришел говорить о другом, Рэй. Ты просто сбил меня своим вот этим… – неопределенно взмахнул рукой в теплой перчатке.

       У Дэшона в последнее время руки мерзли сильнее, чем раньше. Он не говорил об этом, но Рэй видел: перчатки тот носил такие, что в них и пальцами-то не слишком пошевелишь. Вот он и не шевелил – жестикулировал всей рукой сразу.

       – Говори, – разрешил Рэй.

       – Ты вернул сюда Риирдала, – сказал Дэшон. Помолчал. То ли слова подбирал, то ли ждал, что Рэй начнет отвечать.

       – Сказал? – уточнил Рэй.

       – Почему не посоветовался со мной?

       – Не должен был, – пожал плечами Рэй. – У тебя с памятью плохо? Мы совсем недавно говорили об этом: ты не мой Советник. С какой стати мне…

       – Рэй, это серьезно! – Дэшон неожиданно перебил, заговорил совсем другим, стальным, тоном. И совсем иначе – холодно, опасно – блеснули серые глаза.

       “Еще бы кулаком по столу, – подумал Рэй. – Совсем страшно было бы”.

       Сам уперся ладоням в стол, медленно поднялся.

       Дэшон тоже вскочил. Глядел снизу вверх, но так, что было не по себе. Да, Рэй сейчас – в своем праве. Он может выставить Дэшона за дверь. Может приказать удалиться в свои покои. Или в сад – там все равно толпа народу вечно бродит. Там бы он нашел, кому советовать – и советовал бы, и советовал…

       Да, Рэй мог много чего приказать – но промолчал под этим взглядом.

       – Хватит делать глупости, – отчеканил Дэшон. – Пока все не дошло до точки невозврата – остановись! Никогда бы не подумал, что ты – ты! – и ткнул указательным пальцем, умудрившись таки выставить его из огромной перчатки, Рэю в грудь. – Будешь себя так вести.

       Рэй набрал было воздуха в грудь, чтобы таки отдать приказ, но вместо этого сказал про себя: “раз… два… три...”, усмехнулся и качнул головой. Медленно опустился в кресло. Дэшон последовал его примеру, не отрывая пристального, холодного взгляда. Дэшон ждал ответа.

       – Странно, что я должен объяснять это тебе… – Рэй потер лоб, заговорил тихо, глухо. – Но если нужно, слушай.

       Подался вперед, положил локти на стол и заглянул Дэшону в глаза.

       – Все уже дошло до точки невозврата. Огромная опасность в том, что ты этого не видишь. Еще большая – в том, что ты не знаешь, что делать, когда точка пройдена. Понимаешь? Мирного решения вопроса уже не будет. Никак не будет. Будет война. Ты умеешь воевать, Дэшон?

       – Рэй…

       – Нет, послушай, – теперь Рэй говорил мягко – ну, насколько он умел мягко. Кажется, он наконец понял, как Дэшон слышит, как понимает лучше.

Да и жаль было старика. Чего на него кричать? У него вон руки мерзнут... – Ты умен, я знаю это. Но ты слишком… добрый. Ты любишь жалеть и прощать. Кому, как не мне, знать об этом? А нам сейчас нельзя жалеть и прощать. Мы будем драться. Насмерть. Потому мне нужен Риирдал. Он не прощает.

       Рэй усмехнулся и почувствовал: усмешка вышла слишком жесткой, почти мстительной. Ответил так ответил, да, Рэй? И жаль-то, конечно, его жаль, но – сам только что сказать – сейчас не время для жалости. Ни к себе, ни к другим.

       – Ты же понимаешь, насколько Риирдал опасен? – осторожно спросил Дэшон, глядя на него со странным прищуром. Будто пытался что-то высмотреть в глазах, а прищур ему в этом помогал. Будто сквозь него лучше видно. – Ты сам сказал – он не прощает. Он знает слишком много о тебе. Именно потому его отправили куда подальше. Именно потому путь назад был ему заказан. Одно его слово, Рэй, одно его слово – и тебе придется гораздо хуже, чем сейчас. Потому что его знают. И ему – поверят. К тому же сейчас он наверняка еще более обозлен. Два года на северных рубежах даром не проходят…

       – Тут нужно понимать, для кого он опаснее, – пожал плечами Рэй. – Для меня – или для врагов Даара. Как считаешь, Дэшон?

       – В том и дело, – покачал головой тот, – я не знаю.

       – Зато я знаю. Одно слово – ты сам сказал. Ему стоило сказать одно слово – но он не сказал.

       – Уверен? – Дэшон поднял бровь. – Слухи не берутся из ниоткуда. И не доходят аж до гномов.

       – Уверен, – легко кивнул Рэй. Тут ему и правда было легко спорить: он уже сам с собой на эту тему столько переспорил, что знал каждый аргумент и контраргумент наизусть. – Поверь, Дэшон, если бы Дал заговорил – мы бы заметили. А слухи... Охотник вернулся без добычи, не привез ни голову, ни шкуру, ни рога – вот и все, что нужно для слухов.

       Дэшон неуверенно качнул головой.

       – Риирдал верен клятве и верен Даару, – твердо заговорил Рэй. – Он знает, потому что знаем все мы: как бы ни было трудно это признать, сейчас Даар держится на мне. Любая попытка убрать меня – развалится всё. На пороге войны глупо разваливать свою крепость. Кроме того, как бы Дал ни злился, как бы ни хотел мести ли, справедливости ли, он всегда принимает трезвые решения. Всегда. Сначала оценит – потом действует. Никогда наоборот.

       Дэшон тяжело вздохнул, но теперь даже не попытался возразить: ни словом, ни взглядом, ни жестом.

       – Я знаю, ты тоже всегда претендуешь на роль голоса разума, – Рэй снова заговорил мягче. – Но сейчас мне нужен очень злой голос разума. Сначала мы вместе победим врагов. Потом будем воевать друг с другом.

       Дэшон долго молчал, потом задумчиво хмыкнул:

       – И ты совершенно уверен в том, что он не рассматривает возможность убрать тебя? Заменить? Может, как раз сейчас он готовит стратегический план, при котором тебя уберут – и ничего не развалится.

       – Тогда Даар выстоит, – Рэй развел руками, – со мной или без меня. А это главное.

       – Не это главное, – тоскливо протянул Дэшон.

       – Я сейчас выгоню тебя в сад, – холодно ответил Рэй.

       Дэшон покосился с тем легким удивлением, которое все чаще проскальзывало в его взгляде в последнее время.

       – Никогда бы не подумал, что именно ты будешь себя так вести, – напомнил он. – И что именно с тобой будет такая проблема: разобрать, когда ты шутишь, а когда угрожаешь всерьез.

       – Сейчас – угрожаю, – Рэй снова расслаблено откинулся назад, во второй раз пропустив мимо ушей «именно ты». Он понимал, о чем говорит Дэшон. Дэшон боится, что Рэй станет похожим на Йена. Понимал и то, что это – не самый плохой вариант сейчас. Только надо бы еще злее. Еще опаснее...

       Но объяснять это Дэшону – ну его! И так уже слишком много объяснял. Да и тот наконец замолчал. Не спорил с ним больше. Кажется, Рэй донес все-таки до него свою мысль. Хорошо бы, потому что только споров ему сейчас не хватало. Нет уж, хватит споров. Да и есть ли в них смысл?

       Рэй принял решение.

       Остальным придется принять его.

       Он, в конце концов, принц Даара. В нынешней ситуации – как там сказал Дэшон? – “этого должно быть достаточно”.

***

       Дэшон вздохнул.

       Рэй не просто нервничал – он был на грани.

       А Дэшон и забыл, что мальчик совершенно не тот, кем кажется. Это у них семейное, ага. И сейчас, когда ситуация накалилась до предела, когда Даарена не было рядом, Рэй соскальзывал в то состояние, которое никогда не позволил бы себе при отце – становился все больше похожим на Йена.

       И даже в какой-то мере пытался переплюнуть. Йен ведь, каким его помнил Дэшон, не имел никакой власти и чудил почти что безвредно для окружающих. Рэй же сейчас – он прав – единственный, на ком держится Даар. И ему никак нельзя пошатнуться – Даар рухнет.

       Но черт с ним, с Дааром, ребенка жалко – ведь погребет и его под собой.

       “А хорошо Рен тогда придумал – закрыть тебя в подвале...” – мечтательно подумал Дэшон.

       В дверь осторожно ударили дважды.

       Рэй пристально глянул на Дэшона и многозначительно кивнул в сторону двери: мол, вот так надо входить. Дэшон демонстративно закатил глаза к потолку, потом тоже кивнул на дверь: ну впускай уже своего правильного визитера.

       – Войди! – громко приказал Рэй и снова сделался, всего на мгновение, похожим на отца. Он перенял его умение отдавать приказы. Осталась самая малость: научиться отдавать правильные.

       Риирдал шагнул в комнату, замер на пороге, коротко, но уважительно поклонился. Дэшон поднялся, ответил на поклон, Рэй кивнул в ответ, указал на место по левую руку. Риирдал молча, с отсутствующим выражением лица, с отсутствующим же взглядом направился к столу.

       Дэшон покосился на Рэя.

       Тот наблюдал за Далом молча, но что-то поменялось в глазах: темный, колючий только что взгляд – едва заметно потеплел.

       “Ему не Советник нужен – друг, – неожиданно понял Дэшон. – Он, наверное, и сам не замечает, но ему сейчас очень страшно, и ему нужен его лучший друг”.

       Только вот – осталось ли что-то от этого друга в Риирдале?

***

       – Эй! – она осторожно толкнула Йена в плечо. – Ты можешь открыть глаза?

       И снова этот голос… Где же он слышал этот голос? Напряженный, чистый, слишком серьезный. Детская такая, искренняя, наивная серьезность, как будто девчонка считает, что решает вопросы жизни и смерти. И сейчас ей очень, очень важно, чтоб он проснулся, иначе – всё. Отберут игрушечную лошадку или какие там игры у малых девок... Куклы? Куклу отберут. И жизнь будет кончена. И мир рухнет.

       Нет, он вообще-то был не против открыть глаза. Тем более, когда так серьезно просят, и куклы еще, и мир… Ну и посмотреть, что ж там за чудо такое, и понять, откуда он ее знает. Где слышал голос.

       Но глаза просто не открывались.

       – М-м… – тихо простонал он. И испугался в очередной раз: говорить тоже не получалось.

       Тело не желало больше слушаться, поглощенное слабостью, полной и абсолютной. Он слишком устал, от перелета, от обращений, от падений.

       “Какой молодец Ирхан, – подумал Йен. – Что было бы, упади я в Дааре вот такой… никакой. Меня убили бы на месте, а я бы и не заметил. В общем, нехорошо бы получилось…”

       На мгновение снова стало страшно.

       Когда твердо и слишком долго веришь, что бессмертен, а потом не можешь элементарно разлепить глаза, вера может пошатнуться.

       “Давай! – приказал себе Йен. – Шевелись! Приди в себя! И дай девочке ее куклу. Ты не умираешь. Ты не умрешь. Тебе нельзя!”

       Йен сжался внутри, сжал бы кулаки, да не мог, коротко выдохнул через нос и все силы бросил на одно: открыть глаза.

       “Раз, два, три!”

       Сначала свет показался слишком ярким, резанул по глазам, а силуэт напротив был просто огромным темным размытым пятном. Веки попытались было снова опуститься, но Йен удержался. Привык к свету. Присмотрелся.

       – Уважаемый принц, – насмешливо заговорила девчонка. – Это прямо напасть какая-то! Как ни встретимся – вечно у тебя проблемы с одеждой.

       Йен почувствовал, что его собственные губы шевельнулись. Удивительно – чтоб улыбнуться, как оказалось, не нужно прикладывать никаких лишних усилий. Он наоборот, будто расслабился – и улыбка появилась сама по себе. И глаза, тут же почувствовав слабину, закрылись обратно.

       Зато получилось не просто подумать – сказать, пусть и шепотом:

       – Мышка…

       – Это, по-твоему, приятное прозвище для девушки, Шаайенн, младший принц Даара? – Йен не видел, но по тону понял: девчонка не обижается, но делает вид.

       Он не ответил. Просто удержал улыбку еще на мгновение.

       А она вдруг склонилась к нему, коснулась губами лба – длинные волосы чиркнули по лицу – и прошептала:

       – Не умирай.

       “Не поверишь – сам об этом думаю, милая”, – мысленно ответил Йен.

       – Отдыхай, – она уже отстранилась, была вроде бы и рядом, но далеко, слишком далеко. – В следующий раз, когда откроешь глаза, попробуй только не выйти к ужину!