Текст книги "Мы, монстры. Книга 3: Зверь (СИ)"

Автор книги: Тим Вернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Глава 31. Ущерб

– Рано или поздно ты все равно умрешь, – Ух’эр поднялся и окинул Даарена равнодушным взглядом. – Пока с тобой скучно.

       Двинулся прочь, но тот увязался следом и, прежде, чем Ух'эр успел возмутиться такой наглости, сообщил:

       – Ты не хромаешь.

       Ух’эр раздраженно вздохнул, покосился на человека и сочувственно спросил:

       – Ты совсем тупой, да? – сложил руки трубочкой и прокричал почти в самое ухо, чтобы тот точно расслышал. – Чем больше злишь меня сейчас, тем хуже будет потом!

       Убрал руки и продолжил шагать, рассматривая человека. Человек был серьезен и собран, на Ух'эра не смотрел, устремил задумчивый взгляд прямо перед собой и вопль на ухо не изменил ровным счетом ничего. Человек просто не обратил внимания – как обычно – он словно обдумывал что-то свое, куда более важное, чем происходящее здесь. Но что именно – так и не сказал, просто повторил.

       – Ты не хромаешь.

       Ух'эр кивнул себе, пробормотав:

       – Да, тупой.

       – Ты не считаешь меня существом, достойным твоего внимания, и ведешь себя со мной так, как вел бы, если б остался один, – задумчиво продолжал Рен, будто продолжая беседу с собой. – Но стоит тебе показаться кому-то другому – ты делаешься меньше, глупее, слабее.

       Рен наконец перевел взгляд, тяжелый и темный, очень напомнивший отцовский – Д'хал всегда так смотрел, отчитывая за очередную шалость, – и спросил, едва ли не с угрозой:

       – Почему прикидываешься?

       Ух’эр лишь раздраженно вздохнул в ответ.

       “Потому что с тобой играть скучно, – можно было ответить, – ты даже не пикнешь, если оторву твою руку и изобью тебя ею. И ты тупой. С остальными – как-то веселее…”

       Но он не ответил. Во-первых, еще чего не хватало – насекомому отвечать. Во-вторых, вдруг подумал, что проблема может быть не в Даарене. Не выходит шутить не над ним – не выходит шутить вообще. Больше не выходит. Он изменился, пройдя все пути небытия, вновь обретя свое царство, напитавшись новой, но такой знакомой силой... Шутить-то он мог. Но хотелось все меньше. И не разберешь: то ли слишком сильным и серьезным он стал, то ли слишком слабым из-за братьев, сестер, всех этих насекомых, с которыми постоянно приходится иметь дело – сил на шутку, на смех, на оскал уже не осталось.

       – А почему ты врешь? – прищурился Ух’эр. – Ты же даарец! Вы же все такие правильные и честные! Так говорите, по крайней мере. Жалкие лицемеры! Судя по тому, как лжешь ты, их предводитель, как не выполняешь обещания…

       – Я выполняю обещания, данные людям, – мрачно перебил Даарен. – Не монстрам.

       – Я – бог! – наставительно поднял палец Ух’эр.

       – Ну да, – равнодушно кивнул Рен. – Только шутом прикидываешься.

       – Бог сме-ерти, – напомнил Ух’эр почти нараспев, повторяя любимую интонацию Лаэфа, впустив в голос побольше сладкого яда. – Я заберу всех вас, все-е-ех… Из тех, кто там сидит, – Ух’эр снова развернул голову полностью, чтобы посмотреть за спину, и ткнул большим пальцем через плечо на пелену, все еще скрывающую выдуманную комнату с давно несуществующей семьей, – остался всего один человек, который тебе дорог. Всего один – но нам хватит. Рано или поздно он будет моим, король Даара. И твой Дэшон еще есть, его тоже заберу, ему вообще недолго осталось, сумасшедшему старику… А знаешь, – Ух’эр снова широко улыбнулся, ему снова, пусть ненадолго, но стало весело, – давай дождемся их всех! Я как раз придумаю множество интересных игр для нас. Вот тогда и повеселимся.

       Он руками взялся за голову, прокрутил ее на место, заканчивая оборот, и еще чуть дальше – чтобы вновь посмотреть на Рена, проверить, может, хоть теперь этот кусок камня занервничал.

       Нет, ничего, пусто.

       Ни тебе страха, ни сожаления. Темный беспросветный холод в глазах, все та же жесткая усмешка и вопрос:

       – Уверен?

       Ух’эр вопросительно вздернул брови. А Рен объяснил вопрос:

       – Уверен, что тебе будет весело? – передразнил. – “Даарцы”! – и тут же, без перехода, с нажимом спросил. – Это твое царство или твоего брата? Почему ты прикидываешься слабым? В своих же владениях!

       – А почему ты никак не сдохнешь? – ощерился Ух’эр.

       Рен хмыкнул и пожал огромными плечами:

       – Ну я-то хотя бы могу ответить на вопрос, – и правда ответил. – Ты знаешь, что в Дааре сейчас неспокойно. Я хочу увидеть, чем все закончится.

       – И чем ты собираешься это увидеть? – удивился Ух’эр. – Ты же там почти мертвый лежишь. Ты не вернешься, глупец, даже если очень меня разозлишь – не в моих силах вышвырнуть отсюда того, кто пробыл здесь так долго, чья нить жизни уже почти оборвалась.

       – Я не вернусь, – легко согласился Рен. – Но ты можешь мне всё рассказть.

       Ух’эр хмыкнул, шевельнул пальцами – издалека Рену в лицо со свистом метнулся сгусток смолы. Залепил, заткнул ненадолго, тот отстал, отдирая его с лица.

       “Слабеет”, – злорадно подумал Ух’эр.

       Был бы силен как раньше – смола бы просто рассыпалась пеплом. То ли человека тоже вымотали эти прыжки из сна в сон, то ли и правда вот-вот помрет.

       “И тогда-а-а…” – многообещающе протянул про себя Ух’эр.

       Рен отлепил таки смолу, догнал и спросил:

       – Кто такой Нивен?

       Ух’эр оглушительно чихнул – мощным порывом ураганного ветра человека швырнуло о скалу вдалеке. Ух'эр проводил того взглядом, ухмыльнулся.

       “Попробуй догони теперь”

       Все слабеют, рано или поздно.

       Ух’эр же – понемногу набирается сил.

       Что до Лаэфа – может, и правда пора прекращать играть с ним в игры. Ух'эр просто привык играть, а как иначе, когда знаешь: Лаэф сильнее. Лаэф, Заррэт, сестры – все они старше и сильнее.

       Но так было до того, как они оказались здесь. Как и глупый человек – в его когтистых лапах. Так может, пора наконец применить когти?

       – Стоп! – резко сказал себе Ух’эр и послушался: остановился.

       Осторожно повернул голову вокруг своей оси, чтобы проверить, не приблизился ли человек, не оказался ли рядом, вновь пренебрегая созданными Ух’эром правилами игры.

       Но человека все еще не было. Значит, он все еще не может нарушать правила.

       “Стоп, – повторил Ух’эр про себя. – Он вообще все правила пытается нарушить, гад мелкий! То есть, крупный, конечно, но все равно мелкий. Жалкий. Попал в ловушку – и теперь пытается сломать ее изнутри, пытается расшатать всю систему, заставить меня вести себя иначе, а остальным тогда придется иначе реагировать… Я покажу когти, они – зубы.

Заново подеремся. Он этого добивается. Хоть и знает, не может не знать: выхода-то у него все равно нет. И они, если попадется им под руку, порвут его в клочья куда скорее, они не будут ждать, пока все его друзья с детьми для представления соберутся…”

       Впрочем, Ух'эр прекрасно понимал, что человек потому так и действует, что выхода нет. Так действовал бы, наверное, и сам Ух’эр: попытался бы напоследок нанести максимальный ущерб. Всем и сразу.

       Устроил бы серьезную заварушку, после которой и помирать уже не так жалко...

***

       Нивену казалось, он уже умер. Раза так три-четыре.

       Он почти не помнил, как добрался сюда. Кажется, несколько раз терял сознание. Кажется, в теле не было ни единой мышцы, которая бы не болела от перенапряжения. И даже руки, которых он уже давно толком не чувствовал чувствовал, то и дело простреливала изнутри острая боль.

       А потом он увидел горы. Все еще далекие, подернутые дымкой и мелкие – как игрушечные.

       А потом грифон нырнул носом. Раз, другой…

       – Всё, – попытался сказать Нивен, но не смог даже толком разлепить пересохшие губы. – Вниз...

       Положил ладонь грифону на шею, направил.

       Он увидел горы – и это что-то сломало. Он почти добрался, но вместо того, чтобы ощутить знакомый прилив сил, который не раз ощущал, когда до цели оставалось совсем немного, почувствовал лишь пустоту. Возможно, те приливы посылал ему Лаэф.

       А может, они просто закончились еще на полпути.

       Горы на горизонте давали надежду. Надежда убивала решимость.

       Или он рассудил – на самом деле даже рассуждать уже не получалось, ни рассуждать, ни помнить, о чем думал мгновение назад, – что все-таки нужно отдохнуть перед последним рывком. В конце концов, до гор уже рукой подать, а грифон – засыпает на ходу и наверняка замерз еще сильнее, чем сам Нивен, да и поесть птичке не помешало бы. Им обоим на самом деле, но Нивен как-нибудь продержится, если что, он привык…

       “Ты че-ло-век”, – тихо пропел в голове Ух’эр, и это точно ему не приснилось сейчас, это он вспомнил. Потому что во сне всё легче. А сейчас – очень больно, и очень холодно, и дышать на этот раз есть чем – но от каждого вдоха будто бы разрывается что-то в груди. И если б не мертвецкая усталость, наверное, было бы гораздо больнее, а так – терпимо.

       Всё ещё терпимо.

       Грифон тяжело сел на землю и тут же, подобрав лапы, упал на живот. Уронил морду на холодную землю и закрыл глаза.

       – Нет! – выдавил из себя Нивен, соскользнул со спины и устоял на ногах, с трудом сдерживаясь, чтобы не последовать примеру. – Не спи! Тебе надо… А что ты ешь?

       Присел рядом и положил ладонь на лоб животного. Животное не ответило – оно и вопроса не услышало.

       Грифон крепко спал. Он тоже устал. И ему было очень, очень холодно.

       Нивен стянул с себя плащ. Укрыл грифона, насколько хватило плаща. Огляделся. Место показалось ему знакомым, но вспоминать не было ни сил, ни желания.

       – Тебе надо поесть, – зачем-то сообщил он зверю, вновь уставившись на птичью морду под рукой. Нивен где-то, кажется, слышал: если человек истощен, то немного пищи приведет его в норму, пусть и ненадолго. Интересно, касается ли это и грифонов? И что насчет самого Нивена?

       – Что же ты ешь? – пробормотал снова и еще раз огляделся.

       Понимая в общем-то, что даже ответь ему грифон сейчас грифон, что есть во-он тут траву, растущую у ближайшего дерева, он попросту не сможет подняться и дойти до нее, чтобы сорвать. Никто из них двоих не сможет.

       «Ладно...» – подумал Нивен.

       Ладно. Есть он не будет. Значит, ему нужно хоть немного отдохнуть и согреться прежде, чем срываться дальше.

       Ирхан поднялся пока невысоко, его лучи совсем не несли тепла, и Нивен решил: вылетят, когда Ирхан вскарабкается под самый свод небесного купола. Так, наверное, будет теплее. Пока – отдохнуть и согреться.

       Он медленно сел рядом с грифоном, забросил руку ему за шею, привалился к теплому боку.

       И закрыл глаза.

       Проснулся тут же – от грохота. Медленно поднял голову и с трудом сдержал тяжелый вздох: это Ух’эр приволок откуда-то тяжелое кресло, больше похожее на трон, громко поставил на каменный пол пещеры и развалился в нем.

       “Опять пещеры…” – с тоской подумал Нивен.

       Тут было, как всегда. Темно, сыро и холодно. Но, как ни странно, ему тут было хорошо. Это и пугало: ему снова было хорошо во тьме.

       Он не мерз впервые за долгое время – холод был здесь, чтобы облегчить его боль, не более. Сырость – чтобы легче было дышать и не жглось в груди. Тьма – чтобы было спокойнее.

       Нивен сказал бы, что вернулся домой.

       Обязательно сказал бы – если бы не побывал до этого в Запретном лесу. Теперь он знал, каким должен быть его дом.

       – Ну и? – спросил Ух’эр, забросив ногу на ногу, взирая сверху вниз с легким, пренебрежительным раздражением. – Летел-летел – не долетел! Теперь послушаешь, наконец, что тебе говорят?

       Нивен попытался было подняться. Оперся на грифона, но тот просел, как перина – и рассыпался под рукой кучей пепла. Нивен упал. Вскочил, отплевываясь, а Ух’эр весело, звонко расхохотался, откинув назад голову. Нивену показалось, что сейчас голова слетит вовсе, но Ух’эр так же внезапно себя оборвал, схватился за нее двумя руками и вернул в обычное положение.

       И тут же подался вперед, пристально всматриваясь в глаза – так часто делал Йен – чтоб увидеть, как Нивен отреагирует. Йен-то понятно, зачем делал: изучал реакции как существо, совершенно не умеющее реагировать правильно. Изучал – чтобы повторить.

       А этот…

       Создалось впечатление, что он давно ни над кем не шутил, и теперь пытался насладиться шуткой, даже столь мелкой и глупой, в полной мере. Или просто проверял – заметил ли Нивен, как он придержал голову.

       – Отваливается? – прищурился Нивен.

       – Постоянно! – восторженно согласился Ух'эр. – Но знаешь, в чем разница между нами?

       – В содержимом? – спросил Нивен, и Ух’эр, заготовивший было речь, осекся. Переспросил, прищурив глаз:

       – А?

       – В содержимом головы, – объяснил Нивен.

       – О-о… – уважительно протянул Ух’эр, но вдруг изменился в лице, весь перекосился, спрыгнул с трона, оказался рядом с Нивеном и схватил когтистой лапой за шею. Воздуха снова стало мало. – В том, мальчик с косичками, – прошипел в самое ухо, пока Нивен пытался вдохнуть, – что если оторвать твою голову, ее уже обратно не приделаешь.

       И швырнул его в обратно в пепел.

       На этот раз вскочить сразу не получилось. Пришлось потратить несколько мгновений, чтоб откашляться и унять головокружение.

       И все еще сидя, Нивен заговорил снова:

       – Уподобляешься Лаэфу, – взмахнул рукой, словно очерчивая фигуру Ух’эра. – Шипишь и сыплешь пустыми угрозами… Трон притащил.

       Нивен все-таки поднялся. Ух’эр наклонил голову, изучая его. Голова накренилась. Сильнее. Еще сильнее.

       – Прекрати, – отмахнулся Нивен. – Давай к сути.

       – А давай я сам решу, где здесь суть? – хищно оскалился Ух’эр.

       Выглядело это одновременно и нелепо, и жутко: с болтающейся-то сбоку головой.

       Нивен вздохнул, скрестил руки на груди и даже сделал короткий приглашающий жест, мол, ладно, решай.

       – А суть здесь, – Ух’эр все-таки снова поправил голову рукой, щелкнул пальцами, и кресло подъехало совсем близко – уронило его на себя. – Суть здесь в том, что ты не знаешь, как быть дальше.

       – Знаю, – возразил Нивен.

       Ух’эр заговорил вдруг иначе. Серьезно, строго, очень… разумно, что ли, учитывая, что это – Ух’эр. Нивен даже слегка удивился, и даже мелькнуло в голове что-то вроде: “А этой манеры он где нахватался?”

       – Даже если вы проснетесь оба, ты и твоя птица, даже если оба будете в силах еще на один бросок, даже если сил хватит до Даара… Ну, долетишь ты. И будешь дальше делать? Ты и в лучшие свои времена был никто против Затхэ. Против настоящего Затхэ. Что сделаешь теперь? Он – в своих горах, он почти бог, а ты… – Ух’эр принялся щелкать пальцами, будто не мог вспомнить слово.

       Нивен ждал.

       Ух’эр щелкал.

       Нивену надоело первому.

       – Человек, – подсказал он.

       – Насекомое! – в последний раз щелкнул пальцами Ух’эр, радостно вспомнив.

       – Я и не буду пытаться с ним драться, – сказал Нивен. – Я хочу поговорить.

       – Ты?! – изумился Ух’эр. – Поговорить?! Ты?!

       Нивен терпеливо ждал, пока наизумляется.

       – Он тебя даже не услышит, – покачал головой Ух’эр. – Даже чтобы докричаться до него, тебе нужна будет помощь. Наша помощь, дитя… – подумал и исправился. – Ну, точнее их помощь. Я уж, прости, тебя дома подожду. Но Лаэф вот хорошо говорит! Его только впусти – он и Затхэ заговорит, и весь Даар…

       Нивен почувствовал, что его толкнули. Легонько, несильно, в бок – но бок тут же отозвался острой болью. Ух'эр пропал, вернулась боль в теле, вернулась ломота, в груди снова жгло, и было холодно, очень холодно. Кажется, он проснулся.

       И как-то равнодушно подумал: «Не поднимусь. Если хотят меня убить – пускай...»

       Но его больше не толкали. Острожно взяли за плечо и так же осторожно позвали:

       – Эй!

       Нивен пришел в себя. С усилием развернулся, перехватил чью-то руку, второй рванул из-за пояса кинжал... и замер.

       Пацан напротив попытался отшатнуться, но Нивен схватил его слишком крепко. Всмотрелся в испуганно распахнутые глаза. Он где-то видел этого мальчика. Когда-то давно.

       Мальчик моргнул. Страх понемногу улетучивался из взгляда. Вместо него появлялось что-то похожее на осуждение.

       – Слышь, курьер, – осторожно проговорил он, протянул вторую руку и принялся старательно разгибать его пальцы, освобождая собственное запястье. – Ты бы не хватал так единственного человека здесь, который пытается тебе помочь, а? Руку сломаешь – кто тогда поможет?

       Да, Нивен встречал этого мальчика раньше. С деревянным луком наперевес.

       Он разжал наконец пальцы, отпустил сам, огляделся по сторонам. Все верно ему увиделось раньше: он уже был здесь. И грифон, обернувшийся пеплом – подсказка. Правда, тогда были химеры… Но горели все равно хорошо.

       А мальчик этот...

       Как же его?

       Помогал трактирщику. И что самое главное – помог Нивену.

       Мальчик присел напротив, заглянул в глаза. Сам-то он вырос, а вот взгляд остался все таким же: заинтересованный, самую малость испуганный, взгляд звереныша.

       – Я уж думал, ты помер, – честно сообщил звереныш. – Посреди леса, в такой холод… И звал тебя, и пинал...

       – Итан, – вспомнил Нивен, и парень очень искренне заулыбался – он правда был рад, что его имя запомнили. – Ты вырос.

       – Ты чего разлегся, вставай! – сказал Итан и сам поднялся, подавая пример. – Примерзнешь ведь тут вместе со своим… со своей… Это кто вообще?

       – Грифон, – объяснил Нивен, медленно поднимаясь следом. Опираться на грифона было страшновато, вдруг опять, испепелится? Зато это было отличным способом проверить, не спит ли он до сих пор, не контролирует ли всё Ух'эр, тот бы не упустил такой шутки.

       Нивен проверил. Грифон не развалился. Зато жутко заболела спина. И ноги. И вопрос прозвучал тяжело, хрипло:

       – Город далеко?

       Итан с сомнением качнул головой.

       – Если сбегать, то не долго, а вот эту дуру тащить – так да, далеко.

       – Грифона, – поправил Нивен. – Тащить не надо. Ты еще в трактире работаешь?

       – Ну, – угрюмо буркнул Итан, заранее подозревая неладное.

       – Его бы во что-то теплое завернуть, – объяснил Нивен. – Шкуры, ковры, одеяла... Подумай. И воды нужно.

       – Отлично, – фыркнул пацан. – Сходил в лес за ягодами! Теперь иди, Итан, кради шкуры для чудовища... Кормить-то его будем?

       – Не знаю, – ответил Нивен и вдруг понял, что улыбается.

       Его угораздило упасть на ту самую поляну возле Мадага. Ну, может, не на ту самую – но очень похожую. И возле Мадага. В своем везении Нивен давно разуверился, потому что знал теперь: его подстраивали Мертвые боги. Самому же ему... Ну не слишком везло, учитывая, что Мертвые боги в принципе до сих бродили следом.

       И с этой поляной вряд ли ему просто повезло. Скорее всего, он направил грифона сюда не случайно, хоть и совершенно не помнил, как именно. Как узнал нужную местность, как долетел до нее, как посадил птичку… И все же: он был здесь. В единственном, наверное, месте на всем Н’ваго, где у него был союзник.

       Нет, Тейрин, конечно, тоже, вроде как, союзник… Но это Тейрин. С ним всегда сложно определить, кто он кому. И всегда можно упустить момент, когда из союзника превратится во врага. И неизвестно еще, в какой из этих ипостасей он опаснее.

       А Итан – это Итан.

       Кажется, первый человек, когда-то поверивший Нивену.

       – А оно не померло? – с опаской спросил пацан, косясь на грифона.

       – Не знаю, – все с той же улыбкой ответил Нивен.

       Коснулся пальцами холки животного. Тихо мысленно позвал. Просыпаться оно не хотело. Оно вообще больше не хотело шевелиться, но Нивен пообещал тепло и сон, и животное шевельнулось под рукой.

       – Эй-эй… – Итан вскинул руки, отступая назад. – Оно не клюнет? И не говори “не знаю”, курьер, потому что клюв у него…

       – Не клюнет, – пообещал Нивен.

       Шагнул к парню, протянул руку и представился:

       – Нивен. Больше не курьер. Сменил профессию.

       Итан осторожно ответил на рукопожатие и спросил:

       – А мне имя тоже называть? Ты ж и так уже... – и вдруг снова отпустил и отпрыгнул, и снова глаза расширились, и тон поменялся.

       – Нивен?! – переспросил он. – Тот самый? Нивен?!

       «И сюда дошли Тейриновы легенды, – мысленно вздохнул Нивен. – Хоть бери и уезжай на другой материк!»

       Или возвращайся в Запретный лес. Он старался не думать об этом как о возможности. Пока – не думать. Сначала сделать все, что нужно.

       – Не, – ответил он Итану, – другой. У меня мало времени. Нужно согреть птицу.

       Итан медленно кивнул, подозрительно щурясь. Кажется, не поверил, что другой. Но спорить не стал, а просто сказал:

       – Принесу и еды. Вдруг, оно что-то будет есть? Или ты.

       Развернулся и быстро зашагал прочь, размахивая в такт шагам пустой корзиной, в которую так и не успел набрать ягод. За плечами у него болтался лук – уже не деревянный. В ножнах на поясе – длинный кинжал.

       Нивен задумчиво потянул с пояса свой. Нужно действовать, пока пацан не вернулся.

       Почему-то не хотелось, чтобы он увидел то, что Нивен собирается делать.

       Это как раз понял бы Тейрин – не Итан.

       Нивен потрепал еще раз по холке грифона.

       Опустился рядом с ним на землю, привалился спиной. Несколько раз подбросил кинжал, наблюдая за тем, как тот вращается в воздухе, ловит низкие лучи Ирхана, отбрасывает блики и падает – рукоятью в ладонь.

       Вздохнул, собираясь с мыслями. На выдохе – резанул по ладони, впечатал ее в землю рядом с собой.

       И тихо позвал: