Текст книги "Мы, монстры. Книга 1. Башня (СИ)"

Автор книги: Тим Вернер

Соавторы: Таша Данилова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Глава 15. Мышка

Йен деревянными шагами добрался до стола, уперся в него ладонями и медленно опустился на стул. Собрался с силами, согнулся и осторожно потянул с ноги сапог. Задержал дыхание, чтоб не зарычать от боли. Рывком сдернул и швырнул в стену, будто сапог был в чем-то виноват.

Стена отозвалась глухим "бух!", а Йен выругался про себя.

"Вот так ты тихо и незаметно себя ведешь? – мысленно возмутился и тут же сам себе возразил. – А зачем? Кольцо у трактирщика. Потому во-первых, сам он выгонять меня точно не придет, а во-вторых, охотники вычислят по нему. Так что хоть молчи, хоть песни пой – ничего не изменишь".

Йен склонился ко второму сапогу. Сразу – рывком, тоже – в стену.

Усмехнулся второму глухому удару. Развернулся к столу, вытянул ноги под ним и подумал, что это даже хорошо, что здесь везде пятна от крови. Новых не заметят. Поднял крышку с блюда и фыркнул – кружка с вином была маленькой, низкой. И была одна.

“Правильно мелкой пакости ничего не дал, – подумал Йен. – Ушлый хозяин. Неужели неясно, что “вина” – означает... ну хотя бы кувшин!”

Осушил кружку одним глотком, вернул на стол, уставился на еду, решительно вздохнул и... обессиленно уронил голову на руки.

Даже не уснул, провалился в бессознательное состояние, из которого все понимал, но ничего не мог сделать. Как сквозь вату чувствовал, что мешает‍ боль в ногах, и даже помнил, что надо что-то сделать с ранам‍и. Знал, что нужно лечь на кровать, чтобы спина не ныла. Постоянно нырял в размытые видения, видел лица и слышал голоса, а потом выныривал и понимал: это голоса других постояльцев.

А за окном кричат ночные сойки.

И громко фыркают лошади в стойле.

Звон посуды на кухне.

И запах, тошнотворный рыбный запах, который то и дело наваливается тяжелыми волнами.

Уже среди ночи все-таки смог вытолкнуть себя из тяжелой полудремы – когда услышал оглушительный рев за окном. Вскочил, сбрасывая с себя груз сна. Зашипел от боли в ногах. Но сжал зубы, чтобы поменьше шуметь, метнулся к окну и замер у него, всмотревшись в ночную тьму.

Боль понемногу отступила, а он рассмотрел, что хотел. Шевельнул губами, бездумно повторяя свои же слова:

– Это я удачно зашел...

Во двор въезжала повозка, запряженная двумя зограми.

Йен осторожно приоткрыл окно, закрыл глаза и прислушался. В нос вновь ударила волна смрада, но сейчас это было неважно. Йен обратился в слух. Оказалось совсем нетрудно. Если нужно – можно сосредоточиться и услышать всё.

Трактирщик и этим гостям жаловался на судьбу и наплыв посетителей. Но в конце концов очень сильно постарался – не бесплатно, разумеется – и нашел для них место. На чердаке. Зогров отвели на задний двор. Гремели решеткой и звенели ключом, закрывая на замок. Зогра в конюшне не оставишь. И не умыкнешь, как какую-нибудь лошадь.

Но Йен-то – Йен давеча двух виверн подряд угнал. Почему бы не попробовать теперь с зогром.

Гости долго топали по ступеням, вносили тяжелые мешки и сундуки. Йен, прильнувший уже к двери, слышал каждый шаг, каждый стук, каждое слово. И как трактирщик предложил поужинать, и как хозяин зогров согласился. И как оба, мирно беседуя, направились вниз.

"Слишко удачно..." – отметил про себя, но терять ему было нечего, других вариантов у него не было, а подозревать судьбу в том, что она подложила очередную свинью – бессмысленно. После той, что уже подложена, другие свиньи – и не свиньи вовсе, а какие-нибудь мыши.

Голоса затихли. Йен осторожно вышел в пустой коридор. Ключ от клетки с зограми мог быть либо в комнате на чердаке, либо у их хозяина с собой.

“Сначала чердак, – сказал себе Йен, – потом знакомиться с хозяином".

Рихан игриво заглядывала в маленькое окошко, расположенное в конце коридора.

Йен сделал несколько шагов, вспомнил о том, что сапоги так и не надел, а потом решил, что правильно не надел – тише будет. И кровь уже не сочится – так что даже следов не оставит. И ногам не так больно, как в сапогах. Дверь на чердак была маленькой. В нее можно было войти либо согнувшись, либо ползком. Йен вздохнул, осторожно толкнул ее и с трудом протиснулся внутрь.

Помещение за дверью оказалось выше. В нем у Йена даже почти получилось выпрямиться. Хлам был сложен аккуратной кучей у стены, а у чердачного окошка, спиной к нему, стояла девушка. Такая мелкая, что поначалу показалась ему ребенком. Она обернулась на шум, ожидая увидеть другого, но увидела Йена.

Плечи слишком широкие, отметил Йен, а сама она, будто быстрым росчерком, незавершенным эскизом нарисована. Словно линии забыли сгладить. Нос картошкой, полные губы, рубленые скулы. И маленькие бусинки глаз, которые, впрочем, стали больше, когда она поняла, что к ней вошел чужой.

Она хотела было вскрикнуть, но Йен прыжком оказался рядом, зажал рот ладонью. Прошептал:

– Тихо-тихо, я тебя не обижу. Ладно? Я сейчас уберу руку и…

Она попыталась завизжать, и Йен, тихо выругавшись, вновь накрыл ладонью ее губы.

– Я же попросил тихо! – шепотом, возмутился он. – Я, между‍ прочим, не такой и страшный.

Осторожно убрал руку, и она на э‍тот раз заговорила тихо. Взгляд стал более осмысленным – и черные бусинки глаз злобно сверкнули.

– В зеркало себя видел? – процедила она.

– А у тебя есть? – спросил Йен. – Зеркало? Дай посмотреть, а?

Бусинки снова изумленно округлились.

– Дай! – попытался убедить ее Йен. – Я всерьез начинаю беспокоиться…

Она не дала договорить – вынула из-за пояса маленькое зеркальце и ткнула ему под нос.

– Ч-черт… – ошарашенно прошептал Йен, глядя на себя. – Это же… Да, правильно кричала. Я сам сейчас готов закричать.

Отражение было совершенно не похожим на него. Всклокоченные волосы торчали во все стороны похлеще, чем у Рэя, под глазами залегли черные тени, сами глаза таращились совершенно безумно, а рыжая борода топорщилась клочьями, за которые так и хотелось схватиться и вырвать к чертовой матери.

– Ужасно, – припечатал Йен и вернул ей зеркальце. – Не могу смотреть на это без слез.

– Ты кто такой? – спросила она.

– Жертва обстоятельств, – ответил Йен.

– Жертвы обстоятельств не вламываются в чужие комнаты, – ответила она, чуть прищурилась, и на этот раз Йену показалось, что игриво. Почти как Рихан.

“Рассмотрела, значит, – подумал он, – красоту души под слоем грязи. Умница. Я б не рассмотрел”.

И напомнил:

– Это – не комната. А я не вламывался. Дверь была открыта.

– Ой! – неожиданно испугалась она – вспомнила об открытой двери. И о том, наверное, что ждала кого-то.

И будто в ответ на ее возглас дверь распахнулась и на чердаке появился тот самый хозяин повозки, что говорил с трактирщиком. Этот тоже был приз‍емистым широкоплечим, раза в два старше Йена, и раза в два – ‍ниже. Еще более квадратным он казался из-за широкого бежевого плаща, что был ему слишком длинным – почти волочился по полу. Кроме того, новоприбывший обладал мощной темной бородой и не менее мощным голосом. Почти как у Рэя.

– Ты кто такой?! – взревел он.

– Тише, пожалуйста… – попросил Йен, но дядька его даже не услышал – продолжил реветь. – Ты что делаешь рядом с моей женой?!

– Женой? – удивился Йен и шепотом бросил девчонке. – Сочувствую.

– Да что ты себе позволяешь?! – вконец озверел тот.

– А, это ты, значит, услышал? – вскинул брови Йен.

Дядька шагнул к нему и рванул из ножен меч. Йен выхватил у побледневшей девчонки из рук зеркальце и метнул тому в лицо. Ощутимого вреда оно, естественно, не нанесло, но нападающего отвлекло. И Йен успел прыгнуть вперед, перехватить руку с мечом и с размаху ударить противника лбом. Второй удар все же отправил того в отключку.

– Ай, – сказал ему, свалившемуся на пол, Йен и потер лоб. И пожаловался барышне. – Твердый у тебя муж...

– Ты что сделал? – растерянно спросила она.

– Честно, не хотел, – признался Йен, – я вообще зогров ваших услышал, собирался купить, а тут ты, потом зеркало, потом он, и я...

Йен осекся, потому что внезапно ее мышиные глазки, пристально глядящие на него, вновь начали увеличиваться в размерах.

– Ой-ой... – пробормотал он. – Это нехорошо.

– Ты… он, – определила девчонка. – Ты – даарец! Оборотень!

– Оборотень?! – изумленно вскинул брови Йен. – Так они говорят? Я – оборотень?!

– Н-ну-у… – неуверенно протянула она.

– И ты веришь им? – продолжил изумляться‍ Йен. – Да посмотри на меня, милая! Какой из меня оборотень?!‍

– И кто ты тогда? – подозрительно прищурилсь она.

Йен твердо посмотрел ей в глаза и представился:

– Шаайенн, младший принц Даара.

– И почему ты здесь, в таком виде, младший принц? – фыркнула она, прикрыв этим фырком легкий восторженный вздох, который Йен все-таки заметил.

“Не каждый день к тебе на чердак принцы наведываются, да, крошка?” – мысленно хмыкнул.

И ответил:

– Если что не так с принцами, милая, ответ всегда один – власть. Борьба за трон. Ты же услышала слово “младший”, да? Так вот, есть и старший, – презрительно продекламировал. – Старший принц Каарэй. Сволочь.

Тут Йен почти не соврал – Рэй частенько бывал той еще сволочью.

И злоба его была вполне искренней. Хотя, если подумать, то злиться на Рэя нужно было в последнюю очередь. Не он обратил Йена. Да он даже не преследовал! Хотя тут, скорее, папочке спасибо: не отпустил, видать, престолонаследника в столь опасную погоню.

И все же Йен злился. Потому врать получалось гладко, как никогда.

– Чем старше я становился, тем больше ему мешал, – доверительно говорил девчонке, – и Каарэй пошел на крайние меры – объявил меня монстром, чтоб устроить всенародную травлю. И ему хорошо, и другим – развлечение. Ты же знаешь, как даарцы любят охотиться?

– Вот только зубы не заговаривай! – фыркнула она. – Знаешь, как я поняла, что ты оборотень? – заглянула в глаза, и взгляд бусинок был внимательным, цепким. Вредная мышь. – Зогры – не лошади. И не боятся диких зверей. И не станут бояться оборотней.

“Отлично!” – мысленно обрадовался Йен. Значит, и правда не станут бояться. Значит, осталось только выяс‍нить у девчонки, где ключ от замка.

– Зогры быстрее лошадей, в‍от и все, – пожал плечами он. И как можно более проникновенно сказал. – Мне нечем доказать свою правоту, и ты имеешь полное право мне не верить. И если не веришь, я уйду. Но прежде, чем уйду, ответь мне на один вопрос.

– Какой? – спросила она, изучая его внимательно, будто что-то искала в глазах. Хотела найти. Но найти не получалось, наверное.

– Как ты вообще умудрилась? – спросил Йен, кивнув на лежащего в отключке мужа. – Замуж… За вот это вот…

– Деньги были нужны, – ощерилась она. – А принцев, как назло, не встретилось!

Йен посмотрел ей в глаза и очень твердо сказал:

– Милая. Встреться ты мне тогда, все могло бы быть иначе. Но в какой-то степени я рад, что этого не произошло. Иначе сегодня нас травили бы обоих.

Он присел над ее супругом, ткнул того кулаком в бок, уточнил:

– У тебя неприятности из-за этого теперь будут?

– Не больше, чем у тебя, – фыркнула она.

– А давай поможем друг другу? – предложил Йен. – Ты мне зогров, я тебе – денег. Развернешься – и уедешь от этого… голосистого.

– Много денег нужно будет, – насмешливо отметила она, – очень много.

– Я же сказал, – произнес Йен и поднялся, – я принц.

И легким движением снял с пальца пару колец. Протянул ей. Отметил:

– Даарские мариины чистой воды. Как ты. Думаю, этого хватит на первое время.

– А я тебе – зогров? – уточнила она.

– Для начала еще раз зеркало, – попросил он. – И гребень. И… где у твоего мужа бритва?

Потом Йен надолго засел перед темным окошком, используя его как зеркало. Маленькое – разбилось. А больше зеркал не нашлось. Девчонка подносила воды и полотенец, когда он просил. Оставляла рядом и возвращалась к поклаже – молча и решительно паковала свои вещи в отдельный мешок.

А когда он развернулся, а она подняла на него взгляд, то наконец посмотрела так, как смотрели всегда. Как положено. С восхищением.

– Вот теперь на принца похож больше, чем на оборотня, – честно призналась она.

– Правда? – мягко спросил он. Так же мягко подошел и опустил руки ей на плечи. Она подняла на него взгляд. И уже потянулась для поцелуя, но тут Йен услышал собак. Даарские ищейки шли группой в несколько десятков, шли из лесу, пока еще не вышли к холму, но вот-вот должны были появиться. А значит, охотники на вивернах уже прочесывают небо. И уйти теперь будет в разы сложнее.

“Все-таки Рэй показал дорогу”, – мрачно подумал Йен. И вместо поцелуя в губы, смачно чмокнул барышню в лоб, оставил растерянно хлопать глазами и шагнул к окну, всматриваясь вдаль, принюхиваясь к воздуху.

– А теперь мне нужны зогры, – тихо сказал он.

– Ты! – возмущенно выдохнула она, но подходящих слов не нашла, а Йен круто развернулся к ней и честно сказал:

– Если бы не надо было спешить, поверь…

– А бриться, значит, время было!

– Милая, да с тобой нужно ночь провести! – с чувством ответил он. – Ночь, не меньше! И я проведу. Но сейчас мне нужно бежать, понимаешь? Бежать!

Непроизвольно вновь покосился на окно, а девочка с неожиданным пониманием уточнила:

– Они уже близко?

Умная мышка. Прекрасно поняла, что он их чует. И что всем его россказням – грош цена. Но он уже взял ее в оборот.

– Да, – тихо ответил он, глядя в пол.

“А теперь поднимаем взгляд, – сказал себе, – раз, два, три…”.

Он уже вычислил, опытным путем, что именно так виноватый взгляд работает лучше всего. Если смотреть не сразу в глаза, а сосчитать до трех. Правда, Рэя с отцом его взгляд никогда не пробирал, слишком толстокожие. И слишком хорошо знали Йена, потому должны были понимать, сколько времени тот репетировал его перед зеркалом и на скольких людях опробовал прежде, чем задействовать в важном разговоре.

Девочка продержалась пару мгновений, потом тяжело вздохнула. Задумчиво глянула в окно и наконец вынесла вердикт:

– Возьмешь одного, – сказала она.

– За два кольца? – удивился он.

– И плащ отдашь, – припечатала она и присела над распростертым на полу мужем. – Бежевый цвет любишь?

Йен ухмыльнулся.

Очень умная мышка.

Глава 16. Несущий свет

– Что значит, нет следов?! – рявкнул Даарен на человека, принесшего очередную весть. – Мне лично оседлать виверну и показать вам, недоумки, как следы искать?! На кого ваши шавки натасканы?!

– Мой король, – попытался оправдаться тот, – собаки научены брать след обычного оборотня, откуда им…

– Оттуда! Королевские, чтоб их, ищейки! Найдите! Еще одна такая весть, и твоя голова…

– Рен, – тихо перебил Дэшон, стоявший в углу зала, – не думаю…

– Молча-ать! – взревел тот, вскакивая и круто разворачиваясь.‍ Гонец коротко глянул на Дэшона, и тот так же коротко мотнул ‍головой в сторону выхода: беги, пока цел.

Рен прятал горе за злостью. Он всегда так делал, и Дэшон прекрасно знал, что о поступках, совершенных в порыве гнева, тот потом сожалеет. Не признается, но сожалеет. А сейчас на них, на всех, на весь Даар и на королевскую семью, обрушилось такое горе, что сам Дэшон не знал, как с ним справляться. И до сих пор не был уверен, что правильно поступил тогда, заглянув в комнату Йена.

А Рен и вовсе с ума сходил.

Странно, что еще леса не начал выжигать.

Приход Зверя – сбывшееся страшное пророчество. Мощный удар по всему Даару и Даарену лично. Но Рен был стальной – не боялся ударов. А вот потеря Йена – это уже не не просто удар, это кинжал, под латы, под кожу, прямо в сердце.

Рен любил Йена. Он плохо умел любить, но все же – любил.

– Ты знал, что это случится! – неожиданно заявил он, пробуравив Дэшона темным тяжелым взглядом.

– Не сходи с ума, – мягко попросил Дэшон. Рен уже неделю вымещал злость на всех, кто попадался под руку. Не знал, кого винить в произошедшем, и винил каждого. Странно даже, что самого Дэшона зацепило только сейчас.

– Ты с самого начала все знал! – процедил Рен, продолжая глядеть исподлобья и надвигаясь медленно, но неумолимо. – Ты плешь мне проел, твердя о том, как много ему нужно внимания! Какой! Он! Необычный! Мальчик!

– Потому что так и было! – жестко отрезал Дэшон.

Его назвали Шаайенном – Несущим свет. Сейчас это выглядело жестокой насмешкой, но Дэшону всегда казалось, что имя подходит ‍ему как никому другому. В нем не было ничего от отца, в отца ‍пошел Рэй. А этот вышел копией матери, этот был ее любимцем, любимцем Ирхана и дворцовых нянек. Стоило ему выйти в непогожий день на крыльцо, как Ирхан разгонял тучи просто для того, чтоб потрепать его волосы. Ярко-рыжие, в лучах светила они сияли золотом. И искрились, сверкали глаза, таящие в глубине пронзительную насмешку, которая нет-нет да и прорвется поверхность. Она, эта насмешка, всегда сидела там – с тех пор, наверное, как научился улыбаться.

Дэшон вспоминал сейчас его тогда, совсем маленьким, в который раз пытался найти тот момент, когда он проглядел. И что именно он проглядел.

Йен казался слишком живым, теплым для здешних снегов и темных холодных скал. Заразительно смеялся, мягко говорил. Даже Рэй смягчался рядом с ним. А Йен будто ждал момента, когда все смягчатся и заразятся его смешливостью, чтобы вытворить какую-нибудь пакость. Или глупость. И потом с ухмылкой встречал всеобщее негодование.

Дэшон просмотрел тот момент, когда эта ухмылка стала и маской, и щитом. И об нее стали разбиваться любые попытки достучаться до мальчика.

Йе считал себя лучше всех. Умнее всех. Ему все давалось легко, играючи. Все быстро надоедало и становилось скучно. Все они стали ему скучны. Дэшон это заметил слишком поздно. Остальные не заметили – внешне Йен не изменился. Все так же сверкал в лучах Ирхана.

– Ты просто не понимал, кто он такой, – вздохнул Рен и отвел взгляд. – Мы все не понимали. Он обманул нас. Всегда обманывал.

Дэшон промолчал. Каждый раз, когда он мягко пытался уточнить, не слишком ли рано они сделали выводы, Рен будто с цепи срывался. Кричал, что чужаку не дано по‍нять, что не его ума дело лезть в их веру и их наследие. Что ‍сейчас Дэшон пытается дать себе и другим ложную надежду, и дальше уже не говорил – дальше Дэшон понимал сам: ложная надежда короля добьет. Ему, похоронившему младшего сына, нельзя сейчас задаваться вопросом: а не живьем ли похоронил?

Да и не было надежды. Даарен уже все решил: Йен никогда не был его ребенком. Йен всегда был монстром. И этот рыжий идиот со всеми его ухмылками, с издевками и насмешками, с холодной уверенностью в собственном превосходстве, в легенду вписывался идеально. Настолько идеально, что уже и Дэшон не был уверен ни в чем.

– Он любил тебя, – напомнил Дэшон, – любил Рэя.

– Он уже даже не старался прикидываться, – с тяжелым вздохом возразил Рен. Вернулся к креслу и бессильно рухнул в него. Кресло тихо хрустнуло. А Рен глухо повторил. – Под конец он даже не старался. Ты всегда видишь в людях хорошее, Дэшон. Даже, если его там нет. Даже, если в них нет людей…

И пробормотал, глядя вдаль:

– Вшивые шавки... Ничего найти не могут…

Дэшон понял: беседа окончена. Двинулся к выходу и почти дошел, но вовремя отшатнулся от распахнувшейся с грохотом двери. Каарэй всегда перемещался с такой скоростью, что не дай Мертвые кому-нибудь встать у него на пути. Собьет и не заметит. Учитывая его габариты – только что дверью мог случайно Дэшона о стену расплющить. Мимоходом.

Одет Рэй был, как всегда, неправильно. Из-под неприлично короткого кожаного плаща, больше похожего на куртку, выбивались полы длинной красной рубахи, на руках – кожаные перчатки с обрезанными пальцами, уме‍стные, когда управляешь виверной, но не в тронном зале. Смоля‍ные волосы торчали во все стороны так, будто его и впрямь окунули головой в смолу.

А Рен на этот раз даже не бросил привычное усталое: “как ты выглядишь”. Не до того. Только поднял мрачный взгляд, и Рэй не прошел – пролетел с десяток шагов до кресла. Замер напротив, так же мрачно глядя на отца.

А Дэшон вновь почувствовал, как щемит в груди, потому что, будь сейчас Йен здесь, он обязательно прокомментировал бы эту битву взглядами. Сказал бы что-нибудь совершенно неуместное. Разбил бы вазу. Чихнул. Он часто так делал – вызывал отцовский гнев на себя. Внезапно становился неуклюжим, разговорчивым, неуместным, раздражая отца куда больше, чем это мог в принципе сделать старший брат.

“Хоть завалите меня своими легендами, – подумал Дэшон, – но так Йен защищал Рэя. Может, не осознавал этого сам, но защищал”.

Рэй, в свою очередь, всегда становился на сторону Йена. Потом, конечно, Йену от него влетало, но не при чужих. И даже не при отце. При отце Рэй просто молча смещался так, чтобы прикрыть младшего плечом.

Возможно, Рэй даже считал, что они с Йеном дружны. Да что Рэй – Дэшону тоже иногда так казалось, и только сейчас, анализируя поведение Йена в свете произошедшего, он начал понимать: Йен ни с кем не дружил.

И подставил Рэя, сам того, возможно, не желая. На Рэе Даарен срывался за эти дни неоднократно. И Рэй, который всегда мог за себя постоять, теперь просто опускал взгляд и молча выслушивал. И молча уходил.

“Будь ты селянином, которым постоянно выряжаешься, еще куда ни шло! – рычал Даарен. – Селянину можн‍о простить глупость! Но ты – наследник престола! Как ты мог?!‍”.

Дэшон потом пытался поговорить с Рэем, сказать: ты не виноват. Сказать хоть что-нибудь, но не удавалось. Стоило подойти, как Рэй рявкал ничуть не хуже отца, мол, отвали, сволочь, ты вообще не из нас, тебе не понять.

Дэшон прекратил попытки, когда разглядел за яростью во взгляде тоску. Такую отчаянную тоску, которую никакими разговорами не перебить. Которую просто нужно пережить.

И вот теперь в первый раз за неделю Рэй первым пошел на разговор. И сказал тихо, угрюмо:

– Нужно собирать людей.

– Куда? – так же угрюмо уточнил отец. Чем старше становился Рэй, тем больше он был похожим на отца. Нет, на сегодняшнего Даарена парень пока не тянул, не дорос еще, но Дэшон помнил Даарена в возрасте Рэя. И тот тогда был даже мягче.

“Что из Рэя вырастет – страшно представить, – невпопад подумал Дэшон. – Если этот – стальной, Рэй вообще камнем будет. Скалой”.

– Никуда, – мрачно ответил Рэй. – Не нам идти – к нам идут. Я только что из смотровой башни. И пока ты здесь сидишь, вокруг Даара смыкается кольцо. А с Юга идут ураганы. И если мы хотим…

– Конкретнее! – рявкнул Рен, перебивая, и стукнул кулаком по ручке кресла. Тяжелый удар утонул в мягкой ткани.

– Оборотни, – сказал Рэй. – Со всех сторон. Зверь, появившись здесь, призвал их – и они идут. Не просто группы – это армия. Нужно отзывать Охотников.

– Ты этого хочешь? – процедил Рен. – Чтоб Охотники дали Зверю уйти?

– Я хочу, чтоб Даар выстоял! – процедил в ответ Рэй. – Интересы Даара – приоритет! И лишь потом – личные дела!

– Он влез в нашу ‍семью, – напомнил Рен. – В сердца. В головы. Он до сих пор‍ у тебя в голове сидит?

– А что у тебя в голове?! Соберись, отец! Подумай! Нас окружают! Я смогу повести за собой один отряд. Ты – второй. А кто будет с остальными биться? Дэшон?!

Рен дико вытаращился на вконец обнаглевшего сына, но Рэй был прав, и все это прекрасно понимали.

– Я хочу отомстить не меньше твоего, – веско сказал Рэй, и наконец Дэшон понял, как тот воспринимает происходящее – точно так же, как все остальные. А все крики Даарена о том, что Рэй едва ли не заодно со Зверем, – просто очередная попытка найти виновного. – И я отомщу.

– Никому ты не отомстишь, – неожиданно устало отмахнулся Рен. – И никакой отряд не поведешь. Ты нужен мне здесь. Ты – будущий король Даара. И тобой я не буду рисковать. Бери пергамент, пиши. Отзывай. Посылай птиц.

– Птицы не пройдут, – мрачно напомнил Рэй. – Ураганы.

– Тогда шли гонцов. Пусть седлают виверн. Но, Каарэй, если кто-то, хоть кто-нибудь вышел на его след – оставить его там. Пусть идет дальше по следу.

Рэй круто развернулся и решительно направился к двери. Походки у них с Йеном были похожими. Развязными. Не королевскими. Только Йен постоянно прятал руки в карманы и сутулился, а этот держал плечи ровно, энергично размахивая руками по мере движения.

– Сам не вздумай лететь, – бросил вслед Рен. И с нажимом добавил. – Я приказываю: оставаться во дворце.

Рэй прожег отца взглядом напоследок, но спорить не стал. Бросил сквозь зубы:

– Да, ваше величество, – и захлопнул за собой дверь.

Им всегда было трудно друг с другом – слишком похо‍жи. Теперь труднее было вдвойне: каждый будто напоминал друго‍му о Йене.