Текст книги "Мы, монстры. Книга 1. Башня (СИ)"

Автор книги: Тим Вернер

Соавторы: Таша Данилова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11. Погоня

Он вел виверну все ниже и ниже по склону, на бреющем. Та едва не задевала б‍рюхом кусты, с трудом уворачивалась от внезапно возникших пер‍ед мордой редких деревьев, но шла тихо, молча. Пока не поняла, что Йен не будет ее поднимать. Напротив – ведет в лес. Прямиком мордой в лес. И уже на подлете к опушке внезапно возмущенно взревела и дернулась: испугалась.

– Да чтоб тебя! – прошипел Йен, рванул поводья на себя над самой землей, выровнял виверну в последний момент. Ударил пятками в бока и круто повернул, заваливая набок – так, если пригнуться к спине, проще пройти между деревьями. Она еще раз слабо взвизгула, за что получила новый тычок – и все-таки умолкла. Но было поздно.

Скорее всего, их уже услышали.

Йен прижался к спине виверны плотнее и снова ударил в бока. Вокруг мелькали деревья. Но нужно было, чтоб мелькали быстрее. Еще быстрее.

– Не умеешь летать тихо – будешь летать быстро, – злобно прошипел ей, хотя ветер бил по ушам так, что вряд ли она расслышала. Он и сам себя не слышал.

Ветки хлестали по плечам, голове, спине. Она мчалась вперед, вытянув шею и немыслимо выворачиваясь, ее то и дело заносило, и деревья она сносила хвостом, так что тихо идти не получалось в любом случае. Да и необходимости не было – за ними уже шли поверху. Йену даже смотреть не нужно было – он знал, чувствовал. Но вскинулся раз – проверить. Успел заметить в небе размытые пятна, а потом получил веткой по щеке так, что чуть не упал. Вновь прижался к ее спине, зашептал:

– Давай, давай, давай!

Нечего ему вверх таращиться. Главное он уже знал: Рэя с Миртом там не было. А уйти от остальных – раз плюнуть. Если птичка не подкачает.

Рэй ‍уже догадался бы, куда Йен ведет их. А эти, пусть хоть десять‍ раз охотники, не знают. И заметно отстают, хоть и поверху идут. Они охотятся хорошо. Летают очевидно не слишком.

Виверна, повинуясь очередному тычку в бока, увеличила скорость до предельной, чуть было не снесла развесистую ель на опушке и вылетела к ущелью.

– И еще раз! – выдохнул Йен и направил ее вглубь, вновь вниз головой. Виверна возмущенно взвизгнула в ответ, но пошла. Охотники неслись следом. Йен услышал отдаленные глухие выкрики – и мимо просвистело несколько отравленных стрел.

– А так? – спросил он, крутанулся всем телом, натягивая поводья – и запустил виверну вокруг своей оси. Теперь они падали, вращаясь. Виверна уже даже не пищала, а сердце у нее колотилось так, что Йен чувствовал его сквозь шкуру. И всерьез начал опасаться, чтоб с ней не случилось какого-нибудь приступа раньше времени.

– Еще немного, зверюшка, – прошептал он. – Потерпи, – коротко оглянулся через плечо и добавил, будто решил перед ней оправдаться:

– А нечего громко вопить, когда я пытаюсь незаметно выбраться.

Охотники мчались следом. Трое решились повторить его трюк, и их птички теперь тоже шли в падении, головами вниз. Двое зависли над ущельем – чтоб вести его поверху в случае чего. Еще двое спускались следом неспешно, мягкими спиралями. То ли духу на падение не хватало, то ли просто решили, что спешить уже некуда, что никуда он не денется. Каменное дно ущелья, каменные стены, и он, зажатый здесь между камнями.

Пф!

Рэй бы знал.

Йен ухмыльнулся и вновь натянул поводья – как раз вовремя, чтоб виверна не прочесала носом каменистое дно. Та выровнялась, ‍но не успела облегченно вздохнуть – если виверны, конечно, эт‍о умеют, – как Йен круто рванул в сторону. Он знал, когда повернуть, чтоб, не замедляя хода, влететь в пещеру. И знал, как вести животное по пещере, чтобы выйти с другой стороны. Охотники, конечно же, рванули следом. Но вот они совершенно не представляли, что в пещере делать. Потому что в юности у них были куда более важные дела, чем на пару со старшим братом исследовать здешний ландшафт. У брата, правда, тоже были важные дела, но иногда Каарэй умел расставить приоритеты правильно и плюнуть на все дела со смотровой башни.

У Йена дел не было – Йен сразу всех поставил перед фактом, что он ни на что не способен, никуда не годен и делать ничего не собирается.

Смирились все, кроме Дэшона. Тот до последнего следом ходил.

“И что? И как? – подумал Йен. – Много выходил?”.

Мимо проносились каменные стены, вокруг должно было быть темно, это Йен помнил, но сейчас он прекрасно видел все вокруг. И даже не пришлось угадывать, где повороты, как в прошлый раз. Он видел – он поворачивал. Виверна снова стала жалобно попискивать, и Йен расценил это, как хороший знак. Оживает. Все лучше, чем мертвая тишина. А то он уже всерьез стал побаиваться, что виверна внезапно решит прикинуться мертвой. Вот тогда ему точно настанет конец.

Или им – тем, кто идет следом. Тут все зависит от того, во что он превращается, и почему он это делает.

“Какая-то ошибка”, – в очередной раз подумал он, хотя уже догадывался, что пытается себя обмануть. Но‍ слово “ошибка” в голове было сейчас спасительным якорем, кот‍орый можно было бросить, чтобы потом вернуться и все обдумать. А пока – убегать и раз за разом повторять себе: “ошибка”.

Еще один рывок в сторону, еще один поворот, на полной скорости – вперед. Выйти по ту сторону ущелья. А там – вниз, снова вниз. И снова идти меж деревьями, чтоб не заметили. Ведь сверху осталась еще парочка Охотников. Они, конечно, не знали, куда смотреть, чтоб заметить, как Йен выйдет из пещеры, но ведь и виверна – не то существо, которое трудно заметить.

И все же ему повезло. Йен несколько раз косился вверх, но ничего, кроме мелькающих на фоне чистого неба ветвей, не видел. И дальше гнал вперед – пока Ирхан не взошел, не повис красным блином в небе, пока виверна дышала ровно, пока у самого не свело мышцы от долгого напряжения. И лишь спустя несколько часов плавно потянул на себя поводья, останавливая животное. Спрыгнул на землю. Пошатнулся и, чтоб не упасть, привалился спиной к ближайшему дереву. Дерево было твердым и неровным. В спину давил какой-то сучок. Виверна таращилась на него выжидающе.

– Чего? – спросил Йен. – Чего ждешь? Любви и ласки? Не хочу огорчать, милая, но я не настроен на ласку сегодня. Давай, вали отсюда, – и взмахнул рукой, отпуская.

Виверна не шелохнулась.

Йен осмотрелся, и внезапно его захлестнуло волной запахов. Слишком четких и ярких, смешавшихся в одну невыносимую кашу. Он зажал нос рукой и отмахнулся от озадаченного взгляда виверны. Выдохнул и сказал сам себе:

– Значит так, высочество, отныне ты не путаешь понятия “‍осмотреться” и “принюхаться”. Не надо принюхиваться. Вообще.

С‍о зрением было куда проще – глаза сами определяли, как им видеть в темноте, а как – при свете. Это он понял в пещере. А вот различать запахи было слишком трудно. Особенно – в лесу.

– Во дворце хоть пахнет приятно, – сообщил он в ответ на очередной озадаченный взгляд виверны.

Отлепился от дерева, сделал шаг вперед и вскинул голову к небу. Уставился на Ирхана. Тот уже не слепил, как это было утром: поднялся вверх.

– Ладно, – Йен ткнул пальцем в небо. – Если Ирхан, уходя под землю, висит слева от меня… то где у нас Юг?

Обернулся к виверне, но та лишь продолжила бессмысленно таращиться на него. Йен подозревал, что сейчас его собственный взгляд не намного осмысленнее.

– Надо было ходить к Дэшону на уроки, – пробормотал он, – хоть иногда.

Огляделся по сторонам и радостно выкрикнул:

– Ага!

Виверна слегка дернулась, отошла на шаг и косилась теперь с опаской.

– Мох, – доверительно сообщил ей Йен. – Мох растет севернее, так? Так. А как выглядит мох?

И принялся бродить вокруг деревьев. Потом остановился, поднял взгляд на животное, тяжело вздохнул и сообщил:

– Я тут пытаюсь сосредоточиться, а ты мешаешь. И не надо на меня так смотреть. Нам было хорошо вместе, но пришло время прощаться.

Подошел к ней очень близко и доверительно сообщил:

– Дело не во мне, а в тебе, дорогая. Ты слишком заметная.

Провел ладонью по холке и легонько шлепнул, отправляя прочь:

– Давай, пошла!

Виверна посмотрела на него, как ему показалось, с легким сомнением. Мол, пропадешь ведь тут без меня. Йен фыркнул, жестко скомандовал:

– Вон отсюда! – и шлепн‍ул на этот раз сильнее. И по заднице. Виверна фыркнула в отве‍т и лениво, будто нехотя, поднялась в воздух. А Йен долго смотрел ей вслед, пока она не растворилась в вечернем сапфировом небе. После чего развернулся и огляделся. Деревья вокруг. Ни тропинки тебе, ни звука, ни запаха нужного. Только птицы орут, как сумасшедшие, но это кажется, потому что слышит он теперь тоже слишком хорошо.

Йен снова глянул вверх, и тут его осенило. Виверна ведь полетела домой? Значит, ему просто нужно идти в противоположную сторону. И если в ней внезапно не проснулась жажда странствий, то выйдет он куда-то южнее. Что будет делать потом, еще не знает, но выйдет.

Выйти из леса было необходимо. И пяти минут здесь еще не пробыл, а уже хотелось куда-нибудь к людям. Под крышу, за стены. Отдышаться. Поесть. Поспать. Может, даже выпить.

Через час пути хотелось уже просто воды. Через два – лечь и не двигаться. Через три – сдохнуть. Но Йен упорно продолжал шагать вперед, спотыкаясь о каждый корень и поражаясь про себя собственному упорству. Потом начали нестерпимо болеть ноги, и от этого он даже пошел быстрее. Будто сигнал получил – раз что-то болит, значит, он еще жив.

“Давай, не ной, – говорил себе. – Если выполз из даарского снега, что тебе корни и кочки? Не холодно? Вот и иди. И не останавливайся”.

Больше всего хотелось остановиться, потому что тут-то – можно. Риска замерзнуть не было, а погоня могла и мимо пролететь. Если под очень большим деревом спрятаться.

“Как же, – спорил сам с собой. – Мимо. Они собак по следу пустят. Как только след найдут”.

Ино‍гда Йен поглядывал на небо. Иногда ему почти хотелось увидеть‍ там преследователей, чтобы с чистой совестью упасть на землю и больше не шевелиться. Никогда. Но их не было – и нужно было идти вперед.

“Они должны были рассказать Рэю, – думал Йен. – Вернуться и рассказать о пещере. И тогда Рэй показал им, где там выход. А значит, они уже вышли на мой след. Значит, нужно идти быстрее. И найти новое средство передвижения”.

С этим была проблема. Лошади могли зачуять в нем… что-то не то. По крайней мере, от оборотней лошади шарахались. От него тоже наверняка будут. Виверны – слишком заметны. Тем более – в этих краях. Неподалеку, если он правильно понимает, где находится сам, есть Феррон. Там разводят зогров. Зогры сильны и быстры, привычны к монстрам, но как они реагируют на оборотней, Йен не знает. Вообще в Феррон попасть было бы неплохо. Он хорош тем, что туда не пустят охотников. Но и самому непросто будет пройти. А еще в Ферроне Хранители. Эти, если верить байкам, пострашнее охотников будут. И плевать им, кто ты такой и откуда. Хоть ты принц, хоть ты оборотень, хоть два в одном – разорвут в клочья и не спросят, как звали.

К тому же “неподалеку” – понятие тоже весьма относительное. Неделя пути – для кого-то немного, а кто-то и сдохнет в лесу.

– Зато никому не достанусь, – пробормотал Йен, – ни Хранителям, ни Охотникам. Буду самодостаточным. Сам убьюсь.

И будто в подтверждение собственных слов ударился лбом о висящую над дорогой ветку. Выругался шепотом и остановился. Разговоры в дороге, даже с самим собой, отвлекают и дезориентируют. А он и так дезориентированный, дальше некуда.

И не просто потому что совершенно не понимает, где находится.

А потому что все происходящее – какой-то бредовый ночной кошмар. А сам он стал кошмаром для всех вокруг. Он, конечно, и раньше был не сахар, но так явно и дружно его еще убить не хотели. Даже Рэй теперь наверняка хочет. Хотя как раз Рэю-то это должно принести облегчение: Рэй любит, когда все ясно. Ему всегда тяжело давались конфликты с участием Йена – трудно было определиться, на чьей он стороне. А от неопределенности Рэй еще больше хмурился и мрачнел.

“Теперь хоть порадуется, – подумал Йен. – Может, он такой злой был, потому что я ему все принципы путал”.

Рэй ведь, идиот, если взвалит себе на плечи ответственность за кого-то – будет тащить ее до конца. Даже если еще в начале пути поймет, что взвалил что-то не то. А тут – такое облегчение. Йен теперь никакой не Йен, а страшный зверь. И тут уж определиться проще простого. Потому что никакого Йена больше нет.

– А я здесь, – процедил он сквозь зубы. – Вот он я.

Остановился, вскинул голову и с ненавистью заорал в небо:

– Вот я! Здесь! Слышите?!

Мир перед глазами пошатнулся, Йен зажмурился, придержался за дерево, помотал головой, выдохнул. Задумчиво уставился вперед и отметил:

– Молодец, высочество. Совсем не привлекаешь внимания. Со-вер-шен-но.

И сделал еще шаг вперед. Ноги отказывались идти, но Йен пока еще мог ими управлять.

– Слышишь, ты, – прошипел он, обращаясь к тому, который жил внутри. И прекратил повторять бессмысленное слово “ошибка”. Какая-то дрянь там была, сидела в нем. Еще большая дрянь, чем он сам.

– Как мою жизнь внезапно разрушать, так ты у нас главный. А как по лесу идти – то мне? – и процедил. – Выползай, сволочь! Если ты не заметил, я тут нас двоих тащу. Выходи. Вы-хо-ди!

Но зверь так и не вышел. Ирхан тоже вскоре спрятался. И Рихан на этот раз не соизволила выглянуть.

"Естественно, – мрачно думал Йен, – мне ведь уже не надо пролететь незамеченным на фоне темной скалы. Теперь и поспать за тучей можно, да, гадина?".

Он злобно покосился в небо, потому слишком поздно заметил очередную корягу на пути. Нога зацепилась за нее, он рухнул навзничь. Полежал немного, уткнувшись носом в сухую землю, собрался с силами и вытащил из-под коряги сапог. Перевернулся на спину и раскинул руки в стороны, глядя на звезды. Те слабо мерцали сквозь тонкие тучи. Самую толстую забрала себе их хозяйка. Небо здесь было не такое, как над Дааром. Небо было далеким и мутным. Может, потому здесь не летали виверны – до неба слишком далеко.

– Неплохо прилегли, да? – спросил он у притаившейся внутри дряни. – Грациозненько. Ты пока посторожи тут, а я…

Не договорил, зевнул вместо этого и позволил тяжелым векам сомкнуться. Сверху равнодушно помигивали далекие зведы. Ночные птицы выводили серенады, но ему наконец было плевать – он устал так крепко, что даже с нынешним чутким слухом не слышал больше ничего. Не обращал на шумы внимания.

Только разобрал напоследок, что где-то вдали завыли волки.

Последней мыслью перед тем, как окончательно провалиться в сон, было: “Не тронут. Свои”.

Глава 12. Кто его остановит?

На третий день Нивен соорудил из досок настил у верхушки дерева, на пересечении двух толстых ветвей. И почти все время проводил теперь там. Он не успел проверить карманы своего покойного напарника. Да и не факт, что в этих карманах что-то было. Может, он и впрямь собирался подстраховать. А может, где-то там, за пазухой до сих пор лежал желтоватый кусок пергамента с выведенным на нем: “Нивен”.

Нивен не знал. Но привычно предпочел перестраховаться.

В первый ден‍ь он отправил ворона Бордреру. Краткое послание гласило: “Пос‍ылка доставлена. Новый сосед ушел”. Согласно протоколу, через несколько дней – два, пять, максимум десять, тут всё зависит от погодных условий – ворон должен был вернуться с ответным посланием, в котором простеньким шифром будет указано, где, у кого и когда Нивен получит оплату за проделанную работу. А пока ворона не было, Нивен занялся досками.

Ворона не было неделю. Запасы воды заканчивались, еда закончилась еще сутки назад, а Нивен понемногу свыкся со своим настилом. Даже лук откопал из тайника и перетащил туда. И теперь, лениво развалившись на досках, игрался ножиком, подбрасывая его вверх и наблюдая за полетом: несколько оборотов вокруг оси – и тяжелая рукоять снова в ладони.

А еще ножик красиво поблескивал в свете Рихан – хозяйки ночи и звезд. Благодаря тому, что следил за полетом ножика, Нивен заметил, как в небе беззвучно мелькнула черная тень, заслонив на мгновение свет.

Он схватил рукоять падающего ножа, вскочил и вжался спиной в ствол дерева. Черные тени в небе над его хижиной, да еще и такие огромные, да еще и в такой час – не к добру. Потом услышал людей. Они шли тихо, крадучись. Окружали.

“Вот и всё, – подумал Нивен, – за мной пришли”.

Проговорил про себя. Констатировал факт, еще до конца не осознав. А когда осознал – сердце стало колотиться так громко, что Нивену показалось, будто сейчас его засекут все скопом. И эти, с земли, и те, с неба.

Худшие опасения, в которые сам толком не верил, подтвердились. За ним идут. Его окружают. Очевидно, не ‍для того, чтобы передать письмо лично, потому что у них ворон‍а заболела.

Нивен пытался забить внутренним монологом дрожь в руках и гулкие удары сердца. Но сердце было громче. И с каждым ударом ему слышалось слово. “Всё, – говорило сердце, – всё. Всё”.

Он один теперь. А на него вот-вот обрушится последнее, что у него было. Единственное, за что держался, и что держало его. Орден Чистильщиков Нат-Када. И это последнее поперло против него. Поперло со всех сторон – даже с неба.

Черные тени неслышно снижались, и Нивен уже разобрал, что они из себя представляют. Химеры – мертвые тушки животных, подконтрольные колдуну. Или даже нескольким колдунам – Нивен насчитал трех летунов. И насколько он знал все эти колдовские штучки – а знал он их хорошо – контролировать сразу троих, еще и на большом расстоянии под силу лишь мощным чародеям.

Химеры ходили кругами – пока только наблюдали. Понемногу снижались, и когда тень в очередной раз мелькнула над головой, Нивен наконец рассмотрел, что за тварь она из себя представляет.

По его душу прислали тройку мертвых грифонов. Это если не считать четверых людей снизу. А не считать людей было бы ошибкой: за ним пришли Чистильщики. Почти такие же нелюди, как он сам.

Запахло смолой.

Воздух у поляны со свистом пронзили горящие стрелы, пущенные с четырех сторон. Вонзились в хижину. Та вспыхнула, и люди медленно, осторожно шагнули на поляну.

“Так, – сказал про себя Нивен, – возможно, этих я слегка переоценил”.

На фоне полыхающей хижины они были видны, как на ладони, все четверо.

Нивен вскинул лук и запустил, подхватывая с досок, одну за другой три‍ стрелы. Те запели в воздухе и впились в жертв. Д‍вое рухнули мертвыми, третьего – только ранил, то ли в плечо, то ли в спину: тот успел понять, что происходит, и прыгнуть в сторону.

Четвертый человек нырнул в кусты, но Нивену было уже не до него – на него, сложив крылья, камнями падали химеры.

И это было куда страшнее.

Он и с одной-то не представлял, как справиться. А тут целых три. И каждая – вдвое больше человека, Нивена – и подавно. Крылатые, когтистые, мощные твари. Черт, да Нивен даже не знал, где у них болевые точки. Есть ли у них болевые точки? Куда их вообще бить?

Правда, он даже этим вопросом не успел толком задаться. Успел лишь спрыгнуть, сжав в руках лук с одной так и не выпущенной стрелой. Прыгнул, перекатился вперед как раз вовремя, чтоб на него не обрушились доски – одна из химер с грохотом врезалась в них, еще две развернулись, чтоб атаковать вновь.

Нивен вскинул лук, выстрелил в ту, что сломала доски – она была все еще дезориентирована, и стрела в глазу окончательно вогнала ее в панику. Так проще: лучше добить третьего противника, чтоб осталось двое, чем пытаться ранить еще одного. Это, черт возьми, мертвый летающий лев с клювом! Что ему стрела?

Нивен успел отскочить в сторону, и его лишь задели когтистой лапой в плечо. Снова кувыркнулся, метнул нож не глядя, на выходе из кувырка. И в секунду, пока одна химера забрала круто в сторону, чтоб уйти от броска, развернулся навстречу второй. Рванул мечи из ножен за спиной. Одним мечом блокировал замах когтистой лапы, вторым – попытался ударить под брюхо, но тут же п‍ропустил ответный мощный удар в грудь. Упал, откатился, про‍должая движение. На место, где он только что лежал, приземлился второй грифон.

Ненадолго его ножик отвлек.

Приземлялся грифон, чтоб добить, вбить когтистыми лапами в землю. И совершил ошибку: попытался поставить точку там, где ее не нужно ставить.

Замешкался, пока осознавал, что противника на месте уже нет. К тому же – на мгновение перекрыл обзор готовой атаковать второй химере. И мгновения Нивену хватило. Прыжок – чтоб подняться на ноги. Два удара накрест, почти наложившись друг на друга. Одним мечом резануть по глазам – дезориентировать не только тварь, но и колдуна, что видит ее глазами. Вторым мечом – по шее. Отсечь голову.

Голова все еще падала на землю, тело заваливалось набок, второй грифон взмыл, чтоб атаковать. А третий, со стрелой в глазу, мчался от дерева к ним. И вдруг падающее тело совершило последний рывок – тяжело прыгнуло на Нивена, заваливая его на спину.

Нивен воткнул оба меча в грудь – туда, где когда-то билось сердце. Мощным ударом обеих ног столкнул с себя недобитую тварь, прыжком вскочил. У него снова не было времени. Ни на что.

Мгновение.

Половина удара сердца.

Два противника на подлете.

Один метательный диск в поясе.

И бросок.

Он не думал. Действовал автоматически, подсознательно выбрав все ту же тактику выведения из уравнения лишнего. Здоровой химере один диск не навредит. А ту, у которой в одном глазу стрела, хотя бы ослепит окончательно.

Что он, безоружный, собирается делать с последней, оставшейся невредимой и при этом очень злой тварью, Нивен придумать не ус‍пел. Диск вонзился в последний глаз полуслепой химере. До нов‍ого удара когтями оставалось меньше мгновения. Ослепленная тварь с диким визгом тоже была на подлете.

И, как оказалось, дезориентировалась окончательно.

Потому что вместо того, чтоб добить Нивена, снесла нависшую над ним химеру за мгновение до смертельного удара. Продолжая двигаться по инерции, обе влетели в полыхающий на месте хижины огромный костер.

Раздался дикий визг, пахнуло палеными перьями и мясом. Они еще и подраться попытались прежде, чем сгорели обе.

Нивен замер, растерянно уставившись на костер.

Через мгновение подумал, что надо бы закрыть рот.

И что с координацией у колдуна не слишком хорошо. Либо их и впрямь несколько, либо кто-то взял на себя больше химер, чем умел. А зачем? Неужели двух не хватило бы, чтобы справиться с Нивеном?

Он знал, что внушает людям опасения, но не думал, что настолько.

В общем-то – правильно внушает.

Подошел к лежащей неподвижно ослепленной голове, наклонился к самому уху и прошипел:

– Птички хорошо горят.

Поднялся, выпрямился. И мощным пинком отправил голову туда же – в костер.

Потом выдернул мечи из тела, схватил его за лапы и тоже потащил к хижине.

“Значит, так победить химеру, – сказал себе, – сжечь. Ладно. Будем жечь...”

Тело уже не дергалось – колдуну было очевидно не до того. Со своими тварями они связаны очень тесно. Видят, слышат и, что самое главное, чувствуют все, что должны чувствовать химеры. И сейчас колдун чувствует, что горит заживо. Втройне.

Тут лапами особо не помашешь.

Нивен медленно прошелся по поляне. Коротко, не гл‍ядя, добил раненого, который безуспешно попытался уползти в к‍усты. Шагнул в чащу, сообщил:

– Я иду искать, – и направился по следам.

Люди всегда оставляют слишком четкие следы. Сломаные ветки, примятая трава, отголоски запаха.

Четвертый человек уже почти успел выбежать на склон холма, когда Нивен догнал его. Заслышав погоню – Нивен больше не прятался, – человек развернулся и швырнул в него нож. Нивен легко ушел от броска в сторону. Человек бросил второй нож, но тот и вовсе свистнул возле лица, не задев. Человек паниковал, и руки его не слушались.

Человек выхватил меч и даже попытался нанести удар, но это уже не имело значения.

Нивен перехватил занесенную для удара руку и с хрустом выкрутил запястье. Тот не успел даже завопить – Нивен коротко ударил под дых, чтоб шум не поднимал. И пока человек задыхался от боли, навалившейся со всех сторон, без труда опрокинул его на спину еще одним ударом, сам приземлился сверху, впечатав коленом в землю.

Правой рукой сжал мертвой хваткой глотку, левой – рванул из-за пояса человека его же нож. Меч – слишком длинный, чтоб удобно удерживать при таком захвате. К тому же – много чести этому.

– Кто послал? – спросил Нивен. Сердце, ровно работающее во время драки, вновь заколотилось слишком сильно, и Нивену пришлось приложить немало усилий, чтоб говорить спокойно. Дышать, а не задыхаться. Задыхался сейчас противник – хрипел, пытаясь вырваться. Глупый человек. Знал, должен был знать – уже не выйдет.

Глупцы. Загнали Нивена в угол. И теперь ему нечего терять.

Человек снова захрипел и задергался.

– Тебе трудно говорить. Моя рука на шее, – сказал Нивен. – Я уберу. Во второй руке нож. Возле живота. Ее не уберу. Понял?

Человек странно дернулся, Нивен решил, что это либо предсмертные конвульсии, либо кивок. В любом случае захват с шеи можно убрать. Разжал пальцы, подождал, пока жертва несколько раз судорожно схватит ртом воздух и прокашляется. Повторил вопрос:

– Кто послал?

Человек криво ухмыльнулся. Хоть что-то он понимал: что ему уже не уйти. Разве что – в царство мертвых. И уходить туда решил по-своему.

– Могу разрезать тебя на куски. Не хочу – это долго. Но могу, – честно сообщил Нивен. – Разрезать?

– Ты хочешь услышать, что мы сами так решили? – хрипло спросил человек, продолжая криво ухмыляться. – Мы все желаем тебе сдохнуть, но не стали бы руки марать. Приказ сверху.

– Чей?

– Ты понимаешь, что тебе конец, да? – ухмылка была уже болезненной маской, кривым оскалом. И человек старался ударить напоследок хотя бы так – словом. – Тебя найдут, куда бы ты ни…

– Бордрер? – спросил Нивен.

– Да все! – с ненавистью выдохнул человек. – Все хотят от тебя избавиться!

– Почему? – спросил Нивен. И хоть прозвучало ровно, на него вместе с этим вопросом навалилось отчаяние.

– Понятия не имею, – выдохнул человек, и Нивен поморщился. Пахло от него ничуть не лучше, чем от того, недавнего. Ничуть не лучше, чем от любого из них. Гнилые изнутри. – Может, потому что Хозяин наконец понял, что с такими тварями, как ты, нельзя работать? – и уже не просто с ненавистью, с отвращением выплюнул. – В‍ыродок!

Нивен коротко резанул по его горлу. Тот захрипел и дер‍нулся в последний раз.

Нивен какое-то время не шевелился, глядя, как кровь заливает руку с ножом. Пусть – все смоется.

“С такими тварями… – мысленно повторил он. – Как я... Глупцы. Они еще не знают, с какой тварью связались”.

Наконец шевельнулся и только сейчас почувствовал, как все болит. Ноет плечо, огнем горит в боку, на который пришелся удар, – так, что дышать тяжело. Рука и вовсе не сжимается в кулак. И в крови. Всё – в крови.

“Смоется”, – вновь пообещал он себе. Поднялся, схватил тело за ноги и потащил к лесу.

А через несколько часов после рассвета ступил на людную улицу Мадага.

В лесу он все сжег. Обобрал карманы пришедших за ним, стер кровь – и сжег. Уничтожил следы. Теперь от него пахло лишь дымом костра. Ирхан уже залил щедрым светом все вокруг, и Нивен непроизвольно поглядывал на рукава, на полы плаща, на сапоги: вдруг, пропустил в темноте пятно?

А потом думал: даже если пропустил – что с того? Он идет туда, куда не должен был. Но в том и дело – он больше никому ничего не должен. Нет больше правил.

В частности, нет правила не пополнять припасы в городе, где только что сработал. Потому что – кто его остановит? Кто ему что скажет?

Он собрался в Нат-Кад.

Так – кто его остановит?