Текст книги "Соперничество сердец (ЛП)"
Автор книги: Тессония Одетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА 5
Последнее, чего бы мне хотелось, – это ужинать со своим новым врагом. Но я не уверена, что у меня есть альтернатива, если откажусь. Все до сих пор слишком ново для меня. Никогда раньше не была в книжном туре и не работала с публицистом. Кажется, мистер Филлипс исполняет также и роль менеджера тура. Если он отвечает за жилье, питание и бюджет на еду, то, пожалуй, мне стоит держаться рядом. По крайней мере, пока не почувствую себя достаточно уверенно, чтобы отправиться в свободное плавание.
По крайней мере, у меня есть свои деньги благодаря щедрому авансу за «Гувернантку и фейри». Одиннадцать мешочков с одиннадцатью разными валютами – по одной для каждого двора фейри – упакованы в мой саквояж.
Но... бюджет тура. Надо бы этим воспользоваться, правда?
Ужин оказывается просто чудесным: нам его подают в общем зале уютного постоялого двора, где мы и остановимся. Я уже видела свою скромную спальню и убедилась, что весь багаж на месте. А значит, я снова в обуви. Я так и не узнала, что мистер Хейвуд сделал с той парой, что натерла мне ноги, и слава богам.
Вот бы и от него можно было избавиться так же просто. Каждый раз, когда наши взгляды случайно встречаются через стол, я сверлю его глазами, но он, как назло, остается невозмутимым. Не обращает на меня ни малейшего внимания, разве что одаривает своей раздражающей ухмылкой. По крайней мере, разговаривать с ним не нужно. За нашим столом полно других, кто может занять его внимание. Как только «Полет фантазии» закрылся на вечер, мистер Филлипс пригласил за ужин хозяйку лавки Арвен, и та пришла с двумя подругами, работающими в соседних магазинах.
У меня не так много опыта общения с рабочим классом, разве что в местной пивной, где я люблю писать за кружкой эля. Остальное – редкие визиты в поместье родителей. Моя семья не принадлежит к аристократии, но богата. Будь иначе, вряд ли они с такой готовностью приняли бы мое писательство. Я средняя из семи детей, и все мои братья и сестры либо удачно вышли замуж, либо построили карьеру. Я – достаточно «лишняя», чтобы мне позволили некоторые вольности. Живу в тесной квартирке над лавкой мясника. Пока я сама себя обеспечиваю и не сижу на шее у семьи, меня не торопят выходить замуж. Но если бы я вернулась в родовое поместье – меня бы точно выдали. В Бреттоне женщин и во взрослом возрасте считают собственностью – родителей, братьев, мужей. Разве что у них есть профессия, как у меня, но это все еще редкость. Но мне, как «запасной» дочери, позволено посвятить себя писательству.
И все же, несмотря на всю эту свободу, это путешествие открывает мне глаза на то, насколько тесным был мой мир. Не только потому, что я родом из Бреттона или что никогда не встречала фейри и говорящих существ, но и потому, что упускала самые обычные вещи: поужинать с владельцами лавок или переночевать в трактире. От волнения во мне все закипает. Я точно знаю: все это сделает мои книги живее.
После ужина зал заполняется, атмосфера становится непринужденной и веселой. Еда отходит на второй план, уступая место выпивке. Воздух насыщен запахами дыма и алкоголя, перемешанными со смехом и болтовней. Остальные уже смешались с толпой, завязывая разговоры с незнакомцами, а я остаюсь за нашим столом, потягивая второй бокал эля. Он отличается от того, что я пью дома, но вкус чудесный – легкий, свежий, и с каждым глотком наполняет меня спокойной легкостью.
То, что нужно, чтобы не утонуть в тревожных мыслях. Контракт. Шанс на славу. Престиж, к которому я стремилась всю карьеру. И мысль о том, что я, возможно, уже потеряла свою возможность. Мистер Хейвуд явно опережает меня по продажам. Дафна сама сказала: у него фора. Даже Монти признал, что, скорее всего, к концу тура он продаст больше, несмотря на всю уверенность во мне. Если я не найду способа обойти его по продажам...
Я выталкиваю из головы эти мысли и глубже оседаю в кресле, радуясь, что никто не обращает внимания на мою «недостойную» позу.
Передо мной лежит блокнот, открытый на страничке с моим шуточным списком: «14 способов умереть в Фейрвивэе: иллюстрированное руководство». Я дорабатываю набросок блуждающего огонька, чтобы пункт номер семь выглядел правдоподобнее, когда на страницу падает тень. В помещении и без того полумрак: темные дубовые стены, немного светильников. Сжав челюсть, поднимаю глаза, и, конечно же, передо мной Уильям Хейвуд с бокалом фиолетового вина в руке.
– Мило, – говорит он ровно, поднимая бровь и глядя на рисунок.
Захлопываю блокнот.
– Тебе и правда так нравится меня донимать, что ты не удержался и пришел снова?
Он фыркает.
– Я здесь не из-за тебя, Эд.
Щеки вспыхивают.
– Не зови меня Эд.
– Вини, может, тогда?
Я резко поворачиваюсь. Голос дрожит от усилия не закричать.
– И Вини ты меня тоже не назовешь. Для тебя я – мисс Данфорт.
Он наклоняется, опираясь руками – весьма голыми и, надо признать, впечатляющими – на спинку соседнего стула. Пиджак он снял, рукава закатаны до локтей, галстук ослаблен, жилет расстегнут, а ворот рубашки распахнут почти до ключиц. Щеки алые – по нему видно, что он уже изрядно выпил.
– Ну же, – произносит он сладко, почти шепотом. Наклоняет голову в наивной манере, и я вдруг понимаю, что понятия не имею, сколько ему лет. Он выглядит ровесником Монти или моим, но с фейри все сложно. В брошюре было написано, что большинство перестает стареть после достижения зрелости. Кто знает, может, ему и двадцать пять, а, может, две тысячи. Он отпивает вина, горло плавно двигается при глотке. – Мы слишком часто будем видеть друг друга, чтобы продолжать держаться за формальности вроде фамилий.
Наверное, виноват эль, но я вдруг теряю бдительность.
– Ну, если настаиваешь, можешь звать меня Эдвина.
– О, тогда и я хочу, чтобы меня звали по имени, – говорит мистер Филлипс, подходя с подносом, доверху заставленным бокалами. – Это будет честь, если ты начнешь звать меня Монти.
Он ставит поднос в центр стола, демонстрируя все разнообразие разноцветных напитков в бокалах и стаканах. Хейвуд убирает локти со спинки стула и усаживается прямо рядом со мной. Расплывается в улыбке, закинув ногу на ногу, и все равно умудряется выглядеть грациозно. Только вот сидит слишком близко – подол моего платья касается его брюк. Я переоделась к ужину, так что хотя бы юбка не волочится по полу. Хотя… касаться Хейвуда разве лучше?
Я резко отодвигаюсь на пару дюймов.
Дафна запрыгивает на стул по левую руку от меня, а Арвен со своими двумя компаньонами устраиваются рядом с Уильямом. Монти остается стоять и с широким жестом указывает на поднос:
– Угощайтесь.
На столе в два раза больше напитков, чем людей за столом, и только я одна не тянусь к бокалу. Дафна протягивает лапки к крохотной рюмке и подносит ее к усатой мордочке.
– Что ты пьешь? – спрашиваю я.
– Ежевичный ликер.
Видеть, как куница потягивает алкоголь, – точно не то, что я ожидала увидеть когда-либо в жизни. Я перевожу взгляд на напиток Монти – прозрачная жидкость в низком стакане.
– А ты?
– Это? – он хмурится и делает затяжку сигариллой. – Вода. Я больше не пью. Я теперь человек ответственный, работаю. – Сказано без капли энтузиазма, зато залп воды он делает с таким рвением, будто когда-то пил по-настоящему много.
Здесь точно скрывается история. Но еще интереснее…
Алкоголь.
Я оглядываю поднос и нахожу еще одну пинту того же эля, что я пила до этого. Но как можно выбрать простой эль, когда на столе столько всего яркого? Лиловое вино, как у Уильяма. Целая бутылка ежевичного ликера. И несколько бокалов весьма любопытного напитка: нижняя половина – чистый индиго, верхняя – нежно-голубая. Замечаю, что именно его выбрала Арвен с подругами.
– А это что? – спрашиваю я, указывая на один из бокалов.
Уильям наклоняется вперед и легонько хлопает меня по тыльной стороне ладони.
– Не для тебя.
Я сверлю его яростным взглядом.
– Прости?
– Он, скорее всего, прав, – говорит Монти со смешком. – Это «Облачный Пик». На всех действует по-разному, но на людей особенно сильно.
Так это фейри-напиток. В моей брошюре предупреждали о фейри-фруктах. Передозировка фейри-ликерами – Способ Умереть №9. Но, если правильно помню, предупреждение касалось напитков, сделанных из опасных магических плодов.
Я смотрю на Арвен и ее спутниц, которые оживленно беседуют. Арвен явно чистокровная фейри, но у двух женщин рядом с ней округлые уши. Они явно без проблем пьют «Облачный Пик».
Я снова перевожу взгляд на разноцветный бокал – уже с настоящим трепетом. Мне хотя бы попробовать…
– Не. Для. Тебя.
С каждым словом Уильям подвигается ближе и ближе, пока наши плечи не соприкасаются. Его взгляд пронзает меня насквозь. Он моргает медленно, с полуприкрытыми веками.
– Поверь мне.
– Поверить тебе? С какой стати? – он мой соперник. К тому же, уже и так пьяней меня. Я еще дальше отодвигаюсь от него и обращаюсь к Монти: – А в чем именно его побочные эффекты?
Монти пожимает плечами:
– У «Облачного Пика» есть девиз: «Сносит голову». Это напиток Ветряного двора, воплощающий стихию воздуха. Одним он дарит ощущение легкости, другим – всплеск интеллектуальной активности. Творческие люди используют его, чтобы генерировать идеи. Но все это может скатиться в завышенное самомнение и бредовые фантазии.
Звучит не так уж и страшно. Особенно часть про интеллект и новые идеи. Мне они сейчас особенно нужны, чтобы показать, что я достойна контракта на три книги. На продажи повлиять невозможно, а вот три блестящих синопсиса подать – вполне. Может, этот напиток станет моей жидкой музой.
Взгляд Уильяма прожигает мой профиль. Если он хотел, чтобы я проявила сдержанность, то зря пытался меня остановить. Теперь половина мотивации – просто сделать назло ему. Я тянусь за бокалом. Уильям пытается меня остановить, но сверху на его руку ложится тонкая голубая ладонь.
Арвен проводит пальцами по его предплечью, заставляя его перевести взгляд на нее.
– Дай ей повеселиться, – говорит она, хлопая ресницами с легкостью, как будто это ее естественное состояние. Она чуть поворачивается к нему, и ее палец скользит вверх по его руке, пока не оказывается под его подбородком. – Расскажи мне одно из своих стихотворений.
Уильям забывает обо мне напрочь, поворачиваясь к ней. И почему-то это наполняет меня бешенством.
Не раздумывая, я хватаю бокал с подноса и осушаю его до дна.
ГЛАВА 6
Я парю над землей. «Облачный Пик» – самый божественный напиток из всех, что я когда-либо пробовала. А я уже выпила три. На вкус как черника и лунный свет, а ощущения… таких у меня еще не было. Вино и эль со временем притупляют чувства, а «Облачный Пик» будто оттачивает мой ум. Я никогда не чувствовала себя настолько ясной, умной, остроумной. Каждое слово, что слетает с моих губ, – чистое гениальное вдохновение.
Я болтаю с одной из подруг Арвен – девушкой по имени Джолин Вон, что работает в модном салоне неподалеку. Оказалось, она фанатка моих книг.
– Можно кое-что спросить? – говорит мисс Вон, придвигаясь ближе, с заговорщицкой улыбкой на губах. Она сидит на том месте, где раньше была Дафна, до того, как взобралась в потолочные балки, где теперь дремлет. Щеки Джолин пылают румянцем, веки тяжелеют, золотистые волосы спадают свободными волнами на плечи. Если бы она, как я, продолжала пить только «Облачный Пик», а не перешла на вино, сейчас была бы не такой пьяной.
Я трезва, как никогда. И прическа у меня просто блеск. Я уже четыре раза переделывала ее – без зеркала! – и по ощущению от заколок, что теперь удерживают локоны на левой стороне головы, уверена: я только что задала новую модную тенденцию. Уильям то и дело поглядывает на меня через стол, где болтает с Арвен, так что я знаю – моя привлекательность достигла нового пика.
– Можно, да? Пожалуйста? – Джолин подпрыгивает на месте, сложив руки в умоляющем жесте.
Ах да. Она же задала вопрос.
– Конечно, вы можете, мисс Вон, – отвечаю я благосклонно. – Спрашивайте что угодно о моих книгах, я с радостью отвечу.
– Во-первых, зовите меня Джолин, пожалуйста. А во-вторых, ваши эротические сцены феноменальны. – Последнюю часть она и не думает произносить шепотом, и какая-то тихая, но все еще трезвая часть меня отмечает: для такой темы она говорит чуть громковато. – Такие изобретательные!
– Правда ведь? – говорю я и делаю глоток четвертого бокала «Облачного Пика». Поднимаю взгляд: Уильям смеется над чем-то, что сказала Арвен, и наклоняется к ней ближе.
– Я должна узнать, – говорит Джолин. – Ваши интимные сцены основаны на личном опыте?
Голова Уильяма резко поворачивается в мою сторону, и я едва не давлюсь напитком.
Кашляя, ставлю бокал на стол:
– Простите?
– Ваши секс сцены. Вы пишете их, исходя из собственного опыта?
Даже глядя прямо на Джолин, я чувствую, как Уильям следит за мной боковым зрением. Так что я даю ей единственный возможный ответ. Ложь.
– Разумеется.
Она вздыхает:
– Правда?
– Правда. У меня… весьма насыщенная сексуальная жизнь.
– И вы делали все, о чем пишете?
– Несомненно, – гордо смотрю на Уильяма, но он уже снова болтает с Арвен. Наверное, я придумала интерес в свою сторону.
– То есть даже ту сцену из «Гувернантки и барона», где он прижимает ее к стене, поднимает за бедра, встает перед ней на колени и… пробует ее на вкус, – она шепчет последнюю часть. – Это тоже?
– Конечно.
Конечно же, нет. Я даже малую часть всех интересных позиций из своих книг не пробовала. Но она об этом знать не должна.
Джолин выглядит искренне восхищенной:
– Вот это да. А я-то думала, в Бреттоне сексуальность подавляется, и у женщин почти нет свободы.
Тут она права. Прежде чем она успевает подловить меня на лжи, я меняю тему:
– Какая из моих книг ваша лю…
Но она резко машет руками, жестом велит мне замолчать и с восхищением смотрит куда-то через стол:
– Надо это послушать, – ее голос дрожит от нетерпения.
Я прослеживаю за ее взглядом и вижу Уильяма, стоящего перед небольшой толпой. С каких пор у него появилась аудитория? Его голос звучит бархатно и внушительно:
«В бездне страсти – первый поцелуй,
Торг из лжи, вуали и маски.
Ее сердце – за шелк и парчу,
Мое – за вздохи, не ласки.»
Публика встречает стихи восторженными аплодисментами, а я фыркаю. Причем громче, чем рассчитывала. Уильям наклоняет голову ко мне, и я понимаю, что он все услышал.
– Хочешь что-то сказать о моей поэзии, Вини?
Только не это прозвище! Оно действует мне на нервы как ничто другое. Я резко встаю.
– Еще как хочу, Вилли.
– Прошу, порадуй нас своим остроумием.
Я уже открываю рот, но понимаю, что действие «Облачного Пика» ослабевает. Быстро делаю два глотка, поднимаю подбородок и смотрю прямо ему в глаза.
– Твои стихи – сплошное жеманство.
Он разворачивается к столу, упираясь в него ладонями. Даже наклоняюсь надо мной, он все еще выше меня.
– В каком смысле?
– Они такие вычурные. Ты сам-то хоть понимаешь, что произносишь?
– Ах, милая Эд, – говорит он, изображая надутые губы. – Неужели мои слова слишком сложны для тебя?
Я закатываю глаза:
– Напротив. Твои слова – ниже моего уровня.
– Думаешь, ты справишься лучше? Наверное, ты великий мастер пера, раз пишешь про «огромный пульсирующий член герцога» и «стонущие охи гувернантки».
Он знает про герцога? Это значит, он читал мои книги? Я почти уже готова спросить, но голос разума подсказывает: он просто издевается.
Я скрещиваю руки на груди:
– Я могу и лучше.
Он повторяет мою позу, выпрямляясь во весь рост:
– Докажи.
– Я не просто докажу. – Мое чувство превосходства разгорается с новой силой, хотя мне все еще приходится задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо. Но это легко исправить. Я отодвигаю стул, встаю на сиденье, и теперь я чуть выше.
Взглядом обвожу толпу. Кто-то хмурится, кто-то улыбается в замешательстве.
Над головой Дафна потягивается в балках и заглядывает вниз:
– О, это надо видеть, – бормочет она.
Моя уверенность зашкаливает. У меня нет плана, но я ведь самая умная женщина в мире прямо сейчас. Чего мне бояться?
Нарочито высокомерным голосом я начинаю. Ритм получается медленным и немного корявым, но с каждой строкой становится легче.
«Жил-был Уилл – дамский кумир,
Он был уверен, что возбуждает мир.
Но дар его – зуд
В интимный уют….
Тут только мазь подойдет, не эликсир.»
Я хохочу, и толпа тоже.
– Ах, ты высмеиваешь мою гигиену? – Уильям говорит ровным голосом. – Очень зрелый юмор, надо признать.
Я увлеченно кланяюсь своей восторженной публике, как вдруг сквозь шум раздается голос Уилла. Он медленно обходит стол, не сводя с меня взгляда, и продолжает говорить:
«Эд, моя дорогая,
Маленькая Вини, боюсь,
Мое терпение к тебе истощилось.
Ведь кто бы смог вынести
Еще один выход на бис
Такой упорной боли в заднице?»
Он останавливается прямо передо мной. Наши лица всего в паре дюймов друг от друга. Еще один раунд смеха прокатывается по комнате. Щеки мои вспыхивают, но я ни за что не покажу ни капли смущения.
– Честно? Это было лучшее из того, что я от тебя слышала, – говорю. – Хоть что-то осмысленное.
– Прости, если тебе не хватает ума, чтобы постичь тонкости поэзии, – говорит он, протягивая палец, чтобы снова ткнуть меня в нос, как сделал это в книжном магазине. Но я перехватываю его руку и сжимаю палец в ладони.
– Прости, если тебе не хватает воображения, чтобы оценить пульсирующий член герцога. Понимаю, сложно, когда ты ни разу не видел подобного вживую. – Я бросаю на него красноречивый взгляд, все еще держа его палец, и с презрением отпускаю. – Но да, Вилли, член может быть больше чайной ложки.
Он упирает руки в бока.
– Чайной ложки? Серьезно?
– Удивлен?
– Еще бы. Понятия не имел, что член может быть меньше чайной ложки. Мой опыт – исключительно в области магнус-мелона, – он демонстративно дергает за пояс брюк.
– Магнус-мелона? – переспрашиваю я.
– Фейри-фрукт, – доносится голос Дафны с балок. – Длинный и внушительный.
Джолин наклоняется к нам, рот у нее почти подрагивает от восхищения, взгляд мечется от его брюк к глазам.
– Это мой любимый фрукт.
Уильям подмигивает.
Я тыкаю ему в грудь, чтобы вернуть внимание.
– Так ты планируешь выиграть издательский контракт? Соблазнять читателей? Так ты продаешь книги?
– А как ты собираешься победить? Твои читатели – старые девы или кандидаты в старые девы. Вряд ли ты сможешь использовать свой якобы насыщенный секс-опыт, чтобы их покорить.
Мои щеки вспыхивают. Значит, он все-таки подслушал наш разговор с Джолин.
– Во-первых, – фыркаю я, – как ты смеешь оскорблять моих читательниц, называя их старыми девами. Нет ничего постыдного в том, чтобы быть незамужней в любом возрасте, и мне не нравится, что ты – как и все общество – пытаешься внушить нам обратное. А во-вторых, я хотя бы не лапаю поклонников, чтобы продать книгу.
Он приближается. Я изо всех сил стараюсь не отшатнуться, чтобы не свалиться с табурета.
– Даже если бы и лапала, это бы тебе не помогло продать больше книг.
– Да, ты уже оклеветал мою целевую аудиторию.
– О, я обо всех, включая тебя. Ты не смогла бы соблазнить даже проститутку.
– Это ложь. Я бы просто заплатила ей. – Проклятье, куда подевалось мое остроумие? Я перехожу в атаку: – Спорим, ты просто болтун. Да, ты умеешь очаровывать словами, но это не значит, что ты хоть на что-то способен в постели. Спорим, ты отвратительный любовник.
– Думаешь, ты лучше?
– Знаю, что лучше. У меня целые книги об этом написаны.
– Так докажи это вне страниц. Соблазни кого-нибудь. Сейчас. Сегодня ночью.
Мой мозг глохнет. Я, не отводя взгляда, осторожно наклоняюсь, беру свой бокал и выпиваю остатки «Облачного Пика». Почти сразу разум проясняется, мысли становятся легкими как облака.
Ставлю стакан обратно и говорю:
– Я это сделаю. И вызываю тебя сделать то же самое.
– Легко, – ухмыляется он. – Может, добавим интереса в это все? Заключим пари?
– Пари? – раздается голос Монти, подходящего к столу. Я и не заметила, что он пропал во время нашей поэтической дуэли. Большинство зрителей, похоже, тоже разошлись. – Обожаю пари.
– Больше, чем свою работу? – откликается Дафна сверху. Она с грохотом приземляется на стол, звеня бокалами. – Не думаю, что мы должны поощрять это.
Монти отмахивается, не сводя глаз с нас:
– Ой, помолчи. Наконец-то становится интересно.
– Хорошо, – говорю я. – Я готова на пари.
Уильям окидывает меня взглядом.
– И что ты поставишь, любовь моя?
Я делаю паузу. Никогда раньше не участвовала в таких спорах, но остановиться не могу. Не сейчас, когда уверена, что никогда еще не была такой умной, смелой и гениальной. Мысли проносятся одна за другой, но одна из них больше всего достойна ставки и решит мою главную проблему:
– Издательский контракт, – говорю я дрожащим от волнения голосом.
Лицо Уильяма вытягивается.
Взгляд Монти мечется между нами.
– Какой контракт? Ты имеешь в виду тот самый контракт? – он смотрит на Дафну. – Откуда они вообще о нем знают?
– А ты как думаешь? – говорит она. – Ты не слышал их за дверью, пока мы обсуждали это в подсобке?
– Нет. У тебя слух лучше.
Уильям одаривает меня жеманным взглядом.
– Вини, нельзя же ставить свою добродетель на кон ради контракта.
– Мою добродетель? Прости, я думала, я в Фейрвивэе, где сексуальная свобода в почете.
Он прочищает горло, и вся его уверенность вдруг куда-то исчезает. Он понижает голос, становясь непривычно серьезным.
– У нас тут действительно больше свободы, но среди Благих фейри хватает тех, кто до сих пор чтит приличия.
Я никогда не любила все эти условности, особенно те, что призваны контролировать и подавлять женщин, при этом оставляя мужчин почти без ограничений. Его попытка оправдать добродетель вызывает во мне лишь ярость.
– Боишься? – бросаю я, с вызовом вскидывая подбородок.
– За тебя? Да. – В голосе снова сквозит самодовольство. – Ты опозоришься. Я выиграю, едва выйду за дверь.
Паника полосует меня изнутри. Я так увлеклась азартом нашего обмена колкостями, что даже не остановилась, чтобы осмыслить суть происходящего.
Пари.
На соблазнение.
При всем моем красноречии, это вовсе не моя сильная сторона.
Да, у меня были романы. В некоторых из них был секс. Но я никогда никого не соблазняла. Господи, о чем я только думала?
– Так, стоп, стоп, стоп! – Монти поднимает обе руки, и я мысленно благодарю небеса за его вмешательство. – Уильям прав. Слишком просто. Нам нужны условия. Хорошая игра – всегда с четкими правилами. А вы тут на кон ставите нечто весьма серьезное.
– Монти, перестань лезть, – бурчит Дафна. И, понизив голос: – Не обращайте внимания. У него извращенная натура.
Монти кладет руку на грудь и с преувеличенной драмой делает шаг назад:
– Ты ранила меня, Даф!
– Сам виноват! Это были твои слова, когда я только пришла на стажировку. Ты сказал: «У меня извращенная натура. Не относись ко мне серьезно». А потом наградил этой идиотской кличкой.
– Даф? А, ты имеешь в виду «Дорогая Даффи».
Дафна оскалилась, но тут же вновь повернулась к нам, закатив глаза.
– Монти – это тот самый человек, за чье попадание под молнию ты бы с удовольствием заплатила. Но если бы он умер, ты бы все равно поплакала. Ну знаешь, из разряда: посмеялась бы, если его переехал поезд, но потом бы зарыдала над останками.
– А я бы и над твоими останками поплакал, Дорогая Даффи, – отвечает Монти самым приторно-сладким тоном. Потом закатывает уже закатанные рукава, всплескивает руками и откидывает со лба вьющиеся светлые волосы, будто не пари, а операцию собрался проводить.
– Так, правила. Что значит «победить»? Допускаем: вы и правда знаете то, что, как я думаю, вы знаете: мистер Флетчер предложит тот самый контракт по итогам продаж во время тура. Но как пари повлияет на его решение?
– Я подслушала, что у нас будет выбор, – говорю я. Вот зачем я все еще ведусь на это пари? – Если один откажется, другому предложат контракт. Верно?
Монти тычет в меня пальцем:
– Ага! Понимаю, к чему ты ведешь. Проигравший должен отказаться от контракта, если его выберут. Значит, мы убираем продажи из уравнения и основываем все на сексе? Мне нравится.
– Прекратите этот бред, – отзывается Уильям, качая головой. Он снова серьезен, что не похоже на него. – Мы не можем поставить свои карьеры на одну ночь. Это безумие.
Видеть его растерянным невероятно приятно.
– Чего ты боишься? – подзуживаю я.
Тик дергает угол его челюсти, но он молчит.
– Уильям снова прав, – вмешивается Монти. – Одна ночь – слишком легко. Так что… давайте сделаем это многими ночами. Кто соблазнит больше всего любовников к концу тура, тот и победил.
Слово «победа» вновь пробуждает во мне азарт. А сама идея продлить пари до конца тура гениальна. У меня будет куча шансов отыграться. Я могу вернуть себе контракт, не обгоняя его в продажах. Прояснившийся разум напоминает: это ведь моя идея. Самая блестящая и остроумная. Конечно, все пойдет по плану.
Улыбка расползается по моим губам.
– Ты с ума сошла, – шепчет Уильям. – Выпей воды. Протрезвей.
– Я трезва как стеклышко, – заявляю я, выговаривая каждое слово четко и спокойно, чтобы не возникало сомнений. Будь я пьяна, уже бы заплетался язык, а этого сейчас точно нет. – Просто ты боишься проиграть.
– Я и не проиграю.
Я протягиваю руку:
– Тогда заключим пари.
Уильям тянется, чтобы пожать мою руку, но тут Монти резко подается вперед и рубящим движением разъединяет нас.
– Мисс Данфорт, – говорит он, – не так быстро. Пари с фейри сродни сделке. А они скрепляются магией. Не лучшая идея соглашаться, пока мы не обсудили условия.
Уверенность, до этого окутавшая меня, тут же сжимается в тревожный комок. Он прав. Способ умереть №3: заключить с фейри сделку, которая случайно приведет к смерти. Например, пообещать танцевать на празднике от заката до рассвета и умереть от истощения. Сомневаюсь, что наше пари закончится столь трагично, но есть еще способ умереть №4: нарушить сделку с фейри. Это почти всегда заканчивается смертью. В моей брошюрке не уточнялось, магия это или закон приводит приговор в исполнение, но и проверять на себе не хочется.
Я поднимаю обе ладони, показывая, что передумала жать руку.
Монти одобрительно кивает:
– Мудрое решение. Теперь нужно определить, что именно мы считаем соблазнением. Принуждать к соитию нельзя, ведь есть множество способов предаваться плотским утехам и без проникновения.
Я вспыхиваю от его прямолинейности. Да, я пишу чувственные романы, но обсуждать подобное вслух – совсем другое дело. Фейрвивэй действительно живет по своим законам.
– А что, если так? – продолжает Монти. – Считаем соблазнением любой акт физической близости между двумя сторонами за закрытой дверью спальни. И назначим срок. Все должно произойти до полуночи в любую из ночей. Или… мы можем сделать определение менее расплывчатым…
– Оставим все расплывчатым, – говорит Уильям холодно. Он и правда ведет себя странно. Но выражение его лица тут же смягчается, превращаясь в издевательскую ухмылку: – Ради Вини.
– Мне не нужна твоя забота.
– Но ты ее получишь. Она тебе пригодится, чтобы меня обойти. Мне и до полуночи не понадобится, чтобы каждый вечер находить себе спутника в постель. Ты же видела, как я действую на окружающих. Уверена, что хочешь тягаться с этим?
Если бы я не ощущала себя сейчас самым блистательным существом на свете, шагающим по облачному шарику из солнечного света и радуги, сотканному моим самым верным союзником, «Облачным Пиком», я, может, и задумалась бы, что в его словах есть мудрость.
– С удовольствием, – говорю я и вновь протягиваю ладонь. – Согласна на эти условия.
На этот раз Монти не вмешивается, и Уильям уверенно сжимает мою руку. Его глаза прищурены, а на челюсти снова дергается нерв.
– Я тоже согласен.
– Какая прелесть, – говорит Монти.
– Это ужасная идея, – бормочет Дафна.
– Это будет слишком легко, – хихикаю я, допивая остатки своего напитка.
