Текст книги "Семь порочных дней (ЛП)"
Автор книги: Тесса Дэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
– Тебе место в тюрьме, негодяй!
В окошко высунулся мистер Фонтли.
– Послушайте, ну вы и наглец, Сэнд! Если, конечно, это ваша настоящая фамилия.
– Вообще-то, меня зовут иначе. Я солгал вам в Лондоне и поступил дурно. Но сейчас я скажу вам правду. Я – довольно никчемный виконт, страдающий бессонницей, но моя спутница, – он указал на Минерву, – блестящий геолог. Видите ли, завтра в Эдинбурге состоится научный симпозиум, и нам надо туда попасть, чтобы она смогла представить свой доклад о гигантских ящерицах и, возможно, перевернуть наше представление о естествознании.
Миссис Фонтли недоверчиво взвизгнула:
– Ящерицы? Сперва кобры, а теперь ящерицы!
– Нет-нет! Кобры тут ни при чем! Клянусь жизнью, что на этот раз говорю вам истинную правду!
Мистер Фонтли стукнул в крышу, подавая сигнал кучеру.
– Трогай!
Колин схватился за дверную задвижку.
– Пожалуйста! Вы не можете бросить нас здесь!
Миссис Фонтли через окошко стукнула его по пальцам сложенным зонтиком.
– Прочь от нашего экипажа, вы, гнусные грешники!
– Гилберт! – Минерва постучала в переднее окно кареты. – Гилберт, прошу вас, убедите родителей помочь нам!
Юноша прижал руки к стеклу, бросил на нее скорбный взгляд и ответил:
– Я буду молиться за вас.
Кучер хлестнул лошадей, карета тронулась, и Колину пришлось рывком притянуть Минерву к себе, чтобы она не попала под колеса. Лакей, стоящий на запятках, сбросил на дорогу два прямоугольных предмета. Они со смачным шлепком приземлились прямо в грязь, обдав брызгами Пэйна и его спутницу.
Да ведь это же чемоданы Минервы!
Колин смотрел на них, пытаясь рассмеяться, но у него не получалось: всё это уже не казалось забавным.
Стерев дождевую воду с лица, он повернулся и увидел, что Минерва смотрит на него.
– Молчите. Я знаю, что вы хотите сказать.
– Неужели?
Пэйн кивнул.
– Вы сейчас заявите, что во всем виноват я. Не солги я Фонтли, они бы сейчас нам помогли.
Минерва, скрестив на груди руки, разглядывала свои ботинки, вымазанные в грязи.
– Но тогда я бы возразил вам, что, если бы не мое вранье, мы бы не смогли заехать так далеко.
Она нахмурилась.
– И часто вы спорите с собой?
– А вы бы ответили мне, – он заговорил высоким, мелодичным тоном, имитируя голос собеседницы, – что если бы мы сразу отправились в путешествие в почтовой карете, то давно уже были бы в Эдинбурге. И на этот счет вы правы.
– Пожалуйста, не надо говорить за ме...
Колин остановил ее взмахом руки.
– Вы дрожите. У вас есть плащ в одном из этих чемоданов?
Минерва покачала головой.
– Со мной всё хорошо.
– Проклятье! Не говорите, что всё хорошо! – Дождь припустил яростнее, и, чтобы перекричать его шум, Пэйну пришлось повысить голос. – Вы вымокли и мокнете всё сильнее. Вы здесь, а не в Шотландии. Вы... – Он хотел сказать: «Вы со мной, а не с кем-то гораздо лучшим», – но проглотил эти слова. – Так что не надо утверждать, что вы в порядке.
– Ладно, – наконец выкрикнула она в ответ, сжав кулаки. – Я не в порядке. Я разочарована, расстроена и ужасно з-замерзла. Теперь вы довольны?
Проклятье! Колин запустил руки в свою шевелюру и устремил взгляд вдаль. Перед ним расстилалась дорога – всего лишь полоса грязи, ведущая из одного места в другое. Любой представитель цивилизованного мира может при желании переместиться, куда ему угодно, усевшись в треклятую карету и отправившись в путь. Любой другой англичанин давно бы уже доставил мисс Хайвуд в Эдинбург. А еще любой другой человек переждал бы с ней этот ливень в безопасном сухом месте.
Пэйн шагнул к экипажу и открыл дверь.
– Забирайтесь внутрь.
Минерва послушалась, решив не продолжать спор. Колин присоединился к ней, захлопнув за собой дверь. Внутри было немного тесно для трех пассажиров – ведь когда начался дождь, чемодан с Франсиной перенесли внутрь кареты.
Сняв с себя намокшее пальто, Колин укрыл им колени своей спутницы, затем развязал шейный платок и вытер сухими краями лицо и шею.
Минерва с тревогой наблюдала за ним.
– Я в порядке, – заявил Пэйн. – Надо подождать совсем немного. Я подробно объяснил кучеру, куда направиться. Вскоре он вернется, и мы тронемся в путь. Всё будет хорошо.
– В таком случае, зачем вы достали пистолет? – спросила она, глядя, как виконт вынул из-под сиденья оружие и начал его заряжать.
– Простая предосторожность. Ведь мы можем стать легкой добычей для грабителей.
Интересно, чем вызвано его мрачное настроение? Судя по всему, не только теснотой экипажа. Кажется, Колин винит себя во всех их неудачах, включая плохую погоду. И Минерва только что тоже его упрекала. Как она могла! Ведь он ни в чем не виноват!
– Это путешествие затеяла я. Извините, что втянула вас в...
– Не будем об этом. – Пэйн закрыл пороховницу и минуту спустя добавил как ни в чем не бывало: – В здешних краях повсюду валяются обломки породы и булыжники. Вы будете на небесах от счастья.
Минерва бросила взгляд в окно, за которым стеной стоял дождь.
– Значит, вы уже ездили этой дорогой?
– О, много раз.
Много раз? Но как такое может быть? Ведь, кажется, Колин избегает сельских дорог с того дня, когда...
– О боже! – Она похолодела от догадки и протянула руку. – Так мы неподалеку от вашего дома?
Он промолчал, но Минерва поняла всё и без слов. Сердце ее сжалось. Так вот почему Пэйн знал, где здесь можно раздобыть свежих лошадей! Он просто отправил кучера в свое имение.
– Это произошло совсем близко? – спросила она. – Я имею в виду тот несчастный случай.
Колин медленно, с усилием втянул воздух.
– Не настолько близко, чтобы испытывать ужас.
«Но и недостаточно далеко», – подумалось Минерве.
Обуреваемая чувствами, она прижалась к Пэйну и переплела свои пальцы с его пальцами. Он находился с ней в тесной, душной карете, застряв на той же самой дороге, что унесла когда-то жизни его родителей, надвигалась ночь.
Минерва понимала, что только ради нее Колин подошел к краю адской бездны настолько близко, насколько мог.
Ради нее!
Она крепче сжала его пальцы. Захотелось сказать: «Спасибо! Спасибо за то, что поверил в меня, бросил вызов своим страхам. Если бы я уже не была в тебя влюблена, то обязательно полюбила бы сейчас».
Но в этот момент Колину нужны не слезливые заверения. Необходимо его отвлечь.
– Уверена, долго ждать не придется. А чем мы займемся, чтобы скоротать время?
– Почему бы вам не прочесть мне свой доклад еще раз? А я притворюсь, будто задаю глубокомысленные вопросы.
Минерва негромко рассмеялась.
Голос виконта смягчился:
– Честно, мне нравится его слушать. Не могу сказать, что понимаю в нем каждое слово, но тут даже профану ясно, что вы хотите донести что-то важное. Не нужно быть геологом, чтобы понять, что ваш доклад хорошо написан и четко аргументирован. А как вы произносите все эти многосложные слова! – Пэйн подтолкнул ее бедром. – Они меня каждый раз возбуждают.
Она покраснела: не столько от этого неприличного намека, сколько от удовольствия – ведь Колин честно признал ее эрудицию. Надо отдать ему должное: за столько месяцев подтруниваний над Минервой он ни разу не намекнул, что ей недостает мозгов, и не заявил, что женский пол вообще умом не блещет. Интересно, сколько мужчин его положения могут с готовностью признать, что молодая незамужняя особа превзошла их ученостью? Это выяснится на симпозиуме. Если вообще удастся вовремя попасть в Эдинбург.
Словно прочтя мысли собеседницы, Пэйн уверенно произнес:
– У нас всё получится. Давайте же, перечтите доклад еще раз.
– Уже почти стемнело – я не смогу прочесть свои заметки.
Колин напрягся, с искаженным лицом прислонился к стенке кареты и потянулся к расстегнутому воротнику.
– О, кажется, скоро наступит ночь.
Чёрт! Минерва поморщилась. Надо же было ляпнуть такое!
Пэйн изо всех сил старался скрыть свои мучения, но она понимала, как сильно он сейчас страдает.
– Почему бы нам не выйти и кареты и не продолжить путь пешком?
– Потому что снаружи льет как из ведра.
– Если мы немного промокнем – ничего страшного.
– Вы продрогнете. А еще вода повредит Франсину. Будь дождь послабей, ей бы ничего не угрожало. Но такой ливень просочится сквозь щели чемодана и разрушит гипсовый слепок.
– В таком случае мы оставим ее в карете.
Колин фыркнул и решительно заявил:
– Ни в коем случае! Я проделал столько миль вместе с этой чешуйчатой старушкой и побывал с ней в стольких переделках, что больше не выпущу ее из вида. Со мной всё в порядке, Мин. Я смогу подождать в экипаже. Скоро вернется наш кучер со свежими лошадьми, и мы поедем дальше.
– Ну а пока нам нужно как-нибудь развлечься. – Минерва вскинулась: – Придумала! Давайте составлять список неприличных математических терминов! – Она прошептала с придыханием: – Парабола.
После короткой паузы Колин сжал ее пальцы.
– Секанс (54).
– Двучлен.
– К чему этим ограничиваться? Тогда уж трехчлен.
– Ну, это совсем непристойно.
– Разве? Что вы скажете вот об этом? – Он наклонился и прошептал ей на ухо: – Анализ.
Минерва, расхохотавшись, перебралась к Пэйну на колени.
– Ох, Колин! Вот за что я вас люблю!
Его руки сжали ее талию.
– За то, что мой незрелый ум вечно занимали какие-нибудь скабрёзности вместо изучения наук?
Она пожала плечами.
– А разве есть иная причина?
Колин прижался лбом ко лбу Минервы и хрипло прошептал:
– Вот почему я здесь, Мин. Знай: я тут лишь для того, чтобы у тебя появилась лучшая причина меня любить, и я ради этого из кожи вон лезу.
Милый дурачок! Приподняв юбки, Минерва сменила позу, оседлав колени Пэйна.
– Поцелуй меня!
Обхватив его лицо ладонями, она провела губами по его губам. Колин ответил глубоким, страстным поцелуем. Их языки соприкоснулись и затеяли игру.
Минерва положила его ладонь на свою грудь. Пэйн застонал, обхватил мягкое полушарие и начал поглаживать сосок через ткань. Их поцелуй стал жадным, неистовым. Колин напористо ласкал рот Минервы губами и языком, и та отвечала как умела, а затем откинулась назад, чтобы расстегнуть платье.
– Да! Займись со мной любовью!
– Мин, я хочу... – Тяжело дыша, он пытался залезть под ее юбки. – Иисусе, я не смогу сейчас быть нежным. Я не могу взять тебя. Не могу...
Она разочарованно застонала, теснее прижимаясь к нему. Минерва желала Колина так сильно, и, судя по всему, тот хотел ее не менее горячо. Почему он отказывается?
Пэйн ткнулся вспотевшим лбом в ее шею, затем лизнул и легонько прикусил сосок Минервы.
– Ты заслуживаешь нежности и ласки, мужчину, который даст тебе то, чего ты жаждешь. Но сейчас всё, чего я хочу – это взять тебя без предисловий и деликатности, так яростно, чтобы эта чертова ночь стала светлой, словно день!
Она ахнула, когда его пальцы коснулись ее между ног, скользнули глубоко внутрь. Колин пробормотал:
– Ты.... Можно мне?..
– Да! Да! – только и сумела ответить Минерва.
Он начал торопливо расстегивать бриджи.
– Скажи, что ты меня хочешь. Мне нужно это услышать.
Вообще-то, Минерва не просто хотела Колина, а отчаянно желала.
– Да, возьми меня, – прошептала она, чувствуя, как тело захлестывает волна возбуждения и в ней словно открывается новая, неистово чувственная сторона ее натуры. – Возьми меня прямо сейчас.
Колин вошел в нее одним мощным, почти болезненным толчком, вызвавшим у Минервы радостный вскрик, и яростно заработал бедрами, отчего почтовая карета закачалась на рессорах.
– Боже, Мин, я не заслуживаю тебя! Ты такая хорошая, такая горячая и влажная и настолько добра ко мне. Умная, безрассудная красавица!
«О небеса! Да замолчит он, наконец?» – мелькнуло в голове у Минервы, которой было сейчас не до разговоров. Хотелось лишь, чтобы выпады Колина были резче, чтобы тот не останавливался.
Пэйн, вцепившись пальцами в бедра Минервы, с силой поднимал и опускал ее. Она самозабвенно двигалась в такт, упершись рукой в потолок.
Веки Минервы, затрепетав, закрылись, отсекая остатки дневного света в подкравшихся сумерках. Срывающиеся с уст Колина волнующие слова превратились в бессвязное бормотание. Казалось, теперь их тела двигаются сами, подчиняясь овладевшему ими ритму.
Минерва отдавалась Колину бессловесно, бездумно, безрассудно, позабыв обо всем, кроме него и своих ощущений.
Взлетев на пик экстаза, она не смогла сдержать громкий крик от охватившего ее наслаждения. И тут же Колин вышел из нее, бормоча проклятия пополам с благословениями, и изверг на ее бедро теплое семя.
– Мин! – Он начал покрывать ее лицо и грудь поцелуями. Его голос переполняли эмоции. – Никогда не покидай меня!
Она обвила руками его шею.
– Колин, я...
Но неожиданно раздался громкий треск и с ним – вызывающий содрогание металлический скрежет. А потом карета резко осела на бок, и ее пассажиров бросило друг на друга.
– О нет! – только и успела крикнуть Минерва.
______________________________
Примечания переводчика:
54) Секанс (лат. secans – «секущая») – одна из тригонометрических функций.
Глава 28
Колин и Минерва съехали по сидению и врезались в стенку экипажа, которая тут же превратилась в пол, когда карета полностью перевернулась на бок, с громким всплеском плюхнувшись в грязь.
Ударом их отбросило друг от друга. Минерва стукнулась о какой-то выступ, и плечо сразу налилось болью.
– Мин! – Колин пытался нащупать ее в темноте. – Неужели ты...
– Я в порядке, – поспешила заверить она. – Жива и невредима.
Ну, почти невредима. Плечо все-таки побаливало, хотя Минерва решила об этом не говорить. И всё же случившееся вряд ли можно сравнить с тем давним трагическим происшествием – ведь на этот раз карета перевернулась не на ходу. Это было не страшнее, чем упасть с дерева или забора.
Колин изо всех сил сжал ее в объятиях.
– Только не умирай! Если ты умрешь, я буду умолять Господа забрать и меня.
Святые угодники! Вот это слова! Стараясь не задумываться над их смыслом, Минерва попыталась сосредоточиться на главном – успокоить Колина.
– Я вовсе не умираю. Я даже не ранена.
Он потрогал ее лицо.
– Ты уверена?
– Да.
– Кровотечения нет? Можешь пошевелить ногами и руками?
– Разве ты не чувствуешь, как я обнимаю тебя за шею?
Минерва начала поглаживать Колина по спине, пока он не вздохнул с облегчением.
– И в самом деле. – Отстранившись, Пэйн коротко рассмеялся и провел ладонью по лицу. – Боже правый! Я и не подозревал, что эта штуковина такая неустойчивая, когда в нее не запряжены лошади. Кажется, мы вели себя слишком...
– Рьяно? – Она улыбнулась. -Что ж, если посмотреть с другой стороны, наша увязшая в грязи карета сама высвободилась.
– Ты права. Давай помогу тебе подняться.
Они расплели объятия. Колин встал первым, подал руку спутнице. Та, ступив ботинками на стенку кареты, ставшую полом, услышала всплеск – вода начала просачиваться сквозь поврежденный корпус.
– О боже!
Колин тоже это заметил и носком сапога отодвинул чемодан подальше от увеличивающейся лужи. Франсина упакована достаточно хорошо, чтобы благополучно пережить крушение экипажа, но нельзя позволить ей намокнуть.
– Значит, карета перевернулась не из-за нашего... ну, ты понимаешь... По крайней мере, в этом виноваты не только мы.
Колин покачал головой.
– Дорогу размыло дождем – вот почему колеса высвободились.
Грязная вода уже намочила подол платья Минервы.
– Нужно поскорее выбираться отсюда.
– Согласен, – кивнул Колин и уперся руками в дверь над головой.
Та не поддалась. Выругавшись, он начал с силой дергать задвижку, бормоча себе под нос: «Открывайся, черт тебя дери! Ну же!»
– Всё в порядке, – попыталась успокоить его Минерва. – Мы тут вовсе не в ловушке. Если ты разобьешь окно, я смогу выбраться через него и отпереть дверь снаружи.
– Верно. Ты всегда была умницей. Отодвинься и прикрой голову.
Когда она исполнила эту просьбу, Колин вынул из кармана носовой платок, плотно обмотал им руку, взял пистолет за ствол и двумя сильными ударами разбил стекло рукояткой.
На голову и плечи Минервы посыпались осколки, в образовавшуюся дыру начали падать дождевые капли.
Очистив проем от оставшихся острых кусков стекла, Колин подставил ладонь:
– Вот. Встань ногой сюда, держись за мое плечо, и я подниму тебя наверх.
Минерва кивнула.
Едва ее голова и плечи прошли сквозь небольшое окошко, она, подтянувшись на руках, вылезла наружу. И сразу же волосы, намокнув под дождем, прилипли прядями ко лбу и шее. Минерва нетерпеливо отбросила их назад, опустилась на колени и начала обеими руками дергать искореженную металлическую задвижку, проклиная ее на все лады.
– Чёрт! С этой стороны щеколду тоже заклинило! – прокричала она Колину. – Вылезай, как и я, через окно! Оно узковато, но ты в него протиснешься.
– Я-то – да, а вот Франсина – нет. – Он держал чемодан в руках, спасая его от прибывающей воды. Тот был слишком велик для узкого оконного проема. – Ступай, укройся под деревьями, а я послежу, чтобы она не подмокла, пока не кончится дождь.
– Хочешь, чтобы я оставила тебя тут? Одного?
На лице Колина мелькнуло неуловимое выражение и тут же исчезло.
– Со мной всё будет в порядке. Ты будешь держаться от меня на расстоянии выстрела. Ты ведь помнишь наш условный сигнал, Эм? «Ату» и всё прочее.
Минерва покачала головой. Невероятный человек! Всего пять минут назад он сжимал ее в объятиях, умоляя не покидать его, обещал, если придется, последовать за ней в могилу. И теперь Колин всерьез полагает, что она оставит его одного в темной карете на той же дороге, что унесла жизни его родителей? Он, точно, чокнутый.
– Я тебя тут не брошу!
– Ну а я не брошу этот чемодан.
Минерва еще раз подергала дверную задвижку – та по-прежнему не поддавалась.
– Может, у меня получится сбить ее пистолетом? Дай его мне.
Колин протянул оружие через разбитое окно. Минерва обхватила рукоятку пистолета, прикрывая его своим телом от струй дождя, направила дуло на своего спутника и невозмутимо произнесла:
– Вылезай оттуда.
Она вовсе не собиралась угрожать ему всерьез и решила лишь напугать Пэйна, чтобы тот, отказавшись от глупого упрямства, вылез из этого гроба на колесах.
Что ж, удивить Колина, по крайней мере, получилось.
Бросив недоверчивый взгляд на пистолет в ее руке, он спросил:
– Мин, ты сошла с ума?
– А может, это ты помешался? Всё кончено. – Ее голос дрогнул. – Всё кончено. Нам не добраться до Эдинбурга, и не стоит ради этого продлевать твои страдания.
– К черту мои, как ты говоришь, страдания! В этом чемодане – труд всей твоей жизни. Я не брошу Франсину. И мы еще успеем на симпозиум, Мин! Когда кучер вернется...
Минерва подняла голову и осмотрелась – ни возницы, ни лошадей нигде не было видно. По дороге текли, всё расширяясь, потоки жидкой грязи, увлекая за собой лежащие на земле листья и сломанные ветки. Дождь припустил еще сильнее, барабаня по корпусу кареты.
Чтобы перекричать его шум, Минерве пришлось повысить голос.
– Вода всё прибывает, и скоро наступит ночь. Даже если кучер приведет лошадей, всё равно карета сломана, а дорога стала непроезжей. Всё кончено!
– Будь я проклят! Мин, не сдавайся! Не теряй веры в меня! Я дал тебе обещание, и, черт возьми, я его исполню! Я найду выход!
– Ты не сможешь... – не договорив, она испуганно вскрикнула, потому что экипаж накренился еще на полфута. Прибывающая вода приподняла перевернутую почтовую карету, словно пробку, и та начала скользить по грязи.
Сердце Минервы сжалось от ужаса. Нужно как можно скорее заставить заупрямившегося Колина покинуть экипаж – оставаться внутри уже не просто безрассудно, но и по-настоящему опасно! Если вода продолжит прибывать, то смоет карету с дороги.
Минерва взмахнула пистолетом.
– Брось чемодан! Нам обоим нужно выбираться отсюда. Хватит спорить!
Колин покачал головой:
– Нет! Я не брошу Франсину!
– Что ж, ты не оставил мне выбора.
Она взвела курок, прицелилась... и выстрелила.
Бах!
Когда прогремел выстрел, первой мыслью Колина было: «Боже мой! Она это сделала! Она и в самом деле меня прихлопнула!»
Затем в голове мелькнуло: «А когда это, черт побери, мою кровь и кишки успели заменить на какой-то порошок?»
Едва поднявшаяся в темной карете белая пыль немного осела, до Колина наконец дошло, что Минерва направила пулю не в него, а прямо в свой чемодан, и белый порошок, взметнувшийся облаком после выстрела, – вовсе не останки давно окаменевшего сердца, а...
Это Франсина! Боже!
Проклятье! Лучше бы Минерва выпустила эту пулю ему в живот! По крайней мере, было бы не так больно, как сейчас. Да и его брюхо, возможно, получилось бы заштопать, а вот Франсина...
Она погибла.
– За... – Он закашлялся из-за еще стоящей в воздухе гипсовой пыли. – Зачем ты это сделала?
– Потому что ты не оставил мне выбора! – воскликнула Минерва, отбросив пистолет в сторону. – А теперь выбирайся оттуда! Всё кончено.
Да, она права. Всё кончено. Абсолютно всё. Мисс Хайвуд только что собственной рукой убила все свои мечты и надежды. И уже неважно, вернется ли кучер со свежими лошадьми. Ведь даже если внезапно разойдутся дождевые тучи, и с неба спустится воздушный шар, чтобы в мгновение ока перенести путешественников в Шотландию, без Франсины всё это уже не имеет значения.
Колин сглотнул большой ком в горле. Ничего не остается, кроме как признать полное поражение.
Он подвел Минерву. Несмотря на все свои усилия, умудрился всё испортить. Его благие намерения – словно падающие на землю пушечные ядра. На этот раз под огонь попала Франсина.
Колин выбрался через разбитое окно, спрыгнул с кареты на дорогу, залитую водой по его лодыжки, протянул вперед руки и обратился к Минерве:
– Прыгай!
Она упала в его объятия и обхватила за шею так, словно он был сказочным спасителем, а не разрушившим всё негодяем.
– Куда мы теперь?
Колин бросил взгляд вдаль, затем пристальнее всмотрелся в пелену дождевых струй. Что это за тени? Неужели?..
Да, это лошади! Отличная четверка из его конюшни. Наконец-то вернулся кучер в сопровождении пары грумов из Риверчейза.
Колин облегченно выдохнул и произнес:
– Домой. Мы поедем домой.
Отсюда до его имения было всего несколько миль, но из-за распутицы пришлось продвигаться мучительно медленно. Колин усадил Минерву на своего коня и всю дорогу старался согревать ее и заслонять от дождя.
Ему показалось, что она уснула, но внезапно Минерва пробормотала:
– Что это за огромное впечатляющее здание виднеется вдали?
– Это Риверчейз, мой дом.
– Я так и подумала. Он красивый. Столько г-гранита.
Разумеется, гранит Минерва заметила в первую очередь – Колин мысленно улыбнулся.
– Его добывают в этих местах.
– Готова поспорить, что на солнце он блестит.
– Так и переливается.
Он крепче обнял ее, прижимая к груди, и только сейчас заметил, что Минерву бьет крупная дрожь.
– Ты в порядке?
– Просто замерзла. Уж-жасно з-замерзла.
Негромко выругавшись, Колин пустил коня рысью. Ливень, затихая, уже превратился в обычный дождь, но Минерва вымокла до нитки, и ей нужно как можно скорее обсохнуть и обогреться.
Хорошо хоть, кучер предупредил челядь Риверчейза. Узнав, что хозяин неподалеку, все кинулись готовиться к его появлению. Едва Колин показался на подъездной аллее, парадная дверь открылась и несколько слуг бросились навстречу.
Колин сначала спешился сам, а затем помог Минерве соскользнуть в его объятия. Подхватив ее под спину и колени, он поднялся по четырнадцати гранитным ступеням крыльца и внес свою спутницу в дом.
Старая добрая экономка миссис Хаммонд торопливо поприветствовала хозяина, которого не видела уж года два.
– Вы разожгли огонь? – спросил он.
– Да, милорд. В гостиной.
Перехватив свою ношу поудобнее, Колин направился туда.
Уложив промокшую, дрожащую Минерву на оббитую плюшем оттоманку, он придвинул ее поближе к камину, в котором плясали языки пламени.
– Какая очаровательная гостиная! – слабым голосом сказала Минерва. – Я т-так р-рада, что... – Ее зубы выбивали дробь. – ...что м-мне п-представилась воз-зможность п-побывать тут.
– Ш-ш! Помолчи немного. Позже я обязательно устрою тебе экскурсию по дому.
– Ладно.
Она попыталась улыбнуться дрожащими губами. При виде этой слабой улыбки Колину захотелось завыть от безысходной тоски. Всё должно было быть совсем не так! Он снял очки с Минервы, вытер их насухо и водрузил обратно на ее нос.
На пороге возникла миссис Хаммонд.
– Принесите одеяла, чистую одежду, неважно, у кого вы ее одолжите, – приказал Колин. – Немедленно подайте чай и какие-нибудь закуски.
– Слушаюсь, милорд.
Едва экономка удалилась, Пэйн начал снимать с Минервы платье. Она пыталась ему помогать, но у нее слишком сильно дрожали пальцы.
– Лежи спокойно, лапочка. Позволь мне.
В конце концов, не сумев справиться с бесчисленными пуговицами и крючками, Колин вынул из сапога складной нож, распорол насквозь мокрое платье по швам, стащил его с Минервы и бросил перед камином бесформенной кучей. Разрезая тонкий, красивый муслин, Пэйн еле сдерживал слезы.
Мог ли он помыслить всего неделю назад, что погубит эту девушку: безвозвратно опорочит ее доброе имя и – о ужас! – лишит ее невинности?
А теперь она в лохмотьях, с бледным лицом и синими губами лежит тут, съежившись и дрожа. Все ее мечты разбились и рассыпались осколками на проселочной дороге, надежды испарились, словно дым.
На плече у Минервы обнаружился огромный синяк. Так значит, пострадала не только ее репутация!
При этом открытии Колин ощутил глубокую, словно выворачивающую внутренности, боль и понял две вещи, обе – одинаково катастрофические.
Он любит Минерву Хайвуд больше всего на свете.
И он навсегда ее потерял.
Глава 29
Удивительно, как благотворно могут подействовать час отдыха и пара глотков чая! Удобно завернувшись в теплые стеганые одеяла, Минерва подумала, что отныне они станут ее любимым облачением.
И хотя обещанную Колином экскурсию по Риверчейзу еще только предстояло совершить, судя по тому, что уже удалось мельком увидеть, это был самый роскошный особняк из всех, в которых Минерве приходилось бывать.
А если бы вдобавок ко всему Колин покинул свой пост у камина и сел рядом, это окончательно восстановило бы ее силы. Она попыталась встать, чтобы самой подойти к Пэйну, но он остановил ее, вытянув руку, и сурово произнес:
– Не надо!
Его голос и взгляд были так холодны, что Минерва вжалась в оттоманку.
Колин отвернулся к камину.
– Завтра я отправлю тебя в Лондон.
– Ты... – Болезненный спазм сжал горло. – Ты со мной не поедешь?
Теперь, когда отпала необходимость спешить в Шотландию, Минерва полагала разумным вернуться. Но уехать так скоро? Без Колина?
Он покачал головой.
– Так будет лучше. Я пошлю с тобой миссис Хаммонд в качестве компаньонки и несколько верховых, чтобы вас охранять.
– А как же ты?
– Поскачу вперед, чтобы предупредить Брэма о твоем приезде.
– Лорда Райклифа? Но что ты ему скажешь?
– Правду. – Колин неопределенно взмахнул рукой. – Один из ее вариантов. Что мы сбежали, стремясь на симпозиум в Шотландии, но не сумели добраться туда вовремя. Я попрошу Сюзанну помочь спасти твоё доброе имя. Мы всем расскажем, что ты из Спиндл-Коув направилась прямиком в Лондон, там в первый же вечер заболела и всю неделю провела у Брэма и его жены.
При мысли, что придется нагородить столько обмана, у Минервы внутри всё сжалось.
– Сюзанна – моя подруга. Я не хочу, чтобы она лгала ради меня.
– В подобных случаях люди обманывают сплошь и рядом.
Минерве слишком хорошо было известно, что это так. Многие из благородных девиц, с которыми она свела знакомство в Спиндл-Коув, были отправлены в эту глушь, чтобы замять какой-нибудь скандал или скрыть опрометчивый поступок. Как бывшая дама-покровительница этой деревушки, Сюзанна, несомненно, знала немало тайн и ненавязчиво опекала всё местное общество.
Но одно дело – скрыть от всех побег в Шотландию, и совсем другое – выбросить его из своей памяти. Почему Колин разговаривает так, словно отныне они не знакомы?
– Ты и в самом деле этого хочешь? – спросила его Минерва. – Притвориться, что ничего не было?
– Что бы ни случилось, ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Как только я начну распоряжаться своими капиталами, без огласки отпишу тебе некоторую сумму денег, достаточную, чтобы ты могла вести такую жизнь, какую пожелаешь – купить дом в любом месте, целиком посвятить себя научным изысканиям. Ты и твои сестры всегда будете под моей опекой.
– Под твоей опекой? Значит, ты прочишь меня в свои содержанки?
– Боже, нет!
– О, – Минерва подавила рвущееся из груди рыдание, – я не буду даже твоей любовницей?
Тихо чертыхнувшись, Колин пересек комнату и сел рядом.
– Я бы никогда тебя так не унизил и не стану винить, если ты прогонишь меня с глаз долой. Ведь я причинил тебе столько боли. – Он уронил голову на руки. – Не вынуждай меня перечислять, в чем я тебя подвел.
– В таком случае я перечислю, что ты мне дал. Горячий чай и одеяла. День на ярмарке. Яблоко, апельсин, персики и вишни. Возможность выиграть двадцать фунтов в соревновании по стрельбе. У меня хватило отваги спеть в таверне. Я услышала первые в жизни искренние комплименты. Испытала головокружительную страсть и пережила столько приключений, что их хватило бы на целую жизнь. Только подумай: всего за одну неделю я успела побывать и миссионеркой, и наемной убийцей, и давно потерянной княжной, и – разве забудешь – шпагоглотательницей.
Вскинув взгляд, Пэйн слабо улыбнулся.
– Поверь, уж об этом я буду помнить до конца своих дней.
При виде проблеска привычного его добродушия сердце встрепенулось. Это был тот Колин, которого Минерва знала и любила.
Она пожала плечами.
– После всех наших приключений стать обычным геологом будет для меня настоящим разочарованием.
– Не надо. Не лги мне, утверждая, что не испытала крушения надежд. – Он коснулся ладонью ее щеки. – Я знаю, как много значила для тебя твоя находка.
Пэйн был прав, и Минерва, больше не в силах сдерживаться, разрыдалась в его объятиях. Она хорошенько выплакалась и по бедной, превращенной в белую пыль Франсине, и по своим разрушенным амбициям.
Спустя несколько минут Минерва вытерла слезы.
– Я всего лишь хотела оставить долговечный след на этой земле – так же, как Франсина когда-то оставила свой. Начертать короткую надпись на стене всеобщей истории для грядущих поколений: «Здесь была Минерва Хайвуд, сумевшая немного изменить мир».
– Да, тебе бы это удалось. Обязательно. – Колин поднялся с оттоманки, подошел к камину и, стукнув кулаком по каминной полке, договорил: – Твоей единственной ошибкой было то, что ты связалась со мной.
– Это не было ошибкой.
– Разумеется, было. Разве ты не видишь, Мин? Я повсюду оставляю следы, только в моем случае они напоминают, скорее, воронки от взрывов.
Пэйн подтолкнул одним пальцем фарфоровую пастушку к краю каминной полки, а затем...
Крак! Безделушка разбилась о каменное основание камина.
– Взгляни: здесь был Колин Сэндхёрст, – холодно произнес он, а затем послал на гибель еще одну фарфоровую фигурку. – И здесь он был. – Третья статуэтка разлетелась на осколки. – И здесь тоже.
