Текст книги "Семь порочных дней (ЛП)"

Автор книги: Тесса Дэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Минерва глядела в потолок, чувствуя в горле биение пульса. Желание шевельнуться было непереносимым, и все-таки она не могла на это решиться.

Минуты тянулись, а она оставалась неподвижной, лишь смотрела в темноту широко открытыми глазами, слушала бешеный стук своего сердца и чувствовала теплое дыхание Пэйна на шее.

А затем внезапно все его тело будто окаменело. Рука до боли сжала талию Минервы так, что стало трудно дышать. Нога, закинутая на ее ноги, затвердела, словно стальная. Дыхание Колина замерло.

По его телу пробежала дрожь. Такая сильная, что сотрясла их обоих.

Сердце Минервы заколотилось еще быстрее.

Как поступить? Разбудить виконта? Заговорить с ним? Или бездействовать, просто надеясь, что все пройдет само?

Это ужасное чувство беспомощности было для нее не новым. То же самое она ощущала каждый раз, когда у Дианы начинался приступ астмы. Минерва мало чем могла облегчить его, и ей оставалось лишь успокаивать и поддерживать сестру.

Может, это поможет и Пэйну – осознание того, что он не один?

– Колин!

Он резко и шумно вдохнул, мускулы его сжались, словно пружины.

Имея возможность шевелить лишь одной рукой, потому что другая была вытянута вдоль тела и прижата весом Пэйна, Минерва подняла трепещущие пальцы и осторожно коснулась ими предплечья виконта. Его кожа была влажной от пота, хотя дрова в камине прогорели, и комната давно выстыла.

– Колин! – Минерва начала успокаивающе гладить его руку. Дальше из-за его крепких объятий дотянуться не получалось, хотя так хотелось погладить его по голове, по спине, по лицу.

Но эти действия, кажется, не помогли. Теперь Пэйн сильно дрожал. Дыхание его стало неровным, сердце, словно молот, бухало ей в плечо.

Сейчас ему было явно хуже, чем тогда, в пещере. Там он был лишь немного взволнован, а теперь, казалось, боролся за жизнь.

Из его горла вырвался почти нечеловеческий стон, полный боли и муки.

– Нет, – пробормотал виконт, а затем произнес громче: – Нет! Я не позволю тебе! Назад! Назад, ты, чертова сука!

Минерва вздрогнула. Она никогда не слышала, чтобы он так зло разговаривал.

Господи! О Колин, что тебе снится?

Отчаявшись сделать хоть что-то, чтобы вытащить его из этого темного кошмара, она прибегла к трюку, которому Пэйн сам научил ее во время их танца. Она скользнула пальцами к внутренней стороне предплечья виконта и сильно ущипнула его.

Он резко дернулся и очнулся, тяжело дыша, словно утопающий, только что вынырнувший на поверхность.

– Колин, это я. Минерва. Я рядом. – Она повернулась на бок в его ослабевших объятиях, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, и начала успокаивающе поглаживать его лоб. – Ты не один. Все в порядке. Просто дыши глубже. Я рядом.

Он не открывал глаз, но напряжение в его теле ослабело, а дыхание замедлилось до нормального темпа. Загнанное сердце Минервы с благодарностью воспользовалось этим предлогом и тоже снизило частоту ударов.

– Я рядом, – повторила она. – Ты не один.

– Мин, – прохрипел Пэйн, словно сквозь вату: и резко, и глухо одновременно. Он поймал прядь ее волос и намотал на кончики пальцев. – Я напугал тебя?

– Немного.

Он проворчал проклятие и перекатил ее к себе на грудь, которая сейчас поднималась и опускалась в глубоком дыхании:

– Извини, лапочка. Теперь все в порядке. Всё хорошо.

Поразительно! После того, что с ним только что случилось, он утешал Минерву! И у него это прекрасно получалось. Его пальцы искусно и успокаивающе гладили ее висок. Она ощущала облегчение оттого, что кризис миновал, однако теперь чувствовала себя измотанной, слабой, словно тело ее разом лишилось костей.

– Хочешь чего-нибудь? – прошептала она, прижимаясь лбом к груди Колина. – Бренди, чай? А, может... Может, тебе станет легче, если мы поговорим?

Он не ответил, и Минерва испугалась, что задела его гордость.

Пэйн поцеловал ее в макушку:

– Спи.

Она так и сделала: свернулась в клубочек, прижалась к Пэйну, и ровные удары его сердца ее убаюкали.

Когда она снова проснулась, уже было светло. В комнате, кроме нее никого не было.

Минерва резко села в кровати. Слабые солнечные лучи просачивались сквозь единственное закопченное окно. При свете дня комната выглядела еще более убогой, чем вчера вечером.

Надев очки, девушка огляделась. Все ее вещи были на месте, но вещей Колина не было: ни сапог, ни сюртука, ни перчаток, ни жилета, который он накануне повесил на спинку кровати.

От страха свело живот.

Пэйн не мог уехать!

Минерва вскочила с постели и стала искать на столе и комоде записку – наверняка виконт ее оставил. Ничего не обнаружив, беглянка спешно умылась и оделась. Умом она понимала, что, возможно, ее спутник ждет внизу, но почувствовала бы себя гораздо лучше, если бы увидела его сейчас своими глазами.

К счастью, когда Минерва вошла в столовую, ей навстречу со стула поднялся Колин:

– А, вот и ты!

Он уже умылся и побрился – волосы за ушами еще были влажными. Запылившийся за время вчерашней скачки синий сюртук уже отчистили, и теперь тот респектабельно контрастировал с белизной свежей рубашки и жилетом. Кто-то также до блеска натер ваксой его сапоги.

Виконт выглядел хорошо. Не красавцем, но бодрым и сильным. После того, как вчера она видела его стонущим и дрожащим, нынешний его вид принес Минерве глубокое облегчение, ведь она очень беспокоилась о Пэйне.

– Колин, я... – она положила ладонь ему на грудь.

– Очень надеюсь, что ты спала хорошо. Мы тебя ждали.

Она вскинула голову от удивления:

– Мы?

– Да, дорогая сестра, – ответил он громко, беря ее за руку. – Позволь представить тебе семейство Фонтли.

«Дорогая сестра»? Минерва выпучила на него глаза.

– Это мистер Фонтли и миссис Фонтли. – Виконт крутанул свою спутницу так же изящно, как шестеренки поворачивают фарфоровую танцовщицу в музыкальной шкатулке.

Минерва присела в реверансе перед приятной супружеской парой: джентльменом, чьи редеющие волосы уже посеребрила седина, и его женой, улыбающейся из-под аккуратного кружевного чепца.

– Фонтли предложили тебе место в своей карете. Они тоже путешествуют на север.

– О, мне так приятно с вами познакомиться, – искренне сказала Минерва.

Положив руку ей на талию, Колин повернул «сестру» лицом к противоположной стороне стола. – А вот их дети – мистер Гилберт Фонтли и мисс Летиция.

– Здравствуйте! – Гилберт, юноша, находящийся на пороге взрослой жизни, встал со своего места и почтительно поклонился.

– Прошу вас, зовите меня Летти, – произнесла ясноглазая девочка, протягивая Минерве руку. – Меня все так зовут.

Рыжеватыми волосами и румяным лицом Летти походила на остальных Фонтли. На вид она была несколькими годами младше Шарлотты – наверное, лет двенадцати-тринадцати.

Гилберт принес стул для Минервы, и она села за стол.

Мистер Фонтли улыбнулся:

– Нам так приятно, что вы к нам присоединитесь, мисс Сэнд. Почтем за честь проводить вас к вашим родственникам в Йорк (32).

«Мисс Сэнд? Родственники в Йорке?» Минерва кинула на Колина взгляд, полный вопросов.

Насмешник ничего не ответил.

Миссис Фонтли помешала ложечкой чай:

– Думаю, для Гилберта и Летти очень полезно завести знакомство с такими людьми, как вы, которые делают столько полезного в этом мире. Гилберт склоняется к тому, чтобы посвятить себя церкви. Этой осенью он отправится в Кембридж.

Гилберт обратился к Минерве:

– Мисс Сэнд, ваш брат рассказывал нам о ваших миссионерских успехах на Цейлоне.

– О, правда? – С недоверчивым видом Минерва вопросительно взглянула на «братца». – Скажите на милость! И какие же истории про мои добрые дела ты успел рассказать, Колин?

Она с нажимом произнесла его имя. В конце концов, будь он на самом деле ее братом, она бы называла его именно так.

«А теперь посмотрим, сможет ли он вспомнить мое имя и, соответственно, называть им меня», – пронеслось у нее в голове. Минерва подперла рукой подбородок и с улыбкой воззрилась на виконта.

Тот улыбнулся в ответ:

– Я как раз рассказывал о том, как мы проводили время на Цейлоне, дорогая... Эм.

«Эм! Так вот как он решил справиться с дырявой памятью! – возмущенно подумала Минерва. – Не запомнить мое имя, а сократить его до инициала! Великолепно!»

– Мисс Сэнд, ваш брат рассказывал нам о вашей многолетней миссионерской работе и служении беднякам и горемыкам. О том, как вы кормили голодных, обучали маленьких детей чтению и письму.

Летти широко раскрыла глаза:

– Вы в самом деле провели свои школьные годы, ухаживая за прокаженными?

Минерва сжала зубы, не веря в происходящее и не желая мириться с выдуманными Колином их фальшивыми биографиями. Миссионеры, лечащие прокаженных на Цейлоне? Нет, ни в коем случае!

Колин положил руку на спинку ее стула:

– Моя дорогая сестрица хочет сказать, что мы вовсе не все время посвящали трудам. Ведь мы были детьми, и наши дорогие родители, да упокоит Господь их души, разрешали нам проводить долгие часы, исследуя остров.

– Исследуя? – оживился Гилберт.

– О, да! Цейлон – прекрасное место. Какие там густые джунгли и живописные горы! Рано утром я и Эм, положив немного хлеба в карманы, убегали из хижины, где жила наша семья, и проводили весь день в поисках приключений. Мы качались на лианах, срывали с деревьев плоды манго и лакомились ими, катались на слонах.

Минерва обвела глазами семейство Фонтли, недоумевая, как хоть кто-то может верить в эти нелепые байки. Слоны и манго? Но новые знакомые глядели на Колина со смесью удивления и восхищения в одинаковых голубых глазах.

По крайней мере, это стало бальзамом на рану, полученную Минервой той ночью в замке – она была не единственной жертвой обмана лорда Пэйна. Теперь ясно: он постоянно и весьма успешно дает волю своей склонности к намеренному преувеличению.

– И вы бродили по джунглям целый день? – спросила Летти. – Неужели вы не боялись, что вас съест тигр или вы заблудитесь?

– О, никогда! Я бы, может, и беспокоился, будь я один. Но мы всегда бродили по джунглям вдвоем. А еще у нас был свой способ не потеряться. Мы всегда играли в эту игру, когда отправлялись на поиски приключений. Стоило нам потерять друг друга из вида в густом лесу, я сразу кричал: «Ату!» (33), а Эм отвечала мне... – Колин, подняв брови, повернулся к Минерве, словно ожидая, что она поставит завершающую точку в этой галиматье.

– Ты чокнутый! – услышал он в ответ.

Виконт хлопнул ладонью по столу:

– Точно! Я кричал: «Ату!», а она отвечала мне: «Ты чокнутый!», конечно же, не всерьез. Вот так-то нам и удавалось не потерять друг друга.

Все Фонтли засмеялись.

– Как ловко придумано, – заметил патриарх семейства, широко улыбаясь.

– Ничто никогда нас не разлучит, правда, Эм? – Колин потянулся и сжал ее руку, глядя Минерве в глаза нежным взглядом. – Мне кажется, ни с одной другой душой не ощущал я такое тесное родство, как с моей дорогой сестрицей.

Сидящий напротив мистер Фонтли вздохнул:

– Такие хорошие молодые люди!

Чуть позже, когда лакей закреплял чемоданы Минервы на крыше экипажа Фонтли, у нее наконец появилась возможность отвести виконта в сторону для разговора.

– Что вы творите? – прошипела она Пэйну на ухо.

– Это для того, чтобы соблюсти приличия, – прошептал он в ответ. – Если мы скажем правду, Фонтли ни за что не позволят вам путешествовать с ними.

– Возможно. Но разве обязательно выдумывать такие нелепые истории? Лечение проказы, катание на слонах на Цейлоне. Как вам только в голову приходят подобные вещи?

Колин пожал плечами:

– Это называется импровизация.

– Фонтли – приличное семейство. Это подло – кормить их такой чудовищной ложью!

– Мы путешествуем под ложным предлогом якобы нашей фальшивой помолвки и

под чужими именами. И, кстати, это целиком ваша идея. Вряд ли сейчас подходящее время вспоминать о морали, лапочка!

– Но...

Он поднял руку:

– Если вы считаете безнравственной мою попытку развлечь Фонтли парочкой приукрашенных баек, я советую вам научиться мириться с безнравственностью. Хотя бы на остаток этой недели. Предложение Фонтли воспользоваться их экипажем – настоящий подарок. Это сэкономит нам кучу денег и, возможно, сохранит заодно незапятнанной вашу репутацию. Ведь теперь у вас есть компаньонка.

Минерва понимала, что Колин прав.

– Это всё замечательно. Но ведь именно мне придется целыми днями ехать с этим семейством в карете, пытаясь соответствовать вашим нелепым выдумкам.

– Вот именно. Так почему бы чуточку не позабавиться?

– Позабавиться?

Пэйн взял ее за плечи, дожидаясь, когда Минерва вскинет на него взгляд, и она не заставила себя упрашивать: посмотрела прямо в эти сверкающие ореховые глаза, лишающие ее способности ясно мыслить.

– Живите настоящим, Эм. Это ваш шанс выползти из своей ракушки. Где-то в глубине вас прячется, то и дело ненадолго показываясь, интересная, уверенная в себе девушка. Попробуйте побыть ею хотя бы несколько дней. А иначе вы далеко не уедете в этом путешествии.

Минерва закусила губу. Конечно, хотелось верить, что внутри нее живет интересная, уверенная в себе особа, которую хоть кто-то сумел разглядеть. Но при этом она знала, что виконт просто разыгрывает с ней тот же трюк, что и с семьей Фонтли: похвалой заставляет раздуваться от гордости. Он просто говорит то, что Минерва хочет услышать, снова обманывая ее.

– Это всего лишь несколько безобидных преувеличений. – Колин неторопливо повел спутницу к экипажу. – Думайте об этом, как о быстром спуске с горы. Если вы на бегу резко затормозите и попытаетесь двигаться осторожно, то обязательно споткнетесь. Просто попробуйте следовать моей истории, и все получится.

– Вы готовы, мисс Сэнд? – окликнул ее мистер Фонтли. – Миссис Фонтли и дети уже в экипаже.

Минерва кивнула.

Колин подвел ее к карете. Когда девушка уселась рядом с Летти и поправила свои юбки, ее «братец» закрыл дверцу и просунул голову в открытое окно:

– Я буду скакать рядом, Эм. Не бойся. Если я тебе зачем-нибудь понадоблюсь, ты знаешь, что делать. – Пэйн сверкнул улыбкой и издал клич: – Ату!

– Ты чокнутый! – в унисон крикнули Летти и Гилберт.

С тихим стоном Минерва закрыла лицо ладонями.

***

– Вот так всегда у нас с Эм, – произнес Колин, шагая между деревьями и отводя в сторону ветви, чтобы Минерва могла пройти. – Еще с колыбели.

– Правда? – удивилась Летти. – Даже когда вы были совсем маленькими?

Минерва закатила глаза. И как Пэйн не уставал постоянно городить весь этот вздор? Саму ее эта ситуация уже вконец утомила. К тому времени, когда путешественники остановились, чтобы пообедать и сменить лошадей, виконт совершенно измучил «сестрицу» своим фигуральным «спуском с горы», сочиняя одну уклончивую ложь за другой, дабы удовлетворить безграничное любопытство их спутников. Чтобы хоть ненадолго отдохнуть от этого, Минерва заявила, что желает размять ноги, прогулявшись.

Но, разумеется, Колин вызвался ее сопровождать, а за ним увязались Летти и Гилберт.

– О, да! – продолжил беседу виконт, выводя их всех на тропу. – Мы с сестрой всегда были так невыразимо глубоко привязаны друг к другу. Мы могли вести долгие беседы, не произнеся ни слова.

Он посмотрел Минерве в глаза, она не отвела взгляда.

Пэйн прав: они могли беседовать и без слов. И прямо сейчас они вели такой безмолвный разговор: «Колин, заткнись!» – «Не думаю, что в состоянии это сделать». – «Тогда я тебя заставлю!» – «Неужели? И как же?» – «Пока не знаю, но это точно будет медленно, больно, и улик я не оставлю».

– А ведь она однажды спасла мне жизнь! – заявил Пэйн юным Фонтли.

– Кто? – переспросила Летти. – Мисс Эм?

– Именно. Она в одиночку, без чьей либо помощи, вырвала меня из когтей смерти. Это замечательная история.

Шагая по траве, доходящей до лодыжек, Минерва тихо рассмеялась: да уж, история наверняка будет интересной.

– Расскажите нам ее, пожалуйста! Уверен, этот случай делает честь мисс Сэнд! – Гилберт посмотрел на мисс Хайвуд с восхищением и, вполне возможно, со страстной влюбленностью.

«О, Боже! – подумала Минерва. – Сейчас только не хватало, чтобы юноша мною увлекся!»

– Итак, это произошло глубоко в джунглях, – начал рассказ Колин. – Однажды, когда мы в очередной раз их исследовали, меня укусил редкий и очень ядовитый жук.

У Летти засверкали глаза:

– И мисс Эм вскрыла рану и отсосала яд!

– Нет. Она не могла так поступить, потому что яд был быстродействующий.

– Значит, она оттащила вас домой, чтобы вам оказали там помощь?

– Боюсь, нет, – покачал головой виконт. – Я был для нее слишком тяжел.

– Так что я оставила его умирать и отправилась домой ужинать, – бодро сказала Минерва. – Конец истории.

Гилберт рассмеялся:

– Разумеется, вы этого не сделали. Вы побежали за помощью, ведь так?

– Да, – подтвердил Колин.

Они подошли к берегу ручья. Виконт оперся одной ногой на поваленное бревно.

– Готова поспорить, – заявила Летти, плюхнувшись на бревно рядом с сапогом Пэйна, – что мисс Эм помчалась домой, как сумасшедшая, а затем вернулась и вовремя привела с собой местного доктора, чтобы тот вылечил вас ритуальными песнопениями и таинственными порошками.

Улыбнувшись девичьему воображению, Колин покачал головой.

– Нет. Вообще-то, к тому времени, когда Эм вернулась с подмогой, было уже поздно. Исцелить меня было нельзя. Я умер.

Воцарилась тишина.

– Но... – нахмурилась Летти. – Но этого не может быть! Вы ведь здесь!

– Как же всё было? – спросил Гилберт.

«Да, как?» – чуть не повторила за ним Минерва. Даже она затаила дыхание, желая узнать, что же случилось после того, как она оставила Колина лежать в джунглях, укушенного редким цейлонским жуком. А про себя она подумала: «Да ничего не случилось, глупенькие. Это же всё враньё».

Колин прочистил горло:

– Не могу сказать точно, что произошло, потому что я рухнул без сознания на землю и после этого ничего не помню. Наверное, я впал в глубокую кому. Признаки жизни во мне были так слабы, что семья сочла меня мертвым. Они помолились надо мной, обмыли мое тело и положили в деревянный гроб. А следующее, что я помню – как очнулся под землей. В полной темноте. Похороненный заживо.

– Господи! – воскликнула Летти, вцепляясь в его сапог. – И что же вы делали дальше?

– Я плакал, выл, царапал доски гроба, пока не сорвал ногти с пальцев. Я дрожал и впал в отчаяние. Я кричал до хрипоты, – его голос вдруг приобрел странный оттенок. Пэйн поднял взгляд и посмотрел в глаза Минерве. – И каким-то образом она услышала меня. Ведь так, Эм? Ты услышала мой зов сквозь тьму. Я был одинок и испуган. Но в ночи ты услышала мучительный зов моего сердца.

Она сглотнула ком в горле. Ей больше не нравилась эта история. Не понятно, что за игру затеял Колин. Без сомнения, его описание себя, в детстве запертого в перевернувшейся карете и кричащего во тьме, было адресовано Минерве. Похоже, он не забыл случившегося этой ночью. Он всё помнил. И теперь хотел... Чего? Поблагодарить за помощь? Высмеять ее заботу?

Виконт обратился к ней:

– Не желаешь рассказать, что было дальше, Эм?

Она покачала головой:

– Нет. Не желаю.

Колин повернулся к детям:

– Она прибежала туда, где меня похоронили, и начала раскапывать землю голыми руками. Когда я услышал эти звуки, то сперва подумал, что на самом деле умер и что это гончие ада скребут по крышке моего гроба.

Летти пискнула и прикусила кулак.

– С тех пор я не люблю собак, – сказал Пэйн.

– О, как печально!

В голове у Минервы зазвучало эхо ночных криков Колина: «Назад, ты, чертова сука!»

– Я пытался позвать на помощь, но не мог – воздуха оставалось все меньше, и я едва мог дышать. А когда звуки стали хорошо слышны, я сумел набрать воздуха в легкие, чтобы выкрикнуть всего одно слово, – виконт сделал драматическую паузу и прошептал: -

Ату?

Дети затаили дыхание.

– И вы догадываетесь, какой очаровательный ответ я услышал?

– Ты чокнутый! – в один голос прошептали они.

– Точно! – подтвердил Пэйн. – Она вырвала меня из когтей смерти. Моя дорогая отважная сестрица.

Их глаза снова встретились, и Минерва отвела взгляд. Она не знала, что и думать, но ощущала внутри какое-то очень сильное чувство.

Гилберт повернулся к ней:

– Какая же вы смелая, мисс Сэнд!

Она махнула рукой:

– Вовсе нет.

– Она слишком скромная и всегда такой была. – Сняв ногу с бревна, Колин игриво пощекотал Минерву под подбородком, а затем, направляясь обратно к дороге, бросил: – Посмотрим, что вы скажете, когда услышите историю про Эм и кобру!

______________________________

Примечания переводчика:

32) Йорк – город на севере Англии.

33) «Ату!» – команда охотника, натравливающего гончих на лису.

Глава 10

– Вот так закончилась история с коброй. – Виконт стукнул вилкой по уже опустошенной им тарелке, а затем, довольный, откинулся на спинку стула.

Всё семейство Фонтли в благоговейном трепете перевело взгляды с рассказчика на Минерву.

Она сердито посмотрела на Колина:

– Я не заклинательница змей.

– Разумеется, нет. Заклинателю нужна флейта. – Он повернулся к Фонтли. – Говорю же вам, она заворожила это существо одним лишь сладким голосом. И с тех пор они стали неразлучны. Эта чешуйчатая тварь ползала за Эм по пятам по всему Цейлону и стала нашей ручной зверюшкой. Мы назвали ее Сэр Алисдер.

Под столом в бедро ткнуло что-то острое. Чтобы скрыть вскрик боли, пришлось изобразить приступ кашля.

Колин знал, что позже заплатит за очередную свою выходку, но, как всегда, не смог удержаться и подначил Минерву. С самой первой их встречи это желание постоянно у него возникало. А сегодня, как никогда, Пэйна подмывало вывести ее из себя, вытолкнуть за те границы, что она сама для себя очертила.

Ему хотелось, чтобы мисс Хайвуд удивила его.

И, кроме того, Пэйн старался отвлечь ее, потому что, получив возможность направлять течение беседы, она обязательно заведет речь о неприятных вещах, в том числе и о прошлой ночи, которую обсуждать не хотелось. В своей собственной, тщательно продуманной манере он уже рассказал Минерве все, что ей нужно знать. Столько он не рассказывал никому.

– Мисс Сэнд, – обратился к ней Гилберт Фонтли, – как мы можем уговорить вас спеть?

В ее глазах вспыхнул сильный испуг:

– Никак.

– Мистер Фонтли – настоящий любитель музыки, – вмешалась мать семейства, похлопав супруга по руке. – Как и я. Мисс Сэнд, нам было бы очень приятно послушать ваше пение. Сделайте же нам одолжение, дорогая! Тут и фортепиано есть.

– Но... – Минерва сглотнула и произнесла слабым голосом: – Я не могу.

Она обвела взглядом переполненную комнату. В такой маленькой деревушке, как эта, столовая местной гостиницы служила еще и трактиром. Сейчас здесь находилось более тридцати душ: одна половина из которых была остановившимися на ночлег путешественниками, а другая – местными жителями, наслаждающимися кружечкой пива с приятелями. Довольно людное сборище.

Юная мисс Летти тоже присоединилась к остальным:

– О, пожалуйста, мисс Эм, спойте же для нас!

– Давай, Эм! – весело воскликнул Колин. – Всего одну-две песни.

– Но, братец, ты же знаешь, что я больше не пою после той ужасной истории с многоножкой, кокосом и... похищенными рубинами, – отозвалась Минерва и, понимая, что виконт может потребовать подробностей, поспешила добавить: – Которую мы над могилой наших родителей поклялись никогда больше не вспоминать.

Пэйн улыбнулся и подумал, что кажется, она уловила нужный настрой.

– Это так. Но ведь сегодня мой день рождения, а ты всегда в этот день делаешь для меня исключение.

– Ты же прекрасно знаешь, что сегодня не...

– Так сегодня ваш день рождения, Сэнд? – Заглушил возражение Минервы возглас мистера Фонтли. – Что же вы не сказали? Мы должны выпить за ваше здоровье! – Пожилой джентльмен подозвал служанку и заказал херес для всей компании.

Когда перед всеми поставили стаканы, Минерва с нажимом обратилась к виконту:

– Но, братец, ты ведь никогда не пьешь спиртное.

– Я пью его только на мой день рождения. – Он отсалютовал стаканом и выпил вино.

«Сестрица» издала возглас досады.

– Прошу вас, спойте, мисс Эм, – снова попросила Летти. – Так хочется немного музыки. Да еще у мистера Сэнда день рождения.

Все Фонтли тут же присоединились к уговорам.

Минерва повернулась к Пэйну и сказала лишь:

– Колин!

Ее распахнутые темные глаза неистово молили о пощаде. «Не заставляй меня это делать», – словно говорили они.

Виконт почувствовал угрызения совести, но все-таки не вступился за мисс Хайвуд. Он распознал уже знакомое выражение ее глаз: в них всегда вспыхивала такая дикая, отчаянная искра перед тем, как Минерва совершала что-то удивительное.

– Хорошо. Я спою, – согласилась она, подняла стоящий перед ней стакан с хересом, осушила одним глотком и решительно шлепнула его на стол. Затем, опершись ладонями о столешницу, она встала и медленными твердыми шагами направилась к фортепиано. Сняв очки и зажав их в одной руке, другой рукой она нажала клавишу, негромко повторила прозвучавшую ноту, а затем запела.

Что ж, пела она хорошо. На удивление хорошо!

В заполненной людьми комнате моментально воцарилось молчание. Все присутствующие удивленно разинули рты. Минерва выбрала старую, всем известную балладу, в которой не было причудливых пассажей или оперных трелей – лишь простая, искренняя мелодия, которая так подходила к ее чистому, лирическому голосу. Такая песня не годилась для музыкального вечера или даже для исполнения в салоне какой-нибудь дамы из Спиндл-Коува. Но она идеально подходила для маленькой сельской гостиницы. То был не церемонный гавот (34) или одна из тех мелодий, что прельщают слух или увлекают разум, эта мелодия доставала прямо до нутра.

Боже милосердный! Глупо было так думать, тем более говорить, но пение мисс Хайвуд поражало в самое сердце.

Колин тоже не избежал этого – пение Минервы заворожило его, словно цейлонскую кобру.

Больше того – он испытал гордость за свою спутницу.

Когда возлюбленные из баллады встретили свой неизбежный трагический конец и толпа разразилась бурными аплодисментами, виконт захлопал вместе со всеми и прошептал:

– Браво, моя девочка!

Хотя на самом деле это было не так: он не имел на мисс Хайвуд никаких прав. Подумать только, все это время, что Пэйн провел в Спиндл-Коув, внутри нее таилась эта чудесная, волнующая песня! А еще – храбрость, помогшая спеть перед целой толпой незнакомцев, и доброта, благодаря которой Минерва утешала Колина ночью, пока он пытался вырваться из цепких лап ада.

Почему он никогда не замечал в ней этих качеств? Как же он их не рассмотрел?

Фонтли и все остальные слушатели громко стали требовать новую песню, но Минерва покачала головой, отказываясь.

– Ну хоть одну! – крикнул ей Пэйн, рупором приложив ладони ко рту. – Спой мою любимую!

Она бросила в ответ взгляд человека, чье терпение испытывают, но все же уступила.

Прозвучала еще одна фортепианная нота, снова мисс Хайвуд тихонько повторила ее, подстраиваясь к нужной тональности.

А затем последовал еще один момент настоящего откровения.

На этот раз Минерва пела с сильным чувством. Ее голос стал увереннее, окреп. Она пела, глядя прямо на Колина широко открытыми глазами. Она пела для него. Впрочем, разве не об этом он просил?

Это был лучший из подарков-на-ненастоящий-день рождения, который виконт когда-либо получал. Чувственные, спелые губы Минервы словно взяли его в плен. Каждый раз, когда она делала короткий вдох между музыкальными фразами, грудь ее немного подпрыгивала, привлекая внимание Пэйна.

И если первой песней она проняла Колина до самого сердца, то вторая затронула его намного ниже.

Пэйн подумал, что, наверное, должен изо всех сил противиться пленяющему очарованию своей «сестрицы», но, посмотрев вокруг, увидел, что он в этой комнате не единственный мужчина, взволнованный пением Минервы.

Гилберт Фонтли был в совсем бедовом состоянии.

Не сводя глаз с мисс Хайвуд, он наклонился к виконту:

– Мистер Сэнд, как вы думаете, можно ли влюбиться всего за один день?

Пэйн улыбнулся:

– Откуда мне знать? Я влюбляюсь по ночам. Впрочем, эти влюбленности обычно заканчиваются еще до завтрака.

Гилберт взглянул на него в изумлении:

– Но... Но я думал, что вы...

– У всех нас есть свои демоны, Гилберт. – Колин похлопал юношу по плечу и, подавшись ближе, произнес: – Разрешите дать вам совет: припадите к груди матери Церкви.

Минерва допела вторую балладу, и на этот раз раздалась настоящая буря аплодисментов, множество голосов стало упрашивать спеть снова. Но едва все присутствующие с одобрительными возгласами вскочили на ноги, мисс Хайвуд надела очки и направилась обратно к столу.

Виконт отодвинул свой стул, намереваясь встретить ее словами искренней похвалы, но тут путь Минерве преградил небритый здоровяк с пивной кружкой в руках. Он что-то сказал. Из-за стоящего в таверне шума Колин не расслышал слов, но ему это и не требовалось, чтобы понять, что происходит.

Этот мерзкий мужлан хотел его девушку!

А Минерва не желала иметь с ним дело. Когда это животное положило на ее руку свою немытую лапу, мисс Хайвуд попыталась отстраниться, споткнулась, и ее очки слегка перекосились на носу. Этой детали – крошечного доказательства причинения ей беспокойства – было достаточно, чтобы у Колина потемнело в глазах от гнева. Он мгновенно вскочил на ноги, жаждая крови.

– Сэр, отпустите меня! – Минерва попыталась вытянуть руку из мерзкой хватки здоровяка. Из его рта несло чесноком и элем, а тело воняло тем, о чем лучше вообще не говорить

– Ну, еще песенку, милашка. – Одной рукой грубиян держал свою пленницу за локоть, а другой облапил ее талию. – Сядь ко мне на коленки, спой для меня!

А потом он погладил грудь Минервы.

Она отшатнулась в отвращении, чувствуя себя грязной. Другие женщины, может, и знают, как избавиться от такого нежелательного внимания, но мисс Хайвуд об этом ничего не было известно – ведь такое с ней случилось впервые.

И тут она увидела Колина, прокладывающего к ней путь через набитую людьми комнату. Походка его была легкой и беспечной, но вблизи стали заметны заигравшие на его щеках желваки и холодная ярость в глазах.

Подойдя, он толкнул пьяного хама локтем:

– Извините, но это ваша рука касается моей сестры?

Здоровяк выпрямился и, подражая жеманному аристократическому произношению, ответил:

– Полагаю, это так и есть, сэр.

Колин хлопнул его по плечу:

– Что ж, тогда моя рука коснется тебя.

Он врезал громиле кулаком в живот, вложив в удар всю силу, а затем заехал ему по лицу.

Минерва вскинула руки ко рту, заглушив испуганный вскрик.

Даже не успев моргнуть, здоровяк рухнул как подкошенный, увлекая за собой стол и стоящую на нем посуду. Звук бьющегося стекла и треск дерева, разлетающегося в щепки, наполнил комнату. Все посетители разом обратили взоры на Колина, который стоял над поверженным противником, тяжело дыша и встряхивая рукой, которой наносил удары. На лице его была написана едва сдерживаемая ярость.

– Не прикасайся к ней. Никогда, – произнес он голосом, напоминающим холодную сталь, а затем, кивнув семейству Фонтли, взял мисс Хайвуд под локоть и вывел из комнаты. Едва они вышли, в столовой воцарился хаос. Минерва вздрогнула, услышав стук отодвигаемых стульев, а затем сердитые голоса.