Текст книги "Семь порочных дней (ЛП)"
Автор книги: Тесса Дэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Хороший любовник, – прошептал Пэйн, жарко целуя спутницу за ухом, – всегда найдет время, чтобы подарить тебе удовольствие, прежде чем получит его сам. Он позволит тебе касаться его, где угодно, просить обо всем, чего жаждет твое тело.
Он дотронулся до ее соска – легко, словно провел перышком, – вызвав поразительно острое ощущение.
– Тебе нравится? Хочешь еще?
«Да, да, да! Еще, пожалуйста!» – мысленно молила она.
– Тогда ты должна сообщить мне об этом. Можно и без слов, если не хочешь говорить. Когда ты увлечена любовной игрой, слов может не хватить. И, скорее всего, так и случится. Но мужчине необходимо твое ободрение, чтобы он показал все, на что способен. Поэтому, если тебе нравится какая-то ласка, ты должна дать мне это понять: ахнув, вздохнув или тихо застонав от удовольствия. Давай попробуем еще раз.
Кончик его пальца снова подразнил вершинку ее груди, стремясь к соску, и замер прежде, чем Минерва смогла выразить свои ощущения.
Продолжения не последовало.
Она закусила губу, понимая, что Колин ждет поощрения. Гадкий насмешник! Подвести ее к самому краю удовольствия, от которого тело трепещет и словно тает, а затем остановиться, если она не станет умолять о продолжении!
Минерве показалось, что она целую вечность пролежала неподвижно, молча борясь с собой, разрываясь между желанием вкусить еще немного наслаждения и страхом зайти слишком далеко.
Желание и любопытство одержали верх. Она разомкнула губы, и дыхание вырвалось из них тихим, почти музыкальным вздохом.
Колин ответил низким, звучным стоном:
– Да. Вот так. Повтори для меня еще раз.
Он прижал большой палец к соску Минервы и начал, дразня, обводить его. Она снова вздохнула, на этот раз более страстно, и виконт поощрил ее, легонько сжав сморщенную шишечку. От этой ласки голова Минервы откинулась набок, а тело выгнулось.
– А так тебе нравится? – он потянул ее за сосок. – Отвечай.
Она тихо застонала. Пэйн прав. Если не сдерживать стоны, удовольствие гораздо слаще и острее. Несомненно.
– Да, Боже, да! Вот как можно свести мужчину с ума, лапочка. – Виконт ласкал ладонью ее грудь и одновременно покрывал поцелуями стройную шею Минервы. – Теперь, вырвав у тебя вздох, я хочу заставить тебя стонать все громче, кричать в безудержном восторге.
Колин пошевелился, перераспределяя свой вес. Его тело, прижимающееся к ее мягкой плоти, было таким жестким. Мускулистый торс сплющил груди Минервы, колени втиснулись между ее ног. А потом он прижался к ней там, внизу, своим твердым, напряженно торчащим органом, который она рассматривала прошлой ночью с бесстыдством и восхищением.
Ее пронзило глубокое, всепоглощающее наслаждение, подобного которому она никогда не испытывала. Минерва застонала, низко и громко, потому что жаждала продолжения. Ей хотелось ощущать твердость и жар этого мужчины. Она желала, чтобы он продолжал соблазнительно тереться об нее через прохладный, гладкий лен.
И он дал ей то, о чем она молила – начал двигаться толчками в медленном, ровном ритме, одновременно то целуя ее шею, то нежно прижимаясь лицом к ее укрытой простыней груди.
– Так?
– Так.
– Еще?
– Еще.
– Теперь скажи это руками. Обними меня крепко. Двигайся вместе со мной.
Минерва, не смущаясь, вцепилась в его плечи. Ее возбуждение возросло, едва она почувствовала под своими ладонями, как напрягаются мышцы Колина. Он прилагал такие усилия. И всё для нее. Она наслаждалась ощущением его крепкого тела, снова и снова трущегося об нее.
Вскоре каждый его восхитительный толчок сопровождался ее стонами. Чем сильнее они были, тем громче стонал в ответ виконт. Кровать присоединилась к этой эротической симфонии, поскрипывая в такт ритмичным движениям. Пэйн ускорил темп, и теперь ко всему прочему добавились глухие удары кроватного столбика о стену.
– Да, Мин. Вот как это должно быть, – в голосе Колина звучало необузданное желание. – Никогда не довольствуйся меньшим. Не стесняйся выражать чувства в голос. Будь бесстрашной, неукротимой, прекрасной. Боже, ты так восхитительна!
Было темно, и Минерва знала, что виконт вряд ли может ее видеть. Но это неважно. Она и вправду ощущала себя красавицей. Ее руки скользили по его разгоряченной коже. Они вместе создавали потрясающее удовольствие.
Чтобы усилить это чувство, Минерва начала двигать бедрами навстречу Пэйну, подстраиваясь под его толчки, которые становились все быстрее и сильнее.
А потом что-то изменилось. Внезапно она почувствовала, как ее с неумолимой силой охватывает наслаждение. Казалось, от него невозможно ни спрятаться, ни скрыться.
Невидяще уставившись в темноту распахнутыми глазами, Минерва выдохнула:
– Колин!
– Да, – он продолжал двигаться. – Назови меня по имени. Громче!
– Колин, я... – она испуганно ахнула. – Я не могу...
– Не сопротивляйся этому. Все так, как должно быть. Это идеально, – прижавшись лбом к плечу Минервы, он снова и снова терся об нее. – Ты совершенна.
И вот оно наступило – блаженство. Она словно закружилась в водовороте, все внутри натянулось, и ее повлекло в странное темное место. Минерва крепче ухватилась за Колина, впившись ногтями в его плечи.
«Не отпускай меня!» – мысленно взывала она к нему.
Он покрывал поцелуями ее щеки и губы:
– Постарайся ради меня, дорогая. Постарайся ради себя.
Наконец она полностью отдалась ощущениям и услышала свой крик, когда блаженство охватило ее целиком. Она словно приподнялась над кроватью и рассыпалась на кусочки, выжатая до полного бессилия, жадно хватающая ртом воздух и понимающая, что бесповоротно изменилась.
А Пэйн все продолжал неистово работать бедрами. Он обхватил лицо Минервы ладонями и запустил пальцы в ее волосы. От этого ее накрыла еще одна волна острого удовольствия.
Колин изо всех сил прижал ее к себе, продолжая двигаться, и простонал:
– Прости. Мне слишком хорошо. Я не могу остановиться.
Зарычав, он содрогнулся, а затем вдруг всем телом рухнул на партнершу и тяжело задышал ей в шею.
Минерва разжала пальцы, которыми сжимала плечи виконта. Руки дрожали. Она не решалась прикоснуться к нему. Тонкая струйка пота сбежала по ее ключице. Чей это был пот – ее или его? Кто знает.
Что всё это значило? Это нельзя назвать настоящим соитием. Еще меньше это похоже на занятие любовью. Но, так или иначе, между ними что-то произошло. Минерва не знала, что теперь думать о Пэйне и, тем более, как посмотреть ему в глаза и заговорить с ним утром. Что он о ней подумает после того, как она стонала и выдыхала его имя? Ее репутация уже погублена? Она превратилась в развратницу?
Виконт перекатился на бок, все еще перебирая рукой ее волосы. Его грудь поднималась и опадала от тяжелого дыхания:
– О Господи, женщина! – Ах да, она ведь стала женщиной, осознала Минерва. – Ты всегда застаешь меня врасплох. Я начал давать тебе урок в качестве наставника и вдруг, словно мальчишка, не смог удержать себя в руках.
Он хрипло, доверительно рассмеялся и, как ей показалось, уже через минуту захрапел.
______________________________
Примечания переводчика:
41) Многие выражения в английском, связанные с Францией, содержат намеки на разного рода непристойности.
Глава 13
– Иисусе! – Поморщившись от яркого утреннего света, Колин запустил руку в волосы. – Не могу поверить, что это случилось! Со мной еще никогда такого не было!
Минерва сонно перекатилась на спину и потерла руками глаза:
– Что такое?
– Одевайтесь и поскорее! Мы проспали.
Они бросились умываться, одеваться и собирать вещи. Впрочем, сумасшедшая спешка в некотором роде была на руку Пэйну – тут уж не до обсуждения прошлой ночи.
Но воспоминания о ней были еще яркими. Его возбуждало каждое движение спутницы. И то, как она проводила щеткой по спутанным темным кудрям, и то, как подскакивали девичьи груди, пока Минерва прыгала на одной ноге, пытаясь натянуть полуботинок на другую. Когда мисс Хайвуд ухватилась за плечо Пэйна, чтобы удержать равновесие, виконту показалось, что самообладание вот-вот снова оставит его. Прошлой ночью он вовсе не преувеличил, когда заявил Минерве, что возбудился из-за нее, словно юнец, и поглупел раза в два. А сейчас Колин вёл внутренний спор с самим собой: «Черт возьми, приятель! О чем ты думал? У тебя ведь есть правила на этот счет!» – «Да. Но я не нарушал свои правила, а лишь немного раздвинул их границы».– «Раздвинул, перечеркнул, отымел, заставил вздыхать и стонать! – Пэйн вздрогнул. -Проклятье!»
А теперь предстоит провести еще один долгий день, трясясь на лошади и глотая пыль. Прекрасно! По крайней мере, будет предостаточно времени для сожалений и раскаяния. Конюхи внизу, наверное, уже выбрали коня и надели на него взятые Пэйном в дорогу седло и уздечку. Нанимать каждые двадцать миль почтовую лошадь – не самый лучший способ путешествовать, уж для его задницы точно. Но другой возможности поспевать за экипажем просто нет.
Минерва отодвинула шторы и выглянула из окна:
– О, я вижу, семейство Фонтли усаживается в карету. Но они ведь не уедут без нас?
– Разумеется, нет. – Колин тоже подошел к окну. Их знакомые и в самом деле уже готовились уезжать. – Они не могут так с вами поступить. Ведь сегодня – ваш день рождения!
– Не начинайте! – Она укоризненно посмотрела на виконта сквозь криво сидящее пенсне. Затем на ее лице промелькнуло смущение, словно отголосок прошлой ночи. Минерва покраснела, сглотнула и отвела взгляд.
У Колина вдруг возникло необъяснимое желание ее поцеловать. Явно плохая мысль, да и времени на это не было. Торопясь, они громко протопали по лестнице и наконец появились внизу, таща за собой чемоданы.
– Вот и мы! – возвестил Колин, обгоняя Минерву. – Уже идем. Ату!
На запятках экипажа стоял один из лакеев Фонтли. Пэйн швырнул ему самый маленький чемодан, чтобы тот пристроил его с другим багажом. Следом полетел второй чемодан.
– Не забудьте и этот, – напомнила Минерва, волоча за собой третий чемодан – тот, в котором лежала Франсина.
Повернувшись к спутнице, чтобы помочь, виконт услышал, как кучер щелкнул кнутом, и карета тронулась с места, прежде чем Колин успел понять, что произошло.
Фонтли уезжали. Без них.
– Подождите! Вернитесь! – крикнула Минерва.
Миссис Фонтли высунула голову в окно:
– И подвергнуть моих детей влиянию столь недостойных особ? Ни за что!
Когда карета покатила прочь, до «брата» и «сестры» донесся вопль матроны:
– Вы – плохие люди!
Ошеломленная Минерва обернулась к виконту, затаив дыхание:
– Что она имела в виду? Явно не то, как вы вчера ударили грубияна.
– Вряд ли. Ума не приложу, почему они так резко переменили о нас мнение. Разве только... – У него скрутило желудок.
– Что?
– Возможно, они слышали нас прошлой ночью.
Минерва побледнела:
– О небеса! Но разве они могли нас услышать?
– Не могли.
– Точно. Если только не ночевали в соседней комнате. – Она уставилась на собеседника широко раскрытыми, полными ужаса глазами. – Это их мы слышали!
Колин медленно выдохнул, повернул голову и проводил карету взглядом:
– Что ж, рад за них. Неплохая работа, мистер Фонтли.
Минерва не разделяла его веселья.
– О Боже! – Она уселась на оставшийся чемодан и уронила голову на руки. – Они, должно быть, приняли нас за мошенников. Теперь им известно, что каждое наше слово было ложью: Цейлон, проказа, дурацкий укус жука. Фонтли знают, что мы обманщики.
Пэйн почесал затылок:
– Остается надеяться, что они пришли именно к такому выводу.
Она подняла глаза:
– А что еще они могли подумать? Что мы действительно брат и... – На её лице отразилось глубокое отвращение. – Нет! Нет!
– Не беспокойтесь, – поспешил успокоить спутницу виконт. – Уверен, они пришли к первому выводу.
Минерву начала бить крупная дрожь:
– Фу! Кажется, меня сейчас стошнит.
– Не стоит этого делать. Мы-то знаем правду о наших отношениях.
– Неужели?
Жалящий сарказм её фразы напомнил Колину, что после случившегося прошлой ночью трудно точно сказать, кем они друг другу приходятся.
Но этот разговор, кажется, придется отложить: только сейчас Пэйн заметил, сколько вокруг торчало зевак, следя за ними отнюдь не дружелюбными взглядами. Стоило виконту повернуться к гостинице, как входная дверь с шумом захлопнулась и раздался скрежет запираемой щеколды.
О найме свежей лошади нечего и думать. Да и подвезти их кто-то из этих крестьян вряд ли предложит.
– Мне следовало знать, что зря мы это затеяли, что расплата обязательно последует – запричитала мисс Хайвуд. – Каждый раз, когда вы прикасаетесь ко мне, всё заканчивается моим унижением.
Колин прочистил горло и подошел ближе:
– Нам лучше покинуть это место как можно скорее. Какие бы выводы ни сделали о нас Фонтли, похоже, они разболтали об этом всем.
– Но куда мы отправимся и как туда попадем? – Минерва махнула рукой вслед карете Фонтли, уже скрывшейся из вида, и произнесла ослабевшим от отчаяния голосом: – Они увезли с собой все мои вещи.
Виконт склонился к спутнице:
– Ваша сумочка осталась при вас?
Мисс Хайвуд кивнула.
– И Франсина по-прежнему с вами. Вы на ней сидите.
Она снова кивнула:
– И мои научные записи тоже здесь.
– Это самое важное. Остальное можно заменить. Нам просто нужно дойти до следующего городка, лежащего на нашем пути, а оттуда мы начнем всё заново. Идет?
Минерва шмыгнула носом:
– Идет.
Пейн помог ей подняться и уставился на уцелевший багаж, размышляя, как его лучше тащить. На плече?
Затянутой в перчатку рукой мисс Хайвуд взяла чемодан за ручку и приподняла со словами:
– Я возьмусь с этой стороны, а вы с другой. Так мы дойдем быстрее.
В Колине взыграл рыцарский дух, но пришлось признать, что Минерва права: и в самом деле удобнее тащить чемодан вдвоем.
– Эй, улыбнитесь! – подбодрил Пэйн спутницу, плетясь по дороге со слепком следа гигантской ящерицы в чемодане. – Мы доберемся до следующего города в два счета.
«Два счета» обернулись несколькими часами.
Передвижение сильно затрудняла Франсина. Путникам приходилось то и дело останавливаться, чтобы отдохнуть, поменяться местами или перераспределить вес. Минерве сначала казалось, что до следующего города, должно быть, недалеко. От силы несколько миль. Она мысленно твердила себе, что за следующим подъемом или поворотом обязательно покажутся очертания приземистых домиков и церковь. Но прошло уже несколько часов, а города всё не было видно.
То и дело их обгоняли экипажи и почтовые кареты. Но то ли в них не было свободных мест, то ли кучеров уже предупредили о парочке мошенников, направлявшихся на север. Да и остановись какой-нибудь экипаж, чтобы их подобрать, это не помогло бы – ведь Колин не смог бы в нем ехать. Придется прошагать не одну милю, надеясь, что на пути попадется деревушка, где можно нанять свежую лошадь и место в дилижансе. Но как долго еще предстоит идти?
Солнце стояло высоко в небе. Минерву начала одолевать слабость – ведь с утра даже не удалось позавтракать. Усталость и голод, сговариваясь друг с другом против нее, раздраженно перешептывались внутри. От жажды распух язык.
Минерва резко остановилась на обочине:
– Всё. Дальше я не пойду.
Пэйн опустил свой край чемодана:
– Отлично. Значит, отдохнем.
– Нет. Мне нужен не отдых, а экипаж. Возможно, какая-нибудь карета остановится, если я буду одна. Я останусь здесь, а вы идите дальше.
Он покачал головой:
– Ни в коем случае. Знаю, что вы невысокого мнения о моем характере. Но вы не в своем уме, если полагаете, что я брошу леди у дороги одну, без защиты. Вы знаете, какие разбойники слоняются вдоль почтовых трактов?
– Теперь знаю, – парировала она, многозначительно глядя на виконта.
– А, так теперь я, по-вашему, разбойник!
– Из-за вас мы попали в этот переплет!
Пэйн отступил на шаг:
– Считаете, во всем виноват я?
– Разумеется! Я не просила вас сочинять для Фонтли всю эту отвратительную ложь, вовлекать меня в ваши плутни и... давать мне уроки.
– Конечно, не просили. Вы просто появились у моей двери посреди ночи, умоляя отвези вас в Шотландию. – Он ткнул себя пальцем в грудь. – Это вы поцеловали меня возле таверны. Это вы затащили меня в ту чертову пещеру. Я вас ни о чем таком не просил.
– Вы губите это путешествие! – Минерва уже чуть не кричала. – Вы губите всё!
– Прошу прощения, но, кажется, вы сами желали быть погубленной.
Она сжала кулаки и попыталась успокоиться.
– Мы заключили простую сделку. Вы отвозите меня в Эдинбург – я отдаю вам пятьсот гиней. Что-то я не помню никаких переговоров о том, что придется лгать, петь или... или стонать.
– Нет. Я добавил эти условия совершенно бесплатно. Наслаждайтесь. – Вышедший из себя виконт медленно зашагал по кругу, размахивая руками. – Мы отдохнем несколько минут, а затем пойдем дальше. До следующей деревни, должно быть, уже недалеко.
– Я не двинусь с этого места.
Пэйн резко остановился позади Минервы, схватил ее за локти и пробормотал:
– Двинетесь, даже если мне придется заставить вас силой.
– Вы не посмеете!
– Еще как посмею.
Его руки помассировали шею и плечи упрямицы: не с нежностью, а подобно тому, как это делает тренер, готовящий боксера к поединку. Впрочем, ощущение было безумно приятным.
Склонившись над спутницей, Колин повернул ее лицом в том направлении, куда они шли, и прошептал ей на ухо:
– Я буду подталкивать вас сзади, тащить за руку и, если понадобится, гнать перед собой, потому что под вашей пресной внешностью скрывается блестящий ум. Потому что вы умеете петь, но не поете. Потому что в вас живет неистовая страсть, и ее необходимо высвободить. Потому что вы можете продолжать идти. Просто нужен кто-то, кто откроет вам новый горизонт.
Минерва ощутила легкий трепет и решила, что он вызван голодом или слабостью, а вовсе не а не этим хрипловатым доверительным голосом.
Она повернула лицо к виконту и заявила:
– Довольно странные слова для человека, который даже не ездит в экипажах.
Его руки напряглись, но вдруг послышался топот копыт.
– Эй, там! – раздался окрик кучера, и рядом остановилась карета.
Сидящая в ней молодая женщина в шляпке, украшенной яркими лентами, воскликнула:
– Бог мой! Что за несчастье с вами приключилось? Можем ли мы предложить вам помощь? – Она открыла дверь экипажа. – Как видите, со мной только моя сестра и наша компаньонка. У нас тут достаточно свободного места.
Минерва подняла чемодан и взглянула на Колина:
– Ну? Мне вас подтолкнуть?
– Не нужно, – ответил он мрачно. – Я поеду, но только до следующего города.
Минерва окинула оценивающим взглядом молодую женщину в карете. На вид она была ровесницей Дианы, а ее шляпка и экипаж выдавали довольно состоятельную даму. Судя по предложению подвезти незнакомцев, она была либо необыкновенно доброй, либо довольно глупой.
Скорее всего, она просто относилась к числу тех жизнерадостных знатных девиц, которые и помыслить не могли, что с ними может случиться нечто плохое, ибо таковое с ними еще никогда не происходило.
– Вы так добры, что остановились ради нас, – обратилась к ней Минерва, приседая в реверансе. – Я – мисс Сэнд, а это мой... брат. Нынче утром с нами приключилось неприятное происшествие. Мы были бы очень признательны, если бы вы довезли нас до следующего города.
– Так мы всё еще брат и сестра? – шепнул Пэйн, поднимая чемодан.
– Да, – прошипела она в ответ. – Но не усложняйте: никаких миссионеров или кобр. А самое главное, никаких... ну, вы поняли.
Виконт окинул ее с ног до головы холодным взглядом:
– Поверьте, вам нет нужды беспокоиться на этот счет.
Минерва стойко вынесла этот удар по своей гордости.
– Положите чемодан сюда, внутрь, – командовала молодая леди. – Боюсь, на крыше уже нет места. Корделия обычно берет собой в путешествие не менее полудюжины шляпок.
Минерва забралась в карету и заняла место спиной к ходу движения. Затем Колин засунул чемодан в экипаж, сделал глубокий вдох, словно собираясь нырнуть в море, и влез внутрь. Его крупное тело опустилось на сидение рядом, а длинные ноги сложились почти вдвое.
– Трогай, Джон! – приказала юная дама.
Едва карета пришла в движение, Минерва почувствовала, что мускулы Пэйна напряглись, отвердев, как железо. Она ощутила знакомую вспышку сострадания к нему, но, воистину, Колин должен был винить лишь самого себя за то, что оказался в такой ситуации. Да и поездка будет недолгой. Он выдержит.
– Я – мисс Эммелина Гейтсхэд, – разукрашенная лентами молодая женщина протянула руку. – А это моя сестра мисс Корделия Гейтсхэд и наша компаньонка миссис Пикерил.
Минерва пожала протянутую руку и вежливо поприветствовала всех троих. Могла бы и не утруждаться – похоже, ее никто не слушал: спутницы мгновенно сосредоточили внимание на Колине. И не удивительно: этот мужчина привлекал женское внимание так же сильно, как губка впитывает воду.
– А по каким делам вы направляетесь на север? – полюбопытствовала мисс Гейтсхэд. – Я не очень хорошо расслышала ваши имена.
– О, – внезапно запаниковала Минерва. – Ну, мы...
– Не говорите! Мы попробуем угадать. Это поможет нам скоротать время, – Корделия улыбнулась виконту. – Вы – офицер, вернувшийся с войны?
– Нет, мисс, я не герой.
Еще несколько минут назад Минерва сказала бы о нем то же самое. Но теперь она не была в этом так уверена. С того момента, как они сели в экипаж, она ощущала напряжение Пэйна. Да у нее очки даже начали запотевать от его прерывистого дыхания! Но никто из остальных спутников не подозревал о его страданиях, потому что Колин переносил эту пытку мужественно. Может быть, даже героически.
– Жаль. Мундир был бы вам к лицу. – За это замечание Эммелина тут же получила предупреждающее покашливание от компаньонки. – Вы из Лондона?
– Мы были в нем проездом, – объяснила Минерва. – Но живем гораздо дальше к югу, на побережье.
Корделия ахнула:
– Я знаю! Он пират! – и сдавленно хихикнула.
Эммелина искоса посмотрела на Колина, в ее голос закралась кокетливая напевность:
– Я бы могла в это поверить. У него, действительно, такой плутоватый вид.
Мисс Гейтсхэд даже не представляла, насколько была близка к истине.
– А может, он – шпион? – встряла миссис Пикерил.
Беспокойство Минервы достигло точки кипения. Она не могла дольше терпеть глупости, изрекаемые этими женщинами. К тому же ее сильно заботили безмолвные мучения Колина. Казалось, теперь он даже дышать перестал.
– Почему бы тебе не рассказать им всю правду, братец? – обратилась к нему Минерва, надеясь, что это поможет ему. Ведь Пэйн так любит сочинять нелепые истории, а открыв рот, он волей-неволей начнет дышать.
Виконт прочистил горло:
– О, не хотелось бы говорить об этом.
У миссис Пикерил на лице отразилось подозрение:
– Но это же несложно: ваши имена, куда вы направляетесь.
– Да, конечно, – поспешила согласиться Минерва, небрежно проведя ладонью по руке Колина, и начала импровизировать: – Но дело не в том, кто мы. Вся сложность в том, кем мы можем стать.
– А кем вы можете стать? – подалась чуть вперед мисс Корделия Гейтсхэд.
– Расскажи им, братец. Это так занимательно. Думаю, нам сейчас не помешает немного развлечься.
Минерва тайком сжала руку виконта, посылая немой сигнал: «Я рядом. Ты не один».
Пэйн кивнул.
– Видите ли... суть в том... – он накрыл ее руку своей ладонью. – Возможно, мы – члены королевской фамилии.
Все дамы в экипаже раскрыли рты от удивления, в том числе и мисс Хайвуд. Впрочем, она сама это затеяла. По крайней мере, на этот раз не будет никаких кобр и прокаженных.
– Королевской фамилии? – мисс Гейтсхэд выпрямила спину. – Поразительно!
– Именно так подумали и мы, когда нас разыскали поверенные. – Колин снова начал походить на самого себя: неисправимого и озорного. – Но лишь недавно обнаружилось, что наш отец, возможно, принадлежит к тому же роду, что и князь Амперсанд (42), правящий монарх Крабии.
– Крабии, – повторила за ним Корделия. – Никогда не слышала о такой стране.
– Так ведь и мы тоже! – воскликнул Пэйн. – Когда в прошлом месяце мы получили письмо с этим известием, нам пришлось откопать в отцовской библиотеке географический атлас и сдуть с него пыль. Судя по всему, Крабия – очень маленькое княжество, расположенное высоко в горах на границе между Испанией и Италией. Вся его экономика держится на экспорте календулы и козьего сыра.
Минерва подавила смешок. Любой идиот, у которого есть географический атлас, знает, что Испания не граничит с Италией. А календуле, растущей на горных вершинах, остается только пожелать удачи.
– А что говорилось в том письме? – спросила Корделия.
– Несколько месяцев назад в крошечном альпийском раю разыгралась трагедия. Все королевское семейство Крабии погибло от крайне опасной разновидности фиолетовой лихорадки.
– Никогда не слышала о фиолетовой лихорадке.
– Так ведь и мы тоже, – ответил Колин. – Поэтому далее нам пришлось открыть несколько старых отцовских книг по медицине. Не так ли, Эм? – Виконт погладил ее по руке. – Это чрезвычайно редкая болезнь, но почти всегда смертельная, – он прищелкнул языком. – Истинная трагедия! Лихорадка унесла жизни князя, княгини и всех их детей. Жителям Крабии нужно найти кого-то королевской крови, чтобы корона не досталась этому отвратительному узурпатору с бородавками и вечным насморком... Как бишь его зовут? – Пэйн взглянул на Минерву. – Сэр Аласдэр, так?
Она фыркнула.
– Они искали повсюду и нашли нас. Вот мы и направляемся в родовое поместье, чтобы изучить записи в церковной книге, в семейной Библии, а также прочие источники. Кто знает, возможно, уже в следующем месяце мы станем князем и княгиней Крабии.
Эммелина вздохнула:
– Прямо как в сказке.
«Так и есть, – подумала Минерва. – Как в волшебной сказке, где всё вздор от начала до конца».
– О, это не сказка! – возразил Колин. – Не завидуйте нашему внезапному возвышению. Если мы окажемся членами королевской фамилии, то больше не будем хозяевами собственных жизней. Ведь у нас появятся обязанности. Нам придется покинуть Англию, родной дом и друзей. А еще – навсегда отказаться от надежды обрести любовь, ведь принц не может себе этого позволить. – Он изобразил на лице уныние.
– Не может? – удивилась Корделия.
– Нет, – с задумчивым и искренним выражением лица Пэйн наклонился вперед. – Видите ли, если бы я оставался всего лишь бедным, скромным мистером Колином Сэндом из Суссекса, я мог бы, путешествуя, повстречать милую девушку и попросить разрешения за ней ухаживать. Постепенно мы бы все лучше узнавали друг друга, делились своими мечтами, фантазиями и тайнами. Я бы дарил ей сладости и цветы.
Он бросил тоскливый взгляд в окно экипажа.
– Как и всякий мужчина, я отдавался буйным увлечениям юности, но в глубине души всегда мечтал о том, что когда-нибудь смогу насладиться нежными, романтическими отношениями с достойной девушкой.
Боже милосердный! Виконт сочинял эти небылицы так убедительно, что даже Минерве пришлось напомнить себе, что все это выдумки. А ведь она однажды уже совершила ошибку, поверив его вранью. Такая уж она. И всегда была такой. В ее ушах до сих пор стоял издевательский смех, звенящий под сводами башни.
На этот раз, по крайней мере, смеялись не над ней, а смеялась она.
Надо отдать должное Пэйну: такое обаяние – это настоящий талант! Всего двадцать минут в одной карете с двумя благовоспитанными дамами – и вот они уже пылко восторгаются князем поневоле, отвергающим мирские сокровища ради настоящей любви, и готовы ради одного зовущего взгляда подарить ему свои сердца, души, улыбки и целомудрие. Возможно, даже сменяя друг друга.
Мисс Хайвуд внезапно осознала, что Колин никогда не использовал весь свой талант обольстителя в Спиндл Коув – по крайней мере, не с Дианой. При этой мысли Минерва неожиданно испытала признательность к нему.
– Если я стану князем, то, конечно, постараюсь исполнить свой долг наилучшим образом. Но порой я думаю, каким облегчением было бы узнать, что всё это – лишь большая ошибка, – добавил виконт.
От обезоруживающей застенчивой улыбки на одной его щеке появилась ямочка – словно некий тайный символ его уязвимости, исцелить которую может только любовь добродетельной женщины.
Внезапно карета, качнувшись, резко остановилась.
– О! – воскликнула Эммелина, наклонившись вперед. – В чем дело?
Минерва выглянула в окно. Эта часть их пути проходила через лес. Может, они подъехали к дорожной заставе, или впереди развезло дорогу?
Но тут дверь с треском распахнулась, в проеме блеснуло дуло пистолета, и чей-то голос произнес:
– Кошелек или жизнь!
______________________________
Примечания переводчика:
42) Амперсанд – графическое сокращение латинского союза «et» ("и"), изображается как «&».
Глава 14
Колин чуть не рассмеялся горьким смехом. Ну не забавно ли, что он сам в глубине души хотел такого развития событий, предпочитая скорее оказаться на мушке у разбойника, чем провести хотя бы еще одну минуту в этой отвратительной, вызывающей удушье, карете? Даже сочинение невероятной бессмыслицы и наслаждение обществом трех дам не могло отвлечь от того, что салон экипажа чересчур тесен, а воздух в нем очень спертый. Когда карету качнуло из-за неожиданной остановки, виконт возликовал.
Ему так хотелось выбраться отсюда. При виде пистолета он едва не взмолился: «Да, пристрелите меня. Положите конец моим страданиям!»
Но едва дуло обратилось в сторону Минервы, сразу вернулась ясность мышления. Теперь Колин не паниковал. Он был чертовски рассержен.
Прочистив горло, чтобы привлечь внимание напавшего на них ублюдка, Пэйн произнес:
– Если вам так уж обязательно наставлять эту штуковину на кого-нибудь, то цельтесь лучше в меня.
Разбойник сделал ему это одолжение, а затем бросил в открытую дверь холщовую суму.
– Все по очереди сложите сюда деньги, часы и драгоценности. – Он с угрожающим звуком взвел курок пистолета. – И поживее!
Дамы Гейтсхэд и их компаньонка съежились от страха.
Колин поднял суму с пола и, развязывая стягивающую ее края веревку, обратился к спутницам:
– Боюсь, нужно сделать, как он говорит, а затем мы отправимся дальше. Всё будет хорошо.
Проклятье! Единственный безопасный и разумный выход – расстаться с ценностями, и Пэйн это понимал. Ведь он в невыгодном положении, потому что не вооружен, если не считать спрятанного в сапоге ножа. А у грабителя, по-видимому, есть сообщники, которые сейчас держат под прицелом кучера и лакея. Любая попытка проявить геройство, несомненно, закончится чьим-то ранением или гибелью. Нельзя рисковать, когда в карете четыре дамы. Но до чего же не хочется сдаваться! Виконт проклинал свою глупость: почему он не захватил с собой пистолет, отправляясь в путешествие?
Ответ был прост: потому что он не собирался в поездку и тем утром, у дороги, пытался отменить эту затею.
Надо было пытаться усерднее.
Трясущими пальцами три дамы сняли с себя медальоны, браслеты, кольца и гребни для волос. Пэйн вытряхнул из кармана несколько монет.
