Текст книги "Семь порочных дней (ЛП)"
Автор книги: Тесса Дэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
– Но, сэр, мы вовсе не сбежали, чтобы пожениться.
– Само собой, – донеслось в ответ, – все вы, юные влюбленные парочки, так говорите.
Она повернулась к Пэйну. Тот пожал плечами.
– Что толку с ним спорить? Или вы полагаете, он поверит, что мы направляемся на геологический симпозиум?
Едва они уселись за стол в ожидании, когда подадут ужин, Минерва заметила:
– Странно. Нам сегодня везет как никогда: стоит прекрасная погода, если не считать того короткого дождика, мы не потеряли ни денег, ни вещей, вы не устроили драку, и разбойников поблизости не видать. Хотя я еще то и дело оглядываюсь через плечо, боясь увидеть одного из похитителей, гоняющихся за князем Амперсандом.
– Не тревожьтесь, мы оставим их далеко позади. Поверьте, эти бандиты не слишком сплоченные и усердные, чтобы направиться в погоню за пределами сего графства. – Колин потер подбородок. – Но вынужден признаться, я не удивился бы, нагони нас кое-кто другой.
– Кто?
– Брэм. Или Торн. Или они оба. Когда известие о нашем исчезновении дойдет до моего кузена, не думаю, что он встретит его с радостью. Брэму известно, что еще за два дня до нашего отъезда я не собирался к алтарю. А если к тому же Сюзанна выразит сомнения в том, что вы поехали со мной добровольно... Брэм непременно решит, что вас нужно спасать.
Служанка принесла два бокала кларета. Колин заказал ей большую порцию бифштекса, тушеную рыбу с гарниром из овощей и яблочный пирог. В животе виконта уже начало урчать от голода.
Когда служанка ушла, Минерва напомнила:
– Но ведь я оставила записку своей сестре. Я написала, что мы с вами сбежали, чтобы пожениться.
– Сама по себе эта записка – слабое доказательство. Вы ведь забыли оставить свой фальшивый дневник.
– Это так. А в настоящем дневнике я отзываюсь о вашем характере далеко не с восторгом. – Она бросила на виконта осторожный взгляд поверх бокала с вином. – Впрочем, я оставила не только это, но и кое-что еще.
– Неужели? – Заинтригованный, Пэйн подался вперед. – Что?
– Вы... Э-э-э... – Покраснев, Минерва сделала большой глоток вина. – Кажется, вы написали мне письмо.
______________________________
Примечания переводчика:
53) "Воистину, дорога до Эдинбурга вымощена благими намерениями" – здесь автор отсылает читателя к крылатому выражению «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Данная фраза употребляется для обозначения случаев, когда попытки осуществления самых гуманных и благих задач приводят (по недальновидности, недосмотру, неумению и т. п.) к совершенно обратным и даже разрушительным последствиям.
Глава 25
– Капрал Торн!
Самуэль Торн замер с лопатой в руках. Он узнал бы этот голос из тысячи других.
Чёрт возьми! Только не эта особа и не сейчас!
– Капрал Торн, я... – Мисс Тэйлор завернула за угол и остановилась как вкопанная, увидев того, кого искала. – Ох, вот вы где!
Проклятье! Разве у благовоспитанных дам не существует каких-нибудь правил приличия, не допускающих встречи с полуодетым мужчиной за работой? Как, скажите на милость, приветствовать леди в рубашке, испещренной грязными потеками и с волосами, пропитанными потом?
Отбросив лопату в сторону, Торн торопливо вытер лицо рукавом и рывком запахнул расстегнутый воротник.
У мисс Тэйлор даже не хватило благоразумия отвести взгляд. Широко раскрыв глаза, она с любопытством рассматривала капрала. У того на мгновение мелькнуло в голове: "А может, стянуть через голову рубашку, отбросить ее в сторону и сказать: «Нате, любуйтесь. Вот что делают с человеком годы воровства, каторжных работ и военных сражений?»
От этой мысли Торн чуть не рассмеялся. Да уж, тогда эта девица, наверное, завизжит и бросится наутек.
Она прочистила горло.
– Извините, что прервала ваше... копание.
– Зачем вы здесь, мисс Тэйлор? Чем я могу вам помочь?
Она взмахнула зажатым в руке листком бумаги:
– Я пришла, чтобы доказать вам, что это и в самом деле был побег двух влюбленных. Вот любовное письмо лорда Пэйна, адресованное Минерве Хайвуд, обнаруженное в ящике ее комода мисс Шарлоттой.
– Быть того не может!
Да Торн скорее наглотался бы гвоздей, чем поверил, что Пэйн может втюриться в мисс Минерву Хайвуд. Капрал до сих пор корил себя за то, что не бросился в погоню за этой парочкой по горячим следам. Но что еще оставалось, если миссис Хайвуд лично запретила их преследовать?
Почему бы мисс Тэйлор не оставить эту тему в покое? Для Торна присутствие сей особы само по себе было пыткой, даже без дополнительных разбирательств.
Она подошла и протянула письмо.
– Прочтите сами.
Боже правый! Теперь эта девица решила еще и проверить, насколько он силен в азбуке! Взглянув на конверт, Торн ощутил, как внутри всё сжалось. Он довольно неплохо знал грамоту – гораздо лучше, чем многие люди его социального положения – но для того, чтобы разобрать столь пространное послание, капралу требовалось время и возможность сосредоточиться. А уж читать, когда через плечо заглядывает такая красавица. Да он и двух букв вместе не сложит!
Показав в качестве оправдания перепачканные руки, Торн сказал:
– Вам придется мне его прочесть.
Она развернула сложенный листок.
– Моя дорогая, возлюбленная Минерва!..
Это было всё, что Торн расслышал. Собеседница продолжала читать, и капрал продолжал ее слушать. Но при этом он больше не различил ни слова, наслаждаясь чистым, звучным голосом, в котором – вот странно! – звучала музыка, даже когда мисс Тэйлор не пела. И эта мелодия отзывалась в теле Самуэля ощущением, схожим с тем, когда лопата, загнанная из всех сил в землю, ударяется о камень. Она отдавалась вибрацией в зубах, в костях и даже в сердце.
Как бы то ни было, сейчас капрал ни черта не разобрал, о чем шла речь в письме – он бы, пожалуй, смог понять куда больше, если бы сам глупо таращился на эти строки.
– Достаточно. – Торн поднял руку. – Пэйн этого не писал.
– Писал. Здесь стоит его имя.
Самуэль, склонив голову набок, всмотрелся в адрес на обороте.
– Почерк – не Пэйна.
Уж это он мог распознать без труда.
– Что?!
Мисс Тэйлор повертела письмо в руках.
– Это не его рука. Мне ли не знать.
Вытерев ладони о бриджи, Торн прошагал к башне замка, которую Колин приспособил под своё жилье, отпер дверь и направился прямо к небольшому секретеру.
Порывшись в стопке бумаг, капрал нашел листок с образцом почерка виконта и протянул его мисс Тэйлор.
– Видите?
Она сличила строчки на двух документах.
– Вы правы. Это два разных почерка.
– Я же вам говорил: Пэйн не писал этого письма.
– Не понимаю. Кто же еще мог написать такое, а затем подписаться как лорд Пэйн?
Торн пожал плечами.
– Может, кто-то жестоко подшутил над мисс Хайвуд, чтобы ее обнадежить. А может, она сама это написала.
– Бедная Минерва!
Мисс Тэйлор закусила нижнюю губу. Торн с трудом заставил себя отвести взгляд.
– Но, кажется, письмо сработало: они всё-таки убежали, чтобы пожениться.
Самуэль фыркнул, борясь с соблазном поведать обо всём, что узнал на днях от миссис Джинни Уотсон. Когда он допросил ее, юная вдова подробно рассказала о ночном визите мисс Минервы в замок Райклиф. От нее Торну стало известно, какова была причина исчезновения этой парочки.
Пэйн и мисс Хайвуд сбежали вовсе не для того, чтобы пожениться. Но они всё равно обвенчаются – уж Торн об этом позаботится. Если виконт посмеет вернуться из поездки неженатым, прохолостякует он недолго и вскоре всё равно поведет мисс Хайвуд к алтарю церкви Святой Урсулы – даже если придется подгонять Колина кончиком ножа. Защищать женщин этой деревни было одной из обязанностей капрала, и он относился к ней очень серьезно.
Именно поэтому он ничего не рассказал собеседнице. Ей вовсе не обязательно знать подробности, которые сообщила ему миссис Уотсон. Если мисс Тэйлор нравится верить в настоящую любовь и в сказки со счастливым концом, всю неприятную правду Торн унесет с собой в могилу. В конце концов, это далеко не первый секрет, который он поклялся не раскрывать этой девушке ради ее же блага.
Она внимательно просматривала бумаги, лежащие на секретере.
Торн скрестил руки на груди.
– А теперь вы роетесь в чужих письмах?
– Нет, – вскинулась она. – Ну, может, да. Боже мой, лорд Пэйн ведет такую обширную переписку с управляющими его поместьями!
– Послушайте, мне нужно выкопать колодец, и я...
– Подождите... – мисс Тэйлор выхватила листок из стопки бумаг. – А это что? – Она прочла вслух: – «Милисента... Мадейра... Микаэла... Мэрилин...» И это написано его почерком.
– И что с того? Просто список имен.
– Да, список женских имен, начинающихся с буквы "М". – Она покраснела. – Письмо ничего не значит, но эта бумажка – доказательство. Разве вы не видите?
– Вовсе нет.
– Лорд Пэйн всегда вел себя так, словно не может запомнить имя Минервы. Называл ее Мелиссой, Мирандой и прочими именами на "М", какие только существуют на свете. Но он делал это намеренно, разве вы не понимаете? Только, чтобы поддразнить ее. Ему даже пришлось составить этот список.
– По-моему, это доказывает, что он еще больший мерзавец, чем я думал.
Мисс Тэйлор раздраженно цокнула языком.
– Капрал Торн! Вы и в самом деле ничего не смыслите в любви.
Сэмюэль пожал плечами. Она права. Он смыслил в желании, в потребности, в верности, в преданности до мозга костей еще тогда, когда эта девица лежала в колыбели. Но он ни черта не знает о любви. И мисс Тэйлор должна благодарить за это бога.
Вы только полюбуйтесь на нее! Бесстрашно улыбается. Никто не дарил Торну подобных улыбок. Но мисс Тэйлор всегда была такой: не теряла жизнерадостности в любой ситуации и пела, как ангел, даже стоя у самых врат ада.
– Разве вы не знаете? – заявила она. – Открытая неприязнь часто маскирует скрытое влечение.
Сэмюэль почувствовал, что лицо его вспыхнуло румянцем.
– Только не в этом случае.
– О нет! Этот список доказывает вовсе не то, что лорд Пэйн – мерзавец, – мисс Тэйлор ладонью прихлопнула листок к груди капрала, – а то, что он влюблен.
Глава 26
– Я настаиваю, чтобы вы открыли мне содержание того письма, – потребовал Колин с озорной усмешкой, поднимаясь по лестнице вслед за Минервой.
Она сжалась, ругая себя за то, что проговорилась.
– Можем мы больше не обсуждать эту тему? В течение всего ужина вы допытывались у меня, что там написано. Я же сказала, что не помню.
– А я говорю, что не верю вам.
– Верите или не верите – мне всё равно.
Минерва открыла дверь в их номер. Пока они ужинали, лакей успел сбегать в лавку за кое-какими вещами, необходимыми джентльмену, а горничная разложила на кровати на удивление красивое платье из муслина цвета слоновой кости, с узором из крошечных розовых веточек – самый лучший наряд, какой только можно приобрести за три фунта.
В камине теплился огонь. Кровать с кучей подушек и одеял манила к себе. О, до чего же Минерве, уставшей в пути, хотелось упасть в нее и не вылезать несколько дней!
– Пока нам готовят карету, я переоденусь.
Она нырнула за ширму, надеясь тем самым уйти от продолжения неприятного разговора.
– Тогда я пока побреюсь, – заявил Колин, и Минерва услышала, как он подошел к умывальнику. – Но я всё равно от вас не отстану, пока вы во всём не признаетесь. В том письме я на нескольких страницах расписывал вашу внешность? Сравнивал ваши глаза с брайтонскими алмазами?
– С бристольскими. Нет, не сравнивали.
– Ага! Так вы помните содержание письма!
Она раздраженно выдохнула.
– Ну хорошо. Да, я помню. Помню каждое слово.
В тазу плеснула вода, а затем Минерва услышала, как Колин водит помазком по заросшему щетиной подбородку. Воздух в комнате наполнился знакомым запахом гвоздики.
– Я внимательно вас слушаю, – напомнил Пэйн.
Минерва, ковыряя обломанный край ногтя, начала перечислять:
– Вы написали, что разглядываете меня исподтишка. Бросаете украдкой взгляды, стоит мне задуматься или склониться над книгой. Восхищаетесь моими темными растрепанными волосами, ухитрившимися выбиться из-под шпилек и упасть на шею. Замечаете, как тепло сияет моя кожа там, где ее позолотило солнце. Вы охвачены глубокой, яростной страстью к обворожительной женщине с волосами цвета воронова крыла и чувственными губами. Вы видите во мне редкую, безыскусную красоту, которую почему-то не разглядели другие мужчины... Звучит знакомо?
– О нет! – Колин невнятно выругался и негромко забарабанил бритвой по раковине. – Не может быть, чтобы вы запомнили всё, что я сказал той ночью!
– Разумеется, запомнила. И разве подберешь фразы лучше этих для фальшивого письма от вас? Ведь, в конце концов, все они – ваши. – Минерва фыркнула. – Еще там написано, что истинная причина, по которой вы оставались в Спиндл-Коув – это я. А в конце – самые нежные слова: «Всё дело лишь в тебе, Минерва. Всегда было в тебе».
Воцарилось молчание. Такое долгое, что она успела расстегнуть четырнадцать крючков на своем испорченном синем платье, распустить шнуровку корсета и справиться со всеми крошечными застежками на сорочке. Пэйн между тем закончил бриться и пересек комнату медленными, размеренными шагами.
Минерва услышала, как скрипнула кровать, на которую он плюхнулся.
– Боже, каким же я был ослом!
Что ж, на это возразить было нечего.
– А знаете, Мин, что самое забавное во всей этой истории?
– Что?
– Вы мне всегда нравились.
Ее руки, закрепляющие на чулке подвязку, замерли. Минерва позволила себе на мгновенье ощутить нелепую, душещипательную надежду, а затем недоверчиво фыркнула:
– Да полно вам!
– Я серьезно, – возразил Колин. – Ну ладно, допустим, вы мне нравились не всегда.
Так она и думала! Минерва рывком затянула завязки нижней юбки, а Пэйн продолжал:
– Но признайте: между нами с самого начала что-то возникло.
– Что-то вроде неприязни? – Она влезла в новый наряд, попрыгала на носочках и попыталась немного оттянуть платье, слишком плотно облегавшее корсет и нижние юбки. – Враждебность двух дворовых котов, дерущихся в мешке? Вы это хотите сказать?
– Что-то вроде, – рассмеялся Пэйн и задумчиво добавил: – Нет. Просто... Я всегда чувствовал, что вы через свои очаровательные очки каким-то образом видите меня насквозь – как никто другой. И вы не скрывали своего презрения ко мне – это говорит о том, что вы гораздо умнее большинства людей. А меня влекло к вам, и я ничего не мог с этим поделать. Меня очаровал ваш внимательный взгляд, соблазнительный рот, абсолютная устойчивость к моему обаянию. Если я обращался с вами неуважительно – а так оно, к моему стыду, и было, – то лишь потому, что всегда чувствовал: мне не добиться вашего расположения – нет никакой надежды.
Минерва резко выпрямила спину, не веря своим ушам, и выглянула из-за ширмы. Колин, умытый и свежевыбритый, лежал на кровати, скрестив лодыжки и закинув руки за голову. Всем своим видом он словно говорил: «Да, я красив, дамы. И мне для этого не нужно прилагать никаких усилий».
– Вы так думали? О, Колин! Это чересчур!
– Это правда! – виконт посмотрел на нее искренним взглядом.
Минерва с бешено колотящимся сердцем спряталась за ширму, удивляясь: и как только тонкая перегородка не опрокинулась от его стука.
– Чтобы вы знали, я никогда не относилась к вам плохо.
Теперь пришел черед Пэйна недоверчиво хмыкнуть.
– Ну хорошо, может, я и чувствовала к вам некоторое отвращение. Но только потому, что... – Она вздохнула, чувствуя, что не может дольше отрицать свои чувства. – Но только потому, что безумно в вас влюбилась. Я не хотела, чтобы так случилось, однако ничего не могла с этим поделать. Стоило вам бросить взгляд в мою сторону, и мое сердце начинало биться неровно. Каждый раз, когда я пыталась в вашем присутствии сказать что-нибудь остроумное, с моих уст срывалась либо глупость, либо колкость. Я всегда считала себя умным человеком, но клянусь, рядом с вами казалась себе настоящей дурочкой.
– Что ж, это... неожиданно, но лестно.
Минерва негромко рассмеялась над своими воспоминаниями и над собой.
– И всё это время в Спиндл-Коув все судачили о том, какая вы с Дианой идеальная пара. Я слышала такие разговоры и в чайной, и в магазине, и вечером у камина... Никому никогда и в голову не приходило предположить, что мы с вами могли бы стать мужем и женой. Я была готова с этим смириться. Но стать вашей свояченицей? Я бы этого не вынесла. – Она вытерла рукавом выступившие слезы. – Я люблю сестру и всегда старалась не завидовать ее доброте, красоте и элегантности. Однако меня мучила мысль о том, что заполучи она вас, я бы ей завидовала. Так что если бы мы с вами соревновались за титул Самого Безнадежного, я бы победила.
После долгой паузы Колин с хлопком сжал ладони:
– Надеюсь, вы готовы обменять этот титул на приз в пятьсот гиней? Я вижу в окно, что наш экипаж уже почти готов отправиться в путь.
Минерва вынырнула из-за ширмы.
– Как я выгляжу? – Она обеспокоено оглядела себя в зеркале. – Это платье подойдет?
Пэйн приблизился и положил сильные руки ей на плечи.
– Платье неплохое. Но вот вы...
Что она? Ужасно выглядит?
Из чувства самосохранения Минерва попыталась отвернуться от зеркала. Пэйн сильнее сжал ее плечи, не позволяя пошевелиться. Она пристально смотрела, как его взгляд обшаривает ее тело.
Не в силах дольше выносить эту неопределенность, Минерва взмолилась:
– Ради бога, Колин, что не так?
– Вы прекрасны, – изумленно выдохнул он, словно и сам удивляясь своим словам. – Господи, вы просто восхитительны!
– Нет! Вы ведь знаете, что это не так! – запротестовала она.
– Почему вы в этом уверены?
– Никто не говорил такого прежде. Мне двадцать один год. Если бы я была так прелестна, несомненно, кто-нибудь бы это уже заметил.
Словно размышляя над этими словами, виконт поправил тесьму на рукаве Минервы, а затем сказал:
– Трудно представить, что можно не заметить такую красоту. Может, вы так похорошели лишь недавно.
Она нервно рассмеялась.
– Уверена, в моей внешности не произошло существенных изменений.
Минерва посмотрела в зеркало, чтобы в этом убедиться. Оттуда на нее привычно глянули большие карие глаза, окруженные тонкой латунной оправой. Они располагались на том же самом, что и всегда, округлом лице со смешными губами бантиком. Ну разве что за время путешествия кожа успела слегка загореть и покрыться веснушками – вот и всё...
– Я точно такая, какой была.
– Значит, изменился я, – искренне сказал Пэйн. – Уничтожен. Сражен наповал.
– Перестаньте надо мной подсмеиваться, – ответила Минерва, подумав, что не перенесет боли нового разочарования.
– Я вовсе не шучу, а восхищаюсь вами.
– В том-то и дело! Мне не нужны комплименты. У меня не хватает воображения поверить в их искренность.
Пэйн рассмеялся.
– Мин, из всех, кого я знаю, у вас самое богатое воображение. Вы можете взглянуть на причудливой формы вмятину в камне и тут же представить себе первобытный пейзаж с разгуливающими всюду гигантскими ящерицами. И при этом вы не в состоянии поверить, что красивы?
Она промолчала, не найдя слов для ответа.
Колин задумчиво добавил:
– Может, «красивая» – не подходящее слово. Оно слишком обычное, а вы... исключительная. И заслуживаете исключительных комплиментов – придуманных специально для вас и сказанных от всего сердца. Чтобы у вас не осталось никаких сомнений.
– В самом деле, вам вовсе ни к чему...
– Ш-ш! Сейчас я буду говорить вам комплименты. Искренне. Никакой расхожей чепухи, вроде «волосы цвета воронового крыла». Вам не нужно ничего отвечать, но я очень прошу вас просто стоять и слушать.
Минерва увидела в зеркале, что на лице Колина появилось сосредоточенное выражение, брови сошлись на переносице.
– Однажды, много лет назад, – начал он, – я услышал, как один малый разглагольствовал в клубе о своих путешествиях в Амазонию...
Минерву насторожило такое вступление. У нее возникло ужасное предчувствие, что Пэйн собирается сравнить ее с каким-нибудь диковинным плотоядным растением – из тех, что привлекают добычу своими яркими красными цветам и запахом тухлого мяса.
– Тот малый был энтомологом..
О боже! Еще лучше! Энтомолог? Неужели Колин сравнит ее с гигантским насекомым с волосатыми ногами, которое плюется ядом или пожирает мелких грызунов?
Но она успокоила себя мыслью, что речь, возможно, пойдет о бабочках. Они довольно красивы. Иногда даже прекрасны. Говорят, на Амазонке попадаются бабочки, величиной с тарелку.
– Во всяком случае, там он проводил всё свое время в джунглях, охотясь вместе с аборигенами на жуков.
– Жуков? – Такого поворота она не ожидала.
– Если честно, даже и не помню, на кого сей джентльмен охотился – большую часть его рассказа я проспал. Но вот что я запомнил: в языке того амазонского племени есть целая дюжина слов для обозначения дождя, потому что он там – дело привычное, ибо идет почти всегда, несколько раз в день. Так что эти люди придумали названия и для легкого дождичка, и для сильного дождя, и для ливня, а еще восемнадцать синонимов слова «гроза» и целую систему классификации туманов.
– Зачем вы мне об этом рассказываете?
Пэйн рассеянно провел ладонью по руке Минервы.
– Потому что я хочу сочинить подходящий вам комплимент, но меня подводит мой скудный словарный запас. Думаю, мне необходимо отправиться в научную экспедицию куда-нибудь очень далеко, в самое сердце джунглей, где с небес вместо дождя падает красота, оставаясь каплями всюду, напитывая землю, повисая туманом в воздухе. Ведь то, как вы сейчас выглядите... – Его глаза встретились в зеркале с ее глазами. – У тех людей, что там живут, наверняка найдется подходящее слово.
Зачарованная прикосновением Колина и нежным, мягким тоном его голоса, Минерва смотрела на себя в зеркале и видела, что ее взгляд постепенно становится отсутствующим. Она прислонилась спиной к груди Пэйна, чувствуя, как его сердце стучит рядом с ее позвоночником, и этот пульс отдается в ее груди, словно далекий барабанный бой.
А виконт между тем продолжал, приблизив губы к уху Минервы и перейдя почти на шепот:
– Там было бы так много синонимов для слова «красота»: нашлись бы слова и для ежедневных дождичков миловидности, и для тумана очарования, рассеивающегося, едва попробуешь ухватить его рукой, и для красы, провозглашаемой в громах и молниях, но на поверку оказывающейся лишь внешней. И сверх всего этого, там было бы еще и это слово... Слово, которое даже самые старые и седые старейшины племени за всю жизнь произнесли всего пару раз благоговейным шепотом. Это слово обозначало бы внезапный разрушительный ливень, способный превращать горы в равнины, менять русла рек, заставляющий людей спасаться на деревьях и оттуда возмущенно грозить небу кулаками.
Голос его от досады зазвучал резче:
– И я бы тоже вместе с ними проклинал богов, Мин. Когда я сейчас разглядывал вас, надо мной словно пронесся яростный ливень, полностью изменив пространство моей души, а новую ее карту я еще не составил.
Они замолчали, глядя на свое отражение.
– Я полюбила вас, – с покорностью произнесла Минерва. – Если я действительно в чем-то изменилась, то лишь по этой причине.
Она внимательно смотрела на собеседника, ожидая его реакции. Лицо Колина напоминало застывшую маску – красивое и бесстрастное.
А затем, наконец, уголок его рта чуть приподнялся, словно Пэйн вот-вот расплывется в озорной улыбке.
– Ох, Мин...
– Не надо! – Она отодвинулась от него, выпрямившись.
Ну разумеется, этот насмешник собирается отпустить какую-нибудь шутку, чтобы разрядить возникшее между ними напряжение. Что-то вроде: «Ох, Мин, не волнуйтесь, это скоро пройдет!» или «Ох, Мин, а как же бедняга сэр Алисдэр?»
– Не делайте этого! – Она повернулась лицом к Колину. – Не смейте острить! Чтобы признаться вам, мне понадобилась вся моя отвага. Вам не обязательно что-то на это отвечать, но я настаиваю на том, чтобы вы восприняли мои слова как настоящий мужчина. Я не позволю вам небрежно отнестись к моим чувствам или к самому себе, словно вы их недостойны. Потому что вы благородный, добрый человек и заслуживаете, чтобы вас глубоко, искренне любили.
Теперь Пэйн выглядел сильно озадаченным. Ну а чего он хотел после той силы, которую ей подарил? Нельзя сравнить женщину с яростным ливнем, а после удивляться, тому, что ты вымок до нитки.
– Вы ведете себя опрометчиво. – Она коснулась щеки Колина. – Вам следует быть осторожнее с такими комплиментами.
– Похоже, вы правы.
Минерва вздохнула и разгладила ладонью обтрепавшиеся лацканы его сюртука.
– Я знаю, вы хотите, чтобы в Шотландии мы поженились – решили поступить как джентльмен, полагаю. Раз уж вы ненадолго придали мне храбрости, то скажу вот что: я не выйду за вас ради того, чтобы удовлетворить ваши понятия о чести.
– Не выйдете?
– Нет. – Минерва через силу заставила себя посмотреть Пэйну в глаза. – Я стану вашей женой, только если вы полюбите меня и позволите мне любить вас. – Она печально улыбнулась. – В ту ночь в башне замка вы дали мне почувствовать, каково это – быть любимой вами. Я в жизни не испытывала такого потрясающего ощущения. На мгновение мне показалось, что всё – абсолютно всё – возможно. А когда оказалось, что это было лишь притворство... Я почувствовала себя раздавленной, хотя не желала себе признаваться, насколько сильно вы меня ранили. Да я лучше останусь старой девой – нищей, опозоренной, презираемой и одинокой, чем буду каждый день испытывать такое же жестокое разочарование.
В уголках глаз Колина залегли морщины сожаления.
– В том-то всё и дело, лапочка! Мной всегда руководят добрые намерения, но я причиняю вред всем окружающим.
Вот так. Ничего не поделаешь. Недолго уже остается биться ее сердцу. Этот мужчина вскоре его разобьет, а потому глупо искать у него утешения. Но Минерва все равно прижалась лбом к плечу Пэйна. Он обнял ее, нежно поглаживая. Она чувствовала, как его подбородок давит ей на макушку.
– Я доставлю вас и Франсину в Эдинбург целыми и невредимыми. – Виконт крепко поцеловал Минерву в волосы. – Я сделаю это, даже если не могу обещать вам ничего другого.
Глава 27
Черт побери!
Пэйн всегда считал себя патриотом и преданным слугой Короны, но, ей-богу, в этот момент он ненавидел Англию. Окаянная страна, которой посланы в виде наказания беспрерывные дожди, а в качестве проклятия – ухабистые, раскисшие, почти непроезжие дороги!
Первый день пути от Йорка прошел благополучно, без задержек при смене подстав. Колин изредка ненадолго садился в карету, остальное время он скакал на лошади рядом с форейтором. И дорога, и погода были прекрасными, а потому надежды на своевременное прибытие в Шотландию возросли.
Но сегодня с утра зарядил дождь, никак не желающий заканчиваться. На одном постоялом дворе свежих лошадей пришлось дожидаться целый час. Дорогу так развезло, что карета тащилась не быстрее улитки.
В голове Колина словно тикали часы, напоминая, что каждая минута задержки уменьшает шансы прибыть на симпозиум вовремя. И это бесило. Нужно исполнить своё обещание. Если он не доведет их путешествие до удачного конца, то как потом осмелится просить Минерву доверять ему до конца дней? Добрых намерений и красивых комплиментов недостаточно – надо доказать и Минерве, и себе, что на него можно положиться.
Еще не всё потеряно. У них хватит времени на то, чтобы прибыть в Эдинбург без опоздания. Однако их финансы стремительно тают, а потому нет права на ошибку. Когда несколько часов назад почтовая карета снова тронулась в путь, Колин поклялся себе, что отныне всё пойдет как по маслу. Но через пятнадцать миль они увязли в грязи.
Неприятности начались еще на постоялом дворе. Из-за дождей и распутицы там не нашлось подставы. Колин пустил в ход всё свое красноречие и немалую сумму денег, чтобы уговорить форейтора продолжить путешествие на той же упряжке, пообещав, что знает по дороге местечко, где можно достать сильных, отдохнувших лошадей.
И все было бы замечательно, но на половине пути карета накренилась и попала в глубокую колею. Два колеса прочно застряли.
Чтобы облегчить вес экипажа, Колин вышел из него, попросил Минерву сделать то же самое и вытащил на дорогу их багаж. Но это не помогло.
Тогда он попытался подтолкнуть карету сзади, пока кучер нахлестывал кнутом лошадей. Бесполезно – та не сдвинулась с места.
Вымокший до нитки и перепачканный, Пэйн изо всех сил старался не впасть в отчаяние. Еще не поздно, они успеют! Будь лошади не такими уставшими, смогли бы вытянуть экипаж из колеи, но несчастные животные валятся с ног от изнеможения. Поговорив с форейтором, Колин помог ему их выпрячь и вернулся к Минерве.
– Что происходит? – спросила она, открыв дверь. – Наш кучер уходит вместе с лошадьми?
– Да. Они слишком измучены, чтобы вытащить нас из грязи, поэтому он пошел поменять их на свежих. Я объяснил ему, где это можно сделать неподалеку. А мы подождем его возвращения.
Минерва пристально взглянула на Колина.
– Подождем здесь?
Он кивнул.
– Под дождем?
Пэйн посмотрел вверх.
– Кажется, небо уже проясняется.
– В таком случае я побуду с вами снаружи.
Минерва шагнула из кареты и тут же утонула по лодыжку в жидкой грязи.
– Нет, – возразил Колин, – вернитесь в экипаж. Дождь вовсе не собирается заканчиваться.
Стекла очков Минервы тут же покрылись дождевыми каплями.
– Значит, вы даже сейчас мне солгали?
«Проклятье!» – мысленно выругался Пэйн.
– Я пытался вас подбодрить.
– К чему трудиться? – она покачала головой, глядя вдаль. – Вы должны признать, что...
– Нет! Не говорите так! – Колин уже знал, что за слова вот-вот сорвутся с ее губ. Это его просто уничтожит.
– Я лишь констатирую факты. Даже если кучер вернется, мы всё равно отстанем от намеченного расписания на много часов. А тут еще этот дождь...
– Не говорите так! – повторил Пэйн, взял спутницу за руки и повернул к себе, глядя на пряди мокрых волос, прилипшие к ее лицу. – Ничего не кончено, Мин! Я пообещал, что доставлю вас с Франсиной в Эдинбург в целости и сохранности. – Он потер ее руки через тонкую ткань рукавов и подумал, что это платье слишком легкое для такой погоды. – Вернитесь в экипаж, пока не простудились.
Минерва открыла рот, чтобы ответить, но тут вдалеке послышалось чавканье грязи под конскими копытами. Колин удивленно обернулся и увидел приближающуюся карету, запряженную четверкой лошадей.
– Вот видите! – воскликнул он. – Я же говорил! Взгляните: приближается наше спасение.
Когда карета подъехала, Пэйн помахал рукой с обочины, и кучер придержал лошадей. Застекленное окошко открылось, в нем показалось добродушное лицо женщины в кружевном чепчике на седых волосах. Отлично! Обычно Колин имел бешеный успех у седовласых дам.
Но именно эта леди зло сощурилась и выплюнула:
– Вы!
Черт побери! Надо же было судьбе снова их свести!
– Ба! Миссис Фонтли! – Он выдавил улыбку. – До чего же приятно с вами повстречаться! И так вовремя! Как видите, мы попали в неприятную ситуацию.
