Текст книги "Волки. Роман мая с декабрем (СИ)"

Автор книги: Татьяна Бессонная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Вы знаете, кто он?

"Снежный Король", – чуть не брякнула я. Но вовремя закусила губу. А ведь и правда – как его звали? Я была так раздражена, что даже не спросила. Потом было как-то не до этого. Ох, как неловко вышло... Что он теперь обо мне подумает?

– Ну... один из гостей?

Парень чуть не зарычал.

– Да уж! Хорош гость! Вам сейчас пудрил мозги Александр Леонидович Одинцов!

Что?!

– Тот самый?..

– Да, мать его. – Явился Белозерский. Тоже весь такой раздражённый и мрачный. – Тот. Это он оставил?

Взгляд Игоря Викторовича упал на коробку, по-прежнему лежащую на столе.

– Да. – Как бы невзначай, я сделала шаг в сторону, закрывая собой подарок Короля... Александра. – Для меня. А что?

– От Одинцова можно ждать любой дряни. – На этот раз Белозерский не усмехался. Надо же. Бывает же. – Ему нельзя доверять.

Какой прямой намёк. Очаровательно.

Я мило улыбнулась.

– Вы думаете, там бомба? По форме вроде не похоже.

– Там может быть всё, что угодно. – Сергей был по-прежнему также мрачен. – Игорь прав. Чем быстрее откроем, тем лучше.

Угу, счазс!

– Я вам расскажу, что там было. – Улыбка блондинки. – Обязательно. Непременно. Когда узнаю сама.

– Кончай валять дурака, – раздражённо бросил Господин Тактичность. – Это не шутки.

Я безмятежно пожала плечами.

– Никаких шуток. Подарок кому? Мне. Хотите знать, что в нём? Обязательно узнаете. Потом.

– Аня. Не зли меня.

Ух, какой взгляд! Ну прям насквозь. Увы, Игорь Викторович. Не поможет.

– А иначе? – Я усмехнулась, копируя его собственную усмешку. – Попытаетесь отобрать силой? Ну попробуйте. Только лучше где-нибудь в центре зала, ладно? Там камер побольше – свадебные фотографии будут не такие скучные. Ну что, пошли?

Карие глаза потемнели. Так-то, Игорь Викторович. Не всё же мне злиться и раздражаться. Давайте-ка и вы тоже. Для разнообразия.

– Составь-ка даме компанию.

Он посмотрел на Сергея.

– Куда ты?

– Схожу Мишу поищу. Он же как-то находит с ними общий язык.

Я только фыркнула. Интересно, "с ними" – это с Кали и её дочерью? Впрочем, без разницы. Ну пришёл папа, ну сказал примерно то же самое, что и Белозерский с Сергеем – мой ответ был всё тот же:

– Это мой подарок. Открывать тоже буду я. Сама. А вы, дорогой супруг, не нервничайте. Вон там блондинка стоит, видите? Пожирает вас взглядом уже с час, а вы до сих пор не уделили ей внимания. В отличие от остальных. Эту оплошность надо исправить.

Надоело. Всё. И все.

Лицо Белозерского вытянулось.

– Это что, ревность? – Он посмотрел на меня как на умалишённую. – Ань, все разговоры были по делу. Уймись.

Ревность? Пф! Очень смешно.

– Игорь Викторович. Я, конечно, младше вас раза в два, а то и больше. Но это не значит, что надо делать из меня круглую дуру, которая не замечает очевидного.

– Тогда не веди себя так. Думаешь, мы с твоим отцом развлекаемся? Шутки шутим? – Взгляд карих глаз стал ещё острее. – Что ты знаешь про Одинцовых? Ничего. Так какого чёрта споришь?

Ну всё.

Последняя капля.

– А такого! Я виновата, что ничего не знаю?! Почему я вообще должна верить вам на слово?! Кто вы мне?!

– Муж я тебе, девочка, – отрезал Белозерский. – Я должен тебя защищать. И буду это делать. Хочешь ты того или нет.

– Если не веришь Игорю, – снова подал голос папа, – то поверь хотя бы мне...

Но я была слишком зла.

– С какой стати?! Ты мне ничего не говорил! Вообще! Я сколько раз просила!

– Это было...

– Что? Для моего же блага? Да в гробу я видала такое "благо"! Мне надоело чувствовать себя идиоткой!

– Аня...

– Нет! Хватит!

Как же я зла! Что на одного, что на другого! Папа со своей заботой завинтил все гайки до предела! Сначала опекает так, будто я грудной младенец, а потом – доченька, ты должна выйти замуж за моего друга, с которым вы знакомы часа полтора! Сам друг тоже хорош! С таким и врагов не надо! Никто он мне! Ни-кто! Ничего я ему не должна! Беспрекословно повиноваться – уж точно!

– Значит так, детка... – начал было "муж".

Но папа перебил:

– Игорь. На два слова.

Несколько секунд Игорь Викторович буравил меня гневно-раздражённым взглядом, но потом они всё-таки отошли к окну.

Я только хмыкнула. Вот и замечательно. Пусть выпустит пар. Главное, чтобы не на меня. А с остальным пусть разбирается Михаил Юрьевич.

Целый час мы с Сергеем дрейфовали по залу. Пару раз с нами здоровались, но в основном все гости были увлечены друг другом. Разве что Маша не сводила с нас прищуренного взгляда. Я периодически смотрела на папу: он продолжал о чём-то говорить с Белозерским. Потом к ним подошла и мама – явно не слишком довольная. Беседа пошла более... оживлённо.

Моя же злость постепенно утихала, на её место приходила усталость. Из всех желаний осталось одно-единственное – упасть на кровать. Даже не снимая всю эту праздничную мишуру. Просто. Упасть и уснуть.

Но увы. Потом Игорь Викторович вернулся ко мне. Всё такой же мрачный, но уже не настолько злой. Про подарок ничего не сказал. Отпустив Сергея, снова повёл меня к гостям. На этот раз был предельно сдержан даже с красивыми женщинами.

А потом...

Потом всё кончилось.

Гости начали расходиться, папа с мамой снова подошли к нам. По очереди обняли меня, мама даже прослезилась. Кажется. Я уже ничего не соображала. Голова плыла и гудела, ноги болели так, что хотелось отстегнуть их от тела и поставить куда-нибудь в угол. Как мы с Игорем Викторовичем садились в машину, я ещё помню, а вот дальше – всё. Белый лист.

Это был ужасный день.

ГЛАВА 10

– Тебе не кажется, что это уже слишком? – процедила Юля, мрачно глядя в желтовато-зелёные глаза.

В любой другой ситуации она бы с удовольствием влепила их обладателю пощёчину: буквально несколько секунд назад он, невзирая на отказ, силой вывел девушку в центр зала, к танцующим парам.

– Нет, – усмехнулся Илья.

Но на этот раз Юле пришлось уступить. Да, "кавалер" поступил, мягко говоря, бестактно, но не будет же она вырываться и устраивать скандал прямо здесь, при всех. Чем парень откровенно пользовался.

– У Игоря нахватался?

– Пусть даже.

Он прижал Юлю к себе ещё крепче. Закатив глаза, та фыркнула. Отвернулась.

– Только давай без розы в зубах, ладно?

– Ну вот. А я как раз собирался танцевать танго.

– Тебе сколько лет, мальчик?

– Школу уже закончил. Экстерном, правда.

– Заметно.

Новая усмешка.

– Ну и кто из нас школьник?

На этот раз снисходить до ответа девушка не стала.

Почему Игорь так слеп? Почему доверяет этому человеку? Почему не слушает Юлю, которая уже мозоль на языке натёрла, пытаясь донести до Белозерского, что с этим Ильёй не всё так просто? Да, он гений. Да, он помог улучшить состояние Алексея, в котором брат души не чает. Но все те разговоры, которые Юле довелось слышать, все те вопросы, которые Кольцов задавал уже лично ей... Нет, ему нельзя верить. Нельзя. Девушка это поняла уже давно. Но Игорь всё равно не слушает, а когда девушка снова начинает говорить про Илью – только отмахивается. "Да ладно тебе, Юль. Не разводи панику. Нравишься ты парню, вот он и спрашивает. Узнать тебя получше хочет. А ты из него сразу шпиона делаешь. Так и свихнуться недолго. Мания преследования, все дела. Может, тебе отдохнуть недельку? Съездишь куда-нибудь..."

Юля ему не безразлична? Может быть. Но она уже не раз давала Кольцову понять, что не хочет иметь с ним ничего общего. Вплоть до разговора напрямую. Он перестал домогаться? Нет. Почему? Потому что симпатия слишком сильная? Наверно, Белозерский бы подумал именно так. Но Юля не сомневалась: дело не в этом. Причина куда глубже и далеко не такая романтичная.

Танец продолжался. Илья больше ничего не говорил, но его рука лежала на талии девушки всё также уверенно. Юля смотрела по сторонам. В окно, на гостей – куда угодно, только не на Кольцова. В конце концов, её взгляд упал на одну из сидящих за столом пар. Молодой мужчина в чёрном костюме, светлокожий, с волосами почти такими же белыми, как платье его ещё совсем юной собеседницы. Блондин был предельно спокоен, неспешен, даже чуточку небрежен, но девушка всё равно слушала с жадностью, явно не желая упускать ни единого слова.

Юля замерла, напрочь забыв про музыку, про танец, и про Илью. Нет, она догадывалась, что он будет здесь: в конце концов, посещение таких мероприятий входит в его обязанности. Она была готова.

Вернее, думала, что готова.

Один взгляд – и её чувства будто бы уложили на пыточный стол и начали тянуть из них жилы. Внутри всё напряглось, перевернулось, заболело, заныло.

Пытка.

Хуже было лишь в его объятьях, когда Юля смотрела в серо-голубые глаза и...

– Может, уже хватит себя мучить?

Ещё один поворот – и снова музыка, снова танец, снова зал, полный гостей. Другой голос, другие руки, другие глаза.

Тряхнув головой, девушка отогнала наваждение.

– Может, уже хватит лезть не в своё дело? – отрезала она холодно. – Я тебя уже тысячу раз просила. Оставь меня в покое.

– Да хоть две тысячи. – Илья уже не улыбался, взгляд желтовато-зелёных глаз стал острее, мрачнее. – Хоть миллион. Эта бесчувственная скотина тебя не достойна. Все Одинцовы – кучка озабоченных извращенцев, которые думают только о себе.

Пощёчина.

Недостаточно сильная, чтобы свернуть челюсть, но достаточно звонкая, чтобы половина зала обернулась.

– Ещё слово, – голос девушки звучал негромко, но взгляд резал без ножа, – ещё хоть слово, и, клянусь, ты...

Она недоговорила. Высвободившись из объятий, пошла к выходу из зала. Илья не держал. Потёр щёку, огляделся. Чуть виновато улыбнувшись, пожал плечами, как бы отвечая любопытным взглядам. "Женщины, что с них взять? Простите за беспокойство". Кто-то кивнул, кто-то отвернулся – парню уже было всё равно. Он посмотрел в сторону стола, за которым сидели Одинцов с новоиспечённой Белозерской – но к ним уже подошёл Сергей. Пару минут они говорили, а потом беловолосый тоже покинул зал.

Немного подумав, Илья направился следом.

Обычно я сплю чутко. Не настолько, чтобы вскакивать от каждого шороха, но скрип открываемой двери и стук шагов по паркету меня бы точно разбудили. Но не в этот раз. Вчерашний день отнял слишком много сил, поэтому я проснулась только из-за звука бьющегося стекла.

– Эй! Кто здесь?

Сердце колотилось быстро-быстро, аж до боли. Я огляделась. Дверь приоткрыта, возле стола – чей-то тёмный силуэт. Пока я спросонья пыталась сообразить, что происходит, он (она? оно?) выбежало из комнаты.

Ну и как это понимать? Вор, что ли? Тогда у него сегодня неудачный день – я редко держу в кошельке больше двух-трёх сотен. Хотя он стоял возле стола, а там лежал только...

Вот тут я подскочила. Включив ближайшую лампу, кинулась к столу – пусто! Осколки вазы на полу, а от подарка Короля и след простыл.

Что происходит?! Что за шутки?! Найду "шутника" – пускай пеняет на себя! Мало не покажется!

Сквозь полуоткрытую дверь донеслись какие-то звуки. Голоса. Я прислушалась. Слов было не разобрать, но говорили Игорь Викторович и Маша.

Маша?..

Маша!

Ох, надеюсь, мои догадки не подтвердятся, иначе кое-кто лишится головы, рук и вообще всех выпирающих частей тела!

Завернувшись в покрывало, я выскочила из комнаты.

– Маш, это не дело.

Они стояли в коридоре. Эта мелкая гадина и Белозерский. Она в пижаме, он уже в брюках, рубашке и с галстуком. И в руках держит коробку, завёрнутую в тёмно-фиолетовый бархат.

– Почему? Ты сам говорил, что хочешь открыть. Я слышала!

– Ага, я тоже слышала. – Сейчас кто-то чего-то не досчитается. – Мария Алексеевна, если уж воруете, то хотя бы делайте это аккуратнее. А не как слон в посудной лавке.

Пигалица обернулась, фыркнула.

– Тебя вообще не спрашивали!

Я чуть не упала. Вот это наглость! Потрясающе! Сшибает наповал! А сама даже не покраснела!

– Марья. – Белозерский не повышал голоса, но девица сразу как-то сдулась. – Ещё раз влезешь к Ане без спроса, про гулянки с подружками и новый компьютер можешь забыть. Поняла?

На этот раз она покраснела.

– Я хотела помочь!

– Вот и поможешь. Заодно за уроки возьмёшься. Свободного времени будет много.

Вскинув голову, девица уже была готова выдать какую-то возмущенную тираду. Но, встретившись взглядом с дядей, снова потупилась. Покраснев ещё сильнее, пробурчала что-то невразумительное и убежала к себе.

На мгновение во мне шевельнулись жалость и желание заступиться, но я сдержалась. Белозерский кругом прав, нахалка сама виновата. И вообще, сейчас не до этого.

– Отдайте.

Как я и боялась, Игорь Викторович покачал головой.

– Давай так. – Он посмотрел на меня. – Я раскрываю это. Здесь и сейчас, при тебе. Если всё нормально – отдаю, и хоть сухари суши. Если нет – забираю. Идёт?

Господи, ну это же просто подарок. На свадьбу. Что там такого может быть? Действительно бомба? Яд замедленного действия? Или у кое-кого просто мания преследования?

Ладно, чёрт с ним. Не устраивать же новый скандал – оставлю это Маше.

– Идёт.

Мне уже и самой интересно, что там.

Игорь Викторович кивнул. Несколько быстрых, но осторожных движений, и ткань отложена. Под ней оказалась здоровенная книга. Сантиметра четыре толщиной, в бордово-коричневом переплёте. Колдовской гримуар, чес-слово. Ну или родословная какого-нибудь старинного дворянского рода. Кажется, на обложке была не то какая-то надпись, не то картинка – этого я разглядеть не успела.

– Что такое?

Лицо Белозерского вытянулось. Раскрыв книгу, он быстро пролистал несколько страниц. Выругался. Захлопнул.

– Ничего.

Резко развернувшись, куда-то пошёл. Вместе с книгой.

Эй!

– Ну и? – Я пошла следом. – Может, всё-таки отдадите?

– Нет. – Даже не повернулся! – Это не для тебя.

Конечно, нет. Разумеется. А то, что Король сам вручил эту вещь мне со словами "у меня для вас подарок" – да глупости всё это! Он, наверно, имел в виду Сергея. Или Машу. Или моих родителей. Или кого-нибудь из гостей.

– Да неужели? А для кого? Для вас, может быть?

– Может.

Выйдя в прихожую, Игорь Викторович начал одеваться. Нет, это уже ни в какие рамки! Надоело!

– Будьте так добры. – Я схватила его за локоть. – Объясните, какого чёрта...

– Мы с тобой договорились. – Острый взгляд. – Если всё нормально, бери и делай, что хочешь. Если нет, беру я. Было такое?

– Было, но...

– Нет.

Вот же!..

– Хотя бы объясните! Что такого в этой книге? Чёрная магия, что ли?

– Ага. – Мрачная усмешка. – А я – инквизитор. Будешь приставать – объявлю ведьмой и сожгу.

– Не смешно!

– Действительно. Ань, просто поверь мне на слово. Ничего хорошего эта вещь тебе не принесёт.

И он ушёл.

Минуты две я боролась с истовым желанием пойти следом. Догнать, отобрать книгу, высказать Белозерскому всё, что я о нём думаю. А потом уйти и больше никогда не возвращаться. Какое было бы облегчение! Красота!

– Завтракать будешь?

Это из кухни вышла Юля. Несмотря на ранний час, уже полностью одетая, с кружкой чая в руках.

Я хмыкнула.

– Спасибо, не хочется как-то.

Вздохнув, она подошла ближе.

– Иногда Игорь кажется невыносимым...

– Кажется?

– Хорошо, иногда он невыносим.

– Иногда?

– Часто. Да. Но не всё так плохо. Я знаю его не первый день – вам просто нужно время. Присмотреться друг к другу, притереться. – Юля улыбнулась. – Зато потом ты сама увидишь, настолько это удивительный человек. Со своими недостатками, но с огромным сердцем.

– О да. – Я мрачно усмехнулась. – Вот в это поверю охотно. Любвеобильность у него явно повышенная.

Девушка покачала головой.

– Тоже верно. Но, поверь, это ничего не значит. Он флиртует со всеми женщинами. Абсолютно.

– Спасибо, мне стало намного легче!

– Ань, я не о том. Флирт – не любовь. Всего лишь мимолётная симпатия, не значащая вообще ничего.

– Тогда зачем так делать? Если это вообще ничего не значит?

Разумеется, Юля только пожала плечами.

– Человек он такой. Мужчина.

– Ну-ну. Не все мужчины такие. Мой папа – другой. Совершенно. И...

Я осеклась. Макс тоже не такой. Не бабник, не зарящийся на всё, что движется женского пола. Нормальный. Хороший. Заботливый. Родной. Эх...

– Вот-вот. Другой. – Юля заминки не заметила. Ну или сделал вид. – Повторяю, вам просто нужно время. Обоим. Потом всё наладится.

– Угу.

Разумеется. Когда-нибудь всё будет хорошо. Непременно. Когда окажется на Том Свете, например. Горбатого, как известно, могила исправит. Захочет Белозерский меняться, как же! Ради какой-то девицы, которую он видит третий-четвёртый раз в жизни – ну да, почему нет? Это же совершенно нормальное и естественное желание любого взрослого человека! Менять привычки и повадки в угоду не пойми кому. Да сплошь и рядом такое! Каждый день натыкаюсь!

Или Юля думает, что буду терпеть я? Этот его "флирт", поведение заправского казановы? Ну уж нет! Не на ту напала. Да какая женщина вообще согласится на такое? Наверно, та, у которой вообще нет гордости и чувства собственного достоинства.

А, к чёрту! Надоело.

Я вернулась в "свою" комнату (по пути встретилась Маша, но мы обе сделали вид, что не заметили друг друга). Сдёрнув с безымянного пальца кольцо, пихнула его в сумку. Оделась. Ушла. Из квартиры, с Крестовского. И плевать, что после вчерашнего болят ноги и голова. Не важно. Не хочу оставаться. Нечего мне там делать.

Впервые жалею, что не надо в институт. Сейчас бы какую-нибудь лекцию, пусть даже самую скучную. Но увы, в воскресенье нет даже их. И куда деваться? Домой? Не знаю. Тоже не хочется.

Достав телефон, я набрала номер Оксаны.

– Привет. Ой, разбудила? Извини, ради бога! Я тогда потом... Точно? Ну ладно. Нет, ничего такого. Помнишь, ты в кино хотела?..

– Где ты?

– Дома! Белозерский, ты время видел?!

– Я видел подарок Одинцова твоей дочери. Она знает про Лену?

– Причём тут Ле...

– Кали. Знает?

– Нет. Мы решили ничего ей не говорить. Что случилось? Что он...

– Скоро узнаешь. Миша дома?

– Выдернули на работу.

– Скажи, чтобы ехал домой. Буду через двадцать минут. Отбой.

Такого отвратительного Нового Года не было ещё никогда. Вроде бы, самый любимый праздник, но после всего случившегося настроение испортилось настолько, что не спасал даже он.

Обычно мы начинали отмечать дома, потом шли гулять с Давыдовыми. Мы с Максом бесились, запускали петарды, если питерская погода позволяла – лепили снеговика (впрочем, однажды было слишком тепло, и этот извращенец сделал его из грязи). Потом всей толпой или возвращались к нам, или шли к Давыдовым. Мне-то всегда больше нравился второй вариант – у тёти Веры такие пирожки! Да даже какой-нибудь Саурон про Кольцо Всевластья забыл, если бы попробовал! Анастасия Павловна-то печь не любит – мол, возни много...

Пока родители болтали, мы проверяли, превратится ли сок в мартини, если в бокал кинуть оливки. А также, насколько хорошо "Оливье" подходит для строительства замков, можно снять шарик с ёлки без помощи рук, и будет ли пузыриться шампанское, если в него добавить шампунь.

В этом году всё было тоскливо и тошно. Посидели за столом, немного погуляли, потом меня сморило и пришлось идти спать. Конец. Игорь Викторович, конечно, предлагал встретиться и отметить всем вместе, но я отказалась. Только этого не хватало! Маша бы, небось, от возмущения до потолка прыгала. Зачем расстраивать девочку?

Но хуже всего – мысли. Буквально каждая вещь напоминала о Максе. В моей комнате, на кухне, в коридоре, даже в папином кабинете. Везде. И никуда от этого не денешься, не спрячешься. Хоть с закрытыми глазами ходи. Поэтому после праздников я всё-таки вернулась в квартиру к дражайшему супругу. Здесь, конечно, воспоминания тоже не самые приятные, но хоть не такие мучительные. Что до атмосферы – Игорь Викторович по-прежнему всё время на работе, а фырканье и демонстративное игнорирование его племянницы я уж как-нибудь переживу. Да и не до всего этого мне как-то – сессия на носу. Все одногруппники так нервничали, переживали, боялись. Одна я была спокойна, как удав. Какие, к чертям, нервы, когда ты недавно вышла замуж по расчёту, и вся жизнь перевернулась с ног на голову?

Сам собой подкрался конец января. Сессию я каким-то чудом сдала неплохо, поэтому, вместо переэкзаменовки, все каникулы пришлось думать, чем себя занять. Не торчать же на Крестовском, в самом деле. У нас дома тоже не посидишь – какие-нибудь полчаса, и становится так больно и тошно, что хоть на стенку лезь. Только Оксана с Ирой и спасали. Больше Оксана, конечно. После занятий мы гуляли, где-нибудь сидели, несколько раз оставалась у неё ночевать. А вот мадемуазель Балашова, как оказалась, решила Макса утешить. Я как это услышала от Рудаковой, так чуть не села прямо в сугроб. Первым порывом было желание позвонить Ирке и подробно рассказать, кто она после этого. Но я сдержалась. Всё-таки, мы с Максом и впрямь расстались, а значит, он может встречаться с кем хочет. И если это будет Ира... Что ж, пусть так. Может, она и впрямь сумеет облегчить его боль. Мои же чувства здесь роли не играют.

– Ну как учёба?

Иногда вместо Оксаны я гуляла с мамой. Так было и сегодня. Воскресенье, наш общий выходной. Сначала мы погуляли в центре города, сходили в Эрмитаж и Кунсткамеру, а потом засели в ближайшем кафе.

– Да нормально, – пожала плечами я. – Катьку отчислили, вместо неё теперь к нам подсаживается Никита.

– Хоть симпатичный?

Анастасия Павловна в своём репертуаре.

– Так себе. Смазливый больно. И на меня вечно пялится.

– Видимо, нравишься. А он тебе?

– Не смеши! – Я улыбнулась. – И вообще, что за провокационные вопросы замужней женщине?!

Мама, конечно, тоже посмеялась, но получилось как-то вымучено. И взгляд странный. Устала, что ли?

– Простите великодушно, замужняя. Больше не буду.

– То-то же.

Тут принесли наш заказ: чай с пирожным маме и "Греческий" салат мне. Достав зубочистку, я тут же приступила к своему излюбленному занятию – изготовлению канапе из огурцов, перца, оливок и сыра.

Несколько минут мама наблюдала за моими извращениями, а потом вдруг тяжело вздохнула.

– Ань, вообще, я с тобой поговорить хотела.

Та-ак, опять что-то начинается...

– О Никите?

Сердце пропустило удар, но на переживания сил уже просто не оставалось. Мне уже просто-напросто плевать. На всё. И даже если мама сейчас скажет, что они с папой купили меня у работорговцев с Альфа Центавра, я только пожму плечами и спрошу, во сколько им это обошлось. Не могу больше. Не железная.

Мама покачала головой. Вид у неё был очень серьёзный, даже мрачный.

– Нет. О... подарке.

Нет-нет-нет! Хватит нервов! Хватит! Только не опять!

– Каком? – на всякий случай спросила я, едва сдерживая истерический смех.

– От Саши.

Ого! А вот это неожиданность.

– Саши? Короля, что ли?

Мама вскинула бровь.

– Короля?

– Ну да. Снежного. Извини, мои ассоциации.

– Не удивительно. Саша всегда был очень серьёзным и сдержанным. С самого детства.

Теперь вскинула бровь я.

– Ты знаешь его так долго? Откуда?

Несколько секунд мама молчала, глядя на меня этим своим странным взглядом. А потом вдруг достала из сумки... ту книгу! Так она всё время таскала её с собой?!

– Смотри.

Книга легла на стол передо мной. На обложке картинка – две волчьи головы, тянущиеся друг к другу.

– К-как?.. – только и смогла выдавить я.

Мама слабо усмехнулась.

– Игорь отдал.

– А... а он знает?..

– Нет. И папа не знает.

– Тогда почему?..

– Потому что ты имеешь право знать.

– Что?..

– Открой. И всё поймёшь.

Сказать, что я была в шоке, значит вежливо промолчать. Что, зачем, как? Мама смотрела на меня. Молчала. Только сейчас я заметила, что она вся какая-то замученная, бледная, с кругами под глазами. Плохо спала? Почему? Чёрт подери, вот же я дура! Так ушла в себя, что не замечала очевидного! Идиотка!

– Мам, что случилось? – Я чуть не всхлипнула. – Тебе плохо?

Она покачала головой.

– Нет. А тебе? Не хочешь открывать?

– Хочу, но ты такая...

– Со мной всё в порядке, солнышко. Не переживай. – Ещё одна вымученная улыбка. – Просто слишком много думала.

– О чём?

– О том, стоит ли тебе показывать.

– Папа был против, да?

– Да. Но я не настаиваю. Ни в коем случае. Если не хочешь или боишься...

– Нет уж! – Смахнув подступившие было слёзы, я придвинула книгу к себе. – Хватит с меня тайн.

Мама кивнула.

Что ж, была не была.

Я открыла "гримуар"...

...и тут же убедилась, что это вовсе не он, а...

– Фотоальбом?!

– Да. – Мама внимательно на меня посмотрела. – А ты что думала?

Я замешкалась.

– Ну... он просто так сделан... похож... в общем, я думала, что это какая-то книга.

Она вдруг кивнула и улыбнулась.

– Можно сказать, что книга. Здесь история одной семьи, которая... В общем, смотри сама.

А ничего другого мне и не оставалось.

Сначала фотографии были чёрно-белые, явно не новые. Чья-то свадьба. Темноволосая невеста в красивом, но строгом платье, и светловолосый жених в чёрном. Очень светловолосый. Очень-очень...

Нет. Нет-нет-нет. Не может быть. Не может.

– Только не говори, что это... Александр?! – выпалила я, пытаясь лучше разглядеть лицо жениха.

Мама хмыкнула.

– Нет. Его отец.

– Это альбом Одинцовых?! Зачем тогда...

– Ань, давай ты сначала посмотришь. А потом я отвечу на все твои вопросы. Хорошо?

– Ладно...

Кое-как справившись с удивлением, я принялась листать дальше. Свадьбы было много, но лицо невесты разглядеть не удавалось – то слишком далеко, то размыто. Странный фотограф. Потом пошли отдельные фотографии. Разные , но ничего мне не говорящие. Снова жених, только уже не в костюме. Невеста, только уже беременная.

А потом я увидела себя. Совсем маленькой, у мамы на руках. Вот только эта фотография должна быть в нашем семейном альбоме. Здесь-то она что делает? Но потом на глаза попалась подпись...

"С племяшкой, 5 мес."

– И как это понимать? – всё-таки не сдержалась от вопроса я. – Одинцовы крали наши фотографии?

Взгляд мамы снова стал очень странным.

– У нас похожая. Ань, присмотрись. Внимательнее.

Я присмотрелась.

Внимательно.

Очень.

А потом с треском захлопнула альбом и отодвинула его от себя.

– Всё, мне надоело. Расскажи мне. Сама. Там не ты, да? Очень похожа, но не ты. Кто? И почему я ничего не знаю?

Отхлебнув чаю, мама тяжело вздохнула.

– Папа не хотел, чтобы ты знала.

Пф, ну разумеется! Могла бы не спрашивать!

– Кто это? На фотографии?

– Твоя тётя. Лена.

– У меня есть тётя. Зашибись. И что в этом такого? Почему наш самый осторожный в мире отец не хотел, чтобы дочь знала про родственников? – И тут до меня дошло... – То есть, она... она... жена Одинцова?! Тогда получается, что Александр – мой... брат?!

Кажется, мама побледнела ещё сильнее.

– Да. Двоюродный. А Вика – сестра.

ОДНАКО!!!

– И... кхм... я... а... где сейчас... тётя? И её муж?

Новый вздох.

– Леонид Одинцов скорее всего погиб в авиакатастрофе. А Лена... – Она сглотнула. – Лены тоже нет в живых.

Ну а теперь, наверно, побледнела и я.

– Ч-что произошло?

– Тоже несчастный случай.

– Понятно...

Хотя о чём это я? Ничего не понятно. В том факте, что мой собственный отец в очередной раз закрутил все мыслимые гайки, ничего удивительного нет. Это само собой разумеется. Тут нечего даже удивляться: я же до сих пор маленькая девочка, которая не умеет думать самостоятельно.

А вот наличие тёти и родство с Одинцовыми...

Интересно, Белозерский о нём знал? Наверняка. Да что там – точно. Иначе не стал бы отбирать альбом. Почему он это сделал? Почему не хотел, чтобы я узнала про связь с этой семьёй? Подозреваю, что тут ответ в самом вопросе – дорогой супруг её ненавидит. Здесь всё более-менее ясно.

С Александром сложнее. Что-то мне подсказывает, что он тоже всё знает. Но какой резон говорить мне? Да ещё настолько завуалировано. А если бы Игорь Викторович не отдал альбом маме, а оставил себе? Если бы мама всё-таки не решилась мне рассказать? Король понадеялся на случай? Или просто опережает всех на несколько ходов? О, если так, то я в восхищении. Это же столько всего надо учесть! Хотя вполне может быть, что я и не права...

Надо узнать. Встретиться с ним. Как-нибудь, как угодно. Где угодно.

Когда я высказала эту мысль вслух, мама помрачнела.

– Зачем?

– Хочу с ним поговорить, – ответила я твёрдо. Усмехнулась. – Как-никак, одна семья и всё такое. – В голове вдруг всплыл один из разговоров с Белозерским. – Или ты считаешь, что Александр опасен?

Мама задумалась.

– Да, он опасен, – наконец проговорила она медленно. – Очень. Но по отношению к семье... В общем, одна ты к нему не пойдёшь, только с кем-то. Со мной. Ясно?

– Разумеется. Но как же Игорь Викторович? Помнится, он винил Одинцовых чуть ли не во всех смертных грехах...

– Игорь частенько... перегибает палку. – Она хмыкнула. – Я не могу назвать Одинцовых святыми, но, думаю, не всё так страшно, как выставляет твой "дражайший супруг". – Посмотрела на меня. – Хотя, признаюсь, на какое-то время он сумел убедить меня в этом...

Я закатила глаза.

– Да с ним попробуй не согласись. Это всё равно, что спорить с тараном. Ты чего?..

Сев рядом, мама вдруг прижала меня к себе. Всхлипнула.

– Анечка... солнышко моё... родная моя... прости, ради бога...

– За... за что?.. – ошарашено выдавила я, не в силах пошевелиться.

– За эту свадьбу... – Она уже почти рыдала. – За всю ложь... прости... я знаю, это ужасно... но... мы хотели тебя защитить... если бы с тобой что-то случилось...

– Мам, мам, тише. – Я тоже обняла её. Крепко-крепко. – Всё нормально. Я всё понимаю. Привыкну. Игорь Викторович... он же в глубине души не так уж и плох, да? С недостатками, конечно, но кто без них? Юля сказала, что у него большое сердце.

– Да... очень... он... он... он сможет тебя защитить... ох, девочка моя...

Мама рыдала. В горле стоял ком, но я продолжала говорить, говорить, говорить. Что, в принципе, ничего такого уж страшного не произошло, что понимаю, что они с папой хотели мне только добра, что Игорь Викторович мне даже начал нравиться – всё, что угодно, лишь бы мама перестала плакать. Её слёзы – нож в сердце. Сотня ножей. Миллион. Тупых, ржавых, режущих по и без того кровоточащей ране.

Не плачь, мамочка.

Всё хорошо, правда. Верь мне. Твоя дочь сильная, ты сама сделала её такой. Сама воспитала. Она всё выдержит. Всё. Что бы ни случилось. Справится. Сможет. Благодаря тебе.

Только не плачь, родная...

Потом я перестала говорить – ком в горле стал слишком большим, глаза защипало. На нас пялились, но мне было плевать. Если бы хоть одна сволочь сейчас подошла и что-то сказала, я бы просто взяла вилку и воткнула ей или ему в ближайшую часть тела.

Слава богу, потом мама успокоилась. Подняв голову, посмотрела на меня, улыбнулась. Снова обняла.

– Моя хорошая.... Я так тебя люблю.

– И я тебя люблю.

Ещё немного посидели. Потом всё-таки обе успокоились. Заметно повеселев, мама принялась поправлять расплывшийся макияж. Я хихикала, отпуская вредные шуточки.

Ей стало легче... Слава богу! Значит, легче и мне.

В кафе мы просидели до самого вечера. Я наконец-то научила маму делать канапе из салата, а она меня – делать зайца из салфетки, не разрывая её.