Текст книги "Волки. Роман мая с декабрем (СИ)"
Автор книги: Татьяна Бессонная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Официант даже поклонился.
– Конечно, Александр Леонидович.
Сейчас должно быть "как прикажете". Нет? Жаль. Подошло бы.
– Что до ваших вопросов, Анна, – вдруг произнёс Одинцов, по-прежнему не глядя на меня, – на самом деле, ответы я вам уже дал. Ещё на свадьбе. Хорошего вам дня. И до встречи.
ГЛАВА 22
Как же мне надоело! Загадки, недомолвки, сложности – да будь оно трижды проклято! Хочется встать и уйти, забыть всё к чёртовой матери и жить дальше! Что, разве это невозможно? Разве что-то мешает, заставляет копать? Яму. Самой себе. Ну узнала я что-то, про папу, про Игоря – кому-то от этого лучше стало? Угу, как же. Только хуже. Это вообще чудо, что мы с мамой смогли помириться после всего того, что случилось. А почему так вышло? Потому что я что-то узнала.
Забыть, просто забыть. Учиться в институте, влюбляться в мужа, налаживать отношения с Машкой. Ну идеально же!
Со злости я ткнула вилкой в тарелку, да так, что та едва не раскололась.
Не могу. Хоть режь. Не могу, и всё тут. Не забыть. Как вообще можно забыть такое? И ладно бы всё это случилось лет двести назад на другом конце света с абсолютно незнакомыми людьми – ах если бы! Родной отец, муж, двоюродный брат. Это моя семья. И случилось всё сравнительно недавно. И последствия аукаются до сих пор. А если действительно Игорь спровоцирует войну? Что, я буду стоять в стороне? Ни за что. И мама бы не стояла. О, да она бы первой на амбразуру пошла. Ну или постаралась бы вправить мозги мужу, чтобы перестал творить чёрт знает что.
Вот с ней и посоветуюсь. Да, точно. Я же именно от мамы узнала, что Александр мне брат, она вообще к Одинцову лучше относится. Не удивительно, племянник же. И с фотоальбомом тоже она помогла, объяснила. Ой, про ту историю вообще лучше не вспоминать. Как Игорь тогда завёлся из-за этого подарка! А на деле же простой фото...
...альбом.
Подарок.
На свадьбу.
От Александра.
Прямо в руки.
Выскочив из-за стола, я пулей вылетела из ресторана. Не надо мне никаких такси, его ещё ждать придётся. Сама до дома доберусь.
Ох, если это правда, если моя догадка верна... Ай да Одинцов! Красавец! Всё учёл, всё просчитал! До мелочей! Кукловод восьмидесятого уровня!
Хех, чувствую себя гончей, взявшей след, любопытство прямо разрывает. Домой, домой, домой! Сейчас там никого быть не должно, мама с папой на работе. Вот и прекрасно, не надо будет ничего объяснять, никто не помешает.
Зайдя в квартиру, я было ринулась в комнату родителей – но остановилась на пороге. Ха-ха, Анечка. А ты знаешь, где мама хранит альбом? Чёрт, придётся искать. Стыдно-то как! Но по-другому не получится, только если дождаться прихода мамы. Ну или позвонить. Я достала телефон, но конечно же, по закону подлости, именно сейчас Анастасия Павловна не пожелала брать трубку. Чёрт, чёрт, чёрт! Значит, выбора нет – до прихода мамы ещё часа два-три. Слишком долго.
Пришлось обыскать всё, ибо в самых логичных и ожидаемых местах вроде тумбочки или ящиков стола не было ничего похожего. Перерыв комнату сверху донизу и найдя только наши старые альбомы, я уже начала отчаиваться, но тут волчья интуиция вдруг потянула к шкафу.
Бинго!
На самой верхней полке, там, где раньше была коробка со сложенным свадебным платьем – лежит, родненький.
Достав альбом, я тут же его потрясла, перетряхнула страницы – вдруг что-то выпадет? Ничего. Значит, придётся смотреть все фотографии.
Усевшись прямо на пол, я открыла первую страницу. Мамина сестра. Опять она. И опять. И снова. Пять страниц с исключительно её фотографиями в разных позах и местах. Теперь пошли она и высокий широкоплечий блондин – скорее всего, Леонид Одинцов. Да, точно он. На одной фотографии – вылитый Александр, только чуть покрупнее. Они, они, они. Держатся за руки, целуются. О, а здесь он её на руках держит – совсем как папа маму на фотографии в кабинете.
Господи, ну где же?!
Теперь свадьба. Ой, Игорь! Я тогда, в первый раз и не разглядела толком. Такой молодой! Волосы короче, но улыбка такая же, и взгляд...
Эй-эй, не отвлекаться! Ещё насмотришься на мужа. И наговоришься. Наобъясняешься. Совсем скоро.
Так, а это у нас кто? Девушка. Рядом с Игорем, держит его под руку. Высокая, полноватая, тёмные волосы... хм, хм, хм... черты такие знакомые... где-то я эту барышню видела... где же?.. совсем недавно...
Чёрт!
Да это же Светлана! Та самая, Немировская! Леди Босс, только моложе лет на двадцать. И куда менее презентабельная. Так вот, где я её видела!
Вынув фотографию из уголков (от волнения руки дрожат – чуть не порвала!), перевернула. Так-так. Голова Светланы (вернее, то место, где она должна быть на обратной стороне) обведена в идеальный круг. Ручкой. Сверху знак вопроса. Такой аккуратный, прям каллиграфический.
Я не поленилась – снова открыв первую страницу, начала доставать и переворачивать все фотографии подряд. Больше ничего нового, только дата и подпись, кого и где фотографировали. И почерк совсем другой, с острыми углами, буквы сплющены в высоту – на мамин очень похож. Наверняка, подписывала или она, или сестра.
В итоге, я перебрала весь альбом, но из находок всего три снимка – на всех есть Светлана, круг и вопросительный знак.
Ну и что вы этим хотели сказать, Александр Леонидович? Вы полагали, что я не знаю, кто здесь изображён? Хотели, чтобы я начала кого-то спрашивать про Светлану? Вас? Вряд ли. Вы же от вопросов бежите, как он чумы. Родителей? Игоря? Кого? Или я вообще думаю не в ту сторону, и вы имели в виду что-то совсем другое?
И опять ни одного ответа...
Ладно. Хорошо. Прекрасно. Дождёмся Анастасию Павловну. Заодно и приберёмся.
Дождались. Рассказали про встречу с Одинцовым, про разговор, про намёки. Мама, конечно, мигом встревожилась, но ругаться не стала. Увидев фотографии, очень удивилась, подтвердила, что обводила не она и не сестра. Насчёт Светланы – объяснила, что Немировские являются дальними родственниками Одинцовых, поэтому их и позвали на свадьбу. Не оборотни, работают, так сказать, в обоих мирах, эдакие посредники. Всё. Больше никакой полезной информации.
Так и подмывало остаться подольше и спросить папу – но я сдержалась. Вот уж кто-кто, а он за встречу с Одинцовым устроит форменную головомойку. И ничего не расскажет, мол, не лезь не в своё дело.
Значит, придётся спрашивать мужа. Ой-ёй, заранее колени подкашиваются...
Снова отдав маме альбом (снимки с пометками Александра с её разрешения оставила себе), я поехала обратно на Крестовский. На эшафот.
Палач уже был дома. Это я поняла ещё когда шла через двор – увидела знакомую машину. На секунду аж замерла. Что сейчас будет? Что-что – а то ты не знаешь, Анечка? Игорь своими руками сделает себя вдовцом. И будет прав. Какие у тебя оправдания? Давай-давай, не тормози. Любишь кататься, люби и саночки возить. Чем дольше тянешь, тем хуже.
Собравшись, я пошла дальше. Предчувствуя грядущую встречу, волчица тихо скулила, прижав уши. Эх, понимаю!
Зайдя в квартиру, я тут же почувствовала присутствие мужа. Даже не столько запах, сколько именно ощущение. Хозяин вернулся, дом снова полон им. Приятное чувство. Вот только бы сердце так не стучало и колени не подкашивались...
Он меня убьёт. Что я скажу? Как?.. Мамочки...
Пока я раздевалась, из гостиной вышла Маша. Выглядит уже повеселее, не такая бледная. Посмотрела на меня, как-то странно усмехнулась. И провела ребром ладони по горлу. Я застыла.
Следом вышел Игорь. Мне хватило одного взгляда ему в лицо – да, Александр прав. Муж всё знает.
Маша ушла к себе. Игорь смотрел. На меня. Пристально. Молча. Я капитулировала сразу же – отвела взгляд. Но всё равно чувствовала, отчётливо, почти осязаемо. Мрачная усталость, злость. Раздражение. Напряжение. И тревога. Она сильнее всего.
Игорь пошёл обратно в гостиную. Я не видела, но почувствовала – надо идти следом. Пошла. В комнате пахло сигаретами. Занавеска отдёрнута, на подоконнике пепельница с окурками.
Муж сидит на диване. Не поднимая взгляд, я села рядом. Хотелось что-то сказать. Хоть что-нибудь. Просто нарушить эту прокуренную тишину. Но нет. Она сдавила горло, почти осязаемо. Ещё чуть-чуть, и я начну задыхаться в этом молчании...
– Расскажи-ка, пожалуйста, – как удар кнута и одновременно глоток свежего воздуха, – чем ты думала?
Я уже открыла рот, чтобы начать оправдываться, хоть как-то, пусть глупо – но смогла выдать только:
– Прости...
Тревога отступала, её место занимали усиливающиеся злость и раздражение.
– "Прости"? Я что, с маленьким ребёнком разговариваю? "Прости, что ушла без спросу", так что ли?
Где-то в недрах сознание вспыхнула злость, но её тут же похоронили под собой стыд, страх и чувство вины.
– Какого хрена, Аня? – Теперь Игорь смотрел на меня. Я этого не видела. Чувствовала. И его зверя. Он тоже зол. – Зачем ты сунулась к Одинцову? Я что, забыл сказать, что это опасно?
Сам же и говорит как с ребёнком!
Сколько злости... Никогда не чувствовала такого от него. Страшно. Трясёт.
– Он... он мой брат... – выдавила я, по-прежнему глядя в пол.
Игорь аж рыкнул. Волк готовился к прыжку.
– Какой, к чертям, брат? Аня, включи голову. Какой брат, если вы недавно познакомились? Ты раньше даже не знала, что Одинцовы существуют!
Мамочки...
– Но... Александр сказал, что не хочет...
– Да плевать, что он сказал! – Одну руку Игорь положил мне на плечо, другой поднял лицо за подбородок, заставляя посмотреть в пожелтевшие глаза. – Аня, слушай меня внимательно. Заруби себе на носу. Раз и навсегда. Больше повторять не буду. Одинцовы – ублюдки. Вся их семейка. Они играются другими, как куклами. Думаешь, твоему "братцу" есть дело до родственных уз? Что ты его сестра? Он с родной-то сестрой как со шлюхой. А тебя просто использует. Очень удобно – девочка же ни черта не знает. Проглотит любой бред, любое враньё, только дай.
Я смотрела, не отрываясь. Просто не могла отвести взгляд. Сколько злости! Захлёстывает! И зверь...
Но ведь не может быть всё именно так! Не настолько я идиотка! Не всё же Александр врал! Ну почему, почему Игорь не хочет посмотреть под другим углом!
– Прошу тебя!.. – Я обняла его за шею, коснулась щеки. Голос дрожал, потекли слёзы. – Пойми меня!.. Пожалуйста!.. Ты не видел, как всё было!.. За Александром следили!.. Он не врал!.. Он говорил, что не хочет с тобой воевать, но ему приходится... это выгодно...
– Вот видишь? – Игорь сжал мою руку. – Сама сказала. Цирк. Для наивной девочки, лезущей не в свои дела. За ним следят? Кто? Ты видела? Откуда ты знаешь, что это не кто-то из людей Одинцова? С чего ты решила, что он говорит правду?
Я всхлипнула. Слёзы потекли сильнее, чувства мужа разрывали меня на куски. Всё, что угодно, только не злись... пожалуйста... так тяжело... невыносимо...
Но... но всё-таки...
– Александр... он же... но он же... брат...
Ярость вдруг погасла. Она осталась, но теперь была холодная. Решимость.
– Брат, значит. Брат. Ладно.
Такой взгляд! Страшно!
Я было отшатнулась, но Игорь сам меня отпустил. Поднялся.
– Пошли.
Лучше бы ярость! Нет-нет-нет, только не так! Этот холод – ужас! Не говори так! Не делай!
– К... к-куда?.. – пролепетала я, вжимаясь в диван.
Игорь посмотрел на меня – по гвоздю в глаза забил. Волчица тут же подчинилась, заставив тело человека выполнить приказ.
Вышли обратно в прихожую.
– Одевайся.
– И-игорь...
Снова взгляд. Жёлтые глаза.
– Я сказал, одевайся.
Страшно!
Кое-как оделась. Вернее, меня снова одела волчица. Вышли на улицу Уже стемнело, поздно. Но мы всё равно сели в машину, Игорь завёл мотор. Я хотела спросить, куда мы едем, но ужас всё ещё стоял поперёк горла, высушивая рот и прилепляя язык к нёбу.
Машин уже было мало, Игорь ехал быстро. Пересекли границу города – вообще погнал под двести. Молчал. Ни слова. И так целый час. Немного придя в себя, я всё-таки рискнула спросить, куда мы едем, но Игорь промолчал. Выражение лица неподвижное. Абсолютно. Мёртвое. Только жёлтые глаза сверкают.
Господи, как же страшно! До одури! И даже не отвлечься ни на что – слишком остро чувствую мужа. Скорей бы уже это кончилось... я больше не могу... его холод, его злость... такая сильная... на меня... это убивает...
Очередной поворот, Игорь сбавил скорость. Несколько минут ехали медленно. Уже темно, ничего не видно. Только лес вокруг. Где мы?
Поворот, поворот, поворот. Вроде, лесная дорога, грунтовая, но такая ровная, ни одной ямы. Спереди свет. Фонарь, шлагбаум, небольшой домик. Наверно, охрана. Остановились, Игорь пошёл внутрь. Буквально через минуту вернулся обратно, шлагбаум поднялся.
Проехав ещё пару минут, мы упёрлись в стену. Бетонную, высотой в несколько метров – настоящая крепость. Заглушив мотор, Игорь приказал выходить, вышел сам, запер машину. От испуга и напряжения я вцепилась в руку мужа. Он на меня даже не посмотрел, но и отталкивать не стал. Пошли.
Новый пункт охраны, уже серьёзней, солидней, с металлическими воротами. Ну точно крепость. Никаким тараном не возьмёшь. И охранники под стать – высоченные здоровенные, с оружием. Все оборотни. Я невольно прижалась к мужу крепче. Но он был спокоен. Подошёл к главному, поздоровался. Тот сразу как-то вытянулся, подобрался. Тоже поздоровался, назвал по имени-отчеству. Видимо, Игоря тут хорошо знают. Но всё равно попросили показать паспорт. Вежливо, но непреклонно. Он показал. Долго изучали, чем-то просветили, проверили. Уточнили, кто я такая. Потом принесли какой-то небольшой приборчик размером с телефон. Игорь приложил большой палец, загорелась крошечная зелёная лампочка. Потом обыскали. Нас обоих. Выходя из дома, я на автомате взяла с собой сумку – потребовали не только открыть, но и выложить все вещи. Игорь вывернул карманы плаща и пиджака, в том числе внутренние.
И только потом нас пропустили за ворота.
– Внести вашу жену в список? – напоследок поинтересовался главный.
– Ни в коем случае, – бросил Игорь походя.
Во мне зашевелилось любопытство. Что же это за место? Но один взгляд на мужа задавил все посторонние мысли, вернув напряжение. Сейчас не до этого.
За воротами снова был лес. Но уже не дикие завалы-буреломы, а что-то покрасивее, ближе к парку. И дорожка быстро нашлась. Широкая, освещённая, выложена брусчаткой. Прямая, как стрела, ведёт к какому-то зданию впереди. Мы шли быстро. Вернее, Игорь шёл, а я почти бежала, под конец пути даже запыхалась. Здание выглядело современно, но не безликой коробкой, нет. Эдакий современных стеклянный дворец. Осмотреться получше Игорь не дал – сразу же пошёл ко входу. А там новый пост охраны – и опять паспорт, отпечатки пальцев, "откройте сумку". На этот раз меня тоже назвали по имени-отчеству, но опять переворошили всё. Н-да, форт Нокс нервно курит в сторонке.
Внутри всё тоже было современно. Но в отличие от того же офиса Одинцова, уютно, минимум пластика, сплошное дерево, даже несколько горшков с цветами. И видеокамеры. Повсюду.
В холле нас встретил молодой парень, почему-то одетый в белый халат. Бедняга попытался улыбнуться, но, увидев лицо Игоря, подавился и улыбкой, и приветствием. А тот на него даже внимания не обратил – сразу пошёл дальше, в коридор. Парень бросился следом.
– П-прошу прощения, – он даже начал заикаться от волнения, – н-но Ильи О-олеговича с-сегодня н-нет на м-месте... м-мы не з-нали, что в-вы приедете...
– Он мне не нужен, – отрезал Игорь, не сбавляя шаг. – Ты тоже. Свободен.
Парень тут же отстал. Мы прошли по нескольким коридорам, поднялись на второй этаж. Там ещё коридоры, зелень, видеокамеры. И охрана у очередных дверей. Слава богу, на этот раз ограничились паспортом и отпечатками пальцев.
Но теперь Игорь медлил. Охранники пропустила нас к двери, но вместо того, чтобы открыть и войти, муж стоял и смотрел. Молча. С напряжением. Оно вдруг усилилось. Тысячекратно. Затмив всё остальное. Игорь будто бы готовился к драке не на жизнь, а на смерть. Да что, чёрт возьми, происходит?!
Наконец, вздохнул. Толкнув дверь, вошёл.
Просторная комната. Светлая, очень уютная, обставлена по-домашнему. И будто бы знакомая. Покопавшись в памяти, я поняла, почему – так выглядела одна из комнат в доме Белозерских в Волконке. Только там видеокамер не было. И был запах дома, а не лаборатории. И... псины?
Возле окна кресло-качалка, в нём сидит мужчина. Среднего возраста, полноватый, с тёмно-русыми волосами. Одет в футболку и спортивные штаны, в руках книга. Читает. Но как только мы вошли, он тут же встал и широко улыбнулся. Я опешила. Такая знакомая улыбка! Точь-в-точь, как у мужа! Похож на него! Только глаза другие. Грустные? Нет, не просто грустные. На тебя будто бы смотрит не человек, а побитая собака.
– Здорова, мелкий, – тоже улыбнулся Игорь.
Но неискренне, одними губами. А внутри напряжение. Боль. Чувство вины. Совсем как в тот раз, когда он рассказывал про брата.
Только сейчас я поняла, кто передо мной. Алексей Белозерский, которого изуродовали лаборатории Одинцова. И мой отец.
Господи, Игорь, зачем ты меня сюда привёз?..
– Давненько тебя не видно, – произнёс Алексей. По-прежнему улыбался, но в голосе звучал мягкий укор. – Где пропадаешь?
Игорь виновато развёл руками, продолжая улыбаться. Искусственно, как запах в этой комнате.
– Сам знаешь, работаю. Вот, женюсь скоро. – Взял меня за руку. – Знакомься, невестушка. Лёха. Мой брат, а заодно мозги. Лёха, это Аня, дочь Насти и Мишки Вавиловых. Помнишь таких?
Эм... Невеста? Что?
Алексей смотрел на меня. Долго. Не выдержав, я как бы невзначай потупилась. Типа, смутилась. Невозможно. Взгляд осознанный, разумный, но глаза не человеческие. И осознанность тоже. Как у животного. Собаки.
– Нет, – наконец произнёс Алексей. Нахмурившись, добавил извиняющимся тоном: – Но я вспомню, правда!
– Вспомнишь, куда денешься, – тут же вмешался Игорь. Снаружи улыбка, внутри... ох... – Просто не волнуйся. К свадьбе всё будет.
А внутри без ножа режут. Ему так больно! Но всё равно улыбается. Ради брата, я чувствую.
Алексей тоже улыбнулся.
– Пригласишь? – спросил он.
Теперь уже робко, заглядывая старшему брату в глаза. Как собака перед прогулкой. "Ну что, хозяин? Мы идём?"
Ужасно. Чудовищно.
Игорь фыркнул.
– Он ещё спрашивает! Разумеется! Куда уж я без тебя.
Обнял брата. Крепко-крепко. А я стояла столбом, не в силах пошевелиться. Как, как такое вообще возможно? Вроде бы человек, разговаривает. Но повадки зверя, даже пахнет псиной!
А Игорь... Боже, зачем он привёз меня сюда? Сам приехал? Ему же так больно, он так винит себя! Это яд, я чувствую, он разъедает изнутри. Почти физически!
– Здорово! – воскликнул Алексей со щенячьим восторгом. Аж глаза загорелись. – Но... слушай, что вам подарить? Ну, на свадьбу? Волк, может, меня уже выпишут, а? Я бы хоть как-то подготовился, снова начал тебе помогать...
Игорь покачал головой.
– Прости, Лёш. Надо долечиться.
– Да брось, Волк. – Схватив за руку, Алексей снова начал заглядывать старшему брату в глаза, переминаясь с ноги на ногу. Кажется, даже поскуливал. – Сколько я тут торчу? Месяц? Хватит уже, налечился! Всё в порядке со мной, правда!
Тот хлопнул его по плечу.
– Лёха. Лёх. – Посмотрел в глаза. – Ты только не волнуйся, лады? Успокойся. Всё будет. Просто попозже. Без тебя не женюсь, обещаю. Мы подождём. Врачи говорят, ещё пару недель, и на выписку.
Алексей откровенно заскулил.
– Надо долечиться, – продолжил Игорь. – Не хочешь ради себя, так ради Машки.
– Машки? Кто это?
– Никто. Не важно, забудь. Как меня зовут?
Несчастный схватился за голову.
– Не помню... Волк, что со мной?
– Тихо, тихо. Вот поэтому и надо лечиться. Потом всё вспомнишь. Обязательно. Только...
– Волк, ты что-то недоговариваешь?
Взгляд заметался.
– Лёх, успокойся, тебе нельзя нервничать...
– Мы же братья! Братья! Скажи! Забери меня отсюда! Почему ты не хочешь?!
Беднягу начинало... клинить. По-другому не скажешь. Его трясло, и без того полузвериный взгляд окончательно терял человечность, превращаясь в собачий. Протяжно заскулив, он вдруг начал лизать Игорю руки. Тот отдёрнулся, будто ошпарившись.
– Я заберу! – почти выкрикнул он. – Обещаю. Клянусь. Тебя вылечат. Ты всё вспомнишь. Снова будем командой. Ты думаешь, я делаю. Как раньше...
Но перед нами уже было животное в человеческом облике. Продолжая скулить, Алексей упал сначала на колени, потом на четвереньки, потом на бок, его начало трясти.
– Волк, Волк, Валк, валф, гав!..
На лице появилась шерсть...
Игорь рванулся к двери.
– Врачей! – заорал он страшным голосом. – Живо!!!
Но они уже были рядом. Несколько человек в белых халатах вбежали в комнату. Четверо помоложе держали Алексея, пятый – постарше, уже седой – пытался что-то ему вколоть. Тот вырывался, слышался то собачий визг, то человеческие крики.
– Брат! Брат! Помоги! Забери!..
– Уходите! – не оборачиваясь, бросил врач со шприцом. – С вами он не успокоится. Идите!
Но Игорь будто бы не слышал – он смотрел на Алексея. Я чувствовала, внутри всё переворачивалось, он был готов вот-вот сорваться и броситься на помощь, растерзать всех, кто смеет обижать младшего брата.
Я осторожно взяла мужа за руку.
– Идём.
Он не отреагировал. Поднималась лютая злость, начали хрустеть кости. Алексей продолжал визжать и вырываться, врачи никак не могли с ним совладать. Звал брата. Кричал. Умолял.
У меня разрывалось сердце. Всё это просто чудовищно! Невыносимо!
– Игорь, – снова позвала я. Встав перед мужем, осторожно коснулась лица, опустила его вниз, чтобы посмотрел на меня. И сама чуть не вскрикнула. Полностью жёлтые глаза. Абсолютно звериные. Он меня даже не слышит. Катастрофа! Он вот-вот сорвётся!
Нет-нет. Нет. Нет!
Выскочив в коридор, я метнулась к охранникам.
– Надо вывести его! Белозерского! Игоря! Быстро!
Охранники тревожно переглянулись, но всё равно медлили – видать, тут дисциплина просто драконовская, и без приказа ни шагу.
– Я его жена! Иначе он тут всех поубивает!
Снова переглянулись. Наконец один всё же решился – бросившись в комнату, попытался выдернуть Игоря наружу. Но тот вдруг зарычал и сам накинулся на охранника. Увидев это, второй уже не стал медлить. Буквально через минуту подоспело ещё трое. Слава богу, они все были оборотнями, поэтому сумели справиться. Вытолкав Игоря наружу, скрутили и повалили.
– Эй, "белые"! – крикнул самый первый, уже с разбитым лицом. – Давайте и сюда успокоительное! А то придётся по старинке, башкой об пол!
Услышав такое, волчица зарычала, желая наброситься на проклятого бугая и перегрызть ему глотку. Насилу я её урезонила. Так надо. Или что же, лучше, чтобы Игорь обратился и полилась кровь?
Охране пришлось держать Игоря ещё минут пять. Он уже начинал перекидываться, когда тот самый седой врач наконец подбежал и сделал укол. Буквально через несколько секунд обращение пошло вспять, а ещё через минуту Игорь уже был без сознания.
Колени подкосились, я рухнула на пол. Сердце рвалось из груди, аж до боли, руки тряслись, текли слёзы.
– Ч... ч-что вы ему в-вкололи?.. – дрожащим голосом спросила я, едва ворочая языком.
– Транквилизатор, – невозмутимо бросил седой. – Вы родственница?
– Ж-жена... Аня... Анна...
Подойдя ко мне, протянул руку, помог встать на ноги.
– Идти можете?
– Д-да...
– Замечательно. Всё, господа хорошие, – также невозмутимо, даже деловито произнёс он, глядя на охранников. – Возвращайтесь на свои посты. Грушко, Жилин, бегом за носилками. Отнесёте Игоря Викторовича ко мне.
– С ним... – начала было я, но врач перебил.
– Всё в порядке, – сказал он, уводя меня. – Переутомился, стресс. Никакой угрозы для жизни.
Я едва переставляла ноги, поэтому мы шли медленно. И долго – идти пришлось через всё здание, в противоположное крыло. В итоге, мы оказались в диннющем коридоре со множеством одинаковых дверей по обеим сторонам. Самая первая была приоткрыта, врач подвёл меня ближе.
– Видите?
Это была небольшая уютная комната с большой кроватью – видимо, чья-то спальня. Наверно, самого седого. Игорь лежал на постели, уже раздетый, под одеялом.
– Он...
– ...спит. До завтрашнего утра и пушкой не разбудишь. Думаю, вам тоже стоит отдохнуть.
Я не ответила. Не было сил. После всего пережитого больше всего хотелось тоже потерять сознание. Видимо, врач это понял. Доведя меня до конца коридора, открыл одну из последних дверей. Тоже спальня, причём, точь-в-точь такая же, как первая. Усадив на кровать, седой прощупал мне пульс, недовольно покачал головой. Ушёл, через пять минут вернулся с маленьким чемоданчиком. Померив давление, сделал укол.
– Вы сможете сами раздеться? – Я вяло кивнула, глаза вдруг начали слипаться. – Хорошо. Тогда спокойной ночи.
Опять ушёл, на этот раз закрыв за собой дверь.
Сил хватило только на то, чтобы скинуть балетки. Потом голова стала совсем тяжёлой и перевесила. Уронив её на подушку, я тут же отключилась.
Проснулась когда солнце уже вовсю светило. Глаза открывать не хотелось, я просто лежала, чувствуя, что мне... хорошо. Спокойно. В теле приятная расслабленность, голова ещё тяжеловатая, но пустая. И не хочется ни о чём думать. Да и зачем?
Лучше просто повернуться на другой бок, позволяя себе качаться на мягких волнах блаженства.
Волос коснулась чья-то рука. Я знаю, чья. Муж рядом. Поэтому так спокойно, так хорошо. Я чувствую родной запах, мне хочется завернуться в него, окунуться целиком, с головой.
По-прежнему не открывая глаз, я пододвинулась ближе, подкладывая ладонь мужа себе под щёку. Он улыбнулся. Я этого не видела. Чувствовала.
Так хорошо, так спокойно, уютно, тепло. Вечно бы так.
Но человеческий мозг не способен долго работать в холостую. Мой – уж точно. Одно за другим начали возвращаться воспоминания. Разговор с Одинцовым, фотоальбом, злость Игоря, его брат...
Как будто облили холодной водой.
Открыв глаза, я посмотрела на мужа. Он вроде снова улыбнулся, но, увидев выражение моего лица, нахмурился.
– Как ты?
Я протянула руки, Игорь тут же меня обнял. Хотелось столько всего сказать, но горло сдавили слёзы.
– Прости... – дрожащим голосом выдавила я, всем телом прижимаясь к мужу.
– Всё хорошо. – Коснувшись губами лба, он гладил меня по волосам. – Просто... не делай так больше. Идёт?
Кивнув, я всё-таки подняла взгляд.
– З-зачем... зачем ты меня сюда привёз?..
Игорь был по-прежнему спокоен, но взгляд неуловимо изменился, став тяжелее и мрачнее. Жёстче.
– Затем, чтобы ты сама увидела. Вот, что бывает, когда доверяешься Одинцовым. Это они с Лёхой сотворили.
Я сглотнула.
– А... а почему я – т-твоя невеста?.. И п-почему нас везде проверяли? Разве не ты – хозяин?..
Он невесело усмехнулся.
– Хозяин. Поэтому я и распорядился – проверять всех. По полной. Без исключений. Я не хочу, чтобы с моим братом случилось ещё что-то. А насчёт невесты... – Тяжело вздохнув, он обнял меня крепче. – Лёхе нельзя волноваться. Он как граната без чеки: потревожишь – рванёт. Если бы узнал, что я женился без него...
Покачал головой.
– Маша знает?..
– Что отец здесь? Знает. Несколько раз я её сюда привозил. Навестить. Давно.
Я почти физически почувствовала, как отравленные иглы боли и чувства вины вонзились в душу Игоря ещё глубже.
– И? – спросила я встревожено. – Что-то пошло не так?
– Мягко говоря. – Каждое слово давалось ему с трудом. – Машке тогда двенадцать стукнуло. Сначала всё было неплохо. Даже хорошо. Лёха её узнавал, они долго гуляли, разговаривали. Я грешным делом даже подумал, что это поможет выкарабкаться.
Игорь вдруг замолчал. Я не торопила, готовясь к продолжению как к удару. Неужели, Алексей что-то сделал с родной дочерью?
– А потом у Машки пошли месячные, – наконец продолжил Игорь. – Сама понимаешь, я больше не хотел её везти. Мало ли. Но они оба просили, говорили, что скучают.
Снова замолчал. А у меня внутри всё оборвалось и похолодело.
– Ты... Господи... ты хочешь сказать, что... родной отец... Машу...
– Нет. – Жёстко. – Она ж не одна тут была. Я всегда рядом. Толпы врачей. Охрана. Ничего не было. И Машки здесь тоже больше не было. Да и Лёхе стало хуже после... инцидента. Винил себя жутко, стыдился. Ну и схватил новый приступ. Очень сильный.
Вдруг Игорь обнял меня крепко-крепко, уткнулся лбом в плечо.
– Ань. Очень тебя прошу. – Голос негромкий, уставший. – Не делай глупостей. Не лезь ты к Одинцовым. Сама видишь, ничего хорошего из этого не получается. Я... чёрт подери, я не хочу приезжать сюда ещё и к жене.
Я снова могла только кивнуть – нахлынувшие чувства не давали говорить.
Нет-нет. Никогда. Ни за что в жизни. Я больше не заставлю Игоря испытывать такое. Эта боль, чувство вины... такие сильные! А он с ними живёт. И то, что сделали с Алексеем... А в ответе за это мой отец! Это он превратил человека в... в... да, почитай, в животное! Даже не в волка – в собаку! И не просто человека – родного брата Игоря, который для папы тоже был как брат!
Что делать? Ненавидеть собственного отца? Которого я всю жизнь любила и обожала, которым восхищалась? После всего того, что он сделал, пусть даже невольно, после тех страданий и мучений, которые испытали что Алексей, что Игорь, мой муж...
А если это не всё? Если я до сих пор знаю только часть правды? Если вся эта мерзость, этот ужас – вершина айсберга?
Нет!
Хватит! Это чудовищно! Не хочу больше ничего знать! Не могу! Слишком тяжело! Невыносимо!
Пусть Александр играется сколько угодно. Я пас. Интересно, такой "сценарий" он тоже учёл? Впрочем, нет. Не интересно. Больше не буду копать, не стану пытаться что-то узнать, выведать, вмешаться – вот, к чему это приводит. Наверно, я слишком слабая и трусливая, раз не выдерживаю груза правды. Ну и ладно. Пусть. Да, я такая. Зато муж у меня сильный и смелый. Замечательный. Самый лучший. Я буду ему доверять. Он выдержит всё. И сделает, как надо. А все лишние мысли – к чёрту. Избавиться. Посадить на цепь. Под замок. Оно того не стоит.
Когда мы приехали обратно на Крестовский, я порвала фотографии.
Всё будет хорошо.
Это лето стало одним из лучших в моей жизни. Поначалу не думать про Одинцова и всё то, что мне довелось узнать, было трудно, но я целенаправленно ловила себя на вредных мыслях и прогоняла их. Помогло. Без необходимости постоянно бояться, мучительно переживать, думать, беспокоиться, я почувствовала облегчение. Огромное. Как же хорошо, когда можно просто жить и радоваться!
С Машкой мы помирились. Не сразу, конечно – она же вся в дядю, упрямая до чёртиков. И ревнует его дико. В этом-то и корень всех бед – она не хотела делить Игоря ни с кем. А меня считала "недостойной" быть его женой. Почему? Из-за моего зверя, конечно – Маша его не чувствовала. Но однажды, когда Игоря не было дома, я пришла к ней в комнату, и мы... поговорили. По душам. Долго. Местами громко. А кое-где и резко – вплоть до того, что приходилось давать слово волчице. Но я должна была доказать своё превосходство. Ну и донести до Маши, что не собираюсь полностью отнимать у неё обожаемого дядю. Но делиться всё равно придётся. Обеим.
