Текст книги "Волки. Роман мая с декабрем (СИ)"

Автор книги: Татьяна Бессонная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 5

– Слушаю.

– Хватит тянуть кота за яйца.

– Здравствуй, Игорь. Хватит на меня давить. Я поговорю с Аней, когда будет удачная возможность.

– То есть, когда девочка уйдёт на пенсию.

– Это уже детский сад.

– Нет, Миша. Это стена. К которой ты сам себя припёр своей чёртовой осторожностью. Значит так. Даю неделю. Потом говорю с ней сам.

– Ты меня шантажируешь?

– Предупреждаю. Мне надоело терять время впустую.

– Это – моя дочь! Она – школьница! Ей, чёрт возьми, шестнадцать!

– Я в это время уже зарабатывал.

– Игорь...

– Нет. В конце концов, для неё так будет безопасней. Сам знаешь.

– Ладно. Хорошо. Я поговорю с ней... на днях.

– Надеюсь. Всё, отбой.

Эта неделя была просто обалденной! Во-первых, выглянуло солнце. Мир вокруг вновь подёрнулись лёгкой дымкой, всё казалось загадочным и волшебным.

Во-вторых, я помирилась с Балашовой. Подловила её в столовой, извинилась и рассказала всё как есть. Что долгое время мы с Максом и впрямь были братом и сестрой, но потом он увидел во мне девушку, ну и так далее. Ирка, конечно, всё равно была кислой, однако тоже извинилась, признав, что поступила не по-дружески. Оксана чуть из штанов не выпрыгнула от счастья.

Ну и в-третьих, мы с Максом всю эту неделю провели вместе. Он встречал меня после школы днём, а вечером провожал до дома. Один раз я слишком засиделась, и мама разрешила остаться у Давыдовых на ночь, благо, раньше такое тоже случалось. Я помогла тёте Наде испечь печенье, а потом мы с Максом всю ночь смотрели фильмы. Он меня обнимал, мы целовались... а потом я уснула прямо у него на плече. Утром оба были как огурчик – все зелёные и в пупырышек. Но ни о чём не жалели.

Сегодня уже воскресенье. Макс разузнал, что этим вечером, на Дворцовой, рок-звёзды будут петь песни Виктора Цоя – и сразу же загорелся. Ну ещё бы, у Давыдова им весь плеер забит, а концерт благотворительный, то есть заходи, кто хочешь. Но сейчас вечер только начинается, до самого мероприятия ещё часа три. Мы договорились встретиться на Невском, у метро, чтобы успеть погулять по центру города, пока погода не испортилась. Я, конечно, хотела бы пораньше, но Давыдов объявил, что у него скоро сессия, и что если он по-прежнему будет также плевать на учёбу, то вылетит из института. Ботаник.

– Ну и где нас черти носят?

Встреча назначена на четыре, а уже полпятого. Мимо меня уже электричек десять проехало! Пришлось звонить.

– А сколько времени? – спросил Макс каким-то замученным голосом.

– Много! Я тебя жду уже полчаса!

– Чёрт! – Где-то на заднем фоне слышался шорох бумаги и щёлканье ручкой. – Ань, извини, но я сегодня не могу. Нам, оказывается, ещё один курсач делать надо. Плюс лабы. А я и так полночи не спал...

Ну во-о-от! Эх.

Я обиженно вздохнула.

– Плохой ты.

– Не сердись, Пумпон.

– Я не Пумпон! Я – Владыка Тьмы! Забыл?

Макс рассмеялся.

Это всё из-за шапки. Мама её купила лет сто назад, но я носила до сих пор – уж больно нравилась. Хотя, по сути, ничего такого – обычная шапка, вязаная, кремового цвета, с пумпоном на макушке. Давыдов как-то сказал, что мы с ним похожи – мол, я такая же белая и пушистая. А потом бегал от меня по всему двору. Я, конечно же, упорно доказывала, что Абсолютное Зло – моё второе имя, но этот гад почему-то не верил. Странные существа, эти мужчины.

– Ладно, ладно, повелительница Тьмы. Простишь?

Я фыркнула.

– Подумаю. Так, стоп. А как же концерт?

Тяжёлый вздох.

– Не дави на больное.

– Эй, ты же так хотел!

– Закончить институт я хочу больше. Ладно, пойду обратно в бумажки закапываться. До вечера?

– Встретимся?

– Ну-у-у...

– Ладно, хоть позвонишь, когда будешь посвободней?

– Позвоню конечно. Пока, Пумпон. Не скучай.

И повесил трубку.

Вздохнув, я убрала телефон и пошла к эскалатору. Обидно. И даже не из-за того, что не сможем встретиться (хотя и это тоже). Больше из-за концерта. Мне-то, считай, всё равно, я такое не слушаю. А Макс чуть ли не часы считал. Дурацкая учёба. Кто её вообще придумал?

Поднявшись наверх, я вышла из метро. Погода изумительная. Солнце, конечно, уже почти село, зато закат – на полнеба. Ветра нет. Листьев на деревьях, правда, тоже, но в центре города это не так уж и бросается в глаза.

Единственный минус – хочется есть, причём сильно. Ехать домой? Не, не стоит. А то мама, чего доброго, вспомнит, что мне завтра контрольную по химии переписывать. Ещё готовиться заставит. Лучше не рисковать. Денег тоже нет: в кармане какая-то мелочь и купленный заранее жетон – чтобы после концерта не стоять в километровой очереди в кассу. О! Знаю! Тут же папин научно-исследовательский институт недалеко! В смысле, где он работает, конечно. А рядом есть кафе. Не такое уютное, как "наше", но, как говорится, на безрыбье...

Теперь главное, чтобы товарищ Вавилов не был занят.

Я снова достала телефон. Папа, как всегда, ответил почти сразу.

– Что-то случилось?

– Нет. Ты не занят? Кстати, привет.

Неужели до сих пор переживает из-за того случая? Смешно!

– Привет. В чём дело?

Хм, судя по голосу – занят. Но не умирать же мне голодной смертью! Да и мама говорит, что папа в трудоголика превращается. Вот и пусть немного отвлечётся.

– Я есть хочу.

Молчание. Видимо, обалдел от такой наглости.

– Ты же собиралась встречаться с Максимом.

– Да он готовится к этой своей сессии. Дома остался.

– Кое-кому, между прочим, тоже химию сдавать. Не хочешь съездить домой и почитать учебник?

Упс...

– Не хочу учиться, хочу жениться. Ну пожа-а-а-алуйста! Иначе умру от истощения!

Снова молчание. Вздох.

– Хорошо. Жду тебя у входа.

– Спасибо-спасибо!

Отлично! Меня накормят! Ура! Правда, потом всё равно придётся ехать домой. Ну и ладно. Авось, мама про контрольную не вспомнит.

Минут через двадцать мы с папой уже сидели в кафе. Он, как всегда, пил крепкий чёрный чай без сахара, а я уплетала двойную порцию мясного салата.

– Мне нужно с тобой поговорить, – вдруг сказал папа.

Взгляд серьёзный, сам очень мрачный. Последнее время я его другим и не видела. Но когда спросишь – "всё в порядке".

– О чём? – мигом забыв о дурачестве, спросила я также серьёзно.

Папа молчал. Сначала смотрел мне в глаза, но потом отвернулся. Да что происходит?!

– Не пугайся, – наконец сказал он, видимо заметив выражение моего лица. – В другом мире назревают некие... события.

– Какие? – тут же спросила я, забыв про еду.

Папа говорит об оборотнях! Сам! Да ещё и не дома! Обалдеть! Видать, и вправду что-то случилось. Например, второе Пришествие.

– Очень важные. Которые, увы, касаются всех. Наша семья – не исключение.

– Пап... – Я огляделась. Из посетителей были только мы, но всё же. – Мне дико любопытно, ты знаешь. Но если это так важно, то может лучше поговорим об этом хотя бы у тебя на работе?

Он слабо улыбнулся, кивнул.

– Молодец. Да, о таких вещах обычно говорят за закрытыми дверями. – Новый вздох. – Но я и так слишком долго тянул. Слушай меня внимательно. Тебе нужно будет...

Опять замолчал, лежащие на столе ладони сжались в кулаки. Я похолодела.

– Что? – Тишина, тяжёлый взгляд. – Пап, скажи. Прошу. Я сделаю. Всё, что нужно. Что угодно. Не молчи!

– Тише, тише, солнышко. – Взял меня за руку. – Тебе нужно... выйти замуж.

Сказать, что я УДИВИЛАСЬ, значит вежливо промолчать.

– За... зачем?.. За к-кого?..

– Так нужно. Просто поверь мне. Это ради твоего же блага. Помнишь Игоря Викторовича?

– За него??!

Молчание.

– Да. Анют, я тебя очень прошу...

Но у меня уже начался приступ нервного смеха.

– Знаешь, когда я говорила, что "хочу жениться", это была шутка! Замуж тоже как-то не очень!

– Ань, я...

– Сколько ему? Твой ровесник? А мне даже восемнадцати нет! Вот это пара! Ты что, "Лолиту" недавно перечитывал?

Ох, надо успокоиться. Вдох-выдох. Тихо. Никакого смеха. Как хорошо, что из людей вокруг только кассир за стойкой, и то в другом конце зала.

Товарищ Вавилов ждал.

– Фу-ух... Так зачем всё это? – спросила я, наконец-то совладав с собой. – Зачем мне нужно выходить замуж за человека, с которым мы знакомы от силы час, если не меньше? Уж молчу про разницу в возрасте. Сам-то "дядя Игорь" согласен?

– Да. – Папа по-прежнему был очень мрачным. – Вынужденная необходимость. Поверь, если бы я мог найти другой выход, то непременно бы им воспользовался.

Смеха как не бывало. Вместо него появилась злость.

– Что за необходимость? – продолжала напирать я. – Почему именно за него? И вообще, у меня есть парень!

Очередной вздох.

– Максиму лучше ничего не знать. – Сжал мою ладонь крепче. – Анюта, солнышко моё. Так нужно. Пожалуйста, прости меня. Если бы я мог...

На секунду мне показалось, что папа сейчас разрыдается. На секунду мне захотелось крепко-крепко его обнять и со всем согласиться – лишь бы не видеть такой взгляд. У кого угодно, только не у папы!

Но злость оказалась сильнее.

– Что происходит?! – уже буквально прорычала я. – Мне уже не пять лет! Когда ты это поймёшь?! Я не ребёнок! Рассказывай!

– Пожалуйста, успокойся.

– Нет, не успокоюсь! Мне надоели эти тайны!

– Аня...

– Хватит!

– Успокойся. – Голос папы стал твёрже. – Слышишь меня? Всему своё время.

Опять! Опять! Как с тупой куклой! С младенцем!

– Вот сам за этого козла и выходи!

Вскочив из-за стола, я бросилась на улицу. Папа – следом.

– Аня! Подожди!

Остановка. Совсем рядом, буквально в десятке метров. Автобус. Вот-вот уедет. Бегом! Внутрь! Папа что-то кричит вслед. Плевать! Не хочу больше слушать! Сколько же можно! Надоело! Бесит!

Двери закрылись. Автобус отъезжает.

Папа стоит на улице. Спешно достаёт телефон. Мой начинает звонить. Выключаю звук. Убираю. Достаю плеер. Надеваю наушники.

С меня хватит.

К чёрту.

– Белозерский.

– Надеюсь, у тебя всё готово.

– Неужели. Свершилось. Как отреагировала?

– Бурно.

– По тебе слышно. Сбежала?

– Да.

– Ничего, вернётся.

– Знаю.

– Миш, успокойся. Всё с ней будет хорошо. Я позабочусь.

– Позаботишься. Потому что, если с моей дочерью что-нибудь случится – я вырву тебе сердце. Голыми руками.

– Ого! От Кали нахватался?

– Я предупредил.

– Понял, не дурак. Ладно, Шива, бывай. Скоро свидимся. Отбой.

ГЛАВА 6

Ужасно. Просто кошмар. Как будто сначала тебе дали крылья, ты, весь такой радостный, взлетел. А потом их оторвали. Причём, не просто взяли и выдрали, а ещё приговаривая: «Это для твоего же блага, солнышко». И ты летишь вниз, на камни. И разбиваешься так, что остаётся одно кровавое месиво, которое не опознают даже близкие родственники.

Хотя какие они, к чертям собачьим, близкие! Близкие так не поступают! Или Михаил Юрьевич думал, что я и на этот раз всё спокойно проглочу, разве что немного потрепыхаясь? Как бы не так! Дудки! Баста! Финита ля комедия!

Замуж! За какого-то незнакомого мужика! Который ещё и старше меня дай боже только в два раза, а не во все три! Которого моя мать на дух не переносит! Что я Максу скажу? "Извини, это для моего же блага"? "Папа сказал, что тебе лучше ни о чём не знать"? Бред бредовый! Идиотизм! Чем Михаил Юрьевич думал? И думал ли вообще? Он, конечно, любит историю, но сейчас уже немного не Средневековье, договорные браки слегка не в моде! Ладно бы хоть объяснил, что к чему! Да, что дело серьёзное, было видно и так – но этого, чёрт возьми, недостаточно! Уж слишком оно серьёзное!

Буквально через пару остановок у автобуса была конечная. Пришлось выйти на улицу. Уже стемнело окончательно, возле некоторых зданий зажглась подсветка, мигали рекламные вывески. Раньше я бы непременно захотела погулять по вечернему городу, но сейчас желание было только одно – утопиться в Неве.

Людей вокруг становилось всё больше. Ещё бы, ведь уже вечер – все торопятся с работы домой. Кто-то хочет поскорее увидеться с любимым человеком. Кто-то наоборот придёт в пустую квартиру. Кто-то будет отдыхать. Кто-то учиться. У кого-то плохое настроение из-за того, что шеф наорал или поссорились с сокурсником или коллегой. У всех всё по-своему. Но они хотя бы живут в своём мире. Они – люди. Разные, но обычные. А я? Ни туда, ни сюда. Ни рыба, ни мясо. Ни человек, ни оборотень. И так – всю жизнь. Да какое ж это "благо"? Где вы его увидели, Михаил Юрьевич? В чём? И почему так упорно не хочет говорить мне об этом?

Вопросы, вопросы... Как всегда.

Очнувшись от своих мыслей, я поняла, что людской поток занёс меня в подземный переход. Ну ладно. О'кей. Метро, так метро. Спустившись на эскалаторе вниз, я зашла в поезд, встала у стены вагона рядом с сидением, надела наушники и закрыла глаза.

Всё. Нет меня. Ни для кого. В голове только музыка, стук колёс и голос, объявляющий название станций. Раствориться в этом. Попытаться забыться. Хоть как-то. Чтобы не было так больно, так обидно. Чтобы злость не мучила.

Эх...

– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Невский проспект».

Невский? Надо выходить. А то Макс опять будет ворчать, если опоздаю.

Поезд остановился, я на автомате вышла.

Стоп.

Макс же мне звонил. Сказал, что мы не сможем... а потом разговор с отцом...

Чёрт.

Это сколько же я каталась? Плей-лист вроде не повторялся. Хотя... Плеер, вон, почти разряжен. Однако.

Сбросив оцепенение, я пошла к выходу с платформы. Н-да уж, забылась, так забылась. И ведь помню, что и до этого выходила из одного поезда и садилась на другой. Отрывочно, но всё же. Хорошо наше метро гипнотизирует, ничего не скажешь! Ну хоть на рельсы не шагнула – и на том спасибо.

Снова вышла из метро. Снова на Невском. Де жа вю. Достала телефон: один не принятый от папы и три от... Белозерского? Господи, а ему-то что нужно?! Плевать. С высокой колокольни.

Опять толпа народу. Опять куда-то несёт. Как сомнамбулу какую-то. А ну и ладно. Пусть. Домой всё равно не хочу. От одной мысли становится тошно. Эх, жаль плеер окончательно "умер".

Хотя музыка звучит и без наушников. Да ещё такая громкая!

Я огляделась. Дврцовая! Эх, везёт мне сегодня! Как утопленнику. Ну хорошо хоть очнулась вовремя, когда была на краю площади. А то потом было бы не выбраться. Интересно, как там Макс со своими "бумажками"?..

Глаза защипало. Как же обидно! Столько мучиться, думать, решать – и на тебе! Как быть дальше? Что делать? Я не хочу его бросать! Нам так хорошо вместе! А этот "дядя Игорь"...

Звонок.

Помяни лихо! Белозерский! Не буду отвечать. И без него тошно.

Но телефон продолжал звонить. Раз, другой, третий, пятый.

Как же я устала! Как же меня всё бесит! Ладно, чёрт с тобой!

– Алё!

– Где ты?

Сразу, даже без "здрасте".

– Не ваше дело! Оставьте меня в покое!

– Спокойно, куколка. Поговорить надо.

– Говорили уже со мной! Хватит! На всю оставшуюся жизнь наговорилась!

– И ничего не поняла, так?

– Отстаньте! Мне плевать!

– Да ну?

– Ну да! Не звоните мне больше, ясно?!

Едва сдержавшись, чтобы не шарахнуть о камни, я выключила телефон.

Поговорить! Ха! Да в гробу я видала все эти разговоры! С ним – особенно! Ни с кем говорить не хочу! И так удавиться хочется! Да ещё и играют какую-то идиотскую песню!

Я было развернулась и хотела уйти, но чья-то рука сжала плечо.

– Эй, Тоха, глянь! А вот и восьмиклассница!

Двое каких-то придурков. Постарше и помоложе. Явно пьяные.

– Любишь свои кукол, девочка? – загоготал Первый. – А воздушные шары?

– Отстань! – огрызнулась я, скидывая его ладонь.

Как-то не до вежливости сейчас. Да ещё с такими... собеседниками.

– Смотри, какая злая. – Второй прижал меня к себе, обдавая перегаром. – Пошли погуляем.

– В кино! – снова заржал Первый.

– Отвали, кому сказано!

Я резко дёрнулась, надеясь вырваться, но не тут-то было – Второй хоть и пошатывался, но ручищи не разжал.

– Не зли меня, тварь! – вдруг прорычал он прямо мне в лицо. Я чуть не задохнулась. – Пошли. И не рыпайся, а то хуже будет.

– Ребят, шли бы вы, а? Оставьте девочку в покое.

У меня не было возможности повернуться, но этот низкий голос я прекрасно помнила – "дядя Игорь". Как он меня нашёл?

Первый уже было собирался что-то сказать, но его лицо вдруг вытянулось и побелело. Второго тоже перекосило, он меня оттолкнула, да с такой силой, что я чуть не упала. Через десять секунд обоих и след простыл.

Господи, это какую же рожу Белозерский им скорчил?!

– Жива?

– Уж не мертва, – буркнула я, наконец обернувшись. Всё тот же: высокий, длинный плащ, волосы в хвосте. – Как вы меня нашли? Да ещё так быстро.

Усмешка.

– По запаху.

– Чего-о?! По запаху?!

– Ага.

– Не может быть! Врёте!

– Вру. – Засмеялся. – Спокойно, куколка. На песнях Цоя прошла моя юность. Я их с пары нот узнаю.

– А с чего вы взяли, что я именно здесь?

– С того, что у меня из трубки "Восьмиклассница" орала, когда мы разговаривали.

– Ну и что с того? Мало ли где она могла "орать".

Пожал плечами.

– Я на этот концерт деньги давал. Всё, допрос окончен?

– Так уж и быть.

– Отлично. Пошли.

– Куда?

– В кабак, конечно.

Да, мне сегодня однозначно везёт...

– Чего?

Белозерский снова рассмеялся.

– Да так, да так. Как с географией? Трояков нет?

– Вы что, тоже пьяны?

– Эх, не тому вас в школе учат. – Он приобнял меня за плечи. – Ладно, ладно. Не злись, куколка. – Вновь стал серьёзным. – Поговорить надо.

Фыркнув, я отстранилась.

– Уже поговорили. Так поговорили, что жить не хочется. Хватило, спасибо.

– Не за что. – Белозерский по-прежнему был серьёзен. – Кроме шуток, девочка. Свадьба будет. Скоро. Кто бы там что ни говорил. Ты можешь всё оставшееся время прорыдать в подушку, жалея себя. А можешь сейчас пойти со мной и задать любой интересующий тебя вопрос. Выбирай.

Я опешила. С одной стороны, его слова были довольно холодными и резкими, даже жёсткими. Такой тон для меня ну очень непривычен. С другой – обидно не было. Желания убежать и спрятаться – тоже. Игорь Викторович говорил со мной, как с равной, давал выбор. И что-то мне подсказывало, что даже если я выберу первый вариант, то он просто пожмёт плечами и уйдёт. Как ни странно, это успокаивало.

– Так что, девочка? Давай быстрее, у меня есть, чем заняться. Выбрала?

Я кивнула.

– Второе.

Белозерский снова усмехнулся.

– Тогда пошли. Нет, не в кабак. Так уж и быть. Для начала, в мою машину.

Пройдя краем площади, мы вышли на набережную Мойки – знакомый чёрный джип стоял возле моста.

– За вами следят, – тут же сказал сидящий за рулём парень, как только Игорь Викторович открыл заднюю дверь.

Я огляделась. Люди. Совершенно обычные, идут по своим делам. Ничего подозрительного.

– Знаю, – кивнул Белозерский, пропуская меня вперёд. – Давай-ка с ветерком.

Парень вскинул бровь.

– Ещё больше прицепятся же. Всех соберём. Ох, Анна Михайловна, извините, – вдруг сказал он, глядя на меня. – Не сразу вас заметил. Добрый вечер.

Однако!

– Д-добрый, – промямлила я. – А... мы знакомы?

– Заочно, – вместо парня ответил Игорь Викторович, усмехаясь. – Это Сергей, мой шофёр.

Хм, что-то знакомое... очень-очень...

Так, стоп.

Сергей?! Шофёр?!

– Тихо, тихо, куколка, – продолжал усмехаться Белозерский, видимо заметив выражение моего лица. – Уже всё в порядке. Верно?

– Да, – кивнул тот. – Извините, что напугал вас тогда. Это произошло... не по моему желанию.

– А... ну... хорошо... а та женщина? – вдруг осенило меня. – С ней всё в порядке?

Сергей почему-то покраснел, за него снова ответил Игорь Викторович.

– Вполне. Скоро и с ней познакомитесь. – Я было хотела задать ещё пару вопросов, но он не дал. – Ладно, хорош трепаться. Поехали уже, а то наши соглядатаи заскучают.

– А как же...

– Пускай следят. Собери побольше, мне нужна будет публика.

На этот раз парень спорить не стал. Просто молча кивнул и завёл мотор.

Я рот раскрывать тоже не спешила. С одной стороны, вопросов – море. Кое-кто же всю мою жизнь играл в молчанку! Но с другой – уж больно всё это... необычно. Непривычно. Не по себе.

– Ну так? – в конце концов произнёс Белозерский, когда мы уже вовсю мчались по ночному городу. – Ты хотела задавать вопросы.

А, к чёрту!

– Зачем я должна выходить за вас?

Вопрос казался ужасно бестактным, но из всего того урагана, что вертелся у меня в голове, он выпал первым.

– Ради взаимной выгоды, – ответил Игорь Викторович совершенно спокойно, даже серьёзно.

Выгоды? Кто-нибудь, уточните год! А ещё лучше – век. Кажется, я попала в прошлое. Осталось, чтобы машина обернулась каретой, шофёр – кучером, а Белозерский – каким-нибудь графом Белого Озера.

– Это какой же? – поинтересовалась я, даже не пытаясь избавиться от сарказма.

Но Игорь Викторович оставался непроницаем.

– Для тебя? Безопасность. Твоя и твоих родителей.

А вот теперь и мне стало не до шуток.

– Причём тут они?

– У Миши есть голос в Собрании. На него будут давить. Уже давят.

Сердце пропустило удар.

– Как?!

Игорь Викторович вскинул бровь.

– Вспомни-ка недавние события.

– Вы о том... случае в парке?

– Именно.

Эм... что?

– Но ведь это был...

Не став договаривать, я кивнула на кресло водителя.

– Да. – Белозерский помрачнел. – Его спровоцировала одна сука. Она же и привела в ваш район.

Меня вдруг осенило.

– Та брюнетка? Она назвала его диким.

Он покривился.

– Бред. Дикие сошли с ума и не могут себя контролировать. Это не про Серёгу. Ещё вопросы?

Снова стало не по себе – уж больно тяжёлый взгляд был у Игоря Викторовича. Больная тема? Ладно, вопросов хватает и без неё.

– Вы сказали, что у папы есть голос в каком-то Собрании. Что это такое?

Несколько секунд Белозерский молчал – видимо, обдумывал ответ.

– Чёрт. – Снова усмехнулся. – Задала задачку. Ладно, попробую. Собрание – это главы самых влиятельных... ну пусть будет родов. Кланов. Называй как хочешь. Они следят, чтобы мы жили мирно. С людьми и друг другом. Так тебе бы объяснил Миша.

Наверно, я пожалею об этом, но всё же...

– А как бы объяснили вы?

Белозерский хмыкнул.

– Кучка зажравшихся подонков, которые думают, что им всё можно.

– И... и почему вы так думаете?

– Потому что вижу, что они творят. Власть портит – слыхала? Тут что люди, что оборотни – разницы никакой. Все звери.

Теперь хмыкнула я.

– Хорошего же вы мнения о своём друге!

Игорь Викторович и бровью не повёл.

– С твоим отцом другая история. Ему голос дали в награду. От которой Мишка сейчас очень хочет избавиться.

– Потому что теперь на него "давят"?

– В точку.

Нет, всё равно не понимаю.

– И какой смысл давить? Вы же говорили, что в это Собрание входят главы родов. Трое – это род, что ли? Или хотите сказать, что у меня где-то есть толпа братьев с сёстрами?

Новая усмешка.

– Соображаешь, куколка. У нас такая вещь, как "род", понимается шире, чем у людей. Но об этом тебе пусть Миша лекции читает. – Он снова стал предельно серьёзен. – У Собрания тоже есть глава. Условно – председатель. Президент. Его выбирает раз в десять лет само же Собрание. Кандидатом тоже может быть только один из них.

– И вы хотите им стать? – выпалила я, осенённая внезапной догадкой.

Белозерский кивнул.

– Именно. Для этого мне и нужен голос твоего отца. Вернее, даже не сам голос, а право выбирать и быть выбранным.

– И свадьба. Правильно?

– Да.

Хмыкнув, я отвернулась к окну. До этого хотелось слушать и слушать, узнать про оборотней всё. Но теперь... Очень приятно, ничего не скажешь. Действительно какое-то Средневековье. Выходить замуж не по любви, а из-за того, что у кого-то взыграли амбиции и чувство справедливости. Ну или что там движет «дядей Игорем»?

– Почему именно свадьба? – наконец спросила я, снова повернувшись. – Какой-нибудь нотариальный договор составить нельзя?

– Традиции, – пожал плечами Белозерский. – Привыкай, куколка. В нашем мире ты будешь часто слышать это слово. – Он перевёл взгляд на шофёра. – Ну что? Всех собрал?

– Всех, – усмехнулся тот. – Стоило пару раз газануть – тут как тут.

– За нами погоня? – всё-таки решилась спросить я.

– Ещё какая! – продолжал веселиться Сергей. – Давненько мы такого "хвоста" не собирали. – Его улыбка стала озорной. – Кажется, в последний раз это было, когда Игорь Викторович...

– Так, так, помалкивай, – оборвал Белозерский, покривившись. – А то моя будущая жена из машины прямо на ходу выпрыгнет.

Я похолодела.

– В... в смысле?!

Но "дядя Игорь" только отмахнулся.

– Не важно. Так, что там у нас? – Взглянул в окно. – Мост? Отлично. Тормози.

Джип остановился.

Выйдя на улицу, я огляделась – и сразу пожалела, что вообще родилась на свет. На тротуаре, неподалёку от нас, стояла металлическая конструкция, напоминающая клетку. Высокая, узкая, с толстыми прутьями. На каждом закреплено по несколько висячих замков с надписями, типа "Люблю тебя", "Саша+Юля" и всё в таком духе.

Поцелуев мост!

Да ещё и табличка-указатель есть! Господи, ну почему именно сюда!

– Ну что, куколка, ещё вопросы имеются? – спросил Белозерский, когда мы уже шли по мосту.

– Зачем мы сюда приехали? – буркнула я.

Подняв воротник куртки, спрятала руки в карманах.

– Предложение буду тебе делать.

Дурацкие щёки! Дурацкие! Что, краснеть так обязательно?! "Дядю Игоря" это, судя по всему, очень забавляет, а вот меня как-то нет!

– Других мест нет, что ли?

Белозерский вскинул бровь.

– А что с этим не так? – Оглядевшись, увидел указатель. Снова усмехнулся. – Ясно. Поцелуев. Так уж и быть, целовать не буду. – Подмигнул. – Если сама не захочешь.

Банан!

И вообще, сменим-ка тему!

– Что там за "хвост"? – спросила я, искренне жалея, что высоты ворота хватает только на пол лица.

– Тебе же Серёга сказал. – "Дяде Игорю", разумеется, всё нипочём! – Погоня.

– И чего им надо? Убить вас?

– Вы гляньте, какая кровожадная! – Он рассмеялся. – Нет, куколка. Кишка тонка. Да и если меня убьют, начнётся... форменное светопреставление, как сказал бы твой папа.

Где-то на середине моста Белозерский остановился.

– Почему?

– Месть.

– За вас?

– Ну а за кого ж ещё. У меня друзей много. И пойдут они тоже на многое.

– Даже на смерть?

– Даже на смерть.

Да уж, хорошие друзья. Интересно, насколько же их много?

– Так чего тогда этому вашему "хвосту" надо?

Игорь Викторович пожал плечами.

– Следят.

– И вы не можете от них избавиться?

– Могу. Если будет необходимость.

Я хмыкнула

– А сейчас, значит, такой необходимости нет?

– Нет. Сейчас мне зрители нужны. И чем больше, тем лучше. Серёга их по всему городу собирал.

Ого.

– Как?

– Делая вид, что убегает.

– Зачем они вам?

– Чтобы увидели. И передали своим хозяевам. – Засунув руку в карман пальто, Белозерский вытащил маленькую бордовую коробочку. Мамочки... – Ну что, куколка? Выйдешь за меня?

Открыл.

Кольцо. Или даже перстень. Серебряный. Цветок с жемчужиной вместо сердцевины. Кажется, орхидея. Вроде, довольно массивный, но одновременно аккуратный, даже изящный. Красивый. Очень.

Я молчала, не в силах выдавить из себя ни слова. Наверно, со стороны это смотрится безумно романтично. Вечерний Питер, центр города, набережная, мягкий свет фонарей. По правую руку – сверкающий в огнях прожекторов Исаакиевский собор. Двое стоят на Поцелуевом мосту: он делает ей предложение руки и сердца. Ах.

Портят сию прекрасную картину лишь пара досадных мелочей. Например, что "она" – школьница и годится "ему" скорее в дочери, чем в невесты. Или что знакомы они от силы пару часов. Или...

Хотя какая, к чертям, разница?

Выбора-то нет. Или?..

– А... а что будет, если я откажусь? – оторвав взгляд от кольца, всё же решилась спросить я.

Руки хоть и были в карманах, но дрожали так, что пришлось сжать их в кулаки.

– На тебя снова нападут. – Лицо Белозерского оставалось непроницаемым. – Или на твою мать. Чтобы уберечь вас, Мише придётся отдать свой голос за одного из ублюдков. Они продолжат творить, что хотят.

Глубоко вздохнув, я заставила голос звучать ровно.

– А мне-то что? Столько времени жила спокойно, ничего не знала. Ни про этот ваш "мир оборотней", ни про Собрание, ни про то, что они "творят".

Взгляд Белозерского снова потяжелел.

– Но хотела же, так? Доставала отца расспросами, а он молчал. Нравилось?

Я выдержала.

– Зато теперь знаю.

Он хмыкнул.

– Капля в море.

– А может, мне больше и не надо?

Замолчал. Взгляд стал ещё тяжелее. Мрачнее. Острее.

В мыслях снова возник образ чёрного волка. Спокойного, но опасного. Только теперь он был... холоднее, что ли. Передо мной стоял тот, кто добьётся своего, несмотря ни на что. Если будет нужно, он пройдёт по головам. По трупам.

Вдруг накатила дурнота. И страх. А вдруг Белозерскому моё согласие и не нужно? Вдруг всё уже решено? Да, я – дочь его друга, но сейчас у них с папой явно не самые лучшие отношения. Про маму вообще молчу...

– Успокойся, – вдруг сказал Игорь Викторович. Серьёзно, но уже не так мрачно. – Заставлять тебя никто не собирается. Всё добровольно.

– Что, оборотни и мысли читать умеют? – буркнула я, всё же отводя взгляд.

Белозерский в очередной раз усмехнулся.

– Оборотни чуют страх. Хотя тут любой бы догадался – у тебя всё на лице написано. – Но потом вновь стал серьёзен. – Ладно, мы не об этом. Аня, слушай внимательно. Помнишь, каким был Серёга в парке? Чудовищем, верно?

Вздрогнув, я поёжилась.

– Да уж.

– Я уже говорил тебе, что он – не дикий. – Игорь Викторович смотрел мне в глаза. – Но в тот момент человеческого в нём почти не было. Как ты думаешь, почему так? Почему у нормального оборотня сносит крышу, да так, что он кинулся на родную сестру?

К горлу подкатил ком, но взгляд Белозерского держал, не позволяя отвернуться. Его слова, его голос пугали... и завораживали.

– Н-не знаю...

– Его таким сделали. В лаборатории.

Господи!..

– Кто?

– Есть одна семейка. Волковы. Собрание избирало их пять раз. Подряд. Как считаешь – совпадение?

– Вряд ли...

– Эти ублюдки запугивают других. В том числе и Собрание. Они похищают их родственников и превращают в таких вот чудовищ. А потом натравливают их на своих же. Или просто используют, как пушечное мясо. – Как же хотелось отвернуться! Убежать! Не слышать... это! Но Игорь Викторович был безжалостен. – Серёге ещё повезло – он сумел удрать. Но всё равно иногда накрывает. Как тебе? Хочешь, чтобы с тобой поступили также? Или с твоей матерью? Чтобы однажды она вернулась домой чудовищем?

– Нет!!!

Я чуть не упала. Из глаз брызнули слёзы, зубы стучали так, что сводило челюсть.

Господи, нет. Всё, что угодно. Лишь бы с родителями ничего не случилось. Не дам. Не позволю. Не допущу.

– С-согласн-на. – Голос дрожал, язык почти не слушался. – Я-а... с-стану в-вашей... жен-ной...

Достав кольцо из коробочки, Игорь Викторович надел его мне на палец. И тут же обнял, прижав к себе.

Не сдержавшись, я разрыдалась. Как ребёнок. Господи, сколько же всего... сколько всего! За несколько дней! Да что там – за этот вечер! Да ещё такие разговоры! Не могу больше! Не могу, не могу! Хватит! Я устала! Я не железная!

– Тихо, тихо, девочка. – Ладонь Белозерского легла мне на затылок. – Этого не случится. Не теперь. После нашей свадьбы твоих родителей оставят в покое. Без права голоса Миша не представляет для Волковых интереса. Ни малейшего. Всё будет хорошо. Ты поступила правильно.

Но мне было не остановиться. Уткнувшись Игорю Викторовичу в плечо, я рыдала в голос, пока не начала хрипеть. Белозерский продолжал что-то говорить, гладил меня по волосам. Слов я не разбирала, но сам голос... Близкий, негромкий, но уверенный. Волк. Большой, спокойный. Сильный.