Текст книги "Испить до дна"
Автор книги: Татьяна Дубровина
Соавторы: Елена Ласкарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
Глава 8
АХ, ВЕРНИСАЖ...
– О, Алена! Сколько лет, сколько зим!
– Посмотрите, это Вяземская...
Алена шла по выставочному залу модной галереи, наслаждаясь всеобщим вниманием.
Все-таки хорошо выбираться в свет пореже – сразу же отмечают твое появление.
Прыткий журналист с диктофоном цепким взглядом выхватил ее из толпы и тут же подскочил с вопросами:
– Госпожа Вяземская, что вы можете сказать о новых работах Саранцева?
– Я их еще не видела, – бросила она на ходу.
– О всей экспозиции в целом?
– Молодой человек, вы должны были заметить, что я только что вошла...
Алена немного волновалась. Она рискнула выставить свое кожаное панно и теперь ревниво поглядывала в ту сторону, где оно висело. Около него собралась уже группка ее собратьев по искусству.
– Говорят, ты переквалифицировалась в «шкурницу»? – ехидно улыбнулась молодая «продвинутая» художница со звучным псевдонимом Ангелина.
Она действительно внешне походила на ангела: тонкое точеное личико, пышные белокурые локоны и немыслимый хитон из полупрозрачного шифона, который не столько скрывал, сколько демонстрировал ее фигуру.
Ангелина всем своим видом являла полную противоположность своим работам – нарочито грубым, жестким, излишне натуралистичным.
Она была на гребне «новой волны» и не пропускала ни одной тусовки...
Алена подозревала, что при такой бурной светской жизни Ангелина всю свою экспозицию изготавливает в последнюю ночь перед открытием. Благо техника достаточно примитивна...
– Может, ты мне сделаешь сумочку? – Ангелина по-свойски взяла Алену под локоток. —Такую всю... жатую... под этот хитон. У тебя найдется кожа лилового цвета? А кстати, где ты набрала на целое панно? Неужели с голенищ от старых сапог?
Вокруг них тут же защелкали затворы фотоаппаратов, замигали блики вспышек.
Опять подскочил корреспондент с диктофоном.
– Правда ли, что вы готовитесь к международной выставке в Венеции? Вы будете представлять там Россию?
Ангелина неуловимым движением выставила из-под накидки хитона голое плечико и жеманно улыбнулась:
– Нет... Я не люблю Венецию... Она слишком вычурна... Это не город, а большая декорация на натуре... Мне ближе наша родная, исконно русская фактура...
– Простите, – перебил ее корреспондент. – Я слышал, что госпожа Вяземская получила персональное приглашение...
– Вот как? – не сумела скрыть завистливого изумления Ангелина. – Поздравляю... Если это, конечно, правда... – поспешно добавила она. – Странно, что никто в тусовке не знает эту новость...
– Я еще не решила, – уклончиво отозвалась Алена. – Приглашение было... Но я не в курсе, кто еще получил его...
– Можно предположить, что вы повезете те же работы, что представлены здесь? Или готовите что-то новенькое?
– Видно будет...
Ангелина не могла пережить, что не она находится в центре внимания прессы. Она скептически поджала губки и, глядя поверх голов, махнула кому-то рукой.
– Простите, меня ждут... Дайте пройти... – холодно сказала она корреспондентам. А потом напоказ запечатлела на Алениной щеке «дружеский» поцелуй. – Увидимся, дорогая... Ты останешься на фуршет?
Алена неопределенно пожала плечами. Она искала в толпе Григория Саранцева, но его нигде не было видно.
Странно, он точно собирался быть. Григорий ревностно собирает все отзывы о своих картинах, хотя и делает вид, что ему это абсолютно безразлично.
Он первый сообщил Алене о приглашении в Венецию, привез на дачу письмо, которое пришло на адрес галереи. Но потом весь день они занимались грядками и даже не обсудили такое выдающееся событие...
Наверное, Григорию тоже хотелось бы поехать... Такие мужчины, как он, чувствуют себя уязвленными, если их «обходит на повороте» представительница слабого пола...
– Димочка, ты не видел Саранцева? – обратилась Алена к высокому юноше со спутанной гривой белокурых волос.
– Аленушка, зачем тебе этот злобный тип?
Дима обхватил ее за талию и покружил, как в вальсе.
– Димка, официальная часть еще не окончена...
– Плевать. Давай откроем бал. А то они так и будут пялиться на стены. Кстати, у тебя изумительное платье. Ты выглядишь, как королева!
– Сказать по секрету? Я сама его сшила, – улыбнулась Алена.
– А я давно говорил, что рядом с тобой Дом Диора может расслабиться и отдыхать! Хочешь шампанского? Там как раз столы накрывают...
И, не слушая Алениных возражений, Дима потащил ее за собой.
Григорий обнаружился в буфете возле расставленных для фуршета столов. Он деловито наливал себе водку, закусывая маринованными огурчиками, которые выуживал из раскрытой банки прямо пальцами.
– Дама желает шампанского! – бодро провозгласил Дима и прихватил из ящика бутылку. – Ну что, сообразим на троих?
Григорий скользнул по ним взглядом и сухо отозвался:
– На двоих. У вас свой праздник – у меня свой.
– Да, судя по твоей физиономии, у тебя поминки... – поддел его Дима. – Или ты не рад за Аленку? Ее сейчас чуть всю на сувениры не разорвали. Еле отбил от своры кровожадных журналистов...
Он ловко откупорил шампанское и наполнил три фужера. Взял один себе, а два вручил Алене, так что ей пришлось самой протянуть бокал Григорию.
Тот остановил на ней тяжелый взгляд из-под насупленных бровей, секунду поколебался... и принял из ее рук фужер.
– Ты давно здесь? – спросила Алена.
– Достаточно. Скоро уйду.
– Куда?
– Домой.
– А... ты меня разве не проводишь?
У Алены задрожали губы. За что он злится? Кажется, испепелит взглядом...
– Я провожу, – тут же вызвался Дима. – На весь вечер я твой паж. Можешь мной полностью располагать.
– Вот видишь. Третий лишний, – сумрачно заметил Григорий.
– Гри-иша... – тоненько пропел рядом жеманный женский голосок.
И Ангелина, взмахнув складками своего хитона, повисла у него на шее.
На подбородке Григория моментально отпечаталось фиолетовое пятно от ее губной помады.
– Гришенька, а мы тебя ищем... Сейчас все наши поедут к Петлюре. У него такой джем-сейшн намечается...
Алена отвернулась, едва сдерживаясь, чтоб не окатить Ангелину шампанским. Вполне в ее стиле виснуть на шее у всех мужиков подряд... Но все же поискала бы себе другую кандидатуру...
– Димочка, ты с нами?
Она словно не замечала Алену...
– К сожалению, я на сегодня ангажирован, изящно поклонился Дима.
– Если «к сожалению», то можешь считать себя свободным, – не выдержала Алена.
– Ну что ты, дорогая... К счастью! – безмятежно улыбнулся он. – Но если ты хочешь к Петлюре, я готов тебя сопровождать...
– Фи... Кто же мешает водку с шампанским? – Ангелина отобрала у Григория бокал и залпом выпила. – Идем, Петлюра затарился настоящим кампари...
– Ты иди, я сейчас...
– Не задерживайся. Я займу тебе местечко в Мишкином джипе!
Ангелина обворожительно крутнулась на носочках, так что прозрачный хитон взметнулся вверх, открывая тонкие ноги в кружевных чулочках с подвязками.
И Алена уловила, что взгляд Григория непроизвольно зафиксировался на этих подвязках...
– Еще шампанского! – преувеличенно бодро скомандовала она Диме. – Ты еще здесь, Гришенька? Смотри, местечко займут...
– Мне не привыкать, – усмехнулся он. – У меня по жизни все места заняты.
Почему ему доставляет такое садистское удовольствие портить ей праздник?
Да провались он в тартарары! Пусть катится к Петлюре за Ангелинкиными подвязками!
А она-то, дура, считала его «надежным и стабильным»... Рассуждала о совместных, семейных буднях...
Да разве ей на самом деле больно оттого, что Григорий обращает внимание на других женщин? Разве она не сможет прожить без него?
Ей абсолютно безразлично... Честно... Все равно.
Он свободен и волен делать любой выбор.
И она тоже свободна.
Больно тогда, когда чувствуешь, что твою любовь готовы предать... А если любви нет...
Отдыхай, Гришенька... Спасибо за грядки...
...Вернисажная тусовка была в самом разгаре, когда Алена с Димой, прикончив пару бутылок шампанского, пошатываясь, пробирались к выходу.
Черный джип все еще стоял у входа, и Ангелина пыталась утрамбовать в него Петлюриных девчонок.
Алена всегда поражалась той эклектике, с которой эта компания умудрялась смешивать стили разных времен и направлений.
Крошечная шляпка-таблетка с кружевной вуалькой и расшитый бисером ридикюльчик а-ля «бабушкина юность» соседствовали с «маленьким французским платьем» и открытыми сандалетами на высокой платформе...
Длинное шелковое платье с большим декольте дополнялось полосатой самовязкой типа пончо...
А сарафан из набивного цветастого сатина – грубыми ботинками армейского образца со шнуровкой...
На их фоне Ангелина в ее немыслимом хитоне казалась необычайно изящной.
Алена демонстративно не смотрела в их сторону, но краем глаза все-таки улавливала, что Григория в их компании нет.
Он как раз вышел вслед за ней из галереи и остановился в дверях.
Алена замедлила шаг и обернулась.
Он хочет к ней подойти? Давно пора... Может быть, дать ему шанс?
Но в этот момент какой-то обвешанный аппаратурой мужчина пронесся мимо Григория, отпихнув его в сторону, и устремился к Алене.
– Госпожа Вяземская! Одну минутку! Корреспондент «Метрополитен» Шаганов...
Григорий с усмешкой посмотрел в ее сторону и сделал несколько шагов по направлению к джипу...
– Вы слышали, что поступило предложение купить ваше панно?
– От кого?
– Неважно. Вас устроит первоначальная цена в пять тысяч долларов?
Григорий едва слышно фыркнул.
– Чепуха какая... —удивленно протянула Алена.
– Назовите вашу сумму...
– Оно бесценно, – встрял в разговор Дима.
– Оно не продается, – подтвердила Алена.
– Я понимаю, вы везете его в Венецию... А по возвращении?
– Я об этом не думала...
– Сюда, Гришенька... Девчонки, подвиньтесь! – завизжала Ангелина.
– Вернитесь, пожалуйста, в галерею... Мне нужно сделать ваш снимок на фоне панно.
– Я устала, – попыталась отказаться Алена. – И мы уже немного отметили...
– Я выберу хороший ракурс.
– Не ломайся, Алена, – поддержал корреспондента Дима. – А меня рядом с ней запечатлеете? Напишите, что я лично снял с собственной спины недостающую часть кожи, чтобы мастер могла закончить свою нетленку...
Дверцы джипа захлопнулись. Мотор взревел...
– А разве я отказываюсь? – выжала улыбочку Алена. – Я с удовольствием... Вот только нос у меня красный... Может, попудрить?
– Вы и так само совершенство, – заверил корреспондент. – Я бы хотел сделать целую серию ваших портретов... м-м-м... в другой обстановке...
– У меня есть встречное предложение, – парировала Алена. – Мне как раз нужен натурщик...
– Понял, – улыбнулся он. – Квиты.
Глава 9
СЛАДКАЯ МЕСТЬ
Щеки горели... Но это даже кстати. Пусть думают, что госпожа Вяземская пьяна, как и подобает центральной фигуре торжества после удачного открытия выставки.
Ведь у нее есть повод – вожделенная для многих Венеция, персональное приглашение...
Вот как иззавидовалась Ангелина! Вон как помрачнел и отстранился Григорий, словно его кровно обидели...
Алена демонстрировала всем широкую счастливую улыбку и глуповато хихикала. Можно было подумать, что шампанское сыграло свою роковую роль...
На самом же деле она прекрасно все соображала, когда «заплетающимся» языком лепетала Диме:
– А куда мы едем? В сказку? А где это?
– За тридевять земель... – таинственно шептал он, прижимая к себе на заднем сиденье такси ее покорное тело.
Димочка просто светился от удовольствия. Наконец-то настал и его час!
Миниатюрная элегантная Алена никогда еще не позволяла ему продвинуться дальше дружбы...
Общие компании, милая болтовня, поездки на дачу с друзьями...
Возможно, он излишне женственен... Но ведь она должна понимать, что это не минус, а плюс. Это гораздо привлекательнее грубо вырубленного лица ее дружка...
Уму непостижимо, что она в нем нашла?! Тоже мне, Пикассо...
А ведь Дима чувствовал, что она ему явно симпатизирует... И всегда хвалит его акварели... И слушает стихи, пока ее Григорий выпалывает сорняки на участке...
У них общие вкусы, общие взгляды... Один душевный настрой...
Если бы Дима родился девочкой, то они с Аленой, без сомнения, стали бы неразлучными подружками...
Но он мужчина.
И он заставит ее понять это.
Тем более что она не сопротивляется...
Дима снимал мастерскую у одного престарелого члена Союза художников который давно уже не пользовался ею, да «жмотился» сдать в фонд.
Алена удивленно рассматривала старый особняк с облупившейся штукатуркой, приткнувшийся между двумя домами с темными окнами. Видно, жителей выселили на время капремонта дома...
Знакомое место... Кажется, дальше, за углом, начинается Чернышев переулок... А там ее «родовое гнездо»...
Бабушка показывала Алене этот некогда принадлежавший Вяземским двухэтажный особняк. Странно было даже представить, что именно в нем встречались Батюшков, Жуковский, Карамзин... и даже Пушкин...
А прапрадед, проживший чуть ли не сто лет, был тогда совсем молоденьким... Смущался, наверное, показывая маститым литераторам свои стихотворные опыты...
Впрочем, он на шесть лет старше Пушкина. Как знать, может, именно Александр Сергеевич робко поднимался по парадной лестнице, чтобы прочитать свои стихи более опытному товарищу...
Дима с такой гордостью отпирает парадную дверь, выходящую прямо на улицу, словно ведет Алену в королевский замок...
Можно было бы «срезать» мальчишку, подвести к родовому особняку и «загрузить» историей, щеголяя знаменитыми фамилиями...
Но зачем? Надо дать ему возможность держать инициативу в своих руках... А она поплывет по течению, ничего не загадывая наперед...
За дверью оказалась узкая крутая лестница, ведущая на второй этаж.
– Держись за мою руку, – зловещим шепотом сказал Дима. – Говорят, здесь водятся привидения...
Он специально не включил свет, чтобы грязные сырые подтеки на стенах не разрушили впечатление таинственности.
– Я боюсь... – подыграла ему Алена.
Дима остановился, прижал ее к себе, набрался решимости и, промахнувшись, чмокнул куда-то в висок.
– Ах, нет... С тобой мне ничего не страшно...
Он открыл еще одну дверь, и они вошли в просторную огромную мастерскую со странными окнами, составленными из множества мелких квадратиков.
Убогость стен, позабывших о ремонте, скрывали картины. Акварельные пейзажи, пастельные зарисовки... Несколько длинных драпировок свисали с потолочной балки, образуя альков над покрытой пледом тахтой...
А в углу чуть поблескивал в свете уличных фонарей огромный концертный рояль.
– Ты играешь, или это для декорации?
– Немного, – скромно ответил Дима.
Он подошел к роялю, поднял крышку и взял несколько аккордов.
– Это что?
– Угадай.
– Я не сильна в музыке.
– Но название этой сонаты ты знаешь с детства.
Дима лукаво улыбнулся и пробежал пальцами по клавишам.
Алене не хотелось напрягаться.
– Соната «Аппассионата», – выпалила она. – Ее любил слушать дедушка Ленин.
Дима обиженно закрыл крышку.
– Лунная... – с намеком сказал он. – Прекрасно подходит для такой волшебной ночи...
– Да, кстати... Ты обещал сказку, – напомнила Алена.
Дима пошарил по карманам, отыскал зажигалку и зажег несколько свечей, расставленных по разным углам мастерской в латунных шандалах под старину.
– Уже лучше, – одобрительно кивнула Алена. – Самое время пригласить даму к ужину...
– А ты хочешь есть? – слегка растерялся Димочка.
– Ужасно. А что, разве нечего?
Но Дима с честью вышел из трудного положения.
– Желание дамы для меня закон, – заверил он.
В маленькой каморке, служившей кухней, стояли газовая плита и холодильник. Холостяцкий набор кастрюль, видавший виды чайник...
Но Дима все-таки был эстетом, поскольку извлек из холодильника несколько пакетов, зажег газ и принялся колдовать, доставая из покосившегося шкафчика баночки с приправами, пахучие пакетики специй...
Алена с уважением смотрела, как он готовит. Чувствовался класс.
– Извини, я не буду тебе помогать.
– А я и не прошу, – удивился он. – Место дамы в парадном зале.
Алена усмехнулась и ушла в комнату.
Ароматы доносились изумительные... И с заданием на скорость Димочка справился отменно. Не прошло и десяти минут, как он уже расстелил на маленьком круглом столике бархатную скатерть, поставил в центр одну высокую свечу и два стеклянных бокала.
– Не скучаешь?
– Нет. Отдыхаю...
– Тебе у меня нравится?
– Приятно...
Дима ловко свернул бумажные салфетки и принес из кухоньки две дымящиеся тарелки.
Приятно, когда за тобой ухаживают... Обычно Алена сама суетилась, стараясь повкуснее накормить гостей. Все нахваливали ее обильный, красиво оформленный стол...
Но Димочка, пожалуй, мог бы с ней посоперничать...
А ведь всего-то засыпал кусочки свинины мороженой смесью овощей, положил горку зеленого горошка и ломтик свежего огурца...
– Шампанского нет, – виновато сказал он. – Могу предложить бордо. Мне товарищ из Франции привез.
– Прекрасно, – одобрила Алена. – У вас отменная карта вин. Я выбираю бордо.
Этот грубиян Григорий может сколько влезет хлестать Петлюрино кампари, щупать подвязки Ангелины и сдирать с шальных девчонок их жалкие вуальки...
Он не умеет устраивать «сказку»...
А Димочка умеет.
Они отужинали церемонно, по всем правилам этикета. И Алена поняла, что действительно была голодна, как волк.
После хорошего вина и сытного вкусного ужина по телу разлилась приятная истома.
Дима плеснул в бокалы остатки бордо, поднес их к пламени свечи, и вино в бокалах вспыхнуло мерцающим рубиновым светом.
– Иди сюда... – прерывающимся голосом позвал он, потянул Алену за руку и повел к задрапированной тахте.
«Переходим к кульминационной части», – подумала Алена.
Димочка бросил на плед горку маленьких подушек-думок, и они с Аленой устроились, как падишахи, облокотившись о подушки и поджав ноги.
Сердца томная забота,
Безымянная печаль!
Я невольно жду чего-то,
Мне чего-то смутно жаль...
Димочка начал читать стихи низким проникновенным голосом. В меру грустинки, в меру волнующих намеков...
«Понятно, чего ты ждешь...» – чуть усмехнулась Алена.
Не хочу и не умею
Я развлечь свою хандру:
Я хандру свою лелею,
Как любви своей сестру.
Ей предавшись с сладострастьем,
Благодарно помню я,
Что сироткой под ненастьем
Разрослась любовь моя...
Он чуть тронул краешком своего бокала ее бокал и отпил глоток.
В конце двадцатого века стихи Петра Андреевича Вяземского, в доме по соседству с его фамильным особняком звучали как пародия... Тем более что юноша, произносивший сочиненные им строки, стремился обольстить его прапраправнучку...
Но Алена улыбнулась одними губами и тоже отхлебнула вина.
Ничего, мальчик очень старается... Может быть, что-нибудь и заслужит...
– Я рада, что тебе нравится творчество моего предка...
Дима запнулся и удивленно уставился на нее.
– Ну да... – пробормотал он. – Это же Вяземский... И ты тоже... Ну, дела...
– Продолжай, – милостиво кивнула Алена.
Но стихи, как назло, вылетели у Димы из головы, и он перешел к прямому «продолжению».
Он вынул из пальцев Алены бокал, и она откинулась под его натиском на «падишахские» подушки...
Димины пальцы путались в обилии мелких пуговок, струившихся жемчужной россыпью от ее шеи до талии.
– Прекрасный фасон... – хрипло проговорил он. – Только одного ты не учла...
– Напротив, – томно прикрыла глаза Алена. – Я продумала все. Их надо расстегивать медленно, постепенно... Одну за другой...
Он потянулся к ней губами...
Господи, давно позабытый трепет первого поцелуя...
А если посмотреть на себя его глазами? Восторженными глазами художника...
Отблеск свечей сквозь пунцовую драпировку кажется кровавым... Пятнистый плед напоминает леопардовую шкуру... И теплые блики на белоснежной коже делают ее похожей на прозрачный оникс с сеточкой голубоватых прожилок...
Очень выгодная поза... Как на полотнах эпохи кватроченто... Тот же полный неги изгиб, манящий взгляд, призывная полуулыбка...
Приятно сознавать себя привлекательной и желанной, ловить во взгляде мужчины отраженное сияние своей красоты...
Пуговка за пуговкой...
Тонкое платье сползает с плеч, открывает идеально круглую грудь с темными ягодами сосков, округлые мягкие бедра...
Длинные русые пряди щекочут тело... Ну, волосы у него как у девчонки...
Но какой нежный взгляд... Григорий никогда не смотрел на нее так. В его глазах всегда видна определенность и конкретность желания...
Любой женщине иногда хочется приподняться над обыденностью жизни, хочется, чтобы ею восторгались, обожали, предугадывали желания, ухаживали так же, как в старых рыцарских романах...
Любой... А рожденной под покровительством Венеры – особенно...
И неважно, что Григорий никогда не узнает об этом приключении. Она совершала это для себя, а не для него.
Не ради банальной ревности... А просто ради уверенности в себе.
И постепенно Алена эту уверенность обретала...
Но она не умела так самозабвенно парить в облаках, как ее романтичный партнер. Она была прежде всего земной женщиной, которая, помимо красивых ухаживаний, нуждалась в ясности и определенности...
Одним движением Дима освободился от рубашки и приник к ней.
«Какая холодная кожа... – невольно подумала Алена. – Наверное, она покрыта мурашками... Бр-р... Он слишком худой... Ребра выпирают... Это некрасиво... – И тут же приказала себе: – Закрой глаза. Ты же хотела сказку... Тогда не стоит замечать реальность...»
Алена потянулась на тахте, позволяя Диме любоваться ее телом, и замерла в ожидании...
Клин клином вышибают...
А если любви все равно нет, то один или другой – какая разница?
Просто надо расслабиться и выбросить из головы ненужные мысли...
Что это? Почему он поднимает ее с тахты? И куда несет?
Не тяжело ему, бедняжке? Еще уронит...
Для надежности Алена обвила руками его шею и прижалась щекой к плечу.
Нет-нет... только не открывать глаза... Интересно, что он придумал? Очередной сюрприз?
Но в этой пустой мастерской больше негде заняться любовью...
Спина коснулась жесткой холодной поверхности... А сбоку прямо в глаза ударил яркий свет от пламени оплывшей свечи...
Видимо, тахта показалась Диме слишком банальным местом... Ему хотелось феерии... чего-то необычного, незабываемого...
Но он забыл поинтересоваться, согласна ли с ним Алена...
Он принес ее... на концертный рояль.
М-м... Конечно, как художник она может оценить его фантазию... Белоснежное тело выгодно оттеняет черная лаковая поверхность рояля...
Но, право, это не стоило таких усилий...
Димочка запыхался, с трудом переводит дыхание... И.... ему же неудобно...
А свеча того и гляди подпалит ее распущенные волосы...
Алена опасливо отодвинулась и открыла глаза.
Полумрак огромной мастерской потерял свое очарование.
На высоком потолке отчетливо обозначились трещины. Отсвет уличных фонарей безжалостно демонстрировал толстый слой пыли на небольших квадратиках окон...
Дима дрожал всем телом, стараясь прижаться к ней потеснее...
Но не от страсти... Похоже, он просто замерз...
Пожалуй, хватит... дальше становится неинтересно...
Алена уперлась ладонями в его худую грудь с редкими светлыми волосками и легко соскользнула на пол.
– Ты так прекрасна... – шепнул он, порывисто притягивая ее к себе.
– Угу, я знаю...
– Ты сейчас отражалась в черном зеркале... как лебедь в озере...
– Очень красиво, – кивнула она.
– Ты вся дрожишь... Я тебя согрею...
Он сделал попытку поцеловать ее, но Алена уклонилась.
– Не стоит. Нам лучше одеться. Принеси, пожалуйста, мое платье... Нет, я сама...
Он остался стоять у рояля, потерянно моргая глазами.
Черт... эти пуговицы! Может быть, есть шарм в постепенном расстегивании, но обратная процедура отнимает слишком много времени...
– Я что-то сделал не так? – тихо спросил Дима.
– Нет, спасибо, все прекрасно.
Алена справилась с последней пуговкой у ворота и теперь была во всеоружии, как под броней.
– У нас уже перестали топить... – зачем-то попытался оправдаться он.
– Но в этом не твоя вина...
Дима поспешно кивнул.
– А... зачем ты оделась? Подожди, я постель постелю... У меня два одеяла...
Алене стало жаль его.
– Спасибо, солнышко, – как можно ласковее сказала она. – Но боюсь, нам будет тесно...
– Но ты же не можешь поехать сейчас на дачу! – искренне заволновался он. – Слишком поздно...
– Не волнуйся, у меня здесь рядом живет бабуля. Я переночую у нее.
Алена подхватила сумочку и на ходу ободряюще тронула его за плечо.
– Подожди, я оденусь... – спохватился он. – Я провожу!
Стук каблучков гулко отдавался в огромной мастерской.
У двери Алена обернулась. Димочка, торопясь, путался в одежде.
– Не спеши... Я уже ухожу. Пока...
Она слегка махнула ему раскрытой ладошкой, невольно копируя прощальный жест Лайзы Минелли из «Кабаре», и добавила:
– Да, Димочка, ужин был очень вкусный...
– По-моему, он тебе понравился больше, чем все остальное...
– Не переживай, я просто не люблю ставить рекорды.
Алена отвернулась, чтобы скрыть улыбку, полную грустной самоиронии.
Главное, она сегодня испытала сладкое чувство мести, сняла внутреннюю неуверенность...
Вот только понять бы, кому она мстила.
Оказывается, вовсе не Григорию, хотя по привычке думала именно о нем...
Она мстила самой себе... Своим надеждам на нечто несбыточное...
