Текст книги "Мертвые возвращаются?.."

Автор книги: Тана Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)

– Лично я не смог бы, – тихо, но решительно возразил Джастин. – Я бы пропал без вас.

– Ничего бы с тобой не стало. Никуда бы ты не пропал. Завел бы себе дружка – как и ты, Эбби. И не такого, с которым можно изредка переспать после особенно забойного дня, а постоянного парня, партнера. – Он грустно улыбнулся в мою сторону. – Что касается тебя, глупышка, то я не уверен. Но в любом случае ты нашла бы, где и с кем оттянуться.

– Спасибо за ценные советы, – холодно отозвалась Эбби. – Тоже мне наставник нашелся. То, что Джастин не нашел себе дружка, вовсе не означает, что Дэниел какой-то антихрист.

Раф никак не отреагировал на ее выпад, и это почему-то меня немного испугало.

– Нет, не значит, – согласился он. – Но ты задумайся об этом хотя бы на секунду. Если бы мы не встретились, что бы сейчас без нас делал твой Дэниел?

Эбби одарила его ледяным взглядом.

– Занимался бы альпинизмом. Баллотировался в мэры. Жил бы здесь, в этом доме. Откуда мне знать?

– Ты можешь представить его на балу первокурсников? Или в качестве члена студенческого общества? Или болтающим с девушкой на семинаре по американской поэзии? Я серьезно, Эбби. Я задал вопрос и жду на него ответ. Ты можешь такое представить?

– Я не знаю! Раф, мне надоели твои «представим» и «предположим», это вечное сослагательное наклонение! Оно ничего не значит. Откуда мне знать, что было бы! Я не ясновидящая. Как, впрочем, и ты.

– Может, и нет, – согласился Раф, – но кое-что я все-таки знаю. Дэниел никогда – повторяю, никогда! – не научился бы жить в реальном мире. Не знаю, родился он таким или в детстве стукнулся обо что-то головой и повредил мозги, но он не способен жить нормальной, человеческой жизнью.

– С Дэниелом все в порядке, – холодно и отчетливо произнесла Эбби, и каждый слог показался мне острым осколком льда. – Повторяю, все в порядке.

– Эх, если бы так, Эбби. Пойми, ведь я его люблю, до сих пор люблю, несмотря ни на что. Но с ним всегда что-то не так. Всегда. И ты не можешь этого не знать.

– Он прав, – подал голос Джастин. – Я тебе никогда не говорил, но когда мы только познакомились, в тот самый первый год…

– Заткнись! – злобно прикрикнула на него Эбби. – Закрой свой поганый рот! Лучше на себя посмотри. Если у Дэниела с головой не все в порядке, то как с головой у тебя? Да и ты тоже, Раф…

Раф водил пальцем по запотевшему стакану, рисуя на нем какие-то узоры.

– Все мы – за исключением Дэниела, – сказал он, – разумеется – при желании можем нормально общаться с другими людьми. Например недавно я снял одну девчонку. Твои студенты тоже на тебя заглядываются. Джастин кокетничает с блондином, который работает в библиотеке, – только не отпирайся, дружок, я собственными глазами видел. Лекси могла поприкалываться с народом в кафешке. У нас нет проблем, мы не бежим от мира… Но Дэниел… На всей планете лишь четыре человека в упор не видят, что перед ними – психически больной человек, и вся эта четверка сейчас находится здесь. Так что не будь его, с нами было бы все в порядке, чего не скажешь о нем самом. Без нас Дэниел был бы более одинок, чем сам Господь Бог.

– И что из того? – спросила Эбби после небольшой паузы. – Что?

– То, – ответил Раф, – если ты хочешь знать мое мнение, что именно поэтому он и подарил нам доли в доме. А вовсе не потому, что ему захотелось нас осчастливить. Потому что ему нужны были люди здесь, в его личном мирке. Чтобы запереть нас в нем навсегда.

– Ты!.. – воскликнула Эбби, задыхаясь. – Ты – гнусное ничтожество. Как только тебе хватает наглости…

– У него и в мыслях не было защищать нас, Эбби. Никогда. Потому что на самом деле ему нужно другое: сохранить им же созданный мирок. Признайся честно, с чего это ты сегодня утром поехала с ним в участок? Почему не захотела оставить его наедине с Лекси?

– Потому что не хотела оставаться с тобой – вот почему. Потому что на тебя противно смотреть, потому что твои выходки сидят у меня в…

– Чушь. Что, по-твоему, он собирался сделать с Лекси, если бы она вдруг намекнула, что готова продать свою долю, или выложила легавым все, что ей известно? Вот ты говоришь, я мог давно ей все рассказать. Что, как ты думаешь, Дэниел сделал бы со мной, если бы решил, что я позволяю себе самодеятельность? Ведь у него есть план, Эбби. Он сам сказал мне, что у него есть план на все случаи развития событий. И что же входит в его план, как ты думаешь?

Джастин ахнул, точь-в-точь как испуганный ребенок. Свет в комнате изменился, воздух качнулся, давление переместилось, крохотные струйки дыма собрались в огромное вращающееся кольцо.

Дэниел застыл в дверном проеме – высокий и недвижимый, засунув руки в карманы длинного черного пальто.

– Все, чего мне когда-либо хотелось, – тихо произнес он, – было заключено в этом доме.

Глава 24

– Дэниел! Наконец-то! – воскликнула Эбби.

Было видно, что у нее словно гора с плеч свалилась.

Раф неторопливо откинулся на спинку дивана.

– Ну прямо как в театре, – холодно заметил он. – И долго ты подслушивал там, за дверью?

Дэниел не шевельнулся.

– И что вы ей рассказали?

– Какая разница, она все равно помнила, – с дрожью в голосе произнес в свое оправдание Джастин. – Или ты не слышал, еще там, в полицейском участке? Не расскажи мы ей остальное, она позвонила бы легавым и…

– А-а-а… – протянул Дэниел и на миг покосился в мою сторону. – Что и следовало ожидать. И все-таки что вы ей рассказали?

– Пойми, Дэниел, Лекси была расстроена, – попыталась успокоить его Эбби. – Начала возвращаться память, и ей было нелегко к этому привыкнуть. Хотелось знать, что именно произошло. Вот мы и рассказали. Не кто… сам понимаешь, кто это сделал, а все остальное.

– Это был в высшей степени полезный разговор, – добавил Раф, – со всех точек зрения.

Дэниел кивнул:

– Хорошо. А теперь мы с вами сделаем вот что. Я смотрю, вы тут все порядком взвинчены. – Раф закатил глаза и презрительно хмыкнул, но Дэниел его проигнорировал. – Думаю, вряд ли кому-то из нас пойдет на пользу, если мы продолжим разговор. Давайте, если не возражаете, отложим его на пару дней – пусть все устоится, пусть, так сказать, осядет пыль. Вот тогда и попробуем разобраться, что все-таки произошло. И как следует обо всем поговорим.

Не успела я что-то сказать в ответ, как Раф меня опередил:

– Это почему же?

Было в наклоне его головы, в том, как медленно он приоткрыл веки, как посмотрел на Дэниела, нечто такое, отчего во мне шевельнулась тревога. Неожиданно до меня дошло, как сильно Раф пьян.

Насколько я могу судить, Дэниел это тоже прекрасно понял.

– Если ты предпочитаешь вообще ничего не вытягивать на свет божий, – спокойно произнес он, – поверь, это наилучшим образом меня устраивает. Господи, я был бы только рад больше никогда не заводить разговор на эту тему.

– Наоборот, зачем же откладывать?

– Я сказал зачем – затем, что в данный момент практически никто из нас не в состоянии рассуждать трезво. У нас позади долгий, утомительный день, и…

– А что, если мне насрать на то, что ты думаешь?

– Я лишь прошу вас, – спокойно ответил Дэниел, – довериться мне. Согласитесь, я редко вас о чем-то прошу. Так что сделайте сегодня мне одолжение.

– А мне казалось, – не унимался Раф, – что ты только и делаешь, что просишь нас тебе довериться. Особенно в последнее время.

Он со стуком поставил стакан на столик рядом с диваном.

– Что ж, может быть, и просил, – кивнул Дэниел. На какую-то долю секунды он показался мне жутко усталым, если не откровенно измученным и опустошенным. Интересно, сколько все-таки промариновал его Фрэнк? О чем они с ним говорили, когда остались наедине? – Ведь несколько дней все равно мало что изменят. Или я не прав?

– Ты подслушивал за дверью, как какая-нибудь домохозяйка-сплетница, так что, надеюсь, имеешь представление о том, насколько я тебе доверяю. Что такого произойдет, если мы продолжим разговор, и чего ты так боишься? Того, что Лекси не единственная, кто хочет вырваться на свободу? И что ты тогда сделаешь? Скольких из нас ты готов отправить на тот свет?

– Дэниел прав, – бодрым голосом произнесла Эбби. Она заметно успокоилась, как только Дэниел вернулся домой; и вместе с ним вернулась ее уверенность в своей правоте. – Наши головы сегодня не в порядке. Мы все тут несем несусветную чушь. Если подождать несколько дней…

– Наоборот, – возразил Раф, – по-моему, мы впервые за много лет говорим более или менее здраво.

– Прекрати, Раф, прошу тебя, – едва слышно прошептал Джастин. – Прекрати.

Раф словно не слышал.

– Эбби, можешь почитать все, что он скажет, за Слово Божье. Это твое право. Можешь бежать к нему, виляя хвостом, стоит только ему свистнуть. Думаешь, его трогает то, что ты его любишь? Да ему наплевать. Если понадобится, он пустит тебя в расход не моргнув глазом, точно так же, как он был готов…

В конце концов терпение Эбби лопнуло.

– Пошел в жопу, самодовольный кретин!

Она вскочила с кресла и одним движением запустила в Рафа куклой. Раф инстинктивно выбросил вперед руку и отшвырнул куклу в угол.

– Я тебя предупреждала. Посмотри лучше на себя – как ты используешь Джастина, когда он тебе нужен; думаешь, я не слышала, как он спускался вниз той ночью? Твоя комната ведь прямо под моей. Когда же он тебе не нужен, ты обращаешься с ним как с последним дерьмом – только и знаешь, что разбиваешь ему сердце.

– Прекратите! – завопил Джастин. Чтобы ничего не видеть и не слышать, он зажал ладонями уши и зажмурился. На его лице было написано неподдельное страдание. – Господи, кому сказано, прекратите!

– Довольно! – прикрикнул Дэниел. Самообладание начало изменять и ему.

– Нет, недовольно! – крикнула я как можно громче, чтобы быть услышанной. За последние несколько минут я не проронила ни слова – ждала момента, когда они устанут. Тактика сработала. Все как по команде закрыли рот и удивленно уставились в мою сторону, словно уже успели забыть о моем существовании. – Недовольно. Я требую продолжения.

– Это почему же? – поинтересовался Дэниел. Голос его обрел былую самоуверенность. И вообще, не успела я открыть рот, как на его лицо вернулась личина непробиваемого спокойствия. – Мне почему-то казалось, что из нас пятерых ты, как никто другой, желала бы, чтобы все как можно скорее пришло в норму. Не в твоих привычках терзать себя воспоминаниями о прошлом.

– Я хочу знать, кто ударил меня ножом. Вот и все.

Холодные серые глаза воззрились на меня с каким-то отстраненным интересом.

– Зачем тебе знать? – спросил Дэниел. – Ведь все уже позади. Мы все здесь, и мы вместе. Ты выздоровела, а это самое главное.

Твой арсенал, напомнил мне на прощание Фрэнк. Мое оружие на крайний случай, моя запасная граната, которую оставила мне Лекси, вернее, передала через Купера, эта искрящаяся вспышка в темноте – блеснула и погасла. Та самая крошечная кнопочка, которая привела в действие взрывной механизм. От волнения у меня перехватило дыхание, словно кто-то железной рукой сжал мне горло, и я выкрикнула, превозмогая эту мертвую хватку:

– Я была беременна!

Все тотчас уставились на меня. Внезапно воцарилась звенящая тишина, а лица всех четверых превратились в застывшие маски. Я даже испугалась, что они меня не расслышали.

– У меня должен был родиться ребенок, – сказала я, чувствуя, как кружится голова. Возможно, в этот момент я качалась как пьяная – не знаю. Во всяком случае, не помню, как я поднялась с кресла. В окна струились солнечные лучи, и комната была наполнена удивительным, золотым, каким-то волшебным светом. – Он умер.

Молчание.

– Неправда, – произнес Дэниел.

Он не смотрел на остальных, словно ему было все равно, как те восприняли известие. Его взгляд был прикован ко мне.

– Правда, – возразила я. – Правда.

– Только не это! – воскликнул Джастин. Почему-то он задыхался, словно пробежал марафонскую дистанцию. – Лекси, нет! Прошу тебя!

– Это правда, – усталым голосом произнесла Эбби. – Я знала. Еще до того как все произошло.

Дэниел едва заметно наклонил голову – самую малость. Губы его разомкнулись, и он издал вздох, долгий и печальный.

– Ты, ублюдок гребаный, – негромко произнес Раф, едва ли не с нежностью в голосе, и начал медленно подниматься с дивана. Руки его были крепко сжаты в кулаки.

Скажу честно, до меня не сразу дошло, что происходит – правда, моя первоначальная ставка была на Дэниела, независимо от того, что тот наговорил Эбби. Лишь когда Раф, уже гораздо громче, повторил: «Ты, ублюдок», – до меня дошло, что гнев его направлен не на Дэниела, а на Джастина. Просто Дэниел, застыв в дверном проеме, стоял как раз позади кресла, на котором сидел Джастин. И Раф обращался к Джастину.

– Раф! – оборвал его Дэниел. – Заткнись! Немедленно, кому говорят. Сядь и возьми себя в руки.

И тут произошло самое худшее из того, что могло произойти. Кулаки Рафа сжались окончательно, так, что побелели косточки. Губы растянулись в зверином оскале, золотистые глаза походили в этот момент на глаза рыси.

– Только посмей, – процедил он сквозь зубы, – только посмей снова приказывать мне, что и как я должен делать. Лучше посмотри на нас. Посмотри, что ты натворил. Ну, доволен собой? Говори, доволен? Если бы не ты…

– Раф, – взмолилась Эбби. – Послушай меня. Я знаю, что ты расстроен…

– О Боже! Это был мой ребенок! А теперь он мертв. И все из-за него!

– Я, кажется, велел тебе успокоиться, – произнес Дэниел, и в его голосе мне почудились зловещие нотки.

Эбби умоляюще посмотрела в мою сторону. Если Раф и был готов кого-то послушаться, то только меня. И подойди я тогда к нему, обними я его, преврати эту сцену в наше с ним личное горе, а не в публичную разборку, все могло бы и закончиться. У него просто не было бы иного выхода. На какое-то мгновение я едва ли не наяву ощутила, как обмякли его плечи, как его руки обнимают меня за талию, как я зарываюсь лицом в теплую, пахнущую стиральным порошком рубашку. Но я даже не пошевелилась.

– Ты… – сказал Раф, обращаясь не то к Дэниелу, не то к Джастину. – Ты!..

То, что последовало, врезалось мне в память с удивительной четкостью – четкая последовательность шагов, словно сцену поставил и довел до совершенства некий режиссер. А может, потому, что историю эту мне затем пришлось пересказывать не единожды – Фрэнку, Сэму, О'Келли и десятку других следователей. Возможно, все было совсем иначе. Но я запомнила случившееся именно так. И вот что потом произошло.

Раф ринулся не то на Джастина, не то на Дэниела, не то на обоих сразу – ринулся как матерый самец во время гона. При этом он зацепился ногой за стол, и тот перевернулся – в воздух, описав янтарную дугу, выплеснулось виски, бутылки и стаканы раскатились по полу. Раф вернул себе равновесие и устремился дальше. Я заступила ему путь и схватила за руку, но он отбросил меня в сторону словно куклу. Я поскользнулась на пролитой водке и упала на пол. Джастин моментально вскочил с кресла и выставил перед собой руки, пытаясь удержать его на расстоянии, однако Раф со всей силой налетел на него и они вместе рухнули в кресло, которое тотчас отъехало назад. Джастин испуганно простонал. Раф навалился на него сверху и пытался притормозить ногой. Эбби одной рукой схватилась за его волосы, другой за ворот рубашки и попыталась оттащить от Джастина. Раф что-то прокричал и оттолкнул ее прочь, после чего замахнулся, чтобы врезать Джастину по физиономии. К этому моменту я почти поднялась с пола, а Эбби исхитрилась схватить бутылку.

В следующий миг я была уже на ногах. Раф оставил Джастина в покое, а Эбби оказалась прижата к стене, словно нас с ней раскидало в стороны взрывной волной. Дом застыл, притих в недоумении. Тишину нарушало лишь наше надрывное дыхание.

– Ну вот, – произнес Дэниел. – Давно бы так.

Наконец он шагнул из дверей в комнату. На потолке над ним виднелась темная трещина, а на пол с легким стуком падали куски штукатурки. В руке у Дэниела был револьвер времен Первой мировой. Так может держать оружие только тот, кто умеет им пользоваться. Ствол был направлен в мою сторону.

– Немедленно брось! – приказана я.

Голос мой прозвучал громко – достаточно громко, чтобы Джастин испуганно заскулил.

Дэниел встретился со мной взглядом и, сочувственно выгнув бровь, пожал плечами. Он держался гораздо спокойнее, чем когда-либо. Я бы даже сказала, радостнее. Мы оба знали: грохот выстрела пронесется прямо к Фрэнку и Сэму, и через пять минут дом будет взят в кольцо вооруженными до зубов полицейскими, на фоне которых старинный револьвер дядюшки Саймона покажется детской игрушкой. Последняя надежда выскальзывала из его рук. Волосы падали Дэниелу на глаза, но я была готова поклясться, что он улыбается.

– Лекси?.. – скорее выдохнул, нежели произнес Джастин.

Я проследила за его взглядом – мой джемпер задрался, и всеобщему взгляду предстали и моя повязка, и моя кобура. Почему-то в руке у меня был пистолет. Не помню даже, как я его вытащила.

– Это еще что такое? – воскликнул Раф, удивленно вытаращив глаза. – Лекси, откуда у тебя?..

– Дэниел, – выговорила Эбби.

– Ш-ш-ш! – полушепотом ответил тот. – Все в порядке.

– Лекси, где ты это взяла?

– Дэниел, послушай…

Полицейская сирена, причем не одна; пока что еще далеко, но ждать осталось недолго.

– Легавые, – сделала вывод Эбби. – Дэниел, легавые едут за тобой следом.

Тыльной стороной ладони Дэниел смахнул с лица волосы.

– Думаю, не все так просто, – ответил он. – Хотя согласен, они едут сюда. Будут здесь через считанные минуты.

– Советую тебе убрать пушку, – сказала Эбби. – И чем скорее, тем лучше. Тебе тоже, Лекси. Потому что если они увидят…

– Опять-таки, – сказал Дэниел, – все не так просто.

Он стоял как раз позади кресла с высокой спинкой, в котором, окаменев от ужаса, сидел Джастин. Кресло, а также сам Джастин – затравленный взгляд, пальцы впились в подлокотники – служили ему щитом почти по самую грудь. А над креслом и Джастином – револьвер, небольшой, темный, зловещий, нацеленный прямо в меня. Если я и могла куда-то целиться, то только в голову.

– Эбби права, Дэниел, – сказала я. Я не стала даже предпринимать попыток спрятаться позади кресла, не хотела подставлять под пули остальных. Пока зрачок его пушки смотрит на меня, остальные трое в безопасности. – Убери оружие. Чем, по-твоему, все может закончиться? Что ты предпочитаешь – чтобы легавые застали нас здесь мирно ожидающими их прибытия или чтобы им пришлось вызывать на подмогу спецназ?

Джастин попытался подняться на ватных ногах. Дэниел убрал с рукоятки одну руку и бесцеремонно толкнул его назад в кресло.

– Сиди где сидишь! – рявкнул он. – Лично тебе ничто не грозит. Из-за меня вы попали в эту историю, мне вас из нее и выручать.

– И как ты намерен это делать? – спросил Раф. – Если в твои планы входит отправить нас всех на тот свет, можешь заткнуть такой план себе…

– Тише! – приказал Дэниел.

– Положи оружие! – сказала я. – И я положу свое. Идет?

В те доли секунды, пока взгляд Дэниела скользил ко мне, Раф попытался схватить его за руку. Реакция была мгновенной – Дэниел шагнул в сторону и, не опуская револьвера, больно врезал Рафу локтем под ребра. Тот моментально согнулся пополам, жадно хватая ртом воздух.

– Только попробуй еще раз, – сказал ему Дэниел, – и я прострелю тебе ногу. Чем скорее все закончится, тем лучше, так что не советую меня отвлекать. Быстро на место!

Раф рухнул на диван.

– Ты ненормальный, – надрывно просипел он. – Слышишь, ненормальный!

– Ну пожалуйста! – взмолилась Эбби. – Они ведь едут сюда. Дэниел, Лекси, прошу вас.

Сирены завывали уже совсем близко. А затем послышался явственный грохот металла: судя по всему, Дэниел запер ворота и теперь полицейский автомобиль пытался их протаранить.

– Лекси, – четко произнес Дэниел – думаю, специально для микрофона. Очки съехали ему на нос, но он этого не замечал. – Ножом тебя ударил я. Но, как наверняка тебе уже сказали другие, это не было умышленное убийство.

– Дэниел, – истерично вскрикнула Эбби, – прошу тебя, не надо!

Вряд ли он ее слышал.

– Вспыхнула ссора, – продолжил он, обращаясь ко мне, – которая переросла в драку и… честное слово, я не помню, как все произошло. Я мыл посуду, в руке у меня был нож, и я был вне себя от злости из-за того, что ты хотела продать свою долю. Думаю, ты меня поймешь. Мне хотелось ударить тебя, что я и сделал. Увы, последствия были таковы, каких никто из нас не мог предвидеть, даже на мгновение. И я прошу прощения за все то зло, что причинил всем вам.

Скрежет тормозов, хруст гравия и надрывный вой сирен.

– Опусти оружие, Дэниел, – сказала я ему. Мне хотелось, чтобы он понял: в случае чего я буду вынуждена стрелять ему в голову и не промахнусь. – Все будет в порядке. Мы во всем разберемся. Клянусь тебе. Просто опусти оружие.

Дэниел обвел взглядом остальных: Эбби, такую решительную и одновременно такую беспомощную; Рафа, готового лопнуть от злости; Джастина, который в буквальном смысле перекрутился на сто восемьдесят градусов и теперь смотрел на происходящее полными ужаса глазами.

– Ш-ш-ш! – произнес он и поднес к губам палец. Мне еще ни разу не доводилось видеть в человеческих глазах такую любовь, такую нежность и такую мольбу одновременно. – Ни единого слова. Что бы ни случилось.

Все трое недоуменно посмотрели на него.

– Все будет хорошо, – сказал Дэниел. – Честное слово, вот увидите. Все будет хорошо.

Он улыбался. Затем резко повернулся в мою сторону и еле заметно кивнул. Движение мне хорошо знакомо, я видела его уже тысячу раз. Мы с Робом ждем, впившись глазами в дверь, которая не открывается, или за столом в комнате для допросов – этот едва заметный кивок, который всегда означал одно: «Ну, давай!»

Время, казалось, застыло. Свободная рука Дэниела, будто в замедленной съемке, описав в воздухе плавную дугу, опустилась на рукоятку револьвера. В комнате, словно в подводном царстве, царила звенящая тишина, смолкли даже сирены. Рот Джастина был широко открыт, но из него не доносилось ни звука. Единственный звук во всем мире, который уловило мое ухо, – щелчок взводимого курка. Руки Эбби с растопыренными пальцами тянулись к Дэниелу, напоминая морские звезды, волосы извивались словно водоросли. Мои глаза успели уловить, как Джастин втянул голову в плечи и съежился. Этого мгновения мне хватило, чтобы перевести прицел на грудь Дэниела, чтобы отметить про себя, как впились в рукоятку револьвера его пальцы, вспомнить, как те же самые руки когда-то лежали на моих плечах – такие большие, теплые и умелые. Хватило на то, чтобы узнать почти забытое ощущение, вспомнить запах страха, исходивший от Торговца, приток крови к пальцам, осознание того, как это легко – умереть от потери крови, как просто, никаких усилий. А потом мир взорвался.

Помнится, я где-то читала: последнее слово на самописце черного ящика любого попавшего в аварию самолета, последнее слово, которое шепчут губы пилота, понимающего, что жить ему остается считанные секунды, – «мама». Когда весь мир, когда вся ваша жизнь рвется прочь от вас со скоростью света, это единственное, что остается с вами. Мне было страшно при мысли, что, если в один прекрасный день преступник приставит мне к горлу нож, если вся моя жизнь сожмется до одной единственной секунды, у меня не останется даже этого слова, мне некого будет звать. Но в то мгновение, которое разделяло наши два выстрела, мои губы прошептали одно слово, и слово это было «Сэм».

Дэниел же не проронил ни слова. Выстрелом его отбросило назад, револьвер выпал из рук и с противным стуком ударился об пол. Где-то рядом звякнуло разбитое стекло – милый уху и сердцу звон. Мне показалось, я заметила, как, словно след от сигареты, на белой рубашке появилось отверстие, но на самом деле я смотрела Дэниелу в лицо. На нем не было ни боли, ни страха, ничего такого, даже испуга или удивления.

Взгляд был сосредоточен на чем-то за моей спиной – мне никогда не узнать, на чем именно. Мне он показался атлетом или гимнастом, который приземлился в последнем, бросающем вызов смерти прыжке – сосредоточенный, спокойный, преодолевший все преграды, достигший своей цели.

– Нет! – крикнула Эбби, и ее крик прозвучал как приказ.

Она в прыжке бросилась к нему, и пестрые юбки колыхнулись в веселых солнечных лучах. Дэниел заморгал и начал медленно оседать на бок. Еще мгновение – и позади Джастина осталась лишь чистая белая стена.