Текст книги "Мертвые возвращаются?.."

Автор книги: Тана Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)

Глава 13

С момента, когда Сэм сказал мне, что хочет поговорить с тремя подозреваемыми, потенциальными вандалами, я точно знала, что последствия не заставят себя ждать. Если в их числе и наш Господин Кровавые Руки, вряд ли он будет в восторге оттого, что его вызвали на допрос легавые. Он наверняка станет валить вину на нас и уж точно сделает все, чтобы выгородить себя. Единственное, чего я не могла пока сказать, откуда ждать удар и как скоро. В доме я настолько привыкла чувствовать себя в безопасности, что напрочь позабыла о том, что это тоже своего рода предостережение.

Ждать пришлось всего один день. В субботу вечером, незадолго до полуночи, вся наша компания сидела в гостиной. Мы с Эбби делали себе маникюр. Нам повезло: после Лекси остался флакон серебристого лака для ногтей. В общем, мы сидели с ней на коврике напротив камина и размахивали руками, чтобы лак поскорее высох. Раф и Дэниел уравновешивали наш взрыв эстрогена тем, что чистили револьвер дядюшки Саймона. Револьвер вот уже два дня отмокал на заднем дворе в кастрюле с керосином, и теперь Раф решил, что самое время навести пушке марафет.

Они с Дэниелом превратили обеденный стол в некое подобие оружейной мастерской – набор инструментов, кухонные полотенца, ветошь – и теперь при помощи зубных щеток драили старое оружие. Дэниел пытался удалить затвердевшую корку грязи с рукоятки, Раф полировал ствол. Джастин, растянувшись на диване, что-то бормотал по поводу заметок к своей дипломной работе и поглощал попкорн из стоявшей рядом миски. Кто-то поставил на магнитофоне Перселла – убаюкивающую, минорную увертюру. В комнате воняло керосином и ржавчиной – запах привычный и потому едва ли не приятный.

– Знаешь, – произнес Раф. Он на минуту отложил в сторону зубную щетку и теперь внимательно разглядывал результат своих трудов. – Кажется, пушка очень даже в приличном состоянии, несмотря на налипшее на нее дерьмо. Готов поспорить, из нее можно уложить человека.

Он потянулся через стол к коробочке с патронами и зарядил револьвер.

– Ну как, есть желающие сыграть в русскую рулетку?

– Немедленно прекрати! – оборвал Джастин. Его даже передернуло от ужаса. – С такими вещами не шутят.

– Согласен, – поддержал его Дэниел и потянулся, чтобы отобрать у Рафа револьвер. – Это тебе не игрушка.

– Господи, неужели не понятно, что это лишь шутка! – воскликнул Раф, выпуская из рук оружие. – Я просто проверяю его исправность. Завтра утром выйду пострелять во двор. Обещаю вам на обед кролика.

– Нет! – взорвалась я и одарила его сердитым взглядом. – Я люблю кроликов. Не смей и думать.

– Вот как? Да они только и делают, что плодятся и гадят на газоне где ни попадя. По-моему, от этих поганцев куда больше пользы на сковородке, или на вертеле, или в кастрюле, в нежном, сочном рагу.

– Твои речи противно слушать. Нельзя быть таким жестоким!

– Можешь заткнуть пальцами уши, только в этом случае испортишь свой замечательный маникюр. А я специально для тебя приготовлю кролика в винном соусе…

– Гореть тебе в аду ярким пламенем за такие вещи…

– Ну-ну, успокойся, Лекси, неужели не видишь: он нарочно тебя подначивает, – сказала Эбби и подула на большой палец. – Кролики вылезают из нор на рассвете. А как известно, в это время Раф спит как убитый.

– Лично я не вижу ничего плохого в охоте на животных, – вставил слово Дэниел и осторожно вскрыл револьвер, – при условии, что потом вы употребите добычу в пищу. В конце концов, мы ведь хищники. В идеальном мире я был бы рад видеть нас всех самодостаточными – мы бы питались тем, что вырастили или добыли сами и ни от кого не зависели. Увы, в реальности такое невозможно. Но в любом случае я бы не хотел, чтобы первой жертвой стали кролики. Уж слишком я их люблю. Они часть этого дома.

– Вот видишь? – сказала я Рафу.

– Что я вижу? Прекрати свои детские капризы. Сколько раз я видел, как ты набивала живот бифштексом…

В следующее мгновение я вскочила на ноги и протянула руку туда, где только что был револьвер. В спешке я даже не сразу поняла, что только что раздался грохот. Рядом со мной и Эбби на коврике валялся камень, словно ему всегда там было место, а вокруг, словно льдинки, – мелкие осколки стекла. От испуга рот Эбби принял форму буквы О, а в разбитое окно, раздувая словно паруса шторы, ворвался порыв ветра.

Раф вскочил с места и бросился в кухню. Я – за ним, с отставанием лишь на полшага.

– Лекси, швы! – раздался за спиной испуганный крик Джастина.

Где-то рядом что-то кричал Дэниел, но это не остановило меня; вслед за Рафом я вылетела за дверь. Он в два скачка преодолел внутренний двор. Было слышно, как в дальней части сада хлопнула калитка.

Она продолжала хлопать, когда мы добежали до нее и выскочили на дорогу. Здесь Раф замер на месте, одной рукой сжимая мне запястье.

Ш-ш-ш!

Затаив дыхание, мы прислушались. Мне почудилось, что позади кто-то есть, и я резко обернулась. Дэниел! Он неслышно подкрался, словно большая кошка.

Мы слышали лишь шелест ветра среди листьев, затем справа, ближе к деревне и совсем недалеко от нас, хрустнула ветка.

Позади исчезли огни дома. В кромешной тьме мы продолжали бежать в направлении Гленскехи. Листья живой изгороди больно били по рукам. Неожиданно где-то впереди послышался топот и торжествующий клич Рафа. Наше дыхание звучало в ушах подобно дыханию своры гончих. Мой пульс, топот моих подошв по проселку превратились в барабанную дробь войны и подгоняли меня вперед. Луна то выглядывала из-за облаков, то вновь исчезала. В какой-то момент мне показалось, будто всего в двадцати—тридцати метрах впереди я заметила силуэт. В призрачном свете луны кто-то бежал, пригнувшись словно горбун. На какое-то мгновение в сознании возник Фрэнк. Вот он сидит за письменным столом, прижимая ладонями наушники. Я послала ему мысленное сообщение: «Только не вздумай, не смей присылать мне на помощь твоих громил, справимся как-нибудь сами».

Хватаясь для равновесия за ветви живой изгороди, мы обежали изгиб дороги и замерли на перекрестке. В лунном свете во все четыре стороны тянулись тропы – все, как одна, пустынные и ничем не примечательные. Никаких зацепок, лишь кучи камней застыли посреди полей молчаливыми стражами.

– Куда он подевался? – спросил Раф надтреснутым шепотом и обернулся вокруг своей оси, словно гончий пес. – Куда убежал этот гад?

– Мы не могли так быстро упустить его из виду, – пробормотал Дэниел.

Он где-то рядом. Может, спрятался за какой-нибудь кочкой.

– Ч-ч-черт! – прошипел Раф. – Гнусный ублюдок, мразь. Видит Бог, я прихлопну его на месте…

В этот момент луна вновь скрылась за облаками. Мои спутники превратились в две темные тени по обе стороны от меня.

– Фонарик есть? – прошептала я Дэниелу почти прямо в ухо.

Увы, в ответ на мой вопрос он лишь покачал головой – то немногое, что мне удалось разглядеть в темноте.

Кто бы ни был тот, кто швырнул в меня камень, он знал местность как свои пять пальцев. При желании он мог просидеть в темноте всю ночь, одно за другим меняя укрытия, как столетиями делали его предки; пара зорких глаз среди ветвей – мелькнули, и нет.

А вот самообладание ему явно изменило. Швырнув камнем в окно, он ведь не мог не знать, что мы бросимся по его следам. От былой выдержки почти ничего не осталось, она дала трещину, не выдержав града вопросов со стороны Сэма и его собственной ярости. Если ему так хочется, он может прятаться вечно, но в этом имелся свой подвох. Так нетрудно угодить в сети, а этого ему хотелось меньше всего.

Любому детективу в мире известно, что лучшее для него оружие такое: он должен прислушиваться к зову сердца. Поскольку пыточная с ее орудиями истязания ушла в прошлое, силой склонить кого-то к признанию, тем более к признанию в убийстве, невозможно. Силой никого не заставишь привести вас к мертвому телу, выдать кого-то из родных и близких или настучать на главаря банды. Тем не менее люди постоянно это делают. А поступают они так потому, что нуждаются не в одной лишь безопасности: им нужна также чистая совесть, возможность прихвастнуть, сбросить с себя напряжение, шанс начать жизнь с чистого листа – да все, что угодно. Назовите, и не ошибетесь. И если мы можем вычислить, чего же вам не хватает – что вы прячете в глубине души, да так, что порой сами о том не догадываетесь, – и поводим этим самым желанным предметом у вас перед носом, вы продадите мать родную с потрохами.

Парню наверняка осточертело прятаться на своей территории, чтобы по ночам втихаря вымещать накопившееся раздражение на стенах домов при помощи баллончика с краской или швырять камни в витрины магазинов. Больше всего ему хотелось прилюдно надрать кому-нибудь задницу.

– Господи, он где-то прячется, – громко произнесла я посреди ночной тьмы, причем своим самым высокомерным городским голоском. Оба спутника тотчас схватили меня за руки, но я их опередила и даже успела больно ущипнуть. – Вам не кажется, что в этом что-то есть? Мы гонимся за громилой, но стоит только подобраться к нему ближе, как он тотчас забивается куда-то под живую изгородь и трясется там в страхе словно испуганный кролик.

Дэниел отпустил руку, и я услышала рядом с собой не то легкий выдох, не то негромкий смешок. Он даже не запыхался.

– Почему бы нет? – сказал он. – Может, ему и слабо вступить в драку, а вот мозгов понять, что пора уносить ноги, явно хватает.

Я пожала Рафу руку – надеюсь, что руку. Уж если что и способно выманить нашего хулигана из его укрытия, так это высокомерная английская издевка. Вот что равно для него удару под дых, и мы тотчас засечем, где он притаился.

– Не думаю, что для этого нужны мозги, – отозвался Раф. – У них среди предков одни овцы. Готов поспорить, он уже позабыл про нас и теперь ищет в темноте свое стадо.

Еле слышный шорох где-то поблизости, и вновь тишина.

– Ах ты, мой котеночек, – проворковала я. – Кис-кис-кис…

Воркование быстро перешло в нервное хихиканье.

– В дни моего прадеда, – как ни в чем не бывало произнес Дэниел, – мы знали, как найти управу на распоясавшихся крестьян, когда те позволяли себе вольности. Достаточно было отходить чью-то задницу кнутом, как ее владелец тотчас становился как шелковый.

– Если твой прадед в чем-то и дал маху, так это в том, что позволил им бесконтрольно плодиться, – подыграл ему Раф. – Нужно было лучше следить, чтобы они не спаривались с кем попало. Ведь даже домашней скотине и той не позволяют таких вольностей.

И вновь звук, на сей раз громче – словно где-то рядом один камешек ударился о другой.

– У нас было для них применение, – ответил Дэниел.

В его голосе мне послышалась задумчивая нотка, словно он сидел в гостиной, погрузившись с головой в чтение, а кто-то неожиданно задал ему вопрос.

– О да, как я забыл! – театрально воскликнул Раф. – А теперь сам видишь, к чему это привело. Обратная эволюция. Бедная часть генофонда. Орды пускающих слюни дебилов, без шеи и…

Рядом, буквально в нескольких шагах от нас, в живой изгороди будто что-то взорвалось. Мне даже показалось, что руки обдало порывом воздуха. Мимо, словно пушечное ядро, пронеслось что-то темное и угодило в Рафа. Он согнулся пополам и с шумом повалился на землю. В какие-то доли секунды мне была слышна лишь какая-то возня, чье-то надрывное дыхание, смачный удар кулака, а затем и я присоединилась к потасовке.

Получилась куча-мала. Я оказалась на спине, чувствуя под собой землю; Раф как рыба жадно хватал ртом воздух; мне в рот попали чьи-то волосы. Я попыталась ухватиться за чью-то руку, но та словно стальной кабель выскользнула из моей хватки. От незнакомца пахло мокрыми листьями; он был силен и отбивался как мог – пытался пальцами попасть мне в глаза, брыкался, целясь живот. Но и я не желала сдаваться. Я больно врезала ему кулаком, отчего засранец даже ойкнул и его рука оставила в покое мое лицо. Затем откуда-то сбоку, подобно летящему на всех парах товарняку, врезалось нечто тяжелое. Дэниел.

От силы удара мы все покатились куда-то под деревья. Ветки больно стегали меня по шее и щекам, а еще я телом ощущала быстрый и беспощадный ритм ударов, когда чей-то пудовый кулак раз за разом попадал по чему-то мягкому. Это была драка без правил, в ход шли и руки, и ноги, и пальцы – все, чем можно ударить или побольнее ткнуть противника. Наверно, так ведет себя свора гончих, когда настигнет жертву. Нас было трое на одного, нами владела злоба, но и нашим противником тоже; к тому же темнота была его преимуществом. Мы понятия не имели, с кем деремся; он мог не контролировать себя и махал кулаками без разбору. Любой достигший цели удар был хорош. Чем злоумышленник и пользовался – то выскальзывал из-под нас, то катался вместе с нами по земле; мы же были не в состоянии понять, где находимся в тот или иной момент. У меня кружилась голова, я как вытащенная из воды рыба хватала ртом воздух и от отчаяния вслепую размахивала руками. На меня навалилось чье-то тело, и я локтем спихнула его с себя. Кто-то рядом ойкнул – судя по голосу, Раф.

Затем чьи-то пальцы вновь попытались нащупать мои глаза. Я была вынуждена перейти в контратаку. Нащупав чей-то щетинистый подбородок, высвободила руку и что было сил врезала по нему кулаком. Мне заехали по ребрам, но я не ощутила никакой боли. Незнакомец мог вспороть мне живот, и все равно я бы ничего не почувствовала. Хотелось лишь одного – и дальше продолжать наносить удары. Негромкий голос где-то в глубине моего мозга нашептывал мне: не ровен час, ты его убьешь, вы все втроем его убьете, но я отказывалась к нему прислушиваться. Во мне накопилось столько злости, столько ярости. Я представила себе картину: вот Лекси Мэдисон, сидит посреди осколков стекла, вот он Раф, бледный и растерянный, и желание наносить удары разгорелось во мне с новой силой. От злости я была готова перегрызть ублюдку горло, захлебнуться его кровью, превратить гнусную физиономию в кровавое месиво, раздробить кулаками скулы, нос и бить и бить его дальше…

Он изогнулся, словно кошка, и мой кулак врезался в землю. Неизвестный противник исчез. Я вслепую продолжала раздавать удары направо и налево и даже раз задела чью-то рубашку. Послышался треск рвущейся ткани, но противник плечом сумел оттолкнуть меня в сторону. Вновь послышалась возня. Было слышно, как во все стороны полетели камешки, затем раздался глухой удар, словно плоть припечатал чей-то ботинок, почти звериный рык и следом – топот бегущих ног, причем с каждым мгновением все глуше и глуше.

– Где? – Кто-то больно схватил меня за волосы. Я оттолкнула руку и потянулась к невидимому лицу – вот он, щетинистый подбородок, затем какая-то ткань, затем разгоряченная кожа, а затем… ничего. – Уберись, кому говорят!..

Кто-то рядом со мной фыркнул, кто-то невидимый отпустил мою шею, затем неожиданно и резко, словно взрыв – тишина.

– Где?!

В этот момент из-за облаков показалась луна, и мы уставились друг на друга – вывалянные в грязи, с безумными глазами, жадно хватающие ртом воздух. На какой-то миг я даже не узнала своих товарищей. Раф кое-как поднялся на ноги. Из носа у него текла кровь. Волосы упали Дэниелу на глаза, на лице, подобно боевой маске, застыла перемешанная с грязью кровь. В обманчивом лунном свете глаза обоих казались черными дырами, а сами они – потусторонними созданиями, призрачными воинами из какого-то древнего дикого племени.

– Где он? – прошептал – вернее, злобно прошипел – Раф.

Никакого движения, лишь шелест ночного ветерка в зарослях боярышника. Раф и Дэниел приняли боевую позу – пригнулись и сжали кулаки. До меня не сразу дошло: то же самое сделала и я. В какой-то момент я даже испугалась, что мы вот-вот налетим друг на друга с кулаками.

А затем луна вновь зашла за тучи, и мне показалось, будто воздух звенит как струна, звенит на такой высокой ноте, что сам звук почти не слышен. Неожиданно мышцы превратились в кисель, и вся их сила ушла куда-то в землю. Не ухватись я за живую изгородь, точно упала бы. Затем до меня донесся всхлип – это один из парней попытался набрать полную грудь воздуха.

За спиной раздались чьи-то шаги – мы как по команде вздрогнули, – но через несколько метров остановились.

– Дэниел? – прошептал запыхавшийся Джастин. – Лекси? Где вы?

– Мы здесь, – ответила я.

Меня сотрясала дрожь, как будто я билась в припадке. На какое-то мгновение мне показалось, что сердце сейчас выскочит изо рта – или меня вырвет. Раф тоже, согнувшись пополам, ждал, что его вот-вот вывернет наизнанку, но, в конце концов, лишь сплюнул.

– Тьфу ты, у меня полный рот грязи…

– Боже! Что тут у вас стряслось? С вами-то хоть все в порядке? Вы его поймали?

– Поймать-то поймали, – ответил Дэниел, пытаясь отдышаться, – но поскольку здесь такая темень, ему удалось ускользнуть. Преследовать его бесполезно. Он уже на полпути к Гленскехи.

– Боже! И он вас избил? Лекси, а как твои швы?

Было видно, что Джастин от страха готов наложить в штаны.

– Со мной все в порядке, – произнесла я как можно четче и громче, чтобы на сей счет не возникло никаких сомнений и чтобы меня было слышно в микрофон. Ребра начинали болеть, но я не могла допустить, чтобы кто-то решил на них взглянуть. – Вот только рукам больно. Я заехала этому гаду в физиономию несколько раз.

– А заодно и в мою, – добавил Раф – правда, беззлобно. – Будем надеяться, что твои кулаки распухнут и посинеют.

– Попридержи язык, а не то получишь еще. – Я проверила, целы ли ребра. Правда, рука моя тряслась так сильно, что сказать наверняка, все ли они целы, было невозможно. – Эх, Джастин, слышал бы ты Дэниела. Вот кто сегодня блеснул красноречием.

– Это точно, – поддакнул Раф и рассмеялся. – Кнута на них нет. Интересно, где источник сей мудрости?

– Кнута? – не понял Джастин. – При чем здесь кнут? У кого он был?

Мы с Рафом уже хохотали как ненормальные.

– О Господи… в дни моего прадеда!..

– Когда крестьяне знали свое место…

– Какие крестьяне? О чем вы?

– Тогда это все имело смысл, – ответил Дэниел. – А где Эбби?

– Осталась караулить у ворот, на случай если подонок заявится снова. Уж не думаете ли вы, что он?..

– Крайне маловероятно, – ответил Дэниел. Судя по голосу, он тоже был готов расхохотаться в любой момент. Вот что делает адреналин – мы все трое были готовы лопнуть от его избытка. – Думаю, на сегодняшний вечер он свое получил. Ну как, с вами все в порядке?

– Благодарить мисс Драчливые Кулачки не собираюсь, – ответил Раф и попробовал потянуть меня за волосы, но в темноте схватил за ухо.

– Со мной все в порядке, – ответила я, отмахиваясь.

– О Господи, Господи! – продолжал причитать Джастин, стоя чуть в сторонке.

– Ну что ж, – подвел итог Дэниел, – думаю, нам пора домой.

Когда добрались до ворот, Эбби там не оказалось. Лишь ветки боярышника покачивались на ветру да жалобно поскрипывали сами ворота. От испуга Джастин, казалось, вот-вот рухнет в обморок, но тут Дэниел крикнул в темноту:

– Эбби, это мы!

И в следующий миг откуда-то из-за деревьев материализовалась Эбби собственной персоной. В руках у нее была кочерга.

– Ну как, поймали его? – поинтересовалась она заговорщицким шепотом. – Поймали?

– Боже мой, меня окружают девы-воительницы! – театрально воскликнул Раф. – При случае предупредите, чтобы я не раздражал одновременно вас обеих.

Голос его звучал глухо, как будто он зажал себе нос.

– Жанна д'Арк и Боадицея, – улыбнулся Дэниел. На какое-то мгновение он положил мне на плечо руку, а другой потянулся к волосам Эбби. – Готовы грудью встать на защиту родного дома. Да, мы его поймали, но в конечном счете он от нас ушел, хотя, мне думается, урок мы ему преподали хороший.

– Эх, попадись он ко мне в руки, я бы сделала из него чучело и поставила над камином, – сказала я, отряхивая налипшую на джинсы грязь. – И нате вам, убежал.

– Вот мерзавец! – подвела итог Эбби и со вздохом опустила кочергу. – А я-то надеялась, что он еще вернется.

– Пойдемте в дом, – подал голос Джастин, оглядываясь через плечо.

– Кстати, а чем, собственно, он швырнул в нас? – поинтересовался Раф. – Я толком даже не успел разглядеть.

– Камнем, – ответила Эбби. – К которому что-то приклеено скотчем.

– О Боже! – в ужасе воскликнул Джастин, как только мы вошли в кухню. – Да вы только на себя посмотрите!

– Ух ты! – воскликнула Эбби, и брови ее поползли на лоб. – Я потрясена! Эх, хотелось бы мне посмотреть на того, кто сбежал от вас.

Вид у нас троих был не подарок, но ничего другого мы и не ожидали: грязные, в ссадинах и царапинах, перемазанные кровью во всех мыслимых и немыслимых местах, взгляд безумный, волосы всклокочены. Дэниел сильно припадал на одну ногу, рубашка на нем висела клочьями, а один рукав вообще держался на честном слове. У Рафа одна брючина была порвана на коленке, и в дыру просвечивалась ярко-красная ссадина; что касается лица, то к утру на нем будет красоваться редкостной красоты «фонарь».

– Эти ссадины, – произнес Джастин. – Их придется обработать. Одному Богу известно, какую заразу вы могли подхватить, покатавшись в грязи. Сами понимаете, коровы, овцы – ходят все, кому не лень…

– Одну минуточку, – произнес Дэниел, убирая от лица волосы. В руках у него осталась веточка. Он изумленно посмотрел на нее и аккуратно положил на кухонный стол. – Прежде чем мы займемся чем-то другим, давайте первым делом посмотрим на камень.

Камень оказался завернут в лист бумаги в линейку, по всей видимости, вырванный из школьной тетради. Мы с Рафом подались вперед.

– Погодите, – остановил нас Дэниел.

Он нашел на столе две ручки, осторожно, стараясь не ступать на стекло, подошел к камню и при помощи ручек вытащил лист.

– А теперь, – весело произнес Джастин, входя с миской в одной руке и полотенцем – в другой, – посмотрим, какой вам нанесен урон. Дам прошу первыми. Лекси, ты что-то там говорила про руки.

– Погоди! – шикнула на него я.

Дэниел положил на стол лист бумаги и при помощи все тех же ручек аккуратно разгладил.

– Ах вот оно что! – вздохнул Джастин.

Мы сгрудились вокруг Дэниела, плечом к плечу. Одна его скула кровоточила – то ли по ней заехали кулаком, то ли он сам порезался об оправу очков. Похоже, он этого не замечал.

Записка была накарябана огромными печатными буквами, причем с таким нажимом, что в отдельных местах ручка прорвала бумагу:

«МЫ ВАС СЖИВЕМ СО СВЕТУ».

На мгновение в кухне воцарилось молчание.

– Господи, вот это да! – воскликнул Раф и, шлепнувшись пятой точкой на диван, расхохотался как ненормальный. – Потрясающе! Не деревня, а скопище маньяков. Как вам это нравится?

Джастин неодобрительно щелкнул языком.

– Глупости все это.

Под крышей дома к нему сразу вернулось самообладание. Ведь рядом были мы четверо и он мог сделать что-то полезное.

– Лекси, дай руки.

Я выполнила его просьбу и протянула руки. Честное слово, зрелище было не для слабонервных: ладони в грязи и в крови, половина ногтей обломана по самую мякоть. Плакал мой маникюр с серебристым лаком. Джастин шумно втянул воздух.

– Боже мой! Что ты сделала с этим несчастным? Честное слово, он не заслужил такого зверского отношения. Подойди к свету, чтобы мне было лучше видно.

Он подвел меня к креслу Эбби рядом с торшером и сел рядом на пол. Из миски поднимался пар, от которого попахивало карболкой, и у меня стало легче на душе.

– Полицию будем звать? – спросила Эбби у Дэниела.

– Боже упаси! – воскликнул Раф, осторожно трогая разбитый нос. – Этого нам только не хватало. Или вы с ума сошли? Можно подумать, мы не знаем, что они нам скажут: мол, спасибо, что поставили нас в известность, но чтобы мы ловили преступника – на это даже не рассчитывайте, лучше обзаведитесь собакой. А теперь свободны. Следующий? Более того, как бы нас самих не упекли в каталажку. Достаточно одного взгляда, чтобы понять – была драка, и притом нехилая. Думаете, легавых колышет, кто первым ее начал? Джастин, не одолжишь мне на минутку тряпицу?

– Одну минутку. – Джастин как раз прижимал кусок влажной ткани к костяшкам моих пальцев, причем так нежно, что я почти ничего не чувствовала.

– Сильно саднит? – участливо поинтересовался он.

Я отрицательно покачала головой.

– Не хотелось бы перемазать кровью диван, – напомнил о себе Раф.

– Ничего страшного. Запрокинь голову и жди.

– В принципе, – заговорил Дэниел, хмуро глядя на мятый листок, – может, действительно есть смысл вызвать полицию?

Раф тотчас позабыл про разбитый нос и сел.

– Старик, ты серьезно хочешь вызвать легавых? Да они от одного вида деревенских троглодитов готовы наложить в штаны. Говорю тебе, они не рискнут осложнять отношения с Гленскехи, а вот нас того и гляди еще возьмут за одно место – якобы за хулиганские действия.

– Я не имел в виду местных, – ответил Дэниел. – Только не их. Например Мэки или О'Нила. Не знаю, к кому из них обратиться. А ты как думаешь? – спросил он у Эбби.

– Боже упаси! – воскликнул Джастин. Его рука прекратила движения, а в голосе вновь зазвучали панические нотки. – Только не это. С тех пор как Лекси вернулась к нам, они оставили нас в покое.

Дэниел поверх очков одарил его пристальным взглядом.

– Верно, оставили, – согласился он. – Но я сильно сомневаюсь, что они прекратили расследование. Более того, готов поклясться, что они теперь ищут преступника с удвоенной энергией, и потому им было бы интересно узнать о сегодняшнем происшествии. Лично я считаю нашим долгом сообщить о том, что произошло, нравится нам это или нет.

– А мне хочется просто нормальной жизни! – воскликнул Джастин со слезами в голосе.

– И нам всем тоже, – произнес Дэниел с легким раздражением и поморщился, пощупав бедренную мышцу. – И чем раньше мы поставим в истории точку, чем раньше будет пойман преступник, тем скорее заживем нормальной жизнью. Готов поспорить, Лекси будет чувствовать себя гораздо увереннее, зная, что этот человек за решеткой. Верно я говорю, Лекси?

– Я чувствовала бы себя гораздо увереннее, если бы подонок не смылся так быстро, – ответила я. – Я только вошла во вкус – и на тебе, его и след простыл.

Услышав мои речи, Раф воссиял улыбкой и потянулся, чтобы одобрительно шлепнуть меня по ладони.

– Кстати, коль речь зашла о Лекси, – подала голос Эбби. – Это явная угроза. Не знаю, как ты, Джастин, но лично я не хотела бы, чтобы меня сжили со свету.

– О Господи! – воскликнул Раф. – До этого дело не дойдет. Например, поджог требует определенного уровня организации. Да придурок скорее сам себя спалит!

– А ты готов поставить, скажем, на дом, что ничего не случится?

Атмосфера в комнате мгновенно изменилась. Игривого настроения как не бывало – в считанные мгновения оно испарилось со злобным шипением, словно капли воды, упавшие на раскаленную плиту. Всем тотчас стало не до веселья.

– Я бы скорее поставил на безмозглость этого типа, нежели на умственные способности полицейских. Вот уж от кого пользы как от козла молока. Если кретин вновь пожалует к нам, мы сами с ним разберемся.

– Потому что до сих пор, – подвела итог Эбби, – мы прекрасно сами справлялись с нашими проблемами.

Нервным движением она схватила с пола миску из-под попкорна и, присев на корточки, принялась собирать осколки стекла.

– Не трогай! Пусть все останется как есть, чтобы полицейские все увидели своими глазами, – остановил ее Дэниел и тяжело опустился в кресло. – Ой!

Он поморщился от боли, вытащил из заднего кармана револьвер дядюшки Саймона и положил на кофейный столик.

Рука Джастина замерла в воздухе. Эбби мгновенно выпрямилась, да так быстро, что едва не упала навзничь.

Будь на его месте кто-то другой, я бы даже бровью не повела. Но увы, это был Дэниел. Меня словно окатили ледяной водой – да так, что перехватило дыхание. Это примерно то же самое, как увидеть родного отца пьяным в стельку или мать в истерике. Ощущение, будто где-то внутри в животе у тебя невесомость, будто кабели лифта, не выдержав натяжения, рвутся и кабина на мгновение зависает, готовая вот-вот рухнуть вниз и провалиться в тартарары.

– Ты серьезно? – спросил Раф.

Похоже, что был готов взорваться очередным приступом хохота.

– За каким дьяволом, – едва слышно спросила Эбби, – тебе понадобилась пушка? Ты что, собирался пустить ее в ход?

– Правда? – Дэниел недоуменно посмотрел на револьвер. – Не знаю. Я прихватил его машинально. Когда мы выбежали на дорогу, там была такая темень, что стрелять не имело никакого смысла. А потом, когда завязалась драка, вообще опасно.

– Не дай Бог! – воскликнул Раф.

– А если бы можно было, ты бы пустил его в ход? – не унималась Эбби.

Она смотрела на Дэниела широко раскрытыми глазами. Казалось, еще мгновение – и она запустит в него миской.

– Не знаю, не могу сказать, – ответил тот. – Я хотел пригрозить ему пистолетом, чтобы не дать убежать. Но, думаю, ничего нельзя утверждать, пока сам не окажешься в соответствующей ситуации.

– Господи… – дрожащим голосом прошептал Джастин. – В какие неприятности мы вляпались!

– Могло быть и хуже! – философски возразил Раф. – По крайней мере, мы отделались лишь синяками.

Он стащил с ног ботинки и вытряхнул из них на пол грязь и мелкие камешки. Джастин даже не посмотрел в его сторону.

– Заткнись, – не выдержала Эбби, – кому говорят. Такими вещами не шутят. Мы переходим всякие границы. Дэниел…

– Все в порядке, Эбби, – отозвался тот. – Честное слово, не бери в голову. Все под контролем.

Раф откинулся на диване и в очередной раз расхохотался. Правда, смех был какой-то неестественный, близкий к истерическому.

– И ты еще говоришь, что такими вещами не шутят? – спросил он Эбби. – Все под контролем? Дэниел, неужели тебе больше нечего сказать? Неужели ты серьезно? Ты утверждаешь, что ситуация под контролем?

– Я уже это сказал, – ответил Дэниел, глядя на Рафа холодным взглядом.

Эбби грохнула миску о стол. Поп-корн разлетелся во все стороны.

– Чушь собачья! Раф, может, и идиот, но в данном случае прав, Дэниел. Какой контроль, о чем ты говоришь! Любой из вас мог погибнуть. Вы трое носились в темноте, пытаясь поймать психа, который, по его словам, решил сжить нас со свету…

– А когда мы вернулись, то встретили тебя с кочергой в руке! – парировал Дэниел.

– Это не одно и то же! Я схватила ее, на случай если он вдруг вернется. Я не искала на свою голову неприятностей. Ты подумал, что могло быть, если бы он отобрал у тебя эту штуковину? Что тогда?

Еще секунда, и кто-нибудь наверняка произнесет запретное слово – «револьвер». Как только Фрэнк с Сэмом узнают, что из забавной, доставшейся по наследству игрушки револьвер дядюшки Саймона превратился для Дэниела в излюбленное оружие, расследование перейдет в новую стадию. Теперь как пить дать ко мне отрядят группу быстрого реагирования, в пуленепробиваемых жилетах и с боевыми винтовками в руках. При этой мысли в животе похолодело.