Текст книги "Мертвые возвращаются?.."

Автор книги: Тана Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 42 страниц)

– Покорнейше благодарю, – ответила я. – Я взрослый человек и, надеюсь, сумею без посторонней помощи показать врачу мои швы.

Джастин пожал плечами и вновь вернулся к картам. Я знала, что он обижен в лучших чувствах, но, увы, тут уж ничего не поделаешь. Я закурила. Дэниел передал мне пепельницу, которая до этого момента балансировала на подлокотнике кресла.

– Тебе не кажется, что в последнее время ты слишком много куришь?

Надеюсь, лицо мое ничего не выражало, зато мысли забегали как ненормальные. В любом случае я курила гораздо меньше, чем следовало бы, – ограничив число сигарет до пятнадцати—шестнадцати в день. Это было нечто среднее между моими обычными десятью и двадцатью, что когда-то выкуривала Лекси Мэдисон. Оставалось только надеяться, что недостающие пять спишут на счет болезни. Мне и в голову не могло прийти, что в том, что касается их количества – двадцать в день, – Фрэнк полагался на слова остальных. Дэниел явно не поверил в историю с комой. Одному Богу известно, что еще он подозревает. А ведь ему ничего не стоило подмешать пару-тройку ложных фактов в своих показаниях, а потом просто сидеть и спокойно наблюдать – своими серыми проницательными глазами, – что последует.

– Не уверена, – ответила я в легкой растерянности. – Я как-то об этом даже не думала. Что, и вправду много?

– Раньше ты никогда не носила в карманах сигареты, – произнес Дэниел. – Я имею в виду, до этого случая. А теперь берешь.

У меня словно камень свалился с души. Пронесло. Следует иметь в виду – никаких сигарет в кармане. Однако этот прокол в собранной информации было куда легче залатать, нежели отогнать от себя мысль о Дэниеле – вот он сидит с каменным лицом, прижимая карты к груди.

– Раньше я просто забывала про них, – ответила я. – Теперь же, когда вы заставляете меня не забывать мобильник, я заодно вспоминаю и про сигареты. И вообще, – я выпрямилась и одарила Дэниела оскорбленным взглядом, – какое тебе дело? Зачем ты на меня наезжаешь? Раф курит по две пачки в день, а ему ты не говоришь ни единого слова.

– Я на тебя не наезжаю, – возразил Дэниел улыбаясь. – Просто я убежден, что пороками нужно наслаждаться, иначе зачем они тогда вообще существуют? Если ты куришь, чтобы успокоить нервы, то какой от этого кайф? Никакого.

– Мне не нужно успокаивать нервы, – парировала я и, чтобы доказать свою правоту, вновь откинулась на локти, а пепельницу поставила себе на живот. – Со мной все в порядке.

– Не вижу ничего плохого в том, что кому-то нужно успокоить нервы, – ответил Дэниел. – Такое случается сплошь и рядом. Но зачем ради этого пускать в дело такой чудесный порок? – Мне показалось, что он улыбнулся. – Если тебе нужно с кем-то поговорить…

– Ты имеешь в виду психоаналитика? – спросила я. – Мне то же самое говорили в больнице, но я послала их подальше…

– Представляю, – сказал Дэниел. – Правильное решение. Никогда не понимал логики – как можно платить незнакомому человеку, да еще умственно ущербному, за то, чтобы он выслушивал твои излияния. Мне всегда казалось, что для этого довольно друзей. Если нужно излить душу, можешь попросить любого из нас, и мы с удовольствием тебя выслушаем.

– Сколько можно! – громко воскликнул Раф и с размаху бросил карты на стол, а потом и вообще бесцеремонно сдвинул куда-то в сторону. – Срочно дайте мне пакет, а не то меня вывернет наизнанку. О да, я подтверждаю твои чувства. Коль скоро о них зашла речь, что ж, давайте поговорим. Или я что-то упустил? Может, мы уже перебрались куда-то в гребаную Калифорнию, а меня в известность не поставили?

– Что с тобой? Я что-то не врубаюсь, в чем проблема, – спросил Джастин нехорошим голосом.

– Терпеть не могу, когда начинают пороть херню про всякие там чувства. С Лекси все в порядке. Она сама только что сказала. Так почему мы не хотим оставить ее в покое, почему вечно цепляемся к ней?!

Услышав такие речи, я села. Дэниел опустил книгу.

– Это не тебе решать, – ответил Джастин.

– Если я вынужден выслушивать подобную херню, то, уж простите, решать мне. Джастин, ты выиграл. Эбби, сдавай карты.

Раф потянулся мимо Джастина к бутылке с вином.

– Кстати, о том, что порок помогает снимать стресс, – невозмутимо произнесла Эбби. – Тебе не кажется, что на сегодняшний вечер с тебя хватит? Свою дозу ты уже выпил.

– Вообще-то я так не думаю, – парировал Раф, наполнил себе очередной стакан, причем до краев, и даже пролил пару капель на стол. – Что-то я не припомню, чтобы я спрашивал у тебя совета. Твое дело – сдать гребаные карты, и все.

– Ты пьян, – холодно заметил Дэниел, – и начинаешь действовать на нервы.

Раф обернулся к нему. В руке у него был зажат стакан, и на какое-то мгновение я подумала, что он сейчас плеснет в Дэниела вином.

– Верно, – процедил он сквозь зубы. – Я пьян. И намерен напиться еще сильнее. Ты не прочь поговорить на эту тему, Дэн? Или ты хочешь, чтобы мы все тут поговорили?

Было в его голосе нечто такое, что напомнило мне запах бензина, – казалось, довольно одной искры, чтобы вокруг вспыхнуло пламя.

– Не вижу смысла вести разговоры на какие бы то ни было темы, пока ты в таком состоянии, – невозмутимо парировал Дэниел. – Приди в себя, выпей кофе и прекрати вести себя как капризный ребенок.

Он вновь взял в руки книгу, и со стороны могло показаться, будто он погрузился в чтение. Я была единственная, кто мог видеть его лицо. Само спокойствие, вот только глаза не бегали по строчкам. Он и не думал читать.

Даже мне было понятно, что Дэниел ведет себя неправильно. Стоило Рафу впасть в дурное настроение, как он не мог ничего поделать. Ему нужен был кто-то, кто внес бы в царившее здесь настроение свежую струю – будь то глупую, мирную или практичную, – за которую он мог бы ухватиться. Пытаться утихомирить Рафа – значит, лишь сильнее его разозлить, и то, что Дэниел совершил столь непростительную ошибку, тотчас разбудило в моей голове целый вихрь мыслей. Лично я могла бы приструнить Рафа в два счета, для меня это пара пустяков. (О, ты и вправду считаешь, что у меня посттравматический синдром, как у ветеранов Вьетнама? Пусть кто-нибудь крикнет: «Граната!» Посмотрим, брошусь я под стол или нет.) Я почти сделала это, но в последний миг заставила себя остановиться. Впрочем, было интересно узнать, чем закончится дело.

Раф открыл рот, как будто собирался что-то сказать, но передумал, покачал головой и резко отодвинул назад стул. Схватив стакан в одну руку, а бутылку – в другую, он вышел вон. Спустя мгновение за ним захлопнулась входная дверь.

– Какого черта! – воскликнула я спустя пару секунд. – Все-таки я, наверное, наведаюсь к психоаналитику и скажу, что живу под одной крышей с чокнутыми.

– Прошу тебя, только ты не заводись, – проговорил Джастин.

Голос его предательски подрагивал.

Эбби положила карты на стол, встала, осторожно отодвинув стул, и вышла из комнаты. Дэниел даже не шелохнулся. Мне было слышно, как Джастин обо что-то споткнулся и выругался, однако я не стала поднимать глаз.

На следующее утро завтрак прошел тихо, но не по-хорошему. Джастин демонстративно отказывался со мной разговаривать. Эбби ходила по кухне, насупив брови, а когда с едой было покончено, она выпроводила Рафа из его комнаты и все втроем отправились в колледж.

Дэниел сидел за столом и, задумавшись о чем-то своем, смотрел в окно; я же вытерла тарелки и убрала в буфет. Наконец он подал признаки жизни.

– Верно, – произнес он со вздохом, глядя, как сигарета сгорает у него между пальцами. – Нам всем пора по своим делам.

Пока мы ехали в больницу, он не проронил ни слова.

– Спасибо, – поблагодарила я, когда мы прибыли на место, и вышла из машины.

– Не за что, – рассеянно ответил он. – Позвони, если что не так, хотя вряд ли что-то будет не так, но, может, ты передумаешь и захочешь, чтобы кто-то составил тебе компанию.

И он уехал, на прощание помахав мне рукой через плечо.

Первым делом я убедилась, что он действительно уехал, после чего взяла из больничного автомата пластиковый стаканчик с кофе и прислонилась к стене в ожидании Сэма. Наконец я увидела его – он как раз заезжал на автостоянку. Выйдя из машины, Сэм окинул глазами парковку и лишь потом заметил меня. Я его не сразу узнала. Вид у него был усталый, и вообще он показался мне немного опухшим и на удивление старым. Это еще кто такой? – подумала я. А затем он заметил меня и улыбнулся; я тотчас стряхнула наваждение, а Сэм тотчас вновь сделался самим собой. Я напомнила себе, что Сэм всякий раз, когда берется за особо трудное дело, набирает пару-тройку фунтов – а как иначе, если вечно приходится на ходу набивать желудок дешевым фаст-фудом. К тому же я проводила почти все свое время в компании двадцатилетних, отчего человек, кому хорошо за тридцатник, казался едва ли не стариком. Я бросила стаканчик в урну и направилась ему навстречу.

– Привет, – произнес Сэм и дружески облапил меня. – Знала бы ты, как я рад снова тебя видеть.

Его поцелуй был теплым и крепким, и еще каким-то незнакомым, как, впрочем, и его запах – смесь мыла и свежевыглаженной рубашки. До меня не сразу дошло, что, собственно, все это мне напомнило: тот самый первый вечер в Уайтторн-Хаусе, когда я по идее должна была знать все, что меня окружало, как свои пять пальцев.

– Привет, – ответила я и улыбнулась в ответ.

Сэм привлек мою голову к своему плечу.

– Господи, – произнес он со вздохом. – Давай забудем про это чертово дело и смоемся куда-нибудь на денек. Что скажешь?

– Дело превыше всего, – напомнила я ему. – Или ты забыл? Ведь кто, как не ты, запретил мне носить белое кружевное белье?

– Я передумал, – ответил он и пробежал пальцами вдоль моей руки. – Выглядишь потрясающе. Ты сама об этом догадываешься? Такая бодрая, свежая! Я гляжу, ты даже поправилась. Похоже, расследование идет тебе на пользу.

– Что поделаешь, сельский воздух, – ответила я. – К тому же Джастин обычно готовит на целую дюжину. Так что у нас запланировано?

Сэм снова вздохнул, отпустил мои руки и прислонился к машине.

– Трое моих парней, с интервалом в полчаса, приедут в полицейский участок Ратовена. Так что времени у нас в запасе более чем достаточно. Пока я хочу прощупать их, прежде чем прижать к стенке. Специального помещения, откуда можно вести наблюдение, там нет, но из вестибюля слышно все, что говорится в комнате для допросов. Когда я их приведу, ты проскользнешь в вестибюль и послушаешь, что они скажут.

– Хотелось бы на них еще и взглянуть, – ответила я. – Почему мне нельзя просто послоняться по вестибюлю? Что такого, если они как будто случайно меня увидят? Если один из них тот, кого мы ищем – будь то по подозрению в убийстве или из-за обыкновенного хулиганства, – было бы любопытно проследить за его реакцией, когда он увидит меня.

Сэм покачал головой:

– Именно это меня и беспокоит больше всего. Помнишь ту ночь, когда мы говорили по телефону? Ты еще подумала, что рядом кто-то есть. Если один из моих подозреваемых преследовал тебя, он вполне может заподозрить, что ты общаешься с нами… А ведь нам уже известно, что характер у него не подарок.

– Сэм, – как можно мягче произнесла я и сцепила свои пальцы с его. – Я ведь именно за этим здесь и нахожусь. Чтобы как можно ближе подобраться к твоему подозреваемому. Если ты не позволишь мне это сделать, то кто я такая? Бездельница и дармоедка, которая от нечего делать почитывает книжечки.

Сначала Сэм даже рассмеялся моим словам.

– Согласен, – сказал он, – ты верно заметила. Что ж, разрешаю тебе одним глазом посмотреть на моих подозреваемых, когда их будут вводить в дверь.

Он нежно пожал мне пальцы и отпустил.

– Кстати, пока я не забыл… – Он порылся во внутреннем кармане пальто. – На, возьми, Мэки прислал.

Упаковка таблеток, точно таких, какие я привезла с собой в Уайтторн-Хаус, с такой же аптечной этикеткой, из которой следовало, что это амоксициллин.

– Он сказал, что твоя рана еще не зажила окончательно и врач опасается, как бы не развилась инфекция. Так что тебе следует пропить еще один курс.

– По крайней мере я получаю витамин С, – заметила я и положила пилюли в карман. Упаковка была довольно тяжелая и оттягивала полу жакета. – Врач опасается…

Значит, Фрэнк начал подумывать о том, как лучше обставить мой уход со сцены.

Полицейский участок Ратовена – та еще дыра. Впрочем, в провинции таких полным-полно. Крошечные каморки, пойманные в ловушку замкнутого круга. Кто только их не ругает! И те, кто отвечает за финансирование, и те, кто раздает должности, и любой, у кого в этой Вселенной есть хотя бы какой-нибудь пост. Голое помещение вестибюля оживляли один-единственный колченогий стул, плакат с рекламой велосипедных шлемов на стене и окно, сквозь которое уныло таращился Бирн, ритмично пожевывая жвачку.

Комната для допросов, судя по всему, по совместительству выполняла роль кладовки: стол, два стула и шкаф – понятное дело, никаких замков, – так что при желании можно было ознакомиться с любой документацией. В углу – хоть убей, не поняла зачем, – стоял видавший виды пластиковый шит, каким в восьмидесятые годы снабжали спецназовцев. Для полноты картины прибавьте пожелтевший от времени линолеум на полу и раздавленную муху на стене. Неудивительно, что у Бирна такой унылый вид.

Я вместе с Бирном неприметно устроилась за письменным столом, а Сэм попытался придать комнатушке для допросов мало-мальски приличный вид. Бирн заложил за щеку резинку и одарил меня хмурым взглядом.

– Ничего у вас не выйдет, – буркнул он.

Я не знала, что на это сказать; впрочем, судя по всему, ответа и не требовалось.

Бирн вновь извлек на свет божий резинку и снова тупо уставился в окошко.

– Ага, а вот и Бэннон, – произнес он. – Ну и урод!

Надо сказать, что Сэм, если захочет, большой мастер проводить допросы, и сегодня он явно был в ударе. Сплошные шутки-прибаутки, никаких обвинений, никаких угроз. Скажите, у вас нет никаких соображений на тот счет, кто мог пырнуть мисс Мэдисон ножом? Кто они такие, эти пятеро, что обосновались в Уайтторн-Хаусе? Попадался ли вам в Гленскехи на глаза кто-нибудь, кого вы не знаете? Послушать его, могло показаться, что расследование вот-вот заглохнет за недостатком улик.

Бэннон в ответ что-то раздраженно пробурчал. Макардл оказался чуть более обтесанным, но на его физиономии читалась откровенная скука. Оба утверждали, что ровным счетом ничего не ведают, и точка. Я слушала их вполуха, так как не могла дождаться, когда же наконец введут Джона Нейлора. Интересно, какое у него будет выражение лица, когда он увидит меня. Я, вытянув ноги, поудобнее устроилась на колченогом стуле, попыталась придать себе вид, будто меня силой затащили сюда, чтобы задать с десяток дурацких вопросов, и стала ждать.

Бэннон и впрямь был урод уродом: пивное брюхо, накачанные ручищи и в довершение ко всему голова-картофелина. Когда Сэм выводил его из комнаты для допросов, он увидел меня, а увидев, не преминул одарить злобной ухмылкой. Он прекрасно знал, кто такая Лекси Мэдисон, и терпеть не мог эту особу. Макардл, напротив, был длинным и тошим. Судя по щетине, подозреваемый номер два пытался отрастить некое подобие бороды. Он удостоил меня рассеянным кивком и, шаркая, вышел вон. Я вернулась за письменный стол и приготовилась к встрече с Нейлором.

Нейлор оказался среднего роста, жилистый, в джинсах и растянутом выцветшем джемпере. Голову венчала копна спутанных рыжих волос. Лицо с резкими, крупными чертами: высокие скулы, широкий рот, слегка прищуренные зеленые глаза под тяжелыми, кустистыми бровями. Не знаю, какие мужчины нравились Лекси Мэдисон, но этот, безусловно, был хорош собой.

И тут он увидел меня. Куда только подевался его прищур! Своим взглядом Нейлор буквально пригвоздил меня к стулу. Каких только чувств я не прочла в его взгляде – и ненависть, и любовь, и ярость, и ужас, – причем все одновременно. Чего в нем не было – так это презрительной ухмылки, какой одарил меня Бэннон. Нет, в его глазах была страсть, ревущая, словно пожарная сирена.

– Ну, что скажешь? – спросил Сэм, глядя, как Нейлор шагает по дорожке к своему забрызганному грязью «форду» 1989 года, красная цена которому на свалке металлолома – самое большее пятьдесят фунтов, да и то не факт.

Я же думала вот о чем: я была готова поклясться, что знаю, откуда у меня мурашки на коже.

– Если только Макардл не великий актер, – ответила я, – можешь спокойно переместить его на третье место в списке. Голову даю на отсечение, он понятия не имел, кто я такая. Даже если твой вандал совсем не тот тип, которого мы ищем, он наверняка уделял немалое внимание дому. Уж он-то меня наверняка узнал бы.

– Как Бэннон и Нейлор, – мрачно заметил Бирн у нас за спиной. – Эти вечно чем-то недовольны, кто бы им ни встретился. Хотя, с другой стороны, кому приятно встречаться с ними?

– Лично я умираю с голоду, – сказал Сэм. – Составишь мне компанию за обедом?

Я покачала головой:

– Не могу. Раф уже присылал эсэмэску. Хотел проверить, все ли со мной в порядке. Я написала ему, что все еще у врача, но если я в ближайшие полчаса не появлюсь в колледже, они точно примчатся в больницу.

– Ну хорошо. – Сэм вздохнул и расправил плечи. – В любом случае одного можно вычеркнуть. Остаются двое. Давай я подброшу тебя в город.

Когда я вошла в библиотеку, никто меня ни о чем не спросил. Друзья лишь кивнули – мол, привет! – как будто я просто выходила покурить. Наезд на Джастина накануне вечером сделал свое дело.

Кстати, он все еще дулся на меня. Я делала вид, что этого в упор не замечаю. Лично меня такая игра в молчанку выводит из себя. Иное дело – Лекси Мэдисон. С ее упрямством она никогда не уступила бы первой. В конце концов за обедом я сдалась. В столовке подавали рагу, причем такое густое, что первым блюдом его никак не назвать. В зале вкусно, совсем по-домашнему, пахло горячей пищей.

– Не знаешь, добавку дают? – поинтересовалась я у Джастина.

Тот, глядя куда-то в сторону, пожал плечами.

– Какие мы, однако, ранимые, – прокомментировал Раф себе под нос.

– Джастин, – сказала я. – Ты что, все еще дуешься на меня за вчерашнее?

В ответ Джастин снова пожал плечами, но в этот момент Эбби, перегнувшись через стол, поставила передо мной горшочек с рагу.

– Пойми, мне просто было страшно. Вдруг я приду сегодня в больницу, а врачи скажут, что со мной что-то не так, что нужна еще одна операция или что-то в этом роде.

Я заметила, как он поднял глаза – быстрый тревожный взгляд, – а затем вновь принялся нервно катать на столе хлебные шарики.

– Не хватало нам еще, чтобы и ты из-за меня переживал. Вот и сорвалась. Честное слово, прости меня, если можешь.

– Ну, допустим, уже простил, – с еле заметной улыбкой произнес он спустя пару секунд и пододвинул горшочек с рагу поближе к моей тарелке. – А теперь живо за еду. И чтобы ничего не оставалось.

– А что сказали врачи? – поинтересовался Дэниел. – Нужна тебе еще одна операция или нет?

– Не-а, – подала я голос, накладывая себе рагу. – Только дополнительный курс антибиотиков. Рана заживает не так быстро, как надеялись врачи, и они опасаются инфекции.

Говоря эти слова, я ощутила, как меня словно пронзило током.

– А анализы? Снимки?

Черт, я как-то не подумала, что делают врачи в таких случаях.

– Со мной все в порядке, – ответила я, – и давайте прекратим разговоры на эту тему.

– Умница, – отозвался Джастин, имея в виду мою тарелку. – Значит, теперь мы можем есть лук чаще, чем два раза в год?

Внутри все похолодело. Я вопросительно посмотрела на Джастина.

– Если тебе нужна добавка, – ответил он, – я делаю вывод, что тебя больше от него не тошнит. Или все-таки?..

Черт-черт-черт!

Я так проголодалась, что была готова съесть что угодно. Откуда мне было знать, что у Лекси Мэдисон имелись свои причуды в отношении еды. Фрэнк не мог почерпнуть такую информацию из разговоров. Дэниел опустил ложку и в упор смотрел на меня.

– Я даже не почувствовала никакого лука, – ответила я. – Наверное, во всем виноваты антибиотики. Теперь для меня все на один вкус.

– А мне казалось, вкус тут ни при чем. Тебе просто не нравился разваренный лук.

Черт!

– Нет, мне просто было противно о нем думать. Теперь же, когда я знаю, что в рагу добавлен лук…

– Что-то подобное было с моей бабушкой, – подала голос Эбби. – Она принимала антибиотики, у нее пропало обоняние. Тебе следует поставить в известность врачей.

– Только не это! – возразил Раф. – Наконец она прекратила ныть по поводу лука! Думаю, лучше нам положиться на природу. Посмотрим, куда оно приведет. Кстати, ты собираешься доедать все, или я могу еще немного положить себе?

– Лично я не горю желанием потерять вкус и начать есть лук. В этом случае я предпочитаю инфекцию.

– Отлично. Тогда передай мне горшок.

Дэниел вновь принялся за еду. Я с подозрительным видом поковырялась в своей тарелке. Раф закатил глаза. Мой пульс явно зашкаливал за девяносто.

Рано или поздно я допущу прокол, после которого уже не выпутаться.

– Ты ловко выкрутилась с луком, – похвалил меня тем вечером Фрэнк. – Когда настанет момент выручать тебя, считай, для этого все готово: антибиотики отшибли у тебя вкус, ты перестаешь их принимать и – вжик! – у тебя развивается инфекция. Просто удивительно, как я сам не додумался.

Я сидела на своем дереве, завернувшись в общую куртку – ночь была облачная, на листьях поблескивали капли измороси, которая с каждой минутой грозила перейти в самый настоящий дождь. А еще я прислушивалась, не даст ли о себе знать Джон Нейлор.

– Ты меня слышишь? Ты когда-нибудь бываешь дома?

– Сейчас практически никогда. Отосплюсь, когда возьмем с поличным нашего типчика. Кстати, о нем. Грядет мой уикэнд вместе с Холли, так что, если сумеем как можно раньше завершить дело, я буду только рад.

– Я тоже, – ответила я. – Уж поверь.

– Неужели? А мне показалась, ты пообвыкла в новой компании.

Какие эмоции за этим кроются, я разобрать не смогла. Если кто и мастер говорить ничего не выражающим тоном, так именно Фрэнк.

– Могло быть и хуже, – ответила я уклончиво. – А сегодняшний разговор – это своего рода сигнал: мол, не расслабляйся. Долго в таком режиме мне все равно не протянуть. Есть что-нибудь полезное с твоей стороны?

– Почему Мэй-Рут пустилась в бега, до сих пор неизвестно. Чэд и eе подружки не припоминают ничего из ряда вон выходящего, что могло бы подтолкнуть eе к бегству. С другой стороны, что тут удивительного, ведь с тех пор прошло четыре с половиной года.

Его слова явились для меня полной неожиданностью.

– Что ж, и на том спасибо. – ответила я.

– Но есть и кое-что новенькое, – добавил Фрэнк. – Вполне возможно, к нашему делу это не имеет никакого отношения, однако само по себе странно, а раз странно, есть смысл поразмыслить, особенно на данной стадии. Кстати, тебе лично какой представляется Лекси Мэдисон?

В ответ я только пожала плечами, хотя Фрэнк меня и не видел. Было в его вопросе нечто интимное, словно меня попросили описать самое себя.

– Трудно сказать. Веселая, наверное. Жизнерадостная. Уверенная в себе. Энергия бьет ключом. Ну может, слегка склонная к ребячеству.

– Вот и здесь то же самое. По крайней мере если судить по видеоклипам и тому, что нам рассказали ее друзья. А моему фэбээровцу приятели Мэй-Рут поведали прямо противоположное.

От его слов мне сделалось не по себе. Я оперлась ногами на более высокие ветки и принялась в задумчивости грызть костяшки пальцев.

– По их словам, Мэй-Рут была робкая, тихая девчушка. Чэд утверждает, потому что родом она из какой-то захолустной дыры в Аппалачах. По его словам, Роли стал для Мэй-Рут приключением, ей нравилось там жить, хотя она и чувствовала себя в большом городе немного потерянной. Задумчивая мечтательница, любила животных и надеялась выучиться на помощницу ветеринара. А теперь скажи мне: это хоть чем-то напоминает твою Лекси?

Я пробежала пальцами по волосам. Черт, как жаль, что сейчас я сижу на дереве, а как хотелось бы ощутить под ногами твердую почву.

– Ты на что намекаешь? Что мы имеем дело с двумя разными девушками, однако обе почему-то как две капли воды похожи на меня? Знаешь, Фрэнк, у меня все эти совпадения уже в печенках сидят.

Почему-то представилась совершенно безумная картина: откуда-то из темных углов вылезают все новые и новые мои двойники, чтобы потом исчезнуть, раствориться без следа по всему миру, а затем где-нибудь вновь снова всплыть на поверхность.

«Это тебе за то, что в детстве так хотела иметь сестру, – подумала я и едва сдержала нервный смешок. – Будь поосторожнее с желаниями…»

Фрэнк расхохотался.

– Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, киска, но с меня двух достаточно. К тому же отпечатки пальцев нашей героини один в один совпадают с отпечатками Мэй-Рут. Тебе это не кажется странным? Я знаком с людьми, кто имел дело с такими, как она – свидетелями, которым приходилось скрывать свое «я», людьми, что ударялись в бега, вроде нашей девицы, – и все они говорят одно и то же: эти люди не изменяли своим привычкам. Одно дело взять себе новое имя и зажить новой жизнью, и совсем другое – сделать из себя нового человека. Даже для тайного агента, живущего под чужим именем, это вечная головная боль. Да что мне тебе объяснять, ты на своем опыте знаешь, каково оно – двадцать четыре часа в сутки изображать Лекси Мэдисон. Согласись, труд тяжкий.

– Я бы не сказала. – Меня вновь потянуло расхохотаться. – Из этой особы, кем бы она там ни была, вышел бы потрясающий тайный агент. Жаль, что мы поменялись с ней местами так поздно.

– Ну да, конечно, – ответил Фрэнк, – но то же самое можно сказать и об этой барышне, которую мы ищем. Не исключено, что она была одарена от природы, а может, просто прошла где-то соответствующую подготовку – либо как тайный агент, либо как актриса. Так что я, как говорится, уже настроил локаторы. А тебе задание: подумай на досуге, не заметила ли ничего такого, что указывало бы в одном из двух названных направлений. Ну, как тебе мой план?

– Отлично, – ответила я, откидываясь спиной на ствол. – Просто гениально.

У меня почему-то отшибло всякое желание смеяться. Тотчас вспомнился наш первый разговор в кабинете Фрэнка – вспомнился так ярко, что мне показалось даже, будто я ощутила запах кожи и кофе. А еще впервые представилось, будто я явно упустила что-то из того, что происходило тогда в залитой солнцем комнате, будто мимо меня прошло нечто самое важное. Я всегда почему-то думала, что самые сложные – первые несколько минут. Мне и в голову не могло прийти, что это лишь внешние ворота, а настоящие испытания последуют позже, когда я буду пребывать в уверенности, что уже нахожусь внутри и мне ничто не грозит. Что тайное рукопожатие, которым я ответила, не отдавая себе в том отчета, это и была та легкость, с которой я перевоплотилась в Лекси Мэдисон.

– А Чэд в курсе? – неожиданно спросила я, когда Фрэнк уже был готов повесить трубку. – О том, что Мэй-Рут никакая не Мэй-Рут?

– В курсе, – весело откликнулся Фрэнк. – Я как можно дольше пытался не разрушать его иллюзии, но на текущей неделе был вынужден это сделать. Хотел проверить, не скрывает ли он от меня чего-то, из верности или по любой иной причине. Судя по всему, нет.

Да, не повезло парню.

– И как он это воспринял?

– Ничего, как-нибудь переживет, – успокоил меня Фрэнк. – Ладно, поговорим завтра.

Он отключился, а я осталась сидеть на дереве, рисуя ногтем узоры на коре.

Мне не давал покоя вопрос – может статься, я недооценила жертву, а не убийцу? Скажу честно, мне было неприятно думать об этом. Увы, одно я знала точно: с Лекси все было очень непросто. Вот только что? Ее черствость, когда она бросила Чэда, не говоря ни слова? А чего стоил ее смех, когда она приготовилась покинуть Уайтторн-Хаус, точно угодившая в капкан лисица, которая без единого стона перегрызет себе лапу, лишь бы вырваться на свободу. Или причиной тому отчаяние? Его мне было куда легче понять. Но подозрительно гладкое перевоплощение из милой и застенчивой Мэй-Рут в шумную кривляку Лекси – такое просто не укладываюсь в голове. Здесь явно что-то не так. Какова причина перевоплощения? Никакой страх, никакое отчаяние не способны его объяснить. Мэй-Рут поступила так, потому что ей этого захотелось. Девушка, которая прячет в себе немало темных сторон, вполне способна привести в бешенство любого, кто с ней сталкивается.

Такие вещи не даются легко, предупреждал Фрэнк. И ошибся, по крайней мере в отношении меня. Оба раза перевоплощение в Лекси Мэдисон не составило для меня труда. Я примерила на себя ее образ с той же легкостью, с какой надеваешь старые джинсы. И это пугало.

Я вспомнила, когда уже ложилась спать: тот день на траве, когда недостающий квадратик головоломки неожиданно встал на место и в моем сознании все пятеро предстали одной семьей, причем Лекси была среди них кем-то вроде капризной младшей сестренки. Думаю, ее мысли текли в том же русле, что и мои, только в миллион раз быстрее. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, кто они и чего им недостает. И в мгновение ока она превратилась в этот самый недостающий элемент.