Текст книги "Мертвые возвращаются?.."

Автор книги: Тана Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)

– Теоретически, – съязвила Эбби.

– …и имеет полное право провести ночь где ему вздумается.

– А если он натворит глупостей?

Джастин был готов разрыдаться.

– Одна из причин, почему я не любитель эвфемизмов, – произнес Дэниел, аккуратно положив погасшую спичку в пепельницу, – состоит в том, что они мешают нормальному общению. Нет, Раф действительно способен натворить уйму глупостей, однако за этой фразой может стоять все, что угодно. Ты, видимо, опасаешься, как бы он не наложил на себя руки, что лично я считаю крайне маловероятным.

Джастин ответил не сразу, потом заговорил, не поднимая глаз:

– Он когда-нибудь рассказывал тебе о том периоде своей жизни, когда ему было шестнадцать? Когда родители заставили его едва ли не в десятый раз сменить школу?

– Прошлое меня не интересует, – ответил Дэниел.

– Он не собирался сводить счеты с жизнью, – заметила Эбби. – Просто хотел, чтобы его тупоголовый папаша обратил на него внимание. Увы, ничего у него не вышло.

– Я сказал, прошлое меня не интересует.

– А я не о прошлом, я просто говорю, что сейчас все по-другому. Вы не заметили, что Раф изменился за последние пару месяцев? Вам не показалось, что он словно стал счастливее?

– Последние несколько месяцев, – буркнул Джастин. – Но не последние несколько недель.

– Это точно, – сказала Эбби, с хрустом разрезая яблоко на две половинки. – Последние несколько недель все мы были не в лучшей своей форме. И все равно нельзя сравнивать, как было тогда и как сейчас. Раф знает, что у него есть дом, знает, что есть люди, которым он небезразличен, ему нет причин причинять себе вред. Просто у него было нелегкое время, вот он и решил слегка оттянуться, приударить за какой-нибудь юбкой. Когда ему надоест это занятие, он вернется к нам.

– А если он… – Джастин не договорил. – Нет, не нравится мне все это, ой как не нравится! – негромко добавил он, глядя в тарелку.

– Нам тоже не нравится, – бодро проговорил Дэниел. – Для всех нас время было нелегкое. Нужно смириться, набраться терпения и по отношению к себе, и по отношению друг к другу. Только так мы можем вернуться к прежней жизни.

– Ты сказал нам: потерпите, и станет лучше. А лучше не становится. Дэниел, становится только хуже.

– Я имел в виду, – возразил Дэниел, – более длительный промежуток, нежели три недели. Если вы считаете это неразумным, тогда со всей откровенностью скажите мне.

– Удивляюсь тебе! Как ты можешь быть таким спокойным? – едва ли не сквозь слезы воскликнул Джастин. – Ведь речь идет о Рафе!

– Чем бы он ни занимался в данный момент, – произнес Дэниел, предусмотрительно отворачиваясь, чтобы не выдыхать табачный дым нам в лицо, – я не вижу, как можно чему-то помочь, если впасть в истерику.

– Я не впадаю в истерику. Это нормальная реакция нормальных людей, когда пропадают их друзья.

– Джастин, – негромко произнесла Эбби, – вот увидишь, все уладится.

Джастин ее не слушал.

– Ты не человек, а робот… Господи, Дэниел, ты мог бы хоть раз, всего один-единственный раз, сделать так, чтобы все увидели: мы тебе небезразличны. Или если не мы, то хотя бы что-то…

– Думается, у вас есть все причины полагать, – холодно ответил Дэниел, – что вы, и каждый в отдельности, и все вместе, мне далеко не безразличны, что я только и делаю, что забочусь о вас.

– Это ты так думаешь. А я нет. Какие такие причины? Лично у меня есть все причины полагать, что тебе на всех нас…

Эбби сделала небольшой жест – повернув ладонь вверх, она обвела рукой комнату и указала на сад за окном. Было в этом жесте, в том, как рука вновь бессильно легла на колени, нечто усталое, отрешенное.

– Верно, – согласился Джастин и отвалился к спинке стула. Свет падал на него под углом, еще резче обозначив впалые щеки и вертикальную складку между бровями, и на какое-то мгновение мне показалось, будто я вижу его лицо, каким оно будет лет через пятьдесят. – Конечно. Дом. Но посмотри сам, что мы имеем в конечном итоге.

И вновь молчание.

– Я никогда не утверждал, – заговорил наконец Дэниел, и в его голосе послышались незнакомые мне нотки, – будто наделен непогрешимостью. Единственное, что я всегда утверждал, и я не отказываюсь от своих слов: я делаю все, что в моих силах, чтобы нам пятерым жилось хорошо. Если вам кажется, что это получается у меня плохо, то, пожалуйста, можете поступать так, как вам заблагорассудится. Если полагаете, что нам не стоит жить вместе, что ж, я вас не держу. Если считаете, что следует заявить в полицию по поводу отсутствия Рафа, достаточно поднять телефонную трубку и набрать номер.

В ответ на его слова Джастин с несчастным видом пожал плечами и вновь уставился в тарелку. Дэниел курил, глядя в пространство перед собой. Эбби грызла яблоко. Я превратила свой персик в кашу. Никто больше не проронил ни слова.

– Все понятно, вы потеряли вашего дамского угодника, – произнес Фрэнк, когда я позвонила ему с моего дерева. Судя по всему, мы вдохновили его попробовать здоровую пищу, потому что в данный момент он ел что-то с косточками. Было слышно, как он тихонечко что-то плюет себе в ладонь или, может быть, не в ладонь, а куда-то еще. – Если его найдут мертвым, тогда, возможно, народ поверит в существование загадочного убийцы. Эх, были бы деньги, сделал бы ставки.

– Хватит придуриваться, Фрэнк, – сказала я.

Фрэнк рассмеялся.

– Выходит, ты за него не беспокоишься? Ты серьезно?

Я пожала плечами:

– Мне просто хотелось бы знать, где он сейчас. Вот и все.

– Я бы не советовал тебе особенно брать в голову, киска. Одна моя знакомая барышня пыталась выяснить, где однажды вечером обретался ее дружок Мартин, и по ошибке набрала номер Рафа. К сожалению, пока недоразумение не выяснилось, он не упомянул, где в тот момент находился, а шум на заднем плане был очень даже красноречивым. Так что Эбби права: ваш драгоценный Раф заглянул в паб, принял как следует и решил снять девчонку. Вот увидишь, он скоро вернется, цел и невредим, если не считать жестокого похмелья.

И все-таки Фрэнк забеспокоился. Причем настолько, что вытащил откуда-то бабенку с томным голоском и заставил ее звонить. Возможно, одного Нейлора ему было маловато, чтобы насолить Сэму. А может, он с самого начала серьезно его подозревал. Я подтянула ноги выше на ветке.

– Отлично, – сказала я. – Приятно было услышать.

– С чего это у тебя сегодня голос как у дохлой кошки?

– Из-за ребят. Они все жутко расстроены, – ответила я. Слава Богу, Фрэнку не видно в данный момент мое лицо. От усталости я была готова в любой момент рухнуть с дерева, а потому покрепче уцепилась за ветку. – Что бы ни было тому причиной – то ли они все еще переживают из-за меня, то ли из-за чего-то другого, о чем дружно умалчивают, – но впечатление такое, что у них там сплошной раздрай.

Фрэнк ответил не сразу.

– Я знаю, киска, ты сумела найти к ним подход. И это здорово. И хотя лично мне они сами и их чувства до лампочки, я не возражаю, если ты принимаешь все близко к сердцу. Лишь бы не мешало делу. Но запомни – они тебе не друзья-приятели. Их проблемы не твои проблемы, они твой шанс раскрыть преступление.

– Понимаю, – промямлила я. – Но видеть все это действительно тяжело.

– Что же, толика сочувствия не повредит. – с набитым ртом бодро отозвался Фрэнк. – Главное – не увлекаться. Кстати, у меня есть кое-что, что заставит тебя забыть про их печали. Твой Раф не единственный, кто пропал.

– Что ты сказал?

Фрэнк выплюнул косточки.

– Я тут намеревался взять на крючок Нейлора. Понаблюдать за ним со стороны. Посмотреть, чем он занимается, с кем водит дружбу, ну и все такое прочее. Чтобы тебе было над чем поразмышлять на досуге. Все оказалось не так-то просто. Сегодня он на работу не явился. Родители не видели его со вчерашнего вечера, и оба в один голос утверждают, что это на него не похоже. Отец его в инвалидной коляске. Их любящий сын мог свалить все заботы по уходу за инвалидом на мать. Твой Сэмми и еще парочка наших людей день и ночь следят за их домом. Мы также подключили к делу Бирна и Догерти. Кто знает, что выплывет наружу?

– Не думаю, чтобы он уехал далеко, – ответила я. – Вряд ли парень покинет Гленскехи, если его только насильно не уволокут отсюда. Вот увидишь, он скоро объявится.

– Я тоже так считаю. А что касается ножевых ранений, это еще ни о чем не говорит. Неправда, будто в бега пускаются только преступники. Но есть одна вещь, которую я знаю доподлинно. Что бы ни заставило его дать деру из деревни, только не страх. Скажи, он произвел на тебя впечатление пугливого человека?

– Нет, – ответила я. – Ни на секунду. Другое дело, что он был в ярости.

– Вот и я того же мнения. На допросе он был готов лопнуть от злости. Я потом пронаблюдал за ним, когда он выходил из участка. Так вот, не успел Нейлор сделать и пары шагов от двери, как обернулся и в сердцах сплюнул. Скажу тебе честно, Кэсси, мы здорово его достали, да и характер у него не подарок. Так что, возможно, ты права: далеко он уйти не мог. Трудно сказать, куда Нейлор запропастился, но он явно не желает, чтобы мы за ним следили. С другой стороны, вполне может статься, что ему есть что скрывать. Так что будь начеку.

Как будто я сама этого не знаю. По пути домой я старалась шагать по середине дороги с пистолетом в руке. Я засунула его за пояс, лишь когда за мной захлопнулась задняя калитка и я снова оказалась в саду. Из освещенных окон дома на лужайку пролегли яркие полосы света.

Сэму я звонить не стала. И не потому, что забыла. Не знаю, ответил бы он мне. Но даже если бы и ответил, я точно не знаю, что мы сказали бы друг другу.

Глава 17

На следующее утро, около одиннадцати часов, Раф объявился в библиотеке – пальто криво застегнуто не на те пуговицы, рюкзак легкомысленно повис на руке. От него несло табачным дымом, на ногах он стоял нетвердо.

– Привет! – произнес Раф, глядя на нашу компанию и слегка покачиваясь. – Слышите, всем привет!

– Где ты был? – прошипел Дэниел.

Он почти не скрывал, что чертовски зол. Думаю, он переволновался из-за этого поганца больше, чем был готов признать.

– В самых разных местах, – ответил Раф. – То там, то здесь. А вы без меня как?

– Мы решили, с тобой что-то случилось, – ответил Джастин надтреснутым шепотом, из которого затем наружу прорвался его истинный голос. – Почему ты нам не позвонил? Или хотя бы не прислал сообщение?

Раф обернулся в его сторону.

– Потому что у меня были дела, вот почему, – ответил он после секундной паузы. – К тому же не было настроения кому-то звонить.

В нашу сторону, оторвав глаза от томов по философии, обернулся один из самозваных Блюстителей Тишины и злобно шикнул:

– Нельзя ли потише?

– Ты не мог подождать? – холодно заметила Эбби. – Выбрать другой день, если тебе вдруг приспичило поохотиться за бабами. Уж это, я думаю, ты мог и сам понять.

Раф покачнулся на пятках и презрительно посмотрел на нее.

– Пошла ты знаешь куда?! – нарочито громко произнес он. – Я сам себе хозяин, и сам решаю, что и когда мне делать!

– Не смей разговаривать с ней таким тоном! – приструнил его Дэниел.

Похоже, он тоже не собирался переходить на шепот. Блюстители Тишины дружно шикнули:

– Тише!

– Сядь и давай поговорим. – Я потянула Рафа за рукав.

– Лекси, – произнес он, пытаясь взять меня в фокус. Глаза его были налиты кровью, волосы всклокочены. – Мне не следовало оставлять тебя одну.

– Со мной все в порядке, – ответила я. – Можешь за меня не переживать. Лучше садись ко мне и расскажи, где пропадал всю ночь.

Он протянул руку и провел пальцами по моей щеке, шее, а потом и ниже, к вырезу блузки. От меня не скрылось, как у Эбби глаза полезли на лоб, а Джастин поспешил сделать вид, будто нашел что-то интересное в книге.

– Боже, какая ты красивая, – произнес Раф. – Хотя на самом деле ты не такая уж нежная и беззащитная. Иногда мне кажется, что мы все не такие, какими кажемся внешне.

Один из Блюстителей Тишины откопал Аттилу – а это, как известно, самый упертый охранник во всей Вселенной. Не иначе как пошел в охранники в надежде, что при случае можно размозжить череп распоясавшемуся хулигану, но поскольку таковых на территории колледжа раз-два и обчелся, он ловит кайф от того, что доводит до слез первокурсников.

– Этот парень тебе мешает? – спросил он у меня.

Вышибала пытался задавить Рафа своим ростом, но, увы, тот тоже был не из коротышек.

Перед ним моментально выросла стена: Дэниел, Эбби и Джастин тотчас вскочили с мест, хотя и постарались принять небрежно-равнодушный вид. Даже Раф выпрямился и моментально убрал от меня руку. Более того – прямо на глазах протрезвел.

– Все в порядке, – сказала Эбби.

– Я не тебя спросил, – огрызнулся Аттила. – Ты знаешь этого типа?

Вопрос он задал уже мне. В ответ я одарила его ангельской улыбкой и сказала:

– Вообще-то это мой муж. Сначала я хотела, чтобы меня избавили от его общества, но потом передумала. И теперь мы с ним собираемся потрахаться в женском туалете.

Раф хихикнул.

– Ребят не пускают в женские туалеты, – грозно произнес Аттила. – И вы мешаете людям работать.

– Что верно, то верно, – согласился Дэниел. Он поднялся с места, взял Рафа за плечо – со стороны могло показаться, что легонько, но мне было видно, с какой силой впились его пальцы. – Мы уже уходим. Вся наша компания.

– Отпусти! – огрызнулся Раф и попытался стряхнуть его руку.

Дэниел быстро выпроводил его вон – мимо Аттилы, мимо книжных полок. Он ни разу не обернулся проверить, идем ли мы следом.

В общем, мы собрали наши вещи и под грозные наставления Аттилы в срочном порядке покинули библиотеку. Рафа с Дэниелом мы нашли в фойе. Дэниел крутил на пальце ключи от машины, Раф стоял, прислонившись к колонне, и дулся.

– Поздравляю, – сказала ему Эбби. – Отлично сработано. Высший пилотаж.

– Не заводись.

– И что нам теперь делать? – спросил Джастин у Дэниела. Он тащил не только свои вещи, но и его. Вид у него был испуганный. – Не можем мы просто так взять и уйти.

– Это почему же?

Воцарилось короткое молчание. Распорядок дня настолько вошел в нашу плоть и кровь, что, как мне кажется, мы перестали думать о том, что это никакой не закон природы и что при желании ничто не мешает нам его нарушить.

– А что ты предлагаешь? – спросила я.

Дэниел подбросил и поймал ключи.

– Едем домой. Будем красить гостиную, – сказал он. – Мы и без того слишком много времени проводим в библиотеке. Немного работы по дому пойдет нам только на пользу.

Человеку со стороны его слова показались бы довольно странными. Я буквально слышала в своей голове голос Фрэнка: «Господи, да они там все как реактивные. Как ты только выдерживаешь?» Все согласно кивнули, а секунду спустя и Раф. Я уже заметила, что дом был для них тихой гаванью: стоило случиться чему-то неприятному, как разговор моментально заходил о том, что надо что-то починить, переставить на новое место, и все тотчас успокаивались. Когда в доме будет наведен окончательный порядок, нас всех ждут крупные проблемы – нечего будет ремонтировать, негде наводить блеск. И куда тогда прикажете девать энергию?

В общем, идея сработала. Мебель обернули старыми простынями, открыли настежь окна, переоделись и под звуки регтайма на заднем плане принялись за работу. Казалось, будто дом прямо у нас на глазах раздувался словно довольный сытый кот. Дэниел прав: физический труд – великое дело. К тому времени как мы закончили, Раф порядком подрастерял кураж, если не сказать, что виновато поджал хвост. Эбби и Джастин успокоились и даже завели длинный спор о том, хорош или нет Скотт Джоплин. В общем, все мы слегка взбодрились.

– Кто первый в душ? – спросила я.

– Пусть идет Раф, – предложила Эбби. – Каждому по потребностям.

Раф в ответ скорчил гримасу. Мы растянулись на простынях, любуясь творением собственных рук. Сил подняться с места у нас уже не было.

– Как только стены высохнут, – сказал Дэниел, – нужно решить, будем мы на них что-то вешать или нет.

– В пустой комнате наверху я видела старые оловянные вывески, – откликнулась на его вопрос Эбби.

– Что-то мне не слишком катит жить в пабе восьмидесятых годов, – возразил Раф. Он либо уже окончательно протрезвел, либо мы все, как токсикоманы, надышались краской и потому не замечали перегара. – Неужели здесь нет картин или чего-то в этом роде?

– Те, что остались, просто ужасны, – ответил Дэниел.

Он сидел, прислонившись к краю дивана, в своей старой рубашке в клетку. Вид у Дэниела был довольный и счастливый, даже счастливее, чем когда бы то ни было.

– Пейзаж с оленем и гончими или что-то типа того, причем весьма и весьма плохонький. Не иначе как претензия на художество со стороны какой-нибудь прапрабабки.

– Зачем так жестоко? – укоризненно сказала Эбби. – Главное, что человек вложил в произведение душу. А художественные достоинства здесь ни при чем.

– Давайте воспользуемся старыми газетами, – предложила я.

Я лежала на спине посередине комнаты и дрыгала в воздухе ногами, разглядывая свежие пятна краски на рабочем комбинезоне Лекси.

– Возьмем самые старые, со статьей о пятерых близнецах семьи Дион и рекламой той самой штуки, от которой якобы набирают вес. Вырезки можно развешать по стенам, предварительно покрыв лаком, как фотки на двери в комнате Джастина.

– Но ведь это моя спальня, – возразил он. – Гостиной полагается быть элегантной. Производить впечатление. А ты говоришь – реклама!

– Знаете, – неожиданно встрял в наш разговор Раф и приподнялся на локте. – Я понимаю, что должен перед вами извиниться. Мне не следовало пропадать, тем более не поставив в известность, где я. У меня есть лишь одно оправдание, да и то не убедительное. Я сильно разозлился из-за того парня. Ведь, согласитесь, он легко отделался. Прошу меня простить.

В эту минуту он был просто душка, наш Раф. Он, стоит ему захотеть, большой мастер подобных штучек. Очарует кого угодно, сами не заметите. Дэниел ответил на его слова серьезным кивком.

– Ты идиот, – сказала я, – но мы все равно тебя любим.

– С тобой все в порядке? – спросила Эбби и потянулась взять с ломберного столика сигареты. – Знаешь, мне совсем не нравится, когда кто-то пропадает непонятно где.

– Мне вот какой вопрос не дает покоя, – сказал Раф. – Уж не нанял ли его Нед, чтобы запугать нас?

На какое-то мгновение воцарилась абсолютная тишина. Рука Эбби застыла в воздухе, наполовину вытащив сигарету из пачки. Джастин попытался привстать, но так и замер полусидя.

Дэниел фыркнул.

– Лично я сомневаюсь, что у Неда хватит на это мозгов, – язвительно заметил он.

Я открыла было рот, чтобы спросить: «А кто такой Нед?» – и тотчас поспешила закрыть его. Не потому, что мне по идее полагалось это знать, а потому, что я знала. Ну как я раньше не подумала! Глупая курица! От злости я была готова отшлепать саму себя. У Фрэда есть дурацкая привычка. Если ему кто-то не нравится, он начинает называть этого человека исключительно уменьшительным именем – Дэнни, Сэмми. Я по глупости и подумать не могла, что он мог положить глаз не на того парня. Мои друзья говорили о Тугодуме Эдди. Том самом, что поздно ночью бродил по сельским дорогам – якобы кого-то искал – и утверждал, что не видел Лекси в глаза. Он и был Н. Я готова была поклясться, что Фрэнку слышно в микрофон, как бешено стучит мое сердце.

– Может, и нет, – согласился Раф и, откинувшись на локтях, обвел взглядом стены. – Когда закончим с ремонтом, надо будет пригласить его в гости.

– Только через мой труп, – возразила Эбби, и я услышала нервозные нотки в ее голосе. – Нам нечего водить с ним дружбу. Мы уже водили.

– И через мой тоже, – поддакнул Джастин. – Этот парень тот еще лицемер. Всю ночь напролет хлестал пиво, и, разумеется, у него началась отрыжка. Он почему-то решил, что это смешно, и всякий раз ржал как идиот. А его занудные рассуждения о встроенных кухнях, о налоговых каникулах, о… толком не помню, что он еще там нес… Думаю, одного раза достаточно. Даже более чем.

– Вы, ребята, совсем бессердечные, – заявил Раф. – Нед обожает этот дом. Он так и сказал судье. Почему бы нам не пригласить его хотя бы разок – пусть убедится, что старая развалюха попала в хорошие руки. Эй, дайте-ка мне закурить.

– У Неда есть мечта, – резко произнес Дэниел, – шикарные апартаменты на просторном участке с возможностью дальнейшего строительства. Увидит он это только через мой труп.

При его словах Джастин дернулся, хотя и попытался это скрыть: потянулся за пепельницей и подтолкнул ее Эбби. И вновь молчание, острое как лезвие бритвы. Эбби закурила сигарету, потушила спичку и бросила Рафу пачку, которую тот поймал одной рукой. Все сидели, глядя куда-то в пространство и не желая посмотреть друг другу в глаза. В окно по ошибке залетел шмель и повис над роялем в косых лучах солнца; повисел-повисел и вновь вылетел на улицу.

Меня так и подмывало что-то сказать – в конце концов, моя работа в том и состояла, чтобы сглаживать такие моменты. Увы, внутреннее чутье подсказывало: мы забрели в коварную трясину, и один неверный шаг может мне дорого стоить. Нед все больше и больше казался мне тем, кого мы ищем, даже если на данный момент я понятия не имела, при чем здесь шикарные апартаменты. Но одно я знала точно: что бы ни происходило здесь, в этих стенах, все гораздо сложнее и страшнее, нежели могло показаться со стороны.

Эбби проницательными серыми глазами наблюдала за мной сквозь сигаретный дымок. Я тоже бросила в ее сторону страдальческий взгляд, что, впрочем, не стоило мне особых усилий. Спустя мгновение она потянулась за пепельницей и сказала:

– Если нет ничего приличного, что можно было бы повесить на стены, почему бы не попробовать что-то другое? Раф, если мы найдем фотографии тех старых росписей, как думаешь, сможем мы сами сотворить что-то на них похожее?

Раф лишь пожал плечами. Потихоньку на его лицо возвращалось воинственное выражение: мол, нечего на меня наезжать. И вновь нас словно окутало темным наэлектризованным облаком.

Впрочем, молчание меня устраивало. Мысли судорожно крутились в голове – и вовсе не потому, что Лекси по какой-то причине зависала с главным супостатом. Было ясно – имя Неда здесь табу. За три недели моего пребывания здесь оно не прозвучало ни разу, а когда прозвучало, все задергались. Интересно, с чего бы это? Ведь в конечном итоге он проиграл. Дом принадлежит Дэниелу, как решили и дядюшка Саймон, и судья. По идее имя Неда должно было вызвать совсем иную реакцию – смешки и пару-тройку язвительных замечаний. Я была готова продать свою почку, лишь бы выяснить, какие делишки все-таки творятся вокруг меня. Увы, я понимала: задавать в такой ситуации вопросы – себе дороже. Лучше попридержать язык.

Как оказалось, в том не было необходимости. Мысли Фрэнка – не могу сказать, что я была от этого в особом восторге, – работали в том же направлении, что и мои, причем гораздо быстрее.

Я пошла прогуляться как можно раньше. Темное облако в гостиной так и не рассеялось, скорее наоборот, сгустилось еще сильнее. Дэниела было лучше не трогать. Джастин, Эбби и я пытались о чем-то болтать, а вот Раф сидел темнее этой самой тучи. Дэниел тоже ушел в себя и на все вопросы отвечал односложно. Мне в срочном порядке требовалось уйти из дома и все хорошенько взвесить.

Лекси встречалась с Недом по крайней мере трижды, причем пускалась ради этого во все тяжкие. Четыре главных мотива – похоть, алчность, ненависть и любовь. При слове «похоть» у меня тотчас включился рвотный рефлекс. Чем больше я узнавала о Неде, тем больше проникалась уверенностью, что Лекси не стала бы иметь с ним ничего общего. Алчность – кто знает… Лекси нуждалась в деньгах, и богатый ухажер вроде Неда был в своем роде куда предпочтительнее Джона Нейлора, вынужденного за гроши перелопачивать на ферме навоз. Вдруг у нее была назначена с Недом встреча – обсудить, какие безделушки из Уайтторн-Хауса он хотел бы иметь и сколько готов за них заплатить, – а потом что-то пошло наперекосяк?..

Это была странная ночь: необъятная, темная, ветреная. Среди холмов завывал ветер, на небе звездная россыпь, луны не видно. Я засунула пистолет за пояс, залезла на свое дерево и просидела там какое-то время, всматриваясь в темные заросли кустарника прямо подо мной, прислушиваясь к каждому подозрительному звуку. А еще я думала, не позвонить ли Сэму.

И в конечном итоге позвонила Фрэнку.

– Нейлор еще не объявился, – заявил он. И никакого «привет», никакого «здравствуй». – Ну что, небось на дежурстве?

– Где ж еще, – ответила я. – Пока что никаких признаков его возвращения.

– Это точно.

Я уловила в голосе Фрэнка рассеянные нотки, что тотчас подсказало мне: его мысли так же заняты сейчас кем-то другим.

– Отлично. А у меня есть нечто такое, что, возможно, тебя заинтересует. Надеюсь, ты в курсе, что твои новые друзья грызлись сегодня по поводу кузена Эдди и его квартир.

На какое-то мгновение меня словно ударило током, потом я вспомнила: Фрэнк пока ничего не знает про загадочного Н.

– Угу, – ответила я. – По-моему, этот Эдди для нас находка.

– Еще бы! Классический образец имбецила-яппи. Готов поспорить, его волнуют лишь две вещи – размер члена и счет в банке.

– То есть ты думаешь, Раф прав в своем предположении, что это он нанял Нейлора?

– Ничего подобного! Эдди не якшается с плебеями. Видела бы ты его физиономию, когда он услышал мой акцент. Наверное, испугался, что я сейчас приставлю к его горлу нож и потребую бумажник. Но сегодняшний день навел меня на кое-какие мысли. Помнишь, ты как-то раз сказала, что эти четверо слегка свихнулись по поводу дома? Уж как-то странно они к нему привязаны.

– Ну да, говорила. – На самом деле эти слова уже вылетели у меня из памяти. – Думаю, я слегка хватила через край. Просто когда вложишь во что-то столько труда, невольно прикипаешь душой, тем более к такому симпатичному дому.

– Симпатичный, не спорю, – ответил Фрэнк. В его тоне мне послышалось нечто такое, что тотчас заставило насторожиться – резкие, сардонические нотки. – В общем, вот что я тебе скажу. Сегодня мне стало скучно – Нейлора до сих пор где-то носит нелегкая, а что касается нашей Лекси-Мэй-Рут-Княжны-Анастасии, или как ее там, здесь вообще полный тупик. На сегодняшний день я перебрал четырнадцать стран и теперь склоняюсь к мысли, что в 1997 году она была выращена в пробирке каким-то безумным ученым. Так вот, чтобы продемонстрировать доверие к моей милой Кэсси и ее чутью, я позвонил корешу из Бюро регистрации земельной собственности и поинтересовался насчет Уайтторн-Хауса. Скажи, киска, кто тебя любит?

– Ты, конечно, – ответила я. У Фрэнка есть знакомства в самых невообразимых местах – «мой кореш в доках», «мой кореш в Совете округа», «мой кореш – владелец порнолавки». Когда мы только-только придумали нашу Лекси, «кореш из Бюро записи актов гражданского состояния» выдал ей свидетельство о рождении на случай, если кому-то захочется проверить, а была ли такая вообще. А «кореш – владелец фургона» помог мне перевезти вещи в ее однокомнатную квартирку. Какие ответные услуги предполагались в каждом таком случае – я предпочитаю не знать. – И что?

– Помнишь, ты как-то раз сказала, что они ведут себя так, будто дом принадлежит им всем?

– Ну да, вроде бы.

– Так вот, киска, ты на все сто процентов права. Так оно и есть. Значит, и тебе тоже.

– Фрэнк, прекрати придуриваться. У меня твои шуточки уже знаешь где сидят. – Мое сердце билось медленно, но сильно. Ветер прошелестел листьями живой изгороди. Нет, это явно неспроста. – Скажи сразу, к чему ты клонишь.

– Завещание дядюшки Саймона официально вступило в силу, и с десятого сентября Дэниел стал законным владельцем дома. А пятнадцатого декабря право собственности было передано пяти лицам – Рафаэлу Хайленду, Александре Мэдисон, Джастину Мэннерингу, Дэниелу Марчу и Абигайл Стоун. Счастливого Рождества!

Первым делом меня ошеломило даже не само известие, а его дерзость. Каким же доверием нужно обладать, чтобы вложить свое будущее в откровенных иждивенцев. И никаких полумер – взять и одним махом сознательно передать все, что у тебя имеется, в руки тех, кто тебе дорог больше всего. Я представила себе Дэниела за столом: вот он сидит, широкоплечий, в белой накрахмаленной рубашке, быстрым и точным движением перелистывает страницы; затем Эбби в махровом халате, как она на кухне переворачивает ломтики бекона; Джастина, как он, жутко фальшивя, поет по утрам, вылезая из постели Рафа – вот он растянулся на траве и щурится, глядя на солнце. Меня не отпускало странное чувство. Раньше, бывало, я им завидовала. Сейчас это была не зависть, а что-то другое, едва ли не благоговейный трепет.

И вдруг бац! – все встало на свои места. Н. Билеты на самолет. Через мой труп. Пусть даже не мечтает. Все это время я словно играла с музыкальными шкатулками и оловянными солдатиками, пытаясь вычислить, чего стоит заурядный альбом с семейными фотографиями. Я полагала, что ей нечего продавать.

Что, если она вела с Недом тайные переговоры, а остальные что-то заподозрили? Вот это облом! Неудивительно, что одно его имя превратило комнату в Северный полюс. Я сидела ни жива ни мертва.

Фрэнку, наоборот, не сиделось на месте. Мне было слышно, как он взад-вперед расхаживает по комнате.

– На одни только бумажки требуется несколько месяцев. Думаю, наш Дэнни начал их оформлять в самый первый день, как только получил ключи. Я знаю, ты любишь этих ребят. И все же, согласись, здесь явно что-то нечисто. Дом тянет самое малое на пару миллионов. О чем, интересно, он думал? Что они всей своей счастливой коммуной собираются вечно жить под одной крышей? Впрочем, мало ли что он думал. Ты лучше скажи мне, какую дурь он курит?

Фрэнк явно принял новость близко к сердцу: как он мог прошляпить такое? Мы тут развернули крупномасштабную операцию, а какие-то студентики прошмыгнули мимо нашего носа.

– Да, все это довольно странно, – осторожно начала я. – И они сами тоже странные. Ты прав: чем дальше, тем запутаннее. Что, например, будет, если кто-то из них захочет жениться или выйти замуж? Впрочем, как ты сам только что сказал, они ребята молодые и вряд ли об этом задумываются.

– Например, наш крошка Джастин вообще никогда не женится, если только не будет изменений в законодательстве.

– Фрэнк, прошу тебя, без намеков. Тебе-то какое дело?

Ведь это еще ничего не значило, по крайней мере в отношении четверых обитателей дома. Скорее было похоже, что Лекси убил кто-то посторонний. Как, впрочем, не означало, что она вознамерилась продать свою долю. Допустим, у нее имелась договоренность с Недом, а потом она вдруг передумала, сказала, что берет свои слова назад, а может, вообще всю дорогу водила его за нос. Нарочно дразнила, в отместку за то, что он пытался прибрать к рукам дом. А ведь он, что называется, спал и видел, как это произойдет, и ему плевать было на деда.