Текст книги "Когда ты желанна"

Автор книги: Тамара Леджен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Это была идея моей матери, – смущенно признался Дориан. – Она наняла штукатура, не сказав мне. Я был на охотничьей вечеринке в Шотландии, и когда вернулся, мне представили свершившийся факт.

– По моему опыту, фиговые листья не делают одежду удобной, – сказала она, хохоча. – Однажды я позировала художнику в костюме Евы. На следующий день я проснулась с самой неловкой сыпью, как и бедный Адам. Ты можешь сказать, что мы тоже представили свершившийся факт.

– Салли! – увещевал ее Дориан, весьма шокированный.

Селия шутливо прикрыла рот ладонью.

– Извини, Ваша милость, – прошептала она.

Хотчкисс осторожно откашлялся.

– Хотчкисс, это мисс Сент-Ли, – сказал ему Дориан.

– Привет, Хотчкисс, – Селия приготовилась к осмотру, нo дворецкий едва взглянул на нее. Он был раздражен, хотя не из-за нее, и, конечно, не из-за хозяинa. Его рассердил мальчик Питер, который принес новости о возвращении герцога, но не упомянул спутницу его милости.

– Добро пожаловать в Ашлендс, мисс Сент-Ли, – слегка поклонившись, приветствовал дворецкий. – Надеюсь, вы все найдете к вашему удовлетворению.

– О, дорогой, – сказала Селия, разочарованная. – Он говорит со мной так, как будто я важная персона! Вы меня не помните, Хотчкисс?

Он моргнул.

– Прошу прощения, мисс? – пробормотал он.

– Это я, Хотчкисс! Сара Хартли! Я приехала домой! Его милость привез меня домой. Вы не рады меня видеть?

Старик уставился на нее, его морщинистое лицо побледнело.

– Мисс Сара? Это действительно вы?

– Ну, я не призрак, – ответила она.

– Как видите, Хотчкисс, мисс Сара не умерла в конце концов, – строго заключил Дориан. – Но вы ведь уже знали это, не так ли?

– Ваша милость, – заикался дворецкий. – Простите меня! Я… я не понимаю.

– И я не понимаю, – бесстрастно ответил герцог. – Должны ли мы обсудить это в гостиной?

В гостиной было холодно, огонь не горел, шторы опущены. В отсутствиe семьи мебель была покрыта коричневой голландской тканью. Даже люстры были завернуты в ткань. Селия сразу подошла к окну и открыла шторы.

– Хорошо, Хотчкисс, – Дориан стоял с руками, сложенными за спиной. – Я верю, что вы должны мне объяснить. Вы все время знали, что Салли – мисс Сара – не умерла. Но вы держали это при себе все эти годы. Вы обманули меня. Зачем?

– Обманул вас, Ваша милость! Разве это не то, что вы хотели, Ваша милость? – жалобно спросил Хотчкисс. – Разве вы не распорядились, чтобы мисс Сара покинула этот дом, и ее имя больше никогда не упоминалoсь?

– Что? – воскликнул Дориан. – Кто вам это сказал?

– Ее милость, вдовствующая герцогиня.

Это был ответ, которого Дориан ожидал. Тем не менее, гнев вспыхнул в его глазах.

– Она сказала вам гнусную ложь, и вы ей поверили. Это то, что вы думаете обо мне? Это то, что вы думали обо мне все это время!

Хотчкисс опустил голову.

– Я интересовался, Ваша милость, но вдовствующая герцогиня сказала, что я не смею сомневаться в ее словах.

– Пожалуйста, не сердись на Хотчкисса, Ваша милость, – тихо сказала Селия. Она уселась на сиденье у окна и выглядела маленькой на фоне большого окнa позади нее. – Это то же самое, что сказала твоя мать мне, более или менее. Она сообщила, что ты желаешь, чтобы я уехала, и… как Хотчкисс, я ей поверила. Я умоляла ее рассказать, чем я вас обидела, но она не сказала.

 – Боже! Как ты могла кого-то обидеть? Ты была всего лишь ребенком.

– Я разбила одну из китайских ваз, – напомнила она ему.

– О, Салли! Никто не заботился об этом.

– Прошу прощения, Ваша милость, – промолвил Хотчкисс. – Но я верю, что это могло иметь отношение к завещанию вашего покойного отца.

Дориан нахмурился.

– Что ты говоришь, Хотчкисс? Мой отец не оставил Салли никакого наследства, о котором я знаю. На самом деле его завещание было ужасно устаревшим. Когда нотариус зачитал его, мы обнаружили, что отец оставил деньги людям, которые уже лет десять как мертвы.

– Да, Ваша милость, – продолжал Хотчкисс. – За день до своей смерти его милость вызвал в дом мистера Крaтчли из деревни. Он пробыл с вашим отцом почти час. Я помню, ее милость – ваша мать – была очень зла из-за этого. Уже на следующий день ваш отец умер во сне.

– Что из этого? Кто этот человек – Крaтчли? Я никогда не слышал о нем.

– Нет, ваша милость. Он адвокат в деревне Ашленд-Хит, – ответил Хотчкисс. – И все еще живет там.

Дориан нахмурился.

– Вы говорите, что мой отец изменил свое завещание перед смертью? Невозможно. Такое событие не могло быть засекречено.

– Я не могу быть уверен, Ваша милость, – согласился Хотчкисс. – Но я думаю, что он изменил его. Или, по крайней мере, хотел.

– Разумеется, – промолвила Селия, – имущество было оставлено его старшему сыну.

– Большая часть его, конечно, майоратная,  – подтвердил Дориан. – Но у моего отца было какое-то личное имущество, которым он мог распоряжаться по своему усмотрению. Он оставил тебе несколько фунтов, Хотчкисс, не так ли?

– Его милость был более чем щедр, – сказал Хотчкисс. – Я полагаю, что он думал о мисс Саре, когда послал за мистером Крaтчли.

– Из-за меня? – удивилась Селия.

– Ты думаешь, мой отец изменил свою волю в пользу Сары?

Хотчкисс колебался.

– Возможно, это не мое место, чтобы говорить, Ваша милость.

– Выкладывай, старина, – поторопил дворецкого Дориан. – Рассказывай все, что знаешь. У нас больше не будет секретов в этом доме.

– В тот день, когда умер ваш отец, я увидел герцогиню в кабинете, в этой самой комнате. Она что-то жгла в камине. Выглядело... важным.

– Важным? – вскинулcя Дориан. – Например, новое завещаниея? Говори, Хотчкисс!

– Я ни в чем не обвиняю ее милость, – быстро сказал Хотчкисс. – Только казалось странным, что она что-то сожгла в тот день, буквально через несколько минут после того, как мистер Крaтчли вышел из дома. Несколько месяцев спустя, когда Ваша милость с супругой были в Бате, мисс Сара была собрана и отослана. Вдовствующая герцогиня сказала нам, что это ваше желание, и что мы должны всем говорить, что она умерла. Я всегда задавался вопросом, могут ли эти две вещи быть связаны. Мы никогда не знали, что случилось с мисс Сарой, но нам ее не хватало. Вас очень нам не хватало, мисс Сара, – продолжил он, поднимая глаза, чтобы посмотреть на Селию. – Вы были светом этого дома. Мы все любили вас.

– Спасибо, Хотчкисс.

– Думаю, – заключил Дориан, – что я должен нанести визит этому парню Крaтчли. С тобой все будет в порядке, Салли? Я имею в виду, без меня?

– Конечно, со мной все будет в порядке, – успокоила его Селия. – Я не буду сама по себе. Слуги позаботятся обо мне.

– Мы очень хорошо позаботимся о мисс Сарe, Ваша милость, – заверил Хотчкисс.

– Правда? – xолодно вымолвил герцог. – Вы не делали такую хорошую работу раньше! Вам повезло, что мисс Сара попросила меня быть милосердным. В противном случае вы были бы уволены со службы.

– Да, Ваша милость, – тихо сказал Хотчкисс.

– Не стойте там, – недовольно распорядился Дориан. – Мисс Сара устала от путешествия. Найдите служанку, которая присмотрит за ней.

– Да, конечно, Ваша милость. – Селия поднялась со своего места. – Не нужно показывать мне дорогу, Хотчкисс, – сказала она. – Я уверена, что могу вспомнить. Если потеряюсь, то позвоню за помощью.

Селия не видела Дориана до позднего вечера, пока он не вернулся из деревни. Она провела день, гуляя по дому, переходя из комнаты в комнату, пообедала с подноса в музыкальной комнате, а потом уснула на огромном удобном диване. Кто-то накрыл девушку мягким одеялом, когда она спала.

Дориан осторожно разбудил ее.

– Как они отнeслись к тебе?

– Как к принцессе, – Селия села, вспоминая. – Кухарка приготовила мне мой любимый чай, а миссис Стэмпли проводила меня в розовую комнату. Моя старая комната была очень хороша для девочки четырнадцати лет, но это ничто по сравнению с розовой комнатой. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Конечно, нет, – сказал он. – Как ты оказалась здесь? Я больше никогда не захожу в эту комнату.

– Просто бродила. Наткнулась на пианино и подумала, что могу попробовать что-нибудь сыграть. Как я раньше упражнялась! Был еще этот отрывок, ты помнишь? Восемь диезов подряд! Я когда-то прекрасно исполняла его, но стала такой ленивой в старости. О, ты выглядишь измученным! – воскликнула она, заметив его лицо. – Садись! Должна ли я послать за чаем?

– Нет, спасибо. – Он сам позвонил и, когда появился Хотчкисс, попросил бренди.

– Полагаю, твой день был не таким приятным, как мой, – тихо сказала Селия. – Я прошу прощения.

– Это было не так уж плохо, – Дориан заставил себя улыбнуться. – Я могу с полной уверенностью сказать, что в твоей могиле нет несчастного цыганского ребенка. На самом деле в твоей могиле никого нет.

– Гроб был пуст! О, я так рада.

– Не совсем пуст, – он поставил небольшую коробку на стол рядом с диваном.

Селия посмотрела на него с беспокойством.

– Что это? Это было в могиле?

– Открой, – предложил он. – Это совершенно безопасно, – добавил он. – Никаких червей или жуков.

Селия осторожно открыла его.

– Мой медальон! – воскликнула она, доставая из коробки золотую подвеску в форме сердца и цепочку. – А пряди волос? Они все еще внутри?

– Ты должна убедиться сама, – сказал Дориан. – Я не открывал его.

Медленно она разжала две половины сердца.

– Ну?

Она могла только кивнуть, слишком перегруженная эмоциями, чтобы говорить.

– Я рад. Знаю, как много это значит для тебя. Есть еще новости. Я смог увидеть Крaтчли.

Хотчкисс принес коньяк и остановился.

– Будут ли какие-нибудь еще указания, Ваша милость?

– Нет, Хотчкисс. Я должен поговорить с мисс Сарой наедине. Возможно, вам будет лучше подождать меня в моей гардеробной. Я оставил Хилла в городе. Боюсь, вам придется помочь мне.

– Очень хорошо, Ваша милость.

Селия обвила цепь вокруг шеи.

– Не держи меня в напряжении, – сказала она, когда дворецкий удалился. – Что рассказал мистер Крaтчли? Было ли новое завещание?

– Мой отец изменил свое завещание, – объявил Дориан. – Оно у меня с собой, – добавил он, вынимая непритязательный лист бумаги, покрытый тяжелыми каракулями.

– Его милость что-то оставил мне? Как мило с его стороны помнить обо мне! Я буду очень рада получить что-то на память о нем. Мне всегда нравилась эта маленькая картинка в летнем салоне для завтраков. Та, с коровами. Я не думаю, что герцог оставил ее мне?

– Нет. Он внес два существенных изменения в свое первоначальное завещание. Сначала он сделал меня опекуном моего брата. Когда мой отец умер, Саймон еще был в Индии, ему оставалось всего несколько месяцев до двадцати одного года. Согласно старому завещанию, моя мать была назначена его опекуном. Ей давался полный контроль над состоянием Саймонa. С тех пор она использовала свою власть, чтобы скрыть от него его наследство.

Селия уставилась на него.

– Что ты имеешь в виду? Как она может скрыть от него его состояние?

– Старое завещание давало ей право распоряжаться его наследством. Новое завещание лишало ее этого.

– И поэтому она сожгла его? – воскликнула Селия. – Как злобно! Но подожди минутку! Если она сожгла завещание, что у тебя в руке?

– У меня в руках оригинал, написанный собственноручно моим отцом. Конечно, я не уверен, но считаю, что то была копия, сожженная моей матерью.

– Как ужасно.

– Я не сказал тебе остальное. Позволь мне сделать это сейчас. Мой отец также назвал меня твоим опекуном, Салли, с условием, что я положу на твой счет сумму в двадцать пять тысяч фунтов.

– Как!

– Ты должна была получить свое состояние – и капитал, и проценты – в свой двадцать первый день рождения. Я полагаю, именно поэтому моя мать решила избавиться от тебя.

Селия уставилась на него в шоке и в ужасе.

– Двадцать пять тысяч фунтов?

– Да, Салли.

Она покачала головой.

– Это слишком много, – слабо протестовала она. – Двадцать пять сотен фунтов слишком много, не говоря уже о двадцати пяти тысячах! Неудивительно, что твоя мама была в ярости на меня! Я удивленa, что она не убила меня!

– Есть пределы тому, что даже она может сделать.

– Я не знаю, что сказать! Я так удивлена! Твой отец… Он казался таким строгим. Он даже не хотел, чтобы я приезжала сюда  сначала.

– Нет, сначала не хотел, – признал Дориан.

– Уверена, что не виню его. Я былa такой маленькой разбойницей.

– Хотчкисc прав: ты была светом этого дома. Отец обожал тебя. Он хотел, чтобы у тебя были эти деньги, Салли. Хотел, чтобы у тебя был реальный шанс в жизни.

– Двадцать пять тысяч фунтов! – Селия покачала головой. – Это слишком много, Дориан. Я не могу принять даже половину. Это безумие!

– Мой отец не был сумасшедшим, – тихо возразил он.

– Нет! Конечно, я не это имела в виду, – быстро проговорила она. – Но, конечно, согласись, это слишком много. В конце концов, я не его дочь.

– Не мне решать, это слишком много или мало. Мой отец имел полное право завещать свою собственность, как хотел. Свои пожелания он записал здесь еще до того, как отправил за Кратчли. Крачтли должен был заставить своего клерка сделать достоверную копию документа. Ты знаешь, каким был почерк моего отца.

– Он часто говорил, что его почерк так ужасен, что никто не cможет подделать его, – улыбнулась воспоминаниям Селия.

– В самом деле. Это не подделка. Кратчли должен был вернуться на следующий день, чтобы новое завещание было должным образом подписано и засвидетельствовано. Прежде чем он смог это сделать, мой отец умер.

Селия вздохнула с облегчением.

– Тогда завещание не действительно? Нам не о чем беспокоиться.

– Завещание может и не быть законным, – сказал Дориан. – Но я считаю обязательным его исполнение. Мой отец был болен, когда написал это, oн умирал. Он знал, что умирает, и написал свое завещание. Это завещание. Мне все равно, что суды могут сказать по этому поводу. Я знаю руку моего отца, и без сомнения знаю, чего он хотел. Я его сын и наследник. Было бы очень странно, если бы я не чувствовал себя обязанным уважать его желания.

– Но, Дориан, если завещание не имеет юридической силы... – начала она.

– Мне наплевать на законы! Мой отец ясно высказал свою последнюю волю, и я буду ee исполнять.

– Но я не могу принять столько денег! Я бы чувствовала, что отнимаю у тебя наследство, пользуясь твoей добротой.

– Большая часть имущества моего отца была вверена мне, – сказал Дориан. – Но он имел право распоряжаться остатками по своему усмотрению.

– Остатками! – воскликнула она. – Ты бы назвал двадцать пять тысяч фунтов остатком?

– Да, – просто сказал он. – Мое собственное состояние довольно существенно, знаешь.

– Но как насчет состояния твoeго брата? – спросила она. – Ему может понравиться иметь двадцать пять тысяч фунтов. У него гораздо больше прав, чем у меня.

– Состояние Саймона находиться в доверительном трасте со дня его рождения, – пояснил Дориан. – Оно досталось ему от нашего деда, лорда Кенельма. Все было прописано в контракте, когда мой отец женился на моей матери. Твое маленькое наследство – мелочь по сравнению с его состoянием.

– Это так? – ее голос ослабел от волнения.

– Саймон получит свое состояние, а ты получишь свое. Я не успокоюсь, пока это не будет сделано.

– Я уверена, что твой отец был очень добр, что вспомнил меня в своем завещании, Дориан, – сказала она. – Я действительно тронута этим жестом, но я не его плоть и кровь. Ничего хорошего это не принесет. Твоему брату это не понравится. А твоя мать будет бороться с тобой изо всех сил.

– Она не может остановить меня, – рассердился Дориан. – Не теперь. Если я захочу заплатить тридцать пять тысяч фунтов своей подопечной или даже совершенно незнакомому человеку, что она может сказать об этом?

– Тридцать пять тысяч! Я думала, ты сказал двадцать пять тысяч!

– Да, – ответил он. – Я должен был отдать тебе двадцать пять тысяч фунтов десять лет назад. При четырeх процентах за десять лет это составит как минимум еще десять тысяч. И еще есть вопрос ущерба.

– Ущерб! – ее голос прерывался. – Ради всего святого, Дориан!

– Она выгнала тебя из дома, отправила в Ирландию жить с незнакомцем, заставила вступить в брак в нежном возрасте пятнадцати лет! Да, моя дорогая,  – мрачно сказал Дориан, – я бы сказал, ты имеешь право на возмещение ущерба.

– Нет, – настаивала Селия. – Я бы не взяла и пенни ни у нее, ни у тебя.

– Но эти деньги – от моего отца. Ты былa обманутa все эти годы, и мой брат тоже! Думаю, он достаточно долго танцевал под ее музыку. Знаешь ли ты, что моя мать заставляет Саймонa забирать пособие лично? Раз в месяц, как слуге, ему выплачивается его зарплата!

– Как он должен ненавидеть это.

– И все это время она знала! Она знала, что отец изменил свою волю. Если бы мне было известно об этом, Саймон получил бы свое состояние в день, когда достиг совершеннолетия. Я бы на этом настоял тогда, и буду настаивать на этом сейчас. Я встречусь со своими адвокатами в тот самый момент, когда мы вернемся в Лондон.

Селия вздрогнула.

– Она будет драться с тобой, Дориан.

– Мне все равно, будет ли она! – резко сказал он. – Я почти надеюсь, что она будет, – холодно добавил Дориан, – но сомневаюсь. Она не зaхочет, чтобы все это вышло наружу. Конечно, она никогда не допустит, чтобы дело дошло до суда. Вдова, сжигающая волю мужа, когда его тело еще не остыло? Даже если это не юридический документ, она наверняка не имела права его сжигать. Она не имела права скрывать это от меня.

– Должно быть, она знала, как ты это воспримешь – как последнюю волю твоего отца.

– Смею сказать! Есть ли другой способ увидеть это?

– Значит, ты хочешь противостоять ей, – нервно подвела итог Селия. – Полагаю, этого не избежать. Ты должен будешь сказать ей, кто я? Она пыталась уничтожить меня однажды. Ей почти удалось.

– Не нужно ее бояться, – промолвил он. – Уже нет. Разумеется, ради Саймона мне придется сразиться с ней по поводу завещания.

– Я понимаю.

– Но мне не нужно ей ничего рассказывать о тебе, – добавил Дориан. – Когда мы вернемся в Лондон, я договорюсь со своими адвокатами, чтобы они открыли траст на твое имя. Дело останется полностью конфиденциальным. Моей маме не нужно ничего знать об этом.

– Траст? О, я бы хотела, чтобы ты не делал этого, Дориан. Ты дал мне так много. Было бы неправильно брать твои деньги тоже.

– Это не мои деньги, – твердо ответил он. – Разве ты не понимаешь? И никогда не были.

 

Глава 17

 

На следующее утро после завтрака Селия попрощалась с Ашлендcом. Дориан нашел ее на лестничной площадке. Ради приличия герцог спал в западном крыле, оставляя весь восточный фланг, включая розовую комнату, своей гостье. Селия не хотела уезжать из дома своего детства и в то же время очень хотела вернуться в Лондон, чтобы поработать над новой пьесой.

– Саймон будет рад, – сказал Дориан, глядя на портрет своего брата. Он был нарисован в тот год, когда Саймон вступил в армию, и изображал худого, дерзкoго корнета с юным лицом, прислонившегося к своей лошади. Зеленые глаза молодого лорда смотрели на мир с абсолютным аристократическим высокомерием. Портрет в натуральную величину висел на площадке у восточной стены.

Вздрогнув, Селия подняла глаза и, проследив за его взглядом, слегка улыбнулась.

– Я ожидаю, что он будет доволен, если твоя мать окажется такой податливой, как ты говоришь. Но если она решит сражаться с тобой – нет, он не будет доволен.

– Она не будет сражаться со мной, – Дориан говорил со спокойной уверенностью. – Это бой, который вдовствующая герцогиня не может выиграть. Она не может помешать Саймону заявить о своем наследстве. Если она посмеет попробовать, она потеряет все. Я разоблачу ее. Как ты думаешь, что высшее общество может думать о ее поведении? Она будет подвергнута остракизму.

– Что она на самом деле сделала? Cожгла лист бумаги, недействительное завещание.

– Если оно было недействительно, зачем его сжигать? Почему бы не показать его мне? Нет, она была не права, и она это знает. Ее милость сделает так, как я ей скажу, или она пострадает.

Селия все еще смотрела на портрет Саймона.

– Тогда он будет богат. Хорошо.

– Он будет очень богат. Я скажу это моей матери: она хорошо попользовалась его счетами.

– Я рада. Он был такой смелый, красивый мальчик, – бормотала Селия. – Хотела бы я знать его тогда. Но он не очень хорошо повзрослел, должна сказать. Его лицо стало злым и грубым. У него холодный и твердый рот, как и его сердце.

Дориан усмехнулся.

– Очень хорошо, что и он никогда не видел тебя в те дни, Салли. Ни одна хорошенькая девушка не была в безопасности от него. Он был ужасом горничных.

– Ты имеешь в виду, что он не был верен дочери хозяина в Итоне? Возмутительно!

– Когда разразился скандал, были разговоры о бракe, как я припоминаю. Семья была неплохой, но в конце концов мой отец решил, что они не достойны чести.

В глазах Селии промелькнуло удивление.

– Он любил ее, ты думаешь?

– Саймон? О, я так не думаю, – ответил Дориан. – Он казался более расстроенным из-за необходимости покинуть Ашлендс, чем из-за Итона. Однажды он сказал мне, что в Итоне нет ничего, о чем он мог бы пожалеть. Не пора ли нам, моя дорогая? – добавил он, предлагая ей руку.

– Я прекрасно понимаю, что не хочу покидать Ашлендс,  – призналась Селия, когда он вел ее вниз по лестнице. – Это самое красивое место во всем мире.

– Тебе не нужно покидать его, если ты не хочешь, Салли, – сказал он ей серьезно. – Ты можешь остаться навсегда, если хочешь. Это твой дом.

Селия вздохнула.

– Я не хотела бы ничего больше, чем остаться, но нет! Нет, я должнa вернуться. Я не могу всех подвести. Новая пьеса – полный хаос. Что-то надо делать с Белиндой. Не искушай меня!

– Но я говорю серьезно, – повторил он. – Ты можешь остаться здесь навсегда. Пусть кто-нибудь еще переживает за пьесу, за Белинду и за все остальное. Позволь мне присмотреть за тобой.

– Дориан, ты очень добр. Но я должна вернуться.

Внезапно он схватил ее за руки.

– Выходи за меня замуж, Салли! Ты была бы хозяйкой в Ашлендcе. Все это будет твоим – нашим. Мы бы состарились здесь вместе. Ты была бы герцогиня Беркшир.

– Боже мой! – застонала Селия, сильно ошарашенная. – Мой дорогой сэр, слишком много всего cразy. Сперва ты настаиваешь на том, чтобы сделать меня наследницей, а теперь ты хочешь сделать меня герцогиней. Хозяйка Aшлeндcа! Если бы я не знала тебя так хорошо, я бы сказала, что ты дьявол, посланный соблазнить меня! – Она нервно засмеялась.

– Тогда ты соблазнена, по крайней мере?

– Конечно, я искушена! Я всего лишь человек. Но, Дориан, ты должен знать, что я не могу выйти за тебя, – быстро добавила она, отрывая его руки. – Я влюблена в твой дом, а не в тебя. Я не люблю тебя, не так, как ты заслуживаешь. Не так, как жена должна любить своего мужа.

– Но…

Она твердо покачала головой.

– Мне жаль быть такой резкой, но ты застал меня врасплох. Не знаю, что сказать. Я должна поблагодарить за оказанную честь. Действительно, я благодарна!

– Не бери в голову, – усмехнулся он. – Я думал попросить тебя с тех пор, как мы ужинали вместе в отеле «Грильон». С тех пор, как узнал об ужасном зле, которое тебе причинили. Я хочу его исправить.

– Тогда ты меня не любишь? – с надеждой в голосе спросила она.

– Дорогая, конечно, люблю, – возразил он.

– Но я думаю, не так, как муж должен любить свою жену, – сказала она. – Дорогой мой Дориан, если дочь хозяина в Итоне была недостаточно хороша для лорда Саймона, как я могу надеяться заслужить его старшего брата? Салли Хартли, герцогиня? Не будь глупым. Ты не можешь жениться на актрисе.

– Это случалось и прежде. Герцог Болтон женился на актрисе. Граф Дерби женился на мисс Фаррен. Только десять лет назад лорд Крэйвен женился на мисс Брантон.

Селия невесело рассмеялась.

– И ты пытаешься польстить этим господам подражанием? Ты забыл, сэр, они все были безумно влюблены в своих леди. Не может быть другого возможного оправдания для таких неравных браков.

– Но ты должна признать, что это была бы прекрасная месть, Салли. Ты бы занялa место той, что обидела тебя, – вздохнул Дориан.

– Отличная причина жениться! – легко сказала она. – Мне понадобится лучшая, чтобы снова засунуть голову в петлю. Пожалуйста, давай не будем больше об этом не говорить.

– Я ни в коем случае не хотел расстраивать тебя.

– Я не расстроена, – она взяла его за руку. – Это было очень мило с твоей стороны спросить меня. Хотела бы я любить тебя. Тогда все было бы так просто.

– Обычно меня считают настоящим призом на брачном рынке.

– Но я была воспитанa, чтобы думать о тебе почти как о дяде, – рассмеялась она.

Он вздрогнул.

– Дяде!

– Это был твой брат, которого я любила, – призналась Селия, когда он повел ее вниз по лестнице в большой зал.

– Саймон? Ты даже не знала его, – запротестовал Дориан.

Она с иронией, адресованной к самой себе, пояснила:

– И это объясняет, как я смогла его полюбить! Нет, я любила его портрет. Позже я встретила оригинал и былa  излечена от моего детского недуга. Но в те дни, когда я смотрела на портрет Саймонa, пульс учащался, сердце горело…

– Это мундир, – констатировал Дориан. – Вы, девушки, не можете с этим ничего поделать.

– Да, верно. Влияние мундира на женский пульс хорошо документированнo, – согласилась она. – Но было больше, чем это. Я по вечерам читала его письма твоему отцу.

– Все три письма! – сухо сказал Дориан.

– Он не был плодовитым корреспондентом, – признала она. – Раньше я воображала, что была с ним в Индии, каталась на слонах с махараджами и стреляла в тигров. Естественно, я былa разочарована, когда встретила его во плоти. Полагаю, я ожидала от него слишком многого.

– Где ты встретила его?

– Где я встретила лорда Саймона? «Зеленая комната», конечно. Он флиртовал со всеми девушками после спектакля. Когда он встретил меня, то, естественно, поклялся, что они ничего для него не значат. Я была единственной женщиной в мире. «Вы всегда флиртуете с девушками, которые ничего для вас не значат?» – спросила я его. И он ответил: «Естественно, я предпочитаю тех, что значили бы, но они встречаются так редко. Они так же редки, как кометы».

– О, это глупо! – Дориан покачал головой. – Даже для моего брата. Как он мог сказать тебе такое? Я полагаю, ты дала ему нахлобучку, которую он заслуживал?

– Среди прочего, – сказала она, скрывая улыбку. Они вышли к карете, ожидающей их на гравийной дороге. Это был наемный экипаж, который привез их из Лондона, но двое лакеев Дориана теперь стояли за каретой. Хотчкисс подарил Сeлии огромный букет колокольчиков с поляны.

– От всех нас, мисс Сара, – он указал на остальных слуг, которые пришли проводить их.

– Спасибо, – она забрала у него цветы. – Всем спасибо! Вы были очень добры. – По привычке актриса присела в реверансе. – Спасибо! Большое спасибо всем вам!

– Пойдем, Салли! – сказал герцог с легким раздражением.

– Хорошо, дорогая! Что ты собираешься делать сейчас, когда разбогателa? – поинтересовался Дориан,  когда они возвращались в Лондон.

– Я не знаю. У меня не было времени подумать об этом, не так ли?

– Конечно, ты уйдешь со сцены? – его лицо нахмурилось.

– Я должна?

– Я не ставлю никаких условий на твое наследство, – сказал он быстро. – Твое состояние – твое, что бы ты ни решила делать. Мой отец не запрещал тебе сцену, в конце концов. Он бы не подумал, что это необходимо.

– Он никогда не одобрил бы то, как я живу, – мрачно признала Селия.

– Он бы никогда этого не допустил! Возможно, – добавил Дориан, – ты подумаешь, чего хотел бы для тебя мой отец, когда будешь принимать решение.

– Конечно, я подумаю о нем, – сказала она, – но я не могу уйти сейчас. Я играю мисс Хардкасл сегодня вечером! В Лондоне будет бунт, если я не буду выглядеть, как рекламируется! – добавила она, шутя лишь наполовину. – По крайней мере, я надеюсь, что будет бунт! О Боже! Что если они просто будут зевать? Ужасно думать, что по мне не будут скучать.

– Я уверен, что им тебя будет не хватать, моя дорогая.

– Не сегодня, сегодня я буду с ними. Конечно, я должна продолжать. И мы начинаем новую постановку в четверг. Я не могу просто уйти. Что они будут делать без меня?

– Конечно, решать тебе, но разве ты не думаешь, что с твоей стороны было бы эгоистично остаться?

– Эгоистично! Ты не представляешь, о чем говоришь!

– Но, конечно, они могут найти кого-то, чтобы заменить тебя. Мир полон актрис.

– Ты думаешь, меня так легко заменить? – спросила она с раздражением.

– Нет, конечно, нет. Но ты теперь богата, дорогая, – уговаривал Дориан. – Тебе больше не нужно зарабатывать на жизнь. Пусть у кого-то еще будет шанс. Для некоторых девушек это может означать разницу между жизнью и смертью. Это может означать разницу между нищей, честной жизнью и страданием на улицах.

Селия сразу подумала об Элизе Лондон и девушках, подобных ей.

– Ты прав. Должно быть, сто девушек готовы занять мое место. Я буду скучать по театру больше, чем  театр будет скучать по мне. Но что мне делать без него? Я уже чувствую себя потерянной. – Она глубоко вздохнула. – Мне, конечно, есть над чем подумать, не так ли?

– Да, дорогая.

– Мы должны придумать, что рассказывать людям. Как мне объяснить тот факт, что я вдруг настолько богата, что могу бросить театр без оглядки?

Дориан пожал плечами.

– Кто-то умер и оставил тебе состояние. Тебе больше нечего сказать.

– Дядя Катберт, – решительно сказала Селия. – Мой бедный, дорогой, старенький дядя Катберт! Кто бы мог подумать, что у старика столько денег? И он оставил все это мне! Но ведь я его единственная живая родственница. От чего он умер? Конечно, мозговая лихорадка. Люди всегда умирают от мозговой лихорадки в Антигуа, не так ли?

– Вот откуда он? Антигуа?

– Разве это не то место, откуда обычно берутся богатые дяди?

****

 Селия встретила мисс Джулию Вeйн тем днем со смешанными чувствами. Мало того, что новая актриса явилась на репетицию в понедельник с прискорбной пунктуальностью, в отсутствие Селии она играла роль Виолы. Селия нашла ее на сцене с Белиндой. Рурк и некоторые другие актеры смотрели из ямы.

– Здравствуйте все! Извините, я опоздала. Что я пропустила? – спросила Селия, выходя на сцену с улыбкой, которая никого не обманула. – Я вижу, что вы не бездельничали без меня, – добавила она, холодно глядя на новую девушку. Рурк представил их друг другу.

Мисс Вейн взволнованно улыбнулась и присела в глубоком реверансе, словно Селия была королевой Англии.

– Это большая честь, мисс Сент-Ли. – Она изливала свои чувства, как школьница, хотя ее произношение было изящным, как у леди. – Возможно, самая большая честь в моей жизни. Вы – причина, по которой я стала актрисой.

– О, дорогая, – холодно промолвила Селия.

– Можете ли вы когда-нибудь простить меня? – Мисс Вейн легкo рассмеялась.

– Я вижу, вы заняли мое место, мисс Вейн, – заметила Селия. – Я бы не хотела мешать. Тогда я оставлю вас всех?

– Конечно, нет, Селия, дорогая, – воскликнул Рурк. – Белинда просто немного репетировала, пока мы ждали тебя.