Текст книги "После поцелуя (ЛП)"
Автор книги: Сюзанна Энок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
– Оливер, с вашей стороны очень щедро и заботливо сделать такое предложение, – проговорила Изабель, положив еще один кусочек сахара себе в чай, – но у меня нет желания покидать Лондон посреди Сезона.
– Даже ради развлечений Брайтона? – настаивал лорд Тилден. – Пригласите с собой кого хотите. Мой отец дал разрешение устроить прием гостей, который может продлиться следующие две недели.
– Я скорее предпочту остаться здесь, – ответила она, рискнув бросить взгляд в окно гостиной только тогда, когда Оливер уронил ложку и наклонился, чтобы поднять ее.
Она не смогла увидеть ничего, что могло бы происходить во дворе конюшни. За последние три дня она практически не видела Зефир, не говоря уже о ее тренере. Очевидно, Оливер вычислил расписание Салливана, потому что приходил с визитом каждое утро как раз перед тем, как должен был приехать мистер Уоринг, оставался вплоть до его отъезда, а затем тащил ее на то или иное развлечение, которое длилось как раз все то время, когда начиналась и заканчивалась утренняя тренировка Зефир.
Каковы бы ни были ее собственные чувства в этих обстоятельствах, Изабель считала чистой случайностью тот факт, что за этот промежуток времени Салливан никого не ограбил. Она не была уверена, почему, так как он не принял ее угрозы всерьез.
– Есть какая-то определенная причина, по которой Лондон внезапно стал так дорог вам? – небрежно спросил Оливер. – Когда я упомянул об экскурсии с друзьями несколько недель назад, вы, казалось, были в восторге от этой идеи.
– Что ж, теперь, когда Сезон начался, я так великолепно провожу время, что изменила свое мнение. – Когда он снова открыл рот, девушка подняла руку. – Пожалуйста, Оливер. Я прекрасно знаю, почему вы хотите отправить меня в другое место, и, уверяю вас, в этом нет необходимости. И я не хочу больше говорить об этом.
Виконт вскочил на ноги, со стуком поставив на стол свои чашку и блюдце.
– Он появляется здесь каждый день.
Так же, как и ты, подумала Изабель.
– Это то, для чего мы наняли его, – вслух произнесла она. – Мне очень жаль, если вы не ладите между собой, но я наняла мистера Уоринга, не зная о вашей враждебности.
– И все же теперь, когда вы о ней знаете, вы все равно не отослали его прочь. Даже когда я порекомендовал идеально подходящую замену.
Филлип протестовал против предложенного Оливером Тома Барретта и его услуг еще сильнее, чем Дуглас. Девушка осторожно поставила собственную чашку на сервировочный поднос.
– Если вы собираетесь настаивать на этой… одержимости, Оливер, то я собираюсь попросить вас…
– Ты видела это? – Дуглас ворвался в комнату, распахнув дверь гостиной и едва не сбив с ног горничную, которая сидела за дверью. – О, вот как. Мои извинения.
– Видела что? – спросила Изабель, улыбнувшись его очевидному возбуждению. – И в чем, ради всего святого, у тебя испачканы все сапоги?
– В лошадином навозе, конечно же. Или в грязи. Не знаю наверняка. – С широкой ухмылкой Дуглас провел рукой по лицу, оставив там еще одну полосу этого вещества. – Пойди и посмотри.
По крайней мере, теперь у нее есть причина, чтобы отважиться выйти во двор конюшни. Конечно же, отец практически приказал ей делать это, но даже он не мог настаивать, чтобы Изабель проводила время с лошадью вместо поклонника. Подавив свое веселье, потому что Оливер выглядел заметно расстроенным, она взяла брата за протянутую руку и последовала за Дугласом через кухню.
– Знаешь, он позволил мне помогать ему, – трещал ее младший брат, счастливый, словно кошка в коробке с мышкой. – То, как он работает, завораживает. У него даже нет собственных шпор. И он использует кнут скорее для щекотки, просто чтобы напомнить животному о том, чего он хочет.
– Хотелось бы мне напомнить ему о некоторых вещах, – очень тихо прошептал Оливер.
– Прошу прощения? – переспросила Изабель, несмотря на то, что совершенно отчетливо расслышала его слова.
– Ничего, миледи. – Он улыбнулся. – Хорошо, что у мистера Уоринга есть кое-какие умения в обращении с лошадьми. В противном случае он мог бы вычищать стойла или доставлять овощи или что-то еще, что простолюдины делают за деньги.
Это прозвучало далеко недвусмысленно. Словно она нуждалась в напоминании, где располагалось чье-то место в обществе.
– А вы не задумывались, где бы вы оказались, если бы ваши родители не были женаты?
Оливер замедлил шаг и повернул голову, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.
– Нет, не задумывался. Я рожден с благими намерениями. А вовсе не продукт какого-то разгоряченного совокупления в гардеробе.
Дуглас, распахнувший кухонную дверь, обернулся.
– Послушайте, Тилден. Не следует говорить о подобных вещах перед моей сестрой.
Справедливости ради, она сама начала это, но Изабель не погнушалась благодарно кивнуть брату. Прав Оливер или нет, но это просто казалось дурным тоном со стороны виконта – унизить человека ниже его по положению, каковы бы ни были их предполагаемые связи.
– Конечно, ты прав, Дуглас, – с легкостью признал Оливер. – Мне не следовало выходить за рамки благопристойности. Вы простите меня, Изабель?
Она улыбнулась, большая часть ее внимания уже была направлена на высокого, стройного мужчину на другом конце конюшенного двора.
– Вы же знаете, что да.
Дуглас повел их в центр двора. Когда девушка рассказала брату про обстоятельства, объясняющие присутствие Салливана, она беспокоилась, что тот поведет себя враждебно по отношению к мистеру Уорингу, что в результате у него появятся ушибы и кровоподтеки. Вместо этого ее брат напоминал щенка, прыгающего вокруг хозяина. Она и понятия не имела, что, черт возьми, произошло между ними. Однако самой себе Изабель могла признаться: она рада тому, что не единственная, кто продолжает радоваться компании мистера Уоринга, несмотря на осведомленность о его происхождении и недавнем противозаконном поведении.
Изабель ненадолго задержалась на ощущении предвкушения, прежде чем повернуться и посмотреть прямо в лицо Салливану Уорингу. Такое ощущение, что она готовится открыть свой первый подарок на Рождество. Это глупо, конечно же, и никто не понимает этого лучше, чем она. Салливан – интересный и необычный мужчина, но определенно не тот, к кому она может… питать романтические чувства. Должна питать романтические чувства. Даже так, девушка предположила, что нет никакого вреда в том, чтобы думать о его поцелуях.
– Видишь? – вскричал Дуглас. – Посмотри, Тибби!
Она посмотрела.
Зефир бежала рысью, описывая широкий круг вокруг Салливана, подняв голову вверх и навострив уши в его направлении. На спине у нее было седло, которое купили Изабель и Филлип, а повод теперь был прикреплен к появившейся на ней уздечке[11], а не к недоуздку.
– Потрясающе, – сухо заметил Оливер. – Верховая лошадь, которая может нести седло.
Волна нервозности прокатилась по ее телу. Если Зефир несет на себе седло, то рано или поздно от нее будут ожидать поездок верхом. О Боже.
– Ну, что ты думаешь, Тибби?
Изабель встрепенулась, переводя взгляд со счастливого лица Дугласа на гораздо менее понятное выражение у Салливана.
– Это великолепно, – заявила она вслух. – Вы делаете поразительные успехи.
– Зефир быстро учится, – отметил мистер Уоринг, легко оставив кобылу. Насколько Изабель могла видеть, он даже не взглянул на лорда Тилдена.
– Итак, я предполагаю, это означает, что скоро вы закончите свои дела здесь, Уоринг. – Оливер говорил тихо и спокойно, но Изабель смогла расслышать в этих словах презрение и гнев.
– Вам нужно решить, леди Изабель, – продолжил Салливан, словно его сводный брат ничего не говорил, – захотите ли вы или нет практиковать свою посадку на старой, спокойной лошади перед тем, как перейдете к молодой кобыле.
Еще одна дрожь пробежала по ее спине. Почему она не наняла мистера Уоринга для того, чтобы он нашел лошадь для Дугласа или что-то еще? Нет, ей понадобилось сказать, что она сама хочет лошадь. Чтобы ездить на ней, пропади все пропадом. Когда девушка поняла, что все трое мужчин смотрят на нее, она кивнула.
– Я подумаю над этим, – сумела выговорить она.
– У меня есть старая кобыла, которая может подойти, – продолжал Салливан. – Я приведу ее завтра, чтобы вы посмотрели, сможете ли вы поладить.
– С лошадью? – парировал Оливер. – Да, и, может быть, потом они смогут вместе выпить чаю с печеньем.
– Оливер, – укорила его Изабель. – Да, мистер Уоринг. Думаю, что это будет отличной идеей.
Лорд Тилден взял ее за руку.
– Пойдемте, Изабель. Я хочу покататься с вами в Гайд-парке. Сегодня слишком хороший день, чтобы стоять здесь в грязи.
В первый раз льдисто-зеленые глаза Салливана устремились в направлении Оливера. А затем, когда мужчина снова посмотрел на нее, он улыбнулся.
– Приятного дня, леди Изабель. Увидимся завтра.
О, Господи. Она коротко вдохнула, возвращаясь в дом с Оливером. Это не имело смысла; она находилась в компании очень приятного, привлекательного мужчины, собираясь на приятную, развлекательную прогулку. И все, о чем Изабель могла думать, даже зная, что, вероятно, ей придется гладить еще одну лошадь, – это о том, что завтра она сможет провести тридцать минут с Салливаном Уорингом.
Глава 11
Салливан бросил взгляд на дорогу. В этот час ночи только совершенно пьяные аристократы бродили по улицам Мэйфера. Герб на проехавшей мимо карете подтвердил это – маркиз Сент-Обин возвращался слишком домой рано; Салливан несколько раз видел маркиза в вечерней одежде довольно поздно следующим утром.
Однако в настоящий момент его интересовало только то, что карета проехала мимо. Как только она скрылась, Салливан нырнул под живописную поросль вязов в северном углу главного городского особняка герцога Левонзи. Он повязал свою черную бандитскую маску, а затем одно за другим проверил окна на нижнем этаже Джонс-хауса. Безуспешно. Все они были заперты. Левонзи всегда был осторожным типом, и, естественно, что это распространилось и на его домашнюю прислугу.
Молча выругавшись, он снова обогнул дом, подойдя к южной стороне. Решетка для вьющихся роз выглядела достаточно крепкой, так что Салливан натянул прочные рабочие перчатки и начал взбираться. Он не мог не повредить несколько белых бутонов, и их пикантный сладкий аромат тяжело разлился в воздухе вокруг него.
Было бы немного легче, если бы герцог уехал из дома, но ненамного. Учитывая присутствие значительного штата его слуг, любая попытка вломиться в этот особняк имела свои отрицательные стороны. По крайней мере, Салливану удалось убедить Брэма не сопровождать его, хотя судя по списку вещей, который друг передал ему для того, чтобы украсть, он ощущал себя так, словно отправляется в поход по магазинам, а не на кражу с взломом.
На полпути вверх он вытянул руку в сторону и потянул кончиками пальцев ближайшее окно. Стекло чуть-чуть сдвинулось. Салливан приоткрыл его еще на несколько дюймов, а затем ухватился за подоконник обтянутыми кожей пальцами и оттолкнулся от решетки. Некоторое время он повис в воздухе, резкая боль в левом плече напомнила ему о том, что за прошедший год там побывало две пули. Вдохнув, Салливан подтянулся вверх, а затем пробрался в дом через окно.
Таким путем можно было пройти только один раз; как только картина окажется в его руках, ему придется уходить через другой выход, предпочтительнее, на первом этаже. Салливан некоторое время постоял в бильярдной, перебирая в уме планы этажей, которыми его снабдил Брэм. К несчастью, он не мог отправиться в этот дом сразу после того, как здесь побывал Брэм и его воспоминания оставались свежими, и ему чертовски не хотелось, чтобы на друга пало подозрение за его собственные так называемые преступления.
Дверь в коридор была открытой, но он не мог разглядеть никаких следов света в доме. Словно солдат, идущий в бой, он всегда ощущал сильное возбуждение, соединенное с обострением всех органов чувств. Салливан ожидал, что будет ощущать себя словно вор, забравшийся на чужую территорию, но по большей части он испытывал гнев. Не в отношении обитателей дома, а в отношении Данстона. Недостаточно того, что ему отказали в праве по рождению; маркиз еще и попытался лишить его наследства. Того единственного наследия, которое ему осталось – наследие его матери.
Но Уоринг мог вернуть его только при условии, что не станет бороться против кого-то из этих аристократов законными методами. Если он выдвинет обвинения против любого из них за то, что они завладели его имуществом, Данстон найдет способ ловко обставить все так, будто семья Салливанов не сделала ничего предосудительного, а сам Салливан Уоринг никогда не существовал, и тем более не заслуживает картин его матери. Проклятые аристократы. Если бы он не мог брать у них деньги днем или под покровом ночи, то они вообще ни на что не годились бы.
За исключением того, что ему больше не стоит делать такие необоснованные утверждения. Одна из аристократов совсем не раздражала его. И ее семья тоже. А он не был готов к этому – к тому, что ощутит к ним что-то вроде привязанности. Привязанности к ней.
Через несколько часов Салливан снова будет у них в доме. Или, скорее, в их конюшне. Двое из этой семьи знали, как Уоринг проводит некоторые ночи, и хотя это им не нравилось и они не понимали это, ни один из них, казалось, не собирался доносить на него. Однако дело не только в этом. Он не мог прямо указать на то, что чувствовал к ним, но знал, что самым мудрым решением было бы просто исчезнуть на несколько месяцев. Особенно учитывая то, что сюда вовлечен Оливер Салливан.
Что, черт возьми, Изабель вообще нашла в этом дураке? Кроме богатства, власти, положения в обществе и красивого лица, конечно же. А сам он воспитан и образован как джентльмен, но без всяких надежд на то, чтобы стать им.
Где-то в большом доме пробили часы, и Салливан пришел в себя. Сейчас не место и не время отвлекаться, ради Люцифера.
Половина вещей, которые Брэм просил его украсть, кажется, находилась в этой комнате, так что он подошел к стенду с оружием на дальней стене. Очень симпатичная пара дуэльных пистолетов с серебряными рукоятками была прикреплена друг над другом, и у него ушла всего минута на то, чтобы снять их и сунуть в карманы. Сигары отняли еще несколько секунд. Он оставил на месте резную шкатулку из красного дерева, но опустошил ее содержимое во внутренний карман сюртука. Если Брэм хочет получить свою долю сигар, то ему сперва придется разузнать местоположение трех последних картин Франчески У. Перрис.
Покончив с бильярдной, Салливан неслышно спустился по широкой изгибающейся лестнице. Пара каменных грифонов охраняла нижнюю часть перил, но так как он пришел сверху, то они выглядели совершенно бесполезными. Он щелкнул одного из них костяшкой пальца по голове.
Кабинет герцога – именно там будет находиться картина, как сказал Брэм. Он немного помедлил перед тем, как скользнуть внутрь. «Мечта юного рыболова о славе» висела прямо на уровне его глаз позади стола его светлости, косой луч лунного света слабо освещал ее.
– Вот ты где, – прошептал Салливан.
Картина была слишком большой для переносной сумки, но Уоринг взял одеяло, которое накинул себе на плечо, и осторожно завернул «Мечту» в него. Для ровного счета он прихватил со стола серебряную чернильницу, а затем увидел ненавистную бирманскую статуэтку плодородия, которую упоминал Брэм.
Господи Боже. Его член был длиной почти с фут, и, учитывая, что высота фигурки составляла примерно два фута, то парень выглядел недвусмысленно утяжеленным спереди. Черт, ему никак не удастся унести это с собой, так что быстро вознеся молитву, что это не принесет ему неудачи, Салливан протянул руку и отломил самую выдающуюся часть на корню. Содрогнувшись, он уронил пенис в последний свободный карман.
– Прости, парень, но мы не можем допустить, чтобы тебе приклеили это обратно.
Он взял картину подмышку и направился обратно в коридор. Парадная дверь была заперта на засов и на ключ – как человек, который, очевидно, считал, что его имущество подвергается риску, Левонзи нужно было только проявить больше внимания к окнам верхних этажей, чтобы превратить свой особняк в чертову крепость.
Окна в утренней комнате тоже были заперты, но, к счастью, для того, чтобы их открыть, не требовался ключ. Салливан отставил картину в сторону и толкнул вверх окно, выходящее в сад у боковой стены дома. Ничего.
– Проклятие, – пробормотал он.
В темноте у него ушла минута, чтобы разглядеть толстый слой краски, наглухо запечатывающий окно нижнего этажа. Учитывая неприязнь Брэма к своему отцу, Салливан никогда не был особо расположен к этому человеку. Однако теперь нерасположение быстро перерастало в чертовски сильное раздражение.
Он вытащил нож и вонзил его в нижнюю часть окна. Дерево неохотно рассталось с краской, и, с протяжным стоном, окно приподнялось на несколько дюймов. Проклятие. Ему не нравилось задерживаться в доме после того, как он вернул свою собственность. Не во всех особняках проживали такие же очаровательные и сладкие на вкус обитатели, как леди Изабель Чалси.
Работая так быстро и эффективно, как ему позволяла почти полная темнота, Салливан просунул картину через узкую щель, а затем снова начал орудовать ножом. Окно поддавалось примерно на полдюйма с каждым сильным толчком. Левонзи понадобится нанимать плотника, чтобы починить свои чертовы окна. У этого типа больше денег, чем у Креза, так что он, черт возьми, вполне может позволить себе более качественно покрасить их.
Яркая вспышка осветила комнату. Салливан инстинктивно бросился в сторону, когда за этим последовал грохот выстрела. Пуля просвистела мимо его уха и разбила окно.
– Ах ты, проклятый вор! – проревел герцог Левонзи. – Я увижу, как тебя вздернут на виселице!
При звуке взводимого курка другого пистолета, Салливан сделал то единственное, что ему оставалось. Он выпрыгнул из окна. Разбитые осколки стекла посыпались вокруг него, когда он жестко приземлился на клумбу с маргаритками. Быстро вскочив на ноги, он подобрался к стене, чтобы схватить картину – как раз в тот момент, когда герцог подошел к окну.
Салливан бросился за угол дома, когда из окна раздался еще один выстрел. Ствол дерева рядом с ним взорвался множеством щепок, и что-то сильно ударило его в бедро, заставив споткнуться. Стиснув зубы, он схватил картину, прикрыл ее своим телом и побежал изо всех сил.
– Почему ты не разбудила меня раньше? – рявкнула Изабель на горничную, отбрасывая в сторону простыни и вставая на ноги.
Пенни вытащила из гардероба голубое муслиновое платье с узором из веточек.
– Прошу прощения, миледи, но вы точно не сказали. И вы так поздно вернулись прошлой ночью, что я…
– Не обращай внимания, – прервала ее девушка, снимая ночную рубашку и торопливо надевая платье. – Я просто не хочу слышать упреки от мистера Уоринга, когда он явится вовремя, а я выйду во двор конюшни с опозданием.
Горничная бросила на нее мимолетный взгляд в зеркало туалетного столика.
– Что такое? – нахмурившись, спросила Изабель.
– Ничего, миледи.
– Пенни, я узнаю этот взгляд.
– Ну, хорошо, миледи, – ответила горничная, начав расчесывать спутанные волосы Изабель. – Вы говорите, что не хотите слушать упреки от мистера Уоринга, но он работает на вас. Не могу представить, что он сможет сказать что-то неподобающее, в то время как вы…
– Да, да, конечно. Это просто образное выражение. Я сказала, что буду в его распоряжении в десять часов, и не хочу опаздывать. Это вопрос моей собственной гордости. – Это не объясняет, почему Изабель покраснела, или то, почему она отлично понимала, что они с Салливаном поссорятся – и почему девушка предвкушала это.
Как только она покончила с туалетом, Изабель торопливо спустилась вниз. Олдерс стоял на полпути между вестибюлем и комнатой для завтрака, несомненно, готовый двинуться в том направлении, где он будет нужен больше всего.
– Олдерс, – поприветствовала его девушка, – я буду во дворе с Зефир и мистером Уорингом.
– Мистер Уоринг сегодня утром еще не прибыл, миледи, – нараспев произнес дворецкий.
Она остановилась.
– В самом деле? Но уже пятнадцать минут одиннадцатого.
– Да, это так, миледи. Может быть, вы желаете немного позавтракать? Я сообщу вам, как только он прибудет.
– О. Да, конечно.
Когда Изабель направилась в комнату для завтраков, за ее спиной к дворецкому присоединился лакей. Девушка услышала, как они шепчутся, и различила слова «кража со взломом».
У нее екнуло сердце. Изабель обернулась, в спешке едва не споткнувшись.
– О чем вы говорили?
Олдерс подтолкнул лакея обратно в сторону людской.
– Ничего такого, чем вы могли бы побеспокоить себя, миледи. Просто слухи, распространяемые среди слуг.
– О чем? – не отступала она. – Я настаиваю, чтобы вы рассказали мне, Олдерс.
Дворецкий жестом попросил ее направиться в комнату для завтраков.
– Очень хорошо, – произнес он, выдвигая для нее стул. – Стивенс слышал от кухарки, кухарка – от разносчика молока, а тот узнал это от повара герцога Левонзи, что сегодня рано утром в доме его светлости была совершена кража со взломом. Более того, это был Мародер из Мэйфера.
Ее сердце забилось еще чаще.
– О Боже, – проговорила Изабель, с трудом сглотнув и занимая место за столом. Он снова это сделал. Она предупреждала его, и, пропади оно все пропадом, он не послушался.
– Кто-нибудь сказал о том, что было взято?
– Моя информация, по понятным причинам, не слишком надежная, миле…
– Я это понимаю, Олдерс. Что вы слышали?
– По слухам, несколько вещей было сломано, и пропало несколько серебряных вещиц, картина и небольшое количество сигар. Старый герцог, очевидно, несколько раз выстрелил в негодяя, так что не стоит бояться. Вероятно, они найдут его мертвым в переулке. Я слышал, что его светлость – меткий стрелок.
Изабель слышала то же самое. О нет, о нет. Дрожа, она так поспешно вскочила на ноги, что едва не опрокинула стул назад.
– О Боже, я совсем забыла, что должна сегодня утром встретиться с Барбарой. Дуглас уже встал?
– Полагаю, что нет, миледи.
– Пожалуйста, проследите за этим. Он обещал сопровождать меня.
– Сию минуту.
Когда Олдерс торопливо покинул комнату, Изабель прошагала к окну и обратно. Отсюда она не могла видеть двор конюшни, поэтому прошла по коридору в гостиную. Что, если герцог на самом деле подстрелил Салливана? Что, если он…
Девушка сделала глубокий вдох. Уоринг – вор; она сама поймала его на месте преступления. И предупреждала его, черт побери. Так почему же, во имя всего святого, она так беспокоится, что с ним могло что-то случиться?
Но Изабель беспокоилась. Очень сильно. Несколько мгновений она обдумывала идею броситься в конюшни и потребовать лошадь. Однако эта мысль внушала ей ужас, и даже если бы она набралась достаточно смелости и умения ездить верхом, девушка все равно понятия не имела, где он живет.
– Какого дьявола происходит? – спросил Дуглас, вваливаясь в комнату позади ее. Он был одет только наполовину: жилет расстегнут и в одном сапоге.
– Закрой дверь.
Нахмурившись, брат сделал это, а затем плюхнулся в кресло, чтобы натянуть второй сапог.
– Я, знаешь ли, почти до рассвета играл в вист с Филлипом,.
– Прошлой ночью Мародер из Мэйфера ограбил дом герцога Левонзи, – задыхаясь и торопясь, сумела выговорить Изабель. – Герцог несколько раз выстрелил в вора. А теперь уже больше десяти часов и Салливана здесь нет.
Ее брат резко выпрямился.
– Клянусь петлицами святого Джорджа. Левонзи – меткий стрелок.
– Я знаю это, пропади все пропадом. Отвези меня повидать Салливана.
– Что? Почему я…
– Кто еще сможет помочь ему, если он ранен? – настаивала она, подходя к брату, чтобы поставить того на ноги. – И я не знаю, как туда добраться.
– Может быть, мне следует отправиться туда самому, Тибби? Это неприлично…
– Не смей говорить мне, что прилично, Дуглас Раймонд Чалси, – рявкнула Изабель. – Отправляйся и приготовь двухколесный экипаж.
Он поднялся и раздраженно вздохнул.
– Ты навлечешь на нас неприятности, Тибби. Надеюсь, что ты понимаешь это.
– Я знаю. – Девушка сделала глубокий вдох. Логика поможет ей больше, чем паника. Особенно когда она не могла понять, почему ощущает такое беспокойство. Однако, если бы Изабель руководствовалась логикой, то она раздумывала бы, как лучше сообщить властям, чтобы они смогли арестовать мистера Уоринга – если Левонзи не убил его. Очевидно, это не имеет отношения к логике. И к каким-то тайнам или секретам. – Спасибо за то, что ты помогаешь мне.
– Рано благодарить меня. И тебе не нужно называть меня полным именем, черт побери. Встречаемся на улице через пять минут.
Спотыкаясь, Дуглас вышел и потребовал к себе Олдерса и кофе, а она снова начала ходить по комнате. Изабель уже была одета для выхода, поэтому все, что ей оставалось – это ждать. И чем дольше она ждала, тем больше тревожилась.
Если что-то случилось с Салливаном Уорингом, то все, вероятно, скажут, что он заслужил это. В конце концов, он вламывался в чужие дома. Он же чертов Мародер из Мэйфера. Хранить его секрет – это одно, но теперь он зашел слишком далеко. Что же ей следует делать?
Что же касается ее беспокойства, то Изабель могла сказать себе, что это – естественная забота о ближнем. Да, вот именно. Как только девушка увидела, что помощники конюха выводят пару гнедых и запрягают двухколесный экипаж, она схватила накидку и торопливо устремилась к двери.
– Миледи, что мне следует сказать лорду и леди Дэршир, как долго вы и лорд Дуглас будете отсутствовать? – крикнул ей в след дворецкий.
– Я не уверена, но это не займет много времени.
Она не стала ждать ответа. На улице Фиппс помог ей сесть рядом с Дугласом и ее брат, прищелкнув языком, тронул лошадей с места.
– Спасибо, что ты не стал жаловаться из-за того, что верхом было бы быстрее, – через минуту проговорила она, большей частью для того, чтобы отвлечься от факта, что они очень быстро движутся по запруженным народом улицам.
– Об этом не могло быть и речи, – сухо ответил Дуглас, а затем присвистнул на старьевщика, чтобы тот убрал с пути свою тележку. – И, полагаю, что мне все равно понадобилось бы спуститься вниз через два или три часа.
– Очень смешно. Это же ты неровно дышишь к мистеру Уорингу. Я ожидала, что ты уже поднялся и ждешь его.
– Ты достаточно беспокоишься за нас обоих. – Дуглас бросил на нее взгляд, маневрируя в толпе. – И тебе лучше перестать это делать.
– Перестать делать что? Беспокоиться о том, что кто-то, с кем я знакома, может быть ранен?
– Он не слуга или что-то в этом духе, но и не тот человек, о котором тебе стоит вздыхать тоже.
Изабель ударила его в плечо.
– Ой! Я же правлю лошадьми, черт побери!
– К твоему сведению, Дуглас, – чопорно ответила она, отказываясь принимать во внимание что-либо, кроме точного смысла своих слов, – я не вздыхаю по мистеру Уорингу. Он – коннозаводчик. То, что мы несколько раз целовались, вовсе не означает…
– Несколько раз? – повторил брат. – Ты говорила, что он поцеловал тебя только однажды, чтобы получить возможность сбежать!
Пропади все пропадом.
– О, какое это имеет значение? – парировала девушка. Хотелось бы надеяться, что громкость и настойчивость одолеют логику. – Он… он скорее как… друг. Разве ты не беспокоишься о нем?
– Может быть. Немного. Я сказал ему, что нужно прекратить воровство прежде, чем он втянет нас во что-то неприятное.
– В самом деле?
– Да. И тебе не нужно было бить меня.
– О, Господи, Дуглас. У тебя на плечах столько подкладки, что, вероятно, ты даже не почувствовал удара.
Он напрягся.
– Хочу поставить тебя в известность, что это все из-за моды. Готов поспорить, что Тилден тоже носит накладки на плечах.
Изабель понятия не имела, носит виконт что-то подобное или нет. У Салливана такого точно не было.
– Еще далеко? Где же он живет?
– У него огромная конюшня и около трех акров земли. Еще примерно миля или около того.
Итак, Салливан каждый день дважды проезжает по три мили, чтобы тренировать Зефир. Это казалось значительным расстоянием, не важно, платили ему за эту работу или нет. Конечно же, Изабель заставила его взяться за нее с помощью шантажа, но, судя по тому, что она видела, Уоринг не казался человеком, который будет делать многое из того, что не хочет делать.
А в этот самый момент она по-настоящему хотела, чтобы никто не подстрелил его прошлой ночью. Очень сильно хотела этого.
Глава 12
Салливан поморщился, натягивая сапоги. В этот раз повязка вокруг его бедра осталась на месте, но подорвет его умение ездить верхом сегодня днем. А ему, разумеется, придется много ездить. И будет это после того, как он объяснит свое опоздание леди Изабель, хотя на самом деле Салливан с нетерпением ждал этого – вот почему он отказался послать с запиской одного из своих людей, когда осознал, что опоздает.
Хм. Надо же – он с нетерпением ждет взбучки от аристократа. За несколько недель все изменилось. Но совсем необязательно, что он ждет разноса; все дело в том, что он увидит ее снова. Вчера Изабель занервничала, когда он предложил, чтобы она попыталась ездить верхом на более возрастной кобыле перед тем, как сесть на Зефир, но ее нежелание имело смысл. Так же, как и ее обучение верховой езде на более опытном, спокойном животном. Ее обучение, строго говоря, не входило в их соглашение, но сейчас в этом нет ничего необычного.
Конечно же, если бы это зависело от него, он все еще тренировал бы кобылу двигаться шагом и рысью, а Зефир все так же не годилась бы для верховой езды. Даже младший брат Изабель догадался, что прогресс Зефир чересчур… методический. Во всяком случае, именно такое слово употребил Салливан, объясняя это Дугласу. Признаться, что он тянет время, чтобы провести побольше времени с Изабель – это могло бы губительно сказаться на их репутациях.
Салливан похромал вниз, чтобы посмотреть, не закипела ли вода, которую он подвесил над огнем. Не приученный вставать так поздно, он знал, что горячая чашка американского кофе хотя и не сможет помочь его ноге побыстрее зажить, но улучшит его настроение. Его экономка, миссис Ховард, может появиться здесь с минуты на минуту, и Уоринг предпочел бы покинуть дом перед тем, как она прибудет сегодня.
Кто-то постучал в дверь.
– Мистер Уоринг? Это Холлиуэл.
– Входи, – ответил он и едва не обжег себе палец, наливая воду в чайник. Может быть, ему все-таки следовало подождать миссис Ховард.
– К вам покупатель, сэр. Хочет узнать, сможет ли он встретиться с вами здесь.
Проклятие. Он и так уже опаздывает в Чалси-хаус почти на час. Но он не настолько преуспевает, чтобы отказаться от встречи с клиентом.
– Проводи его сюда, Холлиуэл. И удостоверься, что Ахилл оседлан, хорошо? И Молли тоже, под дамским седлом. – Кобыла по кличке Молли составляла компанию больным или нервным животным – это была самая уравновешенная и спокойная лошадь в его конюшне.
