Текст книги "После поцелуя (ЛП)"
Автор книги: Сюзанна Энок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
– Да, это так, – прохрипел Салливан, стараясь удержаться и не закатывать глаза. Он потянулся, чтобы взять ее за руки, отводя их от своего тела. – Время для еще одного урока верховой езды, Изабель.
– Что… О, – ответила она, расширив глаза. – Покажи мне.
Салливан направил ее правую ногу через свои бедра так, что девушка оседлала его, и сел, чтобы снова поцеловать ее. Затем он положил руки на ее стройные бедра и потянул Изабель вниз, наблюдая за тем, как его член медленно входит в нее. Ее тесный и влажный жар поглотил его и Уоринг снова застонал.
– Изабель.
Он показывал ей, как двигаться, вверх и вниз, вверх и вниз, в то же время поднимая бедра навстречу ей. Изабель быстро училась, и он полностью отдался удовольствию, совершая толчки, дразня ее груди до тех пор, пока она не охнула и не достигла оргазма. Салливан обхватил ее руками, переплетая их тела, пока сам не оказался сверху, а она – на спине, глядя на него. Сильнее и быстрее, он погружался глубже и выходил, пока не ощутил, что сам оказался на грани.
В последний момент он вышел из нее, крепко прижимая Изабель к себе, когда кончил. Они долго лежали вместе, до тех пор, пока он снова не обрел дыхание. Затем Салливан поднялся и нашел один из красивых платков с ее монограммой, чтобы они смогли вытереться.
Когда он снова лег рядом с Изабель, она положила голову ему на плечо, а он обхватил ее рукой.
– Салливан, – прошептала она, ее дыхание все еще было затрудненным, а пульс бился слишком быстро под его пальцами, – с тобой очень приятно.
Он тихо усмехнулся.
– С тобой тоже, милая.
На самом деле, слишком хорошо. Дьявол все побери, он едва успел выйти из нее. Он рисковал тем, что мог бы разрушить всю ее оставшуюся жизнь просто потому, что едва мог противостоять мысли не… расставаться с ней. Он сам. Жертва точно такой же ошибки.
– Оливер проводил нас домой сегодня вечером, – через минуту проговорила девушка, ее пальцы рассеянно блуждали по его груди. – Он пользовался каждым поводом, каким только мог, чтобы спросить, был ли ты здесь или нет, стараясь на самом деле не упоминать тебя. Сегодня дошло почти до смешного, то, как он не смог спросить, почему я сказала ему, что уже вальсировала с тигром.
– Это из-за того, что, согласно семье Салливанов, меня не существует, – ответил Уоринг. – Из-за этого ему трудно изображать презрение ко мне на публике.
– Он очень любезно вел себя со мной. Я знаю, что ты презираешь его, и мне не нравится то, как он разговаривает с тобой и о тебе, но если подумать, то ни ты, ни он не в чем не виноваты.
За исключением того, что кое-кто нанял головорезов, чтобы избить его, но это личное дело, которое нужно будет уладить между ним и Оливером.
– Возможно, не с самого начала, – произнес он вслух, – но в наших поступках с тех пор, как мы стали достаточно взрослыми, чтобы понимать что к чему, – да, в этом нас можно обвинить.
– У тебя есть причины для гнева. У вас обоих. Я понимаю это. Но вам не нужно настолько усложнять все для самих себя – или друг для друга.
– Как еще ты хочешь, чтобы мы – я – вели себя?
– С большей терпимостью.
– Терпимость не стирает грехов, Изабель.
Она могла подумать, что Салливан имеет в виду кражи, но его можно было обвинить и кое в чем похуже. Он сделал шаг, который может оказаться роковым; начал очень сильно влюбляться в дочь аристократа.
Глава 19
Изабель выглянула из своего окна в предрассветном сумраке.
– Как, ради всего святого, ты забрался сюда? – спросила она. – Кто-то, несомненно, заметил бы тебя, если прошлой ночью ты вошел в парадную дверь.
Салливан подошел к ней сзади, его теплая ладонь скользнула вниз под ее халат и обхватила одну грудь. Судорожно вздохнув, девушка откинулась назад ему на грудь. Четыре часа. За всю свою жизнь она никогда не ощущала себя такой распущенной – или такой пресытившейся. И его прикосновение все еще заставляло ее дрожать.
– Я спустился с крыши, – как ни в чем ни бывало ответил Уоринг, наклонившись, чтобы прижаться губами к ее затылку.
О Боже.
– Ты не сможешь уйти тем же путем.
– Уже думаешь о том, как избавиться от меня?
К счастью, в его голосе не было раздражения.
– Уже почти утро, – ответила Изабель. – Думаю, мы оба знаем, что произойдет, если тебя увидят здесь со мной.
– Да. Монастырь или жизнь в деревне – для тебя, и, по всей вероятности, ссылка или повешение – для меня.
– Не за это, – возразила она, протянув руку, чтобы ударить его по бедру. – Ты только потеряешь возможность зарабатывать себе на жизнь, потому что никто никогда больше не купит у тебя лошадь.
– Тогда, возможно, мне стоит просто выпрыгнуть в окно и покончить с этим.
Через деревья, растущие внизу, Изабель различила тележку молочника, грохотавшую по улице. Значит, некоторые слуги, вероятно, уже проснулись.
– Я проверю коридор; следуй за мной.
– Нет. Я справлюсь сам. Возвращайся в кровать, милая. – Повернув ее лицом к себе, он нежно поцеловал ее в губы.
– Салли…
– Я увижусь с тобой через… – он вытащил потертые карманные часы, – … через пять часов.
Салливан выпустил ее, направившись к двери. Изабель внезапно ощутила холод, внутри и снаружи. Она последовала за ним, схватила его за запястье и мужчина остановился.
– Что случилось?
– Могу я задать тебе вопрос?
Салливан кивнул, его брови нахмурились.
– Если… если бы обстоятельства были другими, то ты бы все равно… – Девушка замолчала, не уверенная в том, как сформулировать вопрос, и еще меньше уверенная в том, какой ей хотелось услышать ответ. Однако Изабель, кажется, неслась прямо к катастрофе и чем больше она знала о пути, лежащем впереди, тем лучше. Так она надеялась. – Я все равно нравилась бы тебе? – закончила она.
Салливан некоторое время смотрел на нее, в его зеленых глазах светилась серьезность, когда солнце приблизилось к восточному горизонту.
– Если бы обстоятельства были другими, – медленно проговорил он, снова притягивая ее к себе, – я бы постучал в твою дверь в середине дня и попросил бы у твоего отца разрешения ухаживать за тобой.
На какое-то мгновение Изабель показалось, что он собирается сказать что-то иное, и ее сердце замерло. Неужели его чувства к ней так сильны? Неужели Салливан думает о том же, о чем она сама начала мечтать? Его присутствие отвлекало ее с самого начала. Однако теперь ему совсем не нужно быть поблизости, чтобы заполнить собой ее мысли.
– Это не приведет к хорошему концу, не так ли? – прошептала девушка.
Уоринг провел пальцем по ее щеке.
– Нет, – прошептал он в ответ. – Насколько мне известно. – Салливан поцеловал ее. – И если ты знаешь, что лучше для тебя, то сегодня ты уволишь меня и наймешь на службу кого-то другого.
Когда он выпустил ее и тихо открыл дверь ее спальни, Изабель поняла, что он абсолютно прав. Но в тот момент, когда он исчез из вида, закрыв за собой дверь, она немедленно захотела вернуть его обратно.
Они оба вели себя глупо и беспечно, и Изабель никогда не ощущала такого внутреннего конфликта. Салливан не должен был быть здесь, они не должны были встречаться наедине, но в то же самое время она совершенно уверена, что, не моргнув глазом, сделала бы все это снова.
Но что будет потом? Что она захочет делать завтра, или через день, или через год?
Слеза упала ей на руку. Девушка медленно смахнула ее. Единственное, на что она могла сейчас надеяться – на то, что никто не раскроет ее секрет, и что слухи найдут другую несчастную цель. Однако сама она не станет участвовать в этом развлечении. В последнее время у нее появилось отвращение к тому, чтобы дурно отзываться о других людях.
Изабель надела ночную рубашку и забралась обратно под смятое покрывало. Однако ее простыни хранили запах Салливана, пробуждая в ней желание после ночи удовольствий. Она беспокойно ворочалась и крутилась с четверть часа, а затем поднялась и направилась к сиденью у окна, попытавшись читать книгу.
Когда раздался стук в дверь, девушка резко выпрямилась.
– Войдите, – крикнула она, заморгав. Господи Боже, на улице уже светло. Как долго она просидела в этом кресле с подставкой для книг?
Дуглас ворвался в комнату, прикрыв за собой дверь.
– Ты уже слышала? О, конечно же, нет. Но почему ты не в кровати?
– Я читаю, – солгала Изабель, откладывая в сторону забытую книгу и поднимаясь. – Какой сейчас час?
– Половина восьмого. Я хотел разбудить тебя полчаса назад, но подумал, что ты можешь пнуть меня, если я сделаю это.
– Очень мудро с твоей стороны. Чего я не слышала?
– Олдерс узнал от поставщика дичи, что лорд Фэрчайлд был ограблен прошлой ночью. И вот что – очевидно, это произошло во время маскарада. Мэйфер гудит от слухов о Мародере. Уоринга непременно поймают, если он продолжит рисковать подобным образом. Ты знала, что он будет там?
– Почему ты думаешь, что это был Салливан? – спросила она, размышляя зачем она прибегает к обману, ведь уже знает ответ на этот вопрос. Ей хотелось, чтобы там был кто-то еще.
– Ну вот еще, Тибби, не считай меня дураком. Украли картину. Во всяком случае, если верить источнику информации Олдерса.
– Источник информации Олдерса? – повторила Изабель. – Он же дворецкий.
– С хорошим нюхом на новости. Ты знаешь, что это был Уоринг, Тибби. Мне он нравится. Ты же знаешь об этом. Но ему нужно перестать красть у людей, с которыми мы знакомы. Если когда-нибудь выяснится, что мы знали о том, что он собирается сделать, то никто больше не станет разговаривать с нами. Или нас даже могут арестовать.
– Что ж, он приедет сюда к десяти часам. Я напомню ему об этом.
– Да, кстати. Оливер прислал записку. Он приедет через час и спрашивает, хочешь ли ты прокатиться с ним утром в Гайд-парке.
Девушка нахмурилась.
– Он мог бы упомянуть об этом прошлой ночью. – Замечательно. Еще одно осложнение. Если лорд Тилден когда-нибудь узнает, с кем она делила постель, то непременно случится кровопролитие. Изабель уверена в этом. И достаточно странно, но предотвращение этого служило единственной причиной, по которой она продолжала видеться с виконтом.
Дуглас усмехнулся.
– Может быть, ты приснилась ему во сне, и он ощутил вдохновение.
Изабель щелкнула его по голове.
– Ты – злой мальчишка, и надеюсь, что однажды ты встретишь юную леди, которая сведет тебя с ума.
– У меня уже есть ты.
– Убирайся и пришли наверх Пенни, чтобы я смогла одеться, хорошо?
Дуглас изобразил поклон.
– Как пожелаете.
Этот жест снова напомнил ей о Салливане.
– Прекрати. Я не настолько могущественна.
– Но вся мужская половина высшего света боготворит тебя, ma petite[13], – проворковал ее брат, взяв ее руку и склонившись над нею. – Мы все готовы умереть за тебя ужасной смертью.
Девушка отмахнулась от него, улыбнувшись помимо воли.
– Если бы ты увидел меня на приеме у Фордэма, то не говорил бы так.
– Филлип рассказал мне. Элоиза Рэмплинг – чертова злоречивая пустомеля.
– Дуглас, – упрекнула его Изабель.
– Что ж, пусть ее маленькая ложь не беспокоит тебя. У Фэрчайлдов все прошло хорошо, не так ли?
– Я танцевала с дюжиной партнеров. – И едва замечала их, или сами танцы, когда стояла напротив них. Мужчина, с которым она хотела танцевать больше всего, был где-то в зале. Ничто иное не имело значения.
– Тогда отправляйся на прогулку с Тилденом. Это покажет всем, чего ты стоишь.
К тому же прогулка может поспособствовать восстановлению ее репутации. Однако зная, как мало симпатии испытывают друг к другу сводные братья, это почти заставило девушку почувствовать себя предательницей. Раскрыть чью-то тайну и участвовать в обмане – это совершенно разные вещи. Изабель потерла висок.
Она прогнала Дугласа из комнаты и села расчесывать волосы. К тому времени, когда прибыл Оливер, они с Пенни сумели придать ей респектабельный вид, и девушка направилась вниз, чтобы жадно съесть завтрак. Время, проведенное с Салливаном, определенно заставило ее проголодаться.
– Доброе утро, – произнесла она, присев в неглубоком реверансе, когда виконт вошел в утреннюю комнату.
– И вот я снова здесь, – произнес Оливер, склоняя голову в ответ. – Ваша семья, должно быть, устала от того, что видит меня так часто.
– Ерунда. Благодарю вас за то, что пригласили меня поехать с вами.
– Пожалуйста. – Он протянул руку. – Поехали?
С Пенни и одетым в ливрею грумом виконта, сидящим на узкой скамье позади сиденья, Оливер направил фаэтон в Гайд-парк. В середине утра здесь было многолюдно, и она собралась с силами, готовясь очаровать любого, с кем они встретятся.
Меньше чем через пять минут выяснилось, что они встретят не так много людей. Экипажи таинственным образом сворачивали на другие дорожки, всадники внезапно замечали что-то интересное в противоположном направлении, пешеходы стремились рассмотреть цветы на дальних сторонах клумб.
Итак, никто не забыл слухи, которые Элоиза Рэмплинг так усердно распространяла. Очевидно, что без крыльев бабочки она не настолько привлекательна. Изабель на самом деле считала Элоизу своей подругой. Некоторые люди, избегавшие ее сегодня, тоже считались ее друзьями, хотя для них это слово, похоже, означало не то же самое, что для нее.
Когда девушка перевела взгляд на Оливера, на его худощавом лице застыло мрачное, сердитое выражение.
– Кажется, сегодня все поглощены своими мыслями, – предположила она.
– Да, полагаю, это так.
Виконт слышал сплетни; он точно знал, почему никто не замедлил шаг, чтобы поговорить с ними. В присутствии Оливера самое худшее, что люди могли сделать – это притвориться, что не замечают их; если бы она была одна, то, по всей вероятности, ее демонстративно игнорировали бы. И когда они повернули обратно к Чалси-хаусу, Изабель на этот раз понадеялась, что Салливан уже побывал там и успел уйти.
На самом деле сдержанность Оливера слегка удивляла ее, учитывая его предыдущую язвительную реакцию в отношении сводного брата. И это, вероятно, что-то означало, например то, что он все еще готов появляться с ней в обществе даже несмотря на слухи о ее увлечении коннозаводчиком. Изабель постаралась не хмуриться. Возможно, ей стоило бы испытывать к Оливеру больше симпатии, чем она ощущала сейчас.
Когда они остановились во дворе конюшни, к экипажу подошел грум, чтобы подержать упряжку, и Оливер спрыгнул на землю.
– Я прошу прощения, – тихо проговорила Изабель, когда он обошел вокруг фаэтона, чтобы помочь ей спуститься.
– Вам не за что просить прощения, – ответил он. – Вы не сделали ничего, кроме как продемонстрировали доброжелательность. Не ваша вина, что добрые поступки были неправильно истолкованы теми, у кого менее чистые намерения, нежели ваши.
– Я предпочитаю думать, что невинный разговор был неправильно интерпретирован без всякой на то причины, просто ради злобного умысла, – предположила она, стараясь не выказывать неуверенности, произнося слово «невинный». Кажется, там, где дело касалось Салливана Уоринга, у нее в мыслях никогда не было ничего невинного.
Лорд Тилден улыбнулся ей.
– Вы слишком добры, раз говорите так. Но не надо вести себя настолько доброжелательно, чтобы позволить причинить вред себе или своей репутации. – Его взгляд переместился ей за спину, и его глаза сузились. Прежде, чем Изабель смогла открыть рот, чтобы ответить, он отодвинул ее в сторону.
Она обернулась и увидела, как Салливан выходит из конюшни, держа в руках поводья Зефир. О нет, о нет.
– Черт побери, как ты посмел снова нагло заявиться сюда после тех неприятностей, которые причинил, – рявкнул Оливер, приближаясь к сводному брату.
Салливан бросил взгляд в его направлении, а затем продолжил свое дело. Ее сердце застучало быстрее, от того, что она видит его при свете дня, и из-за того, что, вероятно, сейчас произойдет.
– Оливер! – позвала она.
Лорд Тилден замедлил шаг.
– Ступайте в дом, Изабель.
– Только если вы пойдете и выпьете со мной чаю, – ответила она, не спуская глаз с Салливана. Тот стиснул зубы, но больше не выказал никаких признаков, что слышит их обоих.
– Я присоединюсь к вам через минуту. Если вы слишком добры, чтобы сделать то, что следует, то я сделаю это для вас.
Подобрав юбки, Изабель бросилась через двор, встав между двумя высоким мужчинами.
– Вы ничего подобного не сделаете, – резко воскликнула она, попятившись к Салливану, когда виконт приблизился к ней.
– Отойдите в сторону, Изабель, – приказал Оливер.
– Вам нет необходимости вставать между нами, миледи, – проговорил Салливан. – Лорд Тилден не осмелится начать драку один на один. Это будет выглядеть неприлично. Он предпочитает нанимать подручных, чтобы его собственные кулаки не запачкались кровью.
– Понятия не имею, о чем ты болтаешь, – парировал виконт.
– Не стоит льстить себе. Вы не настолько умны, Тилден.
Изабель оглянулась на Салливана.
– Ваше лицо. Это работа Оливера?
– Если верить ему, то нет. Но опять-таки, по его словам, он никогда не совершал ничего предосудительного.
– Отойдите в сторону, Изабель. Это вас не касается.
Рука мягко легла на ее плечо.
– Все в порядке, Тибби, – прошептал Салливан. – Иди в дом.
– Боже мой.
Услышав этот возглас, Изабель перевела взгляд обратно на Оливера. Он со злобой переводил глаза с Салливана на нее. Точнее говоря, на плечо, где Салливан все еще касался ее. В тот же самый момент кровь отлила от лица Изабель. Виконт догадался.
– Ты покойник, Уоринг, – выплюнул лорд Тилден. Он еще несколько секунд сердито смотрел на нее. – Потаскуха. – Не произнеся больше ни слова, он повернулся кругом, дошагал до своего фаэтона и забрался на сиденье.
– О нет, – выдохнула Изабель, ее сердце билось так быстро, что она начала ощущать головокружение.
– Я позволил бы ему уйти, – проскрипел Салливан, – если бы он только что не назвал тебя вот так. – Он бросил повод и зашагал к подъездной дорожке.
– Думаешь, меня это волнует? – ответила Изабель. – Он заявил, что ты – покойник.
Салливан остановился.
– Эти слова не беспокоят меня.
– Не понимаю почему. И пожалуйста, присмотри за Зефир. Я не хочу, чтобы она сбежала только из-за того, что кто-то обозвал меня плохим словом.
Стиснув зубы, Салливан вернулся к кобыле и схватил ее поводья.
– Это единственное, что беспокоит меня в его словах. – Он потянул за поводья Зефир и лошадь снова зашагала вперед.
Изабель последовала за ним.
– Не думаю, что тебе стоит так легкомысленно относиться к его угрозе, – продолжила она, практически наступая ему на пятки.
– Он ничего мне не сделает. Не сможет сделать.
– Прости меня, но я не стану доверять твоим словам в этом деле. Если он публично обвинит тебя в преступлении, а меня в том, что я спала с тобой, то плохие слова в мой адрес станут наименьшей из моих проблем.
– Он любимчик своего отца. Если Тилден хочет сохранить наследство, то должен будет поступать в точности так, как говорит Данстон. А Данстон не хочет публичного скандала даже отдаленно связанного с ним. Следовательно, ты и твоя репутация в совершенной безопасности, любимая.
– Я имела в виду не… нас, – проговорила Изабель, сделав объединяющий их жест, а затем с опаской оглядев двор. Ради всего святого, если Оливер не погубит их, то ей следует самой позаботиться о защите их тайны. – Я имела в виду кражи. Ты ограбил мой дом. Я наняла тебя прямо на следующий день. И все знают, что я, по меньшей мере, мельком видела лицо взломщика.
Он медленно улыбнулся ей, и от этой улыбки у девушки пересохло во рту.
– Ты сумела увидеть не только лицо, а намного больше.
– Сосредоточься на том, что я говорю. Ради всего святого. – Если Оливер пойдет против желаний Данстона, то не ее репутацию повесят за шею на Тайберн-хилл[14]. – Для тебя это, может быть, и игра, но я волнуюсь.
– О том, сумеешь ли ты найти приличного и достойного мужа. Я знаю это. – Его руки крепче стиснули поводья, а затем снова расслабились. Широкие плечи поднялись и опустились, когда он сделал глубокий вдох. – Тогда, я предполагаю, наше развлечение окончено.
Изабель заморгала.
– Что?
– Ты беспокоишься о нашем будущем. Мы оба знаем, что я не собирался становиться его частью. Так что отойди и позволь мне поработать с Зефир. Пусть у Оливера пройдет приступ раздражения, а затем скажи ему, что ты просто… увлеклась мной, потому что никогда раньше не разговаривала с коннозаводчиком. Ведь Оливер – именно тот, за кого ты хочешь выйти замуж, не так ли?
На долю секунды его слова прозвучали так, словно он – мальчик, чью лучшую игрушку отобрали и отдали кому-то другому. Затем Салливан опустил голову, смахнул с глаз прядь каштаново-золотистых волос и повел Зефир в другой конец двора.
Изабель так крепко стиснула кулаки, что ногти едва не до крови впились в кожу. Она расслабила пальцы, согнув и разогнув их. Однако боль скрывалась не в ее руках. Она осталась в ее сердце. Нет, Оливер Салливан – не тот мужчина, которого она хотела видеть в своей жизни. А Салливан Уоринг этим мужчиной быть не может.
Хотя это не совсем верно. Изабель могла бы остаться с Салливаном, если бы никогда больше не испытала желания еще раз отправиться на прием в роскошный особняк, никогда больше не танцевать с сыновьями герцогов и виконтов. Если бы захотела, чтобы все ее друзья – и, вероятно, ее собственная семья, – повернулись к ней спиной, в прямом и переносном смысле.
Со стороны незнакомцев она смогла бы вынести такое. Но со стороны родителей? Филлипа? Дугласа? И как долго Барбара продолжит защищать ее вопреки правде?
О, все это нелепо. Даже если Изабель понимает все лицемерие этой ситуации, то как она может даже думать о том, чтобы уничтожить свою жизнь ради него? Так или иначе, но что Салливан сделал для нее? Да, он очень хорошо целуется, и… другие вещи он тоже делал замечательно. Но ее собственные друзья теперь распространяют о ней слухи, а джентльмен, который ухаживал за ней несколько недель, только что обозвал ее шлюхой и поспешил прочь.
Да, Салливан, кажется, понимал ее, он был добрым и терпеливым, и она могла сказать ему все, что хотела, не опасаясь последствий за свои слова. Изабель ощущала себя… важной, когда находилась в его компании, а не просто какой-то хорошенькой девицей с хорошим состоянием в дополнение к паре серебряным подсвечникам и дворецкому.
– Тибби?
Она обернулась, услышав голос матери. Маркиза стояла в нескольких шагах позади нее, ее обычно веселое лицо сейчас было на удивление серьезным.
– В чем дело, мама?
– Почему бы тебе не вернуться в дом?
Изабель снова посмотрела на Салливана.
– Но Зефир…
– Нам надо поговорить, дорогая. А тебе нужно перестать вот так смотреть на мистера Уоринга.
О Боже. Откашлявшись, Изабель изобразила удивление на лице.
– Я ни на кого не смотрю, – солгала она, разгладив платье перед тем, как покинуть двор. – Но да, мы давным-давно не болтали с тобой, и я бы с радостью выпила чашку хорошего чая. – Но только потому, что еще слишком рано для того, чтобы пить виски.
Салливан притворялся, что не наблюдает за тем, как леди Дэршир вышла из дома, чтобы увести Изабель. Он притворялся, что не замечает продолжающихся перешептываний среди конюхов. И он притворился, что доволен, сказав Тибби, что им нужно перестать видеться друг с другом.
Конечно же, для нее это было правильным решением; лучше было бы только то, если бы он вообще никогда не прикасался к ней. Но Салливан коснулся ее, и хотел бы сделать это снова. И ему хотелось разорвать пополам Оливера или любого другого человека, который посмел бы коснуться Изабель или дурно отзываться о ней.
Стиснув зубы, Уоринг наклонился к Зефир, чтобы затянуть подпругу на дамском седле. Сосредоточься, приказал он себе. Если он не позволит себе больше прикасаться к Тибби, то тогда ему нужно как можно быстрее покончить с работой на нее. Потому что с какими бы трудностями и опасностями он не сталкивался во время войны, он не был уверен, что сумеет встречаться с Изабель, зная, что никогда больше не сможет прикоснуться к ней.
Салливан выпрямился.
– Эй Делвин, – позвал он, глядя на помощника конюха, – сколько ты весишь, девять стоунов[15]?
– Да, после еды, мистер Уоринг.
Немного тяжеловат, но мальчик намного ближе по весу к Изабель, чем он сам.
– Иди сюда. Ты когда-нибудь ездил в дамском седле?
Мальчик покраснел, когда остальные работники во дворе разразились смехом.
– Нет, сэр.
– Что ж, сегодня тебе придется это испробовать. Ты нервничаешь?
Нахмурившись, мальчик подошел вместе с ним к подставке для посадки на лошадь.
– Да, сэр.
– Хорошо. Леди Изабель тоже будет нервничать.
Салливан уже привязывал на спину Зефир мешки с песком и мукой, приделав к их концам развевающиеся ленты – он смог придумать только это, чтобы приучить кобылу нести на себе всадника. Теперь им нужно сделать попытку на самом деле посадить кого-нибудь на нее, и ничто на свете не могло заставить Уоринга подвергнуть этому риску Тибби и ее хрупкую, только что обретенную уверенность в себе.
Фиппс приблизился, чтобы помочь, и пока Салливан говорил Зефир успокаивающие слова, Делвин каким-то образом сумел грациозно устроиться в дамском седле. Кобыла попятилась на несколько шагов, но Салливан шагал вместе с ней, позволяя лошади избавиться от нервозности и приободряя ее. Наконец ее уши снова дернулись вперед, и он с облегчением выдохнул.
– Хорошая девочка, – проговорил Уоринг, поглаживая ее по шее. – Делвин, возьми поводья, но не направлять ее. Сначала это буду делать я.
– Да, сэр.
Они кружили по двору вперед и назад, Салливан постепенно позволял Делвину начинать управлять кобылой, когда та привыкала как к всаднику на своей спине, так и к тому, что он направляет ее движения. Даже на его собственный критический взгляд, Зефир делала потрясающие успехи.
Наконец Салливан отвязал повод и отошел в сторону. С одной стороны, он ощущал себя как гордый отец, который наблюдает, как его отпрыск делает первые шаги. С другой стороны, если и днем урок пройдет хотя бы наполовину так же хорошо, то Изабель сможет сесть верхом на Зефир уже завтра. А тогда, на следующий день, с ним будет покончено. С ними будет покончено. И он отправится домой, вернется к своей работе, и, вероятно, никогда больше не увидит ее.
И как бы сильно эта мысль не беспокоила его, Салливан понимал, что оставить ее будет самым лучшим, самым мудрым решением. И если есть какая-то другая возможность, то он понятия не имел, в чем она заключается – хотя готов был заплатить немало денег, чтобы узнать о ней.
Глава 20
– Если ты собираешься сказать мне что-то ужасное, то я хочу, чтобы ты просто выложила это. – Изабель стиснула свою чайную чашку, уставившись на красновато-коричневую жидкость, чтобы ей не приходилось смотреть в серьезное, задумчивое лицо матери.
– Почему ты думаешь, что я собираюсь сказать тебе что-то ужасное?
– Потому что ты заметила, что нам нужно поговорить, а теперь ты не произнесла ни слова на протяжении почти двадцати минут.
– Ну, хорошо. Мы поговорим. – Маркиза громко вздохнула. – По крайней мере, посмотри на меня, – продолжила она. – Ты свернулась в кресле, словно напуганный котенок.
– Вовсе нет. – Она только собиралась с силами. Изабель выпрямилась, наконец-то встретившись глазами с взглядом матери. Тревога, которую она увидела в ее глазах, не особенно приободрила девушку. В свою очередь вздохнув, она решила, что, может быть, ей удастся исправить ситуацию прежде, чем произойдет что-то неприятное. – Ты видела, что Зефир теперь ходит под седлом? Можешь представить, что я смогу ездить на ней верхом через несколько дней?
– Нет, не могу. Это на самом деле удивительно. – Ее мать улыбнулась. – И для тебя намного больше, чем для Зефир. Не могу выразить, как я горжусь твоей смелостью.
Есть и другие вещи, которыми она гордилась бы намного меньше.
– Спасибо. Салливан – замечательный наставник.
– Салливан, – повторила леди Дэршир. – Ты называешь мистера Уоринга по имени?
– Мы стали друзьями, – уклончиво ответила Изабель. Если ее матушка получит хоть малейшее представление о том, насколько близки они стали с Салливаном, то она закончит этот разговор и запрет дочь в комнате.
– Как он обращается к тебе?
Теперь ей нужно решить: сможет ли она уклониться от ответа или готова откровенно солгать? О том, чтобы сказать правду, не может быть и речи.
– На что ты намекаешь? – довольствовалась вопросом девушка.
– Я слышала сплетни, Изабель. Не притворяйся.
– Так ты веришь Элоизе? Ради всего святого, мама. Она видела, как я поблагодарила Салливана за то, что он помог мне в первый раз проехать верхом на лошади. Я улыбнулась ему. Может быть, я даже обняла его. Я не помню. – По крайней мере, эта часть довольно близка к правде.
– Тебе нужно более осторожно выбирать друзей, Тибби. За тобой ухаживает сводный брат этого человека. Как ты думаешь, что почувствовал лорд Тилден, услышав эти слухи? И все же он любезно попросил тебя прокатиться с ним сегодня утром.
– Насколько любезно продолжать словесно оскорблять человека, чье рождение не является его виной, и кто всего лишь пытается выполнить работу, ради которой я наняла его? – парировала Изабель. – Или нанять людей, чтобы те избили его? – Или называть ее ужасными словами, но она решила умолчать об этом.
Ее мать нахмурилась еще сильнее.
– Избить его? – повторила она.
– Да.
– Я понимаю, что ты ощущаешь… сострадание к незавидному положению мистера Уоринга. Но с лордом Тилденом ты познакомилась раньше. Ты должна принять это во внимание. И подумать о собственном будущем. Если бы ты никогда не встретилась с мистером Уорингом или не позволила его присутствию разрушить свою жизнь, то Оливер, вероятно, уже сделал бы тебе предложение. Ты понимаешь это?
Это приходило ей в голову, но в том смысле, какой подразумевала ее мать. И это больше злило, чем тревожило ее. Изабель, по всей вероятности, отказала бы ему, точно так же, как она отказала другим четырем джентльменам, которые делали ей предложения прежде. Но пока девушка беспокоилась бы о том, чтобы не ранить его чувства, выяснилось, что, очевидно, ей не стоило затруднять себя. Если бы виконт на самом деле заботился о ней, то не стал бы так назвать ее.
– Если моей дружбы с кем-то достаточно, чтобы отпугнуть Оливера, – произнесла она вслух, – то тогда я не желаю, чтобы он делал мне предложение.
– Когда «кто-то» – его незаконнорожденный сводный брат, ты не можешь ожидать от него иной реакции.
– И опять-таки, обстоятельства рождения Салливана – не его вина.
– И опять-таки, мы обсуждаем не мистера Уоринга. Я говорю о твоем будущем, Тибби. Не будь наивной.
Изабель не считала, что себя наивной, но она ничего не докажет, если станет спорить с матерью.
– Салливан закончит работу здесь всего через несколько дней, – проговорила она. Этот факт тревожил ее гораздо больше, чем высказанное предположение, что она упустила брачное предложение со стороны его сводного брата.
– Мне жаль, что ты не можешь продолжать дружбу с мистером Уорингом, – через несколько мгновений произнесла ее мать. – Кажется, он обладает некоторыми превосходными качествами. Но тебе нужно поддерживать знакомства, из-за которых ты не окажешься всеми осмеиваемая и в одиночестве, дорогая. Ничего хорошего не выйдет из знакомства с этим человеком, и не важно, как сильно ты желаешь обратно.
