Текст книги "После поцелуя (ЛП)"

Автор книги: Сюзанна Энок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Внезапно Изабель захотелось расплакаться.

– Я отлично осознаю это, – тихо ответила она, и отставила чашку с чаем в сторону. – Если ты извинишь меня, то я хотела бы снова попытаться покататься верхом на Молли, чтобы не выглядеть полной идиоткой, когда Зефир будет готова для меня.

– Иди сюда. – Леди Дэршир протянула ей руку.

Изабель подошла и сжала пальцы матери. Теперь их руки были одинакового размера; девушка предположила, что это произошло довольно давно, но прежде просто не приходило ей в голову. Она уже не ребенок, и не просто потому, что вступила в интимные отношения с Салливаном Уорингом. Недавно Изабель получила несколько уроков о дружбе и сплетнях, и она не думала, что сможет вернуться и стать такой же девушкой как прежде, даже если бы захотела этого.

– Мы очень гордимся тем, что ты учишься ездить верхом, Тибби. И я горжусь тем, что ты не порвала отношения с человеком из-за мнения других людей. Но твоя жизнь – здесь, и поэтому ты должна следовать этим правилам. Ты понимаешь?

– Понимаю.

Маркиза сжала ее пальцы и выпустила руку Изабель.

– Хорошо. Поедем со мной за покупками. И надень сегодня шляпку; мы не хотим, чтобы твой носик покраснел, ведь сегодня вечером – бал у Фонтейнов.

– Да, мама.

Изабель провела все утро и часть дня на Бонд-стрит, разглядывая шляпы, броши и платья вместе с матерью, чувствуя себя такой беспокойной, что едва могла стоять на месте. Другие покупатели вели себя вежливо, хотя они, казалось, гораздо больше времени разговаривали с ее матушкой, чем с ней. Итак, вопреки ожиданиям ее не игнорировали, но что это было? Ей преподали урок? Не водиться с неподходящими личностями? По крайней мере, Салливан Уоринг сам пробил себе дорогу в жизни, не полагаясь на имя или титул, передаваемые без заслуг и соображений, только из-за родных отца и матери.

– Видишь, дорогая? – проговорила маркиза, когда они снова уселись в ландо среди кучи приобретенных ими коробок и пакетов. – Ты не нанесла себе никакого непоправимого ущерба. Просто… с этого момента будь более осторожной. И если хочешь, то твой отец может попросить мистера Уоринга оставить работу у нас. Тогда ты сможешь избежать дальнейших встреч с ним.

– Я все равно хочу, чтобы мистер Уоринг тренировал для меня Зефир, – ответила девушка, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. – В этом я доверяю ему больше, чем кому бы то ни было.

Ее матери это не понравилось; Изабель могла видеть это в ее глазах. Но маркиза больше ничего не сказала, поэтому девушка тоже больше не касалась этой темы. Однако внутри ее тела кровь гудела в венах. Изабель не могла объяснить это, но чем чаще она сталкивалась с тем, как легко люди, которых она считала своими друзьями, поворачивались к ней спиной из-за сплетен, тем меньше ей хотелось снова общаться с ними. И тем больше ей хотелось снова увидеться с Салливаном, чтобы он понял – она не одна из тех лицемерных аристократов, которых он так сильно недолюбливает.

Как только они вернулись в Чалси-хаус, Изабель сбросила шляпку и заторопилась через вестибюль в заднюю часть дома. Учитывая точность Салливана, у нее осталось всего лишь двадцать минут перед тем, как он закончит дневную тренировку Зефир. Все так запуталось, и ничто не может быть так, как хотелось Изабель, и ее репутация сможет избежать гибели, только если ей очень повезет. И в настоящий момент ей так сильно хотелось поцеловать Салливана Уоринга, что это желание причиняло ей физическую боль.

Он стоял в середине двора, наблюдая, как Зефир шагом движется вокруг него по широкому кругу, самый младший помощник конюха сидел на спине кобылы. И даже здесь, рядом с прославленными экземплярами лошадей, Салливан казался самым великолепным образцом. И она начинала верить, что так будет где угодно.

– Что вы думаете? – спросил Салливан, когда она приблизилась, в его голосе не было никаких следов прежнего разочарования. – Она готова для вас, если вы готовы для нее.

Изабель совсем не могла думать.

– Могу я поговорить с вами? – потребовала она напряженным голосом.

Салливан нахмурил брови.

– Конечно, миледи. Делвин, пусть она и дальше ходит шагом. И не двигайся по кругу только в одном направлении.

Помощник конюха почтительно поприветствовал его.

– Не беспокойтесь, мистер Уоринг.

Он последовал за Изабель в конюшню.

– Пожалуйста, оставьте нас, – заявила она всем, кто находился в здании, и все оставшиеся грумы немедленно прошли мимо них во двор.

Салливан еще больше нахмурился.

– Если вы собираетесь сказать мне, чтобы я уходил, то вы могли бы с таким же успехом сделать это и перед…

Девушка схватила его за волосы и потянула его лицо вниз к своему. Она отчаянно поцеловала его, пробуя его, прижимаясь к нему, словно желая забраться внутрь его. После секундной изумленной неподвижности, во время которой ее сердце чуть не остановилось, Салливан начал целовать ее в ответ, прижав к своей твердой груди.

Время уплыло прочь. Целовать Салливана, получать его поцелуи в ответ – вот все, что она хотела. Его руки вокруг нее, его запах на ее коже.

Он застонал возле ее рта.

– Тибби.

– Шшш. – Она снова поцеловала его, в губы, в горло, подбородок – везде, куда смогла дотянуться.

– Тибби, остановись. – Схватив ее за плечи, Салливан оттолкнул ее назад. Не далеко, но достаточно, чтобы она оторвалась от него. – Остановись. Кто-нибудь может увидеть.

– Почему тебя это беспокоит?

– Ты – хороший человек, – произнес он, не обращая внимания на то, как Изабель размахивает руками. – Я не хочу видеть, как ты разрушишь свою репутацию из-за моих грехов.

– Твоих грехов? Мы грешили вместе.

– Каждый раз, когда я касаюсь тебя, отпускать тебя становится… – Он судорожно втянул носом воздух. – Я не… хороший, – медленно проговорил он, очевидно, подбирая слова. – Я краду. Я убивал людей за свою страну. Я… ненавижу твое сословие. Ты – исключение, но это ничего не меняет. Я не подхожу для тебя, и, по правде говоря, я не могу придумать, какую именно пользу мне принесет побег с тобой.

– Но ты думал об этом. О побеге со мной.

– Я думал и о том, чтобы проехать на страдающей коликами лошади через городской дом Данстона, но никогда не сделал этого. – На краткий миг улыбка коснулась его лица, но затем оно снова стало серьезным. – Хватит об этом, Изабель.

– Не говори мне, что делать, – отрезала она. Отказавшись от попыток обнять его, девушка отошла на несколько шагов в сторону. – Моя мать сказала, что если бы я не наняла тебя, то Оливер, вероятно, уже сделал бы мне предложение.

Его лицо еще больше помрачнело.

– Не сомневаюсь.

– Итак, он рассудил, что моей… ошибки в том, что я назвала тебя другом, достаточно, чтобы передумать просить моей руки? Тогда он определенно борется не с любовью. А с собственной гордостью. И с твоей тоже.

– Он любит тебя? – тихо спросил Салливан.

Она покачала головой.

– Я ему симпатична. Симпатична. В начале Сезона он танцевал с двумя дюжинами других леди. Очевидно, виконт решил, что я вызываю меньше всего возражений. По крайней мере, до настоящего момента.

– Да, у него безупречный характер. – Он сложил руки на груди. – В детстве, когда наши пути пересекались, он плевал в меня.

– А ты совершаешь кражи, – парировала Изабель. – Чей характер более безупречен?

– Ты на самом деле хочешь сравнить меня с этим…

– О, прекрати. Это не твоя вина, и не его тоже. Или так было в самом начале. Не думаю, что с тех пор ни один из вас не поступал достойным образом, да и я тоже – так что не пытайся упрекнуть меня в этом.

Салливан несколько секунд смотрел на нее.

– Ты любишь – любила – его? Оливера, черт бы его побрал, Салливана?

– Я люблю тебя, – выпалила девушка в ответ, затем закрыла рот обеими руками.

Его худощавое лицо побледнело. Льдисто-зеленые глаза впились в ее лицо, он попятился до тех пор, пока не уперся в стену конюшни.

– Салливан? – сумела выговорить она, голос ее прозвучал как писк.

Уоринг повернулся и вышел из конюшни.

Изабель тяжело опустилась на перевернутую бочку. Теперь она добилась этого. Конечно же, они никогда не смогли бы в будущем быть вместе, но она сумела разрушить и сегодняшний день. И любой другой день, до которого они могли бы договориться.

– Идиотка, – пробормотала она, спрятав лицо в ладонях.

У двери кто-то откашлялся. Изабель вскочила на ноги с именем Салливана на губах. К счастью, она не произнесла его вслух. Делвин, помощник конюха, стоял в дверном проеме.

– В чем дело? – резко спросила она, чувствуя, как в виске начинает пульсировать боль.

Мальчик поклонился, одновременно дергая себя за тонкую каштановую прядь волос на лбу.

– Прошу вашего прощения, миледи, но мистер Уоринг говорит, что если вы хотите сегодня покататься на Зефир, то вам лучше выйти из конюшни.

Вот как, он говорит?

– О да. Благодарю тебя, – произнесла она вслух.

Сесть верхом на лошадь, на которой никто не ездил еще два дня назад. Ну что ж, теперь она снова начала нервничать. И надеяться. Или, по крайней мере, ощущать себя менее печальной. В действительности, если в ее голове или груди прибавится еще парочка эмоций, то Изабель, вероятно, скончается от апоплексического удара.

Встряхнувшись, она вышла из конюшни. Салливан стоял к ней спиной и разговаривал с Фиппсом.

– Я буду через минуту, мистер Уоринг, – крикнула девушка, заторопившись в дом. – Мне нужно переодеться.

Он проигнорировал ее. Изабель почти пропустила это мимо ушей – до тех пор, пока ей не пришло в голову, что она не сделала ничего дурного, а он ведет себя грубо. Дважды подряд.

– Мистер Уоринг, – решительно повторила она, остановившись. – Пожалуйста, посмотрите на меня, когда я разговариваю с вами.

Салливан повернулся к ней лицом, его движения казались такими же расчетливыми и точными, как у солдата, каким он и был когда-то. Его лицо ничего не выражало.

– Слушаюсь, миледи.

– Я вернусь через минуту. Не смейте уезжать.

Салливан склонил голову.

– Как пожелаете.

Он наблюдал за тем, как Изабель исчезла в доме, подобрав юбки руками, чтобы удобнее было бежать. Боже, Боже, Боже. Она любит его. Какого черта он должен делать с этим? Забросить ее на спину одной из своих лошадей и увезти в свой замок? Самое худшее заключалось в том, что он так и хотел поступить. Ему хотелось обнять ее перед всеми и… чтобы ничего не случилось. Никто бы не хмурился, ничья репутация не была бы разрушена. Но что бы Изабель не сказала ему, этому никогда не суждено произойти.

– Мистер Уоринг?

Салливан вздрогнул и посмотрел на Фиппса.

– Прошу прощения, – коротко ответил он. – Да. Пожалуйста, выведи для меня Париса.

Сосредоточься, черт бы все побрал. Он намеренно приехал сегодня на гнедом мерине; Зефир – кобыла, и как бы он ни доверял ей, ему не хотелось скакать рядом на таком огромном жеребце, как Ахилл, когда Изабель в первый раз сядет верхом на нее.

Фиппс поспешил уйти, и Салливан занялся тем, что проверял и перепроверял подпруги на седле Зефир, удостоверился, что поводья не перекручены, и что в его карманах есть дольки яблока. Кобыла переступила с ноги на ногу, очевидно, выражая свою нервозность, и Уоринг сделал вдох, чтобы собраться с силами.

Это ничего не меняло. То, что она сказала, ничего не меняло. Изабель все равно продолжит свою жизнь, полную балов и поездок в парке, а он будет выращивать лошадей и возвращать оставшиеся картины матери, а во всем прочем избегать того, что связано с Данстоном. На мгновение он закрыл глаза. До настоящего момента Салливан ненавидел своих родственников, но прежде он никогда не испытывал неприязни к своей жизни. До настоящего момента.

– Я готова.

Салливан снова открыл глаза и обернулся. Она надела темно-зеленую амазонку с желтоватым отливом, облегающую во всех нужных местах, восхитительно округляющуюся на ее груди и бедрах. Некоторое время он разглядывал Изабель, не уверенный в том, показалось ли ему или ее на самом деле окружал цитрусовый аромат.

– Ну?

Он откашлялся.

– Мои извинения. Вы хотите попытаться сделать это сегодня?

Девушка бросила нервный взгляд на Зефир.

– Кажется, это мой лучший шанс, – проговорила она через мгновение. – Мне бы не хотелось приложить все эти усилия, а затем упустить свой момент.

– Это довольно затруднительно, не так ли? – прошептал он, подводя Зефир к подставке для посадки на лошадь.

– Понятия не имею, на что вы намекаете, мистер Уоринг. Чего я должна ожидать?

– Зефир более энергичная и менее опытная кобыла, чем Молли, так что она, вероятно, станет чаще переступать с ноги на ногу. Просто перемещайтесь вместе с ней, держитесь по центру седла. Я буду сидеть на Парисе, держа в руках повод на тот случай, если она не станет слушаться вас.

Выражение ее лица стало еще более взволнованным.

– Есть вероятность, что она не станет слушаться меня?

– Нет. Она хорошая девочка. Просто напоминайте ей об этом. Разговаривайте с ней, как вы делали это с Молли. Она знает ваш голос, и вы ей нравитесь.

Изабель приподняла бровь, несмотря на то, что не отрывала глаз от кобылы.

– Разве это не интересно? – произнесла она, осторожно шагнув вперед, чтобы потрепать Зефир по шее. – Я ей нравлюсь, и она позволяет мне догадаться об этом.

Очевидно, у Изабель было достаточно времени осознать, что он – полный и совершенный болван. Да и вряд ли на это требуется несколько часов.

– Вдвоем вы должны вступить в долгое и счастливое сотрудничество, – подсказал Салливан. – Вы очень хорошо подходите друг другу.

– И все же первоначально вы считали, что она должна стать племенной кобылой.

А еще Изабель была очень зла. Он стиснул зубы.

– Я допустил несколько ошибок.

– Да, я начинаю понимать это. А теперь, я поеду верхом или вы передумали?

Проклятие. Салливан взял ее за руку, чтобы помочь подняться на подставку для посадки на лошадь, сжав ей пальцы сильнее, чем это было нужно.

– Прекрати, – прошептал он.

– Прекратить что? Она моя лошадь; я могу беседовать о ней, если хочу этого. Вы определенно не сможете помешать мне делать это.

Сделав шаг ближе, он потянул девушку назад, прижав к своей груди.

– Какая польза мне будет от того, – прошипел он, – что я скажу тебе, что чувствую?

– Отпусти меня.

– Еще нет. – Он переместился, сделав так, что любой, кто выглянет из дома, увидел только его спину. – Ты ведешь себя жестоко, Изабель. Тебе не следовало говорить этого.

Изабель вырвала у него руку.

– Я и не собиралась, – парировала она. – Ты продолжаешь выводить меня из равновесия.

Что ж, это становиться все более интересным.

– Ты «не собиралась» говорить этого? – повторил он. – Ты случайно сказала мне о своих глубочайших чувствах?

– Да. Мне следует извиниться за то, что я не стала притворяться?

Салливан наклонился к ней, вдохнул запах ее волос.

– Нет. Я извинюсь за то, что не являюсь тем, кого ты заслуживаешь. – Фиппс рысью подбежал к ним, ведя в поводу Париса и лошадь для грума. – А теперь давай посадим тебя на лошадь, хорошо?

– Я еще не закончила спорить с тобой.

– Тогда мы сможем сразиться по пути в парк. А не стоять здесь.

Он ощутил, как Изабель вздохнула. Побуждение обнять ее было таким сильным, что Уоринг двинулся вперед прежде, чем смог остановить себя. Надеясь, что Фиппс не заметил этого, он переместил руки на ее талию и поднял девушку вверх. Тихо охнув, отчего по его телу прошла волна возбуждения, Изабель скользнула в дамское седло.

Удерживая ее одной рукой, а другой держа поводья на тот случай, если леди или кобыла станут паниковать, Салливан задержал дыхание. Зефир – не возрастная пятнадцатилетняя кобыла-компаньонка, и она поймет, что на ее спине сидит неопытный и нервничающий наездник.

Лицо Изабель побелело. В данный момент она не сердилась на него, но, учитывая обстоятельства, Уоринг едва не предпочел, чтобы девушка продолжала злиться.

– Там, наверху, ты выглядишь очень соблазнительно, – прошептал он.

Краска залила ее щеки, и она оторвала взгляд от ушей Зефир, чтобы посмотреть на него сверху вниз.

– Не стоит делать мне комплименты, если это просто слова, – приказала она.

Перехватив повод, Салливан повернулся и запрыгнул на Париса.

– Все, что я когда-либо говорил тебе, я говорил искренне, – ответил он. А некоторые слова он никогда не говорил вслух.

Глава 21

Вся семья Изабель – случайно или благодаря невероятному совпадению – оказалась дома во время судьбоносного события. Девушка отмахнулась от того, что это означало: они наблюдают за ней, и вместо этого помахала двумя пальцами – большим не рискнула – туда, где все они стояли у парадного портика, чтобы посмотреть, как она проедет верхом на Зефир по подъездной дорожке и дальше, на улицу.

– Браво, Тибби! – крикнул ее отец с неподдельной гордостью в голосе.

– Мы скоро вернемся, – осмелилась ответить Изабель, сосредоточившись на том, чтобы натянуть поводья именно так, как нужно. Передернув ушами, Зефир плавно повернула направо.

Салливан, который величественно и прямо сидел в седле в двух футах слева от нее, улыбнулся.

– Отлично проделано.

– Спасибо. – Она рискнула ослабить поводья, чтобы левой рукой потрепать Зефир по шее. – Хорошая девочка.

Ощущения от поездки на Зефир оказались совершенно иными, чем когда она сидела верхом на Молли. Серая кобыла двигалась словно свернувшаяся кошка, готовая в любой момент пуститься рысью или помчаться галопом. Но она этого не делала; Зефир продолжала двигаться спокойным шагом, как потребовала Изабель.

– Такое впечатление, что она сделает все, что я попрошу, – произнесла она вслух.

– Так и будет. Однако вам двоим потребуется время, чтобы кое-чему научиться друг от друга, – предупредил Салливан теплым, расслабленным голосом, к которому всегда прибегал рядом с лошадьми. – Если она сделает что-то, чего вы не ожидаете, то имейте в виду: это не намеренно. Просто будьте терпеливы и успокаивайте ее, и возвращайте ее туда, где вам обеим будет комфортно. Сначала – шаг, потом – рысь.

– И не свалиться вниз, – добавила она с нервным смешком.

– Падения случаются, – как ни в чем ни бывало ответил Уоринг. – Не бойтесь этого. Просто будьте готовы. У вас наибольшая вероятность упасть навзничь. Хватайтесь за переднюю луку седла, чтобы удержать равновесие. Если не сможете, то попытайтесь свернуться в клубок. Не падайте плашмя на спину, если сможете избежать этого, потому что так у вас собьется дыхание.

– Вы меня не успокоили.

Он пожал плечами.

– Если это случится, то случится. Но только не сегодня.

Изабель рискнула бросить взгляд на его красивое улыбающееся лицо. Лицо, на которое ей хотелось бы смотреть всегда.

– Как я вообще смогу расслабиться, когда в любой момент должна быть готова к катастрофе?

– Потом станет легче. Это как научиться ходить. Вы сумели выучиться этому и теперь не обращаете на это особого внимания, не так ли?

– Я хожу с того времени, как мне исполнился год. Восемнадцать лет практики.

Салливан усмехнулся.

– Да, но потребовался год или два, чтобы вы научились ходить достаточно хорошо. А теперь вы вовсе не новорожденный младенец.

– Я чувствую себя так же неловко.

– Вы выглядите очень уверенно. И восхитительно прекрасны.

– Я просила вас перестать делать это. – Она нахмурилась, глядя на Уоринга. – Я сделала вам прекрасный комплимент. Полагаю, самый прекрасный из всех, какие я могла сделать. Если вы не можете или не хотите отплатить мне таким же, то тогда перестаньте говорить что-то еще.

– Они бледнеют по сравнению, не так ли? – через мгновение отметил он. – Но они приносят меньше боли.

– Это вы так думаете.

Салливан отвел взгляд.

– Очень хорошо, – наконец произнес он, снова посмотрев на нее. Его льдисто-зеленые глаза скрывали секреты, о которых она не могла догадаться – но Изабель знала, что они относились к ней. Все до единого. – Я люблю тебя, – продолжил он тихим, интимным голосом, который заставил ее задрожать. – Я хочу видеть тебя, разговаривать с тобой, обнимать тебя каждую секунду каждого дня. Ты заставляешь меня стать тем, кем я, вероятно, не могу быть.

Его голос прервался, но Изабель продолжала молчать. Она не имела понятия, что можно сказать. Слеза скатилась по ее щеке, и девушка торопливо смахнула ее до того, как кто-то у входа в Гайд-парк сможет увидеть ее.

Салливан откашлялся.

– Ты заставляешь меня мечтать о том, чтобы я был кем-то другим. Человеком, который может совершать все это при свете дня, без страха погубить тебя и уничтожить себя. Прежде я никогда не желал этого, Изабель. – Его взгляд не отрывался от ее глаз. – Теперь ты ощущаешь меньшую боль?

Она покачала головой, еще одна слеза последовала за первой, пробежав по щеке и исчезнув в небытие с помощью ее перчатки.

– Нет.

– Вот и у меня то же самое.

– Салливан Уоринг!

Низкий, резкий голос заставил Изабель подпрыгнуть. Зефир оступилась, встряхнула головой и прижала уши. О Боже. Изабель натянула поводья. Кобыла, фыркнув, попятилась.

– Тпру, девочка, – непринужденно произнес Салливан, не делая никаких движений, кроме едва заметного движения ногой, после которого Парис поравнялся с ними. – Тибби, поговори с ней. Наблюдай за ее ушами.

– Тпру, девочка, – повторила она, не осмеливаясь отпускать луку седла или поводья, чтобы потрепать кобылу. – Хорошая девочка. Вот так. Мне жаль, что я испугала тебя.

Уши Зефир приподнялись, повернувшись в сторону потока тихих слов, которые она продолжала бормотать. Кобыла перестала беспокойно двигаться и наклонила голову, чтобы пощипать траву у себя под ногами.

– Отличная работа, миледи, – прошептал Салливан.

Когда Изабель наконец-то отвела взгляд от ушей Зефир, она осознала, что Салливан поднял руки вверх, его взгляд прикован к ближайшему из полудюжины мужчин, окруживших их. Мужчин с пистолетами, направленными ему в грудь.

– Что все это значит? – спросила девушка, использовав всю силу воли, до последней унции, чтобы ее слова прозвучали оскорбленно, а не испуганно из-за того, что кто-то собирается застрелить Салливана.

Ближайший мужчина, одетый, как и все они в синие шинели с красными жилетами под ними, бросил на нее взгляд.

– Это дело касается только Боу-стрит, мисс. Держитесь…

– Леди Изабель Чалси, – прервал Салливан. – Вы будете разговаривать с ней со всем должным уважением.

Подбородок мужчины дернулся, и он склонил голову.

– Приношу свои извинения, миледи. Мы здесь при исполнении служебных обязанностей. Пожалуйста, отойдите в сторону. – Он снова обратил свое внимание на Салливана. – Мистер Салливан Уоринг, по приказу главного судьи, вы находитесь под арестом за кражу.

– Это смешно! – заявила Изабель. Очень трудно говорить, когда сердце застряло в горле, но эти люди выглядели так, будто готовы стрелять. Как они нашли их? Как они могли просто прискакать и арестовать его прямо тогда, когда он сказал, что любит ее? Девушка сделала вдох, чтобы собраться с силами. – Мистер Уоринг тренирует мою лошадь. Я понятия не имею, что…

– Мои извинения, миледи, но у нас надежная информация о том, что мистер Уоринг стоит за кражами в Мэйфере в последние несколько недель. Он должен немедленно отправиться с нами.

– Нет, – заявил Салливан.

Пистолеты снова взяли прицел. Один из мужчин спешился, в его руке оказались железные наручники.

– Слезайте с лошади до того, как мы заставим вас это сделать, – проговорил главный из сыщиков.

– Леди Изабель находится под моей ответственностью, – ответил Салливан таким же спокойным тоном, что и раньше. – Я не оставлю ее здесь.

– С вами есть грум, – возразил другой мужчина, указывая на Фиппса.

Изабель вообще забыла о том, что старший грум был с ними. Он сидел на лошади на небольшом расстоянии позади них, его лицо посерело. Девушка подумала, что ее лицо выглядит точно так же. Они нашли Салливана, и они знали – знали – что он сделал. Знали то, что он – Мародер из Мэйфера. Кто рассказал им?

– Кто снабдил вас этой нелепой информацией? – спросила она вслух.

– Мы не вправе сообщать об этом.

– Я отвечу. – Оливер Салливан, лорд Тилден, подъехал сзади к сидящим на лошадях сыщикам. – Я был вынужден выполнить свой гражданский долг, Изабель. Извините за неудачно выбранное время. Я провожу вас домой.

– Ничего подобного вы не сделаете! – парировала она, снова устремляя взгляд на главного офицера. – Мистер Уоринг у меня на службе. Мне необходимо его присутствие, чтобы вернуться домой. Вы можете последовать за нами, если вы этого желаете. – Не слишком долго, но это может дать им время что-то придумать.

– Мистер Уоринг немедленно отправится с нами, – повторил главный сыщик.

– Я не понимаю. У лорда Тилдена нет доказательств, чтобы подтвердить свои обвинения. На самом деле, единственная причина, по которой он…

– Фиппс, – прервал ее Салливан. – Возьми повод. И не отдаляйся от леди Изабель больше чем на три фута на протяжении всего пути до дома, или я узнаю об этом и выслежу тебя. Ясно?

– Да, мистер Уоринг.

– Салли…

– Все смотрят на нас, Тибби, – тихим голосом произнес он, медленно спешиваясь под дулами пистолетов, следующих за каждым его движением. – Поддерживая меня, ты только повредишь себе. Молчи, высоко держи голову и отправляйся домой.

Изабель закрыла рот. Наконец-то она огляделась и за пределами их маленького круга увидела, как показалось, половину Гайд-парка, собравшиеся вокруг люди переговаривались и поглядывали на нее так же часто, как и на Салливана. Она даже не заметила их, а теперь ей было все равно.

– Доказательства, сэр. Какие у вас доказательства?

– Не беспокойтесь об этом, миледи. По заявлению лорда Тилдена, мы отправим людей в дом мистера Уоринга, чтобы отыскать украденные вещи. Вас ведь тоже ограбили, не так ли?

Оливер вмешался в разговор.

– В этом нет необходимости, мистер Сайфли. Давайте доставим вас домой, Изабель.

– Не приближайтесь ко мне. Как будто я захочу иметь с вами что-то общее после того, как вы назвали меня.

Салливан схватил ее за ногу, заставив подпрыгнуть и снова заставив сыщиков понервничать.

– Ради Бога, Тибби, отправляйся домой. Пожалуйста, – прошептал он, притворяясь, что поправляет ей поводья. – Я никогда не хотел, чтобы это повредило тебе. Держись подальше от меня. Или, еще лучше: сначала ударь меня, а потом уезжай.

– Я не стану этого делать, – прошептала девушка в ответ. Затем она выпрямилась. – Очень хорошо, джентльмены. Фиппс, немедленно сопроводите меня домой.

Грум подобрался ближе, чтобы взять повод у Салливана, а затем повернул Зефир и повел ее прочь от этой группы. Изабель продолжала смотреть через плечо, желая удостовериться, что никто не выстрелит в Салливана. Когда на его запястьях защелкнулись наручники, он бросил на нее последний взгляд и повернулся к ней спиной.

Изабель ощутила приступ тошноты. Она с трудом сглотнула, сражаясь с желанием извергнуть содержимое желудка прямо посреди парка. Как они могли просто подъехать и арестовать его? Как только они получат доказательства, единственное, что останется узнать – это какое наказание будет ждать Салливана. О, Боже, что, если его решено будет повесить? Нет, нет, нет.

– Миледи, – произнес Фиппс рядом с ней, – нам нужно вернуться в Чалси-хаус.

Она заморгала. Сыщики направлялись в коттедж Салливана. У них еще нет никаких доказательств обвинений Оливера.

– Нет, – проговорила Изабель вслух.

– Нет? Но…

– Я поеду домой, – заявила она с большей уверенностью, чем ощущала. – А вы отправитесь в дом лорда Брэмуэлла Джонса и расскажете ему в деталях все, что только что произошло. Вы знаете, где находится его резиденция?

– Да, миледи. Но мистер Уоринг сказал, что я должен доставить вас домой. Он очень ясно выразился.

– Фиппс, вы работаете на нашу семью. А не на него. А теперь отправляйтесь!

С очевидной неохотой грум отцепил повод от уздечки Зефир и забрался на собственную лошадь.

– Пожалуйста, будьте осторожны, миледи. Вы останетесь на улицах в одиночестве.

Изабель гораздо больше беспокоилась о том, что поедет верхом без сопровождения.

– Я не собираюсь снова просить вас, Фиппс.

Грум отрывисто кивнул, ударил своего коня в бок и ускакал прочь. Изабель сделала глубокий вдох. Она не готова к этому. Однако гораздо хуже было бы отправиться домой, не попытавшись сделать что-то, чтобы помочь Салливану.

– Шагом, Зефир, – приказала она и щелкнула поводьями так, как ей показывал Салливан. Кобыла тронулась с места так же легко, как если бы они все еще находились во дворе конюшни и рядом были люди, готовые помочь.

Большой гнедой мерин рысью подбежал к ним и замедлил ход, приноравливаясь к шагу Зефир.

– Изабель, не упрямьтесь, – произнес Оливер. – Позвольте мне проводить вас домой.

– Нет, спасибо, – резко ответила девушка, готовая перейти на рысь, но не желая, чтобы виконт видел ее неуклюжесть при этом аллюре. Он найдет повод обвинить Салливана в ее неловкости, а этого и так уже достаточно.

– Мистер Уоринг – вор, – продолжил Оливер. – Мой долг – сделать так, чтобы его арестовали.

– Дьявольщина, – рявкнула Изабель, наконец-то повернув голову, чтобы посмотреть на него. – Вы поспособствовали его аресту по той единственной причине, что ведете себя как мелочный, ревнивый, ничтожный человек.

Оливер элегантно нахмурил брови.

– Ревнивый? – повторил он. – Я совершенно точно никогда не стану ревновать… к коннозаводчику. Он зарабатывает себе на жизнь, ради Люцифера.

– Именно об этом я и расскажу всем, кто станет слушать, – возразила Изабель, жалея, что не знает, как нужно держаться в седле во время галопа. Ей хотелось лететь домой, заручиться чьей-то помощью. – Я поведаю всем, что вы, родившийся со всеми мыслимыми привилегиями, опустились до обвинений против своего сводного брата только потому, что не вынесли мысли о том, что он счастлив.

– А вы – причина для этого счастья, которое, как вы думаете, он обрел? – Он понизил голос, и Изабель подавила дрожь. – Это должно стать интересным материалом для сплетен.

– О, не затрудняйте себя, милорд. К тому времени, когда я начну рассказывать всем о вашей мелкой, черной душе, у меня будет на руках более интересная история. О том, откуда с самого начала взялись эти картины, например.

– Вы не посмеете.

– Поживем – увидим. – Устав от этого разговора и черепашьего шага, девушка снова щелкнула поводьями. – Рысью, Зефир. А вы, милорд, оставьте меня одну. Скатертью дорога.

Когда Зефир ускорила шаг, Изабель пришлось схватиться за луку седла. Она снова обрела равновесие и расслабилась. Если Салливану нельзя поставить в заслугу ничего другого, то он – превосходный учитель верховой езды. И выездил отличную лошадь.

И ей нужно спасти его.

Казалось, у нее ушла целая вечность, чтобы добраться до Чалси-хауса. Когда Изабель проехала по подъездной дорожке, мимо дома и во двор конюшни, она стала тратить ни мгновения на то, чтобы поздравить себя. Это могло подождать.

– Делвин! Эй, Смит! Немедленно запрягайте самую быструю пару в нашу карету!

Очевидно, грумы были так удивлены как ее появлением, так и криком, что бегом помчались выполнять то, что приказано. Однако из-за этого она осталась в одиночестве, чтобы спешиться с лошади. Изабель никогда не делала это сама; Салливан всегда снимал ее вниз.